Текст книги "Маскарад (СИ)"
Автор книги: Sowulo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц)
На середине пути снова что-то пошло не так, хотя ему уже казалось, что все более-менее подходящее под определение «не так», с ним уже произошло.
Сначала он увидел недалеко перед собой юного протеже Чжонхёна, исподлобья пронзающего взглядом во весь дух бегущего на него паренька. Мальчишка был похож на статую – единственным живым в нем казались злобно горящие глаза. Откуда-то слева вскоре нарисовался и сам Чжонхён, неторопливым шагом идущий в сторону несущегося Ки. И выглядел он настолько спокойным и собранным, будто и мысли не допускал, что юноша сумеет от него улизнуть. А после обнаружилась и причина его уверенности: его подчиненные близнецы наступали с боков на вставшего как вкопанный Кибома. Но грандиознее всего отличилась память, ехидно напомнившая Ки о том, что несколько дней назад он пообещал не соваться к профессору. Он в который раз за последнюю минуту проматерился. Угрожающе поблескивающие глаза Чжонхёна ясно свидетельствовали о том, что про обещание это он не забыл.
Ки в панике крутил головой, не зная, куда податься. Продолжать бежать в сторону ребенка показалось ему неразумным решением, слишком тревожно выглядела неподвижная поза того. Тогда он решил вернуться к лестнице и даже сделал шаг назад с намерением выполнить задуманное. Но и тут его поджидала засада. То самое нечто, черное и жужжащее, вновь зависло где-то на уровне его груди и медленно подплывало к нему.
Почему ЭТО никто не видит?!
Подавив желание истерически закричать, Ки сорвался с места, направившись к меньшему в этот момент «злу», то есть, к мальчику. Грубо расталкивая беседующих, он лихорадочно думал о всей ситуации в целом. Ловушка, засада. Для него?
Ловко увернувшись от руки одного из ласкообразных близнецов и не прерывая бега, Ки обернулся и не без удовольствия показал ему средний палец. Мужчина что-то яростно произнес своему идентичному подельнику, к тому времени присоединившемуся к погоне. Чжонхёна Ки не видел. Но ощущал его недалекое присутствие. Осознание этого немало добавило ему прыти. Не желал он сейчас попасться в его руки. Иначе эта мощь его попросту раздавит, и пальцем толком не пошевелив.
За всеми путаными мыслями, юноша не заметил исчезновения на своем пути ребенка. Впрочем, его это открытие весьма порадовало. Отталкивать со своего пути живую куклу – в этом он находил мало приятного.
Несмотря на столь удачное стечение обстоятельств, теперь у него появилась новая причина для беспокойства.
Люди вокруг все так же галдели, морщились, когда он задевал их плечом или ненамеренно отдавливал им ноги. Тем не менее, ни одного ругательного слова не летело ему вслед. Получасом ранее он не придавал особого значения своей мнимой невидимости. Однако ныне этот факт начинал его понемногу нервировать. Он человек из плоти и крови, он ведет себя беспардонно, как его могут не замечать?!
Даже в самом страшном сне не мог он подобное предположить. Либо все вокруг ослепли, либо… Либо он вновь прозрел, вдруг пришло юноше в голову. Что случается с ним, когда он вдруг начинает видеть невидимое? Остается ли он в этом мире или там, за тонкой стеклянной перегородкой, наедине с ужасным?
У него на шее не было защиты. Вся его защита держалась на, признаться честно, довольно неудовлетворительном умении ставить ментальный блок. К тому же за весь день он устал его держать, и эта прочная стена успела дать ветвистые трещины. Скоро составляющие ее кубики с глухим стуком рухнут на пол, разлетятся острыми осколками, ознаменовывая начало сумасшествия. Следует убраться от людей куда подальше, спрятаться на время и переждать в укрытии опасный период.
Залетев в какой-то переулок, он во весь дух понесся по мощенной камнем дороге, спотыкаясь и отбивая пятки. Наобум сворачивая то влево, то вправо, Ки давно перестал узнавать местность, но даже не помышлял о том, чтобы остановиться и передохнуть. Потому что его уже единственный преследователь давал знать о себе, жужжа и звеня на все лады за спиной. В тишине улиц эти звуки многократным зловещим эхом отскакивали от стен высоких домов, словно упругие мячики, подгоняя запыхавшегося юношу.
Неладное он понял задолго до того, как увидел тупик. Высокая ограда из темного кирпича и пустые мусорные баки почти с него высотой встретили его на конце пути, принеся скорую смерть всем надеждам на спасение. Он решительно развернулся, предпочтя ножу в спину удар пятерней в солнечное сплетение.
Вокруг царила тишина. Проулок был совершенно пуст.
Ки испуганно заозирался. Пусто. Никого. Ничего.
Это открытие, по логике вещей, обязано было принести ему облегчение, но не тут-то было. Тревога лишь усилилась.
Однако и ничего подозрительного тоже не происходило. Преследовавшее его нечто незаметно исчезло.
Тогда он решил осторожно двинуться обратно и попробовать выйти обратно к площади. Хотя, признался юноша себе, маршрут получился чересчур запутанным. Он немало затруднялся повторить его с той же точностью. Стоило не мудрить, а всего лишь найти дорогу домой. В крайнем случае, можно поинтересоваться у прохожих. Должен же кто-то бодрствовать в этот час.
Но чем дальше он шел, тем страшнее ему становилось. Мертвая тишина и недвижность не разрывалась даже звуками его шагов или лихорадочного дыхания. Мир казался тусклым, вмиг заброшенным и каким-то… плоским, в серых тонах нарисованным на бумаге.
Окна в домах были затянуты сероватой пленкой. Словно мутные глаза слепца. Временами неприметные углы светились знакомым зловещим голубоватым светом. И навстречу ему не попалось еще ни одного человека. Единственным ярким пятном на многие километры вокруг оказалась круглая луна, висящая на черном небосводе. Очень холодная и бесстрастная, но дающая достаточно света, чтобы юноша мог следить за всей запутанной сетью переулков, по которым опасливо брел.
Паника поднималась в его душе, и Ки с трудом удерживался от того, чтобы начать метаться от одной двери к другой в поисках помощи. Он плутал по лабиринту незнакомых узеньких улиц, время от времени оглядываясь, чтобы проверить, не ведется ли за ним слежка. Чисто машинальное действие, предпринимаемое им для собственного успокоения. Ки прекрасно понимал, что был единственным живым существом на многие километры вокруг.
Довольно часто ему случалось забредать в тупики, и в таких случаях его беспокойство увеличивалось многократно. Спеша обернуться, он тут же выдыхал с облегчением: за спиной не было никого и ничего опасного. Но и спасения в равной степени.
В этот час юноша пожалел, что не учил молитвы в приюте, считая их бесполезной тратой времени. Сейчас, будучи доведенным до отчаяния, он готов был обратиться даже к ним.
Немало времени прошло, прежде чем он решил толкнуть одну из сотен, тысяч попадавшихся ему на пути дверей. Он выбрал ту, что казалась ему наиболее приветливой, осознавая при этом, что лжет себе: все двери здесь были похожи одна на другую. Краска на этой двери в тех же местах отколупалась, замок точно так же проржавел, что и на остальных дверях. Вместе с тем открылась она бесшумно – Ки надеялся хотя бы на тихий скрип, который прибавил бы ему смелости.
Все хоть сколько-нибудь горизонтальные поверхности в крохотной прихожей, обители консьержа, были покрыты голубой пылью. Безмолвность комнаты на краткий миг разорвало его тщательно сдерживаемое чихание, но вскоре тяжелый воздух утрамбовал слишком живые для этого города звуки к остальной пыли на полу. Они опустились на него серо-голубоватыми светящимися хлопьями.
В одной из стен находилась еще одна старая дверь, ведущая, очевидно, к лестничной клетке. Она резко распахнулась, прежде чем юноша сделал по направлению к ней хотя бы шаг. Ки в страхе прижался к обшарпанной стене, в неподвижности своей слившись с ней без труда. Из темного проема стремительно вылетела такая же темная тень. Быстро пересекла комнатку и тотчас же скрылась за входной дверью.
Настороженно проследив за ней, он сделал вывод, что тень совсем не похожа на те, которые плыли за профессором пару часами ранее. Как же давно это было! Эта тень была живее и больше походила на очертания человеческой фигуры. Те же напоминали скорее чучел, сшитых из разных частей животных, а получившееся уродство было благоразумно прикрыто балахоном. Впрочем, эта тень так же плыла по воздуху, оставляя пыль недвижимо покоиться на полу.
Шокировано открыв рот, юноша в который раз за вечер забыл про необходимость дышать.
Он начал узнавать это место! Еще бы не узнать, ведь каждое утро он покидал его – спеша на работу, либо по делам. Это подъезд дома, в котором они Чжинки снимали комнату. Их подъезд. Жуткий, нежилой, пропыленный.
Что такого ужасного могло случиться, что, проплутав пару часов по абсолютно пустому городу, уже разъеденному разрухой, он поначалу не узнал собственного пусть и временного, но дома?
Первым порывом стало желание подняться в собственную комнату, однако Ки засомневался в разумности данного решения. Он не выдержит отсутствия в комнате Чжинки, который в реальном мире должен спать без задних ног посередине широкой кровати, отработав две смены подряд. Умом юноша понимал, что кроме него в доме нет ни единой души. И все же необходимость воочию убедиться в правильности собственных соображений была выше его сил. Если он увидит пустую комнату и покрытую пылью кровать без намека на былое присутствие в ней брата, то, наверное, попросту сойдет с ума.
Впрочем, дальше раздумывать над этой тревожной темой у него не было времени: Ки выгнал на улицу подозрительный шум, появившийся на верхних этажах. Шорохи и скрипучие голоса пугали своим неестественным звучанием.
Зайцем вскочив наружу и испуганно озираясь в поисках тени, вылетевшей из дома десятью минутами ранее, он понесся во весь дух вверх по дороге – предположительно в сторону парка. Улицы и дома этого мира казались чуть искаженными и разительно отличались от тех, что исчертили карту города в реальности. Но юноша надеялся, что не ошибся с выбором пути.
Чем дальше Ки бежал, тем интенсивнее в нем росло желание закричать, разбить жуткую тишину вдребезги. Но не позволял он себе совершить этот глупый поступок только потому, что боялся. Здесь определенно не обитало ни одной живой души, но это не касалось теней. Тени не были живыми людьми, их он не имел возможности почувствовать. Теней здесь могло оказаться довольно много. А он не мог быть уверен в их безвредности и относительном равнодушии к человеческим существам.
К тому же одну из теней юноша уже заприметил впереди. Кажется, это была та самая, от которой он прятался в прихожей. И, судя по всему, она его тоже заметила. Ки метнулся к ближайшему проулку, стоило только ей начать стремительное движение в его сторону. Снова тупик. В этот день ему подозрительно везло на тупики. Его мозг работал в усиленном темпе, тем не менее, не находил выхода из сложившейся ситуации.
Можно попробовать развернуться и приготовиться отбиваться, саркастично подумалось Ки, пока его глаза лихорадочно бегали по глухой стене в поисках зацепки. Кулаками он махать умеет, да вот только вряд ли такая мера возымеет свое действие на бестелесного противника, если тот надумает атаковать.
Встал. Встал! Чего он встал на месте?!
Дальше витать в своих истерически веселых мыслях Ки не дали, грубо толкнув его лицом к стене. Ки стукнулся лбом о кирпич. Боль не пришла, словно кирпич был не кирпичом, а мягкой стенкой в лечебнице для душевнобольных. Как бы то ни было, юноша затаил дыхание, радуясь, что не придется мучиться от невыносимой боли.
Более ничего не происходило. Не было ни ударов, ни попыток выдрать ему волосы или впечатать носом в стену, размозжить лицо, сломать его, вырвать внутренности. Только странное теплое покалывание в районе плеч.
И тогда Кибом решился. Ловкий разворот и вот он уже прижимается спиной к стене, отпрянув от тени, мерцающей буквально в паре сантиметров перед ним. Ки обомлел, узнавая в ней знакомые содрогающиеся очертания.
– Чжонхён? – недоуменно выдавил он.
– Кибом, черт тебя дери, очнись же, в конце концов, – послышался приглушенный рев, словно эхом прилетевший к нему издалека.
И внезапно мир обрел краски. Окружающие его предметы наполнились объемом, перестав походить на плоские рисованные фигурки. Неподвижный, ни теплый, ни холодный, воздух резко похолодел и стал насыщаться запахами живого города. Подул даже несильный ветер, несущий запах дождя. Исчезла голубоватая пыль, знаменовавшая собой запустение.
Словом, к своей неописуемой радости и облегчению, Ки вернулся обратно.
Аура Чжонхёна моментально укутала его, решительно отрезав от всего окружающего мира, – прямо как в день их знакомства. Только в этот раз юноша ощутил себя еще более защищенным. Он всем собственным телом чувствовал судороги, пробегающие по чужому сильному телу. С возникновением каждой из них Чжонхён усиливал хватку на его плечах, принося Ки невыносимую боль. Взглянув за его спину, юноша нашел кровожадную причину этого недомогания – все то же нечто, очевидно, пытающееся вновь словить бывшую жертву в свои черные сети, но натыкающееся на непреодолимую ограду. Нападающее существо пыталось зацепиться за Чжонхёна, добраться через него до задрожавшего Ки, но нити продолжали скатываться, словно тот весь с ног до головы был покрыт слизью. Пару раз темные прутья прошивали его насквозь, однако, надолго задержаться в его теле не могли. С шипением они растворялись в прохладном воздухе, точно пройдя не через человеческое тело, но сосуд с кислотой.
Ки не знал, как выбраться из этой ямы. Никогда до этого ни о чем подобном ему не приходилось читать, слышать, не говоря о «сталкиваться». Порой ему даже начинало казаться, что еще немного и попытка Чжонхёна защитить юношу своим телом выльется в сломанные руки Ки. Хватка была нечеловечески сильной, вместе с тем, последнему даже в голову не приходила мысль попытаться каким-либо образом отцепить от себя Чжонхёна. Он видел перед собой бесстрастное лицо последнего и знал, что внутри него ведется нешуточная борьба. Отчего-то юноше казалось, что это была борьба с болью – возможно, по малейшим, почти незаметным изменениям выражения на волевом лице.
Неизвестно, что подтолкнуло Ки к следующему шагу: присутствие рядом живого человека, всепоглощающий страх, последующее облегчение, благодарность, воспоминание о схожих ситуациях у стены, давно и подпольно вынашиваемое желание поступить именно так, – что бы это ни было, сейчас оно не имело значения. Он всего лишь не стал противиться внезапно возникшему соблазну и крепко прижался к холодным губам, испивая тихий выдох, полный страдания и удивления.
Поначалу весь поцелуй ограничивался неподвижностью и потрясающим ощущением чужих губ, которым медленно передавалось тепло. Его тепло. Он прикрыл глаза, чувствуя, как к щекам приливает кровь. К своему стыду, он абсолютно не знал, что нужно делать дальше. Не знал, но очень желал продолжения. И боялся, что его вновь оттолкнут.
Чжонхён чуть отстранился, делая новый выдох и начиная терять сознание. Ки обхватил его за талию, когда он всем телом на него навалился. Изо всех сил стараясь удержать его, он даже запыхтел от прилагаемых усилий – Чжонхён был слишком для него тяжелым.
– Тяжело, Бомми, непослушный мальчик? – тот вдруг хрипло прошептал вопрос прямо ему в ухо и потянул зубами вставленную в хрящик сережку. Ки поежился, поскольку по телу прошла дрожь, вызванная не столько неожиданным ласковым укусом, сколько горячим дыханием, обжегшим тонкую кожу за ухом. Против воли он захныкал и тотчас себя оборвал.
Стоит ему поддаться эмоциям, потонуть в ощущениях, и они тут же оба скатятся на влажный холодный камень.
Недавно прошел дождь, а он и не заметил. Не заметил он и внезапного исчезновения черного круглого чудовища. Тем не менее, это не воспретило ему порадоваться временному избавлению от своего пугающего преследователя. Юноша питал непоколебимую уверенность в том, что рано или поздно нечто не преминет вернуться снова и щедро наградить его очередными проблемами.
Ки сдавлено вскрикнул. Новый укус был мстительно болезненным, не содержащим ни капли нежности или ласки. После уха досталось и местечку на шее, в котором родничком бешено билась жилка. Чжонхён безжалостно оттянул тонкую кожу белоснежными зубами. Ки закричал громче, не только восторгаясь определенной новизной происходящего, но и сходя с ума от боли. Боль сменилась теплом в тот момент, когда горячий язык прошелся по укушенному месту, возможно, в извинение за жестокость.
А потом все закончилось. Прохладный ветерок обдувал двоих, неподвижно застывших у стены. Ки понимал, что сейчас что-то происходит, однако, ему, очевидно, не доставало смекалки сообразить, что же именно. Единственное, что он понимал, что это нечто жизненно важное. Стараясь сполна надышаться свежим воздухом, но не особо в том преуспевая, в буквальном смысле задавленный юноша покорно ждал продолжения. И оно не замедлило последовать.
Взяв себя в руки, Чжонхён с трудом отлепился от него, и кое-как оперся руками о стену позади него. Силы были почти на исходе. Не сумев толком перенести вес на свои ноги, он тяжело ткнулся носом в теплую щеку Ки и с трудом сфокусировал взгляд на мутных глазах упрямца в сантиметре от своих собственных. В этих глазах вспышкой мелькнуло что-то неопределенное, и они тут же в смущении скрылись под тонкой кожей закрывшихся век.
Попытка Ки чуть отстраниться и произнести что-то была без сожалений сметена новым поцелуем, в этот раз более яростным и живым. Угольно-черные ресницы затрепетали, и юноша чуть приоткрыл карие глаза.
Теперь он и в самом деле тонул в своих ощущениях – уходил с головой под бурлящую поверхность колодезной воды. Абсолютно не находя сил как-либо отвечать, он затих, искренне и неприкрыто наслаждаясь. С каждым напористым прикосновением губ колени слабели все сильнее. Постепенно отнимались и руки. Через какое-то время пошла носом кровь, но он все равно тянулся за поцелуем. Не знай Ки, что такое попросту невозможно, он бы подумал, что ему передается недавнее недомогание Чжонхёна.
– Оживай же, котенок, – почувствовал он вдруг теплый шепот на влажных губах. Это его спаситель соизволил на время прервать свою экзекуцию. Ки закрыл глаза и тяжело задышал в ожидании окончания. Всего. – Помоги мне, – шелест, мягко коснувшись щеки, уплыл куда-то вверх. Юноша слабо кивнул. Чжонхён закинул его вялые руки себе на шею и уверенно подтянул его к себе за талию.
Оставалось действительно только подчиняться и повторять.
Неловкость куда-то испарилась, вытесненная уверенностью, разделенной между двоими. Теперь уже Ки повис на сжимающих его руках, абсолютно потеряв силы, понемногу теряя и сознание, но все еще с жадной неуклюжестью отвечая на поцелуй. Его тошнило от вкуса собственной крови, залившей подбородок и, скорее всего, рубашку. Тошнота смешивалась со жгучими искорками, электрическими разрядами проходящими по телу. Сердце словно стучало в висках.
Кажется, его приподняли, потому что он вдруг стал склонять голову, чтобы не потерять то потрясающее ощущение целующих его в ответ губ. За спиной чувствовалась холодная стена, неприветливо контрастирующая с пылающим в нем пламенем и обнимающими его руками.
От безысходности он скреб ногтями по жесткой ткани чужого пиджака, хватался за чужие, но очень знакомые на ощупь волосы. Чжонхён же продолжал беспощадно сминать его губы, как страдающий жаждой путешественник, после утомительного странствия нашедший в пустыне оазис. Напиваясь живительной воды досыта, он приносил неописуемое удовольствие прижимаемой к себе безвольной тряпичной кукле. Настолько безвольной, что ей не хватало сил даже для того, чтобы подать какой-либо звук, дать понять, что она все еще жива. Все попытки заканчивались жутким хрипом.
И в этот миг Ки внезапно ухватился за самый кончик взявшейся из ниоткуда мысли: все время их знакомства он чуял запах Тэмина, неуловимо прятавшийся от него за мощной ширмой запаха самого Чжонхёна. Сознание почти покинуло его, и все же это ошеломительное открытие сумело на миг вернуть юношу в реальность.
Даже если так люди уходят из жизни, подумалось ему, он еще не готов попрощаться с этим миром.
========== Часть 23 ==========
Он проснулся в каком-то абсолютно незнакомом, но очень волшебном месте. На мягкой перине, под мягким покрывалом и с мягкой подушкой в обнимку. Первое, что его ждало, стоило только Ки продрать глаза, это теплый и ласковый поцелуй. Не до конца проснувшийся юноша со всей сонной нежностью на него ответил, даже не задумавшись над столь непривычным утренним приветствием. Он досмотрел до конца замечательный сон. Впрочем, сон не был бы таким замечательным, если бы не был сном.
– Ах, Бомми, глупыш. Был бы ты всегда таким покладистым, – услышал он едва слышный хриплый шепот, пока облизывал губы после ну очень вкусного поцелуя. Кажется, это был кофе?
Ки распахнул глаза и в ужасе уставился на довольного Чжонхёна.
– Уйдешь? – поинтересовался последний, заметив, как он нервно дернулся.
Попытки собрать разбредшиеся мысли воедино давались с трудом. Сонно моргая, Ки шумно втянул воздух и… помотал головой. Вновь улегшись ею на подушку, он не сводил настороженного взгляда с разглядывающего его Чжонхёна. Тот лежал на боку поверх покрывала, подложив ладонь под голову, полностью одетый, как и сам Ки,– лишь верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая красивую смуглую кожу шеи и ключиц. Даже с растрепанными волосами и усталым взглядом Чжонхён выглядел прекрасно.
Эта мысль вызвала еще большую тревогу.
Кибом сглотнул, отводя взгляд. Что это его с утра трясти начинает?
– Не стесняйся, Бомми, – пробормотал Чжонхён, поглаживая его по напрягшемуся под покрывалом животу.
– Что? – осипшим спросонья голосом спросил Ки.
– Сладкий сон?
– А?
Ухмыльнувшись столь трогательному неведению, Чжонхён медленно склонился к нему и тихо прошептал:
– У тебя стоит.
Взгляд, машинально брошенный в нужном направлении, обнаружил подтверждение произнесенным словам. Первый порыв – отвернуться, – был безапелляционно остановлен Чжонхёном, крепко схватившим Ки за плечо и вновь повернувшим к себе. Смущение, красными пятнами раскрасившее щеки юноши, привело его в еще более прекрасное расположение духа. Чжонхён не может не воспользоваться возможностью подразнить, когда та сама настойчиво тычется ему в руки. Особенно, в случае с этим мальчишкой.
– А если я скажу, что уже все видел? – ехидно прошептал он.
– Что? – переполошился побледневший Ки. – Что ты видел? Какого черта? – он взлетел с подушки и тут же прижал ладони к вискам, пережидая внезапное головокружение и легкую боль. – Да бля…
– Прости, я пошутил, – Чжонхён самодовольно закинул руки за голову и уставился на сгорбленную спину юноши. Позвонки маленькими острыми бугорками проступали под его смявшейся рубашкой. Кнопочки, ожидающие, когда на них мягко нажмут.
– Дурацкая шутка, – буркнул Ки, скрючившись всем телом и массируя виски.
Чжонхён тыкнул пальцем в один позвонок. В ответ Ки раздраженно повел плечом и вновь сгорбился, прилагая недюжинные усилия к тому, чтобы успокоиться. В мыслях творился полнейший хаос – как и всегда, если он находился неподалеку от этого человека.
– Но я хочу это видеть, – тихий шепот у его уха, и снова мысли-пылинки, лихо взметнувшись в воздух, принялись весело кружить в хороводе. Юноша не успел среагировать, как Чжонхён вновь схватил его за худенькое плечо и повалил на кровать, прижав к ней всем своим телом. – Давай же, – его пальцы сомкнулись на тонких запястьях, и ладони Ки были наконец отцеплены от разгоряченных массажем висков. По легкому продолжительному поцелую подарено середине каждой теплой ладошки, а затем молодой человек склонился к его шее и сделал глубокий вдох. – Покажи мне, как ты это делаешь, – пробормотал он, оставив и на ней влажный поцелуй, а после – слегка подув на светлую кожу. Ки чуть приподнял подбородок, боязливо открывая незащищенное место.
– Что «это»? – не сдержал он выдох.
Чжонхёна умилило такое неумелое вранье. Он оторвался от обожаемой им шеи и приблизился к не менее обожаемым губам, заметив вновь алые щеки и почувствовав жар, исходящий от них.
– Самоудовлетворяешься, Бомми.
Ки снова испуганно сглотнул.
– Ахм… – его карие глаза панически забегали, но на самого ухмыляющегося Чжонхёна юноша глядеть избегал. – Не понимаю, о чем ты говоришь. И, пожалуй, я пойду, – с этими словами он попытался оттолкнуть его и подняться с кровати.
– Никуда ты не пойдешь, – разом нахмурившийся Чжонхён не желал уступать. – На первый раз я тебе даже помогу, – пообещал он шепотом, непреклонно продолжая смущающую тему.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Чего ты боишься? – он чуть отстранился. Кажется, недовольное выражение на его лице еще больше напугало Кибома. Тот заерзал под ним и подергал руками, не скрывая надежды на то, что сумеет беспрепятственно освободить их. Вопреки ожиданиям Чжонхён стиснул их сильнее, крайне досадуя на эти трусливые попытки сбежать от… того, что бы там себе мальчишка ни навоображал.
Ки отвернул от него розовое лицо, признавая свое поражение, и мучительно поежился, почувствовав слабый отголосок чужого дыхания на горящей щеке.
Может, он бы и показ… Нет, не может. До такого он еще не успел опуститься.
– Ничего, – проворчал Ки, все с той же неловкостью и стыдом пряча от него взгляд.
Чжонхёна вдруг озарило, и он не удержался от еще одной ухмылки. Его глаза хитро заблестели.
– Подожди-ка, Бомми! – произнес он в обличающем тоне, после чего последовал поддразнивающий смешок. – Попался, врунишка этакий!
Поддавшись на топорную уловку, Ки удивленно повернул к нему голову, недоумевая над последними словами. Этот промах был тотчас же использован в намерениях, которые юноша охарактеризовал бы не иначе как «коварные»: его вовлекли в новый требовательный поцелуй. Такой же вкусный, как первый, и такой же до дрожи ошеломительный: Чжонхён мягко покусывал его припухшие губы и тотчас же зализывал потревоженное место, делая укусы еще желаннее. Ки издал гортанный стон, вновь подергав руками.
– Кто в твоих мыслях, когда ты это делаешь? – прервавшись на время, вкрадчиво поинтересовался у него Чжонхён. Пытаясь увильнуть от ответа, донельзя смущенный парнишка сам потянулся к его губам. – Нет, – Чжонхён прижал его к подушке рукой. – Ответ вперед.
Проглотивший язык Ки усердно помотал головой. Настолько усердно, что у него перед глазами все вновь принялось расползаться, а голову прострелила боль. Но карие глаза в удовольствии закрылись, стоило только Чжонхёну запустить пятерню в его всклокоченные волосы и ласково пробормотать, зарывшись в них и лицом:
– Почему не рыжий? Тогда я смог бы назвать тебя лисенком.
Ласковый тон, вторящий словам, был вознагражден новым выдохом, чуть томным, хранящим хриплый отзвук вовремя сдержанного стона.
Кибом растаял под бессмысленными в данный момент словами и имевшими большое значение прикосновениями. Его руки не иначе как по своей воле обняли сильное тело, а нос удобно уткнулся в распахнутый ворот рубашки. Тепло. Голос с такого положения казался ему каким-то странным и гулким, несправедливо запертым в теле, словно в клетке. Он отчасти понимал стремление Чжонхёна вдыхать его запах именно у шеи. Ки тоже чувствовал, насколько сконцентрирован он был в этом месте, словно пульсировал с веной.
Или это был запах крови? Несущийся красным потоком по венам и яростно бьющийся вместе с пульсом.
Это был запах Чжонхёна. Оглушающе сильный. Им невозможно было насытиться.
– Сделай это, – требование вновь было озвучено. Ки разочарованно выдохнул, когда его объятия опустели. Чжонхён улегся в прежнюю позу: на бок, подперев ладонью голову. Его черные глаза выжидательно уставились на взволнованного юношу, глядевшего в ответ с безмолвной мольбой во взгляде. Влажные губы все время тянули к себе его внимание, но хаотичная смена эмоций на красивом лице имела бОльшую важность.
Ки, мечущийся между желанием повиноваться и здравым смыслом, с отчаянием поглядел в потолок.
– Бомми, – имя мягко слетело с губ и невесомым перышком закружилось в слабом свете, льющемся из окна. Медленно вальсируя под стук капель за окном, оно опускалось на белоснежное постельное белье. Ладонь Чжонхёна опустилась на живот Ки, и в момент прикосновения, ясно ощущаемого сквозь ткань рубашки, тот весь напрягся.
Юноша нервно покусывал щеку изнутри, сумбурно перебирая в уме возможности сбежать отсюда без серьезных последствий. Вся загвоздка в том, что думать ему мешали. А, сбившись раз, его мысли вновь возвращались к началу пути. И так до бесконечности.
– Бомми?..
От Чжонхёна снова неуловимо пахло Тэмином. Ки даже изумился тому, что ранее не распознавал родной запах. С другой стороны, в присутствии этого человека он столько сил бросал на защиту своего сознания, что все остальное уходило на второй план.
Если он поддастся, то?..
А если нет – то?..
– Нет! – воспользовавшись моментом, Ки резко отпихнул от себя руку Чжонхёна. Взлетев на ноги, он тотчас же бросился к двери, одновременно стараясь выпутаться из одеяла. Спешка была вызвана опасением, что его сейчас вновь попытаются остановить, – в таком случае внутренняя битва точно была бы проиграна. Пару раз чуть не навернувшись на ровном месте, Кибом отбросил наконец ногой одеяло в сторону.
На его счастье, дверь была не заперта. Выскочив из комнаты, юноша опрометью бросился по светлому проходу прочь от комнаты. В поисках выхода из этого дома он заплутал в бесконечности похожих один на другой светлых коридоров. Странное сходство напомнило ему угнетающую одинаковость домов в мире, который он недавно посетил. Но персиковый цвет этих стен оказывал скорее успокаивающее действие и внушал доверие.
Впрочем, не в этот раз.
Ему даже в голову не приходило искать здесь Тэмина. Вряд ли Ки привезли бы в то место, где с какой-то стати прятали брата. Да и в целом, его нынешнего и даже былого присутствия здесь Кибом не чуял. Пах Тэмином только сам Чжонхён, и то – слишком слабо для гнусного похитителя. Скорее, он с этим похитителем каким-то образом контактировал. Хорошая зацепка, но слишком тяжко следовать за ней по дороге, на которой она ниточкой вьется. Ему нужно собраться с мыслями, привести их в порядок, а затем вновь браться за дело.
В данный момент его целью стало выбраться отсюда как можно скорее. Ки абсолютно не волновали его босые ноги, так же как и ливень за окном. Он найдет выход, а дальше будет действовать по наитию.
Раздавшийся в покинутой им комнате смех, впрочем, сразу же дал понять, насколько его намерения смехотворны.
Он налетел на девушку в униформе, державшую в руках стопку белоснежного постельного белья. Та тихо пискнула и отскочила к стене при виде всклокоченных светлых волос, горящих безумством глаз и пошедшего пятнами лица.
