Текст книги "Везде светит солнце. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Миштофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 52 страниц)

  -Для меня не остаётся загадкой, что спасением от Гелия мы обязаны нашим друзьям, но для меня кажется полной чушью послать нас с эшафота в лапы к этим нелюдям.

   Ослабший сильнее Ровела из-за более частых допросов Гелия, Саша говорил еле слышным шёпотом. Без пищи и питья, с ранами, которые не кровоточили, но, необработанные и неперевязанные чистыми бинтами, уже начинали гноиться, привлекая запахом насекомых, которых Ровел отгонял как только мог, понимая, что это мало помогает, угасающему на глазах, другу. Да и сам Саша чувствовал, что силы его уже на исходе – ему оставалось очень мало времени, может быть даже всего лишь эта наступившая ночь. Поэтому он хотел сказать напоследок очень много, уверенный, что Ровел избежит страшной участи и сможет рассказать друзьям его последние слова. Попав в плен к дикарям ночью и сразу брошенные в яму, им не довелось увидеть природу острова Флиура во всей его простой красе, поэтому и Саша, и Ровел предполагали, что находятся где-нибудь на берегу Селии или Илии, откуда легко добраться до Герана, сбежав от безумцев. Но как только Саша уже был готов заговорить с Ровелом в последний раз, силы оставили его и он впал в беспамятство.

   Пленники не могли знать про давнюю вражду хозяев острова и ирнцев. Убивая друг друга в частых схватках, флиуртийцы не желали примириться с существованием чужаков на их земле. Но за многие века даже к ним пришло умение соображать в какой-то степени, поэтому, когда ирнцы захватили в плен отпрыска вожака – единственного, к которому он питал что-то похожее на отцовскую любовь, Вау сразу догадался, что его два пленника будут хорошим предметом обмена на сына, причём он сообразил, то если он пообещает освободить именно двух пленников, то чужаки точно согласятся. Но тут встал другой вопрос – раньше Вау так много не думал и почувствовал некую усталость,– как объявить ирнцам об обмене, ведь эти воинственные чужаки не станут говорить, увидев флиуртийца, а сразу нападут и убьют. Впору было уже начинать ночную подводную охоту, чтобы насытиться плотью на весь день, а вожак всё сидел в траве, приводя своих соплеменников в расстройство и замешательство, вызванное из-за непонятного промедления.

  -Рау,– крикнул вожак Вау (простому человеку показалось бы смешным, что имена флиуртийцев оканчивались на "ау", но самим дикарям не было до этого мнения никакого дела).

  Рау оказался огромным детиной лет за тридцать. Как и все дикари мужского пола, он никогда в своей жизни не причёсывался и не брился, и даже не знал как выглядит бритва, поэтому его короткие волосы, которые почему-то не отрастали, как и у остальных хозяев острова,– волосы, да и борода тоже, давно превратились в подобие пакли. Ничто не прикрывало обнажённое тело Рау и ему не приходило в голову стесняться своей наготы. Обнажёнными ходили все флиуртийцы от рождения и до последнего своего дня – так они привыкли из века в век, и это было им на руку, потому что иначе пришлось бы не только охотиться ночью , но и придумывать что бы такое надеть, а думать дикарям не хотелось. Взгляд Рау выдавал в нём полного тупицу, но почему-то именно его жаловал Вау, как самого сообразительного, и доверял всегда исполнение самых изощрённых (по дикарским меркам) планов. Отрывочными звуками, жестикулируя, что-то пытаясь и сказать, и даже написать на песке палкой, вернее нарисовать, Вау объяснял Рау что ему надо сделать. Детина слушал вожака и понимающе кивал, хотя разобраться по его выражению лица, что он действительно понимал, что от него хотят, было очень затруднительно. Наконец, Вау встал и, ткнув кулаком в плечо Рау, приказал таким образом убираться и приступить к выполнению приказа. Быстро перебирая ногами, Рау понёсся к гряде гор, за которыми раскинулся Ирн, не задумываясь, как он сделает то, что хотел вожак – Рау всего-навсего собирался это сделать. Остановившись только, чтобы перекусить – Рау голыми ловкими руками схватил маленького зверька и стал пожирать его,– Рау скоро достиг подножия горы и громко закричал:

  -ААААААААА, ииииирры,– кое-как пытаясь выговорить "ирнцы", потому что уже давно флиуртийцы знали от тех чужаков, которых им удавалось захватить, что они называют себя так.

  Рау не пришлось кричать долго, потому что в его сторону сразу полетела куча стрел, которые не причинили дикарю никакого вреда, пока его защищал зелёный амулет. Он ждал, как приказал вожак, уверенный, что заметив только одного флиуртийца, чужаки захотят или поймать его или узнать, почему он к ним пришёл. Ирнцам пришло в голову последнее, потому что ловить дикаря им было нельзя – этим занимались специальные группы охотников, а на горах находились дозорные, которым запрещалось покидать свои места – такой порядок напоминал армейский и был выработан многовековым опытом жизни на острове.

  -Чего надо?– выкрикнул один из дозорных.

  Рау догадался, что чужаки заинтересовались и стал показывать пантомимой, что мол:

  "У нас...там...два...таких, как вы...они слабенькие...мы их выловили из воды...хотим поменяться...отдайте нам нашего соплеменника...или мы тех двоих съедим..."

  Из всего выше сказанного дозорные поняли только то, что кого-то дикари собираются съесть.

  -Может он пришёл объявить нам войну?– предположил один из троих дозорных.

  -Надо звать Глена, иначе не разобраться,– сказал второй, а третий поддержал его кивком и побежал за правителем Ирна...

   Следуя за своим спасителем-проводником, Вероника вышла из пещеры и её взору открылось незабываемый и удивительный вид на маленький мирок, окружённый горами. В долине ирнцы создали для себя рай с садами, полями, лугами, небольшими строениями. На лугах паслись прирученные давным-давно животные, на полях возделывались разные съедобные растения и везде было полно людей, занятый своим делом. Но самое удивительное было то, что по воде широкого озера плавно скользил корабль и многочисленная команда лазила по канатам, слушая команды капитана.

  -Это – наша гордость. Мы назвали корабль Догродон – грозно,– сказал Веронике её проводник, улыбаясь.– Мы построили его здесь и мечтаем уплыть с острова в Селию, если придумаем как переправить корабль к океану.

  -А что там за дыры в горах?– спросила Вероника, заметив, что на протяжении всей горной гряды, ближе к земле горная порода была усеяна большими дырами, которые находились в шахматном порядке, поднимаясь вверх до трёх штук, так что к самым верхним дырам тянулись длинные лестницы.

  -Там мы живём. Строения в долине служат нам для других целей, да и опасно спать ночью в долине – флиуртийцы могут напасть когда угодно, а каменные двери защищают нас, а горы не пускают врага внутрь, как бы он не бушевал.

   К выходу из пещеры примыкала узкая деревянная лесенка, по которой они спустились вниз и сразу к ним подбежала ребятня и те ирнцы, которым в этот день не было чем заняться. Все разглядывали Веронику, её красивое платье, правда помятое после проведённых нескольких ночей в подземелье. Женщины, одетые в короткие юбки и повязывающие вокруг груди широкую полоску грубой ткани, а мужчины прикрытые только лишь набедренной повязкой – конечно все они без труда поняли, что перед ними чужеземка и уж никак не флиуртийка.

  -Катрей, ты кого привёл?– спросил кто-то.

  -Я нашёл её в лесу,– ответил проводник Вероники, а потом спросил:

  -А где мой отец?

  -Глен пошёл в горы, там на другой стороне какой-то флиуртиец нам объявляет войну.

  -А Нисан с ним?– спросил Катрей.

  -Да, твой брат никогда не отпустит твоего отца одного, с ними отправилось двадцать охотников.

  -Отведите чужестранку к моей матери, а я к ним побегу,– сказал Катрей и, не дожидаясь ответа, убежал вновь вверх по лестнице.

  Вероника уже не боялась и стояла перед ирнцами с улыбкой на губах, догадываясь, что её станут расспрашивать о том откуда она и как здесь оказалась. Так как вокруг неё собралось человек пятьдесят вместе с детьми и всем хотелось проводить гостью до дома правителя, где сейчас была жена его Асилла. Ступая по мягкой траве, которая усеяла те места в долине, к которым ещё не прикоснулась человеческая рука, и идя медленно, чтобы растянуть удовольствие, ирнцы приступили в расспросам.

  -Ты откуда и как тебя зовут?– был первый вопрос.

   А Катрей тем временем, быстро пробегая по каменным лабиринтам горной цепи, мимо дозорных, которые узнавали сына правителя и подсказывали ему, куда именно направился Глен, скоро добрался до нужного выхода. На каменном площадке, скрытой от любознательных внешних лесных взоров высокими каменными стенами, еле вместились все пришедшие. Катрей увидел отца и брата, наверху на лестницах, и ,так как одна лестница ещё оставалась свободной, поспешил к ним присоединиться. Выглянув из-за укрытия, Катрей сразу узнал правую руку вожака Вау, который всё продолжал показывать пантомимой заученный текст.

  -Я этого здоровяка чаще всех вижу в посыльных,– сказал Катрей.

  -Даже Нисан не может разобрать чего хочет этот дикарь,– возмущался Глен и его брови всё больше грозно сдвигались. Сильный характер и непоколебимая воля сделали из него настоящего лидера, которым и обязан был быть правитель. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти, стройным ему в его годы быть не пристало, но и пуза себе он не успел отрастить, зато успел посидеть и свои длинные седые волосы завязывал в хвост, чтобы не мешались. От простых ирнцев Глена выделяло наличие, сшитой из кожи какого-то животного, безрукавки, украшенной вышивкой.

  -Чего он хочет?– спросил старшего брата Катрей.

  Жестом и знаками, которые, как и многие другие, братья придумали ещё в детстве после того, как Нисана боем освободили из лап флиуртийцев, удерживавших маленького мальчика в плену несколько недель,– Нисан ответил, что не знает. Узнав и боль, и страх в плену, Нисан перестал разговаривать и улыбаться. На его правой щеке навсегда отпечатались два глубоких шрама от когтей флиуртийца, но зато телосложением он выглядел поздоровее брата и всегда защищал его. Длинные чёрные волосы спадали Нисану на плечи, но это была не мода, а просто так ходили все мужчины Ирна, кроме Катрея, который брил себе голову, потом что с детства полюбил рассказ о харках, сохранившийся с давних времён. В этом рассказе говорилось о лысых от рождения людях, живших в Селии в городе Мабрине. Катрей восхищался их силой и ловкостью, они были самыми искусными воинами и на них юноша всегда хотел быть похожим.

  -А ты опять ходил без спроса в лес?– спросил Глен младшего сына и таким взглядом посмотрел на него, что Катрей уже не сомневался, что его опять накажут.

  -Я же тебе запретил!– продолжал Глен.– На этот раз тебя даже мать не спасёт.

  Нисан замычал и знаками начал просить отца смягчиться, но Глен дал ему затрещину сильной рукой, не желая начинать дискуссию по этому поводу. Братья переглянулись сочувствуя друг другу, но упрямый взор выдавал Катрея, и Нисан конечно же понял, что брата никакое наказание не заставит отказаться от одиноких походов в лес, где смельчак пытался доказать самому себе, что его хилое телосложение не может ему помешать быть настоящим воином.

  "Он хочет меняться,"-вдруг сказал знаками Нисан отцу, догадавшись наконец о цели прихода флиуртийца.

  -А ведь и правда, теперь и в самом деле я вижу и понимаю, чего он хочет. У нас в плену их соплеменник, а это значит, что этот пленник им очень дорог, что они решились даже на обмен. Но на что они хотят его поменять?

  -Что-то я не помню, чтобы у нас кто-нибудь пропал,– сказал Катрей.

  "И я,"-добавил Нисан.

  – Но теперь ясно можно разобрать, что у них есть двое, на которых они готовы поменять нашего пленника,– размышлял вслух Глен.

  -Это, наверное, её друзья,– тоже вслух предположил Катрей.

  -Кого?

  И Катрею пришлось в двух словах рассказать отцу то, как он нашёл чужестранку и привёл её в Ирн. Такая новость обрадовала Глена, ведь за многие века у них не было никаких вестей с большой земли, а теперь возрождалась надежда вернуться в Селию, подальше от кровожадных дикарей.

  -Они наверное потерпели кораблекрушение,– предположил Катрей.

  -Мы должны согласиться на обмен,– сказал Глен и приказал двум охотникам привести сюда пленника, чтобы показать тупоголовому дикарю, который не мог понять словарного ответа, что они согласны на обмен. Вскоре в укрытие привели связанного верёвками флиуртийца. Могучее телосложение сына вожака – о том, что это сын Вау никто в Ирне не догадывался,– восхищало, но его тупой взор и кровожадное выражение лица сразу отталкивали. Грудь пленника заботливые руки перевязали чистыми бинтами, потому что ему пришлось испытать на себе то, ради чего ирнцы продолжали похищать флиуртийцев – у бедняги вырезали зелёный медальон, прибавляющий чужакам силы и способность устоять перед хозяевами островов. Пленника втащили на лестницу и показали Рау, а потом жестами попытались объяснить, что обмен состоится. Но уже, увидев сына вожака, Рау понял, что его миссия пока закончена и поспешил вернуться на океанский берег, где расположилась часть племени во главе с Вау. Племя рычало и зверело всё больше с каждой минутой, потому что уже давным-давно должна была начаться охота, а вожак всё не двигался с места. В свою очередь, Вау рычал на них, присмиряя и давая понять, что так надо и всем придётся ждать. Когда домой – конечно океанский песчаный берег не сильно похож на дом, но, образно выражаясь, так оно и было для флиуртийцев,– так вот, когда домой вернулся Рау и радостно сообщил вожаку, что чужаки согласны на обмен, Вау подпрыгнул и оглушительно зарычал, приводя племя в такое же безумное состояние, так что вскоре общий рык разнёсся над Флиуром и напугал не только природу, но и ирнцев.

  -Может быть они всё-таки хотели объявить нам войну, да мы не поняли,– предположил Катрей.

  Нисан отрицательно замотал головой, не соглашаясь с братом, а их отец приказал охотникам привести сюда Веронику.

  -Если пленников сейчас приведут, она должна будет подтвердить, что знает их,– сказал правитель Ирна.– А ты, сын мой, целых десять восходов будешь сидеть в пещере и думать.

  -О чём я буду думать?– возмутился Катрей, хотя прекрасно понимал на что намекает его отец.

  -Тебя могли схватить и тогда мне бы пришлось тебя вызволять, рискуя жизнями твоих же друзей,– закричал Глен и дал сильную оплеуху младшему сыну. Такое отношение к детям в Ирне не вызывало ни у кого возмущения, потому что уважение к родителям было поставлено на второе место после преданности Ирну.

  Катрей потёр ладонью щеку и, прежде чем успел что-то возразить отцу – младший сын правителя, в отличие от остальных детей в Ирне, всегда говорил наперекор,– Глен влепил ему вторую пощёчину, да так сильно, что Катрей слетел с лестницы и шлёпнулся на каменный пол. Пленный флиуртиец, которого удерживали несколько охотников и никуда не уводили без приказа Глена,– флиуртиец засмеялся, радуясь падению врага, но в тот же миг к нему подскочил разгневанный Нисан и ударил пленника по лицу, не желая терпеть насмешки над его братом от какого-то дикаря. Поднимаясь, Катрей услышал от отца такие слова, после которых нужно было лучше промолчать:

  -Не желаю слышать никаких оправданий и возражений – ты наказан!

  -Я хочу быть охотником, отец,– не смог сдержаться Катрей и всё-таки высказался. Только то, что Нисан заслонил его собой, спасло Катрея от отцовских кулаков. Синяки, как это часто бывало, достались старшему брату, но Глена это не остановило бы и он рано или поздно оттолкнул бы старшего сына в сторону, но воспитательной работе помешало появление Вероники. На минуту все застыли, разглядывая и восхищаясь белокурой чужеземкой, одетой в платье, которое подчёркивало её стройную фигуру. И хотя женщины Ирна следили за собой и были аккуратны и чистоплотны, Вероника выделялась не только одеждой, но и поведением и взором. Даже флиуртиец заметил это и впервые в жизни почувствовал восхищение и желание обладать только этой женщиной. Если бы ему не мешали верёвки и охотники, он бы так и сделал: схватил бы чужестранку и убежал бы с ней в лес. А Вероника смутилась, видя, что её появление привело всех в некоторое замешательство, а, заметив на лице своего спасителя-проводника кровь, потекшую из носа, спросила:

  -Почему у тебя кровь?

  Катрей взглянул на отца, но не ответил Веронике, зато вместо него начал говорить Глен.

  -Мы рискуем сейчас, освобождая твоих друзей, и если вы приготовили нам ловушку, то наши ножи успеют сделать своё дело,– пригрозил Глен ей.

  Не понимая о каких друзьях идёт речь, Вероника испуганно смотрела на этого угрюмого и, как ей с первого взгляда показалось, злого человека. Ища защиты, она снова взглянула на Катрея, и еле заметным для отца жестом он успокоил её, давая понять, что он не даст её в обиду.

  -Расскажи мне, как ты попала на остров,– приказал Веронике Глен, пока длилось ожидание появления дикарей.

   Сомневаясь, стоит ли рассказывать всю свою историю с самого начала, Вероника всё же решила поведать о своих приключениях, начиная с того дня, когда Маргарита пришла к ней в гости на чашку чая. Рассказ чужестранки заинтересовал всех присутствующих, и пленный флиуртиец заметил, как изменяется выражение лица каждого слушателя по ходу повествования девушки. Дикарь пожалел, что не понимает ни единого слова, и старался хотя бы по её жестам и интонации догадаться, о чём идёт речь. Этот флиуртиец, сын изобретательного вожака, не зря был самым любимым у Вау, потому что в умственном развитие был копией отца. Он быстро всему учился и задатки лидера просматривались в нём во время охоты, когда наравне с Вау он пытался криками направлять изголодавшуюся стаю дикарей в том направлении, которое сулило быструю добычу. Но время шло, а флиуртийцы, вместе с пленниками на обмен, так и не появились. Глен напряжённо вглядывался в лесные заросли, но не замечал никакого движения. Его сыновья уселись по обе стороны от Вероники и шёпотом расспрашивали её о том далёком мире, к которому давно стремились, даже построив корабль, мечтая спустить его на океанскую гладь и, расправив паруса, направить к берегам Родины их предков. Нисан общался с ней через Катрея, который переводил Веронике значение знаков немого брата, но, завалив девушку вопросами, братья не получили и половины ответов, потому что она толком ничего не успела увидеть. От столь приятного разговора молодёжь оторвал крик Глена:

  -Хватит! Или нам готовили ловушку, или мы их неправильно поняли, или случилось что-то ещё. Надо проверить.

  -Можно я пойду?– сразу вызвался Катрей, но грозный взор отца запретил ему даже думать об этом.

   Глен приказал двоим охотникам из своей свиты отправиться в лес и разведать чем заняты флиуртийцы на своей стоянке. А потом повернулся к пленнику и усмехнулся ему в лицо, давая понять, что его освобождение затягивается. Наблюдая за таким поведением, Вероника от отвращения опустила глаза и уже не могла себя заставить смотреть на Глена с уважением, которое она обычно испытывала к взрослым людям. Глубокая ночь опустилась на остров и многие предполагали уже, что флиуртийцы не пришли, потому что отправились на охоту, но в то же время, не слыша обычного голодного рыка стаи дикарей, тишина выглядела очень необычно тихой, если так можно выразиться. На рассвете вернулись разведчики и доложили, взволнованно перебивая друг друга:

  -Никого нет...

  -Остров пуст...

  -Остались только мы....

  -Все флиуртийцы исчезли...

  -На остальных островах тоже тишина...

  -Флиуртийцы испарились.

  -Этого не может быть,– воскликнул Глен.

  4.

   Иллары – Леон и Овий, как и намечали, в один солнечный денёк покинули своё уютное убежище, чтобы освободить из тюрьмы в городе Мале всех узников – всех беспомощных илларов. И только когда они увидели опустевший город, который словно вымер и в нём только незапертые двери, поскрипывая на ветру, нарушали тишину безлюдных улиц,– только тогда Овий понял, что зря недооценивал Грагару: ей удалось убедить Гелия перепрятать узников, чтобы иллары не смогли подарить им свободу. Но оставалось загадкой почему колдун не оставил в городе засаду, чтобы схватить Овия и Леона именно тогда, когда они прилетят в Мал с известной целью .

  -Как бы мне хотелось узнать до мельчайших подробностей разговор этой раганы и колдуна,– сказал Леон, раздосадованный, что неудачи продолжают преследовать служителей белой магии.

  -Наверное тюремщики заметили нас или кто-то из шпионов, но почему они бездействуют? Что задумала моя ученица?

  -Твоей ученице не мешало бы подлить отравы в хорис...

  -Молчи, Леон, иначе мы поссоримся по-настоящему.

   Овий медленно огляделся вокруг и почувствовал, как внутри него зарождается беспокойство, потому что его многолетний опыт подсказывал ему – не оставляют засады только те, кто задумал что-то выведать. Но присутствия невидимых шпионов иллар не ощущал, поэтому ,поглаживая длинный седой ус, глубоко задумался о плане Грагары, пока из этого состояния его не вывел Леон, сказав:

  -По-моему нужно отправиться к Иину и потребовать от него ясных объяснений. Он конечно и древний, но нельзя же так над нами издеваться! Мы заслужили, чтобы нас осмеяли все жители Селии и Илии.

  -Кто будет смеяться? Наши друзья в неволе, а остальным дела нет до илларов – им самим приходиться несладко,– Овий тяжело вздохнул и в его глазах отразилось горькое разочарование.– Мы отправимся к Иину, но я не надеюсь на его откровения – он выжидает, как я выжидал совсем недавно и ничего этим не добился.

  -Он должен нам помочь ради хотя бы одной Вероники, которая пострадала ни за что. Конечно, я виноват в её пленении, но Гелий виновник её страданий...Даже боюсь представить что он с ней сделал.

  -Летим в Сонную долину.

   Холодная и заснеженная, Сонная долина приняла илларов всё тем же враждебным шёпотом. Иин появился как только ноги Овия и Леона коснулись снега. Провидец выглядел возбуждённым и в его глазах появился заманчивый блеск, который внушил илларам надежду, что на этот раз их не будут пичкать бесплодными словами, а последует какое-то полезное действие.

  -Мы отправляемся на Флиур за войском, которое поможет и уничтожить колдунов и вернёт свободу илларам,– сказал Иин.

  -Ваи нам поможет попасть туда за мгновение,– произнёс Овий, доставая из мешочка сосуд с отваром.

  -Но на тех островах живут дикари, которые, как повествую легенды, могут уничтожить как колдунов, так и илларов, -возразил Леон, привыкнув давным-давно осторожничать, когда дело касалось его самого.

  -На этих островах живут изгои,– объяснил Иин.– Это колдуны и раганы, которые раскаялись во время первой войны илларов и отступников, и мы сослали их сюда, отобрав магическую силу. Но каким-то образом на их телах появились синие и зелённые камни, защищающие и придающие им небывалую силу и способность уничтожать даже служителей Тьме или Свету. Невольный гнев обрушивается на всех и их безумие передаётся из поколения в поколение. но у меня есть оружие против их гнева.

   Иин засунул руку и мешочек и показал илларам горсть жёлтого сияющего порошка.

  -В основе нашей магии лежал только этот порошок и сила илларов увеличивалась в сотни раз благодаря ему. Сложность заключалась в том, что и отступники владели этим знанием и наши силы были равны. Но илларам всё-таки удалось победить, и тогда мы забрали у всех колдунов знание о магическом порошке, а, чтобы быть в безопасности от самих илларов, уничтожили изначальное знание почти у всех илларов. Именно с той поры вам, наши последователи, пришлось придумывать новые магические средства и это сделало вас слабее, но мы – нас было трое, кто остался с этим знанием и умением им пользоваться,– старались помогать вам, когда необходимость была очевидна. Сейчас я должен вмешаться, потому что Гелий становиться опасен, но прежде чем вы его лишите жизни, узнайте где он прячет королеву Полию.

  -Что? Колдун её прячет? Так почему же ты, Иин, давным-давно не освободил её?– возмутился Леон.

  -Всё идёт так, как показывает мне зеркало грядущего – отражение в моей голове рисует образы, но не всегда я знаю точное местонахождение. Я давно уже не вмешиваюсь в войны – так мы решили с друзьями,– пока не приходит тот день, когда без моего или их вмешательства вам не обойтись. Золотой порошок присмирит дикарей и заставит их вспомнить свой светлый рам, который передали им со своей кровью их предки. Их ненависть к илларам отступит, а благодаря медальонам удивительная сила и неуязвимость поможет флиуртийцам победить огромную армию колдунов. Я надеюсь, что когда они вернутся с поля битвы обратно на острова, их сосуществование с ирнцами будет более мирным и без кровопролития, потому что их безумие отступит навсегда – это будет моим подарком им, который они заслужат своей победой на тёмной силой.

  -Не зря я тянул, не зря я предчувствовал, что смерть Гелия отберёт у нас что-то дорогое,– бормотал Овий.– Жизнь королевы Полии в руках Гелия, как и её мужа, но какой же жестокий удар её ждёт, когда она узнает, что её дочь погибла.

  -Наконец-то всё закончиться,– радостно произнёс Леон, уже воображая, как в мире наступят долгожданные мирные времена.

   Тем временем в Геране Грагара, довольная своей хитрой задумкой с исчезновением узников из тюрьмы, сидела в башне Гелия и вела с ним дружескую беседу, которую сдабривала и деловыми размышлениями.

  -Итак, они должны нас привести к своему помощнику,– говорил Гелий.

  -Да, без сомнений им помогает древняя сила, которая проснулась совсем недавно и остерегается показываться нам на глаза. Я ощутила что-то в разговоре с Овием , но не придала этому значения. А когда мы узнали, что иллары прилетали в окрестности Мала и разведывали как к нему подступиться, я поняла, что без сильного покровителя им не пришло бы в голову даже пытаться что-либо делать для освобождения илларов.

  -Вы играете друг с другом, как гральчи с карликом – каждый думает, что он умнее,– с усмешкой сказал Гелий и бросил взор на страницу книги, которую перелистывал, рассматривая только картинки.

  -Для нас обоих уже не секрет, что мы обманывали друг друга, поэтому притворяться уже нет смысла – я начинаю нападать открыто,– играясь пальцами с пушком на подбородке, сказала Грагара.– Овий приведёт меня к покровителю и тогда будет решающая битва, в которой должны победить мы.

  -Их всего лишь трое, ну может быть ещё где-нибудь прячутся с десяток илларов-недоучек, потерявших своих учителей, но они не смогут противостоять моей армии колдунов. Вот только может так статься, что илларам никто из древних не помогает и все твои подозрения – ошибочны.

  -Нет, кто-то существует рядом с Овием, даже внутри него и я поймаю его. Прахи сделают своё дело, они никогда не предают тех, кто их нанимает. Уже скоро мы сможем отпраздновать окончательную победу, потому что проследить за Илларами им будет легче, чем шпионам или колдунам, присутствие которых, словно неприятный запах, всегда ощущают иллары.

   Гелий недовольно хмыкнул и Грагара поспешила добавить:

  -Колдуны конечно не виноваты в этом, и вскоре они забудут о страхе перед белой магией.

  -Вскоре весь мир узнает нового правителя, который будет править вечно.

  -А что за книгу ты читаешь?

  -Это на будущее...Был среди колдунов такой чудак,– задумчиво объяснял Гелий,– который не записывал, а зарисовывал свои видения. Эти видения были связаны с далёкими грядущими событиями, которые всегда сбывались. Я нашёл эту книгу в одной из пещер илларов – так они надеялись держать колдунов в неведении о том, чего им нужно остерегаться и к чему быть готовыми. Никогда ещё я не видел, чтобы колдун так точно зарисовал все, что должно было произойти. Я увидел на страницах этой книги то, что уже совершил, и теперь изучаю, что будет впереди. Мне ещё только пришли в голову разные планы, а здесь они уже осуществлены и я могу заранее учиться на своих ошибках, если, конечно, пойму по картинке суть моего промаха.

  -И чем же заканчивается эта книга?

   Гелий посмотрел на прислужницу холодным взором и произнёс тоном, которым выдал своё беспокойство:

  -Картинка колдуна не предвещает мне ничего хорошего, но в том-то и вся прелесть, что я знаю теперь чего избегать.

   По своей натуре Гелий, как и все колдуны, был замкнут и не доверял никому, но вести такие беседы с Грагарой ему последнее время нравилось. Он сам ещё не осознал почему, но хамут добилась его доверия, хоть и очень мизерного. Конечно он понимал, что предав однажды илларов, она с лёгкостью теперь предаст любого, но это-то и служило гарантом безопасности – Гелий знал чего можно от неё ожидать.

   А пока прислужники Тьмы строили грандиозные планы на будущее, в одной из комнат дворца на полу сидел мужчина и рвал зубами платок, иступлёно глядя в одну точку. В его комнате стоял затхлый воздух и не было ни одной вещи, которую бы не пытались уничтожить руки и ноги безумца, потерявшего дочь из-за своей злости и из-за неумения справиться с потерей жены. Все предметы в комнате были разбросаны и Миций не позволял слугам наводить порядок. Днями напролёт он сидел на полу и, когда переставал рвать зубами платок, начинал рычать и стонать, взывая к памяти жены и дочери, взывая к их прощению. Как только пришла весть о гибели Анари и Алила, король лишился рассудка, успев осознать только одно – единственно-верное,– что с его согласия миром стало править колдовство, которому было на руку гибель наследников престола обоих стран. Короля держали взаперти, но даже когда послышался скрежет открывающегося замка, Миций не повернул голову в сторону двери, продолжая изводить зубами платок. В комнату вошёл верный королю гайа Гордо и тяжело вздохнул, видя, что Его Величество не идёт на поправку. Птица-секретарь не мог предать короля, прислуживая Гелию и бегая по его поручениям, потому что любил своего правителя и продолжал его любить даже таким.

  "Гелий теперь попытается завладеть троном – этого он ждал давно, это было его целью с самого начала. Я намекал Вам на это, но Вы не хотели меня слушать, доверив колдуну страну и месть всем илларам , которые не смогли предвидеть и спасти Её Величество. И что теперь? Ваше Величество, вы должны очнуться, Вы должны помешать ему, ведь он не упустит случая избавиться от Вас, как избавился от Анари и Алила,"-мысленно, как умел, призывал Гордо к сознанию короля, но Миций был глух. Крылом Гордо нежно прикоснулся к голове Миция, погладил мягкими перьями и вышел из комнаты, оставляя короля наедине со своим безумием. Высокомерным взором Гордо наградил стражников у двери спальни Его Величества и важной походкой направился к лестнице. Вскоре Гордо вышел в парк цветущих деревьев через калитку на дворцовой площади, которую охраняли десять колдунов – именно количеством Гелий надеялся не подпустить илларов близко к дворцу. Только Гордо позволялось выходить за пределы дворца, никого не предупреждая и без специального разрешения, и этим он пользовался ,чтобы помочь королю. Он вышагивал по вечерним аллеям парка, встречая на пути прохожих, которые приветствовали его кивками, потому что гайу в Геране знал каждый, ведь такая птица была единственной в столице, да к тому же правая рука короля. Именно поэтому Гордо нравилось ходить по городу пешком, а не летать, потому что тогда бы ему не довелось насладиться вниманием горожан. Но наступил момент, когда Гордо осторожно оглянулся по сторонам и юркнул в тёмный переулок. Выйдя на другую улицу, гайа уже нельзя было узнать в толпе бедняков, возвращавшихся в работы. На нём была такая же широкополая шляпа, плащ, скрывавший огромные крылья, а на ноги хитрая птица-секретарь надел тряпочные туфли. Единственное, что могло выдать Гордо – это его нечеловеческое лицо, которое ему пришлось спрятать под платком, словно разбойнику с большой дороги. Но так как в бедном районе таких тёмных личностей можно было встретить на каждом шагу, на Гордо никто не обращал внимания и он без приключений дошёл до дома всеми уважаемого гнома Бурака, промышлявшего всем понемногу вместе со своей бандой. На стук гостя во входную дверь на крыльцо вышла пухленькая женщина-гном. На её голове лежала воздушная шапка из рыжих курчавых волос, а улыбчивое лицо располагало к себе открытостью и спокойствием. Это была хозяйка дома, жена Бурака – Малия, и её пухлые губки зашевелились, оформляя вопрос: