Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)
– Бомми, – не прерывая шага, обратился к Ки Чжонхён. Тот промычал что-то неопределенное, давая знать о своем внимании. – Ты должен уйти со своей работы.
От неожиданности Ки споткнулся, но немедля же ухватился за руку спутника, не позволившую упасть в пыль, густым слоем покрывшую дороги города.
– С какой стати? – проворчал он, спеша выпрямиться.
– Так будет лучше для всех, – бросил его спутник, продолжив тянуть юношу за собой.
– Какое мне дело до всех?
– Для тебя в том числе, киска.
– Что? – Ки с подозрением во взгляде прищурился. – Да ты никак ревнуешь, что ли? – расхохотался он издевательски.
– Я? – улыбнулся Чжонхён. – Я забочусь о сохранности своих вложений, малыш Бомми, – хмыкнул он, стерев с лица Ки все веселье.
– Говнюк.
– Котенок.
– Малыш Бомми?
Услышав ненавистную кличку не из уст Чжонхёна, но произнесенную до оскомины знакомым голосом, Ки ускорил шаг, уже в свою очередь потащив своего заинтригованного спутника куда-то вперед – подальше от человека, окликнувшего его.
– Малыш Бомми? – бросился тот вдогонку, не поняв причины маневра. – Эй, погодь, Малыш Бомми!
– Тебя зовут, – сообщил Ки голос Чжонхёна.
– Ничего слышал, – пробурчал Ки, продолжая идти сквозь внезапно появившуюся толпу. – Он обознался.
– Малыш Бомми, стой, – Чжонхён резко остановился и дернул его за руку, отчего Ки, продолжавший идти вперед, неуклюже полетел назад – прямо ему в руки. – Это тебя, – едва сдерживая смех, прошептал Чжонхён, круто разворачиваясь прямо с парнишкой в руках.
Ки грязно выругался, помянув и половину жителей зоопарка, и все негигиеничные места, только пришедшие ему на ум. А затем, кое-как наклеив на лицо кривую улыбку, очевидно, призванную изображать радость встречи, повернул голову к человеку, быстрым шагом подлетевшему к склеившейся в объятиях паре.
– Да неужто всамделишный Малыш Бомми? – воскликнул тот с неприкрытой радостью и полез обниматься к резво отпрыгнувшему от Чжонхёна Ки. Попав в новые костедробительные объятия, Кибом пуще скривился и еще раз беззвучно выругался. Впрочем, о последнем знал только ухмыльнувшийся Чжонхён, лицом к которому Ки посчастливилось оказаться.
– Малыш Бомми! Сколько лет, сколько зим! Вот кого не ожидал, так не ожидал здесь встретить! – мужчина примерно лет сорока вновь расплылся в искренней щербатой улыбке, тряхнув Ки за плечи. – А я-то слышу знакомое имечко и дюже дивлюсь! Глядь – а белобрысый-то пацан! Малыш Бомми!
Обветренная смуглая кожа выдавала в мужчине работягу, дни и ночи занятого на тяжелых работах. Особенно наглядно его нелегкую профессию демонстрировали покрытые въевшейся грязью жилистые руки, при виде которых Ки немного поморщился.
– Я тоже очень рад тебя видеть, Балда Билл, – прохрипел Ки, пойдя бордовыми пятнами.
– Кажись, лишка хватил, – Балда Билл не без сожаления хлопнул юношу по плечу, отчего тот, успев отвыкнуть от привычек старых друзей, поперхнулся и согнулся пополам.
– Полегче, – буркнул Ки, выпрямляясь и потирая ушиб.
– Ты нас не познакомишь, Малыш Бомми? – подал голос Чжонхён, терпеливо наблюдавший теплую встречу старых друзей.
По его тону Ки понял, что стоит уже начинать ждать новых подначек в адрес «Малыша Бомми». Об этом же вещала нехорошая улыбочка. Нет, ему лучше молиться на случай, который позволит незаметно улизнуть от прилипучего проходимца.
– Ба… то бишь, Билл, – протянул Чжонхёну руку мужчина. – Старый друг Малыша Бомми.
– Какое совпадение! – с наигранным удивлением воскликнул Чжонхён. – А я его новый друг!
Ки не брался заявлять со всей уверенностью, но его не оставляло в покое странное подозрение, что Чжонхён намеренно умолчал о своем имени.
