355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Миштофт » Везде светит солнце. Дилогия (СИ) » Текст книги (страница 25)
Везде светит солнце. Дилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 23 марта 2017, 22:30

Текст книги "Везде светит солнце. Дилогия (СИ)"


Автор книги: Миштофт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 52 страниц)

  -А почему вы не можете создать новое устройство?– не понимала Рита.

  -Мы не создали его – нам подарил его один житель с далёкой планеты на тот случай, если мы захотим вернуться домой и помочь. Он понимал нашу боль и тоску по дому, он пожалел нас. Нам даже не довелось ни разу использовать устройство в действии – только чтобы найти проход. Твой рассказ подтверждает, что старик не обманул Нас. Но всё напрасно – мы потеряли шанс.

  -Может быть его брат сможет научить вас управлять пространством – может и он умеет?

  -Иин не умеет искать новые знания – совсем погряз в своих книгах. Он такой же властолюбивый, как и его брат, но не показывает этого.

  -Он плохой?– удивилась Рита, ведь старец приютил их и, как она знала, помогал илларам.

  -ОН – притворщик и всегда искал свою выгоду. Мы о нём давно знаем от его брата. Иин остался на стороне илларов, а не отступников, потому что сила была на их стороне. Никто не подозревал о его двуличии, а кто догадывался – расплачивался своей жизнью.

  -Тогда он должен воспользоваться слабостью и илларов и колдунов, и занять место правителя,– сделала быстро вывод Рита, потому что именно так она бы и поступила, имея силу и знания древнего иллара.

  -Ты мало знаешь о древних илларах, а мы много наслышаны о них от своих предков, которые первыми ступили на эту землю,– объяснил Каг.– Те иллары были создателями и созидателями своих творений. Может быть Иин и подумывал о захвате власти, но куда интереснее для него повелевать судьбами исподтишка, незаметно, хихикая в подушку, если зло приносило ему плоды, а никто не подозревал о его(зла) хозяине.

  -Тогда Леону и Овию придётся туго,– сказала Рита, но без сочувствия в голосе. Её больше интересовало сейчас как бы побольше узнать о том устройстве и, если оно и впрямь навсегда потеряно в гиперпространстве, смириться со своей участью.

  -А то устройство не было как-то запрограммировано, нельзя ли с точностью до дня предсказать, когда и где оно появиться вновь и тогда, может быть, я смогу пройти в свой мир?– спросила Рита, не знавшая что такое компьютеры в деревенской школе, но выросшая на фильмах и передачах по телевизору, в котором рассказывалось много полезного, как оказалось на деле.

  -Да, мы знаем, когда дверь в твой мир приоткроется в последний раз, потому что энергия книги (устройства) иссякнет. Это произойдёт через десять лет два месяца и пять дней в 8 часов 12 минут по местному времени нашего города. И мы знаем где ожидать появление воронки,– ответил Каг.

  -Вы поможете мне вернуться?– с дрожью в голосе спросила Рита.

  -Ты не понимаешь: когда вы пришли на эту планету, устройство было направлена в эту сторону и не было человека, который бы переключил его обратно. Через десять лет оно всё также сможет только впустить сюда, но не выпустит.

   Путь домой был отрезан для Риты навсегда.

  5.

   Мали умирал. Оставшиеся в Ирне женщины, дети и старики стояли вокруг домика, в который Нисан принёс окровавленное тело дикаря, потому что так потребовала Вероника, словно обезумев, вцепившись в его плечи ногтями и крича, чтобы он спас флиуртийца. Никто теперь не сомневался, что девушка, сидевшая сейчас возле кровати смертельно раненного, ушла из города по своей воли. Они впервые видели, чтобы кто-то сочувствовал дикарю, жалел его и лил по нему слёзы, умоляя спасти ему жизнь. Что могла она разглядеть в нём?– удивлялись ирнцы, ведь Мали даже не понимал её речь. Хотя кроме Вероники Мали не заслужил сочувствия у остального населения горного города, Нисан всё же позвал местного целителя, чтобы тот осмотрел рану. Чувства вины немой охотник не ощущал, но взгляд девушки, наполненный болью и ненавистью к нему, колол его больнее любого копья или ножа. Размышлять и оплакивать того, чьи сородичи издевались над ним и пытали, Нисан не хотел и не мог себя заставить даже ради Вероники. Его мать стояла рядом и выказывала такое же отвращение к умирающему. Красивая женщина с длинными прямыми волосами цвета солнечного света – Асилла походила на своего строгого мужа характером и даже эдакой военной выправкой. Она могла приголубить сыновей, но никогда не защищала их, если они были виноваты. На этот раз она молчала, пытаясь понять чужеземку. По сути дела Вероника перешла на сторону их врага и Асилла должна была принять решение в отсутствии мужа, как поступить с перебежчицей.

   Тяжёлое дыхание Мали становилось слабее с каждой минутой. Его рана перестала кровоточить благодаря лечебным листьям, но на этот раз растения не могли спасти его. Сжимая руку флиуртийца, девушка молилась. Ничто не имело значения для неё теперь, потому что вот-вот вторая потеря за столь короткий срок должна была случиться в её жизни. Затуманенный взор Мали был направлен на Веро и в нём не было ни капли страха, ведь дикари никогда не боялись перестать дышать(ушедших в мир иной сородичей дикари часто использовали как приманку для охоты на большого океанского зверя, или сбрасывали в воду, всё-таки брезгуя лакомиться своими, но никто из племени не печалился о наступлении смерти, никто не помышлял придумывать погребальные обряды для умерших). Что-то подсказывало Мали, что наступил момент их расставания. Смирению он не был обучен и принимать всё как есть не хотел, но бессилен был что-то изменить, потому что много раз видел, как его соплеменники погибали от таких ран. Трогательной сцены не получалось, ведь ни он, ни она не произносили слов прощания, не клялись в вечной любви, не обещали не забывать и встретиться где-то там на небесах. Человек умирал на глазах Вероники и тем более тот, которому она попыталась отдать частичку своего сердца. Храбриться Вероника никогда не умела, но в такие тяжёлые моменты в ней просыпалось мужество, и она стойко переносила горе. Понимая, что Мали только-только начал познавать знаки и прикосновения нежности, которыми был обделён всю свою жизнь, Вероника прикоснулась губами к его руке, чтобы дать ему почувствовать её тепло перед холодом смерти. Закрыв глаза и проливая на его ладонь крупные слезинки, она чувствовала как рука дикаря становиться всё тяжелее и вот-вот в её жилах перестанет пульсировать кровь.

   Возгласы ужаса донеслись снаружи, но потом всё вдруг стихло и больше не слышался даже шёпот обсуждения толпы. Нисан и Асилла, как дочь воюющего всё время народа, взяли в руки нож и осторожно направились к выходу, чтобы посмотреть на причину возгласа ужаса. Но их желание опередили двое чужеземцев, сами показавшись на глаза жене главы и её сыну. На пороге домика стояли Леон и Саша и смотрели на заплаканное лицо девушки, которую уже не чаяли увидеть в этой жизни. Немая сцена длилась не долго, потому что иллар сразу подошёл к дикарю, чтобы не позволить смерти вырвать у него раньше времени из сердца жизнь – именно там, как верили многие служители светлой магии, была заложена она(жизнь). А Вероника, не выпуская из руки запястье Мали, продолжала молча смотреть на, вернувшегося с того света, человека и, как и он, у неё не получалось теперь совладать со своими чувствами, даже зная, что где-то там в Селии находиться принцесса Анари – его любовь.

  -Не думал, что мне судьба подарит такую встречу,– наконец, сказал Саша. Он никогда не был слепцом и слёзы девушки возле умирающего флиуртийца он для себя растолковал двояка: или она слишком переживает из жалости, или горюет, потому что их связывает что-то большее, чем дружба. Но в тот же миг он, как и ирнцы, не мог поверить, что Вероника могла серьёзно отдать любовь дикарю. То, что она была горничной у Анари наталкивало на мысль, что принцесса рассказала ей о любви к охотнику, и Саша теперь совсем растерялся. А Вероника молчала и уже не могла ясно видеть пришельца из прошлого, потому что слёзы из её глаз лились рекой.

   Словно очнувшись, она отвела взор от Саши и стала смотреть на иллара, пытавшегося спасти Мали. Леон старался и, спеша, многое рассыпал и проливал, но она видела, как на глазах дикарю становиться лучше и его рана постепенно затягивается, губы розовеют и кожа теряет пугающую бледность. Флиуртиец открыл глаза и первое, что увидел, это довольное выражение на лице толстяка. Потом он посмотрел на Веронику и уже не хотел отводить от неё взора. Он даже не возмутился, когда Леон положил на его лоб руку, чтобы получше просмотреть мысли дикаря.

  -Да ты, везучий мой, не так прост, как твои сородичи,– похвалил его иллар.– В тебе много задатков не только вождя, но и мыслителя. Наверное, в тебе первом проснулись качества тех отступников, которых когда-то сослали сюда. Ты взял от них всё хорошее и светлое.

  -Мы прилетели за тобой, Вероника. Но может быть ты хочешь остаться здесь?– спросил иллар, щуря глаза и наталкивая её на правильный выбор.

  -Леон, ты чего?– возмутился Саша, но догадывался, что именно сейчас каждый из них должен обратиться к своему сердцу и поступить не по совести, а по правде. А правда заключалась в том, что деревенская любовь прошла, не выдержав испытаний. И теперь нужно было всего лишь признаться себе в этом и поблагодарить эту встречу, без которой весь остаток жизни и Вероника, и Саша продолжали бы корить себя или жалеть о упущенном счастье. Улыбка появилась на их лицах и печаль ушла в прошлое.

  -Счастья тебе, Сашка,– сказала Вероника.

  Подойдя к кровати, ослабшего от раны, но уже идущего на поправку, дикаря, Саша не мог не одобрить выбор девушки – он был достоин её, хотя ещё много стараний у неё было впереди.

  -И ты будь счастлива, Вера,– произнёс Саша, садясь перед ней на корточки.– Кто бы мог подумать, что Рита нам всё это устроит.

  -Она здесь?– уже было радуясь встрече с подругой, спросила Вероника.

  -Эх, если бы только знала сколько эта непутёвая натворила... Сомневаюсь, что она когда-нибудь объявится снова. Жизнь её ничему не учит.

  -А может быть мы должны сказать ей спасибо? – улыбаясь, спросила Вероника, потому что и в самом деле уже была благодарна завистливой подруге, изменившей в корень всю их жизнь.

  -Может быть и так, но, если встречусь с ней лицом к лицу, вряд ли первое, что она услышит от меня, будет "спасибо",– произнёс Саша и усмехнулся.

   Гостить в Ирне у Леона и его спутника не было времени, ведь они добирались до островов целый день, потому что неправильный отвар ваи иллара переносил их всё время не в ту сторону, а попросить у Иина настоящий отвар они не могли, потому что провидец куда-то исчез. Обратный путь уже было решено проделать в обычном полёте с обычной илларской скоростью, что для Саши являлось непривычным, но всё же интересным способом путешествовать.

  -А где все мужчины?– спросил Леон невзначай, просто потому что ему показалось странным отсутствие сильного пола Ирна.

  Пока Асилла сомневалась: сказать или нет чужеземцам о том, что все воины направились в Селию, ведь эти двое могли оказаться на стороне колдунов, о которых их предупреждал Гелий,– Вероника рассказала:

  -Они в Селии вместе с Гелием. Я была в лесу, когда он прилетел и обманом забрал их воевать с колдунами, то есть с вами – илларами.

  -Как это обманом?– воскликнула Асилла.

  -Я не успела вам сказать ещё, услышав об этом, что Гелий – колдун.

  То, о чём говорили в доме, можно было услышать и снаружи тем, кто стоял поближе, поэтому страшная новость разнеслась по толпе, быстрее ветра. Все женщины заголосили, испугавшись, что потеряли своих мужей, которые угодили в ловушку.

  -Если они полетели, то Гелий уже успел доставить их в Селию. Теперь нам нужно предупредить Иина и тогда...,– Леон запнулся, не зная какими словами продолжить.

  -Если дикарями управляет могущественный иллар, наши мужья не смогут их победить,– волновалась Асилла.

  -Но может быть нам удастся найти ирнское войско и переманить их на нашу сторону, рассказав правду,– успокоил её Саша.

  -Тогда летите скорее,– воскликнула Асилла, и не подумавшая плакать, но готовая ткнуть иллара в заднее место остриём ножа, только бы он поторопился.

  Не затягивая прощание с Вероникой, Саша многозначно показал кулак Мали, намекая ему на то, что всегда сможет наказать его, если будет плохо относиться к жене, но дикарь понял это по-своему: парень его ненавидит и хочет драться. Поэтому в ответ Мали показал ему такой же кулак, словно принимая вызов.

  -Характер боевой,– смеясь, сказал Саша.– Выздоравливай.

   Чужестранцы вышли из дома и пол часа заверяли неугомонных ирнок, что сделаю всё, чтобы их мужья вернулись невредимыми. Они рассказывали им разные варианты, успокаивали, пока Асилла не прикрикнула и все разом замолчали.

  -Летите, мы будем ждать,– сказала она повелительным тоном.

  Можно было бы уже после этих слов взмыть в небо, но ещё один ирнец помешал гостям покинуть горный город. Он не мог говорить сам и за него говорила его мать, переводя жесты:

  -Возьмите меня с собой, там мой брат и отец, я должен им помочь, потому что здесь меня уже ничто не удерживает. Я исполнил обещание, данное Катрею.

  Леон посмотрел на мать молодого человека и не смог отказать, видя, что и для неё важно, чтобы сын исполнил свой долг – помог отцу и брату, вызволил бы их из беды. Уже втроём они возвращались в Селию, понимая, что всё решиться скоро, и, удвоив свои силы армией ирнцев, они могли рассчитывать только на победу.

   Поиски корабля ирнцев продолжались несколько дней, но илларам и их помощникам всё время мешали шпионы, рыскавшие везде в поисках сына Гелия, о пропаже которого раструбили по всей Селии. Жителям страны приходилось испытывать теперь все неудобства бесконечных обысков и терпеть побои за то, что они не делали, а именно – не скрывали у себя в доме Даида. Хотя по рекам и океанам Селии и Илии ходило множество кораблей, Нисан без труда мог бы узнать из тысячи то судно, которое строилось на его глазах много лет. Поэтому иллары его всегда брали с собой (немого невидимку трудно было контролировать, но это стоило потерянных нервных клеток), а возвращаясь ни с чем упрашивали Иина ещё немного подождать, ведь во время битвы было бы сложнее разуверить ирнцев в том, что их обманули – в пылу сражения воины могли только убивать и слушать команды командиров. Именно Нисан заметил маленькую бухту и корабль в ней в тот день, когда Леон и Овий уже собирались возвращаться в Сонную долину. Они приблизились к Догродону и вокруг него сразу увидели плавающие трупы колдунов, а на борту не нашли ни души. Чтобы не попасться на глаза другим прислужникам Гелия, которые могли в любую минуту нагрянуть проведать своих друзей и команду.

  -Чёрт возьми, что произошло с ними? И где теперь продолжать поиски?– спрашивал Саша, словно остальным были известны ответы.

  -Думается мне, что ирнцы догадались об обмане,– предположил Леон.

  -И когда Гелию станет об этом известно, он взвоет от злости,– сказал Авион.

  Друзья пролетели над Мабрином, не подозревая, что в этом городе непобедимых воинов нашли убежище такие же отчаянные воины с далёкого острова. Ни тем, ни другим не было места в огромной стране, которая нуждалась в их помощи, чтобы помешать колдунам. Но благодаря ораторскому умению Шека, харки уже не хотели оставаться в стороне. Особенно хорошо у пухло-губого здоровяка получалось заводить и убеждать толпу, когда он еле держался на ногах от выпитого вина. Его язык хоть и заплетался, и глаза были приоткрыты маленькими щелочками, но когда он привёл на Большую арену Катрея и в разгар боя закричал:

  -Флиуртийцам грозит опасность, всей Селии грозит погибель. Нам плевать на Илию, но и там всем приходиться не сладко. А мы боремся между собой и напиваемся вдрызг!– и он не имел ввиду себя.

  Правителя или хотя бы главу в Мабрине никто не выбирал, но зато самый искусный воин, не испытавший ни одного поражения, имел право на весомое слово – на главенствующее. Таким воином на данный момент являлся высокий детина с насупленным выражением лица. Он поднялся со скамьи и вышел на арену.

  -А откуда здесь флиуртиец?– спросил он, подозрительно глядя на шатающуюся, словно от дуновения ветра, фигуру Катрея.– Сколько ты ему налил, что он на ногах еле стоит?

  -Они там на острове своём не привыкли к выпивке, так что ему мало хватило,– оправдывал Шек нового знакомого, а потом объявил:

  -Слушайте его, друзья, и да будет на наших именах вечный позор, если мы не послушаем его!!!– рука Шека искала за пазухой бутылку, но оказалось, что она выпала по дороге и, раздосадованный этой потерей, харк ещё громче заголосил:

  -Да чтоб нам вечно брить голову, если мы не поможем ирнцам!

  -Рассказывай,– повелел Катрею Первый воин – так назовём этого авторитетного вояку, на вид которому можно было дать лет 25.

  Как не старался Катрей заставить себя говорить, у него ничего не получалось, кроме каких-то отрывистых звуков и шипения. Шек пришёл собутыльнику на помощь. Он начал за него рассказывать историю в своей пафосной манере, которая только и действовала на хладнокровных харков.

  -Живёт народ!– провозгласил Шек и обвёл всех зрителей многозначительным взором.– И живут дикари! Они воюют веками, а может и дольше. И нет конца войне, зато есть чем заняться,– добавил харк от себя, потому что в войне, как и все мабринцы, не видел ничего страшного.

  -Камни на груди,– продолжал Шек,– защищают обе стороны, но ирнцы умнее, ведь мы их поведём в бой!

  -Да,– вдруг громом отозвались все зрители, начиная реагировать на слова оратора.

  Шек подмигнул Катрею и воскликнул:

  -А случилось вот что... Гелий заманил их в Селию, а иллары – заманили дикарей – а нас никто не спросил! Разве мы не воевали за них всех?

  -Воевали!

  -И они думают, что мы будем сидеть в городе, сражаться по ночам на аренах и носа не покажем за пределами Мабрина?! Да не бывать этому – наши мечи скажут своё слово и колдунам, и илларам за короля.

  -За короля!– подхватили все, никогда не подчиняясь королевским указам, но, как точно предусмотрел Шек, им нужна была цель и ею стал Миций.

  -С колдунами и илларами мы никогда ещё не сражались,– заметил Первый рыцарь.– Но это даже будет интересно посмотреть на что мы способны. За короля!

  Все воины вскочили со своих мест, готовые прямо сейчас ринуться в бой, и Шеку пришлось прокричать:

  -Нам надо сначала привести сюда армию ирнцев... Спрятанные в бухте колдуном, они ждут нашего появления, чтобы сбежать и примкнуть к нам. Воссоединим же обе армии!

  -Вперёд.

   Хотя у харков был всего лишь один гребной корабль, находившийся на стоянке в небольшом рыбацком порту, за несколько часов около сотни воинов добрались до порта и, взявшись бодро за вёсла, направили судно к устью Селии. Шек и Катрей находились на борту и свежий ветер потихоньку отрезвлял их головы. Впереди была встреча с отцом, который простил сына после трёх тяжёлый оплеух, заставивших юношу свалиться без сознания.

  -Да уж, твой сын и так еле стоит на ногах– вон какой хиленький,– а тут ещё такой приём,– прокомментировал Шек.

  -Заслужил,– кратко ответил Глен.

   Ирнцы покинули Догродон и вплавь перебрались на корабль харков. Уйдя в самоволку и перебив колдунов на борту, они не ожидали безнаказанности. Зато теперь они точно знали на чьей стороне хотят сражаться – ни на чьей, как харки, но за правое дело – за короля. И зачем было забывать себе голову тем, что король отказался от престола в пользу Зла?– такие сложности не нужны были воинам. Необходимо было другое всей этой честной компании – доказать друг другу, что драться бок о бок они могут превосходно, чтобы не отвлекаться на спасение слабых.

  -Турнир открыт,– громко произнёс Шек на большой арене и потише добавил:

  -Победа на этот раз достаётся тому, кто сможет без кровопролития доказать, что его удары точны и быстрее противника,– словно намекая на некоторые поблажки, если всё-таки ранений невозможно будет избежать.

   Пусть искусство боя ирнцами было освоено самостоятельно, но их предки смогли оставить им основы, которые передавались из поколения в поколение и послужили достойно по ходу турнира. Многие приёмы, используемые харками были незнакомы их противнику, но и тем же превосходством пользовались островитяне. Обе стороны смогли показать друг другу своё мастерство и оценить хорошую подготовку, и уже после десятого боя никто не считал на чьей стороне победа, хотя побеждали больше всё-таки харки, имея разнообразнее оружие и лучшую школу. Конечно, Катрей рвался помериться силами с кем-нибудь на арене, но отец не пустил его, резонно заметив, что телосложение здешних воинов слишком отличается от его еле заметных мускулов. Но непослушный сын не послушался и всё-таки проскользнул на арену, и, чтобы его не вернули обратно, вызвал на бой самого грозного на вид харка.

  -Не покалечь малого,– шепнул на ухо воину Шек.

  -Как получиться,– оскалился громила.

  В его руках тяжёлый меч разрезал со свистом воздух и летал, словно пушинка. По сравнению с ножом ирнца, это оружие могло пробить каменную стену насквозь. И всё же Катрей не боялся и ловко увёртывался от ударов, которые разбивали камни арены. Оставляя лёгкие порезы на спине, плечах и ногах воина, ирнец победил, доказав, что его быстрота и ловкость куда сильнее меча и мускулов. Впервые отец смотрел на него с гордостью, и впервые он услышал от него слово похвалы:

  -Молодец,– сухо сказал Глен, но так он хвалил всех, так что Катрей был рад слышать это.

  6.

   Ночное сияние лиизий тускнело на ночном небе, ведь темнота понемногу отступала при появлении первых проблесков рассвета. Краски, потускневшие ночью, оживали и понемногу насыщались светом, как бы отражая в небо утреннее тепло. Невысоко над землёй поднималась густая пелена утреннего тумана, неподвижно покрывая долину корков. Она тянулась и волновалась от каждого движения земной жизни. Даже когда по высоким стеблям травы скатывались тяжёлые капельки росы, белая дымка чувствовала это и вздрагивала, словно от щекотки. Умиротворение не располагало просыпаться быстро, поэтому лениво и неповоротливо жизнь разминала свои мускулы, и понемногу движение заполняло пространство в долине, небо становилось постепенно голубым и распускающиеся бутоны цветов выпускали неповторимые ароматы наружу – всё начинало дышать полной грудью. В гостевой хижине (так назовём на этот раз убежище скитальцев – Анари, Алила, Шалуна, Олиана, Кори и Даида) бодрствовал только Шалун, а остальные забылись очень крепким сном, потому что легли спать очень поздно – шло долгое обсуждение о дальнейших действиях, ведь день проходил за днём и отсиживаться в долине корков становилось уже скучно и не достойно. Звене было поручено как можно скорее узнать куда улетел Овий с друзьями, а главное – передать иллару, что сын Гелия находиться теперь среди его противников. Несложные действия друзей, конечно, мало могли помочь Овию и Леону, но они надеялись, что сын колдуна даёт им кое-какую гарантию в том, что Гелий не станет творить безумства в стране. Хотя разносчикам вестей со всей страны – птицам,– было давно запрещено прилетать в города, они всё-таки изловчились и доставляли новости со всех концов Селии жителям. Поэтому во многих городах знали о безнаказанной жестокости колдунов: десятки деревень и небольших городов были сожжены и разграблены прихвостнями колдунов, сотни людей исчезали бесследно, попадая в руки учеников колдунов и самих учителей, как наглядный материал в обучении; уничтожались леса, в которых совсем недавно иллары создавали что-то новое для мира, насилие творилось там, где того хотели тёмные силы – и этому не было видно конца, и только в больших городах кое-как горожанам удавалось жить спокойно, потому что сами колдуны поселились там и желали вести светский, степенный образ жизни, обучаясь у местной знати придворным манерам и этикету, ведь теперь Гелий стал королём, а его приспешники – придворными. Часто в городах появлялись стишки местных поэтов, высмеивающих и упрекающих новую власть, но это мало помогало тем, кто страдал. Поэтому было так важно наконец-то одержать победу над колдунами и прекратить бесконечное бегство. Наедине с собой Шалун думал об этом и, жуя травинку, направлял свой невидящий взор на табуны крылатых корков, которые ещё неподвижно стояли в высокой траве, опустив головы и пригреваемые первыми яркими лучами солнца. Молодой охотник всё-таки не мог не думать и о Рите – вертихвостке, как он теперь её называл про себя,– но уже не получалось у него мстить ей в своём воображении. Он подозревал, что она не сожалеет о содеянном, что не желает вернуться, что не любит больше его и, скорее всего, никогда не любила,– но всё равно думал о ней, потому что чужеземка единственная смогла проникнуть в его сердце так глубоко. Надеясь на то, что Овий вернёт всё-таки ему и брату зрение, Шалун знал, что заглушит в себе боль, когда вернётся в Геран к своим уличным простушкам, которых всегда умел ублажать и получать от их страсти удовольствие. Да и слепым, он был уверен, они не станут им брезговать, потому что другого такого бравого охотника и любовника в столице трудно было найти – Шалуна никто бы не разубедил в этом, и он усмехнулся, сознавая, что к женской страсти прибавиться ещё и жалость к нему, а от этого они станут с ним ещё более ласковыми и нежными.

  -Так и распирает оставить всё, как есть, чтобы проверить так ли это будет,– прошептал себе под нос Шалун. Его чуткий охотничий слух уловил общее движение тревоги в табунах корков, словно что-то или кто-то приближался к долине и это не сулило ничего хорошего им. На всякий случай Шалун на ощупь заполз обратно в хижину, где все друзья еле помещались и было немного душно, и стал прислушиваться. Тревожное урчание корков возрастало и наконец послышался дружный топот копыт, потому что табуны пустились вскачь прочь от кого-то. Этот грохот разбудил всех в хижине и все прильнули к окну, чтобы посмотреть на причину шума. Олиан не мог ничего видеть, поэтому стал волноваться, что причиной мог стать, как это обычно бывало, его младший брат.

  -Шалун, ты где?– позвал он брата, уже не надеясь, что тот отзовётся, и предчувствуя, что придётся спасать его, пусть даже вслепую.

  -Да здесь я,– удивляя брата своим присутствием, лениво сказал Шалун.

  -Тихо,– вдруг шепнула Анари,– они нас могут услышать.

  -Кто?– не понимал Шалун.

  -Тот, который жаждет нашей крови, уж не обижайся Даид,– прокомментировал принц Алил.

  -А другой похож на иллара,– еле слышно сказал сын колдуна.– Почему отец вместе с ним?

  -Почему вместе – это надо подслушать, но сначала скажите: к нам пожаловал Гелий что ли?– спросил Шалун, начиная злиться, что друзья так растянуто и бестолково ему объясняют.

  -Да. И мне кажется, что здесь пахнет заговором и предательством,– сказал принц.

  -У него в руках хрустальный посох...,– пробурчал удивлённо Кори.

  -У Гелия?– удивился Олиан, который, в отличие от брата, больше всего на свете хотел вернуть себе зрение.

  -Да нет, у того иллара,– поправила Анари.

  -Но этого не может быть,– в страхе отползая в угол, произнёс Кори.

  -Ты чего?– спросили его все наперебой.

  Страх и разочарование отразились на лице пагала, потому что он узнал иллара, хотя ни разу не видел его.

  -Его выдал этот посох,– начал рассказывать человек-хамелеон, сливаясь с красками хижины, словно он прятался от того, о ком повествовал,– и мне о нём рассказывала Рита, когда мы путешествовали. Она говорила, что Овий и Леон несколько раз летали к древнему иллару по имени Иин. Они мало рассказывали об этом своим друзьям, но она запомнила как иллары описали его: худой старец с длинной бородой и с хрустальным посохом в руке. Рита говорила, что этот старец помогал Овию и Леону советами. А теперь мы видим его здесь...

  -Надо узнать о чём они говорят,– решительно заявил Шалун.

  -Нет, надо убегать, потому что корки вот-вот проговорятся, что привели в долину чужаков,– возразила Анари повелительным тоном, как будущая королева.

  -Не командуйте, Ваше Высочество,– заупрямился Шалун.

  -Братишка, она говорит верно, потому что подобраться к колдуну и иллару незаметно будет невозможно, а вот рассказать о том, что Иин и Гелий заодно – очень важно,– спокойно объяснил Олиан.

  -Но ведь как только мы покинем долину, наша память не позволит нам вспомнить о том, что произошло в долине корков – нас же предупредили,– напомнил Алил.

  -Проклятье, мы выглядим такими слабаками,– возмущался Шалун, и Олиан боялся, что его брат вот-вот совершит какую-нибудь глупость.

  -Можно было бы записать об этом на клочке бумаги, но ведь нечем,– подумал вслух Алил.

  -А вдруг и то, что мы написали бы – сотрётся магией,– возразила Анари.– Одна Звена смогла бы нам помочь – память птиц остаётся неизменной за пределами этой долины.

  -Но как на зло, этой сплетницы нету, когда она нужна больше всего,– снова недовольно высказался Шалун.

  -Бежим, иначе нас найдут,– торопил, как и в прошлый раз, друзей Даид, не желая возвращаться к отцу ни под каким предлогом и не по какой причине.

  На этот раз все его послушались и первым выползти из хижины попытался принц, но оказалось, что дверь не поддаётся его толчкам – она была заперта снаружи. Безрезультатно попытавшись открыть окно, друзья поняли, что их давно уже обнаружили и заперли, чтобы они не смогли сбежать. Теперь им оставалось наблюдать, как вдалеке беседуют две фигуры, одна из которых была им куда больше отвратительна, чем их враг, ведь предательство невозможно было оправдать, тем более такого почтенного старца. Никто не произносил ни слова и ожидание, казалось, длилось бесконечно, но прощаться друг с другом хотя бы только взором – было самое время, потому что каждый из друзей понимал о безвыходности их положения. Отойдя от окна и уже не следя за илларом и колдуном, они сидели на земляном полу и пытались не показывать друг другу своего страха, который у каждого имел свой оттенок. У Даида это был страх перед отцом и страх, что все его сочинения, которые он держал у себя в голове, пропадут бесследно. Шалун боялся, что его нож, который он собирался бросить в ту сторону, откуда будет доноситься голос предателя или колдуна, не попадёт в цель, хотя и понимал, что смертельно ранить этих двоих ему всё равно не удастся. Олиан страшно переживал, что они умрут с братом, так и не посмотрев друг другу в глаза и не увидев прощение в них. Кори душил страх, что он так и не сможет встретиться с Ритой, а Алила – что он так и не станет королём и не обнимет своего отца. То, о чём боялась Анари в эти долгие минуты, можно было понять – образ Саши не мог покинуть её, хотя и удалялся, так и не приблизившись. Каждый из них не ставил для себя на первое место переживание о том, что им не предстоит предупредить илларов, что им не победить зло, потому что они не были настоящими борцами за победу – они просто напросто не пытались себя заставить отбросить все мирские мысли перед приближающейся смертью и думать только о важном для всего народа Селии и Илии. Эта мысль существовала в них сама по себе, не заполняя собой всю голову. Поэтому они невольно сожалели, непроизвольно вздыхали, когда она становилась сильнее в эти минуты и пугала их тем, что Гелий скорее всего победит последних илларов на земле.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю