Текст книги "Везде светит солнце. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Миштофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)

  -Кто это?– переводя дух, спросил Кори.

  "Может, это очередное творение Гелия?"– предположила Агда.

  -Этот сумасшедший не мог создать такое безобидное создание, или оно только кажется милым?

  "Кто ты?"– мысленно (по-другому она просто не умела) спросила гайа у зверя с висячими ушами и с пушистой мордочкой. Длинная шея, на которой держалась продолговатая голова, изогнулась и приблизила мордочку к птице, так что усики стали щекотать гайа. Чтобы не засмеяться, она отошла на два шага назад и повторила вопрос. Караб (его невозможно было спутать ни с кем, если бы сотрудники газеты "Знание" были в курсе, с любым другим зверем) снова тихо заскулил и его добрые глаза впились в сознание Агды, чтобы показать ей ответ на вопрос. Эти зверьки огромных размеров не умели разговаривать даже мысленно, но понимали любое наречие мысли и отвечали только картинками из своей памяти – так получили ответы и Грагара с принцем, так проникала вглубь веков и в недавнее воскрешение карабов Агда.

   Сильные животные – карабы – способные разрушать города и преодолевать огромные расстояние, не имея крыльев, а всего лишь перепрыгивая с одного места на другое, родились не в Илии и не в Селии. В мирное время их использовали для добычи плодов на высоких деревьях или для пахоты, они носили самые тяжёлые грузы из одного города в другой, или караванами доставляли товары на другой конец континента – в мире, где зародилась магия. Но воинское искусство всё больше захватывало умы тех стран, словно зараза, отравляя и умертвляя добро. Илия, Селия и Валевия стали всего лишь землёй, куда иллары, прибывшие оттуда, бросили семена магии, чтобы сохранить хотя бы частичку того, что начинало исчезать у них. Только во спасение удивительной возможности создавать что угодно с помощью магической силы и знаний, эти чужаки подарили новому миру способность творить чудо, которое незамедлительно вступило в свои права, превратив каменистую поверхность материка в плодородную почву и взрастив леса. А на прощание своим ученикам – первым илларам в этом мире,– магистры магии подарили семена лиизий, пыльца которых усиливала возможности магического рама, поселившегося в каждом илларе. Завещая быть всегда на стороне добра и справедливости, магистры отправились домой, и проход между мирами им открыли именно карабы – эти звери служили таким же ключом для подобных путешествий, как затерявшаяся между мирами книга базанов. Быть может, те иллары предчувствовали неладное, поэтому оставили 5 тысяч карабов на попечении учеников. Наверное, они надеялись на помощь, посылая карабам сигналы бедствия из своего мира, но беспомощные животные к тому времени уже оказались замурованы в каменную оболочку, и иллары внушили жителям легенды самого грязного содержания о них, чтобы никто не решался нырять в этих местах. Почему иллары так поступили? Просто напросто, после победы над отступниками служители светлой магии решили, что не желают, чтобы отступники смогли когда-нибудь воспользоваться карабами во зло, чтобы не посмели они направиться в тот другой мир, дабы там попытаться посеять горе. Подобная участь постигла и лиизии – эти цветы навсегда были замурованы, но, в отличии от карабов, их удерживали не каменные путы, а границы Валевии.

   Освобождённые Грагарой, карабы навеки теперь стали преданы ей. Они показали ей прошлое и открыли то, о чём она не осмеливалась даже мечтать – возможность путешествовать между мирами. В то же утро, усадив на спину хамут, принца и Ста-Ста, карабы отправились домой, чтобы найти помощь для раганы (она уверила их, что иллары того мира помогут ей). Но прежнего великолепия, цветения и благоухания карабы не увидели. Встав мягкими лапками на обожженную, исстрадавшуюся землю, они с болью смотрели на разруху некогда прекрасного мира. Бесконечные междоусобные войны уничтожили всё живое вокруг, оставив в живых только изголодавшиеся и одичавшие горстки здешних жителей – гипары,– телосложением не отличались от людей, и лишь их висячие ушки и пушистая мордочка, напоминавшая кошачью, заметно отдаляли родство с человеком. На коротких пальцах, в мягких подушечках гипары прятали острые коготки, а, оскалившись, белыми клыками выдавали хищную свою сущность. Они победили все народы и являлись потомками илларов, которые, как отступники в Селии и Илии, пошли против добра и общей магии. Сея зло и уничтожая всех, даже карабов, эти иллары не смогли остановиться в своём безумии и начали убивать друг друга, деля завоёванные земли. Но карабам, которые не были свидетелями этой бойни, оставалось только догадываться как всё происходило на самом деле, зато теперь их взору предстала чёрная пустыня и гипары, не знавшие даже самых элементарных магических знаний и живущие в подземных норах, как кроты.

  -Теперь это мой мир,– заявил Алил, и Грагара промолчала только потому, что выжидала нужного момента во всём этом предприятии и не сомневалась, что эта планета станет её домом после победы над Гелием.

   Разлетелась, пущенная Грагарой по ветру, пыльца лиизий и там, где она оседала на землю, вырастали деревья, возвращая жизнь природе. За целый день на планете выросли леса и снова зажурчали ручьи. Удивлённые гипары не узнавали свой мир, но безгранично радовались вкусу плодов, которые висели на многих деревьях. Они раболепно кланялись чужакам и принц видел в них только рабов, а не свободных подданных. Словно в убежище, где они не привлекли бы собой внимание шпионов Гелия, Алил оставил карабов в этом старом мире, а на одном звере все трое вернулись обратно. Удивительным образом они застали то же утро, которое покинули, а не вечер в Илии, что тоже вырисовывало хорошее превосходство в путешествии между мирами. В итоге, единственный на всю Илию караб оказался в этой чаще и мило фыркал, глядя в глаза Агды. Она пересказала увиденное Кори, и теперь, не дожидаясь прибытия в Ставин Анари, следовало спешить на корабль базанов, спрятанный в укромной бухте и ожидавший каких-то новостей от выведчика, чтобы передать по мобильной связи Рите. Сюда, а не на землю Огненных болот, пришлось бы каждый раз летать Агде с новостями, но в первый же раз к кораблю пришёл и Кори, а вместе с ними и караб, без спроса покинувший чащу, где приказала ему оставаться Грагара. Как рагана могла знать, что она выбрала из тысячи выживших карабов самого бестолкового и доброго, самого доверчивого и симпатизирующего каждому, кто не мог напугать его своими мыслями?!

   Взглянув на огромного зверя, которого обязательно следовало доставить Рите, как доказательство и очень выгодный козырь, корабельная команда базанов впервые в жизни испытала состояние удивления, ведь такая громила не помещалась на верхней палубе. Чтобы не действовать по своему уму, капитан базанов позвонил вождю, чтобы спросить совета и показать ей через объектив камеры какое чудо привели Кори и Агда.

  -Блин, да это же трёхэтажный дом, который виден за километр,– стараясь поверить своим глазам, произнесла Рита, а потом обрушила своё недовольство на Кори:

  -ТЫ зачем его вывел из чащи? А ну верни его обратно, а потом возвращайся и расскажи обо всём, и нечего вам возвращаться в Селию. Здесь только-только начинает завариваться каша!!! Если Грагара заметит, что этот зверь пропал из чащи, здесь такое начнётся! А ну быстро валите обратно!

  -Идиоты на мою голову,– уже спокойнее пробурчала она.– Только бы эту громадину не увидели илийцы, иначе всякий эффект неожиданности рухнет, блин.

   Но напрасно Риты возмущалась, потому что за два прыжка, поднимаясь выше облаков, где Кори и Агда чуть не замёрзли и не задохнулись уже во второй раз, и опускаясь мягко в лесу, ломая своим телом деревья и оставляя после себя лишь напоминание просеки,– караб вернулся, никем не замеченный, обратно в чащу. За пол часа он перепрыгнул Илию вдоль – с востока на запад и обратно, и теперь выведчику и гайа пришлось своим ходом возвращаться на условное место, которое находилось недалеко от Ставина, на другом берегу реки Бены. Пролететь над всей страной за утро могли только колдуны да иллары, и рагана Грагара, сопровождавшая принца и Ста-Ста, а Кори и Агде потребовалось целых семь дней, чтобы добраться до юго-восточного побережья. И теперь, в полёте, они спешили обратно. Кори спал на спине гайа, а она думала о, надвигавшейся на этот мир, войне и о великом горе, которое уготовил Алил не только Гелию, но и селийцам, многим из которых не суждено было выжить в битвах с карабами.

  -Неужели эти милые звери способны сокрушить города и даже не задуматься о зле, которое творят?– не желала верить в их глупость, произнесла гайа.

  17.

   Верёвки заскрипели, стараясь удержать тяжёлое тело Шека. Они до боли стягивали ему запястья и были переброшены через сук, так что рыцарь висел, не касаясь ногами земли. Но в его взоре харки не видели даже капли злости или желания поубивать их всех, как только представиться возможность, чтобы отомстить. Шек не испытывал ненависти к своим землякам, потому что харки были друг за друга горой, просто напросто в этот раз по подлой случайности он оказался "по другою сторону баррикад", как говориться. Даже вися на суку, Шек не отбросил мысль уговорить воинов Мабрина отказаться от войны с ирнцами и наладить мир на островах без битв и крови. Времени до утра было достаточно, чтобы лучше подумать, как начать разговор об этом. Рыцарь отметил для себя, что быть свободным воином ему больше нравиться, чем в услужении королевы. И, возможно, именно этим доводом нужно было воспользоваться перед своими земляками – харкам не пристало отнимать у свободолюбивых ирнцев их землю. В течении многих веков жители горного города на Флиуре отвоёвывали у дикарей своё право на жизнь и на кусочек земли, и было крайне несправедливо заставлять их снова страдать, когда прибывшие поселенцы вполне могли осваивать новые территории в Селии, в своей родной стране, в которой было так много нетронутой земли. Взвешивая все за и против, продумывая словесные ходы, Шек неожиданно вспомнил, что не слышал от Сильвии ни слова с тех самых пор, как их подвесили ожидать утра. Она мучилась на соседнем дереве, без движения и жалоб. С трудом пытаясь увидеть подругу, потому что её дерево находилось немного поодаль за спиной харка, и, стараясь покрутиться на верёвках, Шек окликнул девушку. Он уже успел разгадать, что она трусишка, поэтому гордился ею, когда она изъявила желание пойти с ним в лагерь врага. Но теперь, так глупо попавшись в плен, всё могло закончиться для них плачевно, поэтому состояние Сильвии рыцарь даже не хотел представлять, ибо она, по-видимому, находилась на крае отчаяния.

  -Сильвия, ты держишься там? Не раскисай, харки не тронут нас, пока я не поговорю с капитаном.

   В ответ ничего не прозвучало. Как ни старался Шек, он не мог увидеть свою подругу. Она пропала, словно ей удалось освободиться. Но почему не подошла к нему и не развязала верёвки? Рыцарь начал раскачиваться на суку, чтобы перетереть путы, начиная волноваться за Сильвию, ведь не мог страх так обуять её, что она забыла о нём – здесь было что-то неладное. Хотя верёвки и трещали, тёрли ему кожу в кровь, да и коре от них досталось, всё-таки первым не выдержал сук, рухнув на землю вместе с Шеком.

  -А я что говорил: такого бугая не каждый сук выдержит, а ты мне плёл про верёвки,– сказал один часовой другому, приближаясь к пленному, чтобы не дать ему сбежать.

  -Тебе просто повезло, что сук слабый попался,– буркнул второй часовой. Они наблюдали за Шеком с самого начала и тихо посмеивались, что он надеется таким образом улизнуть. Тело рыцаря лежало на земле неподвижно, придавленное суком, но харки были уверены, что Шек не пострадал сильно, а лишь прикидывается. Поэтому они не стали подходить к нему вплотную и приказали встать, но здоровяк не шевелился.

  -Может разбудить наших?– предложил первый часовой, не доверяя ни Шеку, ни его мнимой слабости.

  -Не справимся?– зная, что не справятся, но всё равно спросил второй.

  -А то, это же Шек! Он хоть и пьяница, зато рыцарь, мы его поймали только перевесом силы.

  -Зовём наших,– согласился харк, и часовые стали кликать (второй раз за ночь сон харков прерывался) подмогу. Снова сбежались все харки, отбросили в сторону тяжёлый сук и долго смеялись над часовыми, приводя Шека в чувство, которым на самом деле потерял сознание и не мог оказать харкам никакого сопротивления. Когда же он пришёл в себя, первый вопрос он задал о Сильвии:

  -Где она? Что вы с ней сделали? Это же избранница Провидца,– говорил слабым голосом Шек, ещё не набрав сил, чтобы подняться самому на ноги.

  -Кто такая Сильвия?– удивился капитан.

  -Как кто? Моя подруга, вы нас вместе схватили,– закричал рыцарь, почувствовав сразу прилив сил от злости и вставая с земли.

  Все, как один, харки не наигранно удивились и переглянулись между собой, делая вывод, что сук слишком сильно ударил Шека по голове. А рыцарь стоял и не мог поверить, что они не помнят о Сильвии. Неужели это ему привиделось?!

  -Кто кого ловил? Зачем нам было тебя хватать, Шек?– не понимал капитан.

  -Вы ещё скажите, что я сам себя повесил?– закричал рыцарь, задыхаясь от злости.

  -Если честно, мы помним, что тебя кто-то поймал, но зачем – не помним,– признались двое часовых, но остальные харки продолжали делать непонимающий вид.

   От такой наглой лжи Шек рассвирепел, и набросила с кулаками на первого попавшегося харка. Остальные пытались его оттащить от бедняги, харки поспокойнее подбадривали борющихся, а капитан сохранял спокойное сосредоточенное выражение лица, только никто не мог с уверенностью сказать, о чём старый воин думал в данный момент. Когда, наконец, Шека связали, чтобы быстрее утихомирился, и подвели к капитану, презрительный плевок угадил прямо в лоб главнокомандующему армии мабринцев. Капитан, которого звали Зарубка, медленно вытер лоб рукой и с минуту смотрел на взбунтовавшегося харка, понимая, что на самом деле не помнит, как Шек оказался среди них. Никакой ненависти к нему Зарубка не испытывал, иначе плевок оказался бы для воина последним деянием в его запойной жизни, но и благодарить за такое унижение капитан не собирался.

  -Поединок,– коротко сказал он, и все, включая Шека, поняли, что его вызывают драться.

  -Уж я узнаю, что вы сделали с Сильвией,– растирая запястья, освобождённые от верёвок, и принимая из рук какого-то харка свой меч, отобранный после пленения, пригрозил Шек.

  -Не знаю, с чего ты взял, что мы виноваты в исчезновении избранницы Провидца, поэтому я сумею переубедить тебя с помощью своего меча,– ответил капитан, накручивая восьмёрки над головой этим грозным и тяжёлым оружием. Шек теперь внимательнее присмотрелся к капитану. Выражение лица старого вояки не умело врать, насколько ему (Шеку) было известно, да и все харки мало практиковали враньё в Мабрине и за пределами города. Поэтому, успев немного успокоиться, Шек, как здравомыслящий харк, взглянул на происходящее уже без злости и согласился сам с собой, что его земляки не посмели бы тронуть Сильвию втихую, до открытого разговора с пленниками.

  -Если вы ничего не помните, значит это козни Гелия,– догадавшись, произнёс Шек и выронил меч из рук.– Колдун всё-таки добрался до неё, не стал ждать, не стал откладывать её смерть. Он забрал её тихо, чтобы никто потом не обличил его в смерти избранницы. Конечно, мы – не свидетели, если не видели как он убивает. А вдобавок ко всему он стёр в вашей памяти воспоминание о нашем пленении, а об меня не стал мараться только потому, что решил вы всё равно меня убьёте. Другого объяснения я не вижу. Мы потеряли избранницу Провидца, который впервые ошибся: он не смог создать защиту для неё, не уберёг и Овия с Леоном. На что надеялся он? Неужели на то, что Гелий не сможет поймать Сильвию? Всё. Осталось только истребить ирнцев и тогда, наверное, колдун и королева Полия успокоятся. Власть в Селии в их руках.

   Сев на землю и грустно свесив голову, Шек, казалось, забылся, понимая, что потерял подругу, к которой испытывал смешанные чувства – от преданности и любви до благоговения – и которую навряд ли теперь можно было спасти. Зарубка опустил свой меч и вложил его в ножны. Ничего не помня, он не сомневался, что выводы, сделанные этим харком, правильные, а это совсем меняло дело и на первый раз можно было простить плевок. Хотя жителям Мабрина колдуны никогда не мешали, всё же избранница знаменитого Провидца могла заслужить их уважение, продемонстрируй она хоть каплю магической силы, чего не случилось. Некоторые харки разнесли новость, что какая-то девушка после боя с ирнцами оживила человека, но такие чудеса не впечатляли харков – они уважали силу в ярком её проявлении, и, конечно, разрушительную силу магии, а не детский лепет многих илларов. А Шеку было впервые не до бутылки – желание напиться заглушила боль, которую он испытывал впервые в жизни, и она была не сравнима с мучениями, которые он испытывал от ран после сражений. Он окинул затуманенным взором собравшихся вокруг него харков и без былой ухмылки произнёс:

  -Мы не должны воевать с ирнцами!

  -Мы опозорим себя. Вернувшись в Селию без победы над ирнцами, мы навлечём беду на Мабрин – королева не простит нам этого отступления,– сказал Зарубка, чтобы напомнить Шеку, что не по своему желанию они отправились на Флиур.

  -Да, капитан, не повезло нам – боимся, наверное, первый раз в жизни: за королевой и Гелий и армия Селии. Мабринцам не справиться с такой силой, а уж противостоять бессмысленно,– с сарказмом согласился Шек.

  -Я возвращаюсь в Ирн. Когда мы встретимся на поле боя, ни вы, ни я не будем жалеть друг друга и каждый поступит правильно, спасая свою жизнь. Прощайте,– добавил Шек, вставая. Он пустился вплавь через реку и харки безмолвно провожали его взором, в котором зародилось сомнение в безоговорочной правильности войны без принципов (как привыкли воевать многие харки).

   Гелий, прослышав о возвращении того самого корабля, с которого он похитил Сильвию вместе с её друзьями, приготовился к решающей встречи с илларами. Хотя горожане сомневались, что Совет илларов накажет колдуна за такое злодеяние, потому что никто не замечал сопротивления со стороны служителей магии против присутствия Гелия во дворце. Но сам колдун был уверен, что его навестит Совет и попытается наказать, даже не задумываясь о реакции королевы, ведь на карту было брошено предсказание Провидца. Иллары всегда действовали с опозданием, словно специально выжидали худшей новости, когда уже невозможно было что-либо исправить. Появлении Сильвии, чтобы расправиться с тёмной магией окончательно, подразумевало угрозу для Гелия, а значит сразу после его открытого появления во дворце Совет обязан был принять какие-то меры, чтобы и Сильвию защитить, и колдуну указать хотя бы на дверь. Но ничего подобного Гелий так и не дождался даже после объявления Полией о скорой свадьбе с колдуном. Теперь, после столь наглой расправы колдуна, как все подумали, над Сильвией Совету позорно было бы бездействовать, поэтому Гелий терпеливо ожидал его появления в своей башне.

   Успешно наказывать провинившихся илларов и тех колдунов, которые осмеливались начать творить зло в Селии, Совету илларов гарантировал перевес силы. Никогда они не появлялись по одиночке, чтобы карать отступников не только тёмной силы, но и среди своих. Но победить Гелия хотя бы перевесом сил Совет илларов не надеялся и, наверное, поэтому медлил с появлением. Попытаться наказать колдуна, как говориться, для галочки, верховные иллары попытались бы в любом случае, чтобы не прослыть трусами или приспешниками Гелия. Но с другой стороны, он был уверен, что они не станут с ним бороться, веря пророчеству Провидца, который пообещал победить колдуна через Сильвию. Даже узнав о пропаже избранной, о гибели Овия и Леона – иллары не стали бы суетиться, понимая, что пророчество сбудется назло любым неточностям – так они были устроены.

   Сидя в удобном кресле и перелистывая страницы любимой книги с картинками, предсказывающими будущее (чаще неточно), Гелий, конечно, не думал о Совете в этот момент. Когда появилось яркое вихревое кольцо, которое образовали собой иллары, крутясь вокруг колдуна, чтобы не дать ему сбежать и помешать увидеть их лица. Сосчитать, сколько служителей магии изъявили желание наказать Гелия, было трудно для обычного отступника, но не для Гелия теперь. Их было тридцать на этот раз, что явно выдавало неуверенность Совета в своих силах. Продолжая сидеть в кресле, как ни в чём не бывало, Гелий с интересом наблюдал за ярким движением кольца и ждал, чем его ещё удивят. Худое лицо колдуна не выражало, как всегда, какого-либо переживания или интереса, словно сам холод материализовался.

  -Гелий, Совет илларов пришёл наказать тебя. Ты замахнулся на наших друзей и избранную Провидцем чужеземку,– прозвучал грозный голос в голове колдуна.

  -Было бы глупо сидеть и ждать пока девчонка исполнит задуманное Провидцем,– усмехнувшись, возразил колдун. Его лысая голова блестела от сияния магического кольца и в глазах отражался тот же свет, но он не согревал колдуна – это было невозможно, также как льдину скрещивать с пламенем.

  -На этот раз ты не сможешь скрыться, не ...,– зазвучал было вновь тот же илларский голос, но Гелий прервал начатую речь, подняв правую руку вверх и растопырив широко пальцы.

  -Заткнитесь и слушайте,– тихо, проникая в каждую их клеточку своим холодом, произнёс колдун, с удовольствием наблюдая, как кольцо замедляет вращение.– Я стану королём! Я получу власть! У вас есть две возможности: оставить меня в покое и сжиться с мыслью, что я сильнее вас, или погибнуть один за другим. А теперь прочь с моих глаз.

   Гелий любил долго вынашивать и реализовывать планы, но расправлялся всегда быстро, не затягивая бой, поэтому Совет илларов мгновенно исчез, правда, на этот раз без царапинки. Удовлетворённый разговором с последним препятствием, которое могло бы помешать ему взойти на трон, колдун вышел из башни, чтобы прямиком направиться в рабочий кабинет королевы и обрадовать её. Но по дороге к кабинету он встретил секретаря иллара Первея – большую птицу с длинной шеей, которая доставляла много хлопот, потому что норовила всё время изогнуться не в подходящий момент-, которую неуклюжий служитель светлой магии оставил помогать королеве.

  -Королева Полия послала меня к Вам сказать, что рицами схвачены ваши враги: Шалун, Олиан и даже один гральчи с гномом. В схватке с ними пострадало около сотни рицов,– еле удерживая голову на длинной шее, доложил птица-секретарь.

   Выслушав новость, Гелий не выказал особой радости, как всегда, к тому же, так называемые, эти враги его никогда не страшили, ибо бессильны были ему навредить. Но зато приятно стало от того, что последних близких друзей Саши пленили и поднесли ему на блюдечке с голубой каемочкой.

  -Где они?– коротко спросил колдун секретаря.

  -В камере городской тюрьмы.

   Умные и всё-таки заискивающие глаза птицы немного раздражали Гелия. К тому же туловище секретаря всегда находилось ниже пояса колдуна, поэтому, не видя маленьких птичьих конечностей, он всё время наступал на хрупкие неуклюжие лапки, замечая как от боли вылезают из орбит глаза птицы, и совершенно не подозревал, что причиной такого поведения пернатого помощника является он сам. Незаслуженно птица-секретарь считалась Гелием странным созданием. После отъезда Первея в Илию птица исполняла самые разные поручения колдуна и теперь Ази (так звали птицу), переминаясь с лапки на лапку, чтобы унять боль, ждал нового распоряжения.

  -Терпение вознаграждается плодами,– произнёс Гелий с радостной ухмылкой.– Они не были опасны для меня, но как же много хлопот могли доставить, если бы рядом с ними были Овий и Леон. Как думаешь, лучше убить их или наказать по-другому?

   Не решаясь что-то посоветовать колдуну, Ази испуганно смотрел ему в глаза и дрожал всем телом, особенно шеей. Его клювик немного приоткрылся и, казалось, секретарь боится даже пошевелить им.

  -С годами я понял, что некоторых врагов интереснее оставлять в живых, иначе становиться скучно, когда не нужно остерегаться и быть начеку. Но позволить им жить в Геране мне не хочется. Пусть они плетут свои козни против меня подальше от столицы. Приказываю выгнать всю банду Бурака и слепых братьев из города, и навсегда запретить им возвращаться сюда.

  -А как быть с Камелией, которую гном опекает.

  -Сжечь его забегаловку, а певичку доставить во дворец, пусть развлекает королеву своим пением.

   Секретарь поклонился и, с трудом удерживая длинную шею, полетел исполнять приказание Гелия. Рицы прогнали банду Бурака по улицам Герана и вытолкнули палками через западные ворота. Сопротивляться было бесполезно, если их изгнания пожелал сам Гелий, поэтому никто, кроме гральчи, не огрызался на рицов. Шалун и Олиан, подбадриваемые птицами-поводырями, шли молча. Они слышали выкрики горожан – многих своих знакомых,– которые желали им не отчаиваться и быть сильными. Но больше всего Шалуну сейчас хотелось услышать голос Камелии. Она всё-таки подарила ему надежду, послал брата Картикту оберегать его. И теперь им предстояло жить в разлуке, ни разу не поговорив по душам, не посмотрев друг другу в глаза, не открыв до конца своё сердце перед любовью.

   Бурак, держа возлюбленную жёнушку за руку, брёл по дороге впереди всех, пытаясь с достоинством снести этот позор изгнания из города. Он видел радостные рожицы карликов в толпе, которым теперь некого было бояться в городе. И даже понимая своё поражение, гном не чувствовал себя побеждённым, потому что по сути никакого сражения не было – решающий бой всё ещё был впереди.

   Длинная вереница изгнанников скоро скрылась в лесу и в небе следом за ней летела Звена вместе с двумя веями, которые всё ещё надеялись отправиться на поиски тех илларов, которые осмелились бы противостоять Гелию.

  18.

   На закате, когда в корму светили остатки солнечных лучей, королевский корабль прошёл устье Бены. Вечерняя прохлада приятно освежала, но наслаждаться ею могли на палубе лишь Анари да Первей, а остальным приходилось работать в поте лица. Долгое путешествие подходило к концу, но радость от этого испытывала только корабельная команда. И хотя иллар Первей тоже хотел поскорее ступить на твёрдую почву, он понимал, что теперь начнётся самое трудное – предотвращение дворцовых козней против принцессы. Как бы сильно королева не разочаровалась в дочери, она всё-таки не хотела посылать её в Илию на погибель. Шанс остаться в живых принцессе могла подарить магия чудаковатого иллара.

   На реке быстро стемнело. Анари смутно видела серые крыши домов Ставина, и даже не сомневалась, что этим поздним вечером на причале не собралась толпа, чтобы встретить законную жену принца Алила, потому что навряд ли это событие что-либо значило для илийцев и самого супруга. Ей не хотелось представлять встречу с ним. Казалось, что он сразу догадается об её беременности, если ещё Гелий не донёс принцу об этом. Сохранить жизнь не родившемуся ещё ребёнку Анари, как будущая мать и любящая женщина, желала сильнее встречи с Сашей. Её сердце ныло каждый день от разлуки с ним, но дитя было важнее теперь. Тем более что возлюбленный принцессы никогда не простил бы ей, спаси она только себя, уничтожив плод их любви.

   Одинокая фигура стояла на причале опустевшего порта. В брючном костюме, заложив с важным видом руки за спину, прибытия корабля ожидала Грагара. Хотя и Анари, и Первей не были с ней близко знакомы, им сразу бросилась в глаза царственная осанка, словно это не бородатая рагана встречала принцессу, а сам принц.

  Как изменилась хамут за столь короткий срок! Её самомнение, заносчивость, себялюбие, гордыня – теперь излучались в самом неприглядном свете, потому что слишком выпирали и не скрывались ею. Грагара теперь считала себя непобедимой перед Гелием, чувствуя хороший тыл в лице карабов и некоторых знаний о пыльце лиизий. Можно было предположить, что Гелий, узнав о готовящемся нападении на Селию, предпочтёт расправиться с раганой до начала войны. Конечно, Грагара об этом часто думала и была готова дать колдуну отпор, правда отбрасывала в сторону мысли об исходе такой битвы – в сущности, она шла ва-банк и сильно блефовала.

   Узкий трап сбросили с борта корабля, и Анари первая сошла вниз. Грагара приветствовала её почтительным наигранным поклоном, а Первею подарила лишь презрительную ухмылку, давая понять иллару, что её уважения он не заслужил. Церемониал встречи упростили почти что до нуля – до поклона, после которого так ничего и не последовало, кроме приглашения следовать во дворец. Из всей свиты Анари сопровождал только Первей вместе с молоденькой горничной да двумя матросами, нёсшими скудный багаж (всего лишь два небольших сундучка), а больше людей принцессе и не требовалось, как подумала королева Полия, ведь её дочь отправлялась к себе домой, где её мужу надлежало создать достойную свиту для "обожаемой" жены.

  -Это возмутительно, Ваше Высочество,– нашёптывал Первей Анари на ухо, с удивлением безобидного ребёнка глядя хамут в спину, которая шла впереди по широкой пустынной улице.– Они не прислали даже карету, словно в город прибыла не принцесса, а простолюдинка.

  -Первей, смотри лучше под ноги, а то снова зацепишься за подол и упадёшь,– предупредила принцесса иллара, одежда которого всё ещё не претерпела никаких особых изменений в лучшую сторону. Послышалось тихое хихиканье горничной, но строгий взор принцессы оборвал её невольное веселье.

  -Я не ждала цветов и поцелуев. Разрешить мне уйти Алилу мешает только надежда на корону Селии,– добавила тихо Анари после короткой паузы.

  -Нужно потерпеть, можно уговорить его, ведь Его Высочество, как известно, уже полюбил другую и, быть может, он теперь поймёт Ваше рвение быть рядом с Сашей. Я даже рискну предложить, что Вам лучше сделать выбор в пользу любви и отказаться от короны как Селии, так и Илии, тем более что в нашей стране скоро укоренится Гелий, бессмертие которого помешает любому, даже иллару, надеется на корону.

  -Ты так связно говоришь, Первей, но мне никто не позволит отказаться от чего бы то ни было, кроме Саши и...,– Анари осеклась и не стала произносить слово "ребёнок" вслух из страха, что рагана может услышать её.

  -Мы попробуем уговорить принца, я обещаю.

   Гости столицы послушно следовали за хамут и не задумывались в правильном ли направлении они идут во дворец. Улицы становились уже и темнее, и, наконец, Грагара повернулась к спутникам лицом, чтобы произнести: