Текст книги "Вольный Флот 2. На дальних берегах (СИ)"

Автор книги: sgtmadcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)

– Э-э-э… Разумеется… Но он настаивает, что бы мы провели расследование.

– Да это на здоровье, это всегда пожалуйста. Я, если что, тут как минимум до завтра. Обращайтесь...

– Конечно… Спасибо за сотрудничество…

Капитан вернулся на борт и, тихо прокравшись под прикрытием скрывающих палубу концов брезентового тента к планширу, прислушался, подглядывая в щелочку.

– «Разуме-е-ется!», «Спасибо за сотрудниче-е-ество!» – один или несколько гвардейцев были, судя по всему, не совсем гвардейцами, – Ты должен был его арестовать!

– Самый умный, да? Он же, мать его, громадный! Это не человек, а просто кашалот какой-то!

– Нас больше и у нас есть оружие.

– У твоего приятеля тоже было оружие. Тем более, что ты сам слышал, что говорят.

– И ты им поверил? Это же наверняка какой-то фокус! Не может человек хуем пули отбивать.

– Если это и правда Вареник, я не удивлюсь, если этот мудак и правда заговоренный.

– Вот да, Нихо… – один из лжегвардейцев перешел на шепот, – Когда мы следили за их девками на рынке, я видел одну такую…

– Какую, блядь «такую»?

– В странных татуировках с ног до головы... Это точно ведьма!

– С чего ты взял?

– Ну я слышал, как остальные называли её «ведьмой»… Точно тебе говорю – её работа!

– Чего? – офицер схватился за какой-то амулетик на шее и отскочил от корабля, – И ты молчал? Я готов иметь дело с людьми, но вот с ведьмовским отродьем – ну нахер! Я сваливаю…

– Успокойся, дурак, – Нихо остановил его повелительным жестом, – У меня с собой «Рука Моджо».

– У Мавгжуда она тоже была. А еще сушеное яйцо акулы и настоящая голова мертвеца. Только не очень-то это ему помогло!

Крадущийся Капитан вызвал закономерный интерес команды и, теперь, у планшира этот разговор подслушивала целая толпа. Ведьма в том числе.

– Уважают тебя, Алиска… – шепнул ей Капитан, – Боятся… Может исполнишь им что-то впечатяющее? Чтоб дорогу к нам забыли…

Кивнув, Ведьма сняла с пояса зеркало. С ним была связана целая история. Обычные стеклянные зеркала ей, почему-то не годились, поэтому Багир провел немало времени полируя бронзовую пластинку, а Доктор сильно ругался на то, что чтобы добыть ртуть Ведьма разломала несколько дефицитных термометров. Но теперь у неё было «настоящее» зеркало, которое она носила закрытым крышкой с кучей колдовских знаков. Отщелкнув крышку, Ведьма уселась спиной к фальшборту, выставив зеркало так, чтобы в нем отражались гвардейцы, и некоторое время сидела шепча что-то под нос, после чего вытянула палец и ткнула в отражение. Один из стоявших на пирсе пошатнулся, словно от толчка.

– Ты чего? – недовольно поинтересовался Нихо, – Ноги не держат?

– До меня кто-то дотронулся!

– В смысле.

– До меня тоже! – еще один гвардеец, чуть не упав, испуганно заозиразлся, – Вот прямо сейчас!

– Успокойтесь, прид-ля-фля… Прид-фляф-ля… – Ведьма принялась возить пальцем по лицу Нихо, и тот схватился за переставшие слушаться губы, – Фуля-фля-мефля!

– Колдовство! Порча! – подскочив и, придерживая рукой кепи, офицер припустил в сторону города.

Остальные рванули за ним с разной степенью успешности – Ведьма тыкала им в ноги заставляя спотыкаться. Капитан и остальные смотрели за этим со смесью восхищения и недоверия.

– Это оно как так у тебя работает?

– Они отражаются в зеркале, потом, то, что происходит, отражается на них.

– Сама научилась?

– Каждый клан ведьм хранил свои секреты… – Ведьма помотала головой, так что это следовало понимать как «нет», – Доктор не понимает языка ведьм. Он просил помочь понять того, кто собрал эти секреты. И дал его записи.

– Ага… То есть ты выучила по ним секреты других кланов?

– Не все. Чтобы войти в силу, Ведьме нужно постоять на пороге.

– Но ты же уже, вроде как, на границе там какой-то?

– Нужны глаза смерти. Только она может пробудить силу.

– Сложно как все у вас… Но штука прикольная. Ты для этого зеркала по кораблю исцарапала? Чтобы кто-то, вроде тебя, не смог с нами подобное провернуть?

– Зеркала – только одни из дверей. Если не хочешь впускать чужое – надо держать их закрытыми.

– Нихрена не понял, но очень интересно.

…

Над Сараманкой сгустилась ночь. Сыч, который весь день провел подремывая в тени, встрепенулся и, цокая когтями по стали палубы, отправился делать обход. Крысы, по опыту предыдущих ночей, уже поняли, что им тут не рады и старались держаться от «Интернационала» подальше. Поняв, что легких харчей не обломится, Сыч вспрыгнул на планшир, внимательно посмотрел на суету рыб в глубине, потом оттолкнулся и взмыл в небо нарезая круги по расширяющейся спирали в поисках чего-нибудь интересного.

Измученная штормами Сараманка спала и только справа от пирсов, в конце оврага в котором разбирали боеприпасы, шла какая-то деятельность. Заинтересованный Сыч, сложив крылья, спикировал в том направлении и, бесшумно пробив кроны деревьев, принялся, прыгая по веткам, подбираться поближе.

Старая рассохшаяся лодка сидела в воде уже по самые борта, но группа перемазанных островитян продолжали укладывать в неё проржавевшие снаряды большого калибра.

– Может хватит уже?

– Нет – клади больше. Корабль большой, а мне надо чтобы наверняка.

– А ты уверен, что получится? Если они заговоренные и за них ведьма, то могут наколдовать что-то…

– Вот поэтому и надо больше… Ты взрыватель купил?

– Да, Нихо… Вот…

– Точно заводской?

– Конечно точно! Видишь как блестит!

– Ну смотри – тебе же его активировать.

– Как – мне?!

– Ну не мне же?

Нихо, кряхтя, залез в лодку, долго ковырялся пальцем в отверстиях, ища более-менее целую резьбу, смочил палец в обильно сочащемся с раздолбанного мотора масле, смазал и её и взрыватель и начал аккуратно его вворачивать. Потом утер пот со лба, разогнул усики чеки и расправил пришитую к ней ярко-красную ленту.

– Все… Выдергиваешь, и через двадцать секунд – взрыв! Двадцать! Смотри – не забудь!

– А мне что делать, Нихо?

– Прыгать… За борт… Направляешь лодку на корабль. А лучше – между ним и пирсом, чтобы она там застряла и не проскочила мимо, а сам прыгаешь за борт. В суматохе всем будет не до тебя.

– А меня на зацепит?

– Нет.

– Точно?

– Точно… Главное – не испугайся и не выдерни раньше времени. Тебе нужно будет пройти корму во-он того сухогруза и только тогда дергай и прыгай.

– А может ты пойдешь – а то я боюсь все сделать неправильно?

– А ты не бойся. Мы должны отомстить за Мавгжуда, и за Дуддуба! – собравшаяся вокруг них в кружок толпа отозвалась дружным гулом, – И показать вольным, кто хозяин в этих водах!

Толпа снова взревела. Одобрительно кивнув, Нихо повернулся обратно к инструктируемому.

– Так что, если ты все сделаешь правильно – будешь уважаемым человеком, А если нет – то лучше тебе взорваться вместе с лодкой, потому, что если выживешь, я тебя найду, зарою в песок у воды и буду наблюдать, как крабы едят твое лицо.

– Покажи еще раз, корму какого сухогруза мне надо пройти?

– Вон того…

Нихо, ткнул в один из стоявших у причалов кораблей, а обернувшись, с воплем выпал из лодки в воду. Сыч, крайне заинтересованный происходящим, спланировал прямо на погруженные снаряды и, вытянув шею, вглядывался в указанном направлении.

– Нихо – это что? – спросил кто-то рассматривая Сыча.

– Это, блять, птица...

– А почему она белая?

– Потому что, блять, это белая птица...

– А это не та белая птица, что живет у них на корабле?

– Возможно…

– Она может нас заложить!

– Как?

– Я откуда знаю? У них есть ведьма… И кот говорящий. Два… Может птица тоже разговаривает?

– Сейчас узнаем...

Встав на четвереньки и погрузившись по ноздри, словно крокодил, в воду, Нихо сделал всем жест замереть и принялся обходить Сыча со спины, намереваясь сцапать. Сыч хладнокровно дождался, когда тот окажется в зоне поражения и метко обгадил неприятеля, который с воем рухнул в прибой елозя рожей по песку.

– Нихо! С тобой все в порядке?

– Жжется! Сука, прям в глаза… Я убью эту тварь!

Сев на задницу, Нихо выхватил пистолет и принялся палить фактически наугад, так как видел только цветные пятна… Сыч, который прекрасно знал, что такое оружие, понял, что пора валить. Сделав эффектный противозенитный маневр, он ушел за толпу, которая слишком поздно поняла, что Нихо сейчас похер куда стрелять и пара самых невезучих словили по пуле.

– Блять! Сука! Ебаная курица! Я башку ей сверну! А вы хули встали!

– А что нам делать-то?

– Куда она полетела?

– Туда, кажется…

– Проклятье… – Нихо зачерпнул воды и еще раз умылся, – Я её достану… Я их всех достану!

Он зачерпнул воды, еще раз умылся и, оглядевшись, удивленно уставился на подельников.

– А где чека?

...

«Товарищ Капитан, на, там что-то ебануло, на...» – очень содержательно доложила стоявшая на вахте Тайга. Капитан, которому, по определенным причинам, не удалось уснуть, кивнул и, выйдя на бак, взял бинокль.

– Это вон там, где дым?

– Да, на… Прям там, на…

– Ну это нормально… Там местные оружейники снаряды ржавые колотят – говорят, что такое в порядке вещей. Но за бдительность хвалю. «Друзей» мы себе тут нажили много – лучше ухо востро держать.

– Поняла, на…

Некоторое время они стояли и смотрели на дым молча. Потом Капитан вздохнул и полез за трубкой. Снова повисла тишина, Капитан курил, изредка, украдкой, почесывая пострадавший орган. Тайга, сделав обход и вернувшись на бак, покосилась на это и поинтересовалась.

– Больно, на?

– Да не то, что бы… Сперва вообще не почувствовал. Сейчас, пока чем-то занят, тоже внимания не обращаю. Но вот как спать ложусь – ноет и ноет… Ноет и ноет. Хуже зуба.

– А как так вышло, на?

– В смысле?

– Ну, в смысле, я бы лосю, вроде вас, на, в башку бы шмаляла на их месте, на. Потому, что вы их явно не ебать собрались, на.

– Вот что мне в тебе нравится, так это твоя не замутненность… – Капитан, затянувшись, выпустил серию колечек, – Как что сказанешь… Наугад они стреляли. Я в них столом запустил. А перед этим по нему ладонью бам! У меня пистолет наготове был. Под фуражкой.

Знал куда иду.

– Вы специально туда поперлись, на?

– Как бы тебе объяснить? Я – лицо начальствующее. Должен личному составу пример подавать. А некоторый гражданский отдых мне тоже нужен. Выпить там, побуянить… Да и в приличном заведении это все делать как-то некрасиво. Вдруг люди культурно отдохнуть пришли, а тут я такой..? Веселый. Скандал и конфуз. Вот я и взял за привычку подобные гадючники навещать. Там уж точно в любую не понравившуюся морду можно бить смело – точно в сволочь отборную попадешь…

– Я тоже морду бить люблю, на… Разговоры все эти, на… Не умею в них, на. В торец зарядила и все всем ясно, на.

– Ты мне скажи – как вас тогда, с тобой-то в компании, на улицу выгнали? Кто там такой здоровый сыскался?

– Да ну, на… – Тайга, судя по всему, воспринимала это как свою личную недоработку, – У них просто стволы были, на… Так бы я их всех перепиздила, на…

– Ясно… Ну вот я, как раз на такой случай, «Маузер» в фуражку и сунул. Опыт…

Капитан ностальгически вздохнул.

– У нас, когда я в мореходке учился, была рюмошная… «Бережок». Тоже редкостный гадюшник. При мне её раза три сжигали. Один раз, даже наши. Так вот был у нас такой прикол – по гражданке туды завалится, и как наш старшина говорил: «Раздать».

– Кому раздать, на?

– Всем… Яж говорю – гадючник. Приличные люди не ходят – дармоеды да ворье. А у нас, в мореходке, народ все больше трудовой, сознательный. Вот и гоняли, чтоб жизнь медом не казалась. Сейчас-то уже такого нет, как я слышал. Сейчас в тот «Бережок» можно с девушкой под ручку. Закрутили гайки…

– Че за гайки, на?

– В смысле дармоедов да ворье разогнали… Сперва – по законам военного времени стрелять начали. А потом посмотрели, как хорошо получается, да и оставили. Теперь уже, как в старь, «с детства по тюрьмам» не выйдет. Я, когда рос, у нас на улице крендель был – семь ходок за спиной. Гордился этим, дурак… А теперь – раз-два... И на третий к стенке, раз по людски не понимаешь.

Слева что-то звякнуло. Повернувшись, они увидели приземлившегося Сыча, который держал в клюве красную ленту с кольцом.

– Ты смотри… – восхитился Капитан, – Опять что-то стырил… Да не ссы – не отберем...

Сыч, по всей видимости, не особенно в это поверил, и кинулся прятать добычу. Покачав головой, Капитан выколотил трубку, еще раз огляделся и пошел попробовать поспать.

Глава 16. Шкатулка с секретами

Склеп находился высоко на Шпиле. Отсюда открывался умопомрачительный вид. Куда не кинь взгляд: наверх, вниз в стороны – везде было небо такой чистой, пронзительной голубизны, какую нельзя описать. А когда спустилась ночь, то где-то так далеко, что сложно даже представить такие расстояния, зажглись точки, которые были громадными городами, но отсюда выглядели словно крохотные искры освоенных людьми территорий посреди темной шири диких, нехоженых мест. Кто построил столь высоко, что жизни не хватит подняться, целый храм было загадкой. Пройдя следом за Миледи по цилиндрическому коридору украшенному спиральной резьбой, Раш остановился на шаг позади неё, разглядывая каменный алтарь на котором лежал скелет в остатках погребального облачения.

Поставив контейнер, который она не доверила никому, Миледи достала оттуда нечто, похожее на голову глиняной статуи и начала обдирать с неё слои бинтов, глины и примитивных украшений, пока в руках не остался только череп. Видимо тот, которого и недоставало скелету. Приставив его к останкам, Миледи, с внезапной нежностью, погладила пожелтевшую от времени кость.

– Все, мой аш… Я исполнила ваше желание. Вы упокоились там, где желали. Спустя столько лет вы, все таки, добрались до столба, который держит небо.

– Это был дорогой вам человек, Госпожа? – после некоторого колебания поинтересовался Раш.

– Да.

– Понимаю… Вы дали ему обещание?

– Нет. Он отдал мне приказ… – Миледи усмехнулась, глядя на реакцию, – Удивлен, что кто-то, когда-то мог мне приказывать?

– Да, Госпожа.

– Он – мог. Он был моим ашем. Ты, сейчас, даже не понимаешь, что это значит. А я не смогу объяснить.

– Я могу попытаться понять.

– Даже попытаться не можешь. В твоем языке нет слов, чтобы объяснить это, не скатываясь в банальности вроде «учитель», «хозяин», «бог» и тому подобные, а ты сам не испытывал никогда этого единения воина и его клинка, в котором ты – орудие, полностью зависимое, но, одновременно, бесконечно важное и бесконечно ценное в тот момент, когда все висит на волоске, и победа в поединке зависит и от мастерства фехтовальщика и от твоей прочности и остроты.

– Как маганские мамлюки?

– Жалкое подобие, созданное в попытке повторить попытку имперцев возродить то, что они знали только по легендам, которое низвелось до привычной вам системы «хозяин-раб». Поэтому я и не хотела даже пытаться объяснять. Ты вырос в ином мире с другим набором ценностей и обречен рассматривать все с этой точки зрения. Как, впрочем, и я…

– Как его звали, Госпожа?

– Для меня – никак. Он – мой аш. Я – его дханхей. Других слов между нами не было.

– Как он умер, Госпожа?

– Как подобает. Ставший ашем не умирает своей смертью. Огромная сила дает могучих врагов. Они не будут ждать, пока ты решишь, что прожил жизнь до конца...

Миледи сделала требовательный жест и Раш вложил ей в руку длинный мундштук с уже тлеющей сигаретой. Некоторое время она молча курила. Потом, снова оглянулась на лежащий костяк...

– Эти тупые самодовольные церковные интриганы… Им удалось меня взбесить… Прятать то, что я ищу по всему миру, да еще и у меня под носом…

– Если желаете, я могу ими заняться, Госпожа.

– Не стоит… Они еще могут пригодится. Тем более, что это значит, что они не знали, что это такое. И что оно для меня значит. А вот тот «tovarisch» определенно знал. Мне это перестает нравится. Они действительно очень близко подобрались. Возможно, даже, уже опередили меня в некоторых вопросах.

– Есть сведения, что они сотрудничают с киттами, Госпожа.

– Да. И это мне тоже не нравится. Мелкие паскудные любопытные параноидальные комки шерсти оказались чересчур сообразительными.

– Вы полагаете, что объединившись, они станут проблемой, Госпожа?

– Слишком много силы и слишком много знаний. Они уже забрались очень далеко туда, куда забираться не стоит. И это привлечет ненужное внимание. Знание – свет, но не стоит зажигать факел в лесу полном чудовищ…

Снова повисло молчание. Раш почтительно стоял и наблюдал, как Миледи курит. Она тоже молчала, потом не поворачивая головы повелительно махнула мундштуком.

– У тебя есть еще вопросы. Спрашивай.

– Я не хочу утомлять вас, Госпожа.

– Ты спрашиваешь то, что считаешь нужным знать. Я говорю то, что считаю нужным тебе сказать.

– Тот человек. С которым вы встречались у Бен Машрика…

– Не трогай его. Даже не приближайся.

– Почему, Госпожа?

– Он тебя убьет.

– Он настолько хорош?

– Он – бич бессмертных. Обычный человек может от него спрятаться, может его запереть так надолго, что старость придет раньше. А вот мы с тобой – другое дело. За нами он будет приходить раз за разом, пока не добьется своего. Вопрос только – с какой попытки. А они у него бесконечные. Поэтому не зли его, не перечь ему, не переходи дорогу. Иначе он тебя убьет.

– Как убил вашего аша?

– Да! – ответ прозвучал резко, как выстрел.

– Но он не смог убить вас, Госпожа?

– Тому есть причины. Не убивать тебя у него причин нет.

– Потому, что вы с ним близки?

– И поэтому тоже. А мужчины его не интересуют. Даже такие симпатичные как ты.

– Я не хотел сказать ничего такого, Госпожа.

– Только не говори, что ты имел в виду духовную близость… – Миледи задумчиво сделала затяжку, – Хотя, если вдуматься, никого ближе чем он у меня не осталось. Какая ирония...

…

«Как вы? Семен Николаевич?» – участливо поинтересовался Бесфамильный, глядя как Харченко пытается оклематься после проверки на входе. Семен Николаевич вяло отмахнулся.

– Жить буду… Уже, даже, полегче чем в прошлые разы. Зачастил к Матренину. Привыкать начал. А вы как?

– Я уже привычный. После, примерно, второй сотни «сеансов», почти не замечаешь.

– Ну да… Я то не так часто сюда наведываюсь. Кстати, почему вы так настаиваете на моем присутствии?

– Я еще и Гущина сюда выдернул. Потому, что, похоже, заваривается очень интересная каша.

Бесфамильный жестом пригласил Харченко в комнату для совещаний, где уже сидели Гущин и Матренин. Тот поздоровался с присутствующими и сел на предложенное место, пододвинув к себе протянутые документы.

– Итак, товарищи… Вы ознакомились с тем докладом, что я вам присылал? Касательно операции по проникновению в Комплекс?

– Да. Крайне занимательно…

– Тогда вы в курсе, что группа Ладова вступила в контакт с неким Манве Оре, ранее известным нам под кодовым именем «Наблюдатель».

– Они предложили ему эвакуироваться, насколько я помню?

– Правильно помните. И Наблюдатель наше предложение принял. Группа Крашенинникова встретилась с ним и сопроводила на объект "Рембаза", где его поместили в стерильную камеру.

– Мы предположили, что контакт с местными патогенами может быть для него смертелен, – пояснил Матренин, – Да и сам он может быть носителем неизвестных нам заболеваний. К счастью, этот гражданин достаточно разумен, чтобы понимать необходимость подобных мер предосторожности и активно сотрудничает с медиками и исследователями. Если нам удастся адаптировать его иммунную систему к нашим условиям, это будет крупнейший прорыв в области медицины со времен изобретения антибиотиков... Простите Валерий Радиславович.

Поймав на себе взгляд Бесфамильного, увлекшийся Матренин замолчал.

– Спасибо Александр Александрович. С вашего позволения, я продолжу. Так вот, товарищи, одним Наблюдателем дело не ограничилось. Он передал нам большое количество записей, как касательно «Тени», так и касательно своего народа и цивилизации. А так же достаточно смысловых ключей, чтобы «толмачи» смогли их перевести. Ознакомьтесь – они в красной папке перед вами.

Харченко и Гущин переглянулись и, взяв со стола документы, принялись читать. Бесфамильный терпеливо ждал. Когда они закончили, он вопросительно дернул подбородком.

– Как вам? А вот информация от Территории Киттов… И вот историческая справка, подготовленная Домоседовым. Чуете, как все интересно?

– Так, погодите… Давайте по порядку. Если я все правильно понял, то этот Манве Оре, является представителем ранее неизвестной нам расы, родственной саргашам?

– Не совсем. У них общий предок. И ранее он нам был известен. Домоседов предполагает, что это та самая мифическая «чудь белоглазая» или «альвы» как их называли в бьернхельмских сагах.

– Серьезно?

– Серьезнее не бывает. Они, еще в глубокой древности, ушли в самоизоляцию, каким-то образом отделив свои земли от остального мира и развивались самостоятельно, породив довольно интересную цивилизацию. Наблюдатель описывает первые несколько веков изоляции как «время мира и радости». Его сородичи не знали войн и их общество стремительно прогрессировало. Настолько стремительно, что всем остальным их достижения казались чудесами.

– Живя в изолированном мире, они были вынуждены очень внимательно следить за балансом в природе и, со временем, достигли в этом огромных успехов! – снова вклинился не выдержавший Матренин, – Они, фактически, вручную контролировали биосферу, сделав её максимально благоприятной для себя. Ни паразитов, ни возбудителей болезней, ни опасных хищников. Обратной стороной монеты стало то, что вернуться в наш мир, наполненный всем этим до краев, они уже не могли!

– Поэтому они назвали его «Мир Смерти»?

– Ну, для них он таким и стал… Дело в том. Что их иммунитет...

– Я думаю, что не стоит лишать Семена Николаевича и Павла Павловича удовольствия самостоятельно ознакомится с тем подробным докладом, что вы написали, – прервал его Бесфамильный, – Но спасибо, что обратили внимание на главное. Эта раса обладает или, судя по всему, обладала, впечатляющими познаниями в сфере биотехнологий.

– Погодите-ка… – вскинулся Харченко, – Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните… Работы Петерфельда! Если верить документам, которые добыли люди Иваркина, его исследования сдвинулись с мертвой точки когда он вышел на контакт с неким «Философом». Дальше чудеса, вроде создания специализированного возбудителя и прочих чудес, посыпались как из рога изобилия. Вы считаете, что ему помогал Наблюдатель или кто-то из его сородичей?

– А почему нет? Но чтобы знать наверняка, нужны образцы, которые Пересмешник вынес из лаборатории Петерфельда. Думаю, они позволят сказать больше, если не наверняка. Как там капитан Вареников?

– Перештормовал и снова вышел в море. Направляется в сторону Малатана.

– Можете его поторопить? Я думаю, что этот «Философ» – самая уязвимая часть проекта. И нам очень нужно до него добраться.

– Боюсь, что это не так просто. Майор Коваль сообщил, что вокруг «Сто Тринадцатого» происходит какая-то непонятная возня. Я бы наоборот попридержал Вареникова до того момента, как мы сможем оказать ему поддержку на месте. Если он попадется при попытке извлечь образцы, то это будет еще хуже. Кроме того, там обосновалась стая килрати. С одной стороны, это нам на руку – они серьезно осложнят работу нашим конкурентам. С другой – надо будет придумать, что нам с ними делать.

– Как там сам Коваль? Он принял решение остаться в Островах, насколько я помню?

– Работает. Кстати, Валерий Радиславович, во время вылазки к «Сто Тринадцатому» он добыл одного интересного господина из «Вольфсангеля». Зондеркоманда «Ха». Ваши старые знакомые.

– Серьезно? Как зовут?

– Оберст-лейтенант Вильгельм Бербухе.

– Малыш Вилли дослужился до оберста?

– Знаете его?

– О да. Попадал в поле зрения моих ребят. Зачем их туда послали?

– «Вольфсангель» потерял там две группы. Их послали расследовать это.

– Что они выяснили?

– Мы точно не поняли – каждый раз, когда речь заходит об этом, у Бербухе начинается истерика. И «Сто Тринадцатый» имеет к этому какое-то отношение, потому, что капитан Алехин и его подчиненные в своих рапортах докладывали, что он точно так же, паниковал при виде их корабля. Он однотипный со «Сто Тринадцатым». Бербухе считает, что в корабль Вареников вселилось какое-то зло.

– Какое? – Бесфамильный заинтересованно подался вперед, – Он видел что-то? Корабль двигался? Разговаривал с ним? Склонял к сотрудничеству?

– Не хотите с ним поработать? – предложил Харченко, – Вы их кухню лучше нас знаете – может сможете вытащить из него больше?

– Я постараюсь выкроить на это время… – Бесфамильный хищно улыбнулся, – Коллеги, как-никак. А старпом Вареникова где?

– Пока в пределах столицы. Мы контролируем его перемещения.

– Что-то подозрительное делает?

– Пытается. Пошил себе костюм на заказ, посетил несколько ресторанов, одну столовую… Активно общается с людьми – у нас уже два десятка рапортов о "подозрительном иностранце". Неплохо, кстати, успел выучить язык. Наружка докладывает, что изъясняется на нашем уже вполне сносно. Одаренный паренек, что сказать.

– Китты настаивают, чтобы мы его не задерживали и не ограничивали.

– Почему, не сказали?

– Нет. Но Александр Александрович, кажется, имеет на этот счет убедительную версию. Я сам еще не знаю всех подробностей.

– Серьезно?

– Все верно, батенька… – Матренин, поняв, что ему дали слово, встал и поправил пенсне, – Вы все, надеюсь, помните неприятную ситуацию с Никифором Александровичем… После неё, нам было выдано указание в сжатые сроки разработать комплекс мер по противодействию подобным трюкам. В рамках данной работы, нашими специалистами был разработан метод непрямого исследования личности.

– А нам докладывали, что он для спецкадров непробиваем?

– Непробиваем, батенька. Для обычных методов. Но мы разработали новый. И он позволяет его зацепить опосредованно. Только для этого нам требуется сильная реакция. В этом основная сложность. Надо хорошо знать объект изучения, его характер, ценности, привязанности. Валерий Радиславович, используя информацию из досье, попытался спровоцировать подобную реакцию.

– Так вот зачем вы, тогда, с ним беседовали? – понимающе кивнули Гущин и Харченко.

– Да. Однако, попытка оказалась неудачной… Матренин повесил на стоявшую рядом доску снимок, – Как видите, даже не близко.

– Серьезно? – Бесфамильный, удивленно вскинул брови, – Хм… А ведь все так один к одному сходилось. Хорошо, что не поспорил с вами…

– Хотите поспорить сейчас? – Матренин спрятал за спину второй снимок, который держал в руках.

– Погодите – вам, все таки, удалось это сделать?

– Да. После разговора с вами, он пошел в парк, где имел разговор с гражданкой Ливией, в ходе которого выдал требуемую реакцию. К счастью, аппаратура была еще в работе и нам удалось её зафиксировать.

– А на что была реакция? Я же, вроде, всё перебрал? Команду, эгоизм, страсть к опасным играм… На чувство собственной важности давил… Даже гражданку Миледи помянул и его дела на Эрине...

– Я видел у вас банку с Маганским куваком. Спорим на неё?

– Так вы установили, на что была реакция?

– Нет, но у меня есть хронометраж… – Матренин повернулся к Гущину, – Вы принесли мне стенограмму, которую я просил?

– Протокол наружного наблюдения? Да. Вот он…

– У вас же там метки времени проставляются?

– Само собой.

– Ну вот сейчас мы сопоставим и выявим раздражитель. Ну что, батенька? Какие ваши предположения?

– Сигареты… – побарабанил пальцами по столу Бесфамильный, – Заядлый курильщик – хуже меня. Хотя… Нет! Мелко…

– Женщины… – подсказал Гущин, знакомый со стенограммой, – Он гражданку Ливию откровенно «клеил»…

– Вариант… А еще Ливия – бывшая сестра Ордена Одаренных. А он с Церковью очень давно в жестких контрах. Возможно именно поэтому он так хотел её соблазнить? Ладно, Александр Александрович, не томите.

– Бита ваша ставка, батенька… – Матренин торжествующе потряс бумагами, – Если время в стенограмме верное, то корневая личность – идеалист, готовый ограничивать себя ради высоких идей и люто ненавидящий людское скотство.

– Внезапно… – начальники отделов переглянулись, – Вы уверены?

– Да… – кивнул Матренин дочитывая стенограмму, – Чуть дальше, он в прямо признается ей, что живет не первую жизнь. Что-то заставило его открыться. Я предполагаю, что Ливия затронула какие-то очень важные темы, вызвав столь нехарактерную для него откровенность.

– Абсолютно нехарактерную, – отрицательно покачал головой Бесфамильный, – Равно как и идеализм и самоограничение. Вы читали досье?

– Читал… Но смотрите, батенька, в чем дело… – Матренин закрепил снимок, – Видите её структуру?

– Посмертный распад?

– Да. Причем сильнейший. Я готов утверждать, что прежде чем стать тем, кого мы сейчас знаем, эта личность умерла и была мертва несколько сотен лет. Сколько точно – гадать не возьмусь, но порядки чисел именно такие.

– Но разве она не должна была за такой срок полностью распасться?

– Должна была. Так что, по всей видимости, были некие факторы, замедлявшие распад.

– Его помнили…

– Именно. Возможно, он был какой-то исторической личностью, героем, правителем вошедшим в историю, и это замедлило распад.

– Погодите, – Харченко, словно школьник на уроке поднял руку, – То есть личность, которую помнят, распадается медленнее?

– На этом феномене основаны все культы предков. Совсем от распада это не спасает, так как детали стираются, но в целом, ядро может сохраняться очень долго время. Мы не случайно, реконструируя личность Полозкова, обследовали его родственников друзей и знакомых. Ведь по сути, что такое личность? Это набор информации. А где она хранится – это уже детали.

– Спасибо за пояснение – продолжайте.

– На чем я остановился?

– Его личность пережила посмертный распад.

– Верно. Так вот. Ввиду этого, он вынужден был заполнять получившиеся пробелы. И то, что вы считаете для него характерным – не его личность. Это второй слой, тесно сплетенный с корневой личностью. Причем крайне примечательный.

– Слишком резкие доминанты, – Бесфамильный даже привстал, чтобы лучше разглядеть снимок, – У живого человека так не бывает. Это «Форма»?

– Нет! В том-то вся и прелесть, батенька! – Матренин от возбуждения зарыскал вдоль доски размахивая указкой, – Это – вымышленная личность!

– Вымышленная?

– Да! Столкнувшись с последствиями распада, он заполнил пробелы как мог, видимо, взяв за основу некого фольклорного или литературного персонажа. Ведь, как я уже сказал, личность – это просто набор информации. Правда вымышленная личность, воплотившись в нашем мире, будет иметь те-же проблемы что и «Форма». Она не знает, каково быть живой и что для этого требуется. Но, по всей видимости, такая конфигурация позволяет это обойти.

– Хм… Если большая часть его личности, по сути, выдумка, то она должна обладать потрясающей гибкостью… Возможно, именно благодаря этому, он так любит и умеет врать?

– У меня была такая гипотеза, – Матренин подкатил доску поближе, чтобы всем было лучше видно, – А теперь, товарищи, главный вопрос: «Чего тут нет»? А нету тут связи с Структурой, или, как её называют в континентальной традиции, «Упорядоченным»!