– Малыш Бомми такой любвеобильный, заводит друзей на каждом шагу, – продолжал тем временем тот вещать. Он по-свойски закинул руку на плечо Ки и притянул его к себе, как старого приятеля – завсегдатая всех пивных посиделок.
– Вот дерьмо, – выплюнул Кибом, стараясь звучать неслышно, однако Чжонхён его услышал и разулыбался еще лучезарнее.
– Раз такое дело, нужно отметить, – в тоне, не приемлющем возражений, заявил он, и Балда Билл, стушевавшийся было, разглядев презентабельный вид «нового друга» Ки, тут же просиял.
– Я знаю злачное местечко недалече отсюдова, – он ловко подхватил якобы случайно подсказанное ему предложение. – И как раз туда направлялся.
– Совпадение совпадений, – вдохновленно подпел ему Чжонхён. – Друзья Малыша Бомми – мои друзья.
– Пойдемте же вместе! Святое дело – жахнуть по стаканчику за встречу!
Ки скептически скривился. Зная Билла, можно было смело ожидать, что либо стаканчик превратится в ведро, либо по стаканчику будет жахаться через каждые пять минут.
– Подождите, подождите! – заартачился Ки, упершись пятками в землю и вырвав руку из хватки Чжонхёна. – Куда это «пойдемте»? – закряхтел он недовольно. – Я никуда не хочу идти! Я вообще есть собирался!
– Ай да Малыш Бомми, – рассмеялся Балда Билл. – Ай да ворчун! Я-то думал, ты уже успокоился, а ты все такой же прожорливый узкоглазый старый пенек Бомстер!
– Сам ты старый пень, старый дурень! – буркнул он. – Что получается, ты уже не собираешься никого насиловать? – обратился Ки к Чжонхёну, словно предъявляя претензии по неисполнению супружеского долга.
– Я раздумал, – махнул тот рукой.
– Насиловать? Так вы жулики? – в выцветших глазах загорелся огонек любопытства.
– Еще какие! – все с той же театральной радостью сообщил ему Чжонхён, разворачиваясь и увлекая нового знакомого в нужную сторону.
– Не удивлен! Малыш Бомми всегда был еще тем пронырой!
– Не сомневаюсь, друже! – воскликнул Чжонхён до того фальшиво, что Ки громко фыркнул. – Уверен, у тебя скопилось множество историй про этого лиса!
– Скопилось! – подтвердил Балда Билл. – Я вот давеча тоже, как и вы, хотел вечерком в темном переулке одну девку того… А она как развизжится: я, мол, под шапкой, да у меня местная шишка в поклонниках ходит, да ты зубов оставшихся не досчитаешься. Как-то струхнул, зубы-то действительно последние… Хотя она вся кожа да кости, шкура серая, волосища висят, каблуками стучит, что твоими костяными пятками. Ай, видать, выбил он уже своим молотком из ней-то всю душу. А ну, думаю, связываться с такой! И того гляди – от одного ейного вида повиснет все в штанах на остаток моего века. Так и остался несолоно хлебавши.
– Не боись! Мы тебя шустро научим, как нужно правильно, – Чжонхён поиграл бровями, обхватывая Балду Билла за плечо одной рукой. – Особенно Бомми у нас мастер перевоплощений. Недавно Королеву изображал.
– Королеву – этоть не отнять! Только дайся в его лапищи – будешь бегать на поводке!
Ки, плетшийся в одиночестве позади новообразовавшихся приятелей, не успевал фыркать на все новые и новые глупости, которыми парочка без устали обменивалась. Чжонхён словно специально перетянул все внимание Билла на себя. Вместе с тем Ки ясно ощущал, насколько сильно издевается над его старым приятелем Чжонхён и насколько искренне тот ему поддакивает. Оттого на душе становилось вдвойне противно. Хотя особой радости от встречи со старым другом Ки не испытывал, все же это был человек, связывавший его с прошлым. Один из тех, кто придумал ему идиотскую кличку. Один из тех, кто немало в свое время его поддерживал. На кого, – вот тут Ки перекрестился бы, если бы вообще как-то был связан с религией, – на кого он когда-то пытался равняться.
Они устроились в том пабе, где одним не очень приятным вечером произошла загадочная встреча Ки и сегодняшнего седовласого мужчины. Заставив стол пустыми кружками, двое новоявленных приятелей не уставали пополнять свою стеклянную коллекцию, но если Балда Билл с каждой испитой кружкой все сильнее косел и еще обильнее сыпал историями из своей с Ки жизни, Чжонхён же оставался удивительно трезв, несмотря на литры поглощенной жидкости. Он не уставал задавать новые вопросы, явно что-то выпытывая из вконец опьяневшего мужичка и впитывая узнанное, точно губка. Ки недовольно сверлил его взглядом, не переставая краснеть из-за наиболее пикантных фактов своей жизни, о которых и сам, оказывается, не подозревал.
– А он вообще петух! – промычал Балда Билл, давясь смехом. – Ужрался однажды в доску, даром, что семнадцатилетний пацаненок был, и пошел всем доказывать, что «малыш» для его мальца в трусишках – дюже неуважительное обращение.
– Да ну?
– Замолчи! – прошипел Ки, но его попросту проигнорировали.
– Ходил и перед всеми попадавшимися мужиками и бабами тряс Малышом Бомми, – громко засмеялся Билл. – Хорошо тряс, на совесть. Всех наших баб распугал.
Ки стыдливо заозирался. С Чжонхёном он, так и быть, как-нибудь справится, но стать центром всеобщего веселья ему вовсе не хотелось. К его радости, гул в пабе стоял такой, что никому ни до кого не было дела.
– Ну и как? Поверили?
Билл еще раз громко рассмеялся и закашлялся.
– Еще бы, – в перерывах между кашлем выдавил он. – Меня б так природа одарила – и жизнь почти что удалась!
Ки фыркнул, в душе гордый за себя самого.
– А что? – поинтересовался Билл, выдув очередную кружку до дна. – Малыш все такой же большой или его уже укоротила какая-нибудь ретивая кобылка?
– Еще какой большой! – не дал ответить Кибому Чжонхён. Юноша негодующе зыркнул в его сторону. – Недавно в этом убедился собственными… глазами.
Билл вновь зашелся в смехе. Ки покраснел еще сильнее и с такой же силой собой загордился.
– Но не больше моего, – тотчас с сожалением развел руками в стороны Чжонхён.
Балда Билл поглядел на Чжонхёна с чем-то, напоминавшим пьяное уважение. А Кибом мог поклясться, что отчетливо слышал звук, с которым медленно сдувалось его раздувшееся от гордости самомнение.
Он даже припомнить не мог, видел ли когда-нибудь Чжонхёна без одежды, не говоря уже о том, чтобы разглядывать его причиндалы!.. Но вместе с тем не верить ему не мог.
Заметно сникнув, Ки перестал прислушиваться к разговору и только хмуро взирал на того, кто осмелился сесть напротив него, осмелился вновь его унизить, осмелился смеяться над друзьями его отрочества. А тот как ни в чем ни бывало сыпал пошлыми двусмысленными шуточками, сверкал фальшивыми улыбочками и без устали его раздражал.
Какой там план А! Какой там план Б! Да он прямо сейчас на месте собственными руками и придушил бы этого!.. Но вот печаль – стол мешает и перед глазами двоится, будто Ки самолично вылакал все содержимое запрудивших стол пустых кружек.
Голову вновь повело и картинка съехала чуть в сторону, но все вернулось в норму, стоило только Ки тряхнуть головой.
Надышался сивушного духа, подумал он сердито.
– Моя беда! – покаялся Билл, доставая из кармана пачку самокруток. – Научил мальчонку на свою голову дымить, так он как-то сдымил весь мой запас, пока мы не схватились за головы. Шустрый пацан был. Поспорил с моими парнями и сиську себе проколол, а потом расхаживал яки курица середь петухов. Вот смеху-то было! А пощупать не дал!
– Бомми умеет оставлять с носом, – хмыкнул Чжонхён, принимая протянутую ему сигарету.
Ки услышал в этих словах завуалированный упрек.
Камень в его тщательно прополотый огород! Когда он успел провиниться? Да еще настолько незаметно?
– А мне? – возмутился он, видя, как уплывает пачка обратно в карман.
– А ты бросил, – проинформировал его Чжонхён.
– Правда, что ли? – язвительно переспросил его Ки.
Чжонхён демонстративно подпалил кончик сигареты и умело затянулся на зависть Кибому. Ки так усердно в него вглядывался, что даже почувствовал, как немедленно начал действовать дым, попавший в чужие легкие.
Юноша уже хотел было позволить зудящим рукам придушить все-таки этого гада, так откровенно над ним измывающегося, но от грешных мыслей его отвлек Билл, вернее, его голова, пьяно упавшая на его же сложенные на столе руки. А затем всем вниманием Кибома вновь завладел Чжонхён, поймавший чуть окосевший взгляд карих глаз в ловушку. В голове Ки один план по захвату вожделенной сигареты сменял другой, каждый – изощренней предыдущего. Одновременно воображаемый дым заполнял его всего без остатка. Под конец он настолько опьянел, что ему недоставало сил даже думать – только нечленораздельно мычать, грозя жуткой расправой за все издевательства. Чжонхён глядел на него и улыбался, снова и снова на его глазах затягиваясь… Но не пьянея.
– Иди сюда, – поманил он его к себе пальцем и протянул руку через стол. Рука перед глазами Ки раздвоилась и вновь соединилась. Мотнув головой, юноша ухватился за нее, как за спасательный круг, пока она не удумала в очередной раз заиметь близнеца. Пошатывающейся походкой он обошел стол и, оказавшись на коленях Чжонхёна, первым же делом попытался вытянуть дым из его легких через губы. – Не так быстро, – засмеялся тот, подсовывая под него руки и поднимаясь в свою очередь на ноги. – Я не против расположиться прямехонько тут, но ты мне потом попытаешься голову оторвать за то, что я не подумал о тебе в сей ответственный момент.
Ки пьяно подумалось о том, что Чжонхён как-то неверно истолковал его действия, но в следующий момент ему стало все равно. Свежий воздух не развеял туман в мыслях, скорее наоборот – лишь сгустил его. А дальше он вновь осознал себя только у знакомой комнаты в квартире Чжонхёна. Причем именно он с упрямой нетерпеливостью тащил Чжонхёна за руку к заветной двери. Уверенно затянув его в комнату, он пинком захлопнул дверь и, не успев открыть рта, дабы озвучить свое желание, тут же был прижат к ней.
– И кто у нас тут такой нетерпеливый обнаружился? – тихо пробормотал Чжонхён ему в ухо.
– Пошел в жопу, – неосознанно вякнул Кибом, обхватывая его за шею и прижимаясь к нему всем телом. Он немножко соскучился по жару его тела. Совсем немножко.
– Да без вопросов.
– Дай мне, пожалуйста, – унизился Ки до постыдного пьяного клянченья. Завтра он, скорее всего, обзовет себя гребанным наркоманом, валяющимся в ногах… Да кем он только ни назовет себя завтра! Сегодня он готов унизиться даже ради одной затяжки.
– Все угодно, котенок, кроме того, о чем ты меня сейчас просишь, – Чжонхён, казалось, давно понял его без слов.
– Пожалуйста, я не могу те…
– Можешь.
– Пиздуй к ебеням!
– Хоть на край света, – последовало насмешливое хмыканье. – Только с тобой.
– Вот блять! Я не могу терпеть! Ну, что тебе стоит? Хочешь… Хочешь, я тебе деньги принесу прямо сейчас? Я что-нибудь выручу, то есть, нарою! Я найду. Пожалуйста… – лихорадочно зашептал Кибом. Ему нужно было разрешение, без разрешения он не сможет и затяжки сделать, его разорвет на части, его разрежет пополам. Но Чжонхён, не переставая ухмыляться, едва заметно мотнул головой из стороны в сторону. – Пожалуйста… Ты же знаешь, где они… То есть, самое… то есть… пожалуйста. Дай мне! – закричал Ки, устав копаться в памяти в поисках названия и причин.
– Нет.
– Чтоб ты сдох!
– А ты этому посодействуй.
– В говно я буду содействовать!
– Я даже не сомневаюсь, зайка.
За уговорами, совсем незаметно для самого Ки, его рубашка вдруг оказалась полностью расстегнута, а может, она просто напросто в очередной раз была грубо разодрана. И руки Чжонхёна, блуждающие по его телу, настойчиво заставляли мысли плыть в ином направлении. Ки совершенно не понимал, что тот делает, зато это, абсолютно очевидно, понимал сам Чжонхён, действуя намного увереннее, чем того хотелось бы пьяному юноше. Но он действительно немножко соскучился по жару этого тела. Совсем капельку.
– Отпусти меня, – прошипел Ки.
– Не хочу.
– Отпусти меня!
– Иди сюда.
– Не трогать!
– А пожалуй, Малыш Бомми, я готов тебе уступить.
– Что?
– Ты уже не желаешь укуриться в умат?
– Желаю!
Чжонхён растянул губы в дьявольской ухмылке на поспешность, с которой упрямец выдал ответ. Готовность юноши явно ему импонировала.
– Я предлагаю тебе равноценный обмен.
– Что я должен делать?
Ки замер на месте и весь обратился в слух. Что Чжонхён ни собирается предложить в качестве упомянутого равноценного обмена, он это сделает. Он все сделает. Он сошел с ума от разрывающих его изнутри противоречивых желаний.
– Ты оставляешь свою работу.
– И всего-то?
– И без моего ведома ни шага в сторону.
– Слушаюсь, мой командир! – заерничал он, охваченный восторгом удачи.
– Не сомневайся, рядовой Бомми, – серьезно кивнул тот. – Ты будешь слушаться только моих приказов. И не дай дьявол их тебе нарушить… Дьявол порвет твою попку на две трофейные части.
Алчными глазами глядя, как Чжонхён выходит за дверь, Ки облегченно выдохнул и, пошатываясь, поплелся к кровати. Рухнул на нее, счастливо раскинул руки в стороны, закрыл глаза. Он чуть дрожал от нетерпения и предвкушения, но к своему собственному удивлению умудрялся кое-как держать себя в руках. В прежние времена в комнате остыл бы и его след, он ни за что не позволил бы Чжонхёну уйти одному, он приклеился бы к нему, как пиявка, и без устали выклянчивал желаемое на протяжении всего пути до места хранения его сокровища-на-один-вечер.
Почувствовав, как чуть прогнулась кровать под весом человеческого тела, разленившийся Ки приоткрыл один глаз, а вскоре и второй. Совершенно трезвый Чжонхён коварно улыбнулся абсолютно пьяному Ки. Глядя прямо ему в глаза, Чжонхён запалил кончик сигареты и сделал небольшую затяжку.
– Ты готов платить по счетам? – выдохнул он едкий дым. Намного более едкий, чем тот, что насквозь пропитал огромную комнату паба.
Ки нетерпеливо ухватился за его запястье и потянул руку с вожделенной сигаретой к своим губам.
– Все, что угодно, – пробормотал он, присасываясь к кончику один раз, второй и выпуская облачка. Вопреки обыкновению в голове скорее прояснилось, чем интенсивнее затуманило, что заставило темные брови недовольно сойтись на переносице. Все это время склонившийся нему Чжонхён внимательно наблюдал, как одна яркая эмоция на кукольном лице сменяет другую, подчас удивляя своей непредсказуемостью.
Черный взгляд подозрительно затуманился. Ухватив момент, когда радость озарила лицо Кибома, Чжонхён вырвал руку из цепких пальцев и заменил сигарету своими губами. Поцелуй был азартно принят, но что-то смутное, какая-то едва ощутимая преграда стояла между двоими.
Ки требовательно всасывался в его глубину, пил его влагу, будто одолеваемый нестерпимой жаждой. Смяв наполовину скуренную сигару в кулаке, Чжонхён сдавленно прорычал. Ки возбужденно выдохнул.
– Уйди, – прошептал он, едва справляясь со своим дыханием.
– Выгоняешь из собственной комнаты?
– Да.
– Бомми…
– Иди на хуй! – заорал Ки что есть силы.
Чжонхён вновь прикоснулся к его губам и, не получив сопротивления, мягко углубил поцелуй, вжимая Ки в кровать пылающим телом. Юноша чуть выгнулся ему навстречу, бессознательно встречая волнующее давление и выдыхая в поцелуй тихий стон.
Чжонхён закинул его ногу к себе на талию и, не переставая, водил по ней рукой. Вверх, вниз, вверх, вниз. Пальцы безжалостно мяли не по-мужски упругие ягодицы, щекотали мягкий, едва рельефный живот.
– Уходи, – шептал Ки после каждого нежного касания, не справляясь с желанием потереться о чужое тело и оставить на себе его запах.
– Прогони меня, – доносилось в ответ.
– Пожалуйста.
– Мне уйти?
– Нет. Да, – кивнул Ки, не расцепляя рук. Как-то смущающее быстро он соскучился по этому жару. Пусть и немножко.
Попытка Чжонхёна высвободиться из его упрямых рук потерпела крах. Ки не хотел делать выбор, он желал, чтобы выбор был сделан за него. Тогда ему не придется винить себя в последствиях.
– Уйти?
– Уходи.
– Я могу остаться.
– Да.
– Бомми…
– Бля…
– Давай поиграем, Бомми.
– Съебись же ты в аналы, едрит твою за лютик!
– Съебываюсь.
Стоило только раздаться оглушающе тихому звуку прикрытой двери, как Ки с грохотом скатился на пол и пополз в ее сторону. Встал у нее на колени, дрожащими руками защелкнул замок и прислонил голову к холодному дереву. Он слышал по ту сторону тихий откровенный шепот и прижимался всем телом к двери, желая просочиться к нему. Его место там – под этим сильным телом, подавляющим его волю.
Бездушное дерево вдруг запылало. Слова обрели физический вес. Дыхание щекочущими движениями дразнило кожу, обретшую невероятную чувствительность.
– Открой дверь.
Сквозь щель дул ветерок, он нес с собой головокружительный, терпкий запах. Запах вожделения. Он приглашал, умолял, приказывал.
– Впусти меня.
Чувственный шепот обволакивал густой карамельной нугой, нежно поглаживал, словно тот, кто являлся его источником, стоял рядом, прижимался к нему, нашептывал ему всякие непристойности прямо в пылающее ухо. Невидимые пальцы алчно, но ласково бродили по его телу, ерошили его волосы, гладили его губы.
– Дай мне войти.
Ки помотал головой, тихо ноя и прижимаясь к двери сильнее. Незримый язык умело ласкал его рот, мастерски сметая какие бы то ни было возражения, которых, впрочем, почти что не было.
Все было неправильно, но он с трудом боролся со своим желанием повиноваться этому настойчивому шелесту. Ведь у него есть выбор.
– Нет, – простонал Ки, запуская руку в брюки.
Шепот по ту сторону перетек в яростное шипение, дверь сотряс удар кулака. Ки почувствовал, как на глазах чуть выступили слезы. Он никогда не был мужеложцем и не станет им по собственному желанию.
Ласковые уговоры превратились в грязные угрозы. Нежные обещания наполнились силой и злостью.
Ки слушал, как мелодичный голос, вызывающий мурашки по всему его зудящему от неудовлетворенности телу, сулит ему жестокую, но сладкую расправу. С замиранием сердца ловил угрозы и гладил себя, прислонившись лбом к плавящейся от гнева двери, тяжело дыша, словно в забеге на длинную дистанцию, не стирая мокрые дорожки со щек. Он был одержим этим дьяволом. Он ждал своей расправы.
Это не его рука водила по его члену, это не его пальцы размазывали выступающую смазку, дразнящим движением проходились по венкам. Это не его болезненное возбуждение. Не его. Дыхание на щеке, на губах – его нет, это просто терпкий сквозняк, задувающий в дверную щель. Губы, нежно сцеловывающие влажную соль с его лба, ему всего лишь мерещатся. Прикосновения по всему дрожащему от возбуждения телу – как легко себя обмануть. А жадные поцелуи – изощренная игра гораздого на выдумки воображения.
Ки забился в самый неприметный угол комнаты, ощущая, как судорожно сотрясается ослабевшее тело после оргазма. Сжавшись в комок и прощаясь с медленно отступавшим наваждением, он мелко, испуганно дышал. Там его утром и обнаружил Чжонхён – растрепанного, грязного, полуголого, свернувшегося тесным спящим клубочком на холодном полу и посасывающего большой палец руки, словно успокоившийся младенец – соску.
Молодой человек, и сам не лучшего вида, опустился перед сопящим юношей на корточки и, приложив некоторые усилия, с громким чмоканьем вытащил большой палец у того изо рта.
– Похоже, я перестарался.
========== Часть 34 ==========
Кожа на большом пальце, чуть сморщившаяся, в слабом утреннем свете блестела от слюны. За хныканьем, недовольно выплывшим из губ, приоткрылись подернутые дымкой карие глаза. Трогательное замешательство ярким огоньком вспыхнуло в них и тут же погасло. Чжонхён не удержался, провел пальцем по теплым губам и вздрогнул, когда сонный выдох обжег самый кончик влажным дыханием. Свежие цветы, стоящие недалеко от них, высохли, будто отдав последние капли влаги на борьбу со смертью. Холодный ветер тревожил их навеки уснувшие съежившиеся лепестки, оплакивал пошедшее трещинами дерево, из которого был сделан новый столик.
Ки неосознанно потянулся к молодому человеку руками, обнял за шею, когда он неуклюже попытался его поднять. Идея поиграть с мальчиком и проучить его поначалу казалась забавной и стоящей свеч, но последствия, разделенные на двоих, слишком невыносимы. Быть одному и кидаться во все тяжкие во стократ легче, нежели иметь за спиной еще один небольшой груз, полезный, но слишком хрупкий для привычных безумств.
– Я тебя… убью, – вяло прохрипел Ки, когда его заботливо уложили на нерасправленную кровать и прикрыли покрывалом. Чжонхён взял его руку и прислонился лбом к горячей ладони, прикрыл глаза.
– Успеется еще, – его хриплый голос разорвал дремотную тишину через какое-то время. Но к этому времени юноша уже провалился в беспокойный сон и не расслышал ответа.
***
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Плохо.
– Хочешь обратно?
– Нет.
– Скажи мне, чего ты хочешь.
– Ничего.
– Меня не удовлетворяют твои ответы, малыш Бомми.
– Меня бесят твои вопросы, а про то, что малы…
– Мы можем…
– Мы не можем.
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем.
– Тебя что-то волнует?
– Нет.
– Знаешь, что я думаю?
– Нет и…
– А хочешь узнать?
– …знать не хочу.
– Я думаю, что тебе это нравится.
Изумление вынудило Ки отвернуться от бархатной шторки оконца экипажа и поглядеть на Чжонхёна, весьма довольного тем, что сумел завладеть вниманием юноши, находившегося в самом скверном расположении духа.
– Что мне нравится?
– Конечно же оказываемое тебе внимание, Бомми, – тот шутливо щелкнул его по носу, отчего Ки брезгливо поморщился и, сердито насупившись, безапелляционно отвернулся к окну, не подавая никаких признаков жизни до самого конца поездки. Его не пришлось просить выйти из экипажа: Ки выплыл из кабинки по собственному желанию, приняв протянутую ему руку. Но вид у юноши при этом был такой, словно он оказывает величайшую в мире услугу недостойнейшему из недостойных. Хотя Чжонхён по своему обыкновению лишь забавлялся устроенным спектаклем, хмыкал на каждую выходку, являвшуюся следствием его собственного желания подергать строптивую зверушку за пушистый хвост.
– Ты сегодня в плохом настроении?
Он крепко сжал кисть юноши, но тот вырвал свою руку и в сердитом безмолвии направился в небольшую рощицу, недалеко от которой остановился экипаж. Впрочем, молодой человек тут же не преминул последовать за ним.
Тонкие молодые деревца, росшие часто и беспорядочно, мягко разбавлялись густыми ягодными или цветочными кустами. Пару раз им встретились и настоящие деревья-старцы. Временами композиция казалась полотном, сотканным из разномастных кусочков, но во всем том присутствовало едва заметное и, тем не менее, успешное старание придать роще естественный вид. Очевидно, это был своеобразный сад, выстроенный человеческими руками вокруг нескольких исполинов.
Шумно вдыхая воздух, Ки не обращал на Чжонхёна никакого внимания и как будто совсем позабыл о его присутствии. Но если снаружи он и выглядел погруженным в созерцание красоты природы, зверек внутри него все время оставался настороже, вновь напряженно замерев при приближении хищника.
Спеша отвлечься, Ки прислонялся то одним, то другим ухом к стволам деревьев и слушал, прикрыв глаза, их неслышное дыхание. Чжонхён, намеренно отставший от него на пару шагов, не прерывал его и лишь неусыпно следил за каждым его движением, ощущая абсолютно непривычное умиротворение.
При каждом удобном случае Кибом исподтишка бросал на него настороженный взгляд и замечал, как черные глаза увлеченно следуют за движением его пальцев по нежной коре или считают кивки веточек куста, возле которого он недавно прошел. Юноша заходил за ствол, словно за крепкую стену и, выглядывая по другую его сторону, неизменно натыкался на безмятежную улыбку. Он знал, что чужие пальцы касаются ровно тех мест, которых касался он парой минут ранее, и эмоции возникают ровно те же, которые испытал в эти моменты он сам.
Паутина, растянувшаяся меж двух тонких деревцев, была похожа на невесомую вуаль, и в нее Ки по неосторожности завернулся, сорвав ткань с корнем. Паучок, стремительно выбравшийся было из своей норки, заметил, какая добыча попалась в его сеть, и поспешил забиться в свою норку поглубже, махнув всеми лапками на трудолюбиво сотканную ловушку.
Ки завертелся на месте и неосознанно замахал руками, пытаясь сорвать налипшие щекочущие нити и очистить от них лицо. Мысль о пауке, наверняка, уже пробравшемся в его волосы или за шиворот, придавала его копошению прыти.
– Попался! – незаметно подобравшись к нему, Чжонхён схватил его в объятия и закружил на месте.
– Ни фига себе паук! – выдохнул Ки, когда тот остановился.
– Где?
– У тебя на голове, – по-детски съязвил юноша.
– Сними его, – возможно, Ки и показалось, но Чжонхён несколько напрягся.
– Дурень, я вообще-то тебя имел в виду! – захохотал юноша, даже не пытаясь вырваться.
– Дурень, значит? – заулыбался Чжонхён, вмиг расслабившись при ощущении веселья, которым искрился паренек в его руках.
– Ну а кто же еще, – в порыве радости Ки заключил его лицо в ладони.
– Ты нанюхался чего-то вновь, а, Бомми? – прошептал он, крепче стискивая паренька. Последовал выдох, и на смеющуюся пару посыпался волшебный дождь из зеленых листьев и белых плодовых лепестков.
– Смешинка в рот попала, – Ки весело прищелкнул языком, дотронувшись большим пальцем до самого кончика его носа.
– Поделишься?..
Лукавство в глазах напротив вынудило Ки нерешительно и чуть виновато улыбнуться. Он и впрямь оробел на миг. Поэтому просто не без удовольствия зарылся пальцами в темные жесткие волосы, смахнув с них листья и лепестки.
– Ты боишься пауков?
– Не столько страшна крупная рыба, заглатывающая тебя целиком, – доверительно прошептал Чжонхён, – сколько мелкая рыбешка, отщипывающая от тебя понемножку. Надумаешь лишить меня жизни, черта ради, Бомми, сделай это одним махом и не заставляй страдать.
Ки открыл рот, шокированный прозвучавшими словами. Окружающая двоих красота даже померкла на момент.
– Прости меня, – слова прозвучали настолько тихо, что поначалу юноша предположил, будто они ему всего лишь послышались. Но выражение чужих глаз расставило все по местам.
– За что?
– За то, что тебе было так хреново утром, Бомми.
– А поподробнее? – Ки едва ли уловил связь между своим утренним недомоганием и нынешним извинением. Но Чжонхён увернулся от ответа.
– Ты так громко стонал ночью в замочную скважину, что я кончил от одного пошлого звучания твоего голоса, зайчонок.
– Босс? – позади них словно из-под земли вырос один из близнецов. – Старик ждет.
Ки разочарованно прикрыл глаза и сделал тяжелый шумный вдох.
Чжонхён выглянул из-за юноши и, оглядев подчиненного с ног до головы, прищурил черный взгляд. А затем с явной неохотой отпустил Ки. Последний принялся, пожалуй, с излишней усердностью стряхивать с себя паутинки. Однако стоило Чжонхёну обойти его, как он прикрыл глаза, ловя носом до чертиков знакомый запах и подавляя возникшее ниоткуда раздражение.
– Погуляй здесь немного, Бомми, – услышал Ки приказ, произнесенный совершенно бесстрастным голосом, вызвавшим в его душе легкую обиду вперемешку с недоумением.
Минут через пять, посвященных удалению липких паутинок с одежды, лица и рук, Ки развернулся и направился в том же направлении, в котором удалилась парочка. Глазея по сторонам и проверяя на ощупь все, что зацепило его интерес, набираясь сил от самой природы, он вышел на лужайку, зеленым морем разлившуюся перед величественным зданием с гигантскими колоннадами. Юноша восторженно выдохнул и вздрогнул, когда где-то за домом раздалось множественное ржание.
