Текст книги "ВЕДьМА, мэйд ин Раша! (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 57 страниц)

Карина http://uploads.ru/8awVr.jpg

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 22. Дарья ======

Похоже Дарья, благодаря объявленному матушкой комендантскому часу, оказалась едва ли не единственной Берегиней, столь обидно оказавшейся не у дел. Не считая Евы, конечно, но одно дело, когда нет никакой возможности что-то сделать, и совсем другое – когда можешь и не делаешь. Затянувшаяся прогулка по волшебному лесу, даже несмотря на то, что учительница попыталась замолвить за девочку словечко, обернулась жесткими карательными мерами, в частности, вынуждающими топать домой сразу после школы, лишив возможности и навестить в больнице Еву и участвовать во всем, что только предпринимали остальные… Чувство было сродни тому, что Даша испытывала в плену у инистого великана: к пониманию, что можешь и должна делать хоть что-то примешивалось что-то намертво парализующее волю. Всю жизнь с ней так: стоит кому-то что-то выдать в приказном тоне… Но тогда, в пещере Дарья сумела это преодолеть. Сумела сбежать – пусть во многом благодаря везению – но, главное, сумела вообще попытаться. Пойти против чужой воли, против давления, против нерешительности… чтобы, вернувшись в свой обычный мир вернуться и к своим обычным страхам. «Никакая магия не придаст силы характеру, если этого характера и нет! – уныло размышляла девочка, в одиночестве сворачивая в сквер, чтобы срезать дорогу к дому. – Но все же одно дело – преодолевать свой страх, когда имеешь дело с врагами, а совсем другое, когда речь о людях, которые небезразличны!» Окружающие часто заблуждались насчет Дарьи. Считали ее такой же тихой, уравновешенной, рассудительной и в чем-то даже эмоционально прохладной – как Маргарита. Только, в отличие от Марго, недостаточно решительной. Что же, про нерешительность это было абсолютной правдой. Но люди смотрят исключительно на поверхность – очень немногие способны понять, какой пожар порой бушует под ледяной корочкой. Дарья с детства училась контролировать себя, не взрываться, зная, что толку от крика все равно не будет – все аргументы прозвучат невнятным истеричным бульканьем, а вскоре, за несколько секунд совершенно выдохшись, будешь очень сожалеть о том, что сорвалась. В детстве ее одергивала мама, но уже несколько лет, как девочка выработала собственный «фактор контроля». «А какой смысл превращать свой имидж… по сути дела – свою маску – во врага. Маска – это… доктор Джекил – почтенный и уважаемый джентльмен. Как говорил Омар Хаям… или не он? Не важно «почтение высказывается не мне, а халату»… или, на русский манер, встречают по одежке. Да. Избитые истины, цитаты… умной меня тоже считают явно незаслуженно! Не называют же «умным» диктофон, записывающий и воспроизводящий все чужие мысли! Прилежание и хорошая память – вот и залог хороших отметок, а умение ДУМАТЬ по-настоящему, вроде, и не к чему. Оно мешает жить по правилам, установленным кем-то задолго до меня! Как бы то ни было, уважают именно доктора Джекила. Мои друзья дружат с моей маской, те, кто меня ценит, ценят за качества этой маски, обо мне судят… судят исходя из этих качеств! И если я вдруг захочу вместо всех этих белых блузочек надеть туфли на шпильках ярко-красное длинное платье с широким лаковым поясом, которое – это и Алина и Маргоша утверждают – МНЕ подошло бы куда больше, оно смотрелось бы смешно, потому что МАСКЕ моей совершенно не подошло бы! Зубрилки так не одеваются. Но в нашей школе полно людей, которые отлично учатся, но маска зубрил к ним вовсе не прилипает! Как все сложно!» Не исключено, что маски носят все. Может быть, Марго под своей железобетонной решительностью ранимая и неуверенная – не исключено, что свой «миф об идеальном парне» и завышенные запросы придумала именно для того, чтобы оправдать свою робость перед мужским вниманием, спрятаться за них – но разве это что-то меняет? Мама всегда говорила, что каждый человек есть то, что он делает. Почему-то Даша с детства внутренне сопротивлялась этому суждению, но аргументов «против» подобрать не могла. Наверное, это та самая правда, которую просто не слишком приятно признавать. А Елена чего стоит? Фарфоровая кукла, которую легко разбить неосторожным движением, серая мышка Лена… глуши водолазов в тихом омуте! Слишком ясным было тогда, на монастырском дворе, осознание, что хрупкий, как снежинка, серебряный ангелочек в волнах рассветного сияния без колебаний превратил бы в пепел и монастырских и так называемых «подруг», если бы Виктория ухитрилась все-таки прикончить Змея. «Наверное, поэтому мне сразу понравилась Вика. Она не прячется… она такая, какая есть, даже если кому-то вдруг это и не нравится. Вика не носит масок» Алина, правда, тоже. Но она-то совсем еще ребенок, просто не успевший выработать ни определенной роли, ни образа. Отсюда ее непостоянство вкуса, открытость всему новому, вечные эксперименты, открытия, поиск… Маска Алины не успела закостенеть, она то и дело меняет свои черты. Но это тоже не значит, что маски нет. «И какой, скажите, прок, от всех этих рассуждений? Нет бы подумать, как спасти Матвея и помочь Виктории… когда она сама того не хочет. Но копаться в себе и анализировать проще, чем додуматься до чего-то определенного и принять, наконец, решение! Если бы я хоть немного была похожа на маму! А так никакая магия меня не изменит…» В задумчивости девочка не заметила сразу типичную молодежную группировку, перекрывшую выход из сквера, и даже едва не врезалась в одного. Таких уж отчаянных преступных организаций в Вересково, конечно, уже несколько лет не водилось: с тех пор как пересажали банду Петьки Пенкина и, так сказать, сотрудничающую с шайкой наркоторговку, организовавшую «логово» в старенькой лавке по ремонту кастрюль и сковородок, а заодно и распространению «пыльцы фей», в качестве оплаты за которую Пенкин и его команда лавку «крышевали». Серьезно за них взялись только после того, как в банду сбежали несколько детишек и состоятельной семьи, но бывшему участковому капитану Крюкову – предшественнику отца Евгении – после того, как банду взяли, пришлось уйти на пенсию по инвалидности – в стычке пятнадцатилетний главарь искромсал ему кисть руки так, что ее пришлось ампутировать. С тех пор, правда, городок был относительно тихим и Дарью сейчас поджидали даже не настоящие хулиганы, а их родные школьные лоботрясы – Юрик со товарищи. До сих пор самым страшным их преступлением было изъятие карманных денег у Марата из восьмого класса, да заталкивание в женскую комнату школьного туалета попытавшегося вступиться за приятеля Юлия. Но кто знает, что им взбредет в голову в подпитии, разжижающем и без того хлюпающие мозги. В числе которых, как ни обидно, был и Никита. Сейчас закончат думать и выдадут что-нибудь в духе «Кукушка, дай закурить» или «девочка, купи кирпич». – О! – восклицание рыжего «мафиози» сопровождалось явственным амбре недорогого пива. Дарья брезгливо поморщилась – на алкоголь в любых его проявлениях у нее была аллергия. – Дочурка нашей прокурорши! Девочка слегка отступила. Убегать было бесполезно – только дурь им подстегивать, а догонят в любом случае. Одна надежда, что сочтут «жертву» скучной и оставят в покое. – Березгуешь, ага? – неожиданно для своего расхристанного состояния и кажущейся неуклюжести ловко Юрик подскочил вплотную, схватив Дарью за плечо. – Думаешь, лучше всех, раз у учителей в любимчиках и мамаша твоя… – Не думаю, – как обычно, совершенно не к месту вынырнула откуда-то взявшаяся гордость. – но быть лучше таких, как вы, легче, чем быть хуже! – рывком высвободив руку, Даша отступила еще на шаг, выпрямившись и яростно глядя Юрику в глаза. Парень криво ухмыльнулся. – Раз лучше всех, может, пожертвуешь убогим, типа, кто сколько может? – У меня ничего нет. – Прям совсем. – Именно так. Меня лишили карманных денег до конца месяца в наказание. – Нашу паиньку – и в наказание! – хохотнул Юрик. Два бугая, стоявшие по бокам от него, эхом повторили смешок. Никита, видимо, поставленный «на стрему», то и дело опасливо оглядываясь, на мгновение встретился с ней взглядом и сконфуженно пожал плечами. – Юр, оставь ты ее в покое, – пробормотал мальчишка слегка невнятно. – Взять все равно нечего, а на неприятности нарвемся. – Брось, Кукушечка же не станет на нас ябедничать! – приобнимая словно одеревеневшую девочку за плечи, хмыкнул Юрик. – Что бы сказала ее мамочка, узнав, что дочка ходит по пустынным скверам, а? Самой же больше достанется! Мало ли кого здесь… кого… До Дарьи как-то замедленно начало доходить, что сковавший ее холод чувствуют и хулиганы тоже. И причиной этому, кажется, вовсе не страх ни перед их унизительными приколами, ни перед мамой, действительно категорически запрещающей подобным образом «срезать дорогу» с дополнительных занятий по вечерам. Мгновенно протрезвевший Юрик заметно побледнел и попятился, до его шкафоподобных приятелей происходящее, кажется, еще не успело толком дойти… с явным усилием, словно преодолевая сопротивление непонятно откуда взявшейся гравитации, Даша обернулась, уже представляя, что увидит за спиной. На фоне светло-серого неба, распространяя почти визуальные волны обжигающего холода, темнел громоздкий двухметровый силуэт, по сравнению с которым оба громилы из банды Юрика казались совершеннейшей мелюзгой, а сама девочка и вовсе – куклой. Крошечной и беспомощной.

Йотун Лед

В мире обыкновенных людей: так, по крайней мере, принято было считать, хотя подавляющее большинство магических существ именно там и там обитало, скрывая свою природу – инистому великану бывать уже приходилось. Но это не значило, что к безумной «цивилизации» можно было привыкнуть: люди разжигали в своих поселениях слишком много огня, а в холодное время года натапливали свои логова так, что там можно было свариться, но даже на улице Лед не мог чувствовать себя так, как в родных лесах. Кроме того, здесь было СЛИШКОМ много запахов. Кого бы ни приходилось выслеживать в «человеческом» мире, каждый раз йотун подозревал, что его нарочно пытаются, по меньшей мере, сбить со следа, а возможно – так и просто свести с ума. Запах дыма першил в горле повсюду – если во времена его предков люди просто жгли дерево, то теперь это был какой-то неправильный, ядовитый дым – его выдыхали самоходные механические повозки, какие-то громадные сооружения, заводы, о происходящем на которых не могли, кажется, точно догадываться даже сами люди, и, наконец, дым от какой-то ароматной травы некоторые люди таскали с собой, то и дело вдыхая. Это, а еще их привычка маскировать свой запах химическими имитациями запаха фруктов и цветов – кого, интересно, это может обмануть? Когда человек пахнет фруктами: тут самый тупой охотник догадается, что что-то не так! Все это было неприятно и раздражающе, но сбить со следа не могло. Лед неплохо запомнил запахи всех четырех девчонок. Не человеческие, которые, как известно, не слишком отличаются у существ одной расы, возраста, пола и состояния здоровья, а уникальные запахи их сущности, которые ни с чем нельзя было перепутать даже в дыму и вони многочисленного человеческого поселения. Разглядеть как следует удалось только свою недолгую пленницу, но чтобы узнать всех, глаза были не особенно-то нужны. Сущность одной из них пахла озоном, как воздух только-только после сильной грозы, второй – нагретой солнцем землей и полевыми цветами, хоть и пыталась маскировать это резким химическим ароматом, имитирующим зеленый чай (Из рук вон плохо имитирующим – даже слабый нюх обычного человека не перепутал бы, но многие молодые человеческие самки отчего-то склонны были прибегать к этому методу маскировки), самой мелкой – свежестью легкого равнинного ветерка, а сущность его беглянки – немного пугающим запахом горящих березовых дров. Перепутать запах сущности с обычным было сложно, оттого великан уверено шел по уже успевшему остыть следу – торопиться было некуда, потому что ТАКИЕ следы оставались верными куда дольше обычных – ровно как и нельзя было перепутать сущность ЭТОЙ человечки с кем-то еще. Поначалу Йотун не разобрался, в чем дело и долго поверить не мог, что такое возможно, но другого объяснения не находилось: в жилах девочки текла толика крови Огненных Великанов – родичей и заклятых врагов Инистых, с которыми, однако, не приходилось сталкиваться уже несколько столетий. Огненные ненавидели холод и жили на юге, в огромных песчаных долинах далеко-далеко от охотничьих угодий Леда и его предков. Великаны обоих видов порой похищали человеческих женщин, чтобы не скучать… правда, нынешний князь запретил и это развлечение, поскольку женщины эти чаще всего очень быстро умирали – даже обычное прикосновение что ледяного, что огненного гиганта для людей было невыносимо болезненным. Но все же редко, очень редко, появлялись на свет полукровки. В человечке огненной крови, конечно, не половина… да вряд ли и восьмушка даже. Но не исключено, что эта капля и позволила ей проявить себя достойной добычей. Даже если эта охота не принесет ему вообще никакой выгоды, йотун начал бы ее ради самого процесса, такие редкие подарки судьбы и позволяют не подрастерять мастерство. Возможно, знай девчонка о «запахе сущности» – она и этот след попыталась бы запутать, растянув преследование на довольно долгое время… Лед не торопился. Знал, что к цели своей все равно рано или поздно придет, оттого не видел смысла спешить. Однако трудно было не впасть в ярость, увидев, что на ЕГО добычу вздумал покуситься кто-то еще. Великан уже шел за девочкой попятам, выбирая подходящий момент: безлюдный сквер казался идеальным вариантом для нападения, чтобы себя не выдать – а то проблем потом с этими новыми законами не оберешься! – когда оказалось, что к подобному выводу пришел не он один. Стая молодых человеков, от которых несло кислым отвратительного качества элем, недвусмысленно окружали девчонку. Лед не слишком-то разбирался в традициях человеческого общества, особенно современного, однако, согласно этим смутным познаниям и обрывкам разговора, до него долетевшим, такое поведение было не принято. На бумаге, конечно. Фактически-то молодежь любой расы и любого времени одинаковая: с территориальным инстинктом, как у стаи павианов, вечно норовят поколотить того, кто, с их точки зрения, «другой», или еще каким-нибудь способом продемонстрировать, кто на этих землях хозяйничает. Город большой. Возможно, их здесь и не четверо… с другой стороны, задерживаться здесь надолго йотун не намеревался, а четверка человеческих подростков великану не опаснее комарья… Вообще-то комары ему подобных никогда не кусали, но выражение откуда-то прицепилось. Как и следовало ожидать, чтобы обратить человеческую стайку в бегство, потребовалось не больше приглушенного рыка. Хотя подростки не видели истинного обличья йотуна, его личина – громила с тяжелыми крупными чертами и несколько раз сломанным носом – даже без покрывающего жесткую кожу инея выглядел тем существом, с которым меньше всего хотелось бы связываться. Только один из четверки – самый маленький и самый с виду нерешительный – отчего-то медлил. Решив, что человек просто отупел от страха: не все они, испугавшись, убегали, некоторые могли, помутившись рассудком, попытаться сами напасть первыми, а другие – замереть, словно прикидывающиеся при опасности мертвыми насекомые – Лед неспешно шагнул к обернувшейся беглянке. Кажется, девчонка сразу узнала его, несмотря на личину. – Что ты здесь делаешь?! – глухо спросила она, едва смолкли вопли трех разбежавшихся при виде него подростков. – Как ТЫ оказался в человеческом мире?! – Уж не думала ли ты, что здесь можешь от меня спрятаться, – охотник хмыкнул. – не слишком-то и старалась. Я разочарован, Берегиня. Выследить тебя было не так-то сложно, я успел запомнить тебя в плену. Я нашел твой дом, твою семью, успел изучить твою жизнь, а ты, кажется, забыла обо мне. Чего ты ждешь? Беги, прячься… эта охота обещает быть интересной. – Для тебя это все игра. – Это моя жизнь, – разговор уже начинал утомлять Леда. Разумеется, после того урока, что эта малявка преподала ему в прошлый раз, он не удивлялся, что девчонка не пытается с визгом броситься прочь, не разбирая дороги. Так ее довольно легко было бы догнать. Заговаривает ему зубы, выбирая момент… – Послушай, я не знаю, что ты там решил. Но ты же сам забрал мое перо, а без него я – такой же человек, как и все. Я не сумею развлечь тебя ни погонями, ни боями – справиться со мной сейчас проще простого. – Думаешь, какой-то хлам делает тебя тем, что ты есть, Берегиня? Я чую твою сущность, чую дух огня… ненавижу огонь, но ничто в мире так не завораживает – передо мной тебе бессмысленно притворяться трусливой овцой – ни одного йотуна такое притворство не обманет. Не сомневаюсь, ты предпочтешь избежать боя, когда это возможно. Но, когда выбора нет, без боя не сдашься. – Ты ошибаешься, – повторила девчонка. – ты будешь разочарован. – Я уже начинаю разочаровываться, – решив подстегнуть события, великан чуть шагнул вперед, нависнув над беглянкой. Однако в этот момент мальчишка, о котором он успел напрочь забыть, неожиданно очнулся и с визгливым воплем «оставь ее в покое» – бросился прямо наперерез слегка опешившему гиганту, и, подскочив, выпрыснул Леду в лицо какую-то химическую гадость из небольшого выхваченного из-под куртки баллончика. Тонкое обоняние охотника оглушено завопило, мгновением позже яростный рев подхватил сам йотун. Мальчишка, наверное, решивший, что оглушенный великан хоть на несколько секунд окажется дезориентирован, добился только того, что порядком его разозлил – еще миг спустя Лед с легкостью поймал не успевшего отпрянуть наглеца за горло и слегка приподнял над землей. Личина разлетелась в тот момент, когда он утратил над собой контроль, теперь мальчишка мог видеть перед собой не просто разъяренного здоровяка, а настоящее чудовище, нечеловеческие черты которого казались еще более жуткими под толстым слоем изморози из-под смерзшихся в сосульки волос – но крик застыл в его горле. Человеческое тепло медленно перетекало в руку йотуна, а лицо мальчишки на глазах становилось таким же иссиня-серым, как у него самого. – Не смей! – донесся, словно сквозь вату, вопль девчонки. – Не трогай его! Ты сказал, что пришел за мной! – Но ему не следовало вставать между мной и моей добычей. – Твоя добыча, значит?! – гнев ей был удивительно к лицу: из пугливой черно-серой вороны беглянка преобразилась в ослепительного яростного феникса. Возможно, он и сил девчонке придавал, однако явно недостаточно… Во всяком случае толчок в грудь – отчего-то ладонями -великан даже не счел бы ударом… не окажись руки девчонки такими невыносимо-горячими. На него полыхнуло жаром, словно из открытой печки. Жесткая от изморози кожа отозвалась жуткой болью – сперва там, где прикоснулась девчонка, потом, когда иней, не в силах впитать столько тепла сразу, начал таять. С новым воплем йотун выпустил, вернее, просто отшвырнул потерявшего от переохлаждения сознание мальчишку. Вокруг маленьких смуглых ладоней клубился пар, Лед видел… нет, каким-то образом чувствовал, что маленькая волшебница испытывает не меньшую боль, чем он сам, но отступать она явно не собиралась – даже если понимала, что убивает их обоих этим прикосновением. Кто-то умер бы в любом случае, но и у другого шансов было немного. Так случалось, стоило Инистым и Огненным просто оказаться рядом, они были воплощением смерти враг для врага, что и послужило причиной лютой ненависти между родами. А теперь жалкая капелька огненной крови, внезапно пробудившаяся в человечке, стала захлопнувшейся ловушкой для них обоих. Шансы девчонки выжить были меньше, чем у него – хрупкое человеческое тело могло и не выдержать вскипевшей крови Древних – но отступать она не намеревалась. Поэтому отступил он. Отшатнулся, тяжело дыша и по-собачьи отряхиваясь от воды на волосах и одежде, не сразу начавшей застывать привычной ледяной корочкой. Противница, лишившись опоры, не удержалась на ногах и шлепнулась в грязь следом за своим приятелем. – А ты шкатулка с многомерным дном, Берегиня, – прохрипел Охотник. – позволь мне выразить свое искреннее восхищение от нашего знакомства. Мне еще не приходилось в жизни сыграть со столь великолепным противником. И проиграть. Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи. – Что? – растеряно переспросила девчонка. Ее запал успел выдохнуться, странно, если она в ближайшее время и на ноги-то сумеет подняться без посторонней помощи, но пользоваться этим Лед не намеревался. Раз уж человечка объявила себя не добычей, но противником, следует отнестись к ней с соответствующим почтением. И сделать, в свою очередь, достойный ход. Коротко поклонившись, йотун отбросил с лица мокрые, не успевшие повторно заледенеть волосы, и поспешил скрыться в полумраке – восстановить в теперешнем состоянии личину удастся не сразу, а фигура он, что ни говори, приметная. Пытающаяся растормошить своего дважды отмороженного приятеля девчонка оставила его прощание без должного внимания. Чем ей может быть так дорог этот слизняк? Впрочем, судя по тому, что парнишка не просто не убежал, а пытался даже защищать ее – несмотря на то, что внутри весь превратился в студень от страха! – что-то все же значил. Почему в таком случае он был в числе окружившей ее стаи, Леда, честно говоря, не особенно интересовало. У людей свои развлечения. У йотунов – свои. Война – иное, отличное от охоты развлечение, столкнуться с которым довольно еще молодому великану пришлось не просто редко, а, что уж таиться, впервые. И он намеревался воспользоваться этой возможностью в полной мере…

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 23. Мартын Таблеткин ======

Выгнать Мартына из палаты все давно отчаялись. Даже матушка настаивала только пока не убедилась, что контактно неизвестная болезнь не заразна. Правда, дальше этого информация о недуге не пошла, лучшие из привлеченных специалистов только разводили руками. По городу гуляли самые невероятные предположения – семейство Сорокиных тоже не теряло времени даром – но чем-то помочь домыслы вроде утечки чего-то экспериментального с якобы расположенного под городком тайного завода или базы, конечно, не могли. – Все сидишь? – только доктору Мурагину удавалась та мягкая язвительность в голосе, к которой Мартын никак не мог привыкнуть и хотя бы не вздрагивать, когда опальное светило хирургии неслышно появлялось за его спиной. – Думаешь, это хоть чем-то ей помогает? Мальчик промолчал. В сущности, в его жизни мало что изменилось: он продолжал цепляться за Еву, просто быть рядом, а никто не понимал – какой в этом смысл. Однако сейчас он душу готов был продать за то, чтобы для ЕВЫ все стало как прежде. Словно прочитав эти мысли Асклепий Гиппократович в точности по-Мефистофельски улыбнулся. – Можно сказать, что это действительно так. Девочка в гораздо лучшем состоянии, чем другие пациенты. Знаешь… – хирург склонился к самому уху Мартына, так, что мальчик мог почувствовать на коже его дыхание. – Ты ведь на все готов, чтобы ее спасти, верно? Мурашки на спине Мартынко, кажется, решили внеурочно устроить первомайский парад. – Мало кто воспринимает это всерьез. А оттого традиционная медицина никогда не сможет помочь всем этим людям, включая твою милую подружку, но я-то сразу понял, в чем тут дело. Болезнь – если это явление можно так назвать – поражает не физическое тело, а скажем так, ментальное или – можно даже выразиться – духовное. – Лицензии Вас лишили за подобные теории? – Я могу ей помочь, – с легким нажимом произнес доктор. – вернее, могу предоставить ТЕБЕ шанс спасти ее. Ты ведь на все пойдешь ради этого, верно. Сейчас уже давно не те времена, когда спящим красавицам хватало только лишь искреннего поцелуя. Мартын нервно хихикнул, представив, что даже если бы этот сказочный метод и можно было использовать… да Евгения, увидев, что это ОН, прибила бы на месте, едва проснувшись! – Но любить кого-то означает делиться с ним силой своей души – поэтому любовь может в буквальном смысле спасать. Странно, что врач рассуждает таким образом. Сам Мартын благодаря маминой профессии успел приобщиться к больничной картине мира: когда в одной палате умирает сбитый машиной пятилетний ребенок, лишая смысла жизни родителей, а глухонемая инсультная тетка, родственники которой озабочены исключительно тем, кому из них в наследство останется ее квартира, выздоравливает, словно чтобы специально показать им кукиш. Многие преувеличивают возможности любви – чаще всего она просто то, что ты чувствуешь, а всем остальным от этого не горячо и не холодно. Находиться здесь и держать Еву за руку – это в большей степени нужно было ему самому, а никак не ей. Мартынко давно смирился с фактом, что нужен Евгении, как и кому бы то ни было, бывает только перед контрольными: там, где он хоть на что-то способен. – Итак, Мартын, ты… Дверь в палату скрипнула. Мальчик и доктор Мурагин в легком недоумении уставились на высокую темноволосую с проседью женщину, одетую в длинное, до пола, платье, теплый жилет и крупные украшения, вкупе придающие ей некоторое сходство с цыганкой. – Вивисектор душ собственной персоной, – с прищуром глядя на Мурагина ровно произнесла она. – снова ты рядом с каким-то мальчишкой! – Договор на сугубо добровольной основе, – по губам доктора скользнула странная улыбка. – не надо считать, что я не умею учиться на ошибках, Целительница. Что здесь сегодня, съезд нетрадиционной медицины? Людям свойственно хвататься за соломинку… Но маме все это точно не понравится. – Не стоит жертвовать душой, мальчик, – жестко отрезала незнакомка. – в самой опасной лжи, как правило, много правды… Но есть и другие способы помочь этим людям.

Алина

Маргарита, вернувшаяся вместе с Викторией в дом родной только утром следующего дня, выразительно схватилась за сердце при виде последствий вчерашнего веселья. Кажется, Алина все-таки переусердствовала в налаживании дружеских отношений с младшей сестричкой Марго – Лилькой. Переворошив вчера весь гардероб старших Романовых для организации небольшого дефиле и театральной постановки, Аля и Лиля провозились до ночи и отправились спать, весьма довольные жизнью и друг другом. По словам Маргоши, ее младшенькая была сущим исчадьем, однако сама Алина быстро пришла к выводу, что сама была совершенно счастлива такому «маленькому чудищу» в собственной семье. А Маргарита, судя по выражению лица при виде «выпотрошенного» гардероба, их обоюдного восторга совершенно не разделяла. В голове вертелся отрывок из детского стишка «был на квартиру налет? К нам заходил бегемот? Может быть дом не наш? Может, не наш этаж?»… Хотя в загородном особнячке Романовых ошибки с домом и этажом точно не могло быть, так что Маргарита не могла бы утешить себя даже такими иллюзиями. Какое-то время молча просверлив «няньку» взглядом, девушка с видом бесконечного терпения вздохнула. – Я уже сбилась со счета дней, каждый из которых в какой-то момент начинала считать самым ужасным в жизни, но каждое новое утро меня в этом кардинально разубеждает! Вчера мы чуть ли не глубокой ночи шатались по лесу до готовности свет белый возненавидеть, сегодня, проснувшись, вместо хозяйки обнаружили лаконичную записку «Захлопните за собой дверь, пирожки на столе под полотенцем, молоко в козе» – все это ладно, тем более, я все рано на диете, – Вика, на долю которой, по всей видимости, выпали как пирожки, так и гораздо менее приятная коза, пока молчала. – Короче… Помогите мне навести порядок, пока родители и Любава не вернулись, – слегка замогильным тоном потребовала Марго. – мы кое о чем договорились с Катериной, расскажем, только чуть позже. А сейчас… ЛИЛЬКА!!! – Это я предложила поиграть в дом Моды, – робко попыталась предотвратить назревающее извержение Аля. Но не слишком успешно. В результате уборкой вплотную занялись, в основном, она сама да Виктория, а Маргарита, время от времени прерываясь, чтобы помочь подругам ценным указанием, возобновляла нелегкий воспитательный процесс, зачитывая сестренке ее права и обязанности. С любовью питерской красавицы к порядку во всем могла сравниться только ее любовь к тому, чтобы этот порядок наводили другие – как ни странно, Вика даже не пыталась спорить или возмущаться. – Что ты думаешь об этой Катерине? – чуть ли не впервые подала она голос, обращаясь к Маргарите, когда уборка уже подходила к концу. Блондинка в задумчивости пожала плечами. – Все Берегини… все оставшиеся Берегини прошлого прекрасно понимали, что «подружку» необходимо остановить. Если потребуется, то и любой ценой. Однако только Катерина взяла это на себя, пожертвовав и сентиментальными чувствами, и возможностью оставаться Берегиней дальше, и… вообще! – наконец резко произнесла она. Лилька, воспользовавшись тем, что громогласное воспитание прервано, с поспешностью стратегически отступила в собственную комнату. Краем глаза в этом удостоверившись, старшая сестра тихо хмыкнула и перевела взгляд на Алину. – Я… думаю, я неплохо успела узнать твою бабушку. И совершенно уверена: она не умела резать по живому. – Не умела, – Аля грустно качнула головой. – я не умею. Очень не хочу думать, что без этого невозможно обойтись. Мне куда проще понять человека, в состоянии аффекта совершившего что-то ужасное, чем того, кто ведает… и все равно творит. Осмысленно. – В жизни порой, как ни неприятно, необходима бывает жестокость. Знаете, как надо спасти задыхающегося человека, если, например, пчела ужалила за язык? Или с отекшей или чем-то забитой носоглоткой? Пробить трахею на шее и вставить туда трубку. Я когда об этом узнала, подумала – ни за что не решилась бы кому-то горло резать. А ведь, если не решиться, человек умрет у тебя на глазах… вот и вся щепетильность! Катерина всю жизнь людям помогает. Полвека живет только для этого – лечит, из бед вытаскивает. Когда совсем худо, о ней все вспоминают, а пока хорошо – держаться подальше, бросив ее в одиночестве. Галина эта – и та бросила… Катерина ведь была Прией, как и Марго, подумала почему-то Алина. Не сказать, чтобы они были похожи, как люди… но что-то все равно подсказывало, что ситуацию Маргарита – то ли осознанно, то ли нет – примеряет на себя. Уж не Коля ли те самые «люди», что держаться подальше, избегая ее, пока все в порядке? – Как правило, о человеке говорят «отвратительный характер», когда характер у него просто ЕСТЬ – вот и все, – с легким раздражением бросила блондинка и, вздохнув, все-таки присоединилась к уборке, наверное, решив таким образом закрыть тему. С точки зрения Алины, работать и разговаривать вполне можно было одновременно, но Марго с Викторией, в отличие от закадычной подруги Евы, такую идею не поддерживали. Все-таки тяжело без Евы в компании. Гнетуще как-то, уже не столько подругу жаль, сколько саму себя: Аля, увы, быстро теряла свой оптимизм в трудных ситуациях. Можно было забыть о проблемах, чтобы побеситься в компании Лильки, и какое-то время даже считать жизнь прекрасной, не смотря ни на что… однако сохранять присутствие духа, когда проблема прямо перед тобой – для этого нужно быть Евгенией! Ольга куда-то запропастилась – таскать с собой мобильник, специально для такого дела одолженный Маргошей «морально устаревший» аппарат, почему-то дико напрягало эту амазонку, оттого она регулярно «забывала» трубку, отправляясь на очередной утренний забег километров в пятнадцать или на пустырь для тренировок… пару раз девочки понаблюдали, что она там вытворяет! У Алины создалось впечатление, что суставы Ольги гнуться не так, как предусмотрено человеческой природой, а мышцы вообще крепятся к скелету самым причудливым образом. – Не знаю, какой она воин, но работать в команде эта девица не научится никогда! – проворчала Маргарита. – Наверное, издержки воспитания! «Кошка не знает, что такое стая, кошка себе на уме, и что-то там… все гуляет сама по себе». Думается, она и в Монастыре особенно не заморачивалась коллективом. Как Алина, немного больше остальных общающаяся с Ольгой, знала, девушка и не собиралась связывать свою дальнейшую жизнь с Монастырем, а планировала податься в странствующие Экзекуторы. Как брат Эдуард, не к ночи он будь помянут, а ко дню… наверняка приверженец той самой «необходимой жестокости», о которой толковала Маргарита. Жуткий тип. И, в отличие от неизвестной ей лично знахарки Катерины – Аля могла поспорить – ничуть не тяготящийся тем, что его, хоть и ценят, а сторонятся. Зато, едва успели девочки закончить уборку, к ним присоединилась Дарья. – Разве ты уже не наказана? – неосторожно спросила Вика. Оставшись без Евы с ее «снегурочками» незаметно пропадать из дома на любое время Берегини уже не могли. – Наказана и даже сверх того, – привычным жестом поправив очки, ответила Даша. – И тебе разрешили выходить? – Нет, не разрешали! – опустив взгляд, отличница принялась теребить кончик черной косы. – Однако я не дрессированная собачка, чтобы действовать исключительно по команде, оттого намерена поступать так, как считаю нужным, даже если мое мнение не совпадает с позицией авторитетных источников. – Ты так и сказала Тамаре Глебовне? – охнула от ужаса Алина. Странное дело, госпожа прокурор никогда не повышала голос, не говоря уже о том, чтобы как-то физически угрожать ребенку, однако мысль о том, что ей можно перечить… просто не имела права на существование! Не только сверстники дочери, но и большинство взрослых выстраивались у Тамары по стойке «смирно»… Даша, несмотря на жесткий тон (наверняка у матушки же и перенятый), потупилась еще сильнее и покраснела – даже через ее природную круглогодичную смуглость это легко было заметить. – Нет. Я сбежала через окно из своей комнаты после того, как мы с мамой жутко разругались после вчерашнего. Собственно, об этом я и хотела поговорить – это очень важно! Я… думаю, все мы можем использовать магию без амулетов. Наверное, они в каком-то роде запускали программу инсталляции, а когда «программа» уже установлена – то действует и без внешнего носителя… По крайней мере – у меня. – Девочки, если вы не согласны с моим решением пойти в одиночку… – начала было Вика. – Да нет же! Я вчера… ох, даже не знаю, с чего начать. Историю об объявившемся в городе инистом великане девочки прослушали, практически не перебивая. Кажется, Виктория и Марго были только рады возможности повременить с собственным рассказом и собраться с мыслями. – И почему в наше время все потуги мальчишек вести себя героически заканчиваются тем, что МЫ должны ИХ спасать? – риторически вопросила наконец Марго. – Перестань! Я всегда знала, что он такой… просто потому, что окружающие нацепили ярлык – совсем как я сама. Не важно… – Никита что-нибудь видел? – Похоже, нет. Вся их четверка была… подшофе, остальные разбежались, не успев, кажется, увидеть и истинного обличья йотуна, а Ник, кажется, уверен, что великан ему просто приснился. Думает, перебрал с пивом и приятели бросили его валяться – отсюда и переохлаждение… Короче, я явилась домой с опозданием и с не до конца отмороженным хулиганом в обнимку. – Представляю лицо твоей мамы! – Лучше представь мое, когда она… ладно! Давно пора была придти к разумному выводу, что мама знает и понимает все же не все на свете – мне уже не пять лет, чтобы считать ее последней инстанцией по всем вопросам в жизни. Она судит о людях поверхностно! По ярлыкам! Но хватит, расскажите, наконец, что узнали у Катерины? – Катерина знает, как помочь «потерявшим дыхание», но ждать, пока Евгения очухается, мы не можем. И место, где была заточена ведьма Мара все эти годы. Отчего-то Вика уверена, что она туда непременно вернется, хотя я бы, вырвавшись из заточения, предпочла бы держаться от него подальше! – Она каким-то образом рассчитывала, что мы выйдем на Катерину и узнаем о Мертвой Горе. Не могу этого объяснить, но именно так… В конце концов, чтобы придти в ее ловушку, я должна была где-то узнать направление – этот путь самый очевидный. – Слишком много «если», – качнула головой Маргарита. Видимо, этот спор они еще в лесу начали. – Ты хорошо понимаешь, как мыслит и что чувствует знахарка, – упрямо напомнила Вика. – а я вполне представляю, как думает Мара. Рывками, вспышками… как молния. Может быть, такой характер необходим любой Молонье, чтобы, как Даша выразилась, «считывать формат». – И ты все еще намерена идти одна? – Таково условие. Как ни крути, а первое, чего я хочу, это спасти Матвея. – И отдашь ей лук? – Сделаю вид, что собираюсь отдать… как только он окажется в безопасности – попытаюсь ударить. Все, что мы слышали… кем бы Мара ни была, важно, чем она станет – сущей погибелью! – и мой долг остановить ее… – Наш! – железным тоном, точь-в-точь, как у Тамары Глебовны, отрезала Маргарита. – Ты не Ольга и не пытайся строить из себя одиночку, ты прекрасно знаешь, что без прикрытия мы тебя никуда не отпустим!