сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц)
Итак, Ляма покорно растопил очаг, и в пещере стало распространяться приятное тепло. Потом Слепая поставила на огонь котёл, в котором стала варить нечто вроде каши, в которую крошила кусочки вяленого мяса и съедобных кореньев. Запасы разбойников подходили к концу, рацион становился всё более скудным, и волей-неволей нужно было искать хоть что-то съестное. Разбойники, кстати, грабежом занимались далеко не каждый день - во-первых, путники через горы проходили не так часто, особенно зимой, во-вторых, наученные горьким опытом купцы предпочитали не отправляться с товаром в одиночку, а ждать попутчиков, да ещё и многочисленную охрану нанимать вскладчину. Такие большие купеческие караваны были шайке просто не по зубам, так что с подходящей добычей был напряг. Ею обычно становились либо крестьянские обозы со съестным – мужики, как бы их много ни было, драться толком не умели, и стоило разбойникам навалиться всем скопом – сдавались. В этом случае у крестьян был шанс уйти ограбленными до нитки, но живыми. Тех же, кто продолжал упорно защищать своё добро, озверевшая шайка приканчивала на месте.
Лакомым кусочком был и купец, пустившийся в путь с товаром, но рассчитывавший только на собственных слуг без достойной охраны и многочисленных попутчиков. Такого тоже обдирали чуть ли не догола и отправляли восвояси. Благочестивая Стража давно спала и видела, как бы застукать шайку Карана на горячем, но разбойники, благодаря посещавшим Слепую озарениям, избегали расставленных ловушек.
Даже Чистильщикам не удалось поймать шайку, хотя они регулярно совершали рейды в горы. В такие дни все дружно отсиживались в пещере, и как это было грустно, знала только Лямина задница, которой приходилось отдуваться за вынужденные простои.
Так что, если не подворачивалось другой добычи, разбойники пытались подстрелить горного козла или маленького оленя-чибути, ловили рыбу и собирали белые и серые комочки – споры съедобных лишайников, растирать которые до превращения в муку одним плоским камнем на другом приходилось опять-таки Ляме. Потом Слепая пекла из этой странной муки лепёшки, и на вкус они получались ничем не хуже пшеничных и долго не черствели. Вот и сегодня, поев варева Слепой и оставив Ляме отскребать остатки со дна, разбойники засобирались на промысел. Ляма же остался со Слепой в надоевшей до оскомины пещере.
Когда он выскреб со дна остатки каши, Слепая тихим монотонным голосом велела ему вычистить котёл, а затем принести воды. Ляма молча подчинился, взял котёл и отправился на берег горного подземного озерца, чтобы почистить его песком. Чувствовал он себя отвратительно и надеялся хоть немного освежиться в озере, вода в котором была не стоячей, а проточной – на дне бил родник, а лишняя вода нашла себе дорогу на волю, прочистив в скале протоку – впрочем, не слишком широкую, чтобы можно было попытать счастья и уплыть по ней.
Ляма и не пытался. Вода в озерке была кристально чистой, но холодной, ополоснуться в нём было можно, но после этого даже холодный суховатый воздух пещеры казался тёплым. Будь протока даже более широкой, ноги пловца свело бы судорогой уже через несколько минут, и побег бы точно удался – только на тот свет.
Ляма сначала разделся, кое-как ополоснулся и, щёлкая зубами, прополоскал в озере те лохмотья, которые остались у него от одежды. Делал он это не из чистоплотности – ею Ляма не отличался никогда, а потому что слишком грязная подстилка разбойникам не нравилась, и за это могли жестоко побить. За чистоту воды он не беспокоился – озеро очищало себя само.
Умываясь, Ляма обратил внимание на свое отражение в озере, и его словно тряхнуло. Круглая, как блин, упитанная физиономия превратилась в исхудавшее, узкое лицо, волосы приобрели неопределённый пепельный оттенок, щёки ввалились, кожа стала бледной, глаза – тусклыми. Он попытался улыбнуться своему отражению, но так стало ещё хуже. Стали видны провалы во рту на месте выбитых нижних зубов. На Ляму из озера смотрел сорокалетний каторжник. И тут парню стало так плохо и страшно, что с ним приключилась самая настоящая истерика. Ляма грохнулся на песок, судорожно загребая его пальцами, и зарыдал. У него совсем не осталось времени. Ещё немного – и он попросту сдохнет здесь…
Пальцы Лямы продолжали машинально загребать песок, и вдруг они наткнулись на что-то твёрдое, гладкое и округлое. Удивлённый парень моментально бросил рыдать и поднёс к глазам найденное. И тут же чуть не отшвырнул его подальше. Это был браслет из тёмного металла – гладкий и тяжёлый. Металл не был похож ни на железо, ни на бронзу, что-то в нём было неуловимо… чужое.
«Не вздумай меня бросать, Ляма! - вдруг прозвучало у него в голове. – Иначе так и сдохнешь подстилкой у разбойников!»
- Аааа! – завис Ляма. – Чтооо??? Чтооо это?
«Вот придурок, - прозвучало в голове. – Ладно, будем работать с тем, что подвернулось. Я это. Я. Браслет. Я артефакт».
- Чего??? – у Лямы начался мощнейший разрыв шаблонов.
«Ничего, - прозвучало в голове. – Кончай истерику».
И тут же на глазах изумлённого Лямы браслет ожил, превратился в маленькую чёрную змейку с антрацитовыми глазками-бусинками и… скользнул на Лямино запястье, обвился вокруг него, и вновь зазвучал голос:
«Ну, вот, теперь ты меня просто так не выбросишь… Короче, Ляма, волшебный я. Могу тебе помочь, но только если ты согласишься помочь мне. Не нервничай. Успокойся. Я действительно могу очень многое. И я могу дать тебе свободу, богатство и власть».
- И что ты хочешь за всё это? – Ляма подуспокоился, и в нём проснулись общие со скрягой Выгой гены.
«Совсем немного. Три капли твоей крови раз в седьмицу. И потом, знаешь ли, Ляма, я зачарован. Я долгие годы… да что там, века… короче, очень долго провёл я в этой пещере, и меня никто не слышал. Видно, местные особи не воспринимают мои мысленные импульсы. Ты первый оказался такой… уникальный… Так вот, я не собираюсь пить твою кровь долго. После того, как ты получишь всё, что захочешь, ты отдашь меня магу, который владеет Магией Порталов. Думаю, что с ним я смогу договориться и вернуться туда, где обрету свой истинный облик. Идёт?»
Ляма задумался, но потом посопел и честно ответил:
- Я не знаю, что такое Магия Порталов. И вообще, в Империи Магна никаких магов нету.
«А это уж моё дело, Ляма… - отрезал голос. – Если это и впрямь так – то я буду выполнять твои желания до конца твоей жизни. Ну так что, Ляма? Думай быстрее!»
Ляма задумался. Как ни странно, он сумел ухватить суть и решил, что раз уж эта странная безделушка поможет ему вырваться от разбойников, да ещё и обрести богатство и власть, то почему бы и не потерпеть? Три капли крови в седьмицу – не такая уж большая плата за исполнение желаний… И он заявил:
- Хорошо, я согласен. А ты поможешь мне отомстить? И… и мне ещё нужен один человек… И…
«Не всё сразу, - огрызнулся голос. – Сначала произнеси клятву. И дай мне крови».
Ляма вздохнул, но деваться было некуда, и он спросил:
- Что ещё за клятва?
«Повторяй за мной» - тут же отозвался голосок и начал произносить слова на языке, который не был знаком Ляме. Строго говоря, этот язык никому был не известен в этом мире, его хриплые гортанные звуки были страшноватыми и чуждыми, но Ляма уже решился. На него нашёл тот самый порыв, с которым он когда-то втыкал кинжал в грудь Выги и поджигал трактир. Ляма стал повторять вслух эти странные слова, стараясь, чтобы они звучали как можно более похоже. Вроде бы получилось, и голос произнёс:
«Теперь ты дал нерушимую клятву, Ляма. И если ты её нарушишь, то умрёшь страшной смертью… А теперь я попробую твоей крови…»
И, не успел Ляма и «кыш» сказать, как браслет, вновь обернувшись змейкой, вонзил зубы ему в запястье, туда, где пульсировала от волнения вена. Змейка сделала несколько жадных глотков, и в голове Лямы вновь прозвучало:
«Хорошооо… Теперь я буду спать. Во сне ко мне вернутся мои силы… А когда я проснусь – ох, и повеселимся мы с тобой, Ляма… И не бойся, другие меня не увидят… Только ты…»
***
Илики и Шанди проводили новичков в столовую, немного показали Школу, но, когда поняли, что Алван и Малин устали, предложили проводить их в общежитие, чтобы те могли отдохнуть. Алван и Малин согласились, а ещё раньше, во время прогулки, поведали Илье и Шанди свою историю – довольно незатейливую, но грустную.
Алван и Малин жили в одной деревне и с детства были привязаны друг к другу. Их семейства были связаны дружбой, поэтому родители решили поженить детей и совершили помолвку ещё в раннем возрасте. Алван и Малин не возражали – это был тот редкий случай, когда сердечная склонность совпала с желаниями старшего поколения. Их детство не омрачало почти ничто, кроме редких наездов Чистильщиков в село, и всякий раз они находили себе жертвы. Алвана и Малина тоже проверяли, и не раз, но никаких отклонений не находили.
Так всё и шло своим чередом, пока не настала пора, когда ребёнок становится юношей. У Алвана выступили на щеках весьма некрасивые прыщи, и он частенько бегал к сельской кайне Тари за отваром от оных, не подозревая, что у Малина обнаружились проблемы посерьёзней.
Когда отвар кайне Тари стал помогать, и количество прыщей у Алвана существенно уменьшилось, он стал понимать, что Малин вдруг начал его избегать, и вообще, в последнее время редко выходил из дома, предпочитая помогать в мастерской отцу-гончару. Удивлённый Алван вызвал жениха на разговор, тот долго не соглашался, но, в конце концов, согласился прийти вечером к реке и поговорить.
Довольный Алван прилетел на свидание счастливый, как птичка, но угрюмое выражение лица Малина сразу его насторожило. А когда жених с ходу предложил расторгнуть помолвку, Алван разозлился. Что случилось? Почему он вдруг стал нехорош?
Малин же только грустно улыбнулся и стал снимать рубашку. Только сейчас Алван обратил внимание, что в тёплый летний вечер Малин надел рубашку с длинными рукавами, прикрывающими запястья, да и на шею его была намотана какая-то тряпица. А когда Малин закончил свой вынужденный стриптиз, то Алван понял, что у его жениха проблемы посерьёзнее, чем прыщи. По спине Малина вдоль позвоночника спускалась полоска гладких перламутровых чешуек, несколько таких же чешуек было на груди, а на шее… на шее появились раскрытые розовые щели, очень напоминавшие жабры.
Сначала Алван онемел, но, заметив боль в глазах любимого, бросился его обнимать и заверять, что для него ничего не изменилось, что он по-прежнему любит Малина.
- Нет, - ответил Малин. - Мы должны расторгнуть помолвку, иначе тебя вычистят вместе со мной.
И Алван с ужасом вспомнил, что через несколько дней в село должны приехать Чистильщики. И что такое явное проявление отклонения от них не скроешь. Но отказываться от Малина он не собирался.
- Мы убежим! Будем скрываться в лесах! – горячо воскликнул он.
Малин сначала отнекивался, но потом вынужден был уступить напору жениха. Они действительно ушли из деревни, некоторое время вполне благополучно скрывались в чаще леса, устроив там что-то вроде землянки. Но потом на их жилище набрёл охотник. И набрёл в самый неудачный момент – Алван и Малин занимались любовью.
Заглянув в оконце землянки, охотник прекрасно их разглядел и бросился бежать в соседнюю деревню – доносить Чистильщикам, что в лесу скрывается тварь с отклонениями, избежавшая справедливой зачистки. Примчавшись, он расписал Малина таким чудовищем, что следом за Чистильщиками, похватав топоры и косы, потянулись и местные крестьяне.
Так что Алван и Малин и опомниться не успели, как их землянка оказалась окружена. Чистильщики набросились на Малина, худой и невысокий Алван не воспринимался ими, как помеха, но в этот момент в Алване словно что-то взорвалось. Пробудился дремавший до сих пор Дар, и от рук юноши ударила в Чистильщиков тугая волна воздуха такой силы, что их разметало, как кегли.
Перепуганные крестьяне тут же бросились бежать, в бега ударились и Алван с Малином – теперь зачистка грозила обоим. Несколько недель им удавалось ускользать от преследователей, но силы их были на исходе, к тому же один из Чистильщиков умудрился ранить Малина… тут-то и встретил их случайно возвращавшийся с новыми приобретениями из очередной поездки кайнар Госсе.
Так Алван с Малином оказались в горной Резиденции, а затем и на Островах.
Илья внимательно выслушал эту незатейливую историю и в очередной раз подумал, что Император, задумавший уничтожить Чистильщиков, прав. Тысячу раз прав. Но письмо Валрана жгло карман, так что Илья и Шанди отвели Алвана и Малина в общежитие, сердечно с ними распрощались, пообещав, что завтра непременно разбудят и отведут на Испытание…
И только после этого оказавшись у себя в комнате, Илья смог распечатать заветное письмо.
========== Глава 22. Письмо Валрана ==========
И только оказавшись у себя в комнате, Илья смог распечатать заветное письмо. И чуть не разревелся. Помимо нескольких листков тонкой, явно дорогой бумаги, гладкой, как шёлк, и исписанной твёрдым острым почерком, в пакет были вложены две деревянные рыбки, вырезанные из жёлтого, словно масло, изумительно отполированного дерева. Видно было, что делали их долго и тщательно – каждая чешуйка была вырезана с изумительным искусством и терпением. Илья так и увидел воочию, как Валран, когда он свободен от дежурства, долгими одинокими вечерами сидит возле того самого маленького прудика, наблюдает за рыбёшками и старательно вырезает эти маленькие шедевры.
«Рыбёшки беглые…» - прозвучал у Илики в голове голос-воспоминание. И Илья понял, что он скучает. Очень скучает по этому странному, угрюмому, закрытому от всех человеку, которого даже в Резиденции побаивались все, кроме Императора и кайнара Госсе.
Подошедший Шанди присел рядом и взял в руки одну из рыбок.
- Потрясающе! - тихо сказал он. – Знаешь, Илики, а ведь Валран любит тебя.
- Конечно, - кивнул Илья, - как сына, это все говорили. К тому же он ведь прислал письмо и подарки нам обоим. Разве я не прав?
Шанди улыбнулся в ответ и заверил, что Илики прав, конечно же прав, и что пусть он уже читает… но улыбка друга показалась Илье немного грустной. Илья осторожно развернул письмо – бумага была приятной на ощупь, как шёлк – и начал читать.
«Здравствуйте, беглые рыбёшки! - писал Валран, - Здравствуйте мои хорошие, Илики и Шанди! С вашим отъездом в Резиденции стало намного грустнее, хотя кайнар и привозит сюда новых учеников, но никто из них не сравнится с вами. Не знаю, как вашим новым учителям, а мне точно так кажется. Надеюсь, что ваша учёба не затянется слишком надолго, потому как Чистильщики начинают давить на Императора всё сильнее – они чувствуют, что с горной Резиденцией что-то не так, но доказать ничего не могут. В прошлый раз вы очень вовремя убрались из Резиденции, а кайнар вовремя поручил мне спрятать в развалинах горного монастыря двух старых магов – увы, в силу дряхлости и общего состояния здоровья путешествия через портал они могли бы и не перенести. Так что Чистильщики не нашли ничего противозаконного, однако напакостить напоследок всё равно умудрились, заявив от имени Великого Приора, что Императорский наложник, то есть кайнар Госсе, ведёт себя слишком вольно и что его следует запереть в гареме и не давать такую свободу передвижения, какую ему позволяет Император. Более того, они были настолько беспардонны, что посоветовали Императору подобрать себе нового фаворита – более молодого, красивого и родовитого. Даже подсказали два монских рода, где подрастают юные прекрасные младшие сыновья, которых охотно отдадут в Императорский гарем. Этим своим недальновидным советом они переполнили чашу Императорского терпения, и отбытие Чистильщиков из Резиденции было кратким, но насыщенным. Император слишком любит Госселина, чтобы следовать чужим советам, к тому же, когда я по приказу Императора проверил названные Чистильщиками монские рода, то смог раскрыть начинавшийся заговор. Ибо в этих родах имелось наследование Императорской крови, хотя и по женской линии. Но вас, наверное, утомили все эти политические хитросплетения, мальчики, поэтому перехожу к другим новостям.
Кайнар, как вы поняли, продолжает своё благородное дело, умудряясь пока не раскрыться перед Чистильщиками. Но он часто подвергает опасности свою жизнь, путешествуя в одиночку. Вот и недавно случилось нечто… не совсем понятное… Но обо всём по порядку.
Вы ведь помните, что я ездил в трактир узнать о судьбе ваших друзей? (С ними сейчас всё в порядке, Лаир обещал передать на словах). Так вот, тогда же я имел беседу с начальником местной Благочестивой Стражи по поводу небезызвестного вам Лямы. Начальник заверил меня, что для поисков этого гадёныша будет сделано всё возможное и невозможное. Уж не знаю, что его больше впечатлило – мой напор или выражение лица присутствовавшего при беседе Лаира. И он сдержал своё слово - Ляму искали не только в наших краях… Но, увы, тщетно, он словно в воду канул, поиски успехом не увенчались.
Какое отношение это имеет к дальнейшему моему рассказу? Потерпите, мои дорогие… И не расстраивайтесь, думаю, Лаир сказал вам так же, что сейчас меня активно лечит кайнар Госсе – скоро всё будет в порядке, но, увы, возможность увидеться с вами лично в этом году я пропустил.
Так вот, кайнар Госсе отправился в путешествие в поисках тех, у кого ещё не проявился скрытый Дар. К сожалению, Чистильщики тоже совершенствуют свои методы, немногим детям удаётся дожить до более-менее сознательного возраста, и в этот раз ему удалось отыскать всего четверых… точнее, шестерых, но об этом – позже.
