Текст книги "Искатели сокровищ (СИ)"

Автор книги: MadeInTheAM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Мысль вызывает новый виток душевной боли.

– Ну, спасибо, – тянет всё-таки Луи, глядя на Зейна. Тот вновь садится к стене, упирается лбом в сложенные на коленях руки. – Вплоть до самой смерти твой героизм не забуду. Ах, да, совсем недолго до неё осталось.

– В этом нет моей вины, – глухо бурчит Зейн. Он всегда быстро вспыхивал и быстро отходил, и теперь как раз пытался успокоиться.

– Я тебя и не виню в этом, – отзывается Луи.

Гарри вновь садится на сухую солому, которая не способна ни греть, ни хотя бы не давать холоду добраться до тела.

– Что у тебя в твоей дурной башке, Зейн? – вдруг спрашивает Луи. Вечно ему нужно докопаться до причины, переосмыслить, понять. Такой уж характер, Гарри знает. Он даже не поднимает головы, просто сидит, закрыв глаза, и каменная кладка стены холодит ему затылок. – Ты нас предал, но теперь спас, подставился сам и явно потерял всё, к чему так стремился. Какого кракена, Малик?

Тот хмыкает.

– Вряд ли ты поймешь. Гарри, может, и доедет, если подумает головой.

На этот вялый выпад Гарри даже огрызаться не хочется. Боже, как он устал, как же он устал, и как же он хочет домой… Теперь он знает, где его дом. И тем страшнее мысль, что Эйвери он больше не увидит, что она осталась одна из-за того, что доверилась ему, а он не смог оправдать это. Даже вернуться к ней – и то не смог.

– А ты попробуй, – Луи явно прислоняется спиной к стене, однако не садится, и его голос доносится чуть сверху. «А ты попробуй» звучит как издевательский ответ на мысли Стайлса. – Вдруг я не совсем дурак?

Зейн молчит буквально несколько мгновений, потом произносит:

– В Порт-Ройале живет женщина, которая никогда не простила бы меня, если бы я оставил друзей в беде.

– А что, предыдущее предательство она бы простила? – у Томлинсона в голосе не любопытство, но горечь. – Ты предал нас из-за женщины?

– Нет. Я сделал это потому, что хотел другой жизни. Хотел жить, не таясь, но мне пришлось скрывать своё прошлое и носить маску, которую мне выдали в обмен на ваши жизни. Так себе цена. Я лишь пытался исправить однажды содеянное.

Тишина, воцарившаяся после его последних слов, давит на плечи. Гарри понимает, что ярость и гнев ушли окончательно, оставив за собой пустоту и выжженную пеплом землю. Пусть Зейн попытался предупредить их и сам подставился, никто из них и никогда больше не сможет ему верить. Друг, отправивший самых близких людей на виселицу из-за офицерского чина и чьих-то красивых глаз, не заслуживает доверия, даже если миллион раз потом спасёт чьи-то жизни.

Но Гарри не хочется больше шипеть, махать кулаками и спорить. Он бесконечно устал. Как и все остальные. И тишина лишь доказывает это.

– Может, хотя бы поспим перед встречей с местным правосудием? – спрашивает Найл. Если у него и есть какие-то соображения или вопросы к Зейну, он оставляет их при себе.

– А это идея, – отзывается Тео, который старался не отсвечивать, понимая, что его слова стали причины случившейся бури.

Гарри кажется, что он никогда уже не заснет, несмотря на усталость. Однако стоит ему улечься на каменный пол, и сон наваливается на него тут же, швыряя в спасительную темноту безо всяких видений.

========== Неожиданные решения. Белла ==========

Комментарий к Неожиданные решения. Белла

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c849536/v849536722/177628/D8UP9490Btc.jpg

В особняке Мендесов больше нет покоя с тех пор, как Анвар возвратился домой вместе с мисс Паулой Рид и мсье Антуаном Ле Вассёром, и Белла чувствует, что ей не хватает воздуха. Её привычный мир пошатнулся ещё в день, когда отец объявил о помолвке Анвара с той англичанкой – слава Богу, что она умерла! – и с тех пор неотвратимо менялся. Да, эта Эйвери Клементс умерла, и её занудная, отвратительная мамаша нацепила траур, но проблем и забот не убавилось.

И первой из этих забот была Джи. Только прознав, что Зейн в тюрьме, она заперлась в комнате и отказывалась выходить даже к ужину. Джелена никого не впускает, даже Беллу или маму, и не выходит сама, и слуги вынуждены оставлять ей ужин у двери. Белла думает, что поведение сестры говорит об излишней её истеричности, но в глубине души, хоть и беспокоится за Джи, всё-таки рада, что не приходится её утешать. Да и как можно утешить женщину, любившую и потерявшую? Белла не представляет, как вела бы себя сама, если бы Анвара убили пираты – вероятно, так же заперлась бы в спальне и предавалась своему горю. Но Анвар возвратился, и Белла эти мысли отбрасывает.

Анвар вновь рядом с ней, и её молитвы возымели своё действие. Быть может, Господь и правда есть любовь, и не важно, какая.

Белле хочется остаться наедине с Анваром, как прежде, но в доме теперь слишком много людей, и одиночество им обоим заказано. Антуан Ле Вассёр, её будущий муж, смотрит на неё влажными телячьими глазами и ходит хвостом за братом, и Белла даже задумывается: ради кого этот француз приплыл на Ямайку, ради неё или ради Анвара? Но её это забавляет, а не раздражает, и, лежа в постели, пока за окном царит душная ямайская ночь, она не может отделаться от мысли, что Антуан Ле Вассёр ей даже нравится. Он пытается быть вежливым и милым и даже прикупил ей тонкую золотую цепочку в местной ювелирной лавке, удивительным образом угадав, что именно это украшение Белле и хотелось. Впрочем, она предполагает, что хозяин лавки просто запомнил, что она разглядывала последним, и подсказал Антуану.

Теперь, когда в доме есть ещё несколько лишних людей, Анвар опасается приходить к Белле ночью, да она и сама осторожничает, и их удел – недолгие разговоры и поцелуи, пока их никто не видит. Белла чувствует, как тонко и болезненно тянет в низу живота, стоит ей поймать взгляд Анвара. Она, Господи, так скучала.!

Мисс Паула Рид, в отличие от Джи, к обеду и ужину выходит, хотя завтракать предпочитает в отведенной ей комнате. Она совсем ребенок, но – и даже Белла это признает – может стать красавицей. У неё длинные тёмные волосы и яркие глаза, а в плену у пиратов она, – вот странно, правда? – не исхудала и побледнела, а загорела. Впрочем, насчет худобы Белла не ручается, ведь она не знает, как выглядела Паула до её похищения. Антуан Ле Вассёр трогательно заботлив с Паулой, и, хотя Белла точно знает, что любит лишь Анвара, в груди у неё просыпается ревность. Её шип остро вонзается в сердце.

И, кажется, это вторая забота.

Почему её будущий муж так внимателен с другой девушкой? Белла точно знает, что так быть не должно, и уже к исходу третьего дня после возвращения брата, – пиратов всё ещё не повесили, но молотки на главной площади города уже стучат, и виселицы строятся, – Белла решает быть к Антуану благосклоннее. Она прогуливается с ним в оранжерее и очаровательно краснеет от его комплиментов, а юный Ле Вассёр и рад обманываться её показной скромностью.

– Глядя на вашего брата, я лишь мог предполагать, что вы на него похожи, но я не мог даже представить, насколько вы прекрасны, – признается он, и Белла опускает глаза. – Мне кажется, у вас есть какая-то тайна, и я бы хотел её разгадать.

О, да, он прав.

Тайна уж точно есть.

Интуитивно Белле кажется, что Антуан чего-то не договаривает, и, возможно, он не может признаться, что Анвар нравится ему так же сильно, как и Белла. Она сама далеко не так наивна, как Джи, и знает, что мужчин порой влечет к мужчинам. В её голове зарождается мысль, которую она обдумывает ещё какое-то время. И чем больше думает, тем сильнее она ей нравится.

Возможно, ей не стоит избегать брака с Антуаном Ле Вассёром. Он красив и трогательно-нежен, он может быть заботливым мужем, а его явная симпатия к Анвару может сыграть на руку. Изабелла не уверена, что может поговорить об этом с братом, замечая его явную неприязнь к Ле Вассёру, и поэтому выжидает. Но позволяет Антуану поцеловать себя в оранжерее, и отмечает, что он целуется совсем не так, как Анвар, и это её… будоражит? Собственная реакция её не удивляет нисколько; Белла привыкла принимать себя такой, какая она есть, и если ей нравится её будущий муж, хотя она любит Анвара, то почему бы этому просто не происходить? Такова её натура, и Белла никогда не обманывалась в себе. Не быть ей верной женой и скромницей, даже если она упорно пытается казаться другим такой.

Возможно, ей стоит просто признать ситуацию такой, какой она есть.

Интересно, что сказала бы Джи, если бы узнала, что сестра вознамерилась разделить постель с двумя мужчинами? Бедная Джелена, она бы, наверное, свалилась в обморок! Впрочем, как и мама. Белла улыбается, и даже миссис Клементс, отчаянно пытающаяся показать горе, постигшее её из-за смерти дочери, её снова не раздражает. Эйвери Клементс сделала лучшее, что могла, в своей жизни – захлебнулась солёной океанской водой и оставила Анвара свободным.

Анвар присоединяется к обычной прогулке Беллы в саду. Гресия семенит за ними следом чуть поодаль, опустив глаза в землю. Кажется, кто-то уже донёс ей, что предыдущая служанка выпала из окна, и, видимо, девчонка не совсем глупа, если сумела сделать какие-то выводы. Солнце палит нещадно, однако скоро начнется сезон штормов и дождей, и поэтому Изабелла старается насладиться последними его лучами.

– Негодяев повесят в понедельник, – Анвар, как благовоспитанный человек, предлагает Белле руку, стоит им спуститься с крыльца, и она кладет пальцы на сгиб его локтя. Думает, что находиться рядом с ним и не иметь возможности прикоснуться так, как ей хочется, просто невыносимо. – Виселицы почти готовы, но в воскресенье дядя не хочет проводить казни.

– Это было бы… интересно, – усмехается Белла. – Утром – проповедь, днем – дергающиеся в петле пираты.

– Если бы матушка услышала, как спокойно ты рассуждаешь об этом, она была бы скандализирована, – улыбается Анвар в ответ. – Сегодня я, вместе с дядей, был в тюрьме, слушал приговор пиратам. Смерть через повешение. Они даже не удивились.

– С чего бы им удивляться? – Белла старается не поднимать глаза вверх, чтобы не щуриться на солнце, а то будут морщины. – Полагаю, они знали, на что идут, когда нарушали законы Империи и колоний.

– Они считали, что находятся под защитой Французской Вест-Индской компании, – морщится Анвар. Некоторое время он о чем-то раздумывает, пока они неспешно прогуливаются по саду. Белла чувствует, что его что-то беспокоит, и ей хочется поцелуями стереть морщинку у него на переносице, что появлялась каждый раз, когда брат хмурил брови.

Наконец, она не выдерживает и спрашивает:

– Что тебя беспокоит, братик?

Анвар знает, что может рассказать ей всё. Он задумчиво прикусывает нижнюю губу, тем жестом, который так Белле нравится, и, наконец, решается.

– Среди этих пиратов – Гарри Стайлс, брат Джеммы. Нам удалось поймать его. И сегодня он угрожал мне, прямо в присутствии дяди. Хотя, разумеется, ничего не говорил прямо. Знает, мерзавец, что его на месте прикончат за клевету, – он снова морщится. – Дядя бы и не поверил ему, разумеется. Но было противно.

Белла сжимает его локоть. Ей теперь ещё сильнее хочется, чтобы понедельник наступил быстрее, и человек, угрожающий спокойной жизни – да и вообще, жизни – Анвара получил, что заслужил. Смерть на виселице. Она с удовольствием будет наблюдать, как Гарри Стайлс будет дергаться и хрипеть, пока его душа, если у пиратов есть душа вообще, отлетает в Ад.

Анвар ободрительно улыбается Белле.

– Всё равно его угрозы пустые. Им никто не поверит.

Конечно, никто. Анвар Мендес – будущий наследник семьи, единственный наследник мужского пола, и всякие грязные пираты не смогут опорочить его имя. Белла не выдерживает и тянется к нему, целует в щеку.

– Я рада, что ты вернулся домой, – шепчет она.

Вечером Белле не спится. Она видит, как Джи открывает дверь в свою спальню, забирает остывший ужин. Волосы у сестры заплетены в толстую, но неряшливую косу, и под глазами залегли синяки. Белла думает, что, если Джелена не перестанет горевать по своему Зейну, придется раскрыть ей правду. Может быть, это встряхнет её, хотя матушка умоляла ничего сестре не рассказывать. Родители считали Джелену хрупким цветком, который нужно было оберегать от любого дуновения ветра, чтобы он не поломался.

Этим они Джелене только вредят.

Белле не спится из-за мыслей, что роятся у неё в голове, гудят, как пчелиный улей. Она истосковалась по брату, но мысль, что неплохо было бы пригласить к ним в постель Антуана Ле Вассёра, всё никак не уходит. И эта мысль всё ещё кажется её хорошей, но не сейчас же!

Белла хочет налить себе чашку теплого молока, вдруг станет проще и легче уснуть, и поэтому идёт по коридорам их большого дома дальше, мимо гостевых спален. Из-за двери мисс Паулы она слышит разговор и останавливается. Опасливо оглядывается и приникает ухом к дубовой поверхности. Визгливый голос мисс Клементс узнается сразу же.

–…ты должна согласиться!

– Я в трауре по тете, – упрямо отвечает Паула, и, хотя она совсем ребенок и кажется нежной и хрупкой, в её тоне звучит неожиданная твердость. Это вызывает у Беллы невольное уважение, пусть и совсем легкое. – Бабушка, вам любой священник скажет, что я должна носить траур как минимум полгода. Я не могу нарушить традиции!

– Мы преодолели половину мира, Паула, – мисисс Клементс продолжает настаивать. – Я горюю по дочери больше, чем ты, ведь я её родила. Но мы должны думать о будущем. О твоем будущем, ведь у меня остались только ты и Мэри.

Белла сомневалась, что миссис Клементс горюет по дочери – уж скорее, об упущенной возможности окольцевать Анвара. Долго подслушивать она не хочет, поэтому отходит от двери прочь, но сомнения тонко зудят у неё в мыслях. Вероятно, миссис Клементс решила, что, раз Эйвери трагически погибла, место рядом с Анваром должна занять её внучка. Это кажется тревожным, однако Белла, зная своих родителей, понимает, что они ни за что не согласятся на помолвку, пока в семье предполагаемой невесты идет траур. А, значит, как минимум несколько месяцев у них есть.

В конце концов, какой бы Паула не казалась милой, она – тоже английский цветок, и земля Ямайки ей противопоказана. Неизвестно, что может случиться с ней в Порт-Ройале. Быть может, змея укусит её в саду? Или миссис Клементс внезапно почувствует себя дурно и через пару недель недомогания покинет этот мир, дабы соединиться с дочерью? Белла не переживает из-за возможных планов миссис Клементс. То, что старуха не захочет упускать выгодного жениха, было ясно с самого её прибытия. Ну что ж, пусть попытается.

Единственный враг Анвара скоро будет болтаться в петле, а любые замыслы старой англичанки разобьются о стенки её собственного гроба. У Беллы давно чешутся руки что-нибудь сделать, дабы миссис Клементс навсегда замолчала. Так что пусть она только попробует внушить отцу мысль о женитьбе Анвара на Пауле, и…

На кухне Белла выпивает чашку молока и возвращается в спальню, но видит полоску света из-под двери Анвара.

Боже, как она соскучилась… У неё в животе всё сводит от желания просто ощутить его губы, его прикосновения, и Белла едва не скулит, обнимая себя руками. Она не видела его почти два месяца. Прежде они не расставались так надолго. Белла помнит, как он прижал её к себе там, на пристани, и как она почувствовала, сколь сильно Анвар тоже по ней скучал.

Они должны скрываться и таиться, но, Господи, она устала прятаться! Порой Белле кажется, что лучше бы родители узнали об их отношениях, но она знает: это приведёт лишь к тому, что их спешно разлучат. А довольствоваться одним Антуаном Ле Вассёром, пусть он и нравится ей, Белла не хочет, не готова.

Она хочет Анвара. Сейчас, здесь, и в животе у неё полыхает пожар, сравнимый с кострами Инквизиции, на которых она бы горела, если бы священники узнали об их связи. Белле кажется, что она не может до конца осознать, что брат вернулся к ней, пока они вновь не станут единым целым. Как и положено, как и должно.

Несколько дней без него были мучением, и если днём, в доме, полном забот и шума, Белле удавалось отвлекаться, то ночами она едва ли не рыдала от желания, и сейчас это было особенно невыносимо. В её мыслях появился третий, и теперь она уверена, что ей понравится быть в постели с обоими, но вряд ли Анвар и Антуан к этому готовы.

Ждать ей не хочется.

– К черту, – шепчет Белла и решительно шагает в комнату брата.

– Белла? – он стоит у окна, смотрит на залитый лунным светом сад, в котором нашла свой конец Джемма Стайлс. Оборачивается на звук открывшейся двери. – Белла…

Она бросается к Анвару, целует так яростно, что даже прикусывает губу, и Анвар моментально сдается, тянет её к себе, скользя языком в её рот. Белла стонет, судорожно расстегивая его рубашку, рвет её с плеч и толкает Анвара в сторону кровати, потому что если сейчас он не возьмет её, она, Господи, сойдет с ума.

Дверь закрыта, она точно уверена, и вряд ли кто-то среди ночи захочет вдруг навестить Анвара или проверить, как ему засыпается. Он упирается лбом в её лоб и тяжело дышит, а остывшая простыня холодом обжигает Белле спину.

– Я так скучала… – шепчет она. Это, Белла знает, на неё совсем не похоже. Обычно она играет с братом, доводит его до белого каления, но сейчас ей не хочется. Два месяца, два невероятно тяжелых месяца без него. Близнецам нельзя разлучаться, они чахнут вдали друг от друга.

– Я знаю… – хрипит он, и он действительно знает.

Анвар тосковал так же, как и она. Это всегда случается с ними обоими.

Кажется, они пропускают стук в дверь, и та, в конце концов, отворяется. Этот легкий скрип чудится Белле грохотом. Анвар скатывается с неё, садится на постели, тяжело дыша. Он не успел снять штаны, однако его рубашка валяется на полу, а ночная сорочка Беллы задрана до бедер, и это всё – именно то, чем кажется. Сердце оглушительно бухает у Беллы в груди, щеки горят, но её бросает в озноб, как в детстве, когда она простужалась, слишком долго плескаясь в садовом фонтане.

Но на пороге – не родители, а Антуан Ле Вассёр, которому не спится и который решил заглянуть к своему другу. Глаза у него огромные, будто блюдца для кошачьего молока, и он тяжело сглатывает, понимая, чему свидетелем стал. Осознавая, что происходит в доме, и какую тайну скрывает его будущая жена.

С его щек схлынивает краска.

Белла понимает, что если сейчас не сделает что-нибудь, то Антуан откажется жениться на ней. Быть может, расскажет родителям, почему. Или Анвар успеет убить его первым, как убил бы любого, кто проник в их тайну. Оба варианта её не устраивают, и мысли её бегут с невероятной скоростью. Антуан стоит в дверях статуей.

– Так вот в чём… – ему трудно говорить. – О, Боже…

Но Белла смотрит прямо ему в глаза, и вдруг ей кажется, что Ле Вассёр, на самом деле, не в ужасе. И не собирается немедленно будить их родителей. И уж точно не собирается кричать, как девчонка. Он переводит взгляд с полуобнаженной Беллы на такого же полураздетого Анвара и обратно, и его дыхание учащается, а зрачки расширяются, оставляя лишь тонкую полоску цвета морских волн.

– Он нас видел, – шипит Анвар.

Белла знает, о чём думает её брат, и качает головой. Вдруг улыбается – кажется, её желание исполнится раньше, чем она предполагала.

– Я думаю, мы решим дело миром, – шепчет она в ответ.

Соскальзывает с постели, замечая, как Антуан жадно следит за её движениями. Чего он ждет и о чем думает? Возможно, сейчас он не думает вообще. Белла закрывает двери, пока кто-то ещё не решил прогуляться по коридорам дома, затем берет его за руку и тянет за собой. Антуан даже не сопротивляется. Белла усаживает его на постель. Анвар настороженно следит за ней, и в его зелёных глазах пляшут черти бешеной ревности, но он сдерживается, понимая, что в любой момент Антуан может взбрыкнуть. Всё пошло не так, как он планировал.

– Всё именно так, как ты видишь, – Белла перекидывает волосы на одно плечо. Да, она понимает, что рискует, но если они с Анваром всё равно погибли, так она хоть ещё побарахтается. Если бы Антуан хотел, то сразу бы кинулся к её родителям, а, значит, ему не противно, он лишь не понимает своих эмоций. Возможно, они все втроем ближе друг к другу по духу, чем Анвар полагал. – Ты нас раскрыл, и теперь у тебя два выхода. Один – сам знаешь, какой, – она говорит с ним на «ты», потому что трудно обращаться на «вы» к человеку, что застал тебя в постели с братом. – А другой… – она скользит взглядом по его лицу, ниже, по груди и животу, и видит то, что хотела увидеть. Осторожно кладет ладонь, и Антуан охает, сцепляет зубы. – Ты можешь присоединиться, – шепчет Белла. – Я выйду за тебя замуж, и никто нас не заподозрит. Что плохого в том, что любящий брат навещает сестру и её супруга?

Антуан прикрывает глаза. Белла знает, что её шепот звучит соблазняюще, как шепот змея в Эдеме, но Ле Вассёр – не Ева, в конце концов. И вряд ли – невинная дева. Это Белла сейчас чувствует очень хорошо.

– Так нельзя… – бормочет он, однако с его губ, в противоречие, срывается стон.

– Что ты делаешь? – Анвар, кажется, поражен. Белла подмигивает ему. – Я не буду спать с мужчиной! – ещё немного, и он подлетит на кровати от возмущения, и ему явно было бы проще придушить Антуана, но труп им всё равно девать некуда, и брат понимает это. Потому и бездействует.

– Ты и не будешь, – улыбается Белла. – Это я буду спать с вами обоими. Одновременно.

Глаза Анвара становятся ещё больше. Белла знает, что его душит ревность, и одними губами она шепчет, что лучше так, чем быть раскрытыми. Анвар никогда не был готов с кем-то её делить, но выход этот – лучше, чем убить Антуана и навлечь на себя ещё большую опасность. Сын губернатора Ямайки – это не безродная служанка, да и за неё оказалось, кому мстить. Ле Вассёр-старший перекопает весь Порт-Ройал в поисках сына и докопается до истины. Зачем рисковать?

Анвар, видимо, тоже думает об этом. Он стискивает зубы так, что на щеках ходят желваки, но уже понимает, что выбора нет. И ему всё равно придется делить сестру с кем-то ещё. Возможно, Антуан Ле Вассёр – не самый плохой вариант. Могло быть хуже. Мог быть старикан-аристократ с огромным животом и лысиной под париком. И уж его-то никто бы не пригласил третьим в постель.

Об этом они ещё поговорят, однако не сейчас. Когда останутся наедине.

– Но… – Антуан всё ещё пытается возражать, и Белла почти восхищена его выдержкой. Она склоняется к его уху:

– Я знаю, что ты не смог бы выбрать между нами, – его щеки заливает румянцем от её слов. Хорошо. – Так зачем выбирать?

Белла выпускает его из цепких рук и снова тянет к себе Анвара, целует его, и брат моментально сдается, как и всегда, опускаясь за ней на кровать. Целует её в шею, ладонями скользит по бедрам, вновь задирая сорочку.

– Может, это не такая уж плохая мысль, – бормочет он, зарываясь носом в её волосы.

И Белла знает, что победила, когда Антуан с рваным выдохом тянет через голову свою рубаху.

========== В тюрьме. Луи ==========

Комментарий к В тюрьме. Луи

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c851420/v851420096/12a39f/Xfs1f55NXHc.jpg

https://pp.userapi.com/c846019/v846019096/208a02/sRFZqFbDPEc.jpg

https://pp.userapi.com/c844724/v844724562/1e77a3/dyZ4tLbxiX0.jpg

Тюрьма Порт-Ройала успела осточертеть Луи ещё прежде, чем он там оказался, а теперь, когда они третий день сидят жопами на сухой жидкой соломе и любуются видами на крепкую каменную кладку и низкие потолки, Томлинсон мечтает, чтобы эти стены смыло в море. Вместе с крысами. Подкравшуюся к нему тварюгу он пинает так, что та отлетает в стену, но, увы, остаётся жива и полна сил на противный писк.

Луи меняет позу, прислоняется спиной к решётке, разделяющей камеры, слышит, как-то же самое делает за спиной Найл. К ним подходит Гарри, плюхается рядом.

– Сложное у тебя лицо, – без особого интереса бросает он.

– Я думаю.

– Кто бы сомневался, – хмыкает Найл. – Результаты-то есть?

Луи пожимает плечами. Он уверен, они все тут думают примерно об одном и том же: о Лиаме, о вероятности спасения, об упущенных возможностях. О Зейне, разумеется, который отполз от них подальше и делает вид, что никто ни на кого не орал и ни в чём не обвинял, они вообще не знакомы.

– Это определенно не женщины виноваты в том, что мы оказались в тюрьме, – говорит Найл.

– Определённо, – соглашается Гарри.

Определённо. Одна прожила с ними дольше полугода, и вообще-то всё было вполне удачно. Луи вообще не думает, что кто-то или что-то виновато в их теперешнем положении, хотя, видит Бог, обвинить кого-нибудь или что-нибудь ему очень хочется.

Лязгает запор на двери, слышатся голоса на лестнице, и пираты переглядываются – для ежедневной прогулки британских солдат вдоль их камер с целью поглумиться ещё рано. Но солдаты заходят в коридор, выстраиваются вдоль стены, а за ними, наконец, сиятельно вплывают виновники переполоха: высокий моложавый губернатор Мендес и его племянник. Оба одинаково морщатся, того и гляди носы платками закроют. Понятное дело, тут ни помыться, ни поспать – пираты, которых повесят в назидание одним и для развлечения других, должны выглядеть облезлыми бродягами, а не нормальными людьми. Судя по впечатлению, которое они оказывают на Мендесов, выглядят и пахнут пленники вполне соответствующе этому плану.

Зейн в своём углу не предпринимает даже попытки подняться навстречу местным властителям, и это странно развлекает. Как и злобный взгляд Анвара. Интересно, Ле Вассёра не взяли или он сам отказался иметь дело с мерзкими разбойниками? Или всё ещё сапоги оттирает после визита в трюм?

– Вам известно, почему вы здесь, – губернатор решает не терять времени на красноречие; возможно, тюрьма для него всё же слишком воняет. Пиратам, если спросите, тоже не нравится. – Вы признаны виновными в пиратстве, нанесении ущерба Британской короне, похищении английских подданных и убийстве. Зейн Малик, – губернатор поворачивается к Зейну, – вам в вину вменяется пиратство и государственная измена. Вы все приговорены…

– Уже признаны и приговорены? – с самоубийственным весельем перебивает Луи. – Почему меня не позвали на суд, я с удовольствием прогулялся бы. Я нахожу, что мы слишком долго сидим на одном месте.

Губернатор вперяет в Луи тяжёлый взгляд светлых глаз, куда более тяжёлый и суровый, чем выходит у Анвара. Но Луи продолжает вежливо смотреть в ответ, после Саймона Коуэлла мало кто может впечатлить.

– Не было никакой необходимости тратить время судьи на то, чтобы вы могли попытаться что-то сказать, ваша вина очевидна. Вы все приговорены к смерти через повешение. Послезавтра на закате.

Луи трёт заросшую щёку. Значит, срок им назначен. Не слишком скоро, могли вообще повесить прямо в порту, но решили даже соблюсти формальности.

Зейн, наконец, поднимается, подходит ближе к решётке. Меряет взглядом Анвара и отворачивается к его дяде.

– Что вы сказали Джелене, губернатор?

Ох, так вот во имя кого Зейн предал друзей и отправил их к крысам в тюрьму. Не Джеленой ли звали одну из красивых девиц рядом с Анваром, которые присутствовали на казни Джеффа?

– Правду о тебе и твоём предательстве, – хмыкает Анвар.

– И о том, что никакой ты не солдат, а всегда был пиратом, предателем, который купил себе патент и разрешение к ней приблизиться, – любезно добавляет его дядя.

Анвар на секунду растерянно хмурится, будто этой части разговора с Джеленой он не слышал. У Зейна глаза темнеют до черноты, заметно даже в полутьме, нижняя челюсть выдвигается вперёд и всё лицо каменеет. Он игнорирует Анвара, продолжает смотреть на губернатора. Губернатор в ответ смотрит на Зейна как на заговорившую крысу, но продолжает по-светски с ним беседовать и вежливо отвечать.

– И у неё не возникло к вам вопросов, как мне это удалось?

– Разумеется, нет. Моя племянница научена верить своей семье.

Милейшая семейка эти Мендесы. Луи очень, очень интересно, как Зейн вообще с ними связался и как племянница губернатора относилась к нему?

Губернатор не ждёт новых вопросов, разворачивается, и то же делает Анвар, но их останавливает на этот раз Гарри.

– Вы правда так обеспокоены справедливым наказанием?

Губернатор саркастически изгибает бровь, выражая отношение и к вопросу, и к тому, что какие-то там пираты смеют с ним заговаривать.

– Я правда хочу, чтобы вы ответили передо мной, моей семьёй и, пожалуй, семьёй миссис Клементс, которая доверилась моей защите. Мы скорбим вместе с ней и её внучкой, ведь вы оставили моего племянника без невесты.

Все слова губернатора кажутся таким диким нагромождением откровенности о собственной кровожадности и показушных фраз достоинства, что вызывают сомнения в его способности хоть что-то чувствовать в принципе.

– Тогда не стоит думать, что ваши собственные преступления останутся без ответа, – с мрачной угрозой произносит Гарри.

Луи самого от этого тона коробит, а Анвар Мендес вовсе теряет маску, смотрит на Гарри с тревожным опасением, и если бы у Луи ещё оставались сомнения в справедливости подозрений Гарри, сейчас они исчезли бы. Губернатор тоже ощутимо напрягается, впервые за весь свой визит. Он бросает быстрый взгляд на Гарри, потом почему-то на Зейна, но ничего не говорит. Прихватывает племянника за плечо и выводит вон.

Солдаты шагают за ними, и через минуту тюрьма снова становится тихой, только слышно, как копошатся потревоженные крысы и шагают люди наверху. Зейн опадает на пол, кладёт голову на скрещенные руки. Гарри зло хмурится.

– Какой дорожкой ни иди, конец один, – Тео сплёвывает на пол.

– Да только вся суть в этой дороге, – философски откликается из своей камеры Эрколе. – Моя вот мне нравилась.

Луи молча соглашается. Вспоминает свою извилистую дорогу, поворачивает голову влево: за решёткой Найл, под боком Гарри. Почему-то вспоминается вечер, когда Гарри сказал, что Десмонд Стайлс его отец. Может, с этого вечера для них всё и началось по-настоящему? Может, тогда они и сделали выбор, который превратил их в то, что они сейчас? Они все сделали выбор, что бы там ни думали теперь некоторые.

– Чтобы вы знали, я ни о чём не жалею, – заявляет Луи. – Ни о чём из того, что мы делали. Потому что, будем честны, это всё было нашим выбором, и мне понравилось.

– Томмо, ты там не прощаться собрался? – удивляется Найл.

– Прощаться? Боже упаси, у меня есть время до послезавтра.

Послезавтра – это ужасно скоро. Сейчас уже перевалило за полдень, а значит у них остались всего какие-то сутки жизни. Луи умирать не хочет, но вариантов выжить пока не предвидится. О подкупе они думали в первый день, тогда же и выяснили, что подкупать солдат нечем, а значит вся надежда на помощь извне. А это опасно для помощников.

– Если Лиам цел, он за нами полезет, – говорит Гарри. – Лиам и порох – это рабочий вариант.

– Я бы полез, – соглашается Найл. – Главное, чтобы успешно. Потому что меня не привлекает идея о том, что мне сломают шею на радость жителям этого славного острова, я ещё пожить хочу.