Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: Sowulo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

Мадам рассчитала его с явной неохотой и видимым сожалением, но без упреков и тем более упрашиваний. По крайней мере, вслух не было сказано ни слова. Однако то не означало, что с уходом Ки Мадам не разбушевалась, кося головы направо и налево. Эмоции, скрывавшиеся под маской старческого спокойствия, взрывной волной едва не прорывались наружу.

Вскоре нашлась и причина этому. Напоследок Мадам напутствовала его с некоторой долей обиды:

– Я, конечно, понимаю, что друзья у вас влиятельные, однако говорить такое про мое детище! Бог видит, не хотела я тебя отпускать, но после таких слов даже видеть тебя не желаю, юноша!

Недолгая, но пылкая речь заставила Ки сердито заскрежетать зубами. Предупредительность Чжонхёна, наверняка замолвившего за него словечко перед этой грозной дамой, черт бы его побрал! Такие люди, как Мадам, только с виду орешки крепкие, а внутри очень нежные и легкоранимые – это юноша понял с первого взгляда на старую леди.

Ки даже знать не хотел, что тот наплел женщине такого обидного, якобы слетевшего с уст юноши. При всякой мысли об этом его руки непроизвольно сжимались в кулаки, словно искали жертву: скрутить, избить, придушить. Между тем, он понял мысль Чжонхёна и его желание не видеть больше Ки в этом салоне. Ныне круглые сутки его не окружали соглядатаи. Хотя это не значило, что он не наживет новых. Сам Ки предпочел бы держать шпионов на виду, однако кто он такой, чтобы перечить Его Демоническому Величеству, у которого на все всегда свои соображения?

А теперь бывшие клиенты, черт бы и их тоже побрал, словно фанаты следуют за Ки повсюду. Уже пару раз он оказывался в глухих переулках за мусорными контейнерами – и все ради того, чтобы спрятаться от очередного поклонника или поклонницы. Его так и подмывало завести как-нибудь очередного преследователя в тупик и отмутузить его там хорошенько. Он и впрямь не имел ясного понятия о причинах, которые заставляли этих людей, ходить за ним, как зомби за своим хозяином. Да на зомби-то они как раз и походили, разве что в глазах их не студенело безразличие, а горел какой-то огонь, походящий на одержимость. Как будто действительно их опоили чем-то. Больше всего он опасался, что причина кроется в чем-то, похожем на его связь с Чжонхёном. Вернее, он подозревал, что это так, но боялся признаться себе в этом.

Может, зря он не пытался сдерживать свои способности и тайком подлечивал клиентов? Может, так, подобно его связям с Чжонхёном и братьями, он к себе и этих незнакомцев привязал?

Как бы то ни было, Чжонхёна он не видел неделю и это абсолютно не значит, что он не хотел его видеть. Подобно ненормальным, следующим за ним самим по пятам, точно так же он готов был следовать за молодым человеком, но худо-бедно ему удавалось вовремя себя осадить.

Впрочем, прямо сейчас Чжонхён стоял на пороге кафе, как прежде Ки, и прямо как Ки тряхнул головой, избавляясь от капель, успевших осесть на волосах за недолгую дорогу от экипажа до дверей кафе. Звон дверного колокольчика не успел стихнуть, а сердце юноши уже забилось в утроенном темпе. И вовсе не от того, что в воздухе вдруг густо запахло опасностью.

Чувствуя себя весьма неловко, Ки медленно съехал на стуле и спрятал пунцовое лицо за огромной газетой. Сколько они там, по словам Чжонхёна, ахм… э-э-э… того самого? Неделю?

Неконтролируемая дрожь прошлась по телу и волнительным покалыванием обосновалась где-то под ложечкой. Меньше всего ему хотелось встречаться взглядом с черными глазами после такого неожиданного открытия. События упомянутой недели он все еще не вспомнил и был несказанно тому рад. Не могло быть все настолько… запущено. Кроме того, Батлер упоминал, что Ки привезли от Тэмина. Значит, как минимум один день они… пробыли врозь.

Краской залило не только лицо, но за компанию и уши, и даже шею. Ки тихо выругался.

Вот ведь заявился, весь такой страшный и ужасный, что коленки трясутся. Ки с таким усердием избегал этого человека, рыская по библиотекам и музеям в поисках какой-либо информации о демонах и бесах, но стоило высунуть нос из пыльных комнат, как стражник тут как тут.

По полупустому кафе звоночком протренькал детский голос, разгоняя напряжение.

Ки осторожно высунул нос из своего скромного убежища.

– Господин Ким, добро пожаловать. Желаете чего-нибудь особенного? – Одра поприветствовала подошедшего к прилавку молодого человека с дежурной улыбкой на губах. Ки как никто другой чувствовал за этой нарочитой приветливостью легкую враждебность. Побелевшие пальцы, вцепившиеся в столешницу, выдавали владевшее девушкой раздражение.

– Зайка, – кивнул молодой человек, – прими заказ юного джентльмена.

Ки тихо фыркнул в краешек газеты. Все-то у него зайки да крошки, да детки, да киски.

Сутенер бесстыжий.

Светловолосый мальчик, важно прошествовавший за Чжонхёном, привлек к себе внимание девушки эффектным щелчком миниатюрных пальцев.

– Особо не медли, – тем временем обратился Чжонхён к своему спутнику.

Делая свой выбор, юный джентльмен вовсю старался держаться с достоинством подобно своему спутнику, но блеск предвкушения в глазах портил с трудом создаваемый образ.

– Вот это, вот это, вот это, – тыкал он пальцем. – А еще вот это. И вот это, пожалуй. Это не много? – мальчик с беспокойством обернулся к Чжонхёну. Но тот лишь сухо улыбнулся и поднял глаза на девушку.

Одра кивнула, принявшись за дело, а Ки вновь юркнул за свою газету.

Ух ты!

Воздух и впрямь будто сгустился, давно Ки такого не ощущал. В последнее время при нем Чжонхён себя, видимо, все-таки намеренно приглушал, но ныне вся та агрессивность, о которой Ки успел благополучно подзабыть, вновь вырвалась на волю, и бесцеремонно лапала окружающих, в том числе его самого.

Он подвигал плечами, стряхивая с себя эти невесомые прикосновения.

Может ли быть, что Одра такая же, как он, Ки? Или хотя бы похожа на него? Девушка явно с трудом переносила присутствие Чжонхёна, чем тот, по мнению Ки, даже наслаждался.

Садист проклятый.

Наконец, пара получила свой заказ, упакованный в бумажный пакет, и прошествовала к двери. Одра же удалилась в кухни, очевидно, за новыми порциями пирожных, для которых освободились местечки на витрине. Все еще прячась за газетой, юноша почувствовал нечто вроде разочарования и, не замечая того, недовольно уставился на размытую фотографию какого-то знакомого дядечки, о действиях которого велась статья.

Неужели этот, как его там, даже не почувствовал присутствия Ки?

Юноша так яростно вцепился пальцами в края газеты, что смял их ненароком.

– Скажите пожалуйста, Синьор-Помидор, – проворчал он. – Господин «Я все знаю». «Мне палец в рот не суй, а то фарш из тебя сделаю», – передразнил он воображаемого Чжонхёна. – Тоже мне пуп земли, хрен рогатый! А ни хуя ты не видишь, килька общипанная! – разъяренно прорычал он, хлопнув газетой об столешницу и вслед за этим шокировано раскрыв рот.

Приоткрыв губы в лукавой усмешке, Чжонхён вальяжно устроился напротив юноши на том же месте, на котором недавно Одра распекала юношу за небрежное отношение к друзьям, и, похоже, слышал все до последнего слова. И не только слышал, но и верно определил адресата гневных излияний.

– А… это… – взгляд Ки заметался по кафе, очевидно, надеясь, что скромная обстановка подкинет ему пару идей для объяснения своей вспышки. Те немногие посетители, сидевшие за столиками поодаль, занимались своими делами и точно не видели их, Одра все еще отсутствовала на положенном месте. Не найдя спасительных подсказок, взгляд Ки вернулся к источнику проблемы.

Объяснять ничего не пришлось. К счастью. К несчастью же, молчаливый молодой человек перегнулся через стол и, все так же загадочно усмехаясь, чмокнул его в губы. Ки не успел увернуться, и вместе с тем где-то внутри даже не был уверен, стал бы он пытаться при возможности.

Ароматный ветерок обнял юношу дразняще и, недолго поласкав, развеялся. И почему он не почуял этот запах ранее?

На миг Ки обомлел, изумленно глядя в угольно-черные глаза отстранившегося Чжонхёна. То, что он в них увидел… Вернее, то, что молодой человек позволил ему в них разглядеть, подкинуло ему немало пищи для длительных размышлений, а также подстегнуло желание окопаться где-нибудь, уйти в подполье настолько, чтобы даже всякое воспоминание о нем не возникало в головах знакомых. Он видел многое и почти ничего из увиденного не давалось его пониманию. Холодной рекой лилось отчаяние и теплыми искрами играла радость, рассеивая густую черноту взгляда. Он видел Тэмина, он видел Чжинки, он видел с кучу незнакомых людей. Он видел себя. И сделал один единственный вывод: у всего, что бы ни делал этот жуткий человек, была своя причина. Причина, которую Ки может никогда не узнать, если не захочет утонуть в этом глухом колодце.

А захочет ли Чжонхён убить и его при возможности? Юношу пугал тот факт, что этот человек имел над ним такую власть, хотя Чжонхён и физически мог лишить его жизни всего лишь движением руки. Сам Ки был уверен, что в случае надобности легко отправит это прекрасное, то есть ужасное существо на смерть, чтобы оно не досталось никому, в смысле, не достало никого. И при этом он совершенно позабыл о том, что именно такая прекрасная возможность представилась ему совсем недавно. Возможность, которой он пренебрег.

Дождь испортил прическу Чжонхёна, Ки этого не подметил ранее. Все ссадины, оставленные раньше самим юношей на его лице, уже затянулись – наверняка Чжонхён излечивался с той же быстротой, что и Ки. Подсыхающая челка, упавшая на черные глаза, только подчеркивала их бездонную глубину, полную таких знаний, каких юноше никогда не хотелось бы постигать. Но, как ни странно, эта же челка молодила красивое лицо, придавая обворожительную дерзость его чертам. Поддавшись захватывающему чувству, Ки невольно потянулся рукой поправить ее, но не успел осуществить задуманное.

Грохот в кухне кафе прогнал момент страшного откровения. Чжонхён ухмыльнулся, и этой ухмылки, уверенно легшей на его губы, оказалось достаточно, чтобы возвратить юношу к мыслям о поцелуе и превратить его в безвольное желе, пускающее радостные пузыри. С такой ухмылкой шепчут непристойности в каких-нибудь затемненных уголках, а не сверкают ею средь бела дня на все кафе.

Ки вспыхнул.

Никогда еще, на его взгляд, забавный поцелуй не звучал настолько неприлично и не обещал так много. Ему почудилось, будто он сидит и вовсе нагой посреди полупустого кафе, настолько осязаемым показался взгляд, заглянувший ему глубоко в глаза. Одним чувственным движением он обошел все преграды и вновь властно овладел его мыслями, в этот раз окрасив их в иной цвет.

Кончики ушей юноши, будто немного пораздумав, решили для полноты образа присоединиться к его красным щекам и также стыдливо запылали. И это после всего! После стольких уже состоявшихся поцелуев, после признания про неделю не иначе как разврата, после нового изуверства! После демонических штучек! После… после того, что он сейчас увидел.

Видно, Ки и впрямь извращенец и, по-хорошему, ему обратиться бы в какую-нибудь специализированную организацию, пока поздно не стало.

Чжонхён уже вышел за дверь кафе, а юноша все еще смотрел в прострации на опустевший стул, вновь и вновь переживая в уме произошедшее. Как может быть что-то одновременно быть настолько целомудренным и полным пошлости, мягким и опасным? Поглаживающий взгляд, подаренный ему напоследок, прошелся по нему так томно и многообещающе, как никогда ранее на его памяти. Жарко и ласково, давно все решив за него, даже не испрашивая разрешения.

Ки нахмурился.

Он явно сообщал ему о том, что может быть. Как может быть. Как будет.

Ки энергично замотал головой, не прекращая хмурить брови и испепелять несчастный стул, передергивать плечами в надежде сбросить с себя ненавистное ощущение.

Или что было.

Он дразнит его тем, что произошло, тем, чего Ки не помнит и потому не может себя защитить! Весьма низко и вполне в духе этого человека.

Отчаявшись, юноша схватился за волосы. Внутри него все разрывалось от противоречивых эмоций. И ему было немного страшно.

Как же избавиться от этого? Как же ему нужно извернуться, чтобы избежать этого… этой… проблемы? Этот ходячий-ужас-всего-города-черт-бы-его-побрал всегда ставит все с ног на уши только потому, что ему нравится играть с окружающими. И Ки совсем не исключение. Маленькое попавшееся в сети паука неисключение. Но тут еще вопрос, что за жертва попалась в упомянутые сети, и то вовсе не безобидная муха, как может показаться сначала.

Вернувшись к привычному состоянию легкого раздражения и зарождающейся злости, Ки почувствовал себя увереннее и заметил нежный цветок, оставленный ему на газете. Его островатый запах касался обоняния робко и нежно, и тем сильнее эту хрупкость хотелось уничтожить. Юноша взял цветок за короткий стебелек, небрежно повертел и безжалостно смял в кулаке, скрипнув зубами от своего нынешнего бессилия. А затем яростно вытер губы, не надеясь стереть с них знакомый вкус, но заявляя этим движением о своем протесте.

– Видел этого выхухоля? – на разнесчастный стул опустилась запыхавшаяся Одра.

– А? – Ки поглядел на нее так, точно она оторвала его от важной задачи в кульминационный момент и его мысли все еще крутились вокруг неизвестных.

– Ну, этот Ким-поимей-меня-Чжонхён, – девушка яростно сдула упавшую на глаза прядь волос. Она словно отражение в зеркале с точностью до детали воплощала собой состояние Ки в данный момент.

– А! – глубокомысленно промычал юноша, приглядевшись к девушке повнимательнее.

– Мой бывший.

– Чего? Когда это ты успела его охомутать?! – если бы не вовремя вернувшаяся к нему выдержка, он бы привстал со стула и разъяренной фурией навис над Одрой. Ему почудилось, что тело облили из кадки с кислотой, и каждый нерв вдруг затрепетал от ревности.

– Недавно.

– Издеваешься?

– Удивлен, что такой уродливый Адонис мог углядеть в такой прекрасной пигалице, как я?

– Да нет, я не о том, – Ки застыдился собственной реакции и смешался от внезапной атаки девушки.

– Это чутье, дурашка. Он не чурается неприглядного фасада, а потому неудивительно, что обнаруживает за ним настоящие хоромы. Впрочем, будь на его месте кто-то другой, не думаю, что неприглядный фасад открыл бы доступ в свои хоромы.

– Вы расстались? Почему?

– Рассталась как раз таки я, – девушка пожала плечами. – Для него я, по-моему, так и осталась развлечением на ночь. Что-то типа сказки детям. У него нет бывших, потому что нет нынешних. Зато он у всех в бывших ходит. Кружит головы и разбивает сердца, бла-бла, – хмыкнула она, не выглядя сколько-нибудь расстроенной или рассерженной. – А этот пацаненок рядом с ним меня чуть заживо не сожрал. Видите ли, я позарилась на внимание его Святейшества. Пф, – девушка презрительно выдохнула. – Нашел из-за чего переживать, ведь это моего имени этот дьявол не помнит, а может, даже не знает. Значит, не так уж я для него и важна была. А вообще хорошо, что ты незнаком ни с этим господином Кимом, ни с его малолетним ревнивым хвостиком. А то с твоим-то характером, чую, что случилась бы кровавая резня.

– Да брось, не такой уж я жестокий, – Ки нарочито небрежно махнул рукой.

– Но я болела бы за тебя.

Ревность, гранатой разорвавшаяся где-то в районе солнечного сплетения Ки, постепенно шла на убыль, оставляя после себя еле живые тушки мыслей. Взволнованный юноша заинтригованно оглядел девушку и, недолго поразмыслив, к своему вящему удивлению, мысленно одобрил ее кандидатуру. Хотя напряжение все еще владело всем его существом.

– Тебя поздравить или пожалеть? – с искренним участием полюбопытствовал он.

– С чем?

– С разрывом.

– Не думаю, что мне есть о чем жалеть, – девушка прикусила колпачок ручки и мечтательно поглядела мимо Ки, заставив его этим досадливо насупиться. Раздавленный цветок дал сок в его хватке, ставшей едва ли не чрезмерной, и прозрачные капельки потекли по стиснутой ладошке, щекочуще следуя по ее природным линиям прямо к запястью. – Этот божественный мужчина раскрыл во мне настоящую женщину за какие-то пару дней. Хотя, похоже, сам этого не заметил. И все же каждой, кто хочет хоть раз в жизни побывать по-настоящему влюбленной и возлюбленной, а также пережить настоящую драму жизни, я бы посоветовала этот идеальный вариант. Никаких тебе идиото-козлов, которых так и норовит подсунуть судьба, и прочих сомнительных личностей. Ох уж, этот опасный мужчина, таких только валить и…

– Ну, про козлов я бы поспорил, – ворчливо прервал ее Ки, только недавно наметивший это животное в качестве новой клички для Чжонхёна. Особенно актуально она звучала бы в свете недавно узнанных сведений о его происхождении.

– Нет, ты явно не понял, – возразила Одра. – Он боготворит женщину. Все то короткое время, которое я сумела урвать для себя, я чувствовала себя безымянной принцессой. Он поклонялся мне и одновременно использовал меня.

– Подожди, подожди, как это так получается, что он поклонялся тебе, если он даже имени твоего не знает?

– А вот так, – девушка влепила зазевавшемуся Ки щелбан. Юноша потер лоб и сверкнул взглядом из-под насупившихся бровей. – Хотя и казалось, что в этот момент он думал о ком-то другом, а нас использовал как эмм… замену? Этакая заплаточка на дырку и бла-бла-бла. Хотела бы я знать, что это за «она», чтобы немножко ей позавидовать. Наверняка она красавица, – Одра мечтательно вздохнула.

Взгляд Ки наполнился презрением к неизвестной девушке.

– Чепуха, – выплюнул он сердито. – Маешься дурью.

– Чего? Да каждая порядочная девушка должна хоть раз позавидовать красоте другой!

– Где такое написано?

– В кодексе порядочной девушки, идиота кусок.

– Сожги его, дурында. И вообще с чего ты взяла, что это «она»?! Может быть, это «он»!

– Нет. Это определенно «она», – с достоинством ответила Одра, пальцем аккуратно поправив локон, упавший на лоб.

– Кто так сказал?

– Я так сказала! У него не встанет на «него». У него встает только на «нее». Проверенно мною и не только мною неоднократно. Встает крепко и стоит до тех пор, пока не сообщит все, что имеет… на уме.

Ки громко и категорично засопел, походя в этот момент на разозленного быка, роющего копытом землю.

– Ах, как это было невероятно, мое сердечко! – девушка сделала вид, что схватилась за упомянутое. – Мое бедное разбитое ревнующее сердечко. Оно все еще не может забыть, как билось при виде этого идеального обнаженного тела! – очарованно вздохнула она, все еще глядя куда-то вдаль и активно вертя ручку в пальцах. Юноша, заметивший эту активность, тихо заскрежетал зубами, по пятам следуя за видениями, предстающими перед глазами замечтавшейся Одры. – Если бы каждый имел такое богическое тело, проблемы демографии были бы мигом решены. О боже, да я за эти пару дней настолько выдохлась, что еле волочила ноги. Он как будто всю энергию из меня высосал, мне целая неделя понадобилась, чтобы восстановиться. Вот кто разбирается в искусстве доставлять женщине удовольствие, – с этими словами она обвиняющее поглядела на Ки, левый глаз у которого задергался в нервном тике.

