Текст книги "ВЕДьМА, мэйд ин Раша! (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 57 страниц)

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 39. Григорий ======

Боль вгрызалась в сердце змеей голодной,

Я топил печали в дурной крови…

И мечтал, чтоб ангел с душей холодной

Отравился ядом моей любви.

Канцлер Ги «Рождественская»

По всей видимости, на торжественное поручение Мараны – следить за событиями в школе, Милена обратила не больше своего драгоценного внимания… чем на все остальное, мало ее в жизни – и после – интересующее. Откуда у нее с первого же появления здесь обнаружилось такое количество своих срочных дел, оставалось только догадываться, впрочем, дочка Софии Премудрой при жизни была совершенно не похожа на нормальных… то есть, на обычных девушек настолько, что не слишком-то удивляло и то, что в качестве мавки она оказалась не особенно похожа на заурядную нежить. С другой стороны, Мара ведь не поручала ничего конкретного. – Она сказала – следить за событиями, ну так мы и следим. Это вполне можно делать, заодно воспользовавшись случаем узнать побольше о новом мире, не так ли? Тем более, пока что единственным событием было увольнение этого вечно хмурого химика по собственному желанию, сомневаюсь, что Мару интересует в школе именно это. При настоящей их жизни между Григорием и Миленой была довольно большая разница в возрасте: немногим меньше десяти лет. Однако маскироваться обоим предстояло под учеников старших классов, так что их новые обличья внешне разделяло всего два-три года. И всего два класса обучения. Вместе с вакансиями Вестников Смерти Мараны им пришлось занять освободившиеся роли школьников, надеясь, что чары, слегка туманящие воспоминания, погасят смутные подозрения тех, кто знал здесь прошлых Вестников, что что-то не так… – Какой смысл для нас что-то узнавать об этом «новом мире»? Мы здесь только потому, что ведьме это зачем-то нужно… – Да-да, я помню. У нежити нет настоящего и будущего – только прошлое, и все такое… Но узнавать новое стоит не только потому, чтобы оно чем-нибудь пригодилось, нельзя существовать – в каком угодно качестве существовать – не познавая окружающий мир. Мыслим, стало быть, существуем, не так ли? Спорить с ней было бесполезно. Даже прекрасно понимая, что все эти знания и всесильная Мысль – имеет к реальности только косвенное отношение. – А уж доложить обо всех этих наблюдениях Маре ты можешь и без меня! У меня сегодня еще куча дел в школе. – Разумеется. Дела в школе, в пятницу, после окончания занятий! Кажется, Марана говорила это нам обоим – не привлекать лишнего внимания, а это твое рвение… – Скажи, что я хочу присмотреться к школе получше, она же не сказала, что именно мы должны тут найти. Сегодня мне надо обсудить факультатив с учительницей физики, потом договориться насчет компьютерных курсов с этим Сивиным, а потом… в общем, скажи Маране, что я буду часов через… – Я не буду ничего передавать Маране, потому что, если ты собираешься присматриваться к этой школе… хотя не понимаю, за кем тут можно следить после уроков – будем делать это вместе. Именно это поручила ведьма нам обоим, так… – Барин… – Милена на пару секунд зажмурилась и медленно, с менторской интонацией заговорила. – Ты мне шесть лет в школе, а потом еще неизвестно сколько времени ни на том свете, ни на этом покоя не давал! Думаешь, что можешь повсюду за мной таскаться с видом получившей пинка болонки и до скончания веков глаза мозолить? Так черта с два! Тем более, с приглашением Кирика возникнет иллюзия двусмысленной ситуации, а я не хочу, чтобы по этому поводу отпускали дурацкие шуточки… опять. Поэтому… – Какого еще Кирика? – слегка сбившись с нити беседы, переспросил Григорий. – Того оболтуса с красными волосами, забыл что ли? Он к нам в лесу дважды в гости заглядывал – на второй еще Ульяна, которой ты пытался мораль читать, ему фингалов под глазами понаставила. – Это как-нибудь связано с фактом, что сегодня у этого Кирилла еще и нос разбитый? – едва не рассмеявшись, вопреки своему, мягко говоря, недоумению, уточнил Гриша. Милена, кажется, немного смутившись, пожала плечами и что-то пробормотала на тему, что теперь, по крайней мере, будет в курсе, как надо формулировать ответ, чтобы даже мужчины понимали с первого раза. Впрочем, ситуация хоть немного прояснилась. – Я вообще не понимаю, по какому праву ты мне устраиваешь допросы?! – Просто, любопытно… – Эта Маруся, или как ее там, была певицей и должна была выступать на праздничном сборище всех этих ненормальных. А я, если помнишь, пою так, что все собаки в округе подвывать начинают! – Ты чересчур к себе категорична, – несколько мгновений поколебавшись, попытался уверить Григорий, встретившись тут же с взглядом, по всей видимости, демонстрирующим предельную концентрацию скептицизма. – ты… ну, в конце концов, у тебя же стопроцентный слух. Тем не менее, музыка в аттестате Милены когда-то была единственным предметом, в котором, ввиду ее заслуг по всем прочим, ей была сделана определенная скидка. Или не ей, а скорее преподавательнице Сирин, без разговоров решившей вместо практических занятий принять у лучшей ученицы школы реферат. Если в разговорной речи голос Милены был всего лишь либо чересчур монотонным, со слабой эмоциональной окраской, либо – в моменты редких вспышек волнения – чересчур резким – то ее попытки петь действительно не вызывали энтузиазма ни у слушателей, ни у самой девушки. Правда, логической связи с Кириллом и его приглашением Григорий все равно не улавливал. Расспрашивать Милену не хотелось: либо опять начнет смотреть, как на умственно отсталого, раз очевидных для нее вещей не понимает, либо начнет возмущаться, чтобы не вмешивался в ее дела. – Ульяна тогда подвернула ногу. По твоей вине, между прочим, Кирилл предложил мне на время ее заменить, – милостиво объяснила девушка, заметив его недоумение. – В прерогативе бить ему физиономию? – Почти. В их команде для турнира по фехтованию – или как там эта игра называется? С ратным делом у меня дела обстояли все же несколько лучше, чем с музыкой. Ратное дело, как и боевую магию, Милена сдала Победоносцу на «отлично». Она вообще помыслить не могла о том, чтобы получать в обучении какие-либо еще результаты, кроме «отлично» – но эти дисциплины волшебникам-теоретикам преподавались не особенно-то углубленно, так, базовый курс. Но для этих непонятных ролевых игр вполне хватило бы и меньшего. А этот Кирилл Тогин… а что Кирилл? Этот тип при соответствующем соотношении звезд и нужном освещении нашел полез бы с комплиментами и попытками познакомится не то, что к Милене, а хоть к Криссе Кощеевой, хоть к Сонечке Вий. У него во всех смыслах на физиономии написана как привычка оставлять без внимания только те юбки, которые видит на манекенах в витринах… ровно как и этой привычки естественные последствия. Правда, представить себе, чтобы Милена кого-то ударила, получалось с трудом – это было совершенно на нее не похоже! – Поэтому я и пообещала ему, что подумаю и приду обсудить все в кафе после школы. – Если ты хочешь участвовать в этом турнире, чтобы не участвовать в музыкальном выступлении, почему не ответила сразу? Милена устало отмахнулась. По всей видимости, перспектива принимать какие бы то ни было предложения от мужчин – за исключением разве что князя Александра – вызывала у нее подсознательное отторжение уже сама по себе, а сформулировать причину с присущим рационализмом не получалось. Гораздо проще и приятнее в очередной раз продемонстрировать, что Григорий – болван, не понимающий очевидных вещей. Или просто что порядочные девушки так не поступают – несмотря на то, что представления о женской порядочности за последние двадцать лет потерпели просто головокружительные трансформации. В очередной раз решив, что переубеждать в чем бы то ни было Милену бесполезно, Гриша уже мысленно смирился с мыслью, что отчитываться перед Марой придется в одиночку. Хоть ее действительно вряд ли заинтересует уход из школы учителя химии, что угодно может оказаться важным, а нежити с некромантами лучше не конфликтовать. Это даже Милена при ее показном равнодушии к привилегиям «сильных мира сего» должна понимать, а уж он сам и подавно никуда от простой и предусмотрительной аксиомы не денется. Пока он размышлял, к Милене в коридоре подошла какая-то девчушка – класса из пятого или шестого – с капризным личиком и кукольными кудряшками и о чем-то бойко затараторила. Странно вот, в школе чародейства и волшебства Милена никогда не производила впечатление общительного ребенка, со всеми вела себя вежливо, но как-то официально, с одной Сарой Змиулан все школьные годы и дружила, среди одноклассников не совсем уж незаслуженно считаясь не то, чтобы заносчивой, но совершенно отчужденной всезнайкой – а таких в детских коллективах не ценят. Откуда у нее в этой школе, где они без году неделю, столько знакомых успели нарисоваться? Да еще столь разношерстных… «Куколка» тем временем, продолжая что-то щебетать, с восхищенным видом подняла руку и провела по волосам Милены. Однако на внешне радушном и искренне восхищенном лице незнакомой девочки Григорий заметил какую-то всего на миг мелькнувшую тень, совершенно ему не понравившуюся. – Кто это такая? – поинтересовался он, когда «куколка» поспешила обратно к тройке подружек, с видом вышколенных фрейлин ожидавших ее чуть поодаль. – Ты ее знаешь? – Ниночку? Нет. То есть теперь – да. Это младшая сестра Кирилла. А в чем дело? С сомнением покосившись на стайку убегающих девочек, Григорий снова обернулся к Милене и собирался тоже коснуться ее волос, за что был награжден взглядом, способным, наверное, на криогенную заморозку. – Ты чего это? – сквозь зубы прошипела пораженная такой наглостью девушка. – Подожди, – на всякий случай отдернув руку, пробормотал он. – не верти головой… – Да в чем дело? – слегка растерявшись, Милена сама провела ладонями по своим волосам от затылка к основанию косы и, замерев, недоуменно моргнула. – Что за пакость… – По-моему… помнишь те жевательные конфеты, которые Сарочке дарил какой-то дипломат? – Ну да… – По-моему, эта куколка прилепила что-то подобное тебе на голову, – виновато пожал плечами Григорий, рассматривая образовавшийся колтун. – теперь эти заграничные сладости в повсеместном потреблении… – Пакость какая-то… зачем Ниночке это делать? – Откуда мне знать? Спроси своего Кирилла, это же его сестренка… За эпитет «своего» Милена попыталась наградить Григория еще одним криогенным взглядом, но, неосторожно дернув в этот момент за слипшиеся пряди, только досадливо поморщилась. – Глупости сплошные. Пластилин еще можно было бы попытаться чем-нибудь отчистить, но эта штука… Ладно, по-моему, там еще пара сантиметров остается… – Что ты собираешься делать? Вместо ответа девушка свернула в один из опустевших классов, по всей видимости, там проходили уроки труда у девочек, и, оглядевшись, взяла из ящика учительского стола большие ножницы для раскройки. Прежде, чем спутник успел что-то понять, не говоря уже о том, чтобы возразить, Милена криво отчикнула косу под самый корень. – Даже короче, чем у Аньки Огоньковой получилось, – растеряно пробормотал Григорий.

Это сейчас стриженными девушками мало кого можно удивить, а во времена его собственного ученичества рыжее чучело с параллельного потока служило в своем роде даже символом всего того, чего в девушке, хотя бы отдаленно претендующей на нормальность, быть не должно. К сожалению, волосы там играли далеко не главную роль.

Родителей своих Аня не помнила, да и вообще мало что могла бы рассказать о своем детстве. Лет в пять девочка оказалась на улице, где и обитала где-то до тринадцати – вот и вся биография до момента, когда рыжее чучело сомнительно осчастливило Школу своим появлением. Девчонке в жизни несколько раз просто необычайно повезло, тут вполне применимо было говорить даже не о волшебстве, а о самых настоящих чудесах, хотя, прямо говоря, имели место не более чем весьма вовремя происходившие события. Страшно подумать, какая участь ожидала бы девчонку на улице… впрочем, тощее и грязное существо, вынужденное носить весь свой скудный гардероб одновременно, увенчанное короткой спутанной паклей волос, трудно было заподозрить в принадлежности к полу, который кто-то охарактеризовал как «прекрасный». Но лет в тринадцать, по всей видимости, все же заподозрили – несмотря на то, что Аня, вынужденная последние годы питаться преимущественно найденным в мусорных кучах, выглядела, по меньшей мере, на два года моложе. А, может, кого-то и интересовал именно мальчик: в те времена о подобном не принято было распространяться, но негласность не гарантировала невозможности. Тогда-то у девчонки и обнаружился весьма и весьма впечатляющий талант боевого волшебника сферы Огня, моментально отработанный на практике. Судьба напавших на бродяжку так и осталась неизвестной, в том числе и от нее самой, хотя разговоры о ранимой детской психике в данной ситуации выглядели смешно, а новоявленной волшебнице невероятно повезло еще раз: каким-то образом весть об этом «самородке» дошла до ушей Георгия, почти аккурат в очередной набор учеников – и девочка оказалась в числе абитуриентов. Нет, поначалу Яков Соломонович отнесся ко всему этому достаточно спокойно. Вернее говоря – наплевательски, из остатков былой наивности, не иначе, решив, что учащиеся других кафедр – не его проблема. Если Победоносец подобрал какую-то бродяжку в куче грязи и может отмыть ее так, чтобы остальные ученики не слишком воротили нос – пусть принимает, кого хочет! В конце концов, если у девчонки действительно врожденный дар, то его надо развивать, иначе представить страшно, на что способна боевой маг – самоучка… Однако проблемы не заставили себя долго ждать! Предполагалось, что в школу попадают дети, почти уже подростки, из приличных семей, получившие начальное образование, более-менее знакомые с элементарными правилами поведения, и, собственно говоря, нуждающиеся именно в обучении, а не в няньках. Мало кто представлял, что делать с ученицей, вместо начальной школы получившей в свое время уличную школу выживания. По крайней мере, о грамоте и элементарной арифметике девочка представление, хоть и непонятно, где позаимствованное, имела. Первыми пострадали любители воротить нос, коих, по стечению обстоятельств, больше всего водилось именно среди подопечных Якова Соломоновича: до третьего курса все ученики занимались общим потоком, распределяясь по специализациям только после введения в основы, но все равно курировались тем или иным заведующим кафедрой – оные носы моментально оказывались приплющенными слегка набок. Драки у будущих боевых магов не были редкостью – подопечные Победоносца все слегка бешеные, но, как правило, они – в большинстве своем, хоть и шалопаи, но из нормальных приличных семей – грезили дуэлями, поединками чести, представления не имея о вульгарных и жестоких уличных драках. В отличие от Ани – единственной в том потоке девчонки среди «боевиков», кажется, не слишком осознающей разницу между улицей и школьными коридорами. Девчонка не была в этом виновата, сам Змиулан утверждал, что суть человека лепится в первые восемь-десять лет жизни, когда ребенок берет за норму увиденное вокруг и на такой основе программирует собственное поведение… Но смысла задумываться о том, кто виноват, а кто – нет, не было совершенно никакого, особенно когда многие высокопоставленные родители потребовали от Якова Соломоновича любыми способами добиться изоляции бандитки – а иначе пригрозили забрать из Школы своих чадушек. Мнения Совета Директоров разделились: Змиулан начал требовать исключения Ани, возможно, даже с блокировкой ее волшебных способностей, Георгий был, само собой, категорически против, София его поддержала, заявив, что «бандитка» – куда более талантливый ученик, чем большая часть «золотоносных дубов», во время урока с которыми фактически слышно, как эхо в дуплах гудит, на что более практичная хозяйственная Марья тактично заметила, что талантливые ученики – это, конечно, замечательно, однако преподавателям и обслуживающему персоналу необходимо выплачивать зарплату, закупать провизию для столовой – да и крыша здания Школы давно уже нуждается в ремонте! Хоть прямой оплаты за обучение в советское время брать было не принято, Змиулан частенько выгодно пристраивал не особенно талантливых и усердных в обучении отпрысков высокопоставленных родителей, которые, в свою очередь, оказывали для Школы ответные любезности, обойтись без которых не было почти никакой возможности. София-то всегда была известной бессребреницей, но если она сама способна хоть в шалаше обитать, то ее драгоценная фамильная библиотека нуждается в надлежащих условиях хранения, которые при текущей крыше обеспечить нелегко! Задетая за живое – книги были, чуть ли не единственной болевой точкой всегда невозмутимой Премудрой – София дрогнула, но тут же парировала выпад, холодно уточнив, не поддерживает ли ее подруга Якова в намерении выбросить ребенка обратно на улицу, лишив при этом еще и единственной возможности себя защитить. Марьюшка, для которой любые дети были не просто болевой точкой, а поистине святыней, дрогнула куда более ощутимо, совершенно игнорируя тот факт, что это улицу логично было бы защищать от Анечки, а не наоборот! После чего дамы активного участия в беседе не принимали, деликатно дождавшись, пока Яков и Георгий выскажут все, что друг о друге по конкретному поводу и вообще думают, сообщили, что исключать Аню, конечно, не выход, а вот заняться ее воспитанием определенно придется. Змиулан, конечно, принимать участия, в этом воспитании не намеревался, о чем прямо заявил остальным, с преувеличенной неохотой пообещав, что, если им действительно удастся приструнить «бандитку», то он не будет настаивать на ее исключении. Если не подвернется повода, конечно, и поводом – как он честно посоветовал предупредить вздорную девицу, оставляет себе право счесть все, что угодно… Не исключен вариант, что Аня и за ум-то взялась – вернее, перешла на более продуманные и магически изощренные выходки, на которых гораздо сложнее было поймать – исключительно по вредности душевной, не желая доставлять Якову Соломоновичу удовольствия таки вышвырнуть ее из школы. Георгий тоже по большей части выступал моральной поддержкой: хоть его диковатая подопечная и успела проучиться всего ничего, к благодарной преданности наставнику в душе девчонки уже тогда примешалась детская влюбленность в стареющего рыцаря… Как водится, фактическая честь прививать Ане манеры и уважение к школьным правилам, неблагодарной ношей легла на плечи Премудрой и Искуснице, которых, строго говоря, все это действительно не особенно-то касалось. Да и какие там манеры? Повседневные драки и скандалы поутихли, от лексикона девочки уже не тянуло заткнуть уши покрепче – и на том спасибо! Но все равно с этим потоком студентов годы обучения выдались несколько более нервными, чем обычно: в частности, подопечные Змиулана, многие из которых отличались изрядной злопамятностью, принятыми мерами отнюдь не были удовлетворены, напрямую связываться с талантливой волшебницей, да еще боевого профиля, дураков не было, но, если в школе бывали, например, случаи краж, в этом тут же пытались обвинить Аню – а кого еще? Яков Соломонович, понятное дело, был не против от нее избавиться, но поддерживать шитые белыми нитками подставы не стал, наверное, где-то в глубине души все же уважая решение коллег, а найти более-менее реального веского повода не сумел. Крыть было нечем: девчонка не просто быстро наверстала упущенное, но и выбилась в лучшие ученики своего курса, заслужив таким усердием искреннее одобрение еще и от Софии, а Марьюшка вообще, как курица, со всеми нянчиться готова! Но это еще оказалось цветочками. Ягодки пошли, когда Георгию взбрело в голову взять выпускницу к себе ассистенткой, на что Яков моментально подобрал несколько иное определение ее нового статуса – и в тогда еще общем кабинете совета директоров разразился безобразный скандал, пожалуй, проложивший первую действительно серьезную трещину в, быть может, не слишком дружном, но вполне слаженном коллективе. – А что? – довольно резко возвращая Григория из воспоминаний в реальность, деловито уточнила Милена. – Я тебе такой не нравлюсь? Отрезанную косу она немного рассеянно вертела в ладонях. Даже из самой заурядной барышни толстая русая коса ниже пояса делала бы почти красавицу… что уж говорить о совершенно незаурядной, ведь больше ни у одной девушки на свете не было таких пронзительно-ясных глаз и безупречных черт чистейшего, не требующего никакой косметики лица. Какие бы невероятные, подчас безумные каноны так называемой красоты не диктовала мода того или иного времени, потомки Серебрины Премудрой во все эпохи поражали своим совершенством… Следовало признать – хоть Милена раньше даже не представлялась ему в воображении с короткой стрижкой – выглядела она ничуть не хуже. Теперь волосы не выпрямлялись под собственной тяжестью, оставшиеся пряди завились симпатичными локонами, придав чопорному лицу тень немного детской мягкости. – Ты мне любой нравишься, – со смешанными чувствами честно констатировал Григорий. Девушка разочаровано вздохнула, кажется, подавив желание с надеждой переспросить «Ну может, все-таки не нравлюсь, а?», и в легком раздражении швырнула в него отрезанной косой. – Дарю! Пригодится, если вдруг решишь попрактиковаться в магии Вуду!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 40. Дарья ======

Ева и Алина опаздывали, к крайнему возмущению Марго, то и дело с легкой демонстративностью поглядывавшей на часы. Не сказать, чтобы сама Даша была в восторге – она чувствовала себя виноватой, когда по каким-либо причинам приходила не вовремя, а сегодня, если составленный план притормозит в самом начале, стыдно будет и пред Викторией, чье выступление на стрельбищах они рискуют пропустить, и перед Никитой, с которым договорилась встретится сразу после этого. Не сказать, конечно, что это свидание... но Дарья, при всем своем интересе к психологии, пока не слишком-то понимала, как рассуждают парни, поэтому очень опасалась сделать что-то не так. Вряд ли вопиющая не пунктуальность – пусть и по вине подружек, которых сама вынуждена была ждать – не охарактеризует ее с лучшей стороны! Но по сравнению с мрачным настроением Маргариты дашины опасения были сущей мелочью! Впрочем, причиной этой мрачности было вовсе не опоздание как таковое... – Хочешь поговорить об этом? – устав от напряженного молчания, осторожно предложила Дарья. – Мне от этого обычно становится легче... – Нет смысла переливать из пустого в порожнее, – неохотно, после нескольких секунд паузы процедила сквозь зубы блондинка. – говорить тут следует не с тобой. Если у Николая есть дела настолько важные, чтобы не появляться уже столько времени... почему он вечно все от меня скрывает? Мы же Берегини, мы должны помогать, когда это необходимо... а он ввязался во что-то в этом «мире Нави» и держит нас в неведении! При его обычной манере лезть в пасть драконицам... Я просто беспокоюсь! – сплетя изящные пальцы в «замок» с такой яростью, что побелели костяшки, закончила она. Дарья примерно представляла, что творится в душе манерной девочки, и трети своих настоящих чувств не выставляющей напоказ. Беспокойство за Николая чередовалось со злобой на его скрытность и рискованное поведение, перемешиваясь с чувством вины за свои попытки навязывать ему, пусть и элементарный здравый смысл, оскорбляя своей заботой, словно родительница трудного подростка – все это в совокупности закипало совершенно уж адским коктейлем! Представляла... но ни помочь, ни просто посоветовать что-нибудь дельное не могла. Ей самой действительно становилось легче просто оттого, что кто-то выслушал... но Маргоше, кажется, этот метод успокоить нервы не подходил. А еще красавица из Петербурга определенно была неприятно поражена, что любовь, которой она ждала с самого детства, оказалась колоссальным источником проблем. Если Дарья, еще не так давно и помыслить не смевшая о том, чтобы даже заговорить с понравившимся Никитой, не говоря уже о приглашении на прогулку, как сегодня, или, может быть, даже в кино – как бы ни волновалась, но была счастлива этим, по сути дела, мелочам. Мамино недовольство, собственная неуклюжесть в отношениях – все отступило, пусть и до поры до времени, а второй план. А для Маргариты, отношения которой с Колей начались с осуществившейся мечты, а потом, преодолев ступень первоначального очарования, вылились в тревогу, непонимание и взаимные обиды. Вряд ли у кого-то из них получится измениться. И счастье, если обоим хватит сил и терпения принять друг друга, смирившись с тем, что никто из людей не идеален. – У всех бывают трудности, этот период просто надо пережить, – вслух добавила Даша. – Проблемы следует не переживать, а решать, – в очередной раз с недовольством косясь на изящные часики, отрезала Марго. – раз и навсегда! Наверное, все же не следовало начинать этот разговор. В этом вопросе девочкам точно было не понять друг друга... К счастью, появление припозднившихся подружек избавило от необходимости говорить что-то еще. – Вы не представляете себе, что произошло! – глотая воздух, словно выдернутая из воды рыба, завопила Евгения, не успела Маргоша рта раскрыть, чтобы возмутиться почти получасовым ожиданием. – Кошмар! Катастрофа! – Вы опоздали! – отчеканила блондинка, придав лицу каменное выражение. – Не назову это катастрофой, но Вике вряд ли будет приятно, если мы пропустим ее выступление. От тебя я ничего другого не ожидала, но ты, Аля, могла бы и по ответственней отнестись к тому, что у тебя находятся все наши пригласительные билеты. Надеюсь, – зеленоватые глаза строго прищурились. – ваш «кошмар» заключается не в том, что билеты потерялись? – Нет, – стушевавшись под таким напором, промямлила Алина. – билеты у меня... ну, простите нас, девочки, у Евы такое случилось! Сами сейчас увидите, идем! – Куда?! – испуганно переспросила Дарья, мысленно приготовившись уже перечеркнуть все планы на день. Однако Алина в ответ помахала пригласительными билетами – идти все же предстояло на стрельбища. – Ладно, побежали... надеюсь, мы не пропустили викин выход... – Побежали, – хмуро буркнула Маргарита, не без оснований заподозрив в словах «у Евы случилось» значение «Ева опять натворила». Лишь бы на этот раз обошлось без козлов! Хотя большинство ролевых игрищ проходило в лесу, начинавшемся за западным городским парком, откуда за последние пару лет общими усилиями были распуганы почти все грибники, для проведения турнира требовалась относительно свободная ровная местность, в качестве которой вересковские толкиенисты оккупировали футбольное поле, находившееся в том же парке. Даже не просто огороженный прямоугольник пустоши – небольшой стадион с трибунами. Но места всем желающим поглазеть на соревнования все равно не хватило – зрители расположились повсюду, напрочь перекрыв переходы и вынудив спешащую четверку девчонок с ойканьем и извинениями неуклюже пробираться поближе к действу. Двигаться грациозно в таком «беге по пересеченной местности» не удавалось даже Маргарите, что уж тут говорить про остальных. Спешка только задерживала... – Опоздали! – сокрушенно заключила Алинка, раньше остальных заметив Вику, успевшую присоединится к выбившимся во второй тур лучникам. – Может, она не заметит, что мы только что пришли? Первый заход приближался к завершению – выбывшие пополняли зрительские ряды, а двое парней, одетых то ли разбойниками, то ли орками, с пыхтением перетаскивали мишени дальше от черты, усложняя оставшимся стрелкам задачу. – Ну и что там у тебя? – досадливо поморщившись, обнаружив, что свободных скамеек, да и вообще сидячих мест не наблюдается, обратилась Маргарита к Евгении. – Только коротко и по существу! – Да сами посмотрите! – запальчиво и одновременно с затаенным изменением в голосе Ева ткнула пальцем в сторону шумной стайки девчонок, расположившихся на первых рядах. Красотка Машка Сушкина вчера, помнится, по-черному скорбящая уходом из школы химика Северинова, закончившая в прошлом году школу и, вроде бы, подавшаяся в модели Жека, даже царственно-невозмутимая Юлия, взявшая на недавнем турнире по фехтованию одно из призовых мест, и еще несколько «куколок» рангом пониже, в рядах которых несколько инородно смотрелись вездесущие Сорокины, в своих ролевых костюмах напоминающие отнюдь не эльфиек, а скорее кикимор... Очередной конкурсант тренькнул луком, угодив в самый край мишени, но все же оставшись в игре, заставив эту стайку райских птичек встрепенуться немотивированными овациями и с восторженным визгом закидать везунчика букетами демократичных одуванчиков, один из которых, видимо, оказался куда более метким, стукнув стрелка по лбу и заставив уронить не только лук, но и съезжающие с длинноватого носа очки в проволочной оправе. Мальчишка растерянно замер, но ничуть не смущенные поклонницы уже высыпали на поле, окружив его гомонящей толпой. Под потрясенным взглядом признанного школьного сердцееда Кирилла, которому, должно быть, такое всеобщее обожание и не снилось, Жека и Юлия, сохраняя более-менее сдержанный вид, хозяйски подхватили под обе руки еще более растерянного Мартына Таблеткина. – Мартын?! – тихо охнула Дарья, ожидавшая чего угодно, но почему-то... Евгении, как обычно, удалось всех сильно эпатировать своим спонтанным применением чар. – Как ты... что ты вообще сделала? Ты приворожила их всех... это что, была попытка переключить его внимание на кого-то еще? Ева, старательно демонстрируя смущение, потупила глазищи. – Я ничего не... я не хотела ничего плохого, просто сказала... – Просто опять что-то ляпнула, не подумав! – отчеканила Маргарита. – Ты когда-нибудь научишься следить за своим языком? То, что Мартын, чаще всего страдающий от твоих доморощенных чар, еще ничего не заподозрил... – Он не замечает ничего необычного. Кажется, я и говорила что-то вроде, «все первые красавицы будут вокруг тебя виться – а ты и не разглядишь»... Де-е-евочки, ну я же не хотела! Я его собиралась попросить помочь мне с уроками, а он в библиотеке с этой Миленой... и заявил, что не будет мне больше навязывать свое общество, раз уж я так и к нему и к учебе безразлична, потому что эта мраморная Афина посоветовала... он, видите ли, и не заметил, как она выглядит... А мне что, на второй год теперь из-за этого оставаться?! – Евгения, ну как тебе не стыдно? – возмутилась теперь уже и сама Дарья. – Использовать чьи-то чувства таким образом! – Мне сты-ыдно, мне очень-очень стыдно! – плаксиво протянула пышечка. – Но я тогда так разозлилась: чего эта особа вообще лезет не в свое дело? Всем было хорошо, а теперь вообще непонятно, как все это расхлебывать! Я не знала, что так все получится! Не можем же мы снова обращаться к Монаху, он говорил, что мы должны ответственнее относиться к своим способностям... – Это и мы тебе регулярно повторяем! Стыдиться следует не естественных последствий, а самого поступка! Дарья призадумалась, стараясь не слушать ни Маргошиного возмущения, ни покаянного поскуливания в ответ. Никто из их компании сейчас даже приблизится к мальчишке не мог: толпа привороженных поклонниц непременно увидит в любой из Берегинь наглую конкурентку и последствия могут быть весьма печальными! А применять свои способности против людей они не могут... вернее, не должны. – О чем ты вообще думала? – продолжала распекать тем временем Еву Маргарита. – Да я не думала... ну, само как-то вырвалось... Обращаться к Монаху действительно не хотелось, да в этом все – хоть каждая и по своим причинам – согласятся. Дарья этому типу не слишком доверяла, по прежнему непонятно, что за игру и, главное, с кем он ведет. – Ну Даш! – пытаясь предотвратить назревающий скандал Алинка подергала ее за рукав. – Ты же умная, ну придумай что-нибудь! – Ничего путного в голову не приходит, – честно признала девочка. – в фольклоре самый распространенный способ снять чары... ну, – неопределенно поведя плечами, она прижала к пухлым губам указательный и средний пальцы. – при помощи поцелуя... – Я не буду целоваться с Мартыном! – истерически взвыла Ева, даже заставив кое-кого из окружающих зрителей отвлечься от поединка и недоуменно покоситься в сторону подруг. – Помните, что Карина говорила про «поцелуй русалки», которым владеют все Даны – от Марта и так невозможно отвязаться... – Минуту назад ты возмущалась его отказом подтягивать тебя по учебе... – Поцелуи в эту учебу не входили! И вообще, даже если бы я и согласилась – хотя я НИКОГДА не соглашусь – что вы предлагаете делать? Эти чокнутые меня на ленточки порвут, если я и попытаюсь!