Текст книги "Созданный монстр (СИ)"

Автор книги: Liziel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

Наверно, он и сам не мог дать себе отчета о том, что заставляло его нервничать в присутствии Пректона. Возможно, та чуждость, которой веяло от бывшего друга, уступившего свое тело умной программе. Или недружелюбная логика Пректона. А может, все вместе. В любом случае Марин не мог себя заставить относиться к искусственному интеллекту не агрессивно. Потому что все действия, поза и даже манера общаться входили в диссонанс с тем, что безопасник привык видеть в исполнении этого тела. Собственный разум просто кричал о том, что перед Марином не старый друг, а кто-то чужой. Непонятный. Завладевший оболочкой одного из них. Враг? Пока нет. Но это отношение очень легко изменить. Пректона за рулем знакомого тела хотелось опасаться на каком-то глубоком подсознательном уровне, словно он был какой-то заразой. Болезнью. С которой их нынешние тела полиморфов и сознания не могут справиться. Ведь подобное на Лании могло произойти с любым из них. Не повезло командиру. Но где гарантии, что остальные не отключатся следом? И их тела не окажутся под контролем ожившей операционки.

– О чем вы говорили с Рэтхэмом? Почему он ушел в таком настроении? – спросил Марин, отвлекаясь от своих безрадостных мыслей и заставляя себя быть терпеливее.

– Вы не для этого пришли, Марин, – мягко ответил Пректон, чуть склонив голову и пытаясь вести себя как человек. Напрягал он от этого еще больше. – Сайрез не получил от меня ответов и остался недоволен. Остальное касается пока лично него самого. Возможно, когда-нибудь он поведает вам о нашей беседе.

Марин по привычке погладил лицевые пластины на лбу и откинулся на стенку. Его тело не ощущало усталости, но моральное утомление от спуска на планету успело накопиться, и полиморф не знал, куда себя деть в жажде покоя. Казалось бы, за столько лет полета они должны радоваться случившемуся «приключению», но радость омрачалась потерей друга, вместо которого теперь перед ним есть вот это.

– Пректон… – нерешительно заговорил Марин. Он понял, что до него только что отказали во всех ответах Рэтхэму, а значит, он чем-то этот рассказ не заслужил. Есть ли у искусственного интеллекта приязнь? Или для него они все равны? Марин качнул головой, прогоняя вязко текущие мысли. Какая-то часть себя все равно протестовала и злилась от необходимости искать услужливые слова, чтобы вызвать у этого отродья инженерной мысли желание общаться. – Я не хочу проблем и недопонимания с командой. Ты предполагаешь, должно быть, что они станут спрашивать, когда узнают, что с Вайоном случилось. А я знаю, что они начнут спрашивать и меня в том числе. О случившемся. О том, грозит ли им подобное. Как и почему я недосмотрел за… вами. Они станут задавать мне вопросы. И мне надо будет что-то им отвечать. Надо будет придумывать оправдания и успокаивать панику.

– Я понимаю, – отозвался Пректон и согласно кивнул. – Вам нужны факты.

– Я был бы рад знать.

– Нет. Вы не были бы рады. Но вас бы это успокоило.

Марин не нашел ничего лучше, чем согласиться. По непонятной для него причине Пректон все равно вызывал бешенство. Лучше на него не смотреть. Тогда его ровный голос звучал в приватном канале как системные сообщения и не так раздражал, будучи сказанным изнутри знакомой оболочки Вайона.

– Согласен, – коротко подтвердил Марин.

– Хорошо. Я удовлетворю ваш интерес, – ответил Пректон, не пошевелившись, а потом начал свой доклад, периодически расширяя его сбрасываемыми данными. – Последние записи памяти Вайона содержат данные о некоем влекущем факторе, за которым он шел с момента высадки на планету. У меня нет информации, что это было. Сенсоры не фиксировали внешних звуковых воздействий или иных волновых колебаний. Возможно, данная оболочка имеет недостаточный для восприятия и записи набор сенсоров, а все воздействия были направлены напрямую на нейролитовый кристалл.

