Текст книги "Везде светит солнце. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Миштофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)

  -Инея, Астло, подъём, прахи нагрянули!

  В тот же миг из зелёного бутона вылетел Астло, размахивая двумя шпагами, и напал на наёмных убийц, приказывая Инее не высовываться из своего цветка. Упрямица, конечно, не последовала его приказу, вылетев, как она предполагала, помочь возлюбленному, а на самом деле очень мешалась, потому что Астло теперь приходилось успевать отражать опасные удары не только от себя, но и от неё, да к тому же следил, чтобы ни один прах не подлетел к Олиану. А слепому охотнику оставалось только ждать, чем закончится бой между веями, и чисто машинально держал нож наготове, уже не задумываясь, что даже самый большой клинок против прахов ему не помог бы. Вскоре скрежет металла прекратился, и наступила волнительная тишина, которую никто не спешил нарушить.

  -Кого убили? Убью сейчас... Эй,– вкрадчиво говорил Олиан и водил клинком по воздуху из стороны в сторону.

  -Да все живы, кроме посланников Верды,– успокоил его Астло, отдыхая на ветке дерева и недовольно поглядывая на горе-помощницу.

  -А чего молчите, негодники?!

  -Устали,– раздался четвёртый голос.

  -Кто здесь?– воскликнули веи и охотник хором.

  -Иллар Первей. Что ж вы так далеко от Герана забрались? Что ищете здесь?

  Из темноты вышел придворный иллар Её Величества Полии. Оправившись от ран, нанесённых ему Грагарой, он стоял перед мало знакомыми ему друзьями принцессы всё такой же неряшливый, в халате, сшитым словно на вырост, и спутанные волосы его хранили всё: от каких-то колючек и сухих листьев до застрявших кусочков обеда и капель каких-то отваров. Олиан часто слышал от Анари смешные истории о Первее и жалел сейчас, но не мог воочию убедиться в его смешной манере показываться на людях. Зато веи посмеялись от души.

  -Милые создания,– комментировал их веселье Первей.

  -Иллар, но ты же должен быть в Илии вместе с Анари,– сказал Олиан.

  -Я был там и защищал принцессу. Алил не пожелал видеть законную жену и послал Грагару, чтобы расправиться со мной и запереть Анари в каком-то доме. Но и я, и принцесса сумели спастись, хотя, к своему стыду, должен сказать, что спасли Анари другие доброжелатели. Теперь она далеко, на земле базанов.

  -А Сашка тоже пропал. Всё время что-то разлучает их. Иллар, будут ли они счастливы?

  -Тебе смог бы ответить только Провидец.

  -Ага, что-то он не предупредил никого про Брадо и о том, что сейчас твориться.

  -Предупредил, только вы плохо слушали.

  -А что же ты не воюешь вместе с илларами, Первей,– спросил Астло, кружась вокруг головы старика.

  -Я, как и вы, ищу помощь – ищу иллара, который будет мудрее и старше, чтобы сказать что нам делать,– ответил Первей, располагая к себе тёплой и умиротворяющей интонацией.

  -Тогда пойдём вместе с нами, нам пригодиться такой попутчик, как ты,– предложила Инея.

  -Уж теперь я вас не оставлю, а то совсем тоскливо стало, я ведь не привык так долго быть один – во дворце всегда шумно и так много дел. И Ази всё время прилетал с какими-нибудь посланиями или вестями, и королева всё время нуждалась в советах. А теперь во дворце даже королевских рыцарей нету – Её Величество охранял сначала Совет илларов, а теперь – даже и не знаю кто вызвался.

  -Так вернулся бы сам в Геран,– сказал Олиан.

  -Много я видел во дворце, что мне не нравилось, но я всё равно продолжал служить королеве верой и правдой. Но она знала на что обрекает Анари, отправляя в Илию, и этого я не могу ей простить. Старый чудак, каким я стал давным-давно, не желает больше вариться в столичной суете. А Селии нужно помочь, потому что Брадо хуже Гелия и злее всех отступников.

   Оставшуюся часть ночи уже никто не спал, обсуждая, где продолжить поиски.

   А на рассвете с корабля харков, с названием "Накалт", воин на марсе увидел первый отблеск сияния Валевии вдалеке – это значило, что дом совсем уже близко. Он сразу возвестил об этом всей корабельной команде, и харки радостно подняли вверх мечи. Многие радовались спросонья, обнимая любовниц, с которыми каждую ночь делили ложе на палубе или в трюме. Такое поведение, без стеснения других, которые, впрочем, занимались тем же, было обычным делом для харков в походе. Женщины-харки дрались не хуже мужчин и не были против согревать земляков после битвы и во время обратного пути домой. Любвеобильность женщин-воинов доходила до того, что в их объятия, за три месяца путешествия (оно затянулось, потому что корабль не подгонял попутный ветер, посланный Гелием, который сопровождал корабль на пути к семи островам), успели попасть и чужаки – оба базана, да и Шек не остался без ласк. Зато Авион и Саша твёрдо не желали участвовать в этих оргиях и закрывались в каком-нибудь нижнем трюме, чтобы не слышать хоровых стонов наслаждения. Весть о том, что первые отблески Валевии показались на горизонте, до них дошла последней этим утром, когда в трюм вбежал радостный Шек и рассказал об этом.

  -Ещё пара дней и мы увидим русло Бены, а там и до Ставина не далеко. Харки высадят нас в столице Илии и отправятся домой в Селию,– говорил Шек.

  -И тогда придётся вызволять Анари. Даже не представляю, какими путями,– произнёс Саша и, глянув на Авиона, в который раз прямо посоветовал:

  -Подумай, может тебе лучше вернуться в Селию вместе с харками, Лория с дочкой, наверное, места себе не находят от горя, что их отец семейства провалился куда-то.

  -Если я тебя оставлю с базанами и Шеком, то глупостей сотворите много. А если я останусь, то глупостей будет не меньше, зато обдуманных. Поэтому вы вынуждаете меня не отправляться к жене и дочке,– улыбаясь снисходительно, ответил Авион.

  -Шек, а что базаны к нам прилипли окончательно?

  -Сашка, им столько пришлось узнать, что или в Мабрин, или в Илию он отправятся точно, но только не обратно в Огненные болота.

   Возражать против участия базанов в освобождении Анари Саша не помышлял, потому что молчаливые клоны могли пригодиться в баталиях с королевскими стражниками, да и мало ли что ещё могло случиться с друзьями в Ставине, где могла пригодиться сила и ловкость близнецов.

   Накалт приближался к побережью Илии, и никто из пассажиров корабля не мог догадываться, какие события разворачиваются в красочной стране, которая и для харков, и для простых селийцев уже не была дружественной и гостеприимной, как раньше.

  4 глава.

   В родное сияние лиизий окунулись тысячи веев, вернувшихся в Валевию. Они снимали кандалы с невольников и пели вместе с сизониями радостные песни, прославляя в них то и дело Брадо и его союзников. Война между Селией и Илией закончилась этим утром, и сияющая страна стала свободной от параков, потому что Гелий соглашался со всеми условиями принца Алила. То, что эти условия принцу диктовал Первый советник в лице Брадо, ни для кого не было секретом. Он сдержал слово, данное крылатым изгнанникам, и теперь знал, что по любому его зову, веи прилетят к нему на помощь в благодарность за освобождение от колдовского ига.

   В Абаре, на вершине горы вдова принца Арлена – Верда праздновала и свою победу, внося в полуразрушенный дворец дочку. Инея не успела пройти испытание и потеряла шанс править Валевией. Теперь Верда, как любящая мать и вея, жаждущая править, становилась королевой до определённого возраста дочери. Никто из веев не смел перечить этому или осуждать, ведь хитрая вея победила честно, пусть и пришлось ей отправить Инею искать иллара, которого, скорее всего, невозможно было найти. А радоваться возвращению домой хотели все веи, и поэтому песни звучали до следующего утра, и над землёй танцевали счастливые пары. Дух единения лесных и городских веев сблизил ещё в изгнании крылатых малюток, и пока что сохранял свою силу, не позволяя никому заикнуться о недозволенности прахам находиться среди обычных жителей Валевии. И казалось, что даже лиизии сияли ночью ярче от счастья, и уверенность, что последнего парака Брадо убил на глазах у Гелия, согревала сердца неугомонных веев.

   Радость победы и в Илии не позволяла никому спать. Все жители, даже те, кто не поднимал оружия, чувствовали себя героями и хозяевами, потому что Селия теперь считалась подданной страной, не имевшей особых прав. Побеждённая армия наполовину растаяла, унося души погибших на заслуженный покой, который у них пытался отнять колдун, а остальные воины, в том числе и харки, были отправлены восвояси. Проявив удивительное великодушие, победители отпустили даже илларов и Гелия, приказав готовить Селию к прибытию важных гостей: короля Вергия, принца Алила и его возлюбленной Ста-Ста, которая всё ещё не могла официально стать хотя бы невестой принца, ведь Анари всё ещё оставалась женой будущего короля и никто не спешил расторгать брак. В Селию готовились отправиться и будущие наместники принца в этой стране: Брадо и Грагара, а также сочинитель Даид, которого не спешили отпускать на свободу, оставляя про запас, словно важный козырь, хотя все понимали, что парень годиться только на сочинение музыки.

   Кто-то видел хитрый ход в столь мягком обращении с побеждённой стороной, но, во-первых, никто ещё толком не знал насколько строго будут управлять страной хамут и разбойник, и, во-вторых, если Гелий оставался пребывать среди живых, то проблемы рано или поздно должны были возникнуть сами по себе. Поэтому любопытным оставалось только догадываться о задумках всей компании.

   Брадо не побоялся отпустить Гелия в первую очередь потому, что с каждым новым днём становился сильнее и учился мыслить дальновидно, поэтому сместил колдуна до его прежней должности советника. И даже, не исключая каких-то козней со стороны Гелия, Брадо, конечно, не боялся. Он уверил себя, что с любой проделкой злопамятного колдуна, сможет справиться. Пусть Гелий потерял корону в очередной раз, женатый на королеве, снова у разбитого корыта, его не тыкали в грязь лицом, а наоборот оставляли во дворце вместе с жёнушкой. Конечно, для королевы Полии это могло быть унизительнее изгнания – находиться в собственном доме в услужении победителю в войне,– но силой её в столице никто не собирался удерживать, тем более после передачи короны королю Вергию, как правящему Илией. Но во все тонкости Брадо не вникал, зная одно – в отсутствии и Вергия и Алила он будет править Селией, а Грагара всего лишь подправлять. Поэтому вино текло рекой, небо озаряли вспышки разноцветных огоньков, и все веселились, вспоминая погибших и прославляя военачальника Брадо больше, чем королевское семейство и Грагару. В лесах риглы рыком вторили людским крикам от радости, что молодой маг позволил им вернуться в родные пенаты, и от предвкушения хорошей охоты, где можно было выслеживать добычу, а не пожирать всё, что движется, как приходилось во время сражений.

   Зато в Селии все ходили с поникшей головой. Большинство женщин овдовели или потеряли сыновей, города не успели отстроить заново после нападения карабов, и даже королева Полия всё ещё ожидала когда же вторая половина дворца будет восстановлена. А после возвращения Гелия, позорно проигравшего войну, королева вовсе закрылась в своей спальне и не желала никого видеть, кроме Камелии.

  -Спой мне мою любимую песню,– просила Полия девушку. Камелия не снимала маску, поэтому Его Величество не видела её грустного и уставшего лица. Девушка устала жить в неволе. Она скучала по забегаловке "Пей и пой", по гральчи и Бураку, по любящей многочисленной публике. И самое главное, её сердце не могло найти себе покоя от тоски по Шалуну. Это могло показаться смешным, ведь Камелия так мало его знала, но что-то тянуло её к этому разгильдяю и ловеласу, не желавшему взрослеть. Певица не сомневалась, что его покорил её голос и именно это Шалун полюбил в ней, но мысленно Камелия готовилась к их первой встрече без маски. Хотя охотник не мог видеть, она не смогла бы ему запретить прикасаться к обезображенному лицу, поэтому очень важно было видеть для неё реакцию поклонника, с которым хотелось петь сердцем, наполненным любовью. Ослепшие глаза не помогли бы увидеть ей выражение лица Шалуна, но, словно дополнение к прекрасному голосу, Камелия обладала даром видеть цветные силуэты людей. Каждый оттенок цвета ей говорил о многом и про человека, и про его мысли, и не скрывалась степень честности и истинная любовь. Только в Шалуне она смогла увидеть эту правдивость, на которую, в чём не сомневались его друзья, он не был способен, разбив сердца многим прелестницам столицы и её окрестностей.

  -Твоё пение сегодня уж очень сонное,– недовольно бросила ей королева. Раздражение не смогла утихомирить даже Камелия, и это ещё больше выводило Полию из себя. Как вдруг она что-то вспомнила и выбежала из комнаты.

   К прибытию гостей Гелий вместе с илларами спешил отстроить дворец в прежнем виде, и работа у них удивительным образом спорилась. Это занятие даже отвлекало от мрачных мыслей о поражении, но появление королевы вернуло колдуна в реальную серость, в которой пока что не существовало ни одного просвета надежды на изменение ситуации в свою пользу.

  -Я желаю отправиться на Флиур,– прокричала Её Величество колдуну, парящему на уровне второго этажа, что оживлённо обсуждая с главой Совета илларов. Узнать в колдуне прежнего Гелия – лишённого мимики, холодного, равнодушного ко всему, кроме своей цели, в которой даже любовь к королеве играла роль лёгкого пути к трону, – было не так легко, потому что и улыбался, и даже смеялся, разговаривал много и быстро, а на лице впервые выступил румянец. Но Полия не задерживала своё внимание на таких мелочах, ведь сейчас решалась её судьба.

  -Я не желаю дожидаться их появления – я хочу жить на Флиуре, среди своих подданных,– нервно топая ножкой, чтобы привлечь внимание занятого колдуна, крикнула королева.– И корону свою я заберу с собой.

  -На Флиуре идёт война,– спустившись к жене, наполнил Гелий.– Правда я там давно не появлялся, быть может, харки уже победили ирнцев. Но там нет ни городов, ни богатства, ни придворных, достойных быть рядом с королевой. Подумай, жёнушка, потому что я с тобой туда не полечу – Брадо предложил мне стать его учителем и я использую это в свою пользу.

  -Ты улыбаешься? Тебе напоили или Брадо подчинил себе твоё сознание – я не узнаю Гелия. Что ты улыбаешься?– в истерике негодовала Полия.

  -Я радуюсь, что снова потерял корону.

  -Ты сошёл с ума,– сделала быстро вывод королева.

  -Брадо такой сильный противник, что я радуюсь новой цели – повергнуть его в пропасть, из которой он не сможет вернуться. Корона рано или поздно будет моей, а вот с той поры, как иллары стали слабы против меня, этот молодой выскочка вернул мне возможность тягаться магической силой и искать новые пути к победе. Я не сомневаюсь, что Брадо окажется слабее меня и тогда Селия и Илия станут моими, и твоими, жена моя. А на Флиур я тебя перенесу. Собери всех, кто желает последовать за тобой и в путь. Только где ты там спать будешь? – в хижине?

  -Ты прикажешь харкам и илларам построить для меня город, или...,– королева надула губки от обиды,– или впадёшь ко мне в немилость.

  -Ваше Величество, верный слуга Первей вернулся и готов верно служить вам,– вдруг раздался голос непоседливого иллара.

  И сразу откуда-то сверху в его объятия кинулся преданный Ази, огромными крыльями обняв доброго старика.

  -Как я соскучился, Первей, как волновался, что не увижу тебя больше,– причитал птица-секретарь.

  -А где же Анари?– ища взором дочь, спросила Полия.

  -Базаны забрали её, спасая от Грагары. Принц Алил собирался запереть её подальше от себя до окончания войны,– благоразумно помалкивая о настоящей цели, заставившей его нарушить обещание не возвращаться в столицу и появиться пред королевой.

  -И тут базаны. Столько веков они не вылезали из своих болот, а теперь только о них и слышно,– возмущалась королева.

  -Вот Вам, Ваше Величество, первый придворный иллар, который последует за Вами на Флиур,– сказал радостно Гелий, освободившись от одной проблемы.

  -Как на Флиур?– вытянув от удивления лицо и выпучив глаза, переспросил Первей, как оказалось, не слышав громкого разговора между королевой и колдуном.

  -Да, Первей, мы летим на остров, где я по-прежнему буду королевой, а ирнцы и поселенцы – моими подданными.

   И Гелий, и Полия, и иллары, наблюдавшие за этой сценой с высоты второго этажа, заметили волнение Первея и явную его нерешительность. Что-то мешало ему исполнить без раздумий своё обещание служить верно. Проникнуть в сознание иллара стало бы напрасной тратой времени для колдуна лет пять назад, но сегодня он решил попробовать прорвать магическую защиту Первея. Сделать это тайком не представлялось возможным, поэтому иллар сразу почувствовал, как кто-то пытается копаться в его голове. Взломщик моментально ретировался, успев всё-таки увидеть краешком глаза то, что скрывал Первей. Улыбка колдуна говорила о том, что никакой опасности иллар не нёс, а всего лишь пытался помочь слепому охотнику освободить Камелию.

  -Что ж, Первей, ты отказываешься следовать на Флиур?– спросил Гелий, с улыбкой ожидая ответа иллара, который метался теперь между друзьями и долгом, к которому вернулся хоть и по своей воле, но всё-таки зря.

   Понимая, что колдун узнал секрет, Первей вытер испарину на лбу, посмотрел вверх на Совет, и нехотя произнёс:

  -Иллары верой и правдой всегда служили правителям Селии. Я не предам королеву в беде.

  -Замечательно,– хлопнув в ладоши, воскликнул Гелий.– Теперь осталось слетать на остров и узнать как там дела. Прикажи собирать вещи, королева моего сердца.

   Когда через полчаса Гелий вернулся с острова (запасы ваи всё ещё помогали ему подчинять себе любое расстояние), у него для королевы не нашлось хороших сначала хороших новостей.

  -Война закончилась в пользу ирнцев.

  -Харки не могли проиграть войну с этими дикарями!– воскликнула королева.

  -В этом есть и моя вина – любовник твоей дочери вместе с друзьями повернул ход войны, помирив врагов и убив главу Ирна. Их корабль уже подплывает к берегам Илии.

  -Надеюсь, ты потопил его?! Я устала слышать об этом охотнике.

  -Не успел: там завязался бой с кораблём илийцев, а потом и сам Брадо появился. Харки не знали, что нарушили соглашение между Селией и Илией, и теперь молодой выскочка маг знает, что они прибыли с далёкого Флиура. Он заметил моё присутствие и я вынужден был скрыться.

   Крупные слёзы обиды на судьбу покатились из глаз королевы, портя красивое лицо горькой гримасой. Ей хотелось выть от досады, ведь теперь Брадо обязательно захочет посетить острова – её последнюю собственность, пусть даже и спорную, где ирнцы являлись владельцами этой земли по праву крови, пролитой веками в сражениях с дикарями. Но коли они являлись потомками мореплавателей, которых покорять новые земли послал король Селии, а значит – подданными Её Величества, то острова фактически принадлежали и ей тоже. Судебных процессов Селия не знала, поэтому оставалось только завладевать силой.

  -Брадо, возможно, и появиться на островах, но не думаю, что эта далёкая земля прельстит его своей бедностью. Оставь корону во дворце, и я уверен, что он не станет тебе мешать жить на Флиуре. А уж я позабочусь, чтобы ирнцы присмирели.

  -У меня есть вторая,– протягивая мужу переливающийся драгоценными камнями обруч, произнесла королева, стараясь достойно выдержать расставание с короной, ведь её двойник в сундуке являлся всего лишь копией – копией символа власти.

  -Я обещаю тебе поставить сопляка на место и вернуть всё, что у нас отняли. А теперь отправляйся на Флиур со всей свитой – ирнцы не посмеют обидеть тебя, ведь Мали убит, а нового главу их убогого города они не выбрали ещё. У Мали был сын – его спрятали от меня,– но что они могут сделать, если знают, что я уничтожу любого, кто посмеет не подчиняться тебе. Новые королевские рыцари тоже отправятся вместе с тобой, и я буду навещать тебя как можно чаще.

  -Я люблю тебя,– награждая поцелуем мужа, прошептала королева в благодарность.

   Связанный по рукам и ногам, Саша стоял в огромном дворцовом зале. Его придерживали два илийских воина, чтобы он не упал. А вокруг израненного пленника ходил Брадо, изучая человека, в сознание которого он не мог проникнуть, как ни старался. Молодой маг чувствовал мысли Саши, но они не прочитывались ему. Дальше Гелия Брадо удалось проникнуть в голову чужака, но всё равно сознание оставалось закрытым на засов. Ни воспоминания, ни даже чувство, которое испытывал сейчас пленник, ни имени не увидел Брадо.

  -А ты силён,– восхищался открыто разбойник.– Как звать?

  -Саша.

  -Я видел как ты дрался, а потом, словно баба, убивался, глядя на мёртвого харка. Почему?

  -Этот харк был моим другом и другом Сильвии. Этот мир пожрал их жизни и даже не поперхнулся,– слабость от потери крови мешала Саше говорить громко.

  -Хм, знакомое имя – Сильвия – мне что-то о ней говорили. Вроде бы избранница иллара, который пообещал всем с её помощью убить Гелия?– Брадо почесал затылок и хихикнул, сомневаясь, что кроме него кто-нибудь сможет уничтожить колдуна. Он поправил складки на кафтане из дорого материала, сшитого самым лучшим столичным мастером, посмотрел на носки сапог из лучшей кожи чёрного гара, и полюбовался кольцами, украсившими его пальцы, позволяя Саше собраться с силами, чтобы ответить ему. Молодой маг понимал, как тяжело пленнику и больно, и за секунду мог излечить его, но не спешил проявлять милосердие, не присущее его натуре.

  -Она пропала, так что Гелий снова победил, ведь даже ты не убил его,– решив, если не ножом так словом, уколоть, высказался Саша.

   Намёк на слабость Брадо мог закончиться для него плачевно, если бы не появление Даида. Сочинитель сразу узнал охотника – своего хорошего знакомого, который был вхож в дом их общего друга Бренлена, да и Анари хорошо знала сына Гелия. Такая радостная встреча заставила Даида невольно воскликнуть:

  -Сашка! Я не верю своим глазам! – а потом обратиться к Брадо:

  -Дружище, это же Сашка. Его в Геране все охотники знают. Он возлюбленный принцессы Анари, и друг Авиона. А где наш верный семьянин? Где Авион? Неужели ты один угадил в новую неприятность?

   Саша опустил глаза, потому что последнее воспоминание из битвы было связано с другом, которого окружили пятеро воинов. Бойня, завязавшаяся между двумя командами кораблей, заставила харков, ничего не знавших о войне, принять илийцев за морских разбойников. Мабринцы не сомневались, что победят слабаков из Илии и успешно оттесняли врага к краям бортов, а многие харки перепрыгивали на вражескую палубу. Илийцам удалось взять на абордаж Накалт вначале битвы лишь благодаря неосведомлённости воинов из Мабрина, которые приветствовали приближающееся судно радостными криками, не подозревая, что соседи настроены поубивать их за нарушение границы. Плавный переход сражения на илийский корабль был, своего рода, закономерностью, если кто-то завязывал бой с мабринцами. Шек и базаны среди первых оказались на другом корабле, без сожаления наказывая негостеприимных моряков, и Саша с Авионом, воюя на той же палубе, не волновались за них, уверенные, что эти горячие головы смогут постоять за себя. Но вскоре в небе появился Брадо верхом на трофейном крылатом корке. Селийцы впервые видели этого человека, копирующего Гелия в поведении, и сразу догадались кому илийские разбойники были обязаны новым перевесом не просто сил, а чего-то большего – харки стали проигрывать сражение. Стремительно и остервенело илийцы нападали теперь, словно стальные, не неся потерь. Вокруг Авиона сомкнулось кольцо из воинов, и Саша потерял его из виду. Его самого отвлекли от друга семеро моряков, об которых тупился теперь меч, зато их мечи и ножи прокалывали плоть, пользуясь колдовской помощью и перевесом сил. Вскоре Сашу обезоружили и связали, оставив по мысленному приказу Брадо среди немногих оставшихся в живых. И только теперь охотник мог видеть мирно лежавшего Шека, закрывшего глаза навсегда. Пухлогубый харк погиб, так и не узнав что случилось с Сильвией и не поняв, как и все его собратья, почему на них напали илийцы во главе с таинственным франтом.

   Саша искал глазами Авиона и базанов, но разглядел среди мёртвых тел только одного клона. Среди пленных его друзей не было видно, и только оптимистический вывод оставалось сделать, что Авион вместе с другим базаном спаслись. Каким именно образом – это уже был второстепенный вопрос, который интересовал Сашу меньше всего. За многолетнее пребывание в этом мире, он так часто попадал в неволю, что успел устать от такой странной экзотики. Мысль о том, что где-то в Илии его ждёт Анари, могла поддерживать в нём духовные силы бесконечно, но жизненные – подвели. Он потерял сознание, лишь выслушав вопросы Даида...

  5 глава.

   Тихое размеренное житьё, окружённое лесом поместье, заботы по хозяйству. Этим утром в этом, всеми забытом местечке, где даже трава колыхалась на ветру вяло и сонно, на открытую веранду вышел одноногий харк и уселся в любимое кресло. Он не был старым, но в его взоре уже не проглядывалась радость, получаемую от жизни. Усталость от грусти прибавляли ему морщинок на лбу, потому что харк вечно о чём-то думал, что-то вспоминал. Меч на его поясе всегда был наточен и он не снимал оружие, даже ложась в кровать. Это был опытный вояка, как любой мабринец, у которого отобрали возможность и служить, и драться в поединках в родном городе. Животный мир мало интересовал харка в другом виде, кроме жаркого, поэтому птицы, живущие по соседству, осторожно пели утренние песни, наученные горьким опытом рано не беспокоить обитателей поместья ветеранов. Здесь поселились те, кто стал не нужен королеве из-за своих увечий, полученных в нечастых, но зато кровопролитных битвах за её безопасность, да во время отлова колдунов. Харк был одним из королевских рыцарей, заброшенный сюда в угоду Полии, из принципа и страха не желавшей, чтобы её бывшие рыцари разгуливали по стране и раскрывали всем секреты её охраны. Она пожелала построить для ветеранов это большое поместье с большим хозяйством, и взяла клятву с каждого рыцаря, что они будут отправляться в это место, если не смогут больше исполнять свои обязанности. Ссылка мало кому нравилась из харков, и одноногий каждое утро невольно думал о том же, что осмелились совершить его товарищи – о самоубийстве, чтобы не прозябать в лесу до конца своих дней, словно прокажённый. Их уже осталось всего 25, и вчера они решились всё-таки нарушить клятву, чтобы отправиться в Геран и предложить свою помощь королеве, прослышав от птиц, что все королевские рыцари погибли. Но тем же утром пришла весть об окончании войны, и теперь было бессмысленно отправляться в путь – на место старых рыцарей королева могла теперь взять тех харков, которые отличились на войне храбростью и силой. А появление ветеранов не вызвало бы у неё радости, ведь ветераны хорошо знали свою королеву и её характер.

   Одноногий харк начал тихо напевать одну из походных песен, чтобы меньше думать о новом дне, не сулящем ничего интересного, как всегда. Он уже знал кто проснётся следующим из домочадцев и ждал привычного приветствия. И только солнце полностью осветило старое засохшее дерево на краю поля, как одноногий услышал:

  -Это ж надо – новый день, ясная погодка. Вот послушай, Блан, что мне приснилось сегодня. Может, поможет вспомнить.

   На скамейку усаживался молодой харк, глазки которого всё время бегали, словно что-то искали. Сам он без конца дёргался, словно сел на иголки, и чесал голову. Красивое лицо молодого воина портила глупая гримаса – он всё время выпячивал вперёд нижнюю губу, потом улыбался, широко открывая рот, и напоследок крепко-крепко закрывал глаза, морща веки и заставляя губы растягиваться – это повторялось по кругу, когда он молчал. Но, разговаривая с Бланом, он старался меньше привычно улыбаться, помня, что одноногий быстро выходит из себя, глядя на столь нездоровую улыбку.

  -И что тебе приснилось на этот раз, Гави?– вытянул из себя Блан.

  Парень хихикнул, от радости, что ему позволили рассказать, и от предвкушения отличного разговора, который обещал пролить свет таки на боевое его прошлое, которое он забыл, получив ранение в голову и став таким, каким каждый день приходилось лицезреть остальным ветеранам. Конечно, ему тысячу раз рассказывали о том, кем ему довелось быть, кому служить, что совершить, но он не удерживал это в голове, забывая иногда даже своё имя.

  -Я ловил рыбу. Думаю, я был рыбаком. Как ты думаешь?

  Доказывать больному харку, что он, как говориться, не индюк, уже никто не стремился, поэтому каждый новый день становился для Гави поиском и расследованием свежих подробностей его жизни, приснившихся накануне. Иногда Блан даже завидовал ему, видя, с каким воодушевлением и упорством парень всё время находит себе развлечение, помогающее не задумываться о главном: почему он не может уйти из поместья.

  -Вполне возможно, что ты всю жизнь ловил рыбу, Гави. Попробуй сегодня поймать одну,– зевая, посоветовал Блан.

  -А где?– дёргаясь уже пуще обычного от нетерпения, спросил Гави.

  -В нашем колодце. Ты забыл?– там же полно рыбы, парень. Я вчера в ведре вытащил огромную рыбу и съел от радости прямо сырую.

  -А мне тоже ведром ловить?– наивными глазами глядя на уважаемого в поместье харка, спросил Гави. Одноногий не мог никак привыкнуть видеть отличного королевского рыцаря, остроумного и смекалистого когда-то парня таким недоразвитым и жалким.

  -Не слушай его, Гави, Блан выжил из ума, и хочет тебя утопить, чтоб хлопот меньше было,– прихрамывая, выпалил одноглазый старик. Он почти ничего не видел вторым глазом, и поэтому привык опираться рукой на чьё-нибудь плечо. На этот раз плечо Гави подвернулось ему первым.

  -А где же мне ловить рыбу, если не в колодце?– допытывался о своём Гави.

  -Мы с тобой лучше охотиться пойдём, а то речка слишком далеко от поместья.

  Блан рассмеялся, представив старика и умалишенного на охоте.

  -Куда ты собрался, старый дурак, и ещё мальчишку с собой тащить вздумал?– раздался четвёртый голос, принадлежавший тоже старому харку, лишённому пальцев на правой руке. Оба старика когда-то были капитанами королевских рыцарей и теперь никак не могли решить кто из них главнее. И хотя первым в поместье попал Зов – одноглазый харк,– Жал утверждал, что это именно его недостаток, а не достоинство и что тот, кто пришёл последним, доказал владение силой и другими воинскими качествами хорошего капитана.

  -А это не твоё дело, вонючий ригл, парню нужно вдолбить хоть что-то полезное в башку,– огрызнулся Зов, силясь увидеть слепнувшим глазом реакцию Жала.