Текст книги "Чистая линия (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 65 страниц)

Госсе огляделся и прислушался, незаметно было, что здесь есть хоть одно живое существо, кроме него самого и его лошадки. Но кайнар был упорен. Прижав руки ко рту рупором, он трижды выкрикнул: - Приди! Приди! Приди! Некоторое время ничего не менялось, но Госсе терпеливо ждал. Наконец где-то в глубине развалин замерцал огонёк, и Госсе с облегчением перевёл дух. Кажется, Иуана, старая жрица Богини, ещё жива, и он приехал не зря. Огонёк приближался, вскоре стало заметно, что среди развалин по направлению к Госсе пробирается старая худая женщина в белых потрёпанных и заплатанных одеждах жрицы. На её платье и покрывале ещё сохранились следы тонкой вышивки, на запястьях звенели браслеты, в ушах покачивались длинные серьги с самоцветными камнями. Богиня никогда не запрещала своим жрицам наряжаться и подчёркивать свою красоту, всё равно они были неприкосновенны. Каждую из жриц всегда сопровождала Благородная змея, горная кобра – и горе было тому, в ком красота служительницы Богини будила нечестивое желание. Яд Благородной змеи вызывает мучительную смерть. Но сейчас… сейчас Иуана напоминала свой храм – когда-то прекрасный и величественный, но превращённый временем в руины. Но по-прежнему была прямой её осанка, и по-прежнему вилась следом за жрицей горная кобра, чья чёрная блестящая чешуя побелела от старости. - Здравствуй, мальчик, - сказала жрица. – Ты пришёл навестить меня и принести дары Богине? Я вынуждена огорчить тебя. Небеса пусты. - Ты утратила веру? – поразился кайнар. – Это немыслимо! - Конечно, немыслимо, - улыбнулась жрица. – Я просто не так выразилась. Богини нет сейчас с нами. И я возношу молитвы, чтобы она поскорей вернулась и жгу лампаду, чтобы она не заблудилась на тёмной дороге. - Но зачем Богине покидать свой мир? – удивился кайнар Госсе. - А вот это не наши с тобой дела, мальчик, - строго ответила жрица. – Твоё дело врачевать, а моё – молиться. И нести в своих сердцах свет надежды на то, что это мир станет лучше. Так зачем ты пришёл сюда? - Мне нужна вещь, именуемая жезлом Руи, - ответил кайнар. – Я знаю, что он у тебя есть. - Конечно, - улыбнулась жрица. – Но прежде войди и раздели со мною трапезу. А потом мы поговорим. - Погоди, Иуана, - сказал Госсе. – Я привёз немного продуктов… и молока для твоей Благородной младшей сестры. Ты примешь мои дары? - Приму, - ласково ответила жрица. – Дары чистого сердцем – отчего же не принять их? А Младшая будет рада молоку – давненько она не пила его. Кайнар распряг лошадь и отпустил её пастись, спутав ноги – хищники избегали этих развалин, он знал это. После этого Госсе достал из повозки мешок и кувшин и отправился следом за жрицей в глубь развалин. А горная кобра следовала за ними обоими. *** Ляма шёл вперёд уже почти час. Он совершенно вымотался и не понимал, как до сих пор ещё может переставлять ноги, ставшие невыносимо тяжёлыми. Поэтому, когда перед ним открылась горная долина с аккуратным маленьким домиком, у него даже не было сил радоваться. Но он всё равно спустился по узкой тропинке и побрёл по направлению к домику, шатаясь от усталости. Особенно тяжёлым казался узелок, в который были увязаны шкатулки, но расстаться со своим богатством Ляма не согласился бы ни за что. Дверь домика отворилась, и к Ляме серыми молниями бросились два громадных пса. «Стой на месте! – предупредил браслет. – Не думай бежать! Разорвут!» Ляма неподвижно замер, думая, что убежать не сможет в любом случае – каждая нога, казалось, весила тонну. Однако собаки, добежав до парня, не стали его рвать – просто по очереди ткнулись холодными носами в ладонь свободной от узелка руки и отошли в сторону. А в дверях домика показался высокий худощавый старик с аккуратно постриженной седой бородой. Увидев Ляму, он неожиданно всплеснул руками и пошёл к нему. Очень быстро пошёл. А подойдя поближе, он неожиданно обнял парня и воскликнул: - Шого! Внучек! Ты вернулся! «Что за..?» - успел подумать Ляма, прежде чем потерял сознание. ========== Глава 27. Жезл Руи ========== Госсе достал из повозки мешок и кувшин и отправился следом за жрицей вглубь развалин. А горная кобра следовала за ними обоими. Идти пришлось недолго - к одной из стен храма прилепилась, словно ласточкино гнездо, глиняная мазанка. Это и было скромное жилище жрицы. Госсе чуть улыбнулся. Иуана заметила эту улыбку и вздохнула: - В некогда роскошных покоях жриц обвалился потолок, и потрескались стены. Бесценные росписи и мозаики едва видны. Всюду запустение, мальчик. Люди забыли свою Богиню. Забыли со времён Исхода Магов… - Я помню эту историю, благодарю тебя за напоминание, Иуана, - вежливо сказал Госсе. – Тем, кто остались в Империи Магна, верить мешал страх, ибо Богиня всегда покровительствовала магам. Нет, Чистильщики не воспрещали веровать в неё никому, но на семьи верующих всегда обращали особое внимание и особо строго проверяли на отклонения… и люди стали бояться своей веры… - Да, мальчик, да… - грустно протянула жрица, жестом приглашая Госсе в своё жилище. Внутри было чисто, но бедно – сложенный из камней очаг, дым из которого выходил в специально устроенную над ним металлическую трубу, стол и несколько деревянных табуретов, сколоченных по-крестьянски грубо, но основательно, такой же работы узкое ложе и полки для посуды и прочей утвари по стенам и неожиданно изящный резной столик с зеркалом, выточенный из дорогого серебристого дерева с алыми прожилками. Похоже было, что жрица пыталась облагородить своё нынешнее жилище, как могла – на столе стояли полевые цветы в красивой старинной вазе, на одной из стен висел дорогой ковёр, тоже старинной работы, а в нише Госсе разглядел статуэтку прекрасной женщины со сложенными в приветственном жесте руками. Перед нею горел тонкой работы небольшой стеклянный светильник – едва-едва, так как масло туда наливалось со всей возможной экономией. Всё это жилище было странной смесью былой роскоши и нынешней нищеты. Но старую жрицу это, казалось, совсем не заботило. Она приняла из рук Госсе кувшин и налила молока в простенькое глиняное блюдечко, а затем издала особый свист и постучала пальцами по полу. Благородная змея тут же подползла к блюдечку и с достоинством принялась за молоко. А жрица достала с полки две миски – одну грубую, глиняную, другую изящную, фарфоровую. В миски она налила из котелка каши и подвинула фарфоровую гостю, который тем временем достал из своего мешка свежий сыр и лепёшки. После краткой молитвы Богине, которую вознесла жрица, оба приступили к трапезе. Странно, но каша, сваренная с какими-то полевыми травами, была вкусной, и Госсе искренне поблагодарил жрицу за гостеприимство. - Скажи, ты ждала кого-то в гости? – спросил он. – Теперь тебе нечем будет угостить его? - Будет день – будет и пища, - улыбнулась жрица. – В этом котелке всегда каши столько, сколько нужно, даже если я хочу сварить её только для себя, каши хватит на всех гостей. Но у меня теперь редко бывает кто-либо. Раз в четыре седьмицы заходит одни старый фригольдер – его семья ещё сохранила остатки древней веры. Именно он помог мне перебраться сюда, когда потолок в покоях жриц грозил обрушиться мне на голову. Иногда сюда заходит один охотник – приносит мне вяленое мясо и птичий пух. Вот и все мои визитёры. - А Чистильщики? Они не тревожат тебя, Иуана? – спросил Госсе. При упоминании Чистильщиков горная кобра еле слышно зашипела и начала подниматься на хвост, раздувая капюшон. - Спокойно, Младшая сестрица, - сказала жрица. – Глупый мальчик не хотел плохого. Нет, мальчик, Чистильщики не хотят тратить силы на такую старую развалину, как я. К тому же, как только они приближаются к развалинам, у них сразу начинаются какие-нибудь неприятности – то икота, то рвота, а иной раз и понос… - тут Иуана ехидно улыбнулась. Кобра же успокоилась, убрала капюшон и подползла к Госсе, коснувшись пальцев его руки, лежавшей на коленях, сухим раздвоенным язычком. Госсе остался неподвижен, и жрица одобрительно кивнула: - Моя Младшая сестрица запомнила тебя. Теперь она знает, что ты друг. У тебя хорошая выдержка, мальчик. И это хорошо. Потому что придёт время – и тебе понадобится вся твоя выдержка. Но ты не закончил свою историю… точнее, две истории. - Какие, Иуана? – спросил Госсе. - Первую – о том, почему люди перестали поклоняться Богине. Ты всё правильно объяснил про людей Империи Магна. Но почему забыли о Богине маги Островов? - Ты ведь всё знаешь и сама, - ответил Госсе. - Мне важно знать, знаешь ли ты, - ответила жрица, и Госсе на миг показалось, что глаза её сверкнули древним пламенем, пламенем, когда-то освещавшим статую Богини и танцующих перед ней прекрасных жриц, рядом с которыми извивались в танце Младшие сёстры, - и от ответа на мой вопрос зависит, закончится ли счастливо твоя вторая история. Получишь ли ты жезл Руи. - Я… - вздохнул Госсе, - могу сказать только то, что думаю об этом сам. - Это пойдёт, - кивнула жрица. - Хорошо, - вздохнул Госсе. – Понимаешь, Иуана… Я знаю, что во время Исхода Магов на Островах спаслась только жалкая кучка. Слабая тень прежнего величия. И очень многие из них потеряли всех своих близких… и заставили себя жить только из чувства долга перед другими, дабы из этого мира не ушла магия. Магия – часть равновесия, на котором держится всё былое и грядущее. Без неё мир рухнет. И те, кто остался жить из чувства долга, понимали это. Но они утратили связь с Богиней. Более того, они были обижены на неё за то, что не защитила, не смогла, не предотвратила… - А разве не они сами были слепы и глухи в своей гордыне? – тихо спросила жрица. - Это так, - не стал отрицать Госсе. – Но человек так устроен, что не может принять того, что в собственной невыносимой боли виноват он сам. На это способны только сильнейшие духом. Но боль от потери того, кого любишь больше жизни, делает самого сильного уязвимым… - И, зная всё это, ты не боишься любить, Госселин? – продолжала спрашивать жрица. - Да, Иуана. Ибо любовь это то, ради чего стоит жить и умирать, - ответил Госсе, чуть заметно вздрогнув. За всё время их знакомства жрица всегда называла его «мальчик» или «малыш», но никогда по имени. Жрица улыбнулась: - Вот ты и вырос, маг Госселин. Как жаль, что Небеса сейчас пусты, думаю, что Богиня благословила бы тебя, - подытожила жрица. – Жезл Руи твой, употребляй же его во благо и помни – он не должен попасть в нечестивые руки. Ибо есть у жезла Руи ещё одно предназначение помимо того, о котором ты узнал. Только жезл Руи способен разбить яйцо. - К-какое яйцо? – поразился маг. На миг ему показалось, что старая жрица заговаривается. Та же только рассмеялась: - Не волнуйся Госселин, я в здравом рассудке. И я, последняя Жрица Богини, не могу сказать тебе ничего, кроме этих слов. Но, думаю, ты поймёшь… когда придёт время. - Во всяком случае, я попытаюсь, - честно ответил Госсе. Жрица встала из-за стола и лёгкой молодой походкой отправилась к полкам в углу, занавешенным пёстрой тканью. Госсе даже и смотреть не пытался, что там хранится, на этих полках. Что-то подсказывало ему, что излишнее любопытство тут же разрушит хрупкое доверие, которое только-только установилось между ним и жрицей. Иуана же немного порылась на полках и достала небольшой продолговатый предмет, завёрнутый в обрывок бархатной ткани, когда-то богато расшитой золотом. Сейчас узоры потускнели, золотые нитки осыпались, ткань посеклась. Жрица вернулась к столу, с которого уже успела убрать посуду, и, положив свёрток, осторожно развернула: - Смотри, Госселин. Вот он – жезл Руи. Вещь, куда более древняя, чем эти руины. Нам рассказывали наставницы, что когда-то к нему прикасались руки самого супруга Богини – именно он вырезал его. - У Богини был супруг? – поразился Госсе. – Я никогда не слышал об этом… - Это было давно, ещё на заре времён, - вздохнула Иуана. – И никто не знает, что произошло, но с давних пор люди поклонялись одной Богине. Госсе вежливо кивнул и протянул руку к жезлу: - Можно? - Само собой, - ответила жрица. – Теперь это – твоё. Кайнар осторожно взял в руки искусно выточенный жезл из черного дерева, представлявший собой как бы вытянувшуюся в танце тонкую женскую фигурку, поднимающую в ладонях над головой огромный золотисто-оранжевый, отполированный в виде яйца камень. - Какой удивительный камень… - поразился Госсе. – В Императорской сокровищнице немало всяких диковинок, но ничего подобного ему я не видел. Какая красота – вся эта тонкая работа. Даже жаль к нему прикасаться лишний раз… Камень же, словно услышав Госсе, окутал ладони кайнара призрачным золотистым сиянием – всего на краткий миг, но жрица радостно сказала: - Теперь я окончательно убедилась, что твои помыслы чисты, Госселин. Жезл Руи признал тебя. И нет, я тоже не знаю, что это за камень, и никогда не видела ничего подобного, а ведь в пору моей молодости у меня было немало драгоценных украшений. Увы… Слишком многое мы утратили… Но теперь есть надежда, что мир возродится и из него исчезнет отвратительнейший из всех грехов – детоубийство. А сейчас давай отдыхать, Госселин, ведь тебе с утра возвращаться… И не бойся – нечистые глаза не способны увидеть жезл Руи, зато ты с его помощью сможешь увидеть любой магический предмет. Жрица постелила Госселину на лавке, он был уверен, что заснёт не сразу – ведь день выдался длинный и переполненный впечатлениями. Однако кайнар уснул как только улёгся. А старая Иуана подошла к нише, в которой стояла статуэтка богини, подлила масла в светильник, опустилась на колени и начала молиться. А горная кобра подползла к ногам хозяйки, словно заключив её в некий ограждающий круг. И горе было бы тому, кто осмелился бы этот круг нарушить – Благородная змея жила долго, очень долго, но с возрастом её зубы не утратили своей ядовитой силы. *** Ляма открыл глаза и понял, что лежит в мягкой постели, раздетый догола. В голове тут же взвыла паника, но отрезвляющий голосок браслета прорвался сквозь неё: «Тихо Ляма, тихо! Этот старик не сделал тебе ровно ничего плохого, а раздел он тебя для того, чтобы обтереть твоё тело и осмотреть твои повреждения. Не волнуйся, старик считает тебя своим внуком, пропавшим в горах давным-давно. Он немного не в себе, но о себе, да и о тебе способен позаботиться. Помни – тебя зовут Шого, ты попал под лавину и потерял память… частично». «Но… но разве я похож на его внука?» - поразился Ляма. «Да не больше, чем заяц на куропатку, - самодовольно отозвался браслет. – Это уж я постарался, так что постарайся не показывать старику свой поганый норов – он искренне о тебе заботился, пока ты валялся тут в отключке…» «И долго я валялся?» - осторожно поинтересовался Ляма. «Да дней шесть… - протянул браслет. – Прости, Ляма, моя вина. Не учёл я, что ты был слишком истощён, когда мне кровь отдавал. Да ещё стресс этот…» «Ктоо?» - поразился Ляма. «Замнём, - отозвался браслет. – Скажем так, от волнения и общего телесного истощения у тебя началась горячка. Но я тебя полечил малость, да и травки стариковы помогли. Так что теперь всё в порядке. Скоро ты будешь совсем здоров». «Погоди… - вспомнил Ляма. – Ведь седьмица прошла уже. Тебе, наверное, крови нужно?» «Да ты и так слабый ещё, - буркнул браслет. – Потерплю». «Нет уж, - возразил Ляма, - пей уже. А то я без тебя пропаду. Опять во что-нибудь вляпаюсь». Браслет не стал дожидаться особого приглашения, мгновенно обратился в ящерку и вонзил зубки в запястье Лямы. А когда старый охотник вернулся в свою избушку, он увидел, как Ляма медленно открыл глаза. Старик бросился к парню: - Шого! Внучек! Ты очнулся! - Дедушка… - пробормотал Ляма, впервые в жизни испытывая что-то похожее на стыд. А широкого бронзового браслета на его запястье старик так и не заметил. Дорогие читатели! Тем, кто успел соскучиться по Илики и Шанди, автор обещает, что они обязательно встретятся с этими героями в следующей главе! ========== Глава 28. Совершенно излишнее внимание ==========