Юноша, отнюдь не обрадовавшийся теме чужих плотских утех, и вовсе взъерепенился, поймав недовольный взгляд девушки. Он и без того с трудом сдерживался, дабы ни в коем случае не наложить руки. На Одру, безусловно. Героические усилия, достойные какой-нибудь бесполезной важной медали.

– Меня-то чего к этому приплетать?! Я тебе ничего не делал! – проревел он на все кафе, привлекая недоуменные взгляды немногочисленных посетителей.

– А мог бы! – в тон ему вторила Одра.

– Черта с два! – Ки что есть силы саданул кулаком по столу. – Он тебе клеймо ставил?

– Я тебе корова, что ли?!

– Значит, не ставил, – при этой мысли Ки с видимым облегчением выдохнул и потер пострадавший кулак. И даже не смутился собственной радости.

Одра, заметив, что момент внезапной ярости прошел, осторожно проговорила:

– Говорят, он ненормальный…

– А это так? – Ки тут же вскинул голову.

– Не знаю, так ли это, но котелок у него варит, – девушка задумчиво покрутила локон. – И может, я ошибаюсь, но ингредиенты отмеряются с хирургической точностью. Хорошо, что наша с ним история закончилась на счастливой, хотя немного грустной ноте.

Юноша закатил глаза.

– Ты же его сегодня чуть ножом с вилкой не разделала прямо за кассой.

– Ну, это что, это же вроде формальности после разрыва, – девушка пожала плечами. – Должна же порядочная девушка возненавидеть своего бывшего за то, что он оказался самим собой да еще не оставил ей коттедж за городом на прощанье.

– Снова этот твой кодекс молодой стервы?

– Что не так опять?

– Можешь им подтереться.

– Фу, вонючка. Имей в виду, я теперь свободна, как птичка, и, имеющая такой колоссальный опыт, готова к новым отношениям.

Девушка захлопала длинными ресницами и с наигранным ожиданием поглядела на Ки.

– Пойду-ка я, – пожалуй, с излишней спешкой юноша взлетел на ноги и дернул к выходу из кафе, сопровождаемый дружескими напутствиями обязательно возвращаться и быть осторожным, перемежающимися с хохотом девушки.

Возвращаться или нет – над этим он еще хорошенько подумает. А осторожен он и без того весьма и весьма. В разумных пределах, безусловно. Какое приключение без риска?

А вообще хватит с него опасных воздыхателей и их смущающих воздыхательниц, уверял он себя, выходя из кафе. И втайне надеялся, что Чжонхён вновь последует за ним, появится из ниоткуда, закует в костедробящие объятия и лишит выбора. И все, что ему останется, – это ворчать, ворчать и ворчать, конечно же.

Ки услышал приглушенный дождем возглас, как раз заворачивая за угол. Тихо выругавшись, он поднял воротник, пряча в нем лицо, и что есть силы заспешил, надеясь, что преследователь посчитает себя обознавшимся и отступит. Но не тут-то было. Мужчина прибавил звучности окрику и ускорился, неотрывно следуя за досадующим юношей.

Да что же он – медом обмазан, что все окрестные мухи тотчас слетаются?!

За спиной вдруг начала собираться настоящая толпа и каждое ее составляющее требовало внимания юноши, чем придавало его шагу небывалой прыти. Однако какой бы жуткой ни казалась ему эта толпа, вскоре сквозь гул стало различаться нечто более опасное. Знакомое жужжание, с каждым его шагом все более и более перекрывавшее остальные звуки, поселило в нем тревогу. И все же юноша поостерегся оборачиваться. Легче было переносить ужас, не видя воочию его источник, хотя и имея в памяти смутный образ.

Но бояться ему пришлось недолго. В очередной раз завернув за угол, он неожиданно получил помощь. Эта помощь обернулась мягким осенним ветерком, подувшим прямо в его лицо и развеявшим все его страхи вместе со звуками, вызвавшими их.

Мертвая тишина окутала юношу, вновь одиноко стоящего в заброшенном городе, покрытым голубой пылью разрухи.

– Тэмин? – прошептал Ки, боясь говорить сколько-нибудь громче. Ни к чему тревожить бесплотных жителей этого города. Произнесенное имя пылью осыпалось к ногам.

Юноша так сильно вглядывался в воздух перед собой, что глаза начали болеть. Но даже это не помогло рассмотреть младшего брата. Какой абсурдной ни казалась ситуация, Ки отказывался списывать все на собственные галлюцинации. То, что перенесло его сюда, в этот мир, способный выручить его в опасной ситуации, были вовсе не его способности. Обоняние говорило ему о том, что Тэмин где-то рядом, но протянутая в сторону источника запаха рука не нащупывала ничего.

Тогда, взяв себя в руки, он тихо попросил дать ему знак, каким-либо – абсолютно не важно каким, – способом обнадежить его, и прежде чем слова горсткой присоединились к произнесенному ранее, он почувствовал теплые объятия.

========== Часть 39 ==========

Выходит, у него есть иммунитет к фокусам Тэмина.

Чжинки сидел на одной из плетеных скамеечек, уютно устроенных в белоснежной беседке, и задумчиво пожевывал язык, глядя на кусок бумаги, устроенный на плетеном же столике перед собой. Горячо любимый огрызок карандаша нерешительно мелькал в немного мозолистых, тем не менее, ухоженных руках.

Он решил не предпринимать попыток побега из этого дома. Тут имелось все… необходимое для комфорта Тэмина. Да и им обоим никто пока не угрожал. По крайней мере, безопасности Тэмина не грозило ничего. Чжинки горячо верил, что одержимость Минхо сумеет встать непреодолимой стеной между безопасным убежищем Тэмина и опасностями, поджидающими его снаружи.

В поисках мало-мальски приемлемых ответов он начал настоящую охоту на увиливающего от разговора Минхо, вновь осаждая его днем и ночью. В случае надобности возница умел поступаться принципами и надоедать почище голодного комара. И он вполне легко объяснял свою назойливость: иногда неведение может сотворить беды похуже, чем знание. Всякий раз, едва завидев молодого человека, стремительно вставшего у него на пути с решительным видом, Минхо резво разворачивался и, не издав ни звука, трусливо, но не без присущего ему достоинства делал ноги. Он умудрился довольно долго пробегать от молодого человека, однако осада Чжинки все же принесла свои плоды.

Минхо волей-неволей пришлось ответить на некоторые его вопросы. Судя по всему, в проблеме знания и незнания Минхо разделял его взгляды. Но информацией он делился весьма скудно, не выходя за границы заданных ему вопросов и очень ловко прикрывая потертости. Что вынуждало Чжинки злиться, поскольку в этом случае он не мог охватить весь спектр возможных вопросов, а значит, какие-то важные знания так и останутся от него скрытыми до поры до времени, если не навсегда.

У Чжинки есть небольшой иммунитет к способностям Тэмина, поэтому в первый раз пред ним предстало не только прекрасное лицо младшего, но и настоящее его лицо. Остальных же людей привлекала лишь обманчивая непорочность ангела, имеющая свойство приглушать тревогу, манящая людей к себе, словно огонь – мотыльков. Что случалось далее, Чжинки и без помощи Минхо мог сообразить. А потому радовался, что хотя бы частично эти губительные чары на него не действуют. Хотя его иммунитет мало ему помог при первой встрече с обновленным Тэмином, Чжинки все же чувствовал себя намного увереннее с этой эфемерной защитой, чем без нее.

Значит, и Минхо видит только прекрасную сторону Тэмина?

Минхо горько улыбнулся. Он видел. Раньше. И хотел верить своим глазам всей душой, но природное чутье его взревело раненным зверем.

Что же предпринял Минхо, чтобы видеть, как он, Чжинки?

Благодаря правильному заклятию, состряпанному очень сильным колдуном, Минхо прозрел и ныне с этим заклятием не расстается. Однако и прекрасное личико Тэмина он также не видит.

Минхо избегал встречаться взглядом с Чжинки при этих словах, поэтому-то возница и догадался о желании хозяина дома хоть раз отложить заклинание в сторону и позволить чарам Тэмина погрузить себя в волшебный сон, отдать на его безжалостную милость свое тело.

Выудив из памяти важное воспоминание, возница сообщил Минхо, что в одно из посещений Тэмина, случившихся, когда Чжинки надирался в пабе, вынужденный праздновать чужую свадьбу, младшенький сказал, что его может покормить Ки, однако Тэмин не смеет у него ничего просить под страхом смерти. Чжинки уверен, что Тэмин был более-менее настоящим, а не простой пьяной галлюцинацией. Как это объяснит Минхо?

Хозяин дома принял свой обычный в последнее время бесстрастный вид, но ответ дал не в пример щедрый.

– Тэмин очень способный малый. А что же касается остального, то я не смею раскрывать чужих тайн, Чжинки. На вашего среднего брата наложен запрет, кем и почему – не вашего ума дело. Могу вам лишь сообщить, что он является одной из ключевых фигур, косвенно виновных в недуге вашего младшего брата.

Чжинки сидел на своей плетеной скамье, рисовал носком туфли узоры на полу и вспоминал этот разговор, испытывая прежнее недоверие.

Ки? Ключевая фигура? Вот сам Ки был бы шокирован этой новостью. А еще больше он, скорее всего, разозлился бы.

Чжинки в деталях вспоминал юношу, делающего ему выговор. В моменты ярости его ноздри раздувались, как у дикого животного, а в глазах горела жажда драки. Старший брат все время представлял, как во время тирады из ноздрей клубится белый пар, а в глазах горят фонари. Будучи крайне творческим человеком, представлял он эту картину во всех красках, отчего заливался искристым смехом. Этот смех ставил сердящегося Ки в тупик и сбивал с него спесь. Вместо того чтобы дальше отчитывать старшего брата, юноша по обыкновению сдавался его веселью и, вторя хохочущему вознице, сам закатывался смехом. Какая тут ссора. Всякая ссора сходила на нет.

Старший брат уже давно не ощущал Ки. Была у него этакая интересная способность – чуять своих братьев. Эту способность он никогда не принимал всерьез – она была чем-то вроде материнской интуиции. Но в последнее время Тэмина он чувствовал хорошо, переживая из-за трудностей, терзавших младшего, а Ки он перестал чувствовать вовсе. И потому за среднего брата волновался едва ли не больше, чем за младшего.

Недавно измотанного Чжинки посетила неожиданная мысль, немного безумная, но вполне выполнимая, и он, вновь поступившись принципами, скрепя сердце попросил Минхо об одолжении. Хотя между ними и было заключено небольшое перемирие, просьба далась Чжинки с невероятным трудом. Он просил о возможности узнать, как поживает его брат. И Минхо на удивление спокойно воспринял его просьбу и ответил, что подумает. Он не отказал прямо, но и не согласился, заставив возницу ощутить себя малышом, выпрашивающим у строгого родителя дорогую игрушку.

Чжинки вздохнул.

Недавно с ним произошла весьма интересная встреча. Прямо здесь, в этом доме, в который они переехали не ранее чем месяц назад, он столкнулся со своим бывшим работодателем, немало посодействовавшим в свое время их с Ки поездке в столицу. Изумление Чжинки было настолько огромным, что оно сумело поспорить с раздражением, владевшим им в тот момент. Мужчина также казался крайне озадаченным неожиданной встречей.

– Чжинки! – воскликнул он. – Вот так поворот, скажу я тебе!

Чжинки глядел на него, язык проглотив, и не мог понять: то ли это очередная галлюцинация, то ли этот человек и впрямь из плоти и крови. Те же театральные жесты и экспрессивность, то же обилие кружев, те же величественная осанка и лицо, словно слепленное из пластилина. И та же странная полумерная открытость.

– Ты в порядке? – с видимым беспокойством справился у него мужчина, и вознице не оставалось ничего иного, кроме как остановится на втором варианте и произнести взволнованным голосом:

– Господин Тамаринье, действительно неожиданная встреча.

Что он делает в доме Минхо?

Вот каким вопросом задавался Чжинки. Но Тамаринье, точно прочитав этот вопрос в глазах молодого человека, дал логичный и правдоподобный ответ: