Текст книги "ВЕДьМА, мэйд ин Раша! (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 57 страниц)

Я

Рядом, я здесь!

Меч –

Это мой крест.

Но

Вам не распять меня,

Плачь!

Небом был послан Я –

Палач!

Палач…

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 33. Ведьма Мара ======

– Хотя, согласитесь, какая наглость – без предупреждения нападать на беспомощную пожилую женщину… – И неосмотрительность. Сколько сотен их было и уцелел ли хоть кто-нибудь?

Ольга Громыко “верные враги”

Смерть не мать, но –

Женщина, и в ней

Тоже сердце

Разума сильней…

«Смерть и Дева»

За полвека Мара успела возненавидеть это осознанное чувство собственного бессилия! Не таким она была человеком, чтобы погрузиться в собственные размышления или даже обдумывать вероятные возможности страшной мести. Месть, как же! Блюдо, которое, если верить старым поговоркам, подают охлажденным – кому это нужно? Когда что-то вызывало неудовольствие Мараны, она разбиралась – или хотя бы пыталась разобраться – с источником здесь и сейчас! А если возможности не было, что же… Быть может, оно и к лучшему, иначе еще одним ударом для нее было бы узнать, что две из трех предавших подруг благополучно умерли естественной смертью, не дождавшись ее возвращения, которого, собственно говоря, никто и не ждал. Но для нее теперь это имело не намного большее значение… Ее эмоции, как правило, остывали куда быстрее, чем за пятьдесят лет – все эти полвека приводило в исступление все то же «здесь и сейчас»... Наверное, кто-то менее вспыльчивый и порывистый на ее месте предпочел бы просто понаблюдать – не столь уж долгое время наблюдать – как мальчишка, по сути дела, сам себя наказал за дерзость. Все же он был обычным человеком – и должен был обладать просто железной волей, чтобы суметь всего лишь взять в руки ее Косу. Умный, умный – а дурак! Потому что никаких волевых усилий не хватит на то, чтобы, не обладая магическими способностями, подчинить артефакт подобного порядка… Скорее уж Коса очень быстро подчинит себе его! Кто-то, предпочитающий длительную изощренную месть просто понаблюдал бы… но Мара была весьма эмоциональна и всегда предпочитала действовать здесь и сейчас! А этот глупый мальчишка порядком ее разозлил, и уж определенно ведьма не желала ждать, пока он накажет себя сам! Она не ждала бы и мгновения… если бы сумела так быстро одолеть проклятую слабость иссушенного старческого тела! Вся магическая энергия – да и изрядная доля жизненной – ушла на то, чтобы просто остаться в живых после такого удара. Поэтому пока приходилось наблюдать. – Как… как ты мог это сделать? Что теперь будет?! – чуть ли не в истерике причитала вжавшаяся в стену Маруся. – Я сказал – заткнись! – грубо оборвал ее юноша, стоящий к ней спиной. Лезвие косы почти неподвижно замерло у горла черноволосого чучела, столь несвоевременно заявившегося сюда с дурацкими расспросами. Как ни странно, Мара не чувствовала в чудаковатом детективе страха. Скорее он был чем-то разочарован. – Но князь… – придушенно пискнула девочка. – Я не боюсь князя, – так и не обернувшись, оборвал ее Светозар. – я вообще ничего не боюсь. А теперь помолчи! Твое дело помогать, а не советовать, так что постарайся не забывать, что теперь не так уж ты мне и нужна! А вот тебя… Ник, я, пожалуй, послушал бы. Что-нибудь скажешь? – Что ожидал большего, – со скучающим видом черноволосый скомкал в ладонях шуршащую обертку от шоколадки, мимолетом покосившись на сияющее лезвие косы. – чем бы не была эта штуковина, принцип действия у нее, как у чемоданчика с ядерной кнопкой, применить который способна даже обезьяна… неужели ты исчерпал все НАСТОЯЩИЕ методы? Жаль, с самого начала ты… производил впечатление. – Все еще относишься к происходящему, как к шахматной партии? – Любопытная аналогия. Пожалуй, если ты, сделав неверный ход, наставишь на оппонента дробовик, требуя засчитать тебе победу: это значит лишь осознание того, что по-настоящему выиграть не получится? Признание поражения. – Но в жизни, друг мой, Ник, конечный результат частенько оказывается важнее спортивного азарта. Впрочем, если ты хочешь чувствовать себя победителем «партии», мне не жалко. Только помни, что узнал лишь то и лишь потому, что я ПОЗВОЛИЛ тебе узнать. – Ты пытался ее… кем бы она не была – уговорить прикончить меня, верно? А в последний момент понял, что ничего из этой затеи не выйдет, при том, что ты успел раскрыть все карты… – Уж определись, шахматы или покер. Что же, в чем-то ты прав. Но теперь у меня нет никаких причин убивать тебя. Ни ты, ни все те, кто стоят за тобой, больше не представляют для меня опасности – мне нет до вас никакого дела. По лицу Светозара проскользнуло странное выражение. Конечно, он по-прежнему считал, что умирать должны лишь заслуживающие смерти, но магия – не поддающаяся его контролю магия одного из самых темных источников – придерживалась кардинально другого мнения. Косе было безразлично, кого и за что убивать. Похожий на чучело Ник ошибся, наверное, всего раз, но все же ошибся – артефакт не был «ящичком с красной кнопкой» с помощью которого можно было безопасно для себя угрожать гибелью миллионам. Нет. С тем же успехом амбициозный мальчик Светозар мог бы держать в руках источник радиации – грозное оружие, однако, в первую очередь бьющее по тому человеку, которому принадлежит. – Поэтому можешь убираться! – уже не столь невозмутимо, как раньше, выкрикнул парень. – А речь? – автоматически оглядывая пространство полусонным взглядом, поинтересовался Ник. – Чего? – Может, произнесешь нам длинную негодяйскую речь? Ну, чтобы я за это время тоже сумел вытащить откуда-нибудь кинжал, – юный детектив выразительно пошебуршил в карманах вытянутой толстовки, уронив на пол прихожей несколько леденцов. Может, он колдун? Слишком уж спокойно держится, да и сладости многие колдуны часто используют для более быстрого восстановления резерва… правда, никакой Силы в этом чучеле Мара не замечала, ну да ее можно и замаскировать… не хватало только, чтобы с этим нахальным юнцом, опередив ее, разобрался кто-то другой! – У тебя нет никакого оружия, – напомнил Светозар. – Ну да, – покладисто согласился детектив. – действительно нет… – Чего ты ждешь? – судя по на несколько мгновений обозначившейся между бровями морщинке, убрать Косу от шеи Ника стоило юноше изрядного волевого усилия. – зачем тянешь время? Я уже сказал тебе: убирайся! Расскажи своим хозяевам все, что узнал! Я больше не намерен прятаться в тени. И я не убиваю невиновных – никто не посмеет назвать меня несправедливым! – По крайней мере – дважды, – сумев, наконец, справиться с иссохшими, как наждак, голосовыми связками, вмешалась в разговор Мара. Раскольников отшатнулся, перехватив крепче древко косы. – но попроси меня указать на человека, которого не в чем обвинить, и я покажу тебе мертвеца! Ее реальный возраст – меньше семидесяти лет! Не так уж мало, но прожить, не рассыпаясь в труху из-за неосторожного шага, можно куда как дольше. – Скоро твоя рука начнет дрожать, – слегка привыкнув к звучанию своего нового голоса, сказала Мара. – если ты поднял оружие, то очень быстро надо либо бить, либо снова опустить его. Думаешь, угрозы – такая серьезная сила? Думаешь, достаточно лишь владеть Косой Смерти и сделать так, чтобы все ЗНАЛИ о твоих возможностях – так и пускать ее в ход не придется? Не придется признавать себя убийцей? – Я не убийца! Эта… вещь – дает могущество и я использую его во благо! – Неужели? Тебя не пугает чужая смерть, как таковая. Но ты мнишь себя безупречным и боишься запачкаться. Дело же не в вине или невиновности, мальчик, – вместо смешка с тонких искривившихся губ сорвалось что-то вроде сухого кашля. – совсем не в них! Признайся себе, чистоплюй, что тебя просто не хватит на убийство, глядя глаза в глаза. С Камнем Судьбы, здесь… ты предпочитал действовать так, чтобы не замарать белых перчаток. Пересилив себя, ты решился на удар в спину – даже это было для такого, как ты, уже чересчур. – Поэтому ты не ждала этого, недооценивала меня, – прищурившись, Светозар поднял Косу в замахе. – и продолжаешь недооценивать даже теперь! Что, если я снова сумею перебороть свое, как ты выразилась, чистоплюйство, ведьма? Ты вполне заслуживаешь смерти. – Ну-ну… во имя светлого будущего? А руки у Светозара и правда заметно подрагивали – Косе совершенно не нравилась перспектива замахиваться, но не бить. За спиной ведьмы что-то тихонько зашуршало, даже не оборачиваясь, она живо представила, как детектив разворачивает и меланхолично отправляет за щеку леденец, наблюдая за бесплатным спектаклем. У него что, начисто нервные клетки отсутствуют? Словно он все уже просчитал заранее. А вот Мара понятия не имела, как будут разворачиваться события – умом она осознавала, что лезет в пекло, поскольку мальчишке не удержать безумие артефакта долго и, что бы он ни решил, Коса ударит независимо от его желания. Уже сейчас все его сопротивление заключалось в выдумывании оправданий. Что же… либо падишах умрет, либо осел сдохнет… или как там в восточной притче. Рано или поздно что-то да случиться. – Что-то суд уж больно скор – вот уже и приговор… – ведьма криво усмехнулась. – Именно так, – перестав удерживать древко второй рукой, Светозар закрыл глаза. – во имя светлого будущего… В этот момент блондиночка, о которой все участники истории уже успели напрочь забыть, тоже зажмурившись и сама себя подбадривая пронзительным визгом, набросилась на опешившего юношу сзади, выбив Косу Смерти из его руки. Артефакт, чередуя звон и стук, шлепнулся на линолеум. – Совсем рехнулась, идиотка?! – взревел Светозар, без труда отбрасывая взбесившуюся подружку. – Что ты творишь?! – Прости меня, прости, прости, – обхватив себя за плечи, запричитала Муся. – Твоя подружка Видящая, – привычно смыкая пальцы на древке, качнула головой Мара. – ты ведь знал это, потому и таскал ее за собой, вовсе не из-за уважения, как пытался уверить, к ее чувствам. Спроси ее, что она Видела. Ну! Энергия потоком хлынула в ведьму. К сожалению, Коса могла вернуть ей Силу, но не молодость и красоту – жизненную энергию предстоит добывать привычным уже способом. Что же, сейчас Мара была совершенно уверена, кому жаждет подарить поцелуй! – Это… оно поглощало твою сущность, подчиняло тебя! – плачущим голосом выкрикнула Маруся. – Ты не должен был к нему прикасаться! Слегка закусив губу, юноша влепил ей оплеуху. – И ты решила защитить меня от этого, чтобы теперь ведьма могла меня прикончить? Она, почему-то, постоянно пользуется Косой и не теряет никакой «сущности»! – У Марины нет… изначально нет того, что поглощается этой… вещью, – Муся снова замотала головой, метя по стене белокурыми прядями. – Коса и владелец становятся одним целым, а ты не сделал бы этого, не утратив самого себя! – Чушь! – Девочка права, – мягко разворачивая его к себе и положив иссохшую темную кисть руки на шею, кивнула Мара. – я вполне могла бы просто дождаться, пока Сила, которую ты столь неосмотрительно попытался присвоить, просто сожжет тебя изнутри, а потом спокойно забрать Косу обратно. Но, пожалуй, прислушаюсь к толике той пафосной мути, что ты тут нес и не стану убивать невиновных… ну, или тех, кто, по крайней мере, мне лично ничего плохого не сделал… Светозар промолчал, ограничившись только еще одним яростным взглядом в сторону Маруси. Девушка снова всхлипнула и, отклеившись от стены, рухнула между ними, обхватив колени ведьмы. – Марина, не надо, прошу тебя, не надо! Если он даже не причинил тебе реального вреда… – Ну ничего себе! А то, что аж две особи альтернативного пола сейчас имеют честь любоваться мной в таком виде?! Я в таких случаях, как правило, вообще свидетелей не оставляю! Но это чучело трогать не буду, не люблю, когда мной пытаются манипулировать… – Марина, пожалуйста! Ведь тебе все равно. Тебе же действительно все равно… кто это будет… Начинается. – Чувствую себя героем какой-то дешевой мелодрамы! Знаешь, обычно меня поражает эгоизм просьбы «не трогать кого-то» с предложением заменить на самого просителя. Слишком уж это похоже на попытку перебросить свою боль утраты на кого-то еще, дополнив для комплекта чувством вины. Но в данном случае… ты Видящая, ты не можешь быть настолько слепа в отношении кого бы то ни было. Сомневаюсь, что на него произведет впечатление твоя жертва и тронет твоя смерть. – Именно… поэтому… – Это еще более отвратительно! – Именно поэтому! Он сможет жить с этим, а я – не смогу. Ты могла бы просто дождаться… могла бы, но теперь все вышло так, что это я во всем виновата! Для меня это будет участь во много раз хуже, чем смерть! Эгоистичность на эгоистичность, быть может. Это справедливо! Поистине, у этой парочки какое-то наизнанку вывернутое чувство справедливости – и при этой своей искаженности невероятно прочное. Черт знает что! – Я не возьму твою жизнь, – Мара скрестила руки на груди. Маруся, продолжавшая обвивать ее ноги, затряслась мелкой дрожью. – что ты еще можешь мне предложить? Как насчет твоих глаз? Настоящие Видящие – не меньшая, а то и большая редкость, чем маги… Или твоего имени? Истинного имени? – Все что угодно… – Опрометчивый ответ, более чем опрометчивый. В магической сделке «что угодно» может быть воспринято буквально. Что, если я потребую в оплату, например, твою любовь? На испуганно поднятые глаза Мелиссы поистине стоило полюбоваться! – Я тоже говорю буквально, малышка. Я не о том, чтобы любить меня – я о том, чтобы отдать мне твою любовь в оплату. Это огромный источник колдовской силы, знаешь. Поистине великое могущество, позволяющее совершать невозможное. Принято считать, будто оно приносит счастье, однако за всю свою жизнь я не столкнулась ни с одним подобным случаем, а вот страданий и искалеченных судеб видела предостаточно. Но людям свойственно впадать в такую сильную зависимость от яда, медленно губящего их… Не удивлюсь, если ты сочтешь свою любовь чересчур высокой ценой… за человека, на которого эта блажь направлена, какая ирония! – Все… что угодно, – закрыв глаза, повторила девушка. – С тобой абсолютно неинтересно торговаться, куколка! Ну ладно… любовь, да еще столь жертвенная – боюсь, совладать с такой чуждой Силой мне будет не легче, чем твоему приятелю с Силой Косы Смерти. Достаточно будет и твоей памяти. Не всей… скажем, за последний год жизни. – Правильнее сказать, – с нервным смешком вмешался Светозар. – память о том времени, пока мы были знакомы! Ты все-таки конкретная блондинка, душа моя: назови хоть одну причину, по которой ведьма сдержит свое слово, когда ты перестанешь меня помнить! – Я не нарушу условий, – Мара безмятежно улыбнулась, мало заботясь о том, что на состарившемся огрубевшем лице эта улыбка, должно быть, смотрится жуткой гримасой. – память в обмен на его жизнь. Клянусь Силой! – Я согласна, – тихо произнесла Маруся, не успел Светозар и рта раскрыть, чтобы в очередной раз подвергнуть критике интеллектуальные качества своей верной подружки. Он-то, в отличие от Муси, неплохо чувствовал игру слов и понимал, что обещание сохранить жизнь чересчур уж обтекаемо. Маре ее подруги когда-то тоже сохранили жизнь – конечно, сейчас она была этому искренне рада, но пятидесяти лет, на протяжении которых она бесчисленное количество раз проклинала эту «милость», это не отменяло. Жаль даже, что Светозар попросту не переживет подобного милосердия – иначе она бы с ним поиграла. Мара склонилась, погрузив узловатые пальцы в мягкую шевелюру цвета сливочного масла, и легко коснулась узкими губами лба девушки. Пусть хотя бы так. Забрать память разума. Выкорчевать память из сердца, не травмировав чересчур сильно хрупкой девичьей души, ведьме все равно не удалось бы – но, может быть, если эти двое никогда не встретятся, если у сердечной памяти не возникнет причин вспыхнуть с новой силой… может быть, у девчонки будет шанс относительно благополучно прожить свою жизнь? Хотя, если не считать умения Видеть, эта способность к полновесной, не тронутой плесенью эгоизма любви – все то настоящее, что есть в жизни Маруси. Благо ли для нее лишиться этого? «Я больше не Берегиня… не все ли равно, что благо, а что зло в столь глобальном рассуждении? Пора, как положено на Темной Стороне, научиться исходить из собственных желаний и выгод!» Потерявшая сознание девушка мягко упала – к счастью, падать места практически не оставалось – выскользнув из рук Мары. – Ну что же… ты обманула ее, не солгав ни единым словом. Что теперь, ведьма? – все же Светозар немного трусил и вел себя преувеличенно-нагло, пытаясь это скрыть. Марана выпрямилась. – Я обещала ей твою жизнь и сдержу слово. Проблема лишь в том, что у тебя и взять-то нечего – я имею в виду, того, что принесло бы мне выгоду. Ни глаз Видящего, ни любви в сердце… постарайся не слишком раздражать меня, юноша, если не хочешь доживать свой положенный век пускающим слюни овощем! Я еще не решила, какое воспоминание взять у тебя! – Мое воспоминание? Но ты говорила… – Память в обмен на ТВОЮ жизнь. О чьей памяти шла речь, не было указано. Кроме того, все, кроме жизни, я могу забрать у тебя и просто так! Ну, не сверкай так глазами! Ты долгое время обманывал, не солгав, эту девочку. – Она была счастлива. Обманываться. – Ты же не пытаешься меня убедить, будто делал это ради нее? – Нет. Но она была счастлива. – Ох уж мне эти сверхценные идеи! Вот что, Светик. Я заберу у тебя воспоминания о Камне Судеб. Воспоминания о том, как можно распоряжаться чужими жизнями – что ты об этом скажешь? – У меня ты не спрашиваешь разрешения. Впрочем, ты и у нее могла бы не спрашивать! – парень пренебрежительно кивнул на распростертую у их ног Марусю. – Понятия не имею, зачем нужен был этот отвратительный спектакль! Ты вполне могла забрать ее память, не спрашивая разрешения и не связывая себя обещаниями – а потом все равно убить меня: какая разница, если она перестала помнить и не будет мучиться! Любишь, когда тебя униженно умоляют, ведьма? От меня ты мольбы в любом случае не услышишь! Не больно-то и хотелось! Сжав шею юноши, Марана притянула его к себе, заставив слегка склониться – Светозар был немного выше нее ростом, поэтому целовать его в лобик оказалось не особенно-то сподручно. Парень дернулся и усилием сдержал вскрик, когда тонкие губы оставили на его коже чувствительный ожог. Несколько мгновений спустя юноша совершил чуть менее мягкую посадку на пол рядом с Мусей. – По-моему, я велела вам убираться вон, детектив! Почему я должна повторять по несколько раз?! Убирайтесь! Рассевшийся по-турецки прямо на полу черноволосый поднял свои жуткие глазищи. То есть глаза-то у него были самые обычные, бледно-голубые или светло-серые, но у такого жгучего брюнета, да еще в обрамлении синяков от хронического недосыпа выглядели почти как бельма. На полу, плюс к скомканной обертке от плитки шоколада, валялась уже целая гора конфетных фантиков. – Стоит понимать это так, что моя память не представляет для вас интереса. – Вынуждаешь старую больную женщину спускать тебя с лестницы? Вон, я сказала! Мне из-за твоего длинного носа теперь придется искать новых Вестников – не зли меня лучше! – Понятно, – скомкав очередной фантик в кулаке, Ник устало вздохнул и поднялся с пола. – придется потрудиться, чтобы отразить все это в отчете! Скажите хотя бы, кто Вы все-таки такая? – Я? Смерть, если ты еще не понял, детектив. Я Смерть – и твое время еще не настало, хотя наш друг Светозар и попытался в очередной раз перехитрить судьбу. – Что же, – Ник пожал плечами. Ни удивления, ни испуга на его осунувшемся лице Мара не заметила, кажется даже, парень не счел ее сумасшедшей, как это сделали бы девяносто девять людей из ста. Трудно сказать, поверил он, или нет. – тогда и Вам счастливо…

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 34. Виктория ======

Если уж даже Алина столь критически отнеслась к подозрениям Вики, разговаривать на эту тему со всеми остальными оказалось выше ее сил. Хотя бы самой себе девочка честно призналась, что струсила – в конце концов, это действительно было страшно! Страшно понимать, что люди, которых уже начала считать самыми близкими своими подругами, постоянно подвергают сомнению твои слова и чувства, понимать… наверное, девчонки думают, будто Вика ХОЧЕТ, чтобы Мадина оказалась шпионом или врагом. Трудно обижаться на такие подозрения: тогда все действительно стало бы гораздо проще. Но прямо услышать обвинения в предвзятости – это слишком больно. «Но не могла же я действительно просто придумать?» Эксперимент мог и не дать результатов. Пятьдесят на пятьдесят – Алина не требовала такого обещания в обмен на помощь, но самой себе Виктория твердо поклялась, если попытки разоблачения так ничем и не увенчаются, оставить Дину в покое. Мало ли в мире таких красивых большеглазых брюнеток? Или просто красивых… более красивых, чем она сама? Да половина девчонок подойдут под эту категорию! И не обязательны никакие чары, чтобы просто быть близким человеком для Матвея. «Они не ведут себя как пара. Не от меня же шифруются, в конце-то концов! Я должна доверять… Матвею доверять, но не подозрительной девице, о которой совершенно ничего не знаю!» – Прости? Как оказалось, Виктория успела настолько погрузиться в свои мысли, что и внимания не обратила на Эльвиру Страхову, кажется, уже в третий раз повторившую какой-то вопрос. – Извини, я что-то… замечталась, – виновато улыбнувшись, призналась девочка. Вопреки всеобщим опасениям, сестра «великого и ужасного» Страхова оказалась совершенно не похожей на задаваку из «высшего света», напротив, Эльвира казалась мягкой и дружелюбной, как весеннее солнышко… странное сравнение для платиновой блондинки, предпочитающей темную одежду – как правило, такое сочетание выражает холодность и жесткость. Виктория с Эльвирой практически не общалась – слишком разными они были, чтобы найти хоть одну тему для разговора, не считая совершенно общих: о погоде там, или расписании уроков… Настолько разными, что ни дружбе, ни вражде между такими, как они, просто неоткуда было бы возникнуть. С тем же успехом девочки могли жить в параллельных мирах! «Не руби с плеча! – с ехидцей посоветовал внутренний голос. – Как будто с твоими четырьмя «лучшими» подружками у тебя полно общих тем и интересов! Как будто они тебя понимают! Да неизвестно, впустили бы тебя вообще в эту компанию, если бы не вся эта история с наследием Берегинь и волшебным миром!» – Это ты меня прости, что отвлекаю, – ровно улыбаясь, качнула головой Эльвира. – тебя что-то беспокоит последнее время. Может быть, я могла бы чем-нибудь помочь? – Не думаю! – непроизвольно скривившись, отрезала Вика. На ангельском личике собеседницы мелькнула едва заметная тень огорчения. – Ну, без обид. Столько всего разного закрутилось, я уже и не знаю, за что хвататься, только и всего. – Ты о переносе соревнования лучников? – сочувственно кивнула Страхова. – Да уж, неожиданно получилось… – Что? Соревнования перенесли?! – Ну да. Планировалось, что в первый день праздников проведут турнир мечников, но Ульяна подвернула ногу на прошлой тренировке, поэтому Ярослав Асторович перенес соревнование, чтобы команда из нашего класса успела найти замену. Я навещала Ульяну, ничего серьезного, скоро она снова будет в строю – но все равно обидно, она же лучший мечник! Теперь лучники выступают первым днем, а мечники – следующим. Я думала, тебя это огорчило… Огорчило! Вика едва сдержалась, чтобы не взреветь от злости в полный голос: ну что за полоса невезения! Девчонки, конечно, собирались придти поболеть за нее на стрельбищах, но планировали это именно на намеченный день: ролевыми играми они не слишком интересовались. Сегодня Алина вручила Вике костюм, соответствующий духу сборища: изумрудно-зеленую шерстяную тунику почти до колен длинной со шнуровкой на груди и разрезами на боках до пояса, тоже со шнуровкой где-то до середины бедра, мягкие полусапожки с острыми носами и «нижняя» рубашка из какой-то неизвестной тонкой ткани с широкими, чуть ли не «парашютом» рукавами. Рукава эти для стрельбы из лука не показались Виктории подходящим дизайнерским ходом, но придираться к подарку, над которым Аля наверняка все свободное время на прошедшей неделе просидела, торопясь к турниру – язык не поворачивался. Но дело было не в самом костюме – вручая его, Алина предупредила, что на турнир мечников пойти не может, но к стрельбищам будет вместе с остальными обязательно. Последним праздничным днем шел конкурс менестрелей, в котором собиралась принять участие уже Евгения, не успокоившаяся своим прошлым дебютом… Вот только придуманный Викой план по разоблачению… возможному разоблачению Мадины – благополучно летит к черту. Может, она успеет созвониться с Алиной и переиграть? Только мобильного телефона у Али нет – как-то Вика интересовалась причиной и узнала от Евы, что легкомысленная художница посеяла пять или шесть аппаратов прежде чем родители взбунтовались: точно как и зонтики, сотовые телефоны не жили в руках Шевралиевой дольше недели. – Просто жаль, что девочки не смогут придти меня поддержать, – фактически чистую правду сказала Виктория. Эльвира ободряюще улыбнулась. – Уверена, ты будешь на высоте. Давай, раз уж так вышло, мы за тебя поболеем! – Мы? – Да, я пригласила Мишеньку прогуляться на это сборище. Все время он дичится людей, надо с этим что-то делать, а на этих играх странности в порядке вещей, да и меняются люди просто до неузнаваемости. Он утверждает, что видит основную суть – интересно будет услышать, что он думает, например, о Лене Джекилл! Наконец, сумев искренне улыбнуться в ответ, Вика кивнула. Настоящая фамилия этой Лены была то ли Алябьева, то ли Альбатова – приставку Джекилл имя получило, когда выяснилось, что эта совершенно невидимая и неслышимая девчонка – одно лицо с одним из командиров ролевых игр по кличке Диланд. Характер у «парня» был совершенной противоположностью одной из школьных «серых мышек» – в прямом и переносном смысле Диланд вспыхивал от первой же искры, затевал драки, мог серьезно покалечить противника на турнире, злоупотреблял тонизирующими и, порой случалось, горячительными напитками, а однажды оказался замешан в якобы случайном поджоге склада, взбесившись после того, как извечный антагонист Ванька Фанеркин по прозвищу Трактор, изображавший ангела-воителя, украсил на поединке его щеку глубокой царапиной. Как только раскрылась настоящая личность дебошира, его, вернее, ее так и прозвали «Лена Джекилл и Диланд Хайд». А от Ваньки потребовали в экипировку ролевого костюма включить пылесос, поскольку не слишком качественно закрепленные перья с «ангельских» самодельных крыльев в том же поединке разлетелись облаком, словно кто-то подушку выпотрошил – и все на претенциозные костюмы других ролевиков и зрителей, чему никто, мягко говоря, не был рад. Сами Ванька с Диландом от этих перьев еще долго отплевывались, плевать стараясь преимущественно враг во врага… – Спасибо… «Конечно, это будет свершено не то, но все же…» – Любая ночь заканчивается новым рассветом, – пристально глядя в глаза Виктории, твердо произнесла Эльвира. – просто не забывай, что новый день обязательно настанет – и все будет прекрасно! – Разумеется. Как в сказке, утро вечера мудренее… Рано или поздно и мне повезет! – как ни странно, фраза, заготовленная как дань любезности, оказалась совершенно искренней. Настроение у Вики, видимо, достигнув внизу критической отметки, оттолкнулось от нее и все же поползло вверх. Значит, будем справляться своими силами. – Кажется, начинаю понимать, за что тебя так любят в школе! – Я действительно хочу помочь… Знаешь, твои подруги, кажется, обиделись на меня, особенно Маргоша. Я не могу понять в чем дело… так не люблю огорчать людей! – Марго иногда бывает… немного резкой. Я тоже поначалу принимала на свой счет, но она это не со зла. Уверена, вся в полном порядке… – Может, встретимся как-нибудь все вместе… в кафе или просто в парке, я хочу поговорить, разобраться, в чем же дело. Но не слишком вежливо навязываться людям, тем более, если мое общество им неприятно, я подумала, может быть, ты нас представишь? – Разумеется. До встречи на стрельбищах! – До встречи! Уверена, ты непременно победишь! Может, связаться хоть с кем-нибудь из девочек, чтобы предупредить остальных о переносе стрельбищ? Однако, достав мобильник, Вика с легким раздражением обнаружила, что «окошко» не желает зажигаться. Что с ним опять такое? Первый сотовый телефон был маминым подарком и девочка была к нему очень привязана, однако, похоже, давно пора поискать более современную модель – эта техника устаревает, не успеваешь ее купить! Но, к удивлению девочки, настроения сломавшийся телефон окончательно не испортил. Завтра наступит новый день. Ее ждут стрельбища, на которых предстоит продемонстрировать все, на что способна, даже если и не придется рассчитывать на чью-либо помощь.

Григорий

В жизни каждого есть тот переломный момент, когда, кажется, и определяется вся дальнейшая судьба. Не обязательно момент, связанный с какими-то серьезными происшествиями или сделанным выбором, увы, как правило, в реальном времени он кажется совершенно будничным – только глядя из отдаленного будущего, когда все, что должно было произойти, уже произошло, и теперь только и осталось, что воспоминания о собственном прошлом – без будущего и даже без настоящего… тогда-то и начинаешь понимать, какие кажущиеся мелочи в действительности и доводят до жизни такой… а то до не-жизни, это уж как повезет. Григорий Моргенштерн был одним из первых выпускников Высшей Школы Чародейства и Волшебства, открывшейся еще в советское время, когда представителю древнего и благородного, но потерявшего за последние несколько лет буквально все, что было когда-то дорого, семейства был любой шанс хоть за что-то в жизни уцепиться. Правда, магический мир уже тогда охватили преобразования и перемены, на несколько лет опередив аналогичную неразбериху в мире яви – гибель Владыки Чернояда перебаламутила всю Навь, до проявления силы у пока еще никому не известного наследника оставалось не меньше пятнадцати лет, неожиданно выглянул из тени Станислав Гоярынский, носящий теперь более простую и непретенциозную фамилию Змеев – последний дракон на территории России, даже по своим, драконьим меркам довольно пожилой и еще до революции, казалось, удалившийся на покой. Однако почти сразу после смерти Владыки вдруг оказалось, что скромный серенький чиновник за годы, проведенные, не поднимая носа от пыльных бумажек, ухитрился сосредоточить в своих руках столько ниточек воздействия, что, не успела улечься шумиха, как остальные «приближенные» были просто поставлены перед фактом. С драконом еще решились бы поспорить. Но не с драконицей. Аджеха, привезенная Станиславом во время Второй Мировой войны непонятно откуда и взявшая себе в России слегка архаичное имя Пелагея в честь мифической Змеи, в противоположность мужу, оказалась юной, энергичной и весьма пробивной натурой. Поговаривали даже, что эта красавица-экзотка приложила руку к смерти Владыки, у которого пользовалась особым расположением, оттого имела возможность на некоторые вольности – впрочем, поговаривали недолго… Всего этого Гриша, конечно, тогда еще не знал. Школьникам, даже из необычных семей, вообще мало свойственно интересоваться закулисной политикой. Да и то, что где-то среди его предков тоже затесались драконы, мало что значило. Мало ли у кого они там затесались? Змеи частенько обращали свое внимание на человеческих красавиц – куда более простых и отзывчивых, чем вздорные драконицы – и дети от подобных союзов, как и их потомки, почти ничем не отличались от обыкновенных людей. Да и время не располагало: отгремела Мировая война, вокруг строилось светлое коммунистическое будущее, кто в такую эпоху станет вспоминать полумифических предков, да еще дворян? А вот Яков Соломонович Змиулан, один из основателей Школы, не забывал о подобных вещах никогда. Как не забывал и об очень-очень дальней родне, к которой причудливым образом относился Змеев-Гоярынский… и, собственно, семья Моргенштерн – так что далекий от политических реалий Гриша и оказался сперва в числе первых приглашенных на его кафедру учеников, а несколько лет спустя, уже будучи выпускником вуза, коронованным соответствующим дипломом, получил более чем заманчивое предложение педагогической практики в Школе Чародейства и Волшебства. Учебное заведение, задуманное как элитное, исключительно для узкого круга «своих людей», к тому времени неожиданно разрослось и завертелось с такой скоростью, что Змиулан, к собственному неудовольствию, обнаружил, что теряет контроль над ситуацией, вот и решил, что помощь молодого специалиста из круга «своих» совсем не будет лишней. Уже успевший подрасти и кое-что узнать о жизни юноша, трезво осознавал, каких людей следует держаться в жизни, поэтому ухватился за неожиданное предложение со всей возможной цепкостью. И готов был застрелиться, когда едва собственной же глупостью едва не погубил все еще до начала, собственно, практики. Не так уж легко с ходу избавиться от студенческой привычки все откладывать на неопределенное «потом» и разгребать эти завалы только в последнюю ночь «перед казнью». Накануне один из школьных приятелей, чтоб его, закатил роскошное новоселье, а у вчерашнего студента в кармане было совсем негусто, оттого он и не счел возможным остаться в стороне от праздника жизни. Теперь же учебный план и отчет по предмету, который юный аспирант Змиулана должен вести у первокурсников, к полудню должен был быть представлен на одобрение и заверение к заведующему кафедрой, а Григорий не успел за него даже взяться. Последним гвоздем в крышку гроба стало таинственное исчезновение «Альманаха мага», из которого юноша планировал по быстрому законспектировать в небольшом эссе. Гриша, все сильнее впадая в банальнейшую панику, с остервенением передвигал увесистые томики на полке в школьной библиотеке, ломая все еще слегка ноющую после вчерашней гулянки голову над риторическим вопросом – кому, кроме, разумеется, него самого, мог понадобиться «Альманах» перед началом учебного года. Так разочаровать Якова Соломоновича в самом начале – это же перечеркнет все возможные перспективы. Курам на смех! Резко остановив истерику, Григорий постарался рассуждать логически. Выносить книги из библиотеки запрещалось – она, строго говоря, принадлежала Софии Премудрой, одной из четырех – наряду с Яковом Соломоновичем – основателей Школы, так сказать, ее вклад в общее дело. София, пожалуй, единственная из соучредителей, пользовалась искренним уважением Змиулана, к женщинам, особенно к женщинам в науке, относящегося более чем скептически, но для Премудрой, похоже, сделавшим исключение, без которого, как известно, не обходится ни одно правило… впрочем, женственности в этой ослепительно красивой, как мраморная скульптура богини Афины, особе было не больше, чем шоколада в муляже конфеты. Но речь была не о Софии, а о том, что если книги нет на полке, стало быть, стоит поискать в похожем на лабиринт стеллажей зале того, кто ее взял! Как он не подумал об этом сразу, вместо того, чтобы переворачивать полки, с ужасом представляя себе скептически приподнятую бровь на узком лице Якова Соломоновича? Воодушевившись, Григорий поспешил в читальный зал. К еще большему воодушевлению, книгу юноша обнаружил почти сразу на одном из столов, однако, бросив взгляд на читательское кресло, замер в некотором недоумении. Искомый Альманах лежал перед девчушкой лет двенадцати-тринадцати, больше напоминающей картинку дореволюционных времен, чем живого ребенка: тихая, сосредоточенно погруженная в чтение и красивая, как ангелочек. – Гм… послушайте, ангел мой, сдается мне, книжка, по какой-то случайности Вас заинтересовавшая, покажется такой юной и очаровательной леди невыносимо скучной. Я был бы неописуемо благодарен, если бы Вы согласились уступить мне этот занудный фолиант. – Нет, – даже не подняв безмятежных зеленовато-голубых глаз, лаконично ответствовал «ангелочек». Григорий слегка растерялся. Но время поджимало, совершенно не оставляя возможности растрачиваться на немые сцены. – Но послушайте… – Я сказала – нет! – Послушайте, юная леди, я не вижу ни одной причины, по которой эта книга могла бы Вам понадобиться! В Вашем возрасте и половины слов-то, которые там написаны, не понять. А мне без этой книги конец! Сию же минуту перестаньте упрямиться и отдайте мне то, что Вам совершенно ни к чему! Девочка неохотно оторвалась от чтения и, наконец, соизволила поднять на Григория глазищи. Правда, ангелочка напоминать она в эту же самую секунду совершенно перестала – слишком уж не по детски пронзительным оказался взгляд: такой бывает у людей, которые уже поняли, что значительно умнее окружающих, но еще не пришли к выводу, что более разумным будет еще и не демонстрировать этого другим людям. – А хотя бы одну причину, по которой я должна была бы отдать Вам книгу, Вы в состоянии назвать? – с ехидцей прищурившись, осведомилась она. Похоже взывать к сочувствию этого маленького ангела было безнадежнейшим занятием. – Интересно знать, каким образом Альманах по общим постулатам магии может спасти кого-то от гибели? Григорий едва не взвыл, проклиная всеми известными словами женское любопытство. Каждая минута приближала бесславный конец его едва успевшей начаться преподавательской карьеры, а маленькая язва с кукольной внешностью с показным интересом ждала объяснений, чуть склонив набок головку. Во внимательном оценивающем взгляде ясно читалось: «Очень надеюсь, что Вы собираетесь сказать что-нибудь интересное». Тихий смешок едва не заставил юношу подскочить от неожиданности, однако, резко обернувшись, Григорий увидел только еще одну девчонку. Лет одиннадцати на вид, худенькую, даже тощую, с гладкими черными волосами, тяжело, словно мокрые, спадающими на узкие плечи. В те времена дикие фотомодельные стандарты до Союза добраться еще не успели, а оттого вид девочки на взгляд стороннего обывателя, был слегка нездоровый – даже несмотря на заметную… холеность, что ли? В тоненьких, как веточки, руках, черноволосое создание держало накрытую пуховым «бабушкиным» платком корзину. Узкое резковатое личико со смиренным, даже пожалуй чуточку запуганным выражением на мгновение отчего-то показалось Грише смутно знакомым. – Здравствуйте, Григорий Севостьянович, – улыбнулась черненькая. – О Боже мой… Сарочка! – осененный внезапной догадкой, воскликнул юноша, мысленно похоронив последнюю надежду, что информация о разгильдяйстве нового помощника так и останется неизвестной Якову Соломоновичу. Угораздило же засветиться перед дочкой начальства во всей красе! – Мила до пяти лет жила с двумя старшими братьями, – продолжая улыбаться, со знанием дела сообщила Сарочка Яковлевна Змиулан. – так что «не дам» было первыми словами, которые она вынуждена была произнести. – Да хоть бы и так! – не поднимая взгляд от текста, неожиданно вставила упомянутая Мила. – Я не намерена поощрять барские замашки, тем более у мужчин – этак они вообще на шею садятся. Я сейчас не услышала ни одного внятного аргумента, а если так… – Отчет, юные леди, отчет! Я его напишу, если вы мне любезно предоставите такую возможность, и отдам Якову Соломоновичу для заверения учебного плана! Если же нет, то просто отсюда вылечу, поскольку желающих на мое место более чем достаточно! – Но почему такая спешка? – аккуратно поставив корзину на пол, недоуменно спросила Сарочка. Григорий снова растерялся, прекрасно осознавая, что рассказывать двум маленьким девочкам о вчерашней попойке – это будет совсем уж не дело! – Надо полагать, он до последнего момента пренебрегал возложенными на него обязанностями! – ответила вместо него Мила, с легкой демонстративностью переворачивая очередную страницу. – Весьма поучительным будет сделать соответствующие выводы: и ему, относительно столь вопиющей халатности, и Якову Соломоновичу, относительно приглашения в нашу школу бездарей, значимых исключительно «рекомендациями семьи хороших знакомых»! Школа существует для получения знаний и подготовки действительно талантливых магов, а не протежирования «нужных людей» на теплые вакансии. Кажется, насчет «половины слов-то, которые там написаны, не понять» Гриша действительно оказался не прав. Словарный запас и манера строить фразы… черт побери, не разговаривают ТАК тринадцатилетние девчонки! – Милочка, прекрати вредничать! Я ведь точно знаю, ты уже читала эту книгу! – попыталась заступиться за юношу Сара, но добилась скорее противоположного эффекта – маленькая стервочка вцепилась в переплет такой мертвой хваткой, что Григорий немедленно осознал: несмотря на преимущество в возрасте и физической силе, не отдерет книгу от девчонки (или наоборот?) даже динамитом. Наверно, сделав те же выводы, Сара неожиданно легко отыграла назад. – Ну и ладно. Я, честно говоря, искала тебя вовсе не за этим. Помнишь василиска, который поселился в подвале летом? – Ну, – хмуро подтвердила Мила, с паранойяльной подозрительностью на лице продолжая сжимать «Альманах» мертвой хваткой. – А ты знаешь, – подавшись вперед, черноволосая слегка понизила голос. – что это был не василиск, а Василиса? Мила недоуменно хлопнула глазами, а Сарочка с заговорческой улыбкой вернулась к своей корзине и, приподняв пуховой платок, торжественно продемонстрировала крупное зеленое в черных пятнах яйцо слегка неправильной, растянутой в длину, формы, бережно завернутое в ворох каких-то тряпок. – Мы его высидим и у нас будет свой собственный настоящий василиск! – сияя агатово-черными глазищами, восторженно сообщила Сарочка. Мила, видимо, живо представившая эту картину, выронила драгоценный фолиант. – Не так давно настоящий живой василиск в школе уже появился, – скептически заметила она, сумев собраться с мыслями. – чему все были, на мой взгляд, совершенно не рады. Особенно дядя Гоша. И, все, как ни странно, в том случае поддержали его мнение о том, что новенькое чучело в музее Неестествознания Школе куда нужнее. Кроме того, ты все неправильно делаешь! Яйцо надо держать в теплых, но влажных условиях – оно же не птичье! – Поэтому я и пришла посоветоваться к тебе! Ты же все знаешь! – Ничего я не знаю, я, как и ты сама, только этой осенью начну обучение! Надо же, а выглядела девчонка года на два старше Сарочки – уже переломным этапом к очаровательной – по крайней мере, внешне, девушке. Впрочем, маленькая Змиулан всегда была гораздо миниатюрнее большинства детей своего возраста. – И сколько ты собираешься его прятать. Рано или поздно все равно раскроется, дядя Гоша все равно будет категорически против! – О да! – почему-то довольным тоном подтвердила Сарочка. Подруга снова взглянула на нее с легким недоумением. – Милочка, это же элементарно! Как постоянно поступает дядя Гоша, когда папенька категорически против чего-нибудь? Вспомни эту его Анюту Огонькову! Вот-вот! Учитывая, что дядя Гоша будет категорически против василиска в школе – спорим, уговорить папеньку его оставить будет проще простого! Теть Марья нас поддержит, она, конечно, боится ящериц, как многие заурядные женщины, но в вопросе о жизни и смерти беззащитного детеныша… белые ведьмы невероятно ценят жизнь во всех проявлениях. Остается твоя мама. Ну подумай сама, какой это уникальный материал для исследований! – Такой материал разумнее исследовать на расстоянии… – Вот, все так считают. И из-за этого о василисках до сих пор нет никаких достоверных сведений! Говорю тебе, уникальный шанс. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Не могу обещать, что у нас вообще получится что-то сложнее яичницы! – скептически качнула головой Мила, забирая из-под носа Григория «Альманах мага», видимо, намереваясь вернуть его обратно на полку, раз уж спокойно почитать сегодня все равно не удастся. Возражать юноша не решился, справедливо опасаясь, что девчонка передумает уже из чистой вредности. Непонятно откуда взявшемуся яйцу полумифической ящерицы, сумевшему отвлечь эту упрямую девицу от жизненно необходимой ему в данный момент книги – до момента Икс оставалось меньше часа. Уже вцепившись в спасительный фолиант и со всей возможной скоростью строча начало эссе, Григорий краем сознания уловил долетевшие словно издалека слова: – Ты что, его знаешь? Ответ Сарочки, говорившей очень тихо по сравнением с пронзительно-звонким голосом подруги, прозвучал совсем неразборчиво. – Ты шутишь? ЭТО – преподаватель?! Остается надеяться, что не в нашей группе… В тот момент Григорий искренне радовался внезапному спасению уже мысленно похороненной карьеры, даже не подозревая, что не просто работа или связи с определенным кругом, а вся его сознательная жизнь с того самого момента и начала затяжной полет к чертовой бабушке.