Текст книги "Вольный Флот 2. На дальних берегах (СИ)"

Автор книги: sgtmadcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)

– «Интересно...» – Старпом уважительно покивал, – «И, кстати, я поражен тем, как у вас тут все лихо общаются на фессалийском. Это что – какой-то стандарт ваших спецслужб?»

– «Нет – просто, обычно, каким языком владеешь, туда в командировки и посылают.»

– «Вам так нравится Фессалия?»

– «Да. Солнце, фрукты, вино, загорелые синьорины.»

– «А почему не гюйонский? Там тоже неплохо.Шикарная кухня, мягкий климат.»

– «С чего месье взял, что мы не знаем гюйонский?» – хитро ухмыльнулись лейтенанты.

– «О! Шарман! Не видь я вашу форму, решил бы, что общаюсь с парой работяг из Ларо. А вот Лонгский и Бьернхельмский, насколько понимаю, у вас не особо популярен?»

– «Мерси месье, нам холода и сырости и тут хватает.»

– «Понимаю. А синьорина Светлана откуда его знает?»

– «У ученых та же система. Прошу на посадку, месье.»

Вагоны, внутри, тоже сильно отличались от привычных Старпому континентальных. В том, где разместили его с Ливией, помещалось только четыре купе, а не шесть, как в стандартном, за счет чего санузел имел еще и душевую, а в середине находилась общая столовая. Крайние купе заняли два уже знакомых им лейтенанта и весьма колоритная пара в гражданском: низенький, широченный тугуец с руками, которыми можно было задушить моржа и девушка, которая, при росте в районе метра девяносто, была тонкая и худая настолько, что «стройна как березка», применительно к ней, являлось не комплиментом, а почти дословным описанием.

– Она – Одаренная, – мгновенно определила Ливия, – Скорее всего – чтец. Причем – весьма сильный.

– Сильный дар истощает поэтому, несмотря на наличие северной крови, она испытывает явный дефицит веса, – согласно кивнул Старпом, – А почему вы решили, что именно Чтец?

–Если бы это была Одаренная, из числа местных сотрудников, зачем бы ей ехать с нами? Очевидно, её командировали, чтобы работать с теми людьми, которых мы привезли с собой. И она продолжит заниматься этим в пути. Кого еще могут направить сюда с этой целью?

– Интересное умозаключение.

–Мужчина же, скорее всего, телохранитель.

– А вот тут я с вами не соглашусь. Несмотря на отменное физическое развитие, он вряд ли её охраняет. Они – напарники. Дополняют друг друга. Тугуйцы славятся своим острым зрением, и это важно не только при стрельбе. Думаю, он прекрасно замечает микровыражения, возможно, умеет читать по губам, или что-то в таком духе

– Почему вы так решили?

– Телохранитель должен, в случае чего, буквально закрыть подопечного телом. А её спутник на роль мясной ширмы годится мало. Ростом не вышел, и я не думаю, что у залесских спецслужб большой дефицит самоходных «шкафов»,чтобы приставлять к столь ценной сотруднице охранника, способного прикрыть её только до пупка.

– Тогда почему они едут в одном купе?

–А почему они не должны ехать в одном купе?

– Ну… Это, как бы, неприлично… Разве нет?

– Вы думаете, что народ, у которого до сих пор принято выбегать на улицу нагишом после купания, может усмотреть в этом что-то неприличное?

– А они так делают?

– Да, насколько я слышал. А еще моются тоже вместе. И мужчины и женщины.

– Надеюсь, на душевую в вагоне это не распространяется?

– Не знаю – надо уточнить…

– Мне показалось, или в вашем голосе прозвучало: «Хоть-бы, хоть-бы»?

…

Несмотря на то, что по календарю была уже весна, ночь выдалась холодной и снежной.Бесфамильный сидел в машине, припаркованной в пустынном в это время суток парке, и смотрел на часы. Рядом с машиной стояли два фургона, один из которых был раскрашен как служебный, а второй нес желтую полосу ремонтной службы. Когда начальник «Нулевки» ,еще раз взглянув на часы, кивнул: «Пора», из них высыпались два десятка бойцов, частью одетых в милицейские шинели, частью – по «гражданке», и оцепили парк, заворачивая любопытных под предлогом проведения ремонтных работ на высоковольтном кабеле.Спустя пару минут, посредине паркасверкнула небольшая вспышка, взметнулся снег и из этого вихря вышла тонкая блондинка, одетая в легкую белую шубу...

-Ну здравствуйте, гражданочка… – с небрежной улыбкой поприветствовал её Бесфамильный.

– Я предпочитаю обращение: «Госпожа».

–У нас «господа» кончились. «Товарищем» я вас тоже назвать не могу, особенно после той истории с одним из моих коллег… Так что выбор невелик.

–Вы женаты? – Миледи вопросительно прищурилась, – Думаю нет. Вы совершенно не умеете общаться с женщинами.

–Вы, гражданочка, меня, как женщина, не интересуете.

–А вот сейчас я могу и обидеться…

– Ваше право. Мне ваши обиды малоинтересны. Я вас сюда пригласил, чтобы обсудить ваше будущее.

– Мое будущее?

– Именно так, – Бесфамильный небрежно скривился, – Ваше время уходит. Вам уже было два звоночка. Остался третий.

– Не напомните, когда прозвенел первый?

– Когда вы поняли, что «Тень» уже не столь безопасна, как вы думали. Второй – когда мы забрали у вас личность того инженера. И я знаю, о чем вы думаете теперь…

– И о чем же?

– «Умеют ли эти ребята ломать «крипты»?»…

Глаза Миледи вспыхнули желтовато-белым, но тут же снова вернули свою небесную голубизну, а сама она скривилась, как от приступа мигрени. Бесфамильный, наблюдая за этими метаморфозами, довольно улыбнулся.

– Защита. Как «Печать Тайны», только умеет давать сдачи пропорционально входящему усилию. Будь на вашем месте обычный человек, у него бы мозг сварился.

– Ладно – можете считать, что я впечатлена. Что вы хотели? Не думаю, что просто похвастаться.

– Я хотел, чтобы вы взяли на себя ответственность за вторжение в Цитадель Ордена Чистых.

– Всего-то! И с чего бы мне делать подобную глупость?

– Например из мести.

– Кому?

Вместо ответа, Бесфамильный достал из машины контейнер и, приподняв крышку, продемонстрировал Миледи его содержимое.

– Она все это время была у них, представляете? Лежала в том самом хранилище, что вы построили. Как по мне – цинизм высшей пробы.

– Почему я должна вам верить? – Миледи, не без усилий, но сохранило маску равнодушия, – Они не настолько идиоты.

– А вы, уж простите за прямоту, не настолько дура, чтобы не понимать, что врать мне смысла нет. В отличие от них…

– Ладно, допустим я вам верю. Но нападение на Цитадель…

– Спасение. Смею полагать, вы уже в курсе, какая каша там заварилась. Так что, появление ВАШИХ людей внутри и их героические усилия по нейтрализации так называемого «Осколка», буквально спасли долину Нана. А, может, и не только её.

–Попутно, заглянув в Реликварий и взяв оттуда, подозреваю, немало ценного.

– И, чтобы не тащить это на своем горбу, еще и «Эвокат» реквизировали, – Бесфамильный развел руками, – Ну вы все равно узнаете – смысл скрывать?

– Это всё, что МОИ люди оттуда прихватили?

– Нет. Они еще вывезли одного, заключенного… Если его можно таковым считать.

– О! А вот это вы… ОНИ! Конечно, зря.

– Вы так считаете?

– Да. Он умеет создавать проблемы на ровном месте, самим фактом своего присутствия. Вы рискуете крупно пожалеть.

– Как интересно. Не расскажете по подробнее?

– Боюсь, об этом я знаю еще меньше вас.

– Уж так уж и меньше?

– Представьте себе… Вы-то можете позволить себе роскошь лезть в его дела… – Миледи презрительно фыркнула, – Все, чем вы рискуете – несколько десятков лет жизни. А вот мне есть, что терять.

–Даже так?

–Да. И не говорите, что я вас не предупреждала.

Замолчав, Миледи задумчиво покосилась на контейнер. Бесфамильный спокойно ждал, пока та примет решение.

– Значит, вы предлагаете отдать мне это, в обмен на то, что я возьму на себя ответственность за вашу операцию?

–В обмен на это, вы, гражданочка, получите мое хорошее к вам отношение. Поверьте – еще один фортель как с Пастуховым, и оно вам очень быстро понадобится.

–Вы так говорите, как будто я вам враг.

–Хотите сказать, что мы вас не так поняли?

– Именно... Просто вы заботитесь об одной конкретной стране, а я – о всех людях сразу.

– Интересная у вас «забота» – разжигать войны и зарабатывать на этом деньги.

– Думаете, что мне не хватает денег? Нет – деньги это всего лишь удобный поводок для жадных идиотов…

– Тогда зачем?

– Поверьте – я не хочу никому зла. Но иначе никак…

–Я не ожидал услышать ничего другого.

–Поймите меня правильно… – Миледи улыбнулась холодной сдержанной улыбкой, – Война ужасна… Но люди все равно их начинают. Это в вашей природе. Однако, очнувшись после очередной бойни, вы, словно пьяница с похмелья, ужасаетесь тому, что натворили и даете себе зарок так больше не делать. Надолго вас, разумеется не хватает. Однако, того краткого порыва раскаяния хватает, чтобы стать хоть чуточку умнее, добрее и милосерднее.

– То есть, это все для нашего блага?

–Исключительно. Для вас это история, но я помню времена, когда жизнь проигравшего не стоила ничего и целые цивилизации исчезали с лица земли, вырезанные завоевателями под корень.

– Как будто, сейчас такого не происходит?

–Происходит, но об этом не пишут с гордостью в летописях, а стараются замести под ковер. Уже шаг вперед, как ни крути. И это я не говорю о том, как войны подстегивают научный прогресс, технический, социальный…

– Даже социальный?

– Да. Запрет рабства со стороны Церкви был вызван жутким опустошением после Войн Веры.

–О! Вы так это трактуете? А я думал, что Великий Магистр боялся, что к нему придут «поговорить» про поведение его воинства в чужих землях. Претензии были много у кого.

– Боялся. И прекрасно понимал, что нельзя дать рабу оружие, не дав свободу. А не дать им оружие, значит остаться беззащитным. Гордые паны, к примеру, отказались считать невольников равными себе и Кшездь за это дорого заплатила.

– Кшездь… – Бесфамильный плотоядно ухмыльнулся, – Чемпионы по принятию неправильных решений...

– Не спорю. Но и они и остальные извлекли уроки, а мир стал лучше, несмотря на всю боль и кровь.

–Ладно – опустим философские размышления. Не то, что бы я поверил в ваши благие намерения, просто погода не располагает. Так вы согласны?

– Хорошее отношение – это прекрасно… Но я так и не услышала цену за то, что вы мне показали.

– Даже я не настолько циничен, чтобы требовать за это плату.

– Серьезно?

– Абсолютно. Я отдам вам её вне зависимости от вашего решения.

Миледи, все это время прохаживавшаяся туда-сюда словно пантера, остановилась, и внимательно посмотрела на Бесфамильного.

– Это шутка?

– Нет. А, так же, это не благородство, не сентиментальность, не слабость и не многое другое. Элементарная порядочность.

– Даже так?

– Да… – Бесфамильный закрыл контейнер на защелки и протянул его собеседнице, – А про мое хорошее отношение подумайте. Я знаю очень много тех, кто не согласился и, потом, жалел. Недолго, правда... Но сильно.

– Хорошо… – взяв контейнер, Миледи еще раз проверила содержимое, словно подозревая какой-то обман или фокус, – Я думаю, что это будет даже весело. Тем более, подозреваю, вы позаботились о том, чтобы все стрелки в этом деле указывали на меня?

–Ну разумеется… Мы же, все таки, в конце концов, серьезная контора, не лонгцы какие-то.

– Вы на тот скандал с отравлением намекаете?

– Да ну даже не вспоминайте… Так напортачить в простейшей комбинации и так пошло врать. Вопиющий дилетантизм и отсутствие чувства вкуса. Фу!

Бесфамильного передернуло и он, скривившись, одернул ворот пальто, всем своим видом демонстрируя, что, отныне, отказывается считать устроивших этот дешевый спектакль своими коллегами. Миледи, криво ухмыльнувшись, сделала шаг назад и, коротко кивнув, исчезла с характерным звоном.

– Ни «здрастье», ни «досвиданья»… – Бесфамильный распинал ногой снег, который, в месте исчезновения, лег похожим на бабочку узором, – А еще дворянку из себя строит…

Оглядевшись, он подал знак сворачивать оцепление и подошел к фургону, в котором, после выгрузки сотрудников, остался подросток лет пятнадцати, но уже с сержантскими погонами, в сопровождении старшего лейтенанта медслужбы.

– Отследили?

– Так точно, товарищ начальник отдела госбезопасности, – мальчишка, преисполненный гордости за то, что его привлекли к выполнению боевого задания, подскочил чуть не треснувшись в потолок, и отдал воинское приветсвие, – Она пыталась запутать след смещаясь через «Тень», но точку выхода я засек!

– Хорошо. Вернитесь в расположение, привяжите её к реальным координатам и перешлите их мне. Отличная работа.

– Служу Народу Залесья!

– Вольно… Отдыхайте.

Вернувшись к своей машине, Бесфамильный завел двигатель и, ожидая пока тот прогреется, достал термос, чтобы согреться самому.По правилам, начальники отделов должны были пользоваться водителями, но он так редко выбирался из кабинета, что не мог отказать себе в удовольствии лично сесть за руль, тем более, что поездки по ночному Стоярску были его слабостью. Пропетлять по улицам, где за палисадниками дремлют вросшие по окна в землю столетние дома и вынырнуть черезБазарную площадь на проспект в районе Старого Театра, откуда, по прямой, вдоль свежевыстроенных кварталов, до еще одетого в строительные леса Нового Театра. Нырнуть по извивающемуся, словно горный серпантин,спуску к мосту через реку Яркую, а потом долго забираться наверх, после чего, остановившись на Дозорной Площади и прячась от пронизывающего ветра за воротом пальто, со вкусом выкурить ароматную куманскую сигариллу, привезенной в качестве сувенира одним из коллег, с высоты глядя на спящую столицу. Красота...Налив в крышку чай и побалтывая, чтобы остудить, Бесфамильный задумчиво посмотрел, как его люди загружаются обратно в фургоны.

– Мда… Есть ей, видите-ли, что терять… И война-то, исключительно для нашего блага. Ох девочка… Своих мозгов еще нет, а ты уже за всех думать пытаешься… Рано тебе в закулисных кардиналов играть, ой рано…

…

С утра, заступивший на вахту Федор заметил на горизонте просвет. Капитан, лично поднявшийся убедится, что он не ошибся, некоторое время вглядывался в все еще затянутое штормом небо, потом построил личный состав и отдал приказ: «Всему экипажу – повышенная боевая готовность. Машину в постоянную готовность».Экипаж, уже несколько дней неторопливо перетаскивавший свои пожитки обратно на борт, засуетился. Амяз и Кара надели свежевыстиранные робы. Для саргашей-судовых механиков,пуск двигателя в постоянную готовность был важным, почти сакральным действием.

Багир, так же принарядившийся по такому случаю, сунул в топливный генератор проботоборник, и передал его Михаю, который слил его содержимое в колбу и передал Каре. Кара вылила половину между двумя стеклянными пластинами, а вторую – в градуированную пробирку. Амяз взял пластины, растер между ними пробу, вставил их в колориметри, накрывшись плотным покрывалом словно фотограф, некоторое время придирчиво сличал цвет образца с эталонным. Кара, тем временем, засекла время и оценила количество выпавшего в пробирке осадка.

Убедившись, что гарта благополучно пережила работу генератора на холостом ходу, Амяз кивнул, и все механики начали декламировать считалку, придуманную для того, чтобы запомнить порядок запуска генератора.

– Раз – проверь красный глаз, – Кара указала пальцем на лампу, сигнализирующую о превышении допустимого давления, – Два – клапан крутани едва.

Михай, используя встроенный в протез ключ, приоткрутил клапан, что бы убедится, что лампа срабатывает, а не перегорела.

– Три – на заглушку посмотри, – Багир проверил, что заглушка, через которую бралась проба закрыта и затянута, – Четыре – паросброс открой пошире.

Амяз открутил кран на магистрали, сбрасывающей лишнее давление при пуске за борт.

– Пять – красный глаз смотри опять, – Кара снова проверила лампу на случай, если в магистрали, откуда-то, есть давление, – Шесть – гарте надо что-то есть.

Пока корабль стоял, прогоняемой через генератор воды было недостаточно, поэтому подали дополнительное питание из бака с отходами.

– Семь – стержни заводи совсем, – взявшись за маховик управления стержнями, Багир вогнал их до упора, – Восемь – лишнее мы за борт сбросим.

Включив предупреждающий звонок, Амяз, наблюдая за манометром, стравил подскочившее давление.

– Девять – нужно гарту нам провеять, – Кара включила принудительную аэрацию, – Десять – надо нам опять, за давленьем наблюдать.

В баках пошла реакция, стрелка манометра поползла вверх и зажглась красная предупреждающая лампа. Багир, вращая маховик, отрегулировал положение стержней так, чтобы давление находилось в безопасной зоне. Амяз, поглядывая на приборы, подождал пока все успокоится, прислонился ухом к переборкегенератора слушая, нет ли кипения и удовлетворенно кивнул. Еще сутки генератор требовал пристального присмотра и регулировки, после чего рабочий режим можно было считать установившимся.

Потом все отправились запускать вспомогательную силовую установку. Михай вынул щуп, и проконтролировал уровень масла, а Караоткрыла индикаторные краны. Багир, поплевав на руки, орудуя специальным рычагом, в ручную несколько раз провернул коленвал. Амяз проверилводу,давление масла и подачу топлива, снова провернул коленвал, но уже сжатым воздухом, после чего закрыл индикаторные краны и, с предельно торжественным видом, запустил двигатель и вывел его на рабочие обороты.

Кара, метнувшись в щитовую, отрегулировала работу генератора и отключила питание с берега. С этого момента, «Интернационал» становился автономным. Заурчали насосы, стравливая из бортового водопровода застоявшуюся воду, включились вентиляторы, вытягивая из помещений влажность и затхлость. Корабль просыпался от спячки, имеханики, слушали эти звуки словно музыку.

А, потом, наступил черед главных двигателей. Амяз доверил Каре подключить пусковые компрессоры высокого давления, а сам ввел в работу топливные и масляные насосы, и циркуляционные насосы системы охлаждения. Михай врубил систему вентиляции машинного отделения и посмотрел на индикаторы, чтобы убедиться, что все параметры по воде, топливу и маслу находятся в нужных пределах.Багир, тем временем, лазил наверху, открывая индикаторные краны, смазывая и расхаживая пусковые клапана.

Размеры главных двигателей были такими, что рычагом вал уже не провернешь, поэтому Амяз запустил валоповоротное устройство, после чего все механики бегали туда – сюда, вращая рукоятки принудительной смазки цилиндров.

Закончив с этим, Амяз лично прошелся с масленкой, смазав рейки топливных насосов высокого давления, пока Кара останавливала и выводила из зацепления валоповоротное устройство. Михай спустил из ресиверов конденсат и продул их. Багир вращая маховик, открыл главный пусковой клапан. Сделав доклад на мостик и дав предупредительный звонок, Амяз провернул валы двигателей сжатым воздухом. Остальные снова забегали поверху закрывая индикаторные краны.

И вот, наконец, после нового доклада на мостик и басовитого капитанского «Добро», пуск двигателей на топливе. Зазвенел предупреждающий звонок, зашипел сжатый воздух, а, потом, словно великанский вздох, с которым двигателя глотнули топливовоздушной смеси. Сквозь корпус и тело прошла низкочастотная вибрация. Амяз, прикрыв глаза, послушал как двигатели выходят на рабочие обороты, проверил реверс, после чего, сняв тангенту переговорного устройства, сделал финальный доклад: «Одиннадсат-десят, машина совсем-воопше в постоянный готовност». Багир уже успел сбегать в каюту и держал в руке стаканы и бутылку коньяка.

– Так выпьэм жэ за то, чтобы наши сэрдца работали так жэ харашо, как эты двыгатэли!

На палубе тоже вовсю шла подготовка. Боцман врубил иллюминацию, и бегал со стремянкой по всем помещениям, проверяя освещение. За ним, по пятам, сновала Келпи с коробкой лампочек. Чума, под руководством Ура, разрядила все пулеметные ленты и забивала их заново, предварительно осалив патроны, чтобы не прихватило ржавчиной. Калибр придирчиво осматривал взрыватели и снаряды, а Тайга орудовала банником, полируя ствол.

Принцессас Марио проверяли навигационные приборы.Федора откомандировали помогать Барабашке перетаскивать продукты и посуду. Ведьма с Доктором сворачивали лабораторию, и думали, как запихнуть то, что раскинулось на целый этаж, в сравнительно небольшие помещения корабля. Даже Сыч был при деле – перепрятывал свои нычки обратно на борт.

Наблюдавший за всем этим Массах испытывал почти религиозный трепет. Он не понимал сути большинства действий, но то напряжение, то деятельное движение, в которое Капитан привел весь экипаж одной короткой фразой, передалось и ему, так что все нутро распирало от желания куда-то бежать и что-то делать. Очередное военно-морское колдунство, не иначе. Как навигация или даже, как собирание машин.

Не сумев совладать с этими порывами, Массах надел китель, схватил метлу и начал прибираться у себя в жилище где был лютый срач, ибо он привык, что любой брошенный мусор исчезает как-то сам собой. Муравьи, крысы, свиньи – кто-то да позаботится. В крайнем случае, можно просто втоптать в землю. А тут ни свиней, ни земли, а выкидывать за дверь перестал после того, как обнаружил на пороге Тайгу с раздувающимися от ярости ноздрями и ведром его объедков. В тот момент, Массах окончательно отказался от идеи взять её в жены – зачем ему такая баба, при виде которой жизнь перед глазами пролетает?

…

Старпом, войдя в кабинет, огляделся.

– Бонджорно, молодой человек, – полковник госбезопасности, изучавший какие-то бумаги, поздоровался на неплохом фессалийском и указал на стул, – Присаживайтесь, пер фавор.

– Грасие… – Старпом уселся, небрежно закинув ногу на ногу, – Так что ваше ведомство решило?

– Мы изучили ваше личное дело… Если без подробностей: можете быть свободны.

– Серьезно?

– Да. У нас были подозрения в том, что вы и Петерфельд – одно лицо. Уж больно хорошо в устройстве «Эвоката» разбираетесь, но мы подняли архивы – по хронологии не бьется. К Вареникову, вы, очевидно, возвращаться тоже не собираетесь… – полковник полистал записи задумчиво крутя в пальцах карандаш, – Ваши художества на Континенте нас не касаются, для безопасности Залесья вы угрозы не представляете, так что, оснований вас задерживать у нас нет. Вот временный паспорт, материальная помощь на первое время. Распишитесь в получении и можете идти. Комнату, предоставленную, пока оставим за вами, но как будете съезжать – предупредите.

– А с чего вы решили, что я не собираюсь возвращаться к Вареникову? – Старпом, протянувший руку к паспорту, снова откинулся на спинку стула.

– Скузи? – углубившийся было в бумаги полковник вскинул голову, – Почему мы так решили? Потому, что это не в вашем стиле, если можно так выразится. Вы – ярко выраженный эгоист, и избегаете долговременных привязанностей. А если такие начинают формироваться, то стараетесь от них сбежать.

– Да. Но есть и исключение из правил.

– ОБраен? Емупросто повезло, что вы оказались рядом и вам, от него, что-то было надо. В противном случае, его бы вздернули как того парня… Тони? Да, кажется. Ваш сообщник в деле с ограблением арсенала. Банду Эрзо вы убрали сами, как и людей Уилсона.

– Тони знал, на что идет… А остальные просто пережили свою полезность.

– О чем я и говорю: вы покидаете все группы и организации в которых состояли. Иногда сохраняя хорошие отношения, как в случае с ЭРА, иногда, как в случае с Синдикатом, становясь врагами, но исключений, пока, не было. Ну и, к слову сказать, вы, с момента вашего прибытия, так и не поинтересовались судьбой команды Вареникова. Не спросили, все ли пережили тот бой, сумели ли найти укрытие. Очевидно, что вам на них плевать…

– Мне на их не плевать… Тут все гораздо сложнее.

– Да? И в чем же сложность? В вашей неспособности испытывать вину?

– А вы неплохо осведомлены, должен признать…

Вместо ответа, полковник поднял и продемонстрировал папку с личным делом толщиной в кирпич.

– Это всё, что вы обо мне насобирали?

– Вы можете что-то добавить?

– Разумеется. Но это будет не интересно.

– А вы думаете, что вы нам интересны? Нет, молодой человек. И я вам, только что, объяснил почему. Вы – очень плохой и ненадежный союзник и плюсы от сотрудничества с вами не компенсируют тех проблем, которые вы доставляете своей недисциплинированностью и позерством. Вы очень много знаете, но большинство этих знаний либо уже неактуальны, либо не стоят того, чтобы ради них играть в те игры, что вы так любите. В качестве же врага…

Полковник снова задумчиво поиграл карандашом.

– Та гражданочка, с которой вы, регулярно, то собачитесь, то спите, вас, почему-то опасается. Видимо, вы знаете способ, как прекратить её затянувшееся пребывание на этом свете... Да -ей есть повод вас бояться. А что вы можете сделать нам?

– Вам?

– Нам… Мне-то лично – возможно. Возможно, вы даже сможете устроить покушение, вроде убийства принца Кэлдонского.

– Я к нему не причастен.

– Причастны. Коннол Кирхан был тяжело болен. Туберкулез. И вы предложили ему план – разменять его на принца. Окропить Эрин кровью лонгских королей… Саму бомбу собирали не вы. Не вы привели её в действие. А вот сдали Коннола вы. Как, кстати, Мак Кирхан? Простил вас за это?

– Беру свои слова назад… – Старпом по прежнему сидел вальяжно развалившись, но его взгляд буквально вцепился в полковника, – Вы насобирали на меня шикарное досье.

– Безусловно. Но я сейчас не об этом. Вот скажите – убили вы принца. И? Что изменилось? Лонг куда-то делся? Да никуда он не делся. Эрин стал свободным? Да, вроде, как бы не хуже стало. А знаете почему?

– Просветите меня…

– Потому, что один в поле не воин. На фессалийском это звучит не так складно, но смысл вы поняли. Победить армию может только другая армия. Что я, что принц Кэлдонский, по большому счету, просто винтики в огромной машине. И сломав их, машину вы не разрушите. Можете замедлить, можете внести временный разлад, но, машину починят, винтики заменят...

– Красивая аналогия…

– Да. Вот поэтому я и говорю, что нам вы не опасны. Вы – одиночка. За вашей спиной нет сопоставимой по мощи силы, нет товарищей, готовых вас поддержать, а, даже если они появляются, вы сами, успешно, от них избавляетесь… – полковник задумчиво постучал по столу карандашом, – Не подумайте, что я вас чем-то упрекаю. Может, проживи я столько, сколько вы, потеряй я столько же друзей, пережив столько предательств... Один из моих подчиненных, к примеру, сторонится собак. Не потому что не любит – наоборот. У него была, когда-то собака. А собачий век недолог. И её смерть… Теперь он не хочет привязываться к собакам, чтобы не пережить это вновь. У вас, наверное, так же?

– Вроде того…

– Сочувствую. Распишитесь и можете идти...

Полковник пододвинул ему паспорт, в который было вложено несколько купюр и ведомость с ручкой. Старпом поставил длинный замысловатый автограф, открыв паспорт, полюбовался на свое фото и убрал деньги в карман. После чего поднялся, хотел было что-то еще добавить, но, передумав, вышел за вышел за дверь. Полковник, не торопясь, собрал бумаги, сунув папку под мышку, запер кабинет, прошел по коридору до закрытой для посторонних части здания, и, сразу после поста охраны, нос к носу столкнулся с Харченко, который, сперва, немного растерялся, настолько это было непривычное зрелище.

– А вам идет форма, Валерий Радиславович, – обойдя Бесфамильного кругу, он уважительно покивал, и цокнул языком, – Честное слово – идет. Я вот, свою, уже и не помню, когда в последний раз надевал. Это по какому случаю?

– С приятелем нашим, загадочным, беседовал. Решил вот, тоже немного интриги в образ добавить.

– А я-то думаю, чегой-то у вас погоны полковничьи, хотя вам, по должности да сроку службы, уже генеральские положены.

– Генеральские – жирно будет. Увидит, что с ним генерал беседует – возгордится. А полковник – в самый раз.

– А я тут, как вы и рекомендовали, к Домоседову обратился. Ох и рассказал он мне…

– Интересно было?

– Да не то слово.

– Это хорошо… А я вот, к ним, в поезд, Марусю и Василия Къэлиевича подсадил. От Маруси, предсказуемо, толку было мало – он хорошо от спецов прикрыт. А вот Василий Къэлиевич много интересного смог подметить.

– Не поделитесь? Мне дальше его вести придется. Нужно знать, с кем дело имею.

– А чего бы и не поделится? – Бесфамильный пожал плечами, – Заодно расскажу, как беседа прошла. О! А вот и Пал Палыч! Тоже хотите узнать, как мы поговорили?

– Да я уже знаю. Я в аппаратной, на прослушке, был, – Гущин, вывернувший из бокового коридора, бодро отмахнулся, – Хотя, на мой взгляд, отпускать его, так вот просто, рискованно. Особенно, после того, что вы ему наговорили.

– Да что я ему такого наговорил? Просто решил, по примеру Светланы Олеговны, рукой на него махнуть, мол нужен ты сто лет, со своими секретами.

– А если учудит чего, просто чтобы доказать, что нужен, важен и опасен?

– Ну, во первых, на импульсивного дурачка он не похож – просто прикидывается, во вторых, просто так, с бухты-барахты, без знания языка, местности и связей что-то серьезное учудить не сможет даже он. Ну а в третьих – твои орлы там на что? Пусть присмотрят за гражданином, а то заплутает еще...

…

Старпом сидел на лавочке в парке и курил. Погода, несмотря на весеннюю капель, не то чтобы располагала к подобному времяпрепровождению, но Старпом, не обращая внимания на прохладный ветер, смолил сигарету за сигаретой, глядя на мозаику, украшавшею торец здания напротив. В центре изображения выложенного из мелких кусочков смальты находилась пятиконечная звезда, символизировавшая единство рабочих, крестьян, армии, ученых и творческой интеллигенции. Поэтому, возле каждого луча был изображен представитель соответствующей профессии: кузнец с огромным молотом, хлебороб, держащий сноп пшеницы, солдат с винтовкой, ученый в халате и с микроскопом, и писатель, почему-то, с пером и свитком.

Стиль, в котором были выполнены изображения, не был похож ни на древнеимперские мозаики, ни на модный на континенте «ар-деко», блистая довольно смелыми, если не сказать странными цветовыми решениями и граничащей с примитивизмом простой, в которой, тем не менее, было что-то завораживающее. Например, лицо кузнеца содержала не больше деталей, чем его молот, однако резкие, угловатые черты буквально дышали усталой решимостью завершить тяжелую, но необходимою работу, тогда как в писателе, детализированном не сильно лучше, наоборот, чувствовалась вдохновленная рассеянность витающего среди образов и смыслов человека.

– Скузи, задумалась, – Ливия, шедшая мимо, затормозила, узнав Старпома,– Чуть было мимо не прошла.

– А ты здесь откуда?

– Ходила в управление – документы получала, и эти, как их, «podjyomnye», теперь назад иду.

– Почему именно этим маршрутом?

– Ну потому, что туда я шла как сказали – по проспекту через площадь, а теперь уже, зная путь, решила через парк срезать. А что? Думаете, я за вами слежу? Да нужны вы мне…

– Вот как? Мне показалось, что я тебе интересен.

– Не обижайтесь. Я в том смысле, что меня не приставляли за вами следить. Вы же это имели ввиду?