Текст книги "Искатели сокровищ (СИ)"

Автор книги: MadeInTheAM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

– Простите меня, капитан, я слышала ваш разговор, – её щеки розовеют. Эйвери, кажется, понимает, что подслушивать разговоры пиратов может обернуться ей бедой, но Гарри молчит, ждет, что она ещё скажет, и борется с собой, чтобы не обнять её, не уткнуться лицом в её волосы, не забрать навсегда. – Я догадывалась, что мама заставит губернатора отправить за вами солдат. Предложение вашего друга оставить меня и Паулу на острове вам бы очень помогло, – она сглатывает. Гарри смотрит, как движется её нежное горло. – Но я могла бы… – она мнется, опускает взгляд и краснеет еще больше, когда видит, что рубашка на Гарри расстегнута, и её взгляд упирается в татуировки на его груди и животе. – У меня есть то, что вам нужно, – решается она.

Поначалу Стайлс даже не понимает, о чем она говорит. Буря эмоций, взметнувшаяся из-за письма Зейна; пустота после яростной вспышки; и вот теперь – охватывающее его желание абсолютно вычистили ему разум, оставляя только инстинкты. Эйвери не может дать ему то, что ему нужно, ведь она – благородная леди, а он в её глазах…

Дьяволы морские, о чем она вообще думает?

Гарри мотает головой. Видя, что он не понимает, но, возможно, виня в этом ром, Эйвери чуть отступает назад, и аромат её кожи и соленого воздуха, которым пропитались её волосы, прекращает окутывать Гарри облаком, позволяя снова соображать. Хотя бы как-то.

– Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, мисс, – произносит он низко и сипло, тщетно пытаясь вернуть голос в норму.

Эйвери хмурится, затем осторожно вынимает вколотую в подол шпильку. Расстегивает медальон, осторожно взвешивает его на ладони, будто размышляя – а стоит ли? Потом нажимает острым концом украшения куда-то на корпусе медальона, и тот… открывается с едва слышным щелчком. Она отступает ещё дальше, её губы дрожат.

– Карта, капитан, – Эйвери смотрит на него, осторожно разворачивает сложенный во много раз лист пожелтевшей бумаги. – Вторая часть вашей карты.

И тут же отступает, будто Гарри может накинуться на неё, бумагу отнять, а ее саму придушить.

Гарри давится воздухом, и в голове всплывает скрипучий голос древней ведьмы.

«Жди, капитан, свою звезду»

Он вспоминает название корабля, на котором и нашел Эйвери – «Северная звезда». Он смотрит на её золотой медальон, скрывавший в себе тайну. Он глядит Эйвери в глаза, серо-зеленые, с мягким светом звезд, затаившихся в радужке.

Она боится его сейчас, и Гарри осознает, как же она рисковала, доверив ему свою тайну и не зная, не обманет ли он ее.

– Ты – моя звезда, – шепчет он едва слышно. Эйвери Клементс, его путеводный свет, его дар судьбы, его спасение и надежда. Гарри хочется подхватить её, закружить, расцеловать её лицо, но он только шумно сглатывает и произносит громче: – Я думаю, мисс, вы правы, и нам предстоит очень долгий разговор.

========== Союзница. Эйвери ==========

Комментарий к Союзница. Эйвери

https://pp.userapi.com/c848628/v848628162/3fda7/GF14uHFa2rY.jpg – aesthetic

Эйвери не знает, правильно ли поступает, раскрывая капитану Стайлсу свой секрет. Они сидят за столом, склонившись вдвоем над совмещенной картой, и губы Гарри немо шепчут слова, едва читаемые на старой бумаге. Сердце у Эйвери колотится просто сумасшедше. Она думает: что, если сейчас он заберет вторую часть карты, а их с Паулой высадит на острове, и – поминай, как звали? Англичане заберут их на Ямайку, а там отвертеться от свадьбы можно будет, лишь если по дороге в Порт-Ройал она случайно умрет.

Это был «ход конем»; план, судорожно придуманный в момент, когда она случайно услышала разговор капитана и его рыжебородого друга. Эйвери не было так страшно даже в момент захвата командой капитана Стайлса «Северной звезды», а теперь у неё всё внутри переворачивалось от мысли, что ей придется вернуться к матери. И к незнакомому ей жениху, которого, – это она уже успела понять, – презирал и капитан Стайлс, и все, кто был ему близок.

Эйвери умеет слушать, слышать и делать выводы, а за последние дни пираты даже не скрываются, видимо, слишком привыкнув к обществу пленниц. Они будто их и вовсе не замечают, сплетничают, пока работают на палубе. А говорят, что женщины – сплетницы…

Ложь.

Эйвери просто очень хочет спастись, поменять свою судьбу – вот он, шанс, бери и пользуйся, если умеешь. «Леди Энн» с самого начала была её шансом, а теперь оставалось только поймать эту удачу за хвост. И Эйвери не может не признаться себе – она хочет побыть в компании капитана Стайлса ещё немного. Это странное, очень теплое чувство, разливающееся по груди и ниже, в его присутствии…

Оно ей нравится.

Гарри водит пальцем по очертаниям островов, хмурится.

– Чтобы добраться до острова, который здесь обозначен, нужно выйти в океан… – Он поднимает голову. – Я не понимаю. Этой карте можно верить?

Эйвери вспоминает сны, в которых она открывает двери в старинный город с острова, которого нет ни на одной карте, и кивает.

– Этот медальон остался мне в наследство от деда. Когда-то мои предки уплыли на новые земли, открытые Колумбом, и мой дед при своей жизни отнял множество сокровищ у индейцев Южной Америки. Ради безопасности он отправил мою бабушку и моего отца обратно в Англию, вместе с этим медальоном. Он хотел вернуться и сам, но на его корабль напали пираты, и… – она пожимает плечами. – Разумеется, вся команда погибла.

Гарри смотрит на неё внимательно, склонив голову набок. Его волосы убраны в низкий вьющийся хвост, рубашка всё ещё расстегнута – просто забыл застегнуть. Эйвери кажется, что он изучает её, и снова ей чудится, будто сам воздух между ними раскаляется. Гарри тянет руку, касается медальона у неё на шее, гладит, задевая и обжигая кожу. Забываясь, касается пальцами её ключиц. Эйвери точно знает, что джентльмен поступать так не будет. Она знает, что и леди не позволит мужчине дотрагиваться до неё. Но они не в английском салоне, а посреди Карибского моря, и Гарри – пират, пусть и благороднее, чем некоторые аристократы. А она…

А что, собственно, она? Почувствовав пьянящий вкус свободы, Эйвери больше не хочет возвращаться в «золотую клетку». Она понимает, что её не поняли бы её английские подруги, она и сама себя не понимает, но представить себя чопорной женой аристократа на Ямайке она не может, не хочет соблюдать правила и жить ложью.

Эйвери позволяет себе ещё пару секунд насладиться прикосновениями капитана. Резко отстраняется, выхватывает карту и бросает её в горящую на столе масляную лампу. Бумага чернеет и обугливается.

Гарри вскакивает, но сделать уже ничего не может. Вскидывает на Эйвери кошачьи, разгневанные глаза.

– Какого черта, мисс…?!

Она вздрагивает от его угрожающего, почти шипящего тона.

– Не бойтесь, капитан, – голос Эйвери дрожит, но она отчаянно пытается не показывать, что боится. Она знает, что делает. – Я запомнила эту карту наизусть. Но теперь вам придется взять меня с собой. И так как я – ваша единственная гарантия прибытия на остров, я хочу долю от сокровищ. Такую, что позволила бы мне и Пауле начать новую жизнь в Южной Америке.

О возможном использовании её медальона как ключа Эйвери молчит: она и сама не уверена, что её сон правдив, к тому же, хочет уберечь козырь. Гарри моргает растерянно, смотрит на неё так, будто впервые видит. Изучает внимательно, и чем больше смотрит, тем мягче становится его взгляд. А потом он громко фыркает.

– Я недооценил вас, мисс, – и хохочет, запрокинув голову, хохочет громко и весело. Его растерянность и гнев окончательно уходят. Эйвери чуть расслабляется. Отсмеявшись, он ерошит ладонью волосы на макушке, откидывает назад волосы, что не уместились в хвост. Скользит взглядом по Эйвери, задорно щурится: – Так, значит, вам настолько по душе компания пиратов?

Она пожимает плечами.

– Мне по душе возможность зажить своей жизнью, – тихо произносит она.

– Откуда я могу быть уверен, что вы помните карту?

Эйвери улыбается: ещё в пансионе у Шерил она скопировала карту, и сложенный вчетверо лист бумаги (добыть его у хозяйки было невероятно сложно, и пришлось воспользоваться старой бумагой, в которой служанка коптила рыбу) хранился у неё в каюте. Капитан Стайлс может не волноваться: если она забудет что-то, всегда сможет проверить.

– Вам придется поверить мне на слово.

Её саму поражает собственная смелость: еще пару недель назад она бы ни за что не решилась на такое, но теперь, когда её жизнь стояла на кону, Эйвери обнаружила в себе множество черт, о которых раньше и не догадывалась.

Гарри поднимается со стула, обходит Эйвери и становится у неё за спиной. Склонившись к её уху, шепчет:

– Вы же понимаете, что случится, если вы нас обманете? Команда растерзает вас… – Его дыхание обжигает ей шею, и Эйвери чувствует, как в животе у нее завязывается горячий, болезненно-сладкий узел. Она бы соврала сама себе, если бы не признавалась себе, что хочет снова поцеловать его. Она не раз и не два представляла это, засыпая, и, хотя ругала себя за это, ничего не могла поделать. – И даже я вас не смогу спасти.

– Я понимаю, – Эйвери тоже встает, выпрямляется. Перед её глазами по-прежнему только подбородок и четко очерченная линия рта Гарри. – Однажды вы дали мне слово, капитан, и вы его сдержали. Я сдержу свое.

Гарри отступает.

– Я вам верю. Но я должен подумать над вашей сделкой, мисс. В любом случае.

Эйвери понимает: он должен посоветоваться со своими друзьями. «Леди Энн» – странный корабль со странной командой, но ей нравится эта непохожесть, ей нравится эта свобода.

– Подумайте, капитан, – Эйвери улыбается. Она одержала над ним победу, заставила задуматься над иным вариантом, и теперь ей нет нужды бросаться за борт, это подождет. Перед ней маячит призрачная возможность новой жизни, и упускать её Эйвери не собирается. – Поверьте, мне нужны эти сокровища не меньше, чем вам.

Она умалчивает, что и вовсе не уверена в наличии там сокровищ. Она опирается только на сны и на координаты, оставленные её дедом, и очень надеется, что не обманулась сама.

И ей бы уйти, дать Гарри время подумать, но она медлит. Смотрит прямо в морскую зелень его взгляда и думает, что хочет поцеловать его, и раз она уже натворила столько, что хватит на жизнь вперед…

– Что-то ещё, мисс? – интересуется Гарри.

Сердце подскакивает к горлу и бешено бьется. Эйвери не уверена, что стоит, она думает, может, ну это всё к черту, но один взгляд на капитана – и она решается. Гарри потрясающе красив здесь и сейчас: облизывает губы, щурит кошачьи глаза, пряча их за длинными ресницами. Потирает подбородок, чуть заросший темной щетиной за вечер и ночь. Эйвери подходит к нему близко-близко, так, что разница в росте становится катастрофически заметной.

Выдыхает.

И решается, потому что и так уже натворила дел, за которые благородные предки бы попросили лишить дворянства её и всех детей, которых она когда-либо родила бы.

– Вот что, капитан, – Эйвери приподнимается на цыпочки и целует Гарри, жмурится, обвивая его шею руками.

Гарри отвечает мгновенно и жарко, сжимает её плечи. Руки его скользят вверх по её шее, он обнимает ладонями лицо Эйвери, углубляя поцелуй. Она не собирается его отталкивать, она сама захотела поцеловать его, и наслаждается происходящим. Жадные прикосновения обветренных, соленых от морского воздуха и ветра губ, заставляют её мучительно дрожать, а обжигающее тепло устремляется куда-то в живот и ниже. Эйвери очень приятно и чуть-чуть больно, и она всхлипывает в губы капитана.

Он толкает её к стене, но не рассчитывает силу, и Эйвери ударяется затылком о дерево, но даже не замечает этого. Она зарывается пальцами в растрепанный хвост волос Гарри, и он издает странный звук, нечто среднее между стоном и мурлыканьем, который теряется в поцелуе.

К черту, думает Эйвери, что бы он ни решил там себе, я все равно поцеловала его. Капитан ведет рукой по её шее, очерчивает пальцами ключицу, накрывает ладонью грудь. И, наверное, Эйвери нужно оттолкнуть его, как приличной девушке, но она не делает этого. Только подается вперед, возвращая ему поцелуи. Гарри вжимается в неё всем телом. Она снова чувствует это твердое, странное у своего бедра, улыбается Гарри в губы и касается ладонью низа его живота.

Он стонет, жмется к ней ещё крепче, так, чтобы между ними не оставалось пространства. Эйвери слушает себя, пытается понять, что ей делать и что ей хочется, отпускает мысли в свободный полет, оставляя только ощущения. И её тело не подводит. Она осторожно, будто пробуя, ведет ладонью по животу Гарри наверх, лаская, и она не совсем уверена, что так нужно и можно, просто… ей так хочется. Гарри отрывается от её губ, хватает ртом воздух. Глаза его затуманенные, темные.

– Не делайте так… – хрипло шепчет он. – Иначе я за себя не отвечаю…

Эйвери видит, как он борется с собой. Она думает, что не очень представляет, что именно Гарри имеет в виду, но не боится. Дальше ведет ладонью по его торсу, едва касаясь кончиками пальцев теплой загорелой кожи, очерчивает татуировки, выбитые на его теле.

Гарри снова стонет, перехватывает её ладонь и прижимает к губам.

Ей хочется стоять так с ним… примерно вечность. Просто прильнуть к нему и молчать, потому что теперь Эйвери точно знает – она этого по-настоящему хочет. И почему-то эта мысль не страшит.

Она осторожно освобождает ладонь. Губы горят после поцелуя, в низу живота сворачивается тугой и горячий узел, и такого она точно ещё никогда не испытывала. Это странно и сладко, и немного болезненно. У Гарри блестят глаза, он облизывает губы снова, и Эйвери тянется к нему, но стук в дверь заставляет их отскочить друг от друга.

– Кого несет? – хрипло спрашивает Гарри.

– Ты там не умер? – голос Найла за дверью. – Поговорить надо.

– Через пять минут буду, – Гарри делает вид, что ничего не происходит. Найл за дверью хмыкает, но уходит.

Гарри и Эйвери смотрят друг на друга – чуть взъерошенных, с опухшими губами, – и хохочут. Гарри убирает прядь волос у неё со лба.

– Вы так легко не отделаетесь, мисс… – шепчет он. – Мы не договорили.

– Я жду вашего решения, – отвечает Эйвери, отступает назад и берется за ручку двери. – И… – она улыбается. – Мне понравилось, капитан.

Прежде, чем выскользнуть в коридор и вернуться в их с Паулой каюту, Эйвери слышит насмешливое:

– Я и не сомневался!

========== Новый курс и старые вопросы. Луи ==========

Комментарий к Новый курс и старые вопросы. Луи

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c849028/v849028162/40c44/-Xxzt1mGJU4.jpg

Луи убедился, что дым табака – ни черта ни фимиам или, во всяком случае, боги индейцев подсказок христианам не дают. Но всё равно сидит на палубе под звёздами и наблюдает за дымом из трубки. Механические движения – набить трубку, зажечь спичку, раскурить, впустить и выпустить дым, – занимают его тело, и, пока взгляд следит за дымом, в голове понемногу отстраиваются какие-никакие мысли. А подумать есть о чём.

Перед глазами вместо тёмного берега острова то и дело встают буквы, угловатые, крупные, неуверенные, знакомые до помрачения рассудка – буквы, которые он же сам когда-то и показывал тому, кто в те дни был ему другом. Буквы были те же, а вот Зейн уже был чем-то другим. Но, судя по почерку, остался таким же старательным.

Чёрт.

Луи почти удивился, когда бумага, поданная Гарри, не обожгла ему пальцы, вообще никакой реакции не вызвала. Обычное письмо, и всё же это письмо от человека из прошлого, от тени друга. Луи ненавидит предательство Зейна, но самого Зейна ненавидеть не может при всём желании, и Луи предпочитает попытаться забыть, хотя бы не вспоминать. Но вот Зейн шлёт письмо, и дьявол разберёт, что скрывается за правдивыми фактами. Ловушка? А не слишком ли сложно?

Ясно только одно – ждать англичан затея идиотская. Но не была ли предложенная взамен авантюра с сокровищами идиотской? У Эйвери, оказывается, есть половина какой-то карты, вторая половина которой, оказывается, у Гарри, а на карте – путь к несметным богатствам. Точнее, Гарри и Эйвери так кажется, потому что внятных доказательств от Гарри Луи, Найл и Лиам не дождались.

Луи пытается отбросить всё, кроме фактов. На них идёт охота и всё хуже, чем они предполагали, значит оставаться на острове безумие. Надо уходить, но на каких условиях? Проще всего оставить Эйвери и Паулу на острове и смыться в надежде, что губернатор простит их милую выходку, ведь девицы-то остались невредимы и достались бесплатно. Но чёрта с два губернатор их простит и отзовёт свои фрегаты, и чёрта с два они вернутся на Тортугу с поджатым хвостом – этого они сами себе не простят. Нужно, во-первых спасаться, во-вторых, компенсировать потерянное золото, и с этой точки зрения плыть куда-то в Атлантический океан за сокровищем – если предположить, что оно существует, – вариант получше, чем любой другой. Но есть ли там золото и не предпочтёт ли команда в конечном итоге вернуться на Тортугу, ведь так надёжнее? И, конечно, главный вопрос, что делать с девушками. Луи догадывается, что Гарри ни за что на свете не выпустит из рук Эйвери, и совсем не потому, что она сожгла карту (безумная женщина, но Луи не мог не восхититься этим ходом), но, в самом деле, тащить с собой двух мисс неизвестно куда… Но эти мисс могут послужить заодно и призрачным гарантом на случай, если англичане всё-таки где-то их встретят – тогда можно будет выменять мисс на собственные жизни. Невероятно, но хоть какой-то аргумент.

По всему выходит, что на авантюру с сокровищами надо соглашаться. Когда будут говорить с командой, историю приукрасят, выкажут больше уверенности, чем у них есть, и убедят в том, что сокровища точно есть и точно несметные. А дамы ещё и выкуп обещанный выплатят из своей доли. Что делать, если сокровища не окажется – а может и острова не окажется? – решать придётся на месте.

Луи пол ночи сидит с трубкой, вглядываясь в тёмный берег сквозь завесу белого дыма, но факты не меняются, и новые пути решения проблем тоже не приходят ему в голову. Наверное, все они сделали выбор сразу, каждый по своим причинам, и выбор этот единственно верный, потому что единственно разумный. И безопасный.

К Гарри Луи является с утра, едва тот поднимается с кровати и способен хоть как-то воспринимать реальность. Вокруг и около можно не топтаться, так что Луи переходит сразу к делу.

– Я думаю, мы должны идти по карте. Потому что мы не можем оставаться здесь, и если вернёмся на Тортугу, нас, опять же, или перехватят или найдут позже. К тому же, мы теряем деньги губернатора и надо это компенсировать.

Гарри согласно кивает, трёт подбородок и снова кивает. И, кажется, пытается не выглядеть слишком уж довольным, потому что отлично понимает, что его радость иррациональна. Гарри, может быть, не знает, чего именно хочет от Эйвери, но Луи точно знает, чего Гарри не хочет – не хочет выпускать её из рук и отдавать кому-либо. Особенно Анвару Мендесу. Ну, значит, не отдадут.

– Гарри, у меня есть аргументы, и поэтому я думаю, что мы должны воспользоваться картой. А теперь, глядя мне в глаза, скажи, что ты этого хочешь, потому что у тебя тоже есть аргументы, а не только из-за Эйвери.

Гарри улыбается, демонстрируя свои очаровательные ямочки, но Луи на это не ведётся. Гарри пожимает плечами.

– Конечно, это не из-за неё. Остаться мы не можем в любом случае, так почему не попытать счастья?

Да они всю жизнь это счастье пытают, и всё-таки Фортуна, кажется, им всё прощает. Не для того же она вела их всё это время, чтобы потопить сейчас, верно?

– Ты хочешь Эйвери, это я понял. И надеюсь, ты подумаешь о том, к чему это может привести, прежде чем взять то, чего хочешь. Но, – Луи отмахивается от возражающего Гарри, – об этом потом, сначала надо уйти отсюда, а не решать твои сердечные дела.

Может, Гарри и готов хоть сейчас рассказать о том, что ему нужна Эйвери, но Луи не уверен, что хочет знать – он помнит его вчерашнее обалделое лицо, и пока ему этого достаточно, без подробностей о том, что они там с Эйвери кроме карты обсуждали. Сначала надо уйти с этих проклятых островов и проложить курс, а потом можно и всё остальное. В конце концов, у Гарри из проблем – только не ошибиться, это у Луи непонятно что в голове.

На выходе из каюты его догоняет вопрос.

– Луи, что дороже золота?

– Жизнь.

Луи отвечает, почти не задумавшись. А задумавшись, понимает, жизнь дороже вообще всего, потому что всё можно купить, даже если не за золото, а вот жизнь – вряд ли. И если они попадутся англичанам с их тремя кораблями, жизней своих они лишатся.

Завтрак проходит в обсуждении, и, разумеется, Лиам и Найл тоже согласны с единственным вариантом спасения, потому что подумали и не собираются умирать. Заглянувший Эд очень рад, что драки с англичанами не предвидится и, успокоенный, спешит уйти. «Королевские драгоценности» уходит из бухты ещё до полудня, от греха – англичан, то есть, – подальше.

Вопрос только, что именно имеет смысл сказать команде? Ни слова о письме Зейна, разумеется, и ни звука о любых сомнениях – а сомнения, кажется, есть у них всех. Сходятся на том, что во всём будут винить англичан и, конечно, карта у них целая и вполне достоверная. Законы берегового братства требуют обсудить ситуацию с командой, они и обсуждают. А нравы берегового братства просты – кто громче и уверенней орёт, тот и прав. Под настроение орёт Гарри будь здоров, и хотя новости неутешительные, откровенного бунта не предвидится. Собственно, бунт им не поможет, и это все понимают.

– Всё из-за мартышек этих в юбках! – поднимается голос слева.

– Интересно, он во всех своих бедах женщин винит, а? – голос справа.

Луи даже, к чёрту, не удивлён тому, что ядом плюётся Барт, а Эрколе, возвышающийся над большинством окружающих, хохочет рядом за четверых. Джон, изображая одобрение, шлёпает здоровую ручищу Барту на плечо и добавляет:

– Ну кого же винить, если он сам никуда не годится?

Но смех не рассеивает сомнения.

– Как мы можем верить, что карта у девчонки настоящая? А и настоящая, так давайте карту заберём, да их здесь высадим.

Это предложение встречает отклик, вспоминают, что женщинам на корабле не место. Эрколе куда-то нагибается, потом распрямляется и вещает громовым голосом:

– Никто не просит тебя верить мисс, дурья твоя башка. Верь капитану, он нас ни разу не подводил, – Эр смотрит вниз, где маячит макушка суфлёрствующего Барта, усмехается и снова поднимает голову. – И, в отличие от тебя, он головой пользоваться умеет.

Компания справа опять ржёт, их смех подхватывают остальные.

– Понять не можешь, так слушайся молча, – любезно советует Луи.

– Карта настоящая, – уверяет Гарри. – Давайте, будьте мужчинами, или мы вернёмся на Тортугу с пустыми руками?

Бунта не предвидится, сомнения уже начинают укладываться. Все соглашаются с тем, что уходить надо в любом случае, и лучше уж за сокровищами, чем ползти с позором домой. И раз решение принято, начинает кипеть работа – нужно хорошо запастись всем, чем можно, для перехода, и команда отправляется на берег за водой, мясом и всем, что найдётся. На всё про всё у них максимум два дня, так что ребята активно шевелятся.

А Луи и Гарри прикидывают курс. Без второго куска карты полагаться приходится только на слова Гарри и Эйвери, но и с одним куском хотя бы можно понять направление. Значит, Атлантический океан. Направление хорошо уже тем, что там-то их вряд ли догадаются искать англичане, не найдя их на Юнионе. А искать будут, тут и к гадалке не ходи.

Что дороже золота? Всё, всё, всё на свете можно купить или хотя бы оценить. И всех. Оказалось, оценить можно даже дружбу и общую историю, как это сделал Зейн. Оценить нельзя жизнь, потому что когда ты мёртвый, не имеет никакого резона что-то ещё оценивать, да? К чёрту бы это всё.

– Зачем Эйвери доля в сокровищах? – спрашивает Луи. – Я понимаю, что карта её и всё такое, но зачем бы ей вообще ввязываться во всё это? На Ямайку, я так понял, она не собирается?

Луи спрашивает у Гарри, потому что Гарри вот он, а Эйвери где-то у себя, и потому что Гарри наверняка знает. И потому что Гарри это наверняка важно.

– Хочет осесть вместе с Паулой на материке. Начать новую, свободную жизнь.

Луи удивлён, он ожидал чего угодно, только не такого. А что, собственно, такое свобода?

– Она ведь совсем не знает жизни, да? – Луи улыбается. – Начать всё заново не так просто, а деньги имеют свойство заканчиваться.

Гарри пожимает плечами. Для него мысль о том, что Эйвери на Ямайку не собирается, имеет другие оттенки, и наверняка думал он только о том, что она куда-то не собирается, а не о том, что планирует делать. И, наверное, так правильно – всё ещё успеет перемениться, раз уж за пару недель мисс Клементс, кажется, полностью изменила отношение к ужасным пиратам. Интересно знать, что о планах тёти думает Паула?

– По сути, у нас снова нет выбора, да? – Гарри потирает подбородок. – Или к англичанам на виселицы или в океан по обрывку карты.

– Если есть «или», значит выбор всё-таки есть, – улыбается Луи. – Мы оказывались в ситуациях и похуже, но удача всё ещё на нашей стороне.

Гарри фыркает.

– Я вспомнил гадалку, Кассандру – ох и безумная старушенция. Она сказала, что Фортуна не разбирается в мужчинах.

Луи смеётся. Ну, им же лучше, что так.

– Хоть в чём-то шарлатанка права.

– Да как посмотреть, – тянет Гарри.

Но больше ничего не говорит, а Луи и не горит желанием обсуждать туманные предсказания, которым срок уже несколько лет. Переводят тему и до конца дня готовят план перехода. Команда тоже не зевает и практически готова к отплытию – сняться с якоря можно будет уже утром, и если только ветер продержится, они смогут уйти достаточно далеко и пропасть без следа ещё прежде, чем англичане вообще доберутся до места встречи.

Вечером команда разбредается по острову. Это понятно, они рассчитывали получить деньги, а теперь непонятно, когда увидят берег. Луи тоже бредёт по знакомым тропинкам – этот остров, как и большинство вообще маленьких островов, старое прибежище пиратов, и Луи знает, куда забраться, если хочется поплавать и подумать о какой-нибудь ерунде.

Ерунда, правда, сама находит себя, и думать не приходится: сидит себе на берегу, воду рассматривает. Луи плюхается рядом, встречает удивлённый взгляд Барта. Заплыв откладывается.

Барт раздражает. Потому что от него никак нельзя отделаться хотя бы потому, что не возникает такого желания. На расстоянии он раздражает, каждый раз, как Луи вспоминает, как Барт по уже сложившейся привычке сидит рядом и что-нибудь спрашивает, смотрит в глаза или смеётся, он бесит. А вот когда Барт, собственно, сидит рядом и всё остальное, он совсем не бесит, его хочется… Обнять? Господи, нет. Просто он… Беззащитный? Едва ли. Тощий? Это не повод. Приятный? Так он приятный-то не на ощупь, Господи.

– И откуда ты такой на мою голову?

Луи не удерживается и патетически вздыхает. Барт весело хмыкает.

– Родился на Аклинсе, подобрал ты меня на Тортуге.

Это не то, что Луи имел в виду, но он улыбается, принимая ответ.

– А ты на мою голову откуда? – интересуется Барт.

– Родился в Англии, потом с родителями уплыли в Новый Свет.

– Ага, а дальше?

– Любопытство твой главный порок, Барт.

Луи улыбается и не чувствует ни грамма осуждения, тем более Барт явно не чувствует никакого смущения, чертит что-то пяткой на песке. Сапоги он снял, и стало видно ноги – крохотные, раза в два меньше, чем у самого Луи. И это почти забавно.

– Я просто хочу понимать людей. А моё понимание добродетель.

– Какой ужас, – смеётся Луи. – Но ладно, сегодня ты заслужил немного любопытства. Эрколе говорил с твоих слов?

– Ну, говорил он сам, – пожимает плечами Барт, но, кажется, понимает, что увиливать бесполезно. – Говорит он громче моего, да и меня, может, слушать не станут. А что, правда можно вопросы задавать?

– Ты всё равно задашь.

Потому что у них вошло в привычку иногда сидеть и о чём-то говорить, как будто они друзья. Или они друзья? Луи считает, что у Барта любопытства на троих, но с Бартом почему-то легко делиться и даже хочется. Глупое желание. И абсолютно ненормальное, но появляется оно регулярно.

– А у меня есть вопрос, на который ты не ответишь.

Барт поднимает голову и даже разворачивается, заглядывает в глаза, как будто вызов бросает. Луи пожимает плечами. Не ответит так не ответит, задать-то можно.

– Кто такой Анвар Мендес?

Луи вздрагивает. И от неожиданности, и от тоскливых воспоминаний, холодом скользнувших по позвоночнику.

– Племянник губернатора Ямайки.

Барт насмешливо-вопросительно вскидывает брови, и видно, вопрос появился неспроста. И Луи не понимает, как на него ответить, даже не уверен, что нужно.

– Зачем тебе?

– Интересно.

– Любопытство кошку сгубило.

Барт почти снисходительно улыбается.

– Хорошо, что я не кошка, да?

– Кошки пушистые и забавно урчат, если их гладишь.

– Если я буду урчать, ты мне расскажешь? Можешь меня даже погладить.

Луи давится воздухом и хохочет.

– Да ты мне угрожаешь!

– Может, самую малость.

Барт продолжает что-то вырисовывать, а Луи задумывается. Вопрос всё ещё висит в воздухе и на него можно не отвечать. Но он что-то царапает в голове у Луи, и он невольно задумывается, что мог бы ответить.

– С чего ты вообще взял, что тут что-то есть? – спрашивает он. – Мендес просто жених Эйвери, от которого мы надеялись получить выкуп.

– Видел я вашу реакцию, – Барт качает головой, – это не сложно увидеть, вас так и перекашивает. Он кто угодно, но не «просто».

Лично Луи видел Анвара лишь однажды, во время казни Джеффа. Толпа пришла поглазеть, как вешают пиратов, а над толпой стояли властители Порт-Ройала – проклятые Мендесы. Луи до сих пор не понимает, как вышло, что Гарри прямо из этой толпы не скакнул на помост и не попытался придушить Анвара или любого, до кого дотянулся бы. Ямайка, Порт-Ройал, Мендес, Зейн – как слова проклятия, что-то, что причиняет боль и что появляется снова и снова. Почему? Анвар просто красивый юноша, родственник губернатора. И именно он виноват в смерти Джеммы, Гарри не сомневается, а с ним не сомневается и Луи.

Барт тихо вздыхает, задумчиво следит за лицом Луи, как будто что-то может прочесть. Или может?

– Он враг капитана, да? И твой, – тихо спрашивает Мидлтон. – И он нам всем угрожает. Я ведь должен знать, кого мне не любить.

– А ты готов не любить каждого, кто не по нраву капитану или мне?

Губы у Барта вздрагивают в насмешливой улыбке, и он приподнимает брови, словно спрашивая, за кого Луи его принимает.

– Вы, конечно, не агнцы божие, но не думаю, что станете ненавидеть кого-то без причины. А в том, что вы этого Мендеса ненавидите, я не сомневаюсь, можешь не увиливать.

– Есть причина. И я не хочу её называть.

Барт покладисто кивает и прикусывает губу, как всегда, когда понимает, что больше по теме вопросов лучше не задавать.