Текст книги "Искатели сокровищ (СИ)"

Автор книги: MadeInTheAM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

– Где эта девчонка?! – раздается крик пьяных пиратов где-то совсем рядом. Эйвери теряет браваду и перепуганно пищит. Если их здесь найдут, то Гарри не сможет защитить её, и скорее всего, сбежит, и…

– Не сопротивляйтесь, – шепчет Гарри. Он резко тянет её на себя, заставляя врезаться в его сильное, гибкое тело, и без предупреждения целует. От неожиданности Эйвери охает ему в губы и пытается оттолкнуть, но капитан сильнее, и она сдается, закрывает глаза, погружаясь во тьму под зажмуренными веками.

Как там говорила её мать? Просто думай, что это скоро закончится?

Не в этот раз, мама. Гарри целует её жарко, будто выплескивая всё свое раздражение её поведением. Его губы – обветренные и горячие, а еще он целуется умело, напористо и страстно, будто в последний раз. Эйвери запускает пальцы в его темные кудри, и Гарри стонет ей в поцелуй, толкает её к стене. Зажимает между стенкой и собой. Шершавая поверхность дома царапает ей спину над воротом платья.

Эйвери чувствует, как теплая волна проходит по её телу, когда Стайлс ведет ладонью по её талии, спускаясь на бедро, сжимает легкую ткань платья. Пальцы другой руки скользят вверх, к вырезу корсажа. Эйвери несмело кладет руку ему на торс, ощущая горячую кожу в полурасстегнутом вороте его рубашки.

Это не похоже на притворство. Это вообще ни на что не похоже.

За девятнадцать лет жизни поцелуй с Гарри Стайлсом не был для неё первым, но никто из её ухажеров в Англии не целовал её… так. Они бы не осмелились, но Гарри – не джентльмен, он – пират. И всё тут. И ведет он себя соответственно. Он прихватывает её за горло, совсем осторожно, и чуть сжимает. Эйвери всхлипывает. Ей кажется, она ощущает что-то твердое, упирающееся ей в бедро, когда пространства между их телами не остается совсем, и она вздрагивает уже от собственной реакции.

Ей… нравится? И ей любопытно, что это.

Кажется, капитану тоже нравится, потому что, когда она опускает туда ладонь, он снова стонет, уже громче, и стон запирается в их поцелуе.

Она чувствует власть.

– Да не, тут парочка какая-то, – один из пиратов, очевидно, машет рукой остальным, и они уходят в противоположную сторону, переговариваясь и переругиваясь.

Гарри отпускает её, и Эйвери рвано хватает ртом воздух, смотрит на капитана, прямо в его затуманенные глаза. Губы у него – опухшие и покрасневшие, и она подозревает, что её собственные выглядят так же. Кажется, они оба просто сделали то, что хотели, но ей не хочется признаваться в этом.

– Больше никогда не выходите на улицы в одиночку, – бросает Гарри. – Идемте, я отведу вас обратно к Шерил, и не вздумайте спорить. Себе дороже выйдет.

Он тащит её за собой за локоть, и Эйвери не сопротивляется, запоздало оглушенная случившимся и своей реакцией на это. Всё слишком странно, слишком глупо, но её губы горят, а в душе смутно щекочет какое-то чувство, название которому она пока не знает.

Эйвери думает, что кто же знал, что женщина может иметь над мужчиной такую власть, и улыбается.

– И ничего смешного, – бурчит Гарри. – Люди с «Желтого Скорпиона» вскрыли бы мне живот, а вас изнасиловали прямо в этом переулке, та еще потеха для вас.

Он доводит её до пансиона Шерил и выпускает её руку.

– Не смейте выходить на улицу без сопровождения, – шипит он снова. – Позаботьтесь о себе хоть немного!

Эйвери уже сама поняла, что выходить на заполненные пиратами улицы Тортуги небезопасно. Только подчиняться Стайлсу она не хочет. Впервые за всё время ей кажется, что между ними происходит что-то странное, отчего воздух дрожит и накаляется ещё больше, чем он уже раскален карибской жарой. Капитан выше её и сильнее, он запросто может переломить её пополам или забросить на плечо и утащить обратно в пансион в случае неповиновения, да запереть без возможности даже по дому передвигаться. Проверять это Эйвери не хочет тоже.

– Я в полном порядке, капитан, – она вздергивает нос. – Не извольте беспокоиться.

Гарри усмехается.

– Да как же, – фыркает он. – Я видел, в каком вы порядке, когда эти черти вас почти догнали.

– Из вас благородный спаситель тоже так себе, – она возвращает усмешку. – Способы спасать у вас очень странные.

– А у вас странные способы умереть, – не остается в долгу Гарри. – Я бы такие на вашем месте не выбирал. К тому же, вам понравилось, когда я вас поцеловал, – Эйвери хочется стереть с его физиономии эту самодовольную усмешку. Он отлично знает, что ей понравилось, она же почти не сопротивлялась. И даже сейчас не может себе врать.

Бить по лицу наглого капитана уже, наверное, поздно. Эйвери независимо хмыкает, отступая к двери пансиона.

– Вы слишком хорошо о себе думаете, капитан.

Наблюдать за сменой эмоций на его лице очень интересно. Гарри одновременно возмущен, растерян, зол, раздражен и вспыхивает упрямством, будто спичка. В один шаг он преодолевает расстояние между ними, не заботясь, что их может увидеть Прис, Барт или сама Шерил, хватает её за плечи и тянет к себе.

– А ведь вы – врушка, мисс, – он скользит взглядом по её вспыхнувшим щекам, по губам. – Упрямая маленькая лгунья, – хрипло и – восхищенно? – шепчет, наклоняясь к ней так близко, что Эйвери видит, как в его глазах мерцают золотистые искры, будто слитки так любимого им золота в прибрежных волнах. Он снова целует её, быстро и пылко, прикусывая её нижнюю губу и зализывая место укуса языком, отступает назад прежде, чем она успевает треснуть его по наглой физиономии. – Видели бы вы свое лицо! – хохочет он. – Оно стоит двадцати дублонов! Моё почтение, – Стайлс отвешивает поклон. – Позабавили вы меня хорошенько!

Эйвери ненавидит его прямо в эту минуту, но кричать на него – значит, привлечь лишнее внимание, и она позволяет капитану уйти, прислоняется спиной к двери и дотрагивается кончиками пальцев до горящих губ. Гарри Стайлс – тот ещё пройдоха, подлец и нахал, он похитил её и собирается здорово обогатиться на этом, но он спас ей жизнь, какими бы причинами он при этом не руководствовался. И он раздражает её, но, кажется, теперь она знает, как им при случае можно управлять. Этот способ нравится ей гораздо больше.

Ещё научиться бы сдерживать себя во время встреч с ним и не грубить ему в лицо, будто она простолюдинка. Но с капитаном Стайлсом это сложно – он умеет вывести из себя, так или эдак. Эйвери понятия не имеет, почему он разговаривает так чисто, не перемежая свои слова ругательствами и жаргоном и откуда знает всё это, и не хочет знать. Прошлое капитана Стайлса её не волнует.

А волнует её собственное будущее.

Эйвери снова дотрагивается до припухших губ. Нет, появляться перед Паулой в таком виде нельзя – племянница начнет свои ненужные расспросы. Она обнимает себя руками и идет вглубь небольшого сада.

Капитан Гарри Стайлс не выходит у неё из головы.

========== Ночные размышления. Гарри. ==========

Комментарий к Ночные размышления. Гарри.

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c846420/v846420665/dd275/pkKwwM24v7Q.jpg

– Какой-то ты не такой сегодня, – Рыжая Ирэн косится на Гарри, когда он падает на видавшую виды постель и закрывает глаза. – Что с тобой, капитан? – игриво спрашивает, ведя ладонью по его торсу. – Расскажи Ирэн, ты всегда мне доверял.

Гарри знает – это правда. Ирэн была обычной шлюхой, но язык за зубами держать умела, а ещё могла дать хороший совет при случае. За советы, в отличие от своих услуг, денег она не брала, зато за секс взимала сполна, как губернатор – налоги. Впрочем, для Ирэн было не жаль. Гарри знал её уже много лет, с тех пор ещё, как она тринадцатилетней девочкой попала в бордель к Синеглазой Мэри, а ему самому было четырнадцать, и он как раз попал юнгой на корабль собственного отца. Под чужим, разумеется, именем. Свое-то он раскрыл Десмонду Стайлсу ровно перед тем, как отправить его в увеселительную прогулку под днищем «Леди Энн».

Но Гарри также знает, что Ирэн – так себе советчик в вопросах благородных дам и отношениях с ними. Она всю жизнь провела в бедных кварталах, и клиенты у неё – пираты под стать ему самому. Он улыбается.

– Всё со мной в порядке, Рыжая. Просто долгое плавание.

– И долгое отсутствие женщины, – Ирэн сладко тянется, не заботясь о собственной наготе. – Давай колись, пиратский принц, что за девчонка тебе не дает?

Проницательности Рыжей можно только завидовать. Гарри давится воздухом: как она догадалась, что видел-то он перед собой другую женщину, и как ни пытался отогнать образ Эйвери, ему не удалось это? Девчонка насмехалась над ним, маячила перед глазами, и трахал он, по сути, совсем не Ирэн, которую перед собой-то и не видел.

Засада.

Он не может думать о ней, мечтать о ней, хотеть её, в самом деле! Она – пленница, его пленница, его гарантия получения хорошенькой суммы денег от губернатора Ямайки и щелчок по носу Анвару Мендесу, но почему Гарри Стайлсу так хочется видеть её в своей постели?

– С чего ты взяла, что кто-то может мне не дать? – Гарри изображает праведное возмущение. Ирэн хрипло смеется.

– Я повидала на своем веку много мужчин, капитан, – она щелкает его по носу. – И безнадежно влюбленного мужика отличу от свободного, не сомневайся. На кого-то не подействовала твоя привлекательность?

Подействовала, и Гарри в этом уверен. Под внешней маской холодной английской леди прятался огонь, какой иногда в простолюдинках не сыщешь. Гарри вспомнил, как маленькая ладонь скользнула по его животу вниз, и зажмурился, отгоняя мысли, что могло бы быть дальше. Он понимал, что девчонка-аристократка, наверняка воспитываемая мамашей в духе пуританства, вряд ли умеет что-то особенное, но, тысяча морских дьяволов, у неё были задатки!

– Эта девчонка совсем дура? – сочувствующе интересуется Ирэн, с интересом наблюдавшая за его лицом. – Или что с ней не так?

– С ней не так воспитание, – фыркает Гарри. – Не важно, Рыжая. Я не влюблен.

Ирэн смотрит на него так, будто знает что-то, чего он не знает, и Гарри хочется расспросить, что она видит, но он молчит. Иногда незнание – лучше знания. Он одевается, оставляет ей денег, условленную сумму, и убирается прочь из борделя Синеглазой. За ребрами у него тонко ноет и свербит, и даже знакомые до боли виды Богом и чертом забытой Тортуги не успокаивают этот зуд. Возвращаясь на «Леди Энн», Гарри дает нехилого кругаля, проходя мимо пансиона Шерил. Окна в доме темны, в саду в ветвях деревьев шумит ветер. Гарри отчаянно хочется забраться на третий этаж и выловить чертову англичанку, посмотреть ей в глаза и спросить, что она сделала с ним и где взять противоядие, да она не поймет, наверное…

Гарри трясет головой, вспоминает последние несколько дней. Шерил как-то удалось уговорить юных леди спускаться на ужин, и последние пять вечеров он провел, поедая стряпню Прис (кстати, изрядно вкусную) и препираясь с Эйвери, которая осмелела под защитой Шерил настолько, что не упускала случая сказать ему какую-нибудь гадость. А в следующую секунду снова превращалась в чертову холодную статую, не реагирующую на его ответные колкости.

Он так и не успел понять, когда пререкания с ней стали тем, чего он ждал целый день. Когда наблюдения за ней стали необходимы. Он запомнил, как прищуриваются её серо-зеленые глаза, в моменты гнева теряющие зелень и превращающиеся в грозовое небо, и как двигаются её губы, и да, уже вечер на третий он поймал себя на желании заткнуть ей рот не ладонью, а поцелуем. В моменты, когда Эйвери его не раздражала, она была ему интересна: она не боялась его, не млела от восторга от каждого его слова, а научилась отвечать, и язык у неё оказался довольно острым и даже злым. И, святый Боже и клятые морские черти, он же хочет её, но в какой момент это пришло, Гарри и сам не знал.

На «Леди Энн» уже погашены огни. Гарри возвращается в свою каюту и, не раздеваясь, падает на койку. Дел у него море – до отплытия остается два дня, нужно проверить оснащение корабля и поговорить с матросами, которых подобрал Луи, определить маршрут до Наветренных островов и решить, как они будут передавать пленниц и получать деньги. Но мысль, что Эйвери придется вручить прямо в руки Анвару Мендесу, бесит. Эта сволочь не заслуживает её, даже если Эйвери Клементс – просто английская девчонка, осмелевшая в плену настолько, что пытается ему противоречить. Именно поэтому, собственно, Анвар её не заслуживает.

Анвар сломает её, уничтожит, погасит в ней этот огонь, скрывающийся под холодной аристократической маской. Гарри знает, что не должен об этом думать, какое ему дело, но всё равно думает, и это его раздражает. Он не может просто отвлечься на другие мысли.

Не получается.

Гарри плюнул бы на двадцать тысяч золотом и забрал Эйвери с собой, но маленькая упрямая мисс наверняка скорее бросится в воду, не так ли? Впрочем, он вспоминает, как она отвечала на его поцелуи, как зарывалась пальцами в его волосы и несмело ласкала его сквозь одежду, и думает – вероятно, не бросится?

Что бы между ними ни было, это было взаимно. И что бы это ни было, они должны избавиться от этого.

Гарри стонет, с силой проводит ладонью по лицу. Он должен хотя бы попытаться быть к ней равнодушным, как в самом начале этого плавания. Он должен попытаться относиться к ней как к грузу, но не выходит, что-то не сходится. Помогите ему, морские боги, им предстоит больше двух недель провести вместе на «Леди Энн» и на Наветренных островах – Гарри и Луи уже подсчитали, что приплывут намного раньше британцев. Помогите ему сделать то, что он должен.

Анвар Мендес вряд ли приплывет за своей невестой сам – он слишком для того труслив. Но если приплывет, видит Бог, он хочет всадить ему шпагу в грудь, наблюдая, как аристократическая сволота подыхает у моря. Глядя, как песок Наветренных островов пропитывается его кровью. Гарри ненавидит Анвара всем сердцем, потому что уверен: Анвар убил Джемму, потому что она знала какую-то тайну. Пираты умеют мстить, а иногда – умеют и ждать. Гарри чувствует, что дождался своего шанса на месть, и не намерен его упускать. Поэтому он должен относиться к Эйвери как к орудию мщения, да только орудие мщения красиво и желанно, и восхитительно упрямо, а ещё целуется несколько неумело, но страстно, и Гарри невольно кладет руку на грудь, пытаясь усмирить свербение за ребрами. Представлять, что она достанется Анвару – до блевоты тошно. Анвар не заслуживает её. Он заслуживает смерти, потому что пираты всё еще уважают принцип «око за око».

Семья губернатора наверняка пришлет английских военных, и у Гарри с Луи был готов план отступления на случай, если принимать бой будет выглядеть как самоубийство или добровольная сдача в руки местного «правосудия». Гарри отлично помнит местную тюрьму Порт-Ройала – прогнившую, мерзлую, воняющую дерьмом и немытыми телами осужденных на казнь. И крысы, сраные крысы, готовые сожрать тебя, если ты заснешь. Спасибо, нет, он воздержится от такого гостеприимства губернатора Мендеса.

А ещё Гарри уверен, что губернатор пришлет Зейна, и от этого ему ещё больнее, потому что раны от предательства друзей не заживают никогда. Малик был одним из самых ему близких людей, и всегда их было пятеро – Гарри, Луи, Зейн, Лиам и Найл. Пятеро друзей с самого отрочества, пятеро мальчишек с разными судьбами, пересекшиеся на корабле Десмонда Стайлса, и, наверное, за это отцу стоит сказать «спасибо». Луи искал способ заработать, чтобы помочь сестрам после смерти отца и матери. Гарри всегда знал, что семья его была из французских аристократов, обедневших, но до самого конца не сдававшихся в попытках выдрать у судьбы своё. Найл потерял родителей, когда Десмонд напал на их корабль, следующий из Ирландии в Панаму, в поисках лучшей жизни на берегах Новой Испании. Лиам просто вырос на Тортуге, и всё ему там было знакомо. А Зейн скрывал свою историю. Его никто не спрашивал, уважая его право забыть всё, что было до «Леди Энн», и теперь Гарри думает – зря. Быть может, он бы понял тогда, что Зейну доверять не стоит, но…

Предательство всё ещё болело внутри. Гарри хотел бы взглянуть Зейну в глаза, но знает, что встреча эта для одного из них станет последней. И видит Бог, он не хочет этого. Лучше бы губернатор Малика пощадил. Гарри не терпит предательства, и остальные тоже, но ненависть к Зейну вызвать в себе он тоже не может. Слишком много было пережито и пройдено вместе.

– Спасайся, Малик, – тихо произносит Гарри в темноту своей каюты. – Спасайся, потому что иначе я тебя отправлю к Дейви Джонсу, и ты это знаешь.

========== Бесценное приобретение. Луи ==========

Комментарий к Бесценное приобретение. Луи

Aesthetics:

https://pp.userapi.com/c830608/v830608255/1c9de0/19UmiJjMYWo.jpg

https://pp.userapi.com/c846124/v846124255/11c51a/f0EABlPy4xY.jpg

Первым делом Луи всё устроил. А потом от души напился, начиная тот самый обязательный для пиратов рейд по кабакам. К исходу первой ночи он был пьян, невероятно популярен у шлюх и матросов, выиграл, по меньшей мере, двадцать дублонов и совершенно не помнил, как оказался на корабле. От знатных родственников ему не досталось ни славы, ни денег, зато привычка к мотовству – пожалуйста. Кажется, он оставил шлюхе денег на новое платье? Вспомнить бы ещё, которой.

Луи всё же любит Тортугу. И за кабаки тоже, но в основном за то, что именно Тортуга стала отправной точкой когда-то, когда всё в его жизни, казалось, разваливалось. Луи тогда рискнул, вышел в море, и выиграл, вернулся с нужными деньгами и знанием, что может повторить. Ещё Луи любит Тортугу за справедливую беспристрастность: и дурное, и хорошее здесь отвешивают полной мерой, и в расчёт берутся только личные заслуги, не имеет значения ни имя, ни национальность, ни религия – уважать тебя станут только за то, кто ты есть.

На Тортуге в эти дни жарко, камни и дерево домов почти раскаляются, обсыпанная коралловой пылью дорога слепит белизной, и одуряюще пахнут перечные деревья у Шерил в саду. За первым днём бегут остальные. Шумное береговое братство, как прибой, накатывает на команду Леди Энн, выспрашивая о их походе, но ребятам хватает мозгов помалкивать о грузе, за который они ещё не получили денег, поэтому слухи о двух богатых леди по Тортуге не ползут, да и с чего бы, когда есть много более интересных историй.

А ещё на Тортуге всё по-старому. Луи является в таверну «У французского короля», где с самого утра сидит половина его команды. Отовсюду слышатся приветствия и взрывы смеха. Чард, местный хозяин, узнаёт Луи, когда тот подходит к стойке, наливает рома, делится последними новостями острова. Заодно рассказывает, есть ли на примете хорошие свободные парни.

Команду надо пополнять, и от желающих отбоя нет, можно даже не объявлять о наборе – самые расторопные находят капитана и боцмана «Леди Энн» сами. Но традиции, традиции. В назначенный день таверна полна народу, и Чард явно удвоит обычную прибыль, пока перед Гарри и Луи топчутся свободные моряки со своими рекомендациями. Вездесущий Барт, которого отрядили в помощь Шерил, на этот раз тоже тут – то и дело таскает Гарри то выпивку, то ещё чего, и заодно роняет что-то вроде «вот этого ссадили с Кентавра, он что-то стащил у капитана» или «про этого говорят, он славный парень». И почему-то обращается Барт исключительно к капитану, и до Луи только к концу долгого вечера доходит, что это его раздражает. Когда до Луи доходит, Барта уже нигде не видно, и боцман решает, что вправление мозгов подождёт. У них ещё куча дел: пушки, снасти и полторы сотни ребят, которых нужно обеспечить всем необходимым на время пути.

Тортуга больше не кажется родным домом, но ужины у Шерил несколько примиряют с отсутствием на острове сестёр Луи и отвлекают от кабаков. У Шерил можно вздохнуть свободно, тут все друг друга давным-давно знают, и у Шерил они действительно отдыхают и расслабляются. До тех пор, пока к ужину, конечно, не спускаются две мисс, и тогда обычно начинается представление. Гарри смотрит на старшую из пленниц, та смотрит на него, и оба пытаются скрестить шпаги, не подавая при этом вида. И больше всего это походит на самый дурацкий ритуал ухаживаний, какой только можно придумать.

Луи видит, как на них смотрит Шерил, и не сомневается, та поняла то, что не поняли ещё эти двое. Гарри бесится, Луи ждёт новых поворотов событий, потому что тоже понятия не имеет, что делать. Кроме Лиама никто из них четверых никогда в действительности-то не проявлял внимание к женщинам, потому что на Тортуге полно женщин, которые сами падают в объятия, если знают, что ты на волне, а вот мисс Клементс совсем из другого теста. Из другого мира? Луи думает, что с Гарри-то всё понятно и даже объяснимо, но вот поведение мисс как минимум странно – иногда она производит впечатление прямо-таки дурно воспитанной особы. И, видимо, надо присмотреться, что у них происходит, потому что девушка – не девушка вовсе, а груз, и следовало бы так к этому и относиться. Не только для безопасности дамочек и не только для того, чтобы команда не вспоминала поговорки и прибаутки, а ещё и для Гарри. Для душевного, с позволения сказать, спокойствия.

Правда, у Луи самого с душевным спокойствием проблемы, и, задумавшись, он понимает, что его беспокоит Барт, потому что постоянное присутствие чертёнка где-то на периферии стало привычным и едва ли не желанным, а вот обиженная физиономия раздражает неимоверно. И это глупо, но это беспокоит, так что, обнаружив на улице Мидлтона, Луи без особых раздумий подхватывает парня под локоть. Тот, вскинувшись, разворачивается, но размахивать кулаками Луи ему не даёт.

– Э, нет, Барт, покалечишь меня в другой раз.

Барт хлопает глазами, и Луи выпускает его локоть, состоящий, кажется, из одних костей. Куда только еда девается?

– Ну привет, – совсем неприветливо откликается Барт.

– Куда собрался?

– Шерил меня отпустила, там остались негры, и сегодня в моих услугах охранника не нуждаются.

– Ага, – вздыхает Луи, понимая, что просто не будет. – А идёшь куда?

– Куда глаза глядят. Гуляю.

Барт дуется изо всех сил, и Луи хочет дать ему по лбу. Потому что не знает, за что Барт дуется, не знает, имеет ли малец на это право, и не знает, что с этим нужно сделать. А ещё Барт смотрит куда угодно, только не на Луи, и это бесит.

– Ну-ка, посмотри на меня, – командует боцман и смеётся, когда до него, наконец, доходит. – Да ты, никак, обиделся, что тебя за мисс следить оставили?

Барт поднимает глаза, смотрит со всем возможным скептицизмом.

– А ты перегрелся? Ты меня не заставлял, проблема-то, они же не буйные, – пренебрежительно фыркает Барт. – Зато я тебя не достаю, радуйся.

Теперь скептицизм переходит к Луи. Вот оно, Барт ухитрился обидеться за то, что якобы достал Луи.

– Это самый глупый разговор на моей памяти. Сам придумал, что ты меня достал, или подсказал кто? – Луи отмахивается от ответа. – Пошли, я тоже гуляю в сторону таверны.

И Луи правда шагает к Чарду. Барт, чуть помедлив, догоняет и как-то подозрительно косится. Ну да, у Луи самого к себе вопросы. Зачем он это делает? Какого дьявола его вообще интересует, куда делся Барт? А такого, что они плавают на одном корабле, и Луи постоянно пользуется его помощью, они не могут общаться вот так.

Веселье буйно выплёскивается на тёмные улицы из окон и дверей домов, кое-кто окликает Луи.

– Тортуга странное место, да? – говорит Барт. – Я имею в виду, здесь люди со всего мира, с тысячей разных историй. Но море всех принимает.

И судя по всему, дуться Мидлтон перестаёт. Луи улыбается.

– Море снисходительнее людей, и Тортуга снисходительнее любого другого места. Правда, это касается в основном условностей вроде национальности, религии, политических взглядов и прочей чуши, но отщепенцев и сволочей рано или поздно настигает кара.

– Ты можешь быть спокоен, – смеётся Барт и на какое-то время затихает. – Я правда случайно оказался на Тортуге, но потом понял, что это… Ну, может, не судьба, но так было нужно, потому что мне нравится, как всё для меня сложилось.

– Тебе нравится на «Леди Энн»?

– Конечно. Как будто нашёл своё место.

Луи косится на Барта. Почему-то эти слова греют, как похвала.

– Это мой дом, – зачем-то говорит Луи. – Уже много лет.

На «Леди Энн» он встретил своих друзей, которые стали ему второй семьёй, и в чём-то, возможно, связь между ними была сильнее, чем связь Луи с сёстрами. И, странное дело, предательство Зейна как будто ещё укрепило их дружбу, хотя ударило так больно, что нарывало и теперь.

Таверна «У французского короля» самая большая и самая известная на Тортуге, людная и шумная. Луи и Барт входят вместе, замечая и свою команду, и других товарищей. Барт двигается в сторону зазывающих его знакомых, но какой-то парень у стойки решает проявить остроумие.

– Опять ты? Давно ли ты, Чард, переводишь ром на такую мелочь?

– На ослов вроде тебя переводит же, Чез.

И Луи даже, к чёрту, не удивлён. Парень, которого Барт зовёт Чезом, краснеет, пока его товарищи хохочут. Чард безучастно протирает бутылки.

– А если зашибу?

– Смотри не промахнись, с пьяных глаз-то. Вчера обещал-обещал, а я всё тут.

Луи примерно представляет себе, что Барт может уворачиваться вечность и столько же подначивать соперника, и думает, что спектакль надо заканчивать. Потому что скоро «Леди Энн» уходить, и разборок с кем бы то ни было им не нужно. Боцман выходит вперёд, кладёт Барту ладонь на плечо и наблюдает, как Чез затухает под его прямым насмешливым взглядом.

– Барт ростом не вышел, зато концентрация яда в организме у него весьма и весьма, – предостерегает Луи. – Ты с ним поосторожнее.

Луи не стал добавлять, что Барта лучше не трогать ещё и потому, что за него может вступиться добрая половина команды. Один Эрколе чего стоит. Ну и сам боцман, чего уж там, как ни прискорбно сознавать, слишком дорожит этой мелочью языкастой.

За Чезом, так же, как Луи за Бартом, поднимается фигура старого знакомца Мануила. И Мануил, в отличие от Луи, отвешивает своему подчинённому тычок.

– Ну-ка, отстань от мальчишки, пока его боцман тебя не нашинковал, – Мануил подходит ближе, радостно приветствуя Луи. – Твой шельмец ему вчера что-то наговорил. Никто ничего не понял, но все решили, что оскорбления.

– Можно ставить на то, что это они и были.

«Шельмец» невинно хлопает глазами на прощание и ускользает к тому столику, где его ждут. Мануил, потомственный пират и большой любитель щегольски приодеться из гардеробов ограбленных испанцев, тащит Луи к столу.

– Без твоих сестёр Тортуга потеряла былую привлекательность, а? – усмехается Мануил.

Да, потому что теперь Луи никто тут не ждёт. Ждут его деньги и некоторое количество его славы, но не его самого. И это не слишком печально, чтобы об этом думать.

– Видно, недостаточно, чтобы ты отсюда убрался, а? – в тон ему спрашивает Луи.

Он усаживается за стол, закидывая ноги на столешницу, и рассматривает собеседника. Мануил сын греческого пиратского капитана, и для него-то Тортуга да палуба – весь мир. На его пышный испанский наряд тут же обращают внимание местные девки, и одна уже усаживается на колени, но Мануил решительно её сгоняет.

– Уйди, уйди, менада, не видишь, мужчины говорят? Уйди.

– Через пару часов он будет благосклоннее, – подсказывает Луи.

– А вы? – улыбается девица.

Луи улыбается в ответ, окидывая её фигурку взглядом.

– А я буду за вас очень рад.

Мануил хохочет и, уже не обращая на шлюху внимания, подаётся вперёд, опираясь локтями о столешницу.

– Вчера вернулись из Портобело, так что я богат как Крез. Думал, вместе покутим, а вы уже снимаетесь. К чему такая спешка?

– Новое дельце, – пожимает плечами Луи. – Быстро обстряпаем и вернёмся ещё до штормов.

– Ну, чёрт с вами, – отмахивается Мануил. – Сегодня явился ко мне этот французский бретёр, Вилагрэ, распинался о каком-то кладе в Панаме, звал пойти.

Луи невнимательно слушает, пока Мануил занимается любимым делом – чешет языком. Про Вилагрэ и мифический клад слышала вся Тортуга. Судя по всему, никто из слышавших не поверил.

– Если придёт, гоните взашей. Не уйдёт, проткни шпагой, – заключает Мануил.

Луи смеётся. Их странная дружба началась с того, что Луи, собственно, проткнул шпагой самого Мануила, а тот теперь поминает Луи и его шпагу при любом случае. Не просто так проткнул, за дело – греческий сластолюбец осаждал Лотти, и та была до крайности недовольна. Сперва она сама окатила поклонника водой и спустила с лестницы, но этим, кажется, только распалила воображение сумасшедшего грека, так что пришлось звать на помощь брата.

Мануил рассказывает про Портобело и груз, про новые планы, выспрашивает новости у Луи. Пока грек распинается, Луи обводит взглядом помещение, натыкается – конечно, кто бы думал, – на Барта, который, зараза, улыбается и отворачивается. А Луи почему-то не отворачивается, рассматривает парня, и в голове что-то тупо бьётся, потому что что-то Луи упускает. Барт тонкий и почти узкий, мелкий и тощий, и Луи вспоминает, как только что под рукой, опущенной на плечо Барта, чувствовал одни кости. И по всем правилам Барт бы должен быть болезненным и хрупким, а он двигается легко и свободно, как будто так и надо. И слабым или нескладным Барт тоже не выглядит, скорее наоборот. Что-то Луи упускает, но думать об этом не хочется, он и так слишком много думает о парнишке, который повсюду, и это… Смущает. Потому что ему нравится, когда Барт постоянно рядом.

Луи отвлекается.

– Сыграем?

– Стану я с тобой играть, – бурчит Мануил и тут же подзывает подавальщика. – Принеси-ка нам кости. И в горле промочить. Мы должны напиться и отметить встречу.

В отличие от отца Луи в азартных, да и в любых играх, везёт. В отличие от отца Луи относится к этому совершенно без интереса и играет лишь в своё удовольствие, ради игры, не поклоняется и не проклинает богиню удачи и не возлагает никаких надежд на её прихотливые милости. А вот Мануил играть любит и больше всего именно с Луи. То ли грек испытывает удовольствие, проигрывая ему, то ли надеется однажды выиграть, отыгравшись разом за всё, но играть он соглашается снова и снова, спускает всё, что у него при себе есть, и на следующий день опять предлагает сыграть. И Луи думает, секрет не в его невероятной удачливости, а, скорее, в невероятной неудачливости Мануила.

В этот раз всё прежнее: они пьют, смеются, и Мануил проигрывается в пух и прах, но не оставляет надежды на невероятное. Машет подавальщику.

– Принеси карты, дружок, – и серьёзно говорит Луи, – карты не то, что кости.

И Луи согласен. В картах меньше везения, нужно думать головой, но Мануила это никогда не спасало. Грек крутит головой в поисках компании. Луи, к чёрту, даже не удивлён, когда Мануил цепляет Мидлтона и подзывает.

– Парень, скажи, что ты умеешь играть, а? Давай составим партию.

Барт вопросительно смотрит на Луи, и тот пожимает плечами. Барт падает на стул и наблюдает, как Мануил тасует карты, полученные от подавальщика.