Марин получил запрос на архив данных и охотно принял его. В записях перечислялся странный и хаотичный поток эмоционального состояния, который овладевал Вайоном на протяжении всей высадки.

– Здесь провалы в памяти, – заметил Марин.

– Совершенно верно, – ответил Пректон. – Провалы по естественным причинам, а так же часть данных потерялась при архивации.

– Погоди! Ты сказал – архивации? Что ты имеешь в виду? – Марин изменил своему правилу и все же посмотрел на Пректона.

– После того, как личность Вайона получила критические эмоциональные перегрузки, я взял контроль над оболочкой и подменил собой управляющие базисы личности. После чего запустил процесс переноса файлов памяти в резервный автономный слот, изолированный от внешнего воздействия.

Марин глуповато уставился на машину, не понимая ничего из сказанного. Возможно, Джаспер бы понял. Если, конечно, он такое вообще предусматривал.

– Просто скажи, его можно восстановить и когда? – махнул манипулятором Марин.

– Да, можно, – это было самое лучшее, что услышал безопасник от машины. – Но не в ближайшие годы.

А вот последнее напрягло.

– От чего зависит скорость восстановления?

– От благоприятной внешней среды, – ответил Пректон и замолчал.

– Что входит в благоприятную среду?

– Не могу дать точного ответа.

– Проживание на планете? Облучение? Тишина? – начал перебирать все диковатые варианты Марин.

– Не могу дать точного ответа.

Как об стенку…

Полиморф с алой броней вновь привычно прогладил ладонью гладкие пластины на голове.

– Иными словами, ты не знаешь?

– Верно.

Дожили.

Признание в собственном бессилии давалось Марину тяжело. Он привык, что может взять командование на себя, если от него по какой-либо причине отказывался Вайон, и под его руководством все придет в норму и починится.

– Ладно, – Марин уже смиренно махнул рукой. – Подобное может случиться с кем-либо еще?

Но ответ Пректона его внезапно удивил:

– Нет.

– Почему?!

– Потому что ваш коэффициент психической активности недостаточно высок, чтобы вы как-либо ощутили воздействие на себя извне.

Человек в машине удивленно уставился на робота, и мимические пластинки сложились в гримасу искреннего изумления.

– То есть, ты хочешь сказать, что тот сраный коэффициент теста, который ни на что не влиял, внезапно стал причиной, по которой у Вайона потекли мозги? – переспросил Марин и получил законный ответ:

– Да.

– Вот дерьмо!

В порыве эмоций безопасник вскочил с сидения и принялся ходить по тесной каюте из стороны в сторону. Пректон следил за ним, не сводя взгляда, и человека это впервые не напрягало – он его просто не замечал.

– Получается, у нас есть торийский экипаж, который сошел с ума почти целиком, – начал размышлять вслух в их приватном голосовом канале Марин. – У нас есть свидетельства, что кто-то из их команды успешно сопротивлялся психозам, а кто-то обезумел, как тот капитан. И у нас есть Вайон, который стал жертвой той же херни, только в отличие от торийского экипажа он имел возможность перемещаться и куда-то отправиться. Что он увидел там, Пректон? Ты можешь мне показать?

К удивлению Марина, тот показал. Поделился записью последних мгновений, где в руинах города поднималась вверх черная воронка неизвестной субстанции. А потом эта субстанция рассыпалась на мелкие частицы и устремилась к нему.

Человек отшатнулся от образов, словно увидел их только что своими глазами. Как-то слишком ярко он представил себя там, на той скале. И этот шепчущий ужас окатил его давно забытым холодком страха на душе. А мог ли Вайон как-то этому сопротивляться? Вряд ли. Он бы и сам не смог ни противиться, ни убежать. Но узнанного теперь от Пректона, было более чем достаточно для понимания, в какую задницу они залезли. Пора было выбираться отсюда, как можно скорее. Что там говорил Джас про переплавку артиллерии на запчасти? Пожалуй, в эту минуту Марин готов был пойти сам впрячься помогать Кирену разбирать корабль. Он сам и остальные бойцы, которым сейчас нечего делать. Главное улететь быстрее, а после, в полете, можно обсудить дальнейшие планы.

***

Работа заняла несколько корабельных суток. Экипаж трудился без отдыха и перерыва, но в какой-то момент время ожидания растягивалось из-за непреодолимых обстоятельств. Так, например, Джаспер и Крима вынужденно объявили перерыв в работе, когда, наконец, заработал репликатор и все ненужные запчасти «Искателя» пошли на переплавку.

Перед вторым этапом работы Пирт решительно потребовал от Марина полного отчета о состоянии Пректона-Вайона и поставил условие об обязательном оповещении команды перед отлетом. Марин и Джаспер неохотно согласились с этим и признались, что больше скрывать правду уже нельзя.

О случившемся с Вайоном должна узнать вся команда. И только команда целиком должна принимать решение о том, что им делать дальше.

Репликатор мерно гудел и работал, штампуя из сгустков материала необходимые детали для сборки навигационной системы. Вся целиком команда «Искателя» могла поместиться разве что в грузовом отсеке, куда Марин решительно пригласил всех собраться. По старой привычке они хотели видеть друг друга «в лицо» и понимать по неуловимым мелким жестам отношение к новостям. Сейчас общение через единый голосовой канал только утаит много правды, а Марину крайне необходимо было понять, как Лания сказалась на экипаже.

Общая нервозность давила на сознание. Народ задирал друг друга и раздражался по мелочам. За время починки на орбите планеты от мелких ссор корабль получил больше всего внутренних декоративных повреждений. То аппаратуру кто-то швырял в стену, то бил кулаками. Найдэн с парочкой других наиболее спокойных сослуживцев старались успевать на все конфликты и не давать им разрастись в яростные скандалы. Добавляло агрессии и отсутствие сдерживающего фактора в лице Вайона. Но после разговора с ним, тот же Рэтхэм заперся в каюте и не донимал остальных. А Ханк успешно загрузил ученых. Да так, что Инс присоединился к собранной в трюме команде последним – так долго он не мог оторваться от своего терминала.

– Джас, сколько времени до окончания работы репликатора? – взял на себя роль старшего Марин.

Полиморфы расположились в грузовом отсеке широким кругом в пару рядов, чтобы иметь возможность друг друга видеть и свободно общаться. Кто-то стоял, кто-то сидел, привалившись к высоким кейсам с рабочим оборудованием.

– Почти семнадцать стандартных часов, – ответил Джаспер, сидя на полу и морально устало подперев голову рукой.

– Сколько времени займет сборка навигационной системы? – уточнил безопасник.

– Еще десять, – ответила за него Крима, ради успокоения пересобирая в руках какую-то деталь больше похожую на головоломку. – Включая закачку базы данных, проверки и тестирования.

По установившейся привычке команда «Искателя» отсчитывала космические циклы по старому стандарту времени, принятому еще в Федерации.

– Значит, у нас почти сутки на вольный отдых и принятие решения о том, что делать дальше, – заключил Марин.

– А у нас разве есть выбор, что делать дальше? – спросил долговязый ученый физик. – У нас нет связи со старым миром, нет понимания, что делать дальше. Нет цели. Нам надо домой!

– Не все так просто, Каро, – покачал головой Марин, и с противным хрустом какого-то механизма в шее осознал, что сам давно не чинился. – В том и дело, что мы не знаем, как нас примут на родине.

Запустив пальцы под пластину брони, Марин поправил выскользнувший шарнир, но сверкнувшая изнутри искра заставила его одернуть руку. Остальные на это только понимающе покосились. Подобные мелкие сбои случались давно у каждого.

– Хочешь сказать, нас могут принять агрессивно? – уточнил Нимер, нахмурившись широкими пластинками над глазами.

– Я хочу сказать, что нам очень важно правильно выбрать конечную точку прибытия, – ответил Марин геологу.

– Энвила, – как само собой разумеющееся, предложила Крима, подняв взгляд от своей головоломки, которую она разбирала и собирала при всех уже третий раз. – Разве это не правильно и не очевидно?

– Судя по нашим подсчетам, мы находимся на противоположной стороне галактики от Энвилы, – в редких случаях выйдя с мостика, сообщил Найк, не скрывая своей печали. Хотя всем она уже казалась естественной, как выработанная с годами меланхолия и никто не интересовался причиной очередного упадка настроения навигатора. – Этот путь выйдет крайне долгим. И я не уверен, что мы туда дотянем.

Спорить с навигатором Крима не стала. Декоративные «ушки» ее машины поникли и печально опустились, почти прилегая к голове.

– Кроме того, у нас появился особый фактор, – сообщил Марин, и когда все вопросительно взглянули на него он обернулся и позвал полиморфа зайти в трюм. – Пректон.

– Командир? – с недоумением сощурился пожелтевшими глазами Кирен, и переспросил иначе. – Вайон?

– Нет, – ответил холодным и без эмоциональным тоном полиморф. – Вайон жив, но для вас его состояние равноценно глубокой коме. Я временно взял управление его оболочкой на себя.

По команде «Искателя» прошла волна активного недовольства. Полиморфы заерзали на своих местах, демонстрируя удивление, смешанное со злобой. Кто-то переспрашивал друг друга, показывая пальцем на Пректона. Кто-то придирчиво уставился, склонившись вперед. Небезразличны оказались все, и общий эфир взорвался искрящим эмоциональным потоком, в котором сложно было отделись чьи-то персональные высказывания.

– Вы знали это… – утвердительно сказал Каро, когда общий накал чуть схлынул. Недовольно косясь на Марина, полиморф щедро показывал свое негодование отразившееся в оранжевых светокристаллах.

– Да, знали, – кивнул глава их безопасности. – Но во избежание сложной психологической обстановки во время работы я принял решение отложить эту новость до настоящего момента.

– Не стоило этого делать, – мрачно заявил Нимер и следом за ним недовольно завозились на местах еще пара бойцов.

– Может, ты еще что-то от нас утаиваешь? – ядовито спросил Кирен, уперев руки в бока. – Какие-нибудь другие важные новости? К примеру, дай подумать, а! Может, ты нам не расскажешь, что вы нашли на том корабле?

– Извини, не могу рассказать. Эта информация секретна, – отрезал Марин.

– Конечно! Ведь ее достойны знать только герои бесславной высадки! – всплеснул руками Кирен. – Сколько времени, а мы все равно делимся на своих и чужаков друг другу. Как будто у нас до сих пор идейно-планетарное противостояние. Наверное, мы будем дохнуть в одном корабле, а ты, Марин, так и останешься бесконечно предан планете, которая тебя выкормила. Спустя столько лет мы так и не стали тебе новой семьей. Конечно, зачем нам что-то рассказывать! Мы же для тебя по сей день подчиненные. Юмористы, среди которых ты отбываешь свой цинтеррианский срок. Сколько ты на нас уже компромата для своей столички собрал, а?

– Кирен, прекрати, – попросил Марин, понимая, что полиморфа просто заносит на раздрае вблизи этой гребанной планеты.

– А то что? Заткнешь меня? Как? – обида стала стремительно перерастать в браваду. – Ты позволил убиться нашему командиру и как специально быстренько взял командование на себя! Даешь право поиграться с личным мнением, а сам потом сделаешь по-своему.

– Хватит, Кирен! – потребовал уже настойчивее глава безопасности. – Дай мне объяснить. Эта все планета действует на тебя.

– Ну да, теперь планета виновата, – махнул тот рукой. – У тебя все будет виновато, кроме тебя лично. Планета, мир, космос, личные глюки. Признайся, что ты давно хотел это место, и как только Вайона не стало…

Быстрый и точный выстрел парализатора от Марина въелся в броню Кирена ярким разрядом, разом отключая на время всю его нервную систему и двигательные функции. Полиморф замер и его голос в эфире оборвался, а остальные отскочили от него, как ошпаренные.

– Я буду удерживать порядок на борту любыми способами, – пригрозил Марин, опуская светящееся изнутри разрядами оружие, в то время как его глаза лишь едва выдавали цветом тревогу. – Пока мы не окажемся в пространстве Федерации. – Любой бунт, оскорбление или попытка саботажа – и я отключу вас на время всего полета.

Полиморфы неохотно соглашались. Джаспер вжимался в стенку кейса, едва ли не сворачиваясь в компактный шар. Крима замерла и осторожно отложила в сторону головоломку. Нимер и Каро недовольно сутулились. Ханк накрыл голову ладонями, словно это могло помочь. Бойцы шептались в личных каналах, обсуждая бешенство своего командира и последствия. И только Рэтхэм вел себя спокойно и словно бы независимо от остальных.

– Никаких личных каналов и переговоров! – пригрозил Марин оружием, направив на своих же бойцов. – Джаспер, можешь собрать подавители или заблокировать общение?

Программист встрепенулся и уставился через плечо на Марина.

– Ты же не всерьез?

– Я не шучу. Я должен знать обо всем, что происходит на борту, а потому настаиваю на блокировке личных каналов связи.

Неожиданно для всех Марин был, и правда, абсолютно серьезен и настроен радикально.

– Но это неотъемлемая часть рабочего процесса! – вступился Джаспер. – Начнется хаос в общем эфире.

– Переживем, – Марин до сих пор не убирал парализатор, хотя опустил его дулом в пол. – До момента прибытия домой во избежание бунтов или саботажей я требую, чтобы ты оставил только общий канал.

– Ты не доверяешь нам, – мимолетно добавил старший пилот, хотя не понятно, был он согласен с этими методами или нет.

– Но я не могу сделать это вот так легко по щелчку, – сказал Джас.

– Я могу, – подал голос Пректон, и все мигом обратили внимание на него.

– Делай, – приказал Марин в глухой тишине.

И робот сделал. Незаметно и неявно заполнил частоты личных каналов связи едва уловимыми помехами, за которыми терялся поток данных. Как белый шум, сбивающий с разговора. Как глухота, мешающая сказать что-то привычное «на ухо» соседу. Или как темнота, которая окутала все коридоры и дополнительные переходы, оставив на свету только один единственный зал, в котором собралась команда.

– Так-то лучше, – заявил Марин, почти не ощутив изменений.

– …Придурок, – тут же донеслось пропитанное злобным недовольством от кого-то из бойцов.

– Замечательно, теперь все будут слушать мой профессиональный треп во время работы, – ворчнул Джас.

– Привыкнут, – ответила тому Крима.

– Надеюсь. Иначе боюсь, меня пришибут.

– Зря ты так, – донеслось от Ролу.

– Может и хорошо. Тогда я могу официально молчать о том, что слышал на торийском корабле, – это было от Кайра.

– Раньше надо было тебя допрашивать…

– Комендант хренов.

– Надеюсь, это поможет нам вернуться, – тихо сказал навигатор.

– Плевать. Я запру мостик, – отманулся Пирт.

– От нас? И ты туда же?

– А похер от кого. Мое дело вас довезти.

– Вы так и не решили, куда отправляться, – напомнил навигатор.

– На Торию, – вставил свои слова Пректон, и вновь все затаились в тишине. – Для своей безопасности и для выдачи сведений мы должны добраться до Тории.

– С какой стати Тория стала нашим гарантом безопасности? – повел плечами Нимер. – Предлагаю Цинтерру, она ближе.

– По соглашению руководителя проекта и правителя Тории патент на наши оболочки передан Лазурному Престолу, и теперь мы находимся под его протекторатом, – пояснил Пректон.

– Ну, дожили!

– Этих желтолицых?

– Почему не Цинтерры?!

– Да какая, к херам, разница…

Возмущения посыпались со всех сторон, а Марин пользовался ситуацией и четко отслеживал настроения. В глубине кристалла он боялся. Боялся, что экипаж может выразить ему общий протест и тогда, собравшись вместе, бойцы нейтрализуют уже его самого. Пока же они не могут втихаря за его спиной договориться, Марин чувствовал себя в шаткой безопасности. Но понимал, что как только настроения команды перешагнут порог бунта и попытки лишения его старшинства, ему придется применять суровые меры. Как с Киреном. В конце концов, Марин решил, что если даже ему придется привезти весь экипаж в стазисном состоянии, он это сделает. Пусть против воли всех! Главное, чтобы пилот был на его стороне. Хотя… Пректон знает, как управлять кораблем. И как отправлять его в прыжок. То есть, по сути, Марину вообще никто не нужен.

Коварное желание усмирить и усыпить всех во избежание лишних проблем посетило сознание безопасника и пропало. Лучше до такого не доходить.

– «Искатель» не сможет выйти сразу у Тории, – сообщил Найк. – Это слишком далеко. Нам придется перемещаться прыжками.

– Значит, пойдем прыжками, – заключил Пирт. – Не проблема.

– Это долго!

– Но ведь выполнимо.

– Да… Выполнимо.

– Значит, пойдем прыжками и долго!

– Ребята, – осторожно окликнул всех Инс, помахивая рукой для привлечения внимания. – Можно, если вы все обсудили, то я пойду дальше работать?

– Хоть кто-то у нас работает.

– Над чем ты там так усердно работаешь? – нехотя, больше по привычке, спросил Джаспер, уныло вращая головой и глядя на всех подряд.

– Я сравниваю, – ответил Инс, перебираясь ближе к выходу. – Найденные вами фотографии с тем, что есть.

– Какая глупость, – плеснул в эфир ворчанием программист. – И так ясно, что это чужая цивилизация.

– У него есть фотографии? – заговорили бойцы.

– Ты дал ему что-то из секретного архива?

– Марин, ты же сказал, что это конфиденциальная информация!

– Тогда делись на всех…

– Зато, я хотя бы вычислил, что эта цивилизация была гуманоидной, – минуя весь треп в эфире, сказал Инс, протиснувшись мимо всех к выходу.

– Довольно! – прервал всех Марин и обратился к ксенобиологу. – Что ты там вычислил? И как?

Полиморф, который за время полета словно бы даже не повзрослел, вжал немного голову под наплечную броню и стушевался от внимания.

– Я проанализировал их строения и расположения улиц, а так же сделал замеры по масштабной сетке всех дверей и оконных отверстий. С небольшими отклонениями в дизайн и культуру, здания подходят для проживания гуманоидов, среднего роста в сто семьдесят единиц. Более того, гравитация планеты и соотношения ее размера пригодны для проживания существ, массой от сорока до ста единиц. Иными словами – на такой планете люди бы чувствовали себя комфортно.

Внимание всех членов экипажа сейчас было приковано к ксенобиологу, и тот понял, что от подробностей ему не уйти. Марин смотрел очень пристально.

– Продолжай, – попросил он.

– Я не уверен, – уклончиво начал Инс. – Это всего лишь мои доводы. Возможно, будь у меня больше информации, я бы дал более точный анализ. Мне очень хочется поверить, что эти строения принадлежали некогда людям. Потому как наше открытие становится новым историческим фактом. Новым витком с подробностями! Эта планета может доказать существование более древних человеческих цивилизаций в галактике. А это доказательство может вывести нас на объяснение феномена возникновения сразу нескольких очагов человечества!

Полиморфа вновь настиг рабочий азарт, и он уже не останавливался в своих мечтаниях и рассуждениях, пользуясь вниманием и тишиной.

– Просто представьте, если мы столкнулись с колыбелью человечества! – добавил он, вскинув руки. – Судя по данным, которые мы сняли с орбиты, эта планета древнее, чем все наши! Она однозначно старше Цинтерры и Энвилы. И, тем более, старше Борда. Я думаю, мы стоим на пороге важного открытия и перед нами уникальная находка, и если бы не случившееся внизу с Вайоном и не ваши требования улететь, я бы настаивал на изучении. Координаты этого места должны стать достоянием науки. Люди должны прибыть сюда на Объект 14–52 для изучения местности и характера цивилизации.

– Лания, – принял решение и сказал Марин. – Эта планета была известна торийцем как Лания.

– Как ты сказал? Была известна? – переспросил хмуро Нимер.

– То есть эти снобы о ней знали… – всплыло в чате от бойцов.

– Но не говорили.

– Они вообще никогда никому ничего не говорят.

– Тория? – задумчиво спросил Инс. – Как интересно.

После чего ксенобиолог ненадолго замолчал и углубился во внутренний анализ.

– А давай-то подробнее, что у вас там было? – спросил Рэтхэм, уперев руки в полиарконовые бока.

– Я не могу оглашать всю информацию, – покачал головой Марин.

– Половина экипажа уже знает все обрывочно! – всплеснул руками нетерпеливый док. – Какой смысл хранить тайну, если при желании можно собрать сведения со всех и получить общую цельную картину!

Аргумент хоть и был разумный, но Марин с ним не соглашался. Конечно, скачать информацию можно с кого угодно. Достаточно взять двух его бойцов, Ролу и Кайра, чтобы вывернуть их кристаллы наизнанку и узнать всё о последнем походе. Но… Марин пока еще не решил однозначно, но думал о том, как договориться с парнями, чтобы Джас зачистил с них этот пласт памяти. Или зашифровал. Правда, был еще Пирт, насмотревшийся в достатке случайных кадров. И был еще сам Марин и Джас.

– Не вынуждайте меня зачищать всем память, – попросил Марин в строгой и категоричной форме, отчего многие замерли в недоумении и ужасе. – Я не хочу, чтобы корабли Федерации начали ходить на Ланию караванами. Я не хочу, чтобы про эту планету узнали. Она опасна. Я не хочу лишних жертв. И пусть мы доставим сведения об этом булыжники только туда, где о нем уже знают. Потом – будет уже не наша забота и не наша ответственность. Торийский Престол будет решать, стоит ли причислять Ланию к находке и достоянию общественности или нет.

– То есть ты хочешь, чтобы торицы сюда летали сами и радостно дохли? – съязвил кто-то из бойцов. – Хороший план.

– Нет! – отчеканил Марин. – Никто не полетит сюда, пока Вайон не придет в себя и не расскажет, что с ним случилось. Ни торийцы, ни федералы. Только он, как командир экспедиции, может дать отчет о том, как поступать с находкой. Это всем понятно?

План был коварный, и Марин сам понимал, насколько херовый. Но пока отсутствие Вайона и возложение ответственности на него давало отсрочку. Такой план понимали и принимали пока все. Экипаж соглашался. Вайону верили и доверяли. Что Марин не мог сказать про себя. Плохой он командир, если за расшатанными эмоциями экипаж забыл, что уже много лет он болтается с ними в одной консерве и давно уже не служит долгу вырастившего его управления Службы Безопасности. Как быстро они это забыли… И как быстро он сам начинает в них разочаровываться и отдаляться.

– Марин, – позвал его Инс, вновь поднимая манипулятор, а потом вдруг осекся и вновь ее опустил.

– Да?

– Нет, ничего. Ошибся, – отмахнулся полиморф и вновь ушел в себя, но глава безопасности не поверил в случайную ошибку. Скорее ксенобиолог что-то хотел сказать, но опомнился, что говорил на общий эфир.

– Итак, – Марин решил подвести общую черту под разговором. – До отлета от планеты почти сутки. Джаспер и Крима – жду итога вашей работы. Пирт и Найк – отправляемся сразу же в сторону Тории по мере готовности корабля. Ханк, Каро и Нимер – никаких более исследований и расчетов. Всю энергию перенаправить на репликатор и навигационное ядро. Кирена доставить ко мне. Остальные – отдыхать и не мешаться под ногами. Всем ясно?

Народ смиренно закивал, сыпля в эфир ворчливое согласие.

– Надеюсь, улетим.

– Надеюсь, нас встретят дома не руины.

– Неужели домой!

– Пока жди и не искри лишний раз.

– Хочу быстрей увидеть родные звезды.

– Может мне специально отключиться? Кирену вон кайфово. А то я ж маюсь…

И в том же духе.

Марин приказал всем покинуть грузовой отсек и направился пока к своей каюте, пристально следя за действиями Инса. Но ксенобиолог не проявлял желания приватного общения и поспешил уйти к себе. Безопасник на это отреагировал терпеливым равнодушием и не подавал лишнего вида о своем сомнении.

Экипаж принялся лениво дожидаться окончания починки. С годами они научились ждать, копаясь каждый в своей каюте и перебирая в памяти по кругу то, что хоть как-то вызывало у них яркие эмоции. Но сейчас, за оставшиеся сутки перед отлетом домой старые фильмы, уже не впечатляли и не вызывали желания их пересматривать. Сохраненные книги каждый выучил уже наизусть и обмениваться ими не было смысла. На творчество не было вдохновения. А заниматься починкой и отъедать у корабля энергию Марин тоже запретил.

Некоторые лениво вели переговоры в общем канале, не радуясь, что их треп становится теперь достоянием общественности. Хотя у кого-то это вызывало истеричный азарт. Только Джаспер иногда рычал бешенством на остальных, когда из болтовня мешала работать ему с Кримой, но тогда технические подробности все слушали с активным участием и молчаливым любопытством. Как аналог своим аудиокнигам. А кто-то и вовсе посетовал, что надо было отрубить личку еще раньше. Тогда бы все выучили, как правильно ремонтировать корабль.

Инс вошел в каюту Марина без предупреждения, осторожно отодвинув дверь в пазы. Приложив палец к пластине аудиомодулятора, полиморф втек в каюту к безопаснику и закрыл за собой дверь. Марин удивленно уставился на него, но промолчал, помня, что сам же создал единый канал связи. Значит, нашлось нечто, что не должно достигнуть чужих антенн. Инс начал копаться в наручном кейсе, а безопасник терпеливо ждал. Наконец, перед Марином на стол легли пластиковые отпечатанные фото. Одно он узнал сразу – это был кадр с торийского корабля, показывающий руины города и мелкие остатки декора и специфической каменной кладки.

А вот вторая распечатка хоть и не являлась фотографией, и была чьим-то рисунком, все равно казалась свежей и резко контрастировала с первым фото по цвету. Ясный день, буйная зелень, аллея с куском стены и похожей кладкой. А так же схожие замысловатые узоры и отголоски похожих мотивов строений. Когда Марин развел руками, молча спрашивая Инса, в чем суть сравнений, ксенобиолог ткнул пальцем в подписи в углу, одна из которых гласила: «Лазурный Берег. Тория. Воспоминания». А ниже приписка авторства: Найк. Их навигатор.

Откуда Инс раздобыл личные работы Найка, можно было только гадать. Сейчас без прямого вопроса вслух это было не узнать. Возможно, навигатор когда-то поделился, или Инс сейчас к нему заходил. Но некое сходство Марин заметил и своим простым взглядом. Очень неявное, смутное, как если бы ему показали два квартала одного города на планете. Или одинаковые культурные мотивы единого народа, жившие в разных городах. Или разных планетах.

Марин благодарно приложил руку к нагрудной пластине и кивнул Инсу, возвращая ему обе пластинки. Тот мигом сунул их в утилизаторв каюте и развел манипуляторами, говоря о том, что сам не знает точного ответа на то, что они нашли. После чего указал на дверь и спросил разрешения идти. Безопасник кивнул ему и отпустил, оставшись думать.

Как только дверь за Инсом закрылась, Марин по привычке положил полиарконовую голову на руки, словно этот жест мог помочь ему отдохнуть. Выходило, что дальний космос и неполадки на корабле затянули их в пространственную дыру, в центре которой находится одинокая мертвая планета, как-то связанная с торийцами. Общий итог Марину не нравился. Не важно, чем являлась эта планета раньше. Первым поселением, неудачной колонией, отголоском прошлого… На ней произошло нечто страшное. Такое, чему не могут сопротивляться даже полиморфы! И это Марина пугало до желания зачистить все следы об их пребывании на Лании. Само место наводило страх и вызывало агрессию. Что же станет с людьми, если они когда-то прибудут сюда?