Текст книги "Чистая линия (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 65 страниц)

Кархан тряхнул головой… да что же это такое? Нет, нужно просыпаться, в таком состоянии он будет слишком рассеян, а это опасно. Кархан торопливо умылся и прошёл в кабинет деда, где его уже дожидался Эдван Дилэйни. Список лежал на уголке письменного стола, рядом на подносике дымились два больших бокала с т’лафом,* рядом притулился сливочник и блюдо с горячими булочками. Такие вкусные булочки могла печь только Ваара. - Позавтракай, - улыбнулся дед. – Вряд ли во дворце пекут такие булочки. - Такие, как Ваара – точно нет, - с энтузиазмом отозвался Кархан, прежде чем вонзить в булочку зубы. – Ффтоо там со спиффком? - Прожуй, торопыга, - улыбнулся Эдван. – С этим списком – всё в порядке. Это точная копия, сделанная по моей просьбе. А вот до того, первого, я бы не советовал дотрагиваться Императору даже щипцами. Та бумага была зачарована. Причём зачарована на конкретного человека. Ни тебе, ни кому-либо другому она не причинила бы вреда. - Воот кааак... – протянул Кархан и откусил ещё от одной булочки. – Проще было бы использовать медленно действующий яд… - Не проще. Тот, кто писал этот список, не хотел смерти Императора. Он хотел сделать его послушной управляемой куклой. - Но каким образом, дед? – удивился Кархан. - Всё довольно просто. Император проглядел бы этот список и велел бы призвать к себе всех кандидаток и кандидатов из него. Но только одна из них вызвала бы у него совершенно непреодолимое влечение. А после проведённой с нею ночи он сказал бы о своём решении сделать её Императрицей… И всё… - Всё? – удивился Кархан, - Но… но я пока не вижу ничего, превосходящего обычные приворотные чары. Неприятно, да, но не смертельно… К тому же Император любит Госсе… - Видишь ли, Кархан… Эта девушка… из списка… она тоже зачарована. И едва она оказалась бы в постели Императора, заклятие начало бы действовать. Император оказался бы в полной зависимости от неё… Её слов… Её подсказок… Он не смог бы противиться ей. Точнее, не ей. Тому, кто за ней стоит. - То есть… - протянул Кархан, - Император стал бы безвольным исполнителем чьих-то приказов? - Да. Думаю, в этом случае худо пришлось бы и Госсе, и тебе… и всей Империи в целом. Думаю, Великому Приору надоело быть некоронованным властителем дум… И он решил объединить в своём лице власть светскую и власть духовную… - Но как? – поразился Кархан. – Это заклятие, - мрачно ответил дед, - медленно свело бы в могилу и Императора, и новоявленную Императрицу. Где-то за год. И под конец он был бы совершенно безумен. Думаю, что этого хватило бы Великому Приору, чтобы объявить эту ветвь императорской семьи проклятой и нечистой… особенно, если признаки безумия проявились бы и у детей Императора… А Великий Приор родственник Императорской семьи, хоть и ненаследный, по женской линии… Но ведь выбирать-то будет уже не из чего… Есть древний, забытый, но никем не отменённый закон, по которому в случае пресечения Императорского рода по мужской линии, возможно наследование по женской. Он давно не применялся, полагаю, что о нём вообще забыли, но закон-то есть… И он сыграл бы на руку Великому Приору, не прояви ты бдительность. Молодец, мальчик. На этот раз ты спас Империю. Но… Кархан торопливо дожевал последнюю булочку и тихо сказал: - Но Великий Приор не успокоится… И если он поймёт, что Император просёк его пакость со списком… Он поймёт, что в окружении Императора есть люди с отклонениями… твари, как они говорят. Он потребует тотальной проверки… И тогда в опасности… - Да, да… - вздохнул дед, - и ты, и Госсе, и ещё несколько преданных Императору людей… - И сам Император… - вздохнул Кархан. - Что? У него тоже что-то проявилось? – поразился дед. - Пока только умение распознавать ложь. Абсолютно безошибочно. Но, думаю, что может проявиться и кое-что ещё – уж слишком Госсе беспокоится в последнее время… - Только этого и не хватало… - пробормотал Эдван Дилэйни. – Если отклонение у Императора будет явственным, то Великий Приор может объявить Тотальную Зачистку. И на время вся власть к Империи Магна перейдёт к нему без всяких многоходовых интриг. А потом… сомневаюсь, что Император эту зачистку переживёт, равно как и его мать, вдовствующая Императрица, и наследники… А дальше всё пойдёт по уже изложенному мной плану… - Получается, - невозмутимым тоном сказал Кархан, - что этот список есть объявление войны. Дед кивнул и добавил: - Тайной войны, малыш. Тайной. К чему бы ни готовился Император, ему следует собирать силы прямо сейчас. Думаю, вы сможете продумать план и поводить Приора за нос с полгодика… Максимум с год. Но не больше. И тогда настанет время открытого противостояния. Понимаешь? - Понимаю, - серьёзно кивнул Кархан. – Но меня тревожит другое. Неужели Великий Приор поменял своё мнение по поводу людей с отклонениями и применения магии, если решился на такое? Ведь это означает, что среди Чистильщиков как минимум один сильный маг… Неужели Приор терпит в своём окружении тварь с отклонением? Эдван Дилэйни пожал плечами. - Не знаю. Возможно, этого мага заставили подчиниться силой. Возможно, Великий Приор планирует убрать его, получив, наконец, власть. Или… - Или это совсем молодой маг с сильным даром, но не обученный толком, не отдающий отчёта, что за заклятья он накладывает. Или Великий Приор убедил его, что действует на всеобщее благо… Есть масса приёмов в арсенале у этого лиса. Будь осторожен, Кархан, ради всего святого! Я так надеюсь дожить до дня, когда увижу тебя свободным… и счастливым! - Я тоже хочу дожить до этого дня, - ответил Кархан, обнимая дедушку. – Я буду осторожен. А сейчас, прости, мне пора во дворец. Уже почти рассвело. *** Яссан Ритейни вернулся домой раздосадованный. С некоторых пор ему перестали быть интересны развлечения «золотой» молодёжи – балы, сплетни, интрижки с хорошенькими монами обоего пола, развесёлые кутежи в компании таких же прожигателей жизни. А всё дело в проклятом Кархане – этом бывшем моне, которого приблизил к себе Император. Яссан знал Кархана ещё по прошлой жизни, когда тот был не рабом, а знатным юношей из хорошей семьи, достойной партией для брака. Тот Кархан появлялся на придворных балах – красивый, разодетый, как и полагается знатному, в шёлк и бархат, с искрящимися украшениями в волосах, ушах и на пальцах… Но на балах Кархан откровенно скучал и находил любой предлог, чтобы уехать пораньше, оттанцевав положенное по этикету число танцев с хорошенькими девушками и юношами. Предпочтения он никому не отдавал, и Яссан ещё тогда пробовал к нему подкатить, но получил отпор. И приготовился штурмовать эту ледяную крепость всерьез, когда вдруг Кархан пропал. По недомолвкам и сплетням Яссан понял, что Кархан совершил просто немыслимое преступление – устроил побег своей вдОвой матери и сестре, у которой было обнаружено отклонение, на Острова, да ещё и сообщников назвать отказался. Кархану грозила смертная казнь, но Император, выступая перед Советом Монов, сумел настроить их в нужном направлении, и решение было отменено. Кархан остался в живых, но стал рабом. Рабом самого Императора. И тогда Яссан впервые ощутил что-то вроде ревности – с чего бы Император так заботится о Кархане? Неужели решил запереть в гареме, как наложника? Однако Кархан жил не в гареме, а в том крыле дворца, где обитали слуги. И Император называл его своим секретарём. Яссан же злорадствовал – похоже, ледяшка упустил шанс лечь под Императора и изменить своё положение к лучшему. Теперь его, в лучшем случае, пользуют как дешёвую шлюху. Слова отца о том, что Кархан редкостно умён, прекрасно образован и Император ценит его именно за это, Яссан благополучно пропускал мимо ушей. Как и многие избалованные, не привыкшие ни в чём получать отказ люди, он слышал только себя. Яссан стал чаще бывать при дворе, тем более, что статус это позволял, завёл множество знакомств с придворными и делал вид, что развлекается вовсю. Однако на самом деле он хотел лишний раз увидеть Кархана – и часто видел, как тот торопливой походкой идёт по дворцовым переходам, опустив глаза и стараясь избегать встреч с придворными монами. Кархан был по-прежнему красив, но теперь в этой красоте появилось что-то трагическое, и Яссан впервые подумал о том, что пришлось ему перенести у Чистильщиков. Однако он частенько видел Кархана невыспавшимся, бледным, с тёмными кругами под глазами, и это заставляло ревность вспыхивать с новой силой и говорить рабу гадости. Один раз Яссан даже пожаловался дворцовому управителю на неподобающее поведение раба, придумав какой-то пустой предлог. Но тогда он всерьёз разозлился – Яссан хотел поговорить, а Кархан проскользнул мимо, да ещё и Императору пожаловаться пригрозил. А глаза у него при этом были усталые, под ними залегли глубокие синие тени, и вообще выглядел Кархан в этот момент беззащитным и соблазнительным, и Яссан представил такую сцену с Императором и Карханом в главных ролях, что его бросило в жар. «Императору, значит, можно, а мне нельзя?» - возмутился Яссан. Ну, и пожаловался… Потом-то ему было стыдно, особенно, когда узнал, что Кархана высекли всерьёз и он несколько дней не вставал с постели. О таких последствиях Яссан не задумывался, он как-то упустил из виду, что Кархан просто бесправный раб. И вот сейчас… Сейчас, пока они ехали в карете, Яссан всё собирался с силами, всё хотел что-то сказать, но всё выходили одни глупости. Ещё глупее было дотрагиваться до Кархана, с ледышкой случился самый настоящий нервный припадок и, Яссан был напуган до смерти – почему так? А уж слова Кархана: - Я не выношу, когда меня трогают, благородный господин. Не стоит вам пачкать свои руки об того, кого имели все желающие в подвалах Чистильщиков. Я даже не помню, сколько их было, так что можете посмеяться над глупым рабом. Эти слова ввергли Яссана в отчаяние – впервые ему было так жалко и больно из-за кого-то другого. И что делать с этим – он не знал вовсе. Т'лаф - тонизирующий напиток типа кофе. ========== Глава 36. Чужие планы ========== Кархан успел во дворец перед самым рассветом - для этого ему пришлось всю дорогу бежать, и у ворот он оказался совершенно запыхавшимся. Зевающий стражник, узнав юношу, только молча кивнул и приоткрыл боковую калитку. Кархан проскользнул внутрь и облегчённо перевёл дух. Может, и пронесло. Он торопливо отправился в ту часть дворца, где размещались слуги, надеясь не столкнуться нос к носу с управителем, который относился к нему с хорошо скрываемой неприязнью и никогда не упускал случая назначить наказание. Правда, с того, последнего раза, когда палач перестарался после жалобы Яссана и управителю досталось от Императора, он несколько поутих. Но продолжал наблюдать за Карханом, надеясь, что выдастся случай и секретарь совершит крупную ошибку, после чего Император прогонит от себя нерадивого раба. Вот тогда можно будет назначить мальчишку на самую тяжёлую и грязную работу… а можно и продать потихоньку… Управитель знал людей, которые с охотой покупали смазливых рабов, и потом об этих рабах никто ничего больше не слышал. Кархан, который это отношение к себе просёк с ходу, не понимал, чем заслужил столь упорную ненависть. Даже в своей прошлой жизни он никогда не позволял себе высмеять или оскорблять слугу. Дед Эдван говорил: «Слуги и рабы зависят от нашей воли, не имея своей. А обижать тех, кто находится в зависимом положении, постыдно и низко». Деда Кархан уважал и слова его помнил твёрдо. Однако теперь ему пришлось на собственной шкуре испытать, что слова его деда – не правило, а исключение. Его теперешний статус был очень низким, и находилось немало желающих самоутвердиться за счёт бывшего мона. Правда, никто не решался нанести ему физические увечья – все знали, что Император ценил своего раба, но вот словесно… Это было тяжело, но Кархан терпел. Но вот управитель… Этот человек не только ненавидел его, но и обладал реальной властью благодаря своей должности. И поэтому Кархан старался сталкиваться с ним как можно реже. На этот раз ему не повезло – уже подходя к своей каморке, он наткнулся на управителя, который тут же зло заулыбался и спросил, почему раб не ночевал у себя в конуре… Кархан медленно и очень спокойно ответил, что получил дозволение Императора навестить родню и ночевал в доме деда. После этого он протянул бумагу с подписью Императора, и управитель разочарованно вздохнул. Придраться было не к чему. Однако, пока Кархан протягивал бумагу, его плащ распахнулся, и зоркий старикашка немедленно углядел второй свиток, чуть выглядывающий из поясного мешочка. - А это что? – подозрительно спросил он. – Ну-ка, дай сюда! Императорские секреты воруешь? Кархан похолодел. Как ни крути, а данный список вполне попадал под категорию Императорских секретных документов… А если управитель убедится в этом… Даже Император в этом случае не сможет остановить начавшееся расследование… Во всяком случае – не сразу сможет. Но тут за спиной у него раздался громкий жизнерадостный голос: - Доброе утро, почтенный управитель! Вы опять цепляетесь к Кархану ни за что ни про что? Управитель скрипнул зубами. Если он кого и ненавидел больше Кархана – так это только Госсе, и это притом, что все прочие слуги были готовы на кайнара чуть не молиться. Управителя же раздражало, что Императорская подстилка ведёт себя слишком свободно, не будучи даже благородного происхождения. И он лелеял тайную мечту всласть самолично поизмываться над Госсе, когда он надоест Императору, а затем продать тем же самым людям, которым хотел сплавить Кархана. Но и здесь его пока ждало сплошное разочарование, к тому же, в отличие от тихого и скромного Кархана, Госсе в выражениях не стеснялся, словно и не раб совсем. Именно Госсе и подоспел вовремя Кархану на выручку. - Тебя ждёт Император, Кархан. Идём, - быстро сказал Госсе и, обернувшись к управителю, холодно прибавил: - Оставьте Императорского секретаря в покое. Мне кажется, что вам очень сильно надоело ваше место, господин управитель. Управитель хотел сказать в ответ что-то уничтожающе-гадкое, но в это момент встретился с ледяным взглядом Госсе. И было в этом взгляде что-то такое, отчего любые гадости говорить просто расхотелось. Госсе же любезно улыбнулся и закончил: - Надеюсь, вы поняли меня, господин управитель? Идём, Кархан. После чего оба раба ушли, оставив управителя скрипеть зубами от злости. Как и любой мелочный человек, выслужившийся из самых низов, он был очень чувствителен к покушениям на собственный авторитет. И сейчас ненависть к Кархану и Госсе достигла своего апогея. Но выхода не находила. Именно в это момент из стенной ниши вышел незаметный человек в сером плаще и сказал: - Отвратительные щенки, правда, управитель? - Кто вы такой? – поразился тот. – Как вы здесь оказались? - Для братьев Чистильщиков нет преград, - спокойно сказал незаметный. – Во дворце поселилась зараза, подлежащая зачистке. Вы поможете братству? - С радостью! – заявил управитель. - Вот и отлично, - кивнул незаметный. – Будьте наготове. С вами свяжутся. И ушёл в ту же нишу, из которой вышел. Изумлённый управитель заглянул туда спустя минуту. Ниша была пуста. *** Старая жрица Иуана коротала вечер в чтении Книги Преданий Богини, а её Младшая сестра мирно дремала на постеленном у очага тряпичном коврике. Давно никто не наведывался к развалинам, и запасы еды, вовремя пополненные кайнаром Госсе, стали подходить к концу. Не то, чтобы Иуана волновалась – будет день, будет и пища, но ей казалось, что всё это неспроста, что в мир скоро придут перемены и что Богиня, которая оставила Небеса пустыми столь надолго, скоро вернётся. Думать так не было ни малейшего основания – молчали священные таблички, не светился хрустальный гадальный шар, да и самые простые из гаданий - подброшенные косточки и монеты - не давали однозначного ответа. Всякий раз выходило разное. Но предчувствие продолжало преследовать жрицу, хоть и не спешило исполняться. Иуана закрыла Книгу Преданий, вознесла краткую молитву и долила масла в крохотный негасимый светильник, с неудовольствием отметив, что в кувшинчике его почти не осталось. Тем не менее жрица поправила фитиль, ещё раз вознесла молитву и улеглась спать. Младшая покинула тёплое место у очага и устроилась в ногах жрицы. Какой бы старой ни была горная кобра, одно она знала твёрдо - охрана Старшей превыше всего. Превыше самой жизни. На некоторое время наступила тишина, которую нарушало лишь сонное дыхание старой жрицы, и вдруг… Вдруг Младшая почувствовала, что что-то произошло, и резким, упругим движением поднялась на хвост, готовясь к атаке. Где враг? Кто покушается на жизнь Старшей? Однако фигура жрицы вдруг окуталась тонким голубоватым сиянием, Иуана открыла глаза, которые смотрели куда-то сквозь окружающие её предметы, и мягко сказала: - Тише, Младшая, тише… Я беседую со своей Богиней.