Текст книги "Вольный Флот 2. На дальних берегах (СИ)"

Автор книги: sgtmadcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

– Ты знаешь, что такое «в переносном смысле», но не знаешь про такой жанр как «детектив»?

Слободан озадаченно уставился на него. Бьернсон пожал плечами давая понять, что ему мало интересно, какие знания и каким путем залетели к нему в голову.

– Ладно… Для простоты будем считать, что так и есть. Только про детектива Вуковича не в книжках писали, а в газете. Когда отец с другими мужиками каждую субботу собирался по вечерам выпить пива, они брали газету и перечитывали заметки о его похождениях. А я слушал. Там очень интересно все было. Как он маньяков ловил, убийц, грабителей.

– То есть этот Вукович у вас очень известный мужик?

– Конечно. Он в битве при Елсинках участвовал, а потом уехал в Гюйон и стал там детективом полиции. Очень известным, раз про него в газетах пишут. А у нас в Белгране знаменитостей не богато, тем более таких, чтобы их в других странах знали.

– Ну допустим… – Бьернсон кивнул шарахнувшись башкой о кирпичный свод, но даже не заметил этого, – И при чем тут эта комната?

– Вукович и другие детективы всегда делали выводы о том, что произошло, по всяким деталям. Вот как тут. Стул, веревка, капли воска, окно разбито с этой стороны… И из их наличия можно сделать выводы, что тут произошло.

– Это как?

– Еще деревяха есть? – заозирался Гвоздев, – На тебя удары твердым по тупому благотворно влияют, походу. Думать начинаешь.

– Вы тут все дохуя умные что-ли?

– Да кому и баран – академик. Даже я уже понял. Стул, веревки – значит кого-то тут к стулу привязали. Потом он отвязался, окно выставил и съебался. Я только не понял, при чем тут свеча…

– Возможно его перед этим допрашивали? – предположил Слободан, – Электрического освещения тут нет, так что ему пришлось взять свечу. Он стоял с ней вот тут… А значит стул с пленником находился тоже где-то тут.

– А потом он вырвался, прибил того, кто его допрашивал, – радостно закончил Бьернсон, – И спалил тут все нахуй!

– Это ты с чего взял?

– Ну ты же выводы делаешь? Я тоже сделал.

– Я имею ввиду – на основании чего?

– Тухлятиной воняет – значит где-то труп. И окно разбито. Если окно не вставили и труп не нашли, значит не до того было. А если было не до того, значит пожар случился сразу после побега. А кто имеет серьезный повод тут все нахуй спалить как не тот, кого к стулу примотали? Я бы вот, именно это и сделал.

– Ты нахера палку сломал!? – завопил Семеныч падая на колени и сгребая щепу, – Она, походу, волшебная была! Один раз тебя по лбу тюкнул и как мозги заработали!

– Дело, скорее, не в палке, а в ударе… – предположил Слободан, – Но догадка хорошая.

– А еще я сделал вывод, – довольный похвалой Бьернсон расплылся в улыбке, – Что воняет не отсюда. Запах пошел, когда я эти две двери выдернул. Тут пахнет терпимо, значит он в соседней комнате.

Слободан, который теперь нес фонарь, сунулся в оставшуюся комнату и тут же выбежал, едва сдерживая рвотные порывы.

– О! А вот и очередное подтверждение моей правоты!

– Да… Похоже на то… Только там тоже почти пусто… И тело я не увидел.

– Может плохо смотрел? Дай как я гляну… Я покрепче…

Отобрав у Слободана источник света, Бьернсон смело шагнул в вонючую неизвестность. Запах там стоял такой, что было желание немедленно ретироваться, но гордость не позволила выскочить сразу, так что он, содрогаясь от спазмов, принялся шарить лучом по сторонам.

Из мебели внутри был только старый стол и три таких же стула как и тот, что стоял в соседнем помещении. Спрятать в них кого-то очевидно не было никакой возможности. Тут организм решил, что с него хватит.

– Вот это и называется: «Блюет дальше чем видит», – прокомментировал Семеныч, глядя на Бьернсона который вывалился в коридор и согнулся, держась за стену, – Ну что – нашел?

– Нет… Там только мебе-е-ель…

– Но запах точно оттуда… Может он, падлюка, под люком?

– Под каким люком? – не понял Слободан.

– Да Хомстед мне люк заказывал… Странный. Размером пять пядей на пять с кутыркой. Из котельного железа – десятки. И по краю усиленный. Со скрытыми петлями… Чтоб он на кронштейнах, при открывании, вот так вот отходил. Наебался я помню с ним на сто дурных. Тут же ни резака, ни сварки толковой… А как сделал, он меня еще замком озадачил. Чтобы ригели на четыре стороны и оттакенные. А потом все чертежи забрал и сжег… Я их, как дурак, рисовал, а он их в камин.

– Ему нужен был люк для потайного убежища?

– Ясен хер… «Старый Ублюдок» как боевая единица так себе, а грабить на острове не то что бы ассортимент. Форт, склады и губернаторский особняк. Не промахнешься. И старой доброй традиции подвесить губернатора над углями чтобы тайники все выдал, тоже никто не отменял.

– Думаешь, он залез туда и сдох?

– При пожаре в таком месте прятаться идея так себе. Не сгоришь так задохнешься, но Хомстед жадный был. Так что если у него внутри барахло или деньги, мог за ними сунуться, да там и остаться.

– Так… – Бьернсон отдышался, – Сейчас мы выйдем, проветримся, перетащим на «Ежа» еду и пойло, потом подумаем насчет этого люка. Сука… Я теперь понимаю, почему, когда воняет, люди спрашивают: «Кто тут сдох?».

Назад все трое возвращались как пираты ограбившие монастырь. Впереди гордо шагал Бьернсон с бочкой хереса и окороком в руке. За ним Слободан волок головку сыра и ящик с бутылками. Замыкал процессию Гвоздев, волокущий на спине мешок картошки. Увидевший их Куба, от жадности и ревности чуть не навернулся за борт.

– Это вы чего? – поинтересовался он глотая слюну, – Нашли что-ли?

– Да. Причем тут только малая часть… – откусить кусок от окорока было задачей сложной, но Бьернсон сумел демонстративно отгрызть шмат мяса, – Тролль – пошли. Сейчас притащим остальное.

– А мы пока со Слободаном ухой займемся, – Семеныч потер руки, – Давай – ты рыбы налови, а я пока картошку почищу.

– Давай лучше наоборот… Из меня рыбак не очень.

– А мне что делать? – вылез из машинного забытый за этим всем Брава.

– Отмой самый большой котел и разведи костер на берегу. Я сейчас настоящей ухи наварю. Правильной… Вот как надо…

Тролль с Бьернсоном на пару обладали просто чудовищной грузоподъемностью, так что содержимое обоих кладовых было перебазировано на борт всего за три ходки.

– Так… – стоя посреди этого великолепия Бьернсон огляделся, – Консервы не трогаем – они про запас. Дорогое пойло тоже.

– Почему? – не понял Гвоздев.

– Потому, что мы в нем нихера не понимаем. Да и на вкус – дрянь.

– С чего ты взял?

– Да я, когда на «Интернационале» ходил, попросил у их старпома попробовать какое-то вино. Три, ебать его ногой, голдмарки за бутылку. А на вкус – кислятина. Я бы выплюнул, если бы не цена. А он его цедит и нахваливает. Так что лучше мы его продадим тем кто понимает. А пить будем вот это вот... – выбив пальцем пробку, Бьернсон отхлебнул прям из бочки, – Сладкое, крепкое – то что надо!

Вытерев бороду, он покосился на Кубу, который уже подбирался с кружкой наперевес.

– А ты чего сюда пришел? Сам же остров поделил и сказал, что каждый сам за себя.

– Да хули ты начинаешь? Яж не знал, что вы вино найдете?

Тролль сделал несколько жестов и скорчил рожу. Бьернсону хотелось повредничать, но обильная добыча привела его в хорошее расположение духа.

– Ладно… Он прав: ты нас угощал, так что подставляй посуду…

– Вот именно, бля… – Куба проследил, как кружка наполняется до краев, – Надо делится.

– А ты с нами прибытками со своей добычи поделишься?

– Да нахуй оно тебе? У тебя вон сколько всего дохуя.

– Вот ты говно, как человек…

– Говно не тонет… – Куба одним махом ополовинил кружку, – Как будете жрать – крикните.

– Совсем охуевший, что ли?

Бьернсон попытался дать ему под зад, но Куба быстро ретировался, умудрившись, при этом, не пролить ни капли. Семеныч, тем временем, уже успел натаскать несколько рыбин и теперь колдовал над котлом, с слезами умиления глядя, как там плавает не какой-то батат, а настоящая, правильная картошка.

…

– Ригели вот так. Двадцать пять на писят… – поев и хорошо выпив, команда «Ежа» расположилась на вокруг костра и принялась обсуждать, как вскрывать люк, – И ключ единственный.

– А ключ какой?

– Как штырь. И на конце железка качающаяся с двумя зубами. Ты эту железку со штырем в дырку пропихиваешь, качалка чпоньк… Поперек встает. Потом ты её на себя тянешь и крутишь, пока она зубами в отверстия на шестеренке не зайдет. И потом за штырь эту шестеренку крутишь, а она ригели вытаскивает

– Звучит просто.

– Сложно каждый дурак сделает. И, вдобавок, не зная какой ширины качалочка и какой длины зубы, ты этот замок хер вскроешь…

– Нахера его вскрывать? – пожал плечами Бьернсон, – Так выдернем.

– Напоминаю: сталь – десятка и усилена профилем по краям.

– Ломами поддеть?

– Там зацепится не за что.

– Обдолбить по кругу и выдрать вместе с рамой.

– Если бетоном залили, то заебемся.

– Да хули тут думать! – Куба, которому хватило наглости припереться на уху, небрежно махнул рукой, – Надо просто подождать и он сам вылезет.

– Кто?

– Ну пидарас этот… Губернатор местный… Он же там заперся под люком этим?

– Во первых, хуль ты уши сушишь? Это наши дела, – осадил его Семеныч, – Во вторых, он там не просто заперся… Он там, падла, еще и сдох. Так что если ты не неграманта, которая может заставить мертвяка нам открыть, то сиди молча и не советуй херни.

– О! Епта! – Куба аж подскочил от внезапно озарившей его мысли, – Сча все будет! Вы тут хуйней страдаете – у меня верный способ есть! Но, если что, найденное поплам.

– Что за способ? – удивленно поинтересовался Бьернсон.

– Ты, сперва, пообещай, что отдашь половину.

– Половину чего?

– Того, что там внутри.

– С какого хера?

– Потому что я знаю, как этот люк открыть. Обещаешь?

– Нахуй его… – махнул рукой Гвоздев, – Сами справимся.

– Сорок процентов! Ниже не торгуюсь, а то я вас знаю…

– Нахуй.

– Тридцать – последнее слово…

– Отъебись – ты никогда ничего умного не советовал.

– Двадцать – это точно последнее.

– Ладно… – Бьернсон задумчиво кивнул, – Если поможешь вскрыть, то двадцать процентов твои.

– Двадцать процентов мои – все слышали? Муг! Пиздуй сюда!

Еле волоча ноги по песку, притопал Муг, который, судя по глазам уже успел накурится своей дряни. Увидев котел с едой он взял с песка плошку и вознамерился ей зачерпнуть, но сел от удара в ухо. Недоуменно помотав головой встал, снова потянулся плошкой к котлу и снова получил в ухо от Гвоздева.

– Куба… Я чет не понял… Это что сча было?

– Ты куда, гуталин угашенный, без спросу лезешь? Да еще и грязной миской в общий котел.

– А это твой котел что-ли? Что ты мне указываешь?

– Это – мой котел.

– Куба? Это че – его котел? Прикольно…

– Так – ты нахуя его сюда позвал?

– Так он же эта – «негроманта»! – Куба махнул рукой словно импрессарио представляющий артиста, – Да, Муг?

– Кто я?

– Ну ты же рассказывал, что у вас есть колдуны, которые мертвых работать заставляют.

– Бокоры?

– Бокоры – хуякоры… Не важно… Там хуй один подох. Его надо поднять, чтобы он люк изнутри открыл.

– А я не умею…

– Да там хуйня делов – я уверен… Давай – напрягись. А то я уже договорился. Бьерн – давай, покажи где это. Он сейчас все сделает!

Бьернсон пожал плечами и, встав, повел их в сторону подвала. Слободан проводил взглядом, потом покрутил пальцем у виска.

– Как я и сказал – никогда он ниче умного не советовал, – согласно кивнул Гвоздев.

– Слушай… А у меня мысль появилась! Ты и люк делал и ключ?

– Ну да.

– Размеры люка ты помнишь?

– Пять пядей, на пять с копейками… У меня пядь очень удобная, – Семеныч растопырил узловатые мозолистые пальцы, – Аккурат двадцать сантиметров если ногти подстричь.

– А размеры ключа? Тебе их давали?

– Не – сам выбирал.

– То есть это какие-то обычные для тебя цифры? Можешь их вспомнить и скопировать ключ?

– Ах ты-ж… А ведь могу! – Семеныч, просияв, налил себе еще, – Я ведь эту качалку напильниками делал. Так что один зуб – в широкий напильник, а второй – в узкий.

– Они у тебя с собой?

– Конечно! Я же на заработки ехал, так что инструмент при мне. Брава – тебя найдется полоса четверка и штырь или трубка с палец толщиной и вот такой длины!

– Конечно! – Брава, обрадованный что может быть полезен энергично кивнул, – Найдем!

– Тогда завтра и приступим… Если эта неграманта не вскроет!

– Не вскроет… – Слободан кивнул в сторону погружающегося в вечерний полумрак города, откуда раздавались крики, – Слышишь?

«Стой, падла! Стой и умри как мужчина!» – мимо пронесся Муг, резко обретший трезвость ума. Следом, петляя как испуганный заяц, скакал Куба, стараясь не попасть под пинок разъяренного северянина. «Хуль ты злишься! Почти-ж получилось! Он там шевельнулся, отвечаю!» Бьернсон, сосредоточенно сопя, несся следом намереваясь долбануть по Кубе как по футбольному мячу. Пробежав таким образом весь пляж, они исчезли в кустах. Полчаса спустя Бьернсон, замотанный в растительность, выбрел к костру и принялся обрывать с себя вьюны.

– Ушел, сука… Снова весь провонял из-за этих мудаков… Вернется – на клотик насажу и натяну до палубы…

– Забей. Мы придумали, как это вскрыть.

– Как?

– Семеныч размеры ключа вспомнил. Можно дубликат сделать.

– Ага… – покивал Гвоздев, – Только давай завтра… Сегодня уже и ты набегался, и я напился…

...

Стоявший на вахте Брава подкрался к спящему Слободану и потормошил его. Потом потыкал Гвоздева.

– Не имеете права… – пробурчал тот, – Мне, по распорядку, сон восемь часов положен.

– Ты чего?

– Тьфу-ты… Приснилось… Ты чего? Уже утро?

– Нет…

– Ну и нахер разбудил?

– Присоединяюсь к вопросу – кивнул сонный Слободан.

– Потому, что вы сеньоры, мне не простите, если я позволю вам пропустить такое представление.

– Какое?

– Куба с Мугом снова пытаются вскрыть люк при помощи дикарской некромантии.

– Серьезно?

– Ага.

– Побожись.

– Чтоб мне пусто было…

– Так… Бьернсона будить будем?

– По хорошему надо… Только палочкой…

Гвоздев взял палку и принялся тыкать ей спящего Бьернсона. Предосторожность оказалась не лишней… Тот, не глядя, поднял громадный кулак и опустил его, словно кувалду, на раздражитель. И только потом приоткрыл глаз.

– Куба в подвале шарит… – поспешил объяснить Семеныч

– Пизда котенку…

– Не… Брава говорит, там весело. Не спугни… И Тролля растолкай, а то палки больше нет поблизости.

На подходе к месту событий встал вопрос как подобраться туда тихо, потому что и Тролль и Бьернсон крались с грацией танков. Однако, возле входа стали слышны вопли и звуки ударов в какой-то таз такой громкости, что на их фоне могла незаметно промаршировать целая рота.

В коридоре валялись узлы с барахлом. Все ценное отсюда забрали, однако понятие «ценного» у Бьернсона и Кубы различались, так что последний сгреб всю рухлядь, которая была не приколочена к стенам. Пробравшись в соседнее помещение, команда «Ежа», выставившись рожами по периметру дверного проема, принялась наблюдать за попытками вызова духов.

Посреди комнаты стояла керосиновая лампа без колбы, на которой тлели какие-то кости и пара дешевых сигар. Вонь от этих «благовоний» стояла такая, что перебивала даже запах трупного разложения. Вокруг скакал Куба, колотя в медную кастрюлю. Муг, сидя на корточках и вдыхая эти ароматы, пытался войти в транс, который постоянно прерывался приступами тошноты.

– Оу, оу, оу Геде Нибо!!! Дающий голос мертвым, которые не были извлечены из воды… Оу, оу, оу Папа Геде!!! Хранитель могил тех, кто умер преждевременно… Оу, оу, оу, предводитель лоа смерти!!! Хозяин тех, чьи могилы неизвестны… Услышь мой зов, выполни мою просьбу и я дам тебе богатые дары…

– Ну что, бля? Где этот пидар? – Куба остановился перевести дух, – Отвечает?

– Я не могу сосредоточится… Тут пиздец воняет.

– Да уж нихуя не хуже, чем когда ты где-то котелок с рыбой проебал. Сосредоточься, давай!

– Это, типа, сложно…

– Да нихуя это не сложно – мне не пизди. Вообще ни в чем ниче сложного нет. Это так просто говорят, чтобы денег больше срубить… Но меня хуй наебешь. Давай – напрягись! Там, внизу, наверняка целые сокровища! Губернаторы, они все богатые аж что тот пиздец! И я нихуя не хочу с этими гандонами делится, – Тролль насилу удержал дернувшегося Бьернсона, хотевшего выбраться и учинить расправу, – Они и так уже дохуя себе захапали.

– Но это же, типа, их половина?

– Да нихуя! Это я так сказал, чтобы они на мое добро не зарились. Кто-ж знал, что тут такой подвал? Они завтра придут, а тут – хуй… Никто-ж нихуя им не обещал, что там что-то будет? А мы нихуя не знаем… Охуенно я придумал да?

– А они нам, типа, пизды не дадут?

– Нам-то за что? Кто успел – тот и съел! Нехуй было ебалом щелкать. Колдуй давай…

– Да я не могу уже… – Муг взял флягу и промочил горло, – Может ты попробуешь?

– Я слов не знаю нихуя!

– Там, типа, слова не важны. Там, типа, надо просто звать духов.

– О! Я ж говорил, что все просто. А ты: «Сложно, сложно..!» Да нихуя сложного! Сейчас Куба все сделает! Кого там звать надо?

– Папу Геде… У нас вечером не получилось, потому, что я не того звал. Я Папу Легба звал, он душами умерших заведует. Но он, типа, только говорить с ними дает… А нам надо, чтобы он встал. А этим, типа, Геде Нибо промышляет. Он сам работать не любит и, типа, посылает мертвецов делать его работу, а сам в карты играет, танцует и в гости ходит.

– Охуеть устроился… Мне бы так… Ладно – ебошь давай…

Долбежка и завывания возобновились. Бьернсон поерзав, попытался выкрутится из объятий Тролля.

– Пусти… – прошипел он громким шепотом, – Я ему сейчас ебало порву…

– Спокойно… – похлопал Бьернсона по плечу Гвоздев, – Как будто ты не понял еще, с кем дело имеешь?

– Это они еще не поняли, с кем дело имеют… Ну падлы… Я их сейчас об колено обоих поломаю…

– Есть идея лучше… Они хотят Папу Геде? Они получат Папу Геде… Где там рухлядь губернаторская?

Шмыгнув в сторону валяющихся тюков, он порылся в них и нашел большую жестянку из под краски, оставленную ими ввиду очевидной бесполезности, но прикарманенную Кубой. Все помещения подвала были соединены вентиляционными продухами, чтобы внутри циркулировал воздух и не заводилась плесень. Засунув в одну из таких дыр жестянку, Семеныч сделал остальным предупреждение, чтоб не ржали и, забравшись на ободранный секретер, приготовился вещать…

– Да ну нахуй… – Куба дал Мугу сигнал остановится, – Я уже охрип к хуям… Где этого пидара носит?

– «ОТ ПИДАРА И СЛЫШУ!!!» – жестянка обогатила голос Семеныча металлическими нотами и эхом, – «ТЫ НЕ ОХУЕЛ, ГОВНО, НА МЕНЯ ПИДАРАСОМ РУГАТЬСЯ?!!»

– Еп, бля… Ну ты чего? – от неожиданности, Куба опрокинулся на спину и, подергав ногами как перевернутый жук, встал на карачки озираясь, – Ты Папа Геде?

– «Я ГЕДЕ НИБО!!! А ТЫ – ДОЛБОЕБ!!!»

– Точно?

– Да! Точно! – пересравшийся Муг схватил напарника за руку, – Папа Геде он типа грубый и сквернословит… Не зли его – он лоа.

– Лоа-хуеа… Сча договоримся… – Куба повертел башкой, так как акустика помещения не позволяла установить источник звука, – Ты где вообще?

– «ТЕБЯ ЕБЕТ? ХУЛИ НАДО?»

– Мертвяка одного поднять. Чтобы он люк открыл. А то заперся там, нахуй…

– «ОН НЕ ОТКРОЕТ!»

– С хуя бы?

– «ПОТОМУ, ЧТО ЭТОТ ЛЮК ДЕЛАЛ МОГУЧИЙ КОЛДУН ДЕНИС ИБН СЕМЕНОВИЧ! НИКТО КРОМЕ НЕГО НЕ СМОЖЕТ ОТКРЫТЬ ЭТУ ДВЕРЬ!»

– Да тебе просто слабо – так сразу и скажи!

– «ДА! МНЕ СЛАБО! Я НЕ МОГУ ТЯГАТЬСЯ СО СТОЛЬ МОГУЧИМ ПОВЕЛИТЕЛЕМ СВАРКИ, СЛЕСАРКИ И СТОЛЯРКИ! ЗАТО Я МОГУ ВЛОМИТЬ ТЕБЯ БЬЕРНСОНУ, ЧТОБЫ ОН ВЫЕБ ВАС ЗА ТАКУЮ ХУЙНЮ НЕСТРУГАННЫМ ПОЛЕНОМ! »

– Вот мудила! Съебываем! – Куба, подскочив, бросился на выход, но врезался в кулак Бъернсона, который понял, что настала пора возмездия, и отлетел назад, – Отвечаю, Папа Геде пиздит!!! Совсем не так все было!!!

– «ПИЗДА ТЕБЕ, ПИДРИЛА ЕБАНАЯ!!! УХ-ХА-ХА-ХА-ХА!!!»

Керосинку своротили и она погасла. Бьернсон гвоздил в темноте наугад, нося Кубу и Муга на пиздюлях по всей комнате. Тролль заткнул своей тушей выход, чтобы те не удрали. Семеныч демонически ржал в жестянку, задирая градус безумия до запредельных высот... Слободан и Брава, поняв что им тут делать нечего, выбрались наружу. Брава уселся на обломки и закурил, глядя на висящее вдалеке Гало…

– Ну что, сеньор? Я же обещал, что представление будет что надо?

– Это да… Только не выспались.

– Отоспаться успеем – куда торопиться. А такое пропускать нельзя… Я такого даже в цирке не видел. А я, в цирке, видел многое.

– Выступал?

– Нет. Помогал. Грим клоунам накладывал, навоз за слонами выгребал, костюмы штопал.

– Ты же, вроде, богатым был одно время?

– Ну как «богатым»? Состоятельным… Меня факир научил в карты играть. Заядлым картежником был. Оказалось, что у меня рука легкая… Начал выигрывать. Дом купил, машину… Даже прислугу завел…

– Проигрался?

– В таком деле проигрыш – вопрос времени. Надо было пасовать и остаться при своих, но я оказался слишком азартен… Проиграл все, что есть и остался должен еще столько же.

– Печально…

– Да. Чем выше взлетел, тем больнее падать. Но я не унываю… Ко мне вернулась удача, а это главное.

– Почему ты так решил?

– Я мог утонуть вместе с «Илмаре» но не утонул, меня могли убить в том абордаже, но я выжил. Я мог остаться в Островах один без средств к существованию, но у меня есть команда, работа, еда и кров. Не так уж и плохо, если вдуматься.

– Наверное ты прав…

Слободан хотел добавить еще что-то, но тут, почти под тем местом где они сидели, зашевелились обломки кирпичей и досок, и из образовавшейся дыры выбрался похожий на восставшего мертвеца Куба, который, поняв, что его сейчас прибьют, проложил себе единственный оставшийся путь к спасению через засыпанное окно. Следом туда же выскочил Муг и хромая поскакал за напарником.

– Опять съебались, гондоны дырявые… – из подвала в развалочку выбрался Бьернсон, которого раздача люлей всегда приводила в отличное настроение, – Ладно – пошли… Спать охота. Завтра их удавлю…

…

Однако, проснувшись с утра, Бьернсон огляделся и понял, что чего-то не хватает. Более пристальный осмотр показал, что не хватает «Икана».

– Вот сучонок! Съебался. И добро наше уволок! Ну теперь им точно пизда!

– Да там не было ничего ценного… – сочно зевнул Брава, – Лом один. Все самое дорогое я у нас сложил.

– Да не в этом дело! Он нас, все таки, кинул!

– Ты его вчера отпиздил и удавить грозился. Ничего удивительного.

– Скажи еще, что не за дело?

– За дело, конечно. Поэтому они решили не рисковать.

– Догнать бы?

– У них почти ночь форы. И тайник бросать не хочется.

– Тоже верно… – Бьернсон сочно потянулся, – Ладно… Все равно мы тоже на Два Рога собираемся. Там и встретимся.

– Ты думаешь, что Куба настолько тупой, чтобы пойти в то место, о котором мы знаем?

– Если он хотел меня кинуть – определенно… – Бьернсон с хрустом потянулся, – Что у нас там сегодня пожрать?

После завтрака Сменыч сел ваять ключ. Остальные, устав слушать визг напильника, пошли осмотреть остатки Гарбаруки еще раз… Проходя мимо кладбища, Слободан принялся внимательно вчитываться в надгробья.

– Ты чего? – удивился Брава.

– Обмылка ищу…

– Ты, кстати, знаешь как его по настоящему зовут?

– Неа… Но он тут «Праттом» хотел назваться.

– А ты сказал, что-то, что он никакой не Пратт, тут мигом поймут…

– Тоже верно… То есть мы не узнаем, жив он или нет.

– Меня больше интересует, что тут произошло? Нападение?

– Похоже на то… Перестрелка тут точно была…

– Тролль говорит, что если кто-то напал, странно, что «Старого Ублюдка» не утопили, – влез в разговор Бьернсон, – И странно, что воронок от снарядов нет.

– Хмм… Хорошее наблюдение… Если его утопили, то где он? Если не утопили, то почему не стрелял?

– Может его подняли? – предположил Брава.

– Подъемные работы во время штормов? Да и ради чего? Это не тот корабль из-за которого можно так заморачиваться.

– Или захватили?

– Надо осмотреть форт. Других достойных целей тут для артиллерии нет. Если бы они захватили корабль, то использовали бы пушки против него.

Форт находился в плачевном состоянии, однако большую часть разрушений ему причинили не противники, а время. Стена была проломлена только в одном месте и верхушки стен с этой стороны были исклеваны выстрелами. Внутри тоже имелись следы боя, но ничего похожего на следы артобстрела.

– Штурмовали по старинке… – Бьернсон пнул тяжеленное бревно которое использовали в качестве тарана, – Отогнали стрелков огнем и раздолбили стену.

– Да… Причем штурм шел со стороны поселения, – Слободан поднялся на стрелковую галерею и осмотрелся, – Стреляли, судя по всему, вон из тех домов. Они больше всего пострадали от ответного огня.

– Надо Семеныча спросить – может он чего пояснит?

Гвоздев был уже изрядно навеселе, однако ключ изготовил. Бьернсон распорядился запихать в него побольше закуски, чтобы попустило и изложил результаты осмотра города и свои выводы.

– А хули тут гадать? Хомстед с Маулсом давно жили как кошка с собакой.

– Не понял?

– Местные компанейский недолюбливали. А те их в обратку. Видать, кого-то перемкнуло и до стрельбы дошло.

– То есть это что? Типа гражданской войны?

– Типа того.

– А «Старый Ублюдок» почему не вмешался? Мы следов артобстрела не нашли нигде.

– Старина Джон неоднократно говорил, что в рот ебал в эти разборки лезть. Дождался, поди, пока они там друг друга не перережут, забрал выживших и свалил, как шторма закончились.

– Это объясняет, почему похоронили убитых и тщательно собрали пожитки, – согласился Слободан, – Правда неясно, почему подвал не разгребли и не вынесли.

– Зачем?

– Ну там довольно много ценного.

– Жратва да выпивка. Этого у местных и так хватало. А про тот схрон вряд ли кто-то кроме Хомстеда знал. Ну и той гориллы его ручной… Забыл как звали. Но, его могли прибить в суматохе… Ладно – че голову ломать? Пошли лучше посмотрим, подходит ключ или нет. А то придется еще новый пилить.

Благодаря прокопанному Кубой лазу в окно, в комнате с люком образовалась вентиляция и воняло уже не так жутко. Люк оказался замаскирован каменной плитой, которую от остальных отличало только отверстие под ключ, так что пришлось изрядно поползать, чтобы найти, где он находится. Сев на корточки, Семеныч сунул в отверстие штырь, потряс его, чтобы шифрующая часть откинулась в нужное положение и принялся крутить. Остальные, затаив дыхание, слушали скрежет под полом. Потом что-то клацнуло и раздался скрип сдвигаемых ригелей.

– Ну! Че я вам говорил! Денис Семеныч и без всяких чертежей все в башке держит! Как родной! – Гвоздев попытался, потянув за приклепанное к штырю кольцо поднять крышку, но охнул, – Так – кто там молодой-здоровый? Впрягайся, а то у меня уже годы не те, чтобы такое пырять.

– Да че тут подымать? – Бьернсон, сменив его, без особых усилий выдернул люк вверх и откинул в сторону, – Эх, сука, вот это запашина!!!

Трупная вонь из открытого люка пошла такая, что все зрители телепортировались наружу, отдышались и переглянулись.

– Так – пусть проветрится…

– Хер она проветрится… Неделю ждать придется. Если не больше.

– Тогда надо что-то делать… Он прям внизу лежит, и уже в расползся весь. Мы его не достанем.

– Есть идея! – Гвоздев щелкнул пальцами, – Брава… Слей ка с топливного генератора горючки нефильтрованной.

– А как нам это поможет?

– Выльем в туды… Она же органику жрет – вот пусть там все похавает.

– Хорошая мысль… – Брава сбегал до катера и вернулся с ведром гарты, – Кто будет лить?

– Давай я… – вызвался добровольцем Бьернсон, – Я уже, за эти дни, почти привык.

– Ты только прямо на тушку лей, – напомнил Гвоздев, – По сторонам не плескай, а то мало ли. Деньги бумажные, или еще чего.

– Понял…

Нырнув в подвал, Бьернсон выскочил оттуда меньше через минуту.

– Не нихера не привык… Воняет хуже дохлого кита. Сколько ей надо?

– Она быстро работает. К вечеру должна все сожрать. Пошли, пока, пообедаем.

– Тебе, после такой вони, есть хочется?

– А что бы и нет? Сейчас костерок запалим, дымком почистимся, выпьем для аппетита и все нормально будет.

– Надо часового оставить. А то там все на распашку.

– Да тут нет никого.

– А если все таки кто-то есть? Нет – я так это не оставлю…

Покрутив головой, Бьернсон завалил окно и раскопанный выход обломками, походил вокруг в поисках других лазов и, успокоенный, пошел обедать.

…

Идея с гартой сработала. К вечеру в тайнике пахло не розами, но уже вполне сносно, а от трупа осталась только куча костей, которые стали губчатыми и гибкими словно резина.

– А вот мне что интересно… – посмотрев на это Слободан повернулся к остальным, – Почему гарта еще все вокруг не пожрала? Её же много попадает и на землю и в воду?

– Потому, что её саму сжирают раньше, – пояснил Семеныч, – Вишь она черная какая стала? Это значит, что деградировать начала. Нестойкая она.

– А! Так вот что механики в колориметре меряют?

– Да. Цвет сверяют с эталоном. И уровень осадка смотрят. Если гарта начала деградировать, у ней выход падает. Приходится генератор сливать, промывать, прокаливать и новую «закваску» фигачить. Те стержни в топливном генераторе не только для подогрева. Они еще «бульон» – жижу, на которой гарта растет, стерилизуют. Ты молодой, а я застал время, когда их еще не придумали. Тогда «скороварки» были, где перед заливкой в генератор всю жижу проваривали под давлением. Та еще жопа, особенно при большом расходе. Тогда корабль не мог, как сейчас, постоянно полный ход держать. Ползали на «экономическом», а на случай чего запас в баках имели что-бы жару дать. Ну это я уже сам не видел. Это с нами сидел один механик. Треху ему дали за то, что по пьяной удали трактор с моста уронил. Он потом отсидел и там же, на лесозаготовке, тем же трактористом и устроился. Правда пить завязал.

– Ну само-собой…

– Да не – не поэтому. На поварихе женился. А она баба суровая – с ней не запьешь.

– Ладно – чего треплемся? – прервал этот поток воспоминаний Бьернсон, – Мне знать охота, богатый я уже или нет?

Само укрытие представляло из себя вкопанный в землю котел небольшой паровоймашины из которого выдрали все трубки и прочую требуху. Северяне там принципиально не помещались, поэтому на осмотр отправили Семеныча.

– Ну че там?

– Ну все!

– Что «все»?

– Могу теперь весь сезон не работать… Вы не против, если я с вами помотаюсь? Еда есть, выпивка есть… Жены НЕТ!

– Деньги нашел?

– Ага… Тут только золотом голдмарок тридцать. Плюс бумажные… Плюс с губернатора «гайки» золотые да цепи. И еще консервы и бухло. Основательно готовился тут сидеть.

– Только воздуха не запас.

– Пожар – дело такое. Не столько огонь убивает, сколько дым. Сейчас я ящики подам, потом вы мне мешок спустите, я мелочевку сгребу. О! А вот это я себе заберу!

– Чего там ты себе забирать решил?

– Да тут штуцер... Вертикалка! Верхний ствол под двенадцатый калибр, а нижний… Хуй знает… – раздалось клацанье замка, – Походу под девять и три… Вам оно один ляд нахуй не надо, а я о такой ружбайке с детства мечтал.