Текст книги "Созданный монстр (СИ)"

Автор книги: Liziel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 47 страниц)

А Вайон познал на себе всю глубину ситуации, каково это остаться «наедине с самим собой».

С другой стороны он не особо понял, зачем было оставлять его одного в комнате с машиной. Очередной тест на стабильность его психики? Проверка, не больной ли он на голову? И к чему эти предупреждения о невозможности поломки? Не упомяни Джаспер про это, так Вайону даже в голову не пришло бы попытаться что-то открутить. Не то, что потрогать.

А теперь пощупать серебристый полированный металл очень хотелось.

Вайон обернулся на дверь, где наверняка его ждали Сайрез и Джаспер. Потом посмотрел по сторонам, словно надеясь увидеть или угадать, где спрятаны камеры наблюдения. В то, что за ним не наблюдают, Вайон честно не верил. Скорее всего, это был очередной тест из бесконечного списка.

Однако подходить Вайон все равно не спешил. Смотрел в лицо машины.

В свое собственное будущее лицо.

Оно имело очень условное сходство с человеческим. Небольшой выступ какого-то датчика на месте «носа», круглые нашлепки слуховых анализаторов и антенны на месте «ушей». Светящиеся «глаза» и подвижные «губы», как дань старой традиции для сохранения «человекоподобности». И лишь едва приметные окошки камер и прочих систем ориентирования виднелись по обе стороны головы.

Чем больше Вайон смотрел на голову, тем больше разгоралось его любопытство. В конце концов юноша не нашел ни одной причины отказать себе, и подошел ближе. Пректон, который сейчас наблюдал за ним из машины, внимательно следил за каждым жестом.

Вайон обошел голову вокруг, еще раз оценил внушительные кабели. Задумчиво вгляделся в светокристаллы, а когда те почти натурально моргнули ему шторками, чуть не подпрыгнул от неожиданности.

«Да ну их с тестами! – отмахнулся Вайон и протянулся руку. – Моя машина. Значит, могу потрогать».

Искусственный интеллект терпеливо ждал, пока человек удовлетворит свое любопытство. А Вайон осторожно погладил кончиками пальцев теплую поверхность металла. Она показалась ему чуть шершавой, но вместе с тем хорошо отражала свет. Пожалуй, полиаркон не с чем было сравнить на ощупь, разве что со шкурой подводных хищных рыб, словно состоящей из мельчайших чешуек.

– Ты очень забавный, Вайон, – отозвался Пректон, когда юноша убрал руку. – Мне будет интересно с тобой работать.

Вайон недоверчиво покосился на разговорчивый искусственный интеллект, но решил быть вежливым.

– Мне с тобой тоже, Пректон. Кстати, расскажи о своей задаче?

Показалось, или голова своей мимикой изобразила улыбку?

– Помогать оператору, – отозвался Пректон.

– А что входит в твою помощь? – продолжил настаивать Вайон, отойдя чуть подальше, чтобы иметь возможность видеть всю голову целиком.

– В мою помощь входит обработка твоих ментальных команд в программный запрос, – изволил расщедриться на подробный ответ Пректон. – Я буду облегчать работу с псевдонейронными связями машины и базой данных. Если точнее – я буду посредником между твоим сознанием и устройством, часть которого ты видишь перед собой. Мой голосовой интерфейс сейчас служит для облегчения твоей начальной коммуникации со мной в процессе подготовки к эксперименту. Ты можешь попросить меня загрузить в базу данных необходимую тебе информацию, литературу и даже музыку. Тогда при переносе сознания ты сможешь воспользоваться этим, обращаясь как к собственной памяти.

– Удобно, – Вайон почесал затылок, а потом спросил о том, что его больше всего смущало в происходящем. – А после пересадки твой голосовой интерфейс сохранится?

– Если ты боишься создания эффекта "голоса внутри" и раздвоения личности, то ты зря беспокоишься, Вайон, – услужливо пояснил ИИ. – Мой создатель Джаспер предусмотрел полное отключение голоса после пересадки. Доктор Рэтхем решил, что вам, операторам, так будет лучше.

– А что в тебя уже загружено?

– Ты хотел спросить, чему меня учили?

Вайон помотал головой. Ох уж эти творения непризнанных гениев. Никогда сразу не разберешь, как с ними обращаться. То ли как с привычным ботом, то ли как с полноценным разумным.

– Да, Пректон. Я хотел спросить, чему тебя учили, что может мне помочь и понадобиться.

ИИ, казалось, радостно взялся перечислять свои знания, будто лично изучал необходимое.

– Меня учили способам нахождения наиболее верной линии поведения с разными людьми. Я содержу всю общеизвестную информацию о Федеративном Содружестве и постоянно обновляю эту базу. Я храню частоты для выхода на связь с базами Энвилы, которые понадобятся тебе для ведения отчётности. В мои обязанности будет входить сохранение жизни нас, как единого целого, а также сбережение всей полученной информации.

«Хорошая автоматическая надстройка на мозги. Этакий незримый виртуальный помощник», – пришел к выводу Вайон.

В принципе, такой неожиданный виток в эксперименте его начинал устраивать. Пока дело не доходило до конкретики, Вайон и не думал, как будет осуществляться работа его сознания через машину. Теперь этот вопрос всплыл, но Пректон мгновенно предоставил пояснения. Ведь действительно, что отличает работу сознания в биологической тушке от работы в механической? Как он будет воспринимать окружающий мир? Как передавать сигналы к рукам и прочим конечностям? А главное в этих вопросах то, что Вайону просто не у кого спросить, на что это будет похоже? Нет пока других испытуемых. Он будет первым.

Волнение стало захлестывать Вайона, и он поспешил убрать руки в карманы, чтобы хоть немного скрыть начавшуюся нервную трясучку.

Специально ли, или случайно, Пректон сам заговорил первый и отвлек Вайона от ненужных мыслей:

– А почему лично ты пошел в проект?

Юноша встрепенулся и даже растерял свои мысли. Обычно боты и прочие искусственные интеллекты на его памяти не задавали вопросов самостоятельно. А этот словно пытался поддержать беседу и познакомиться.

– Это снова тест? – нахмурился Вайон. – Я писал об этом в анкете.

– Нет, – даже как-то грустно отозвался Пректон. – Я не имел возможность прочесть твою анкету.

С одной стороны, это звучит как правда. С другой, ИИ очень уж убедительно изображает сожаление. К чему бы это?

– Почему тебе это важно? – подозрительно спросил Вайон.

– Это важно для того, чтобы я, как помощник, мог отслеживать твое состояние в зависимости от случайных факторов и имел возможность предугадывать твою реакцию, – без тени секретов отозвался Пректон. – Всего лишь линия алгоритма, которая сузит мою вариативность понимания тебя, как оператора.

Вайон задумался. На первый взгляд ничего критичного в ответе Пректона он не нашел. Да, со стороны Рэтхэма и Джаспера было бы разумным лично поинтересоваться у него – за какой надобностью он влез в эту авантюру? Возможно, именно программист из-за двери порекомендовал Пректону задать такой вопрос. Но почему не при личной беседе? Решили, что так ему будет проще выдавить из себя все откровения? Интересный подход. С одной стороны Вайон понимал, что вряд ли бы стал сразу рассказывать малознакомым ему коллегам о том, что творится в его душе. Возможно, потом, когда-нибудь за чашкой чая под вечерние посиделки. Но такое откладывание важного вопроса несерьезно для проекта.

С другой стороны, от мысли рассказать все Пректону Вайона почему-то не коробило. Это как высказаться в замкнутой комнате под запись. Иллюзия, что никто тебя не слышит, автоматически развязывает язык. А главное, нет никаких лиц напротив, которые вздыхали бы, скептически морщились или неодобрительно поджимали губы. Люди всегда как-то проявляют свои невысказанные эмоции в мелкой моторике и мимике. Машина – нет.

– Что ж… наверное… – неуверенно начал Вайон. – В какой-то мере этот проект спас меня.

Да, говорить было сложно. Но с каждой фразой откровения шли легче. И плевать пока на получающийся пафос. Он действительно так размышлял.

– Я решил, что это мой шанс начать жить заново, – выдавил, наконец, юноша. – Все эти убеждения психологов, уговоры переехать, найти себе новую подругу – это все фигня. Отвлечение мозга на короткий срок. А потом будет как раньше. Страх потери, скандалы, разводы и существование ради работы. Все та же жвачка, но в другой обертке.

Если уж говорить, как есть, то целиком. Вайон глубоко вздохнул, поднимая старые воспоминания.

– Два года назад пресса подняла шумиху вокруг катастрофы лайнера «Энтрир», рейс «Энвила – Плагна». Штатный рейс. На том корабле конструкция уже не позволяла поставить новые прыжковые двигатели. В итоге старое судно ходило в дальние рейсы через ворота. И разумеется, техосмотр и ремонт перед каждым вылетом… Всё было в порядке, никаких неисправностей инспекция не выявляла. Корабль был в идеальном состоянии. Компания это подтвердила.

Пректон молчал, ничем не выявляя своего пристального внимания. Даже шторки на светокристаллах не моргали, чтобы не спугнуть настроение будущего оператора.

– Неполадки, тхасетт бы их… В общем, неполадки случились на станции, которая обслуживает ворота Плагны. Я не механик и не математик, чтобы знать, что и почему там случилось. Только могу сказать, что время внутри тоннеля в итоге разошлось с внешним. Когда корабль вынырнул, весь экипаж и пассажиры уже лет… сорок были мумиями.

Сколько народу сейчас слушают эти слова? Сайрез, Джаспер? Или куча других участников проекта? Хотя какая, собственно, разница. Он уже говорил об этом на сеансах с психологом. Тот сумел снять самую сложную первую боль, оставив лишь сухие факты и осознание.

Главное, чтобы потом никто из проекта не взялся его жалеть. Жалость – выбешивала и добивала.

– Отец, мать, брат, две сестры. И…

Последнее имя так и застряло в горле. Вот его вспоминать всегда было больно.

– У меня началась преддипломная подготовка, и я остался, а они на курорт полетели. Тогда поначалу я думал, что должен был оказаться там.

Чувство вины долго жгло душу. Да, поначалу Вайон убивался под этим грузом, но в тот решающий момент, когда новость о наборе кандидатов попалась юноше на глаза, что-то в его мозгах перещелкнуло. Вайон отчетливо представил, что его подруга не одобрила бы исход, где он загнулся. Наоборот, она желала бы ему долгой и продуктивной жизни. Тогда ему стало стыдно за свое прошлое уныние и противно от вечной вины.

– Когда я узнал про отбор, эта идея вдохновила меня на новый виток жизни, – продолжил Вайон. – Я решил, что раз судьба избавила меня от привязок к дому, то я должен воспользоваться этим. Обычный психолог, историк или даже биолог, которым я являюсь, мало где может пригодиться. А вся моя стандартная деятельность приведет к скучной прописанной законами жизни. Семья, работа, детей пара штук по просьбе супруги. Может быть, я бы даже любил их. А потом бы слушал о героях, покоривших дальний космос, и вечно сожалел об упущенном шансе. О том, что когда-то побоялся пройти тест. Да, я знаю не так уж много полезного для освоения космоса, но в объявлении четко указали, что особая подготовка и знания не существенны. Все что у меня есть – это ненужные мне хвосты с родным домом, которые я без труда оборву, и желание жить. Вопреки случившемуся. Я буду только рад возложенной на меня ответственности. И искренне надеюсь, что не подведу команду.

Вайон облегченно выдохнул. Словно сбросил с плеч тяжелую плиту, притапливающую его в могилу. Но вместо ожидаемой легкости, накатила предательская слабость. Хотелось кофе. И сильно покрепче.

– Спасибо за откровения, Вайон, – тихо, почти приглушенными динамиками отозвался Пректон. – Я думаю, на сегодня достаточно.

Юноша хмыкнул. Забавный все-таки этот голосовой интерфейс. Как много в нем подсказок Джаспера и сколько реально запрограммировано?

Почему-то Вайон начинал склоняться к мысли, что от программиста на сей раз не поступило ни единой команды.

– Тебе спасибо за разговор, Пректон, – юноша улыбнулся краешком губ. – Еще поболтаем.

**************************

Энвила.

Кафе на окраине Тейлаана.

Вечер того же дня.

Это место Вайон ценил за отсутствие официантов-ботов, ставших очень модными в последнее время. Конечно, вечно вежливые, всегда услужливые, без усталости и раздражения под конец рабочего дня. А еще зарплаты не требуют. Идеальные работники.

Хозяин же этого кафе, затерянного в густой зелени парка, предпочитал по-прежнему баловать своих клиентов старым стилем, и потому здесь не появилось никакой автоматики. Даже интерьер обустроили дачный, максимально напоминающий о весеннем уюте загородного домика. Здесь был и небольшой деревянный павильон, похожий на террасу с резными перегородками, и круглые столики под тяжёлыми кремовыми скатертями, и тёплое электрическое освещение. А приветливые официанты в чёрно-белой униформе лавировали между клиентами с полотенцами через руку.

Заглянувшие на огонек клиенты словно оказывались отброшены на столетие назад, ещё в докосмическую эпоху. Во времена, когда энвильцы не подозревали о соседях по галактике, Цинтерра еще не вышла с ними на контакт, а родная планета пестрела государствами, как лоскутное одеяло.

Посещение данного кафе стоило немалых денег, но Вайон мог себе это позволить. Да и к чему экономить, если в скором времени ему вообще не придется заботиться о благосостоянии?

– Двойной чёрный, пожалуйста, – сказал он подошедшему официанту. – И без сахара.

Тот кивнул и испарился.

Вайон поуютнее устроился на стуле и достал из сумки выданный в Центре голопланшет. Касанием пальцем по сенсору он развернул перед глазами трёхмерную модель машины, какой она должна получиться после сборки. Невольно в памяти всплыла сегодняшняя экскурсия с доком и программистом в цех, где рабочие собирали остальные детали механизма. Безголовый шестиметровый каркас тела стоял в окружении строительных лесов и вызывал пока не лучшие впечатления.

От всей этой картины у Вайона остались смешанные чувства. Одно дело видеть готовую машину, поблескивающую в свете ламп отполированным металлом, и знать, что это твое будущее тело. Другое – видеть промежуточный этап работы и понимать, что это пока еще только «скелет».

Все равно, что смотреть за выращиванием собственного клона на аналогичной стадии. Странно, жутко, но любопытно.

В задумчивости тогда Вайон по-привычке назвал механизм роботом. За что тут же получил лекцию от Джаспера.

– Это не робот и не экзоскелет, – покачал пальцем программист. – Это – Полиморф. Наше запатентованное чудо инженерной мысли и в будущем колоссальный прорыв в науке.

Прорыв… Да, от таких перспектив сердце невольно замирало. А также от осознания, что он, Вайон, оказался-таки во главе этого прыжка в будущее.

И если таковы будут по конструкции и габаритам все полиморфы команды, то каков будет корабль, который унесёт их с Энвилы в дальний космос? Сколько сил и средств будет затрачено на его постройку? И кем, если в новостях пока о нем не говорилось ни слова, а индустрия космического кораблестроения на Энвиле мягко говоря… сильно отстает от остальных соседей.

Так кто же возьмется за судно? Сама Цинтерра, как идейный вдохновитель? Или они подключат к проекту других? Вот будет неожиданность, если они разведут на участие в проекте Торию! Тогда на таком судне можно будет не только в дальний космос отправляться, но и за пределы галактики не страшно нырнуть.

Да уж… Только этих космических аборигенов попробуй разведи на технологии. Удавятся, но не поделятся.

Подошедший официант поставил перед Вайоном заказанный кофе и, не мешая, тихо удалился. Отрывать глубоко задумчивого клиента бессмысленными вопросами о дополнительных заказах сейчас было неуместно. В этом еще одно бесконечно ценное преимущество людей перед ботами – человек всегда поймет, когда посетителя не стоит отвлекать.

А Вайон действительно переваривал всю полученную сегодня информацию.

– Полиморфу пока нет равных, – несколько часов назад говорил ему Джаспер. – Всё дело в его Сердце! Мы его так называем. В уникальном кристалле нейролита, способном хранить в себе колоссальное количество информации. Да не морщись, ты помнишь эти штуки везде! Промаркированы компанией «Амина». Во всех флешках, жестких носителях, даже в твоем флаере находятся крупицы нейролита, на которые прописана вся программная или информационная начинка.

Вайон прекрасно помнил эти изящные новинки с голубоватыми кристалликами, быстро вытесняющие старые средства хранения данных. Но именно поэтому удивился еще больше.

– То есть, вы хотите записать сознание… «на флешку»? – уточнение «моё сознание» Вайон тогда опустил. Язык не повернулся.

– Смотря какую «флешку», – расплылся в довольной ухмылке Джаспер. – Если крупица с ноготь способна впихнуть в себя всю видеотеку Энвилы, то представь, сколько информации влезет в полуметровый кристалл! Внушает, правда? И «Амина» нам такие щедро предоставила.

– Да, внушает, – согласился Вайон, доедая тогда выданное Рэтхэмом пирожное и пытаясь не увязнуть в лавине новой информации. – Только как вы будете записывать туда мое сознание? Это уже область биоинженерии.

– А вот здесь нам снова помогут наши друзья из «Амины», – щелкнул пальцами программист, после чего скривился, словно увиливал от уточнений. – Неофициально под прикрытием нашего проекта они уже провели несколько экспериментов с живыми организмами. Полученные образцы показали идеальное соответствие поведения с донором. Я надеюсь выпросить у них агрегат для записи, чтобы провести еще собственные тесты с Сердцем. А еще чтобы записать начинку Пректона в твой кристалл. Но они пока почему-то кобенятся.

– То есть, – Вайон сглотнул недожеванный кусок. – Вы проводили опыты над животными?

– А ты хотел бы стать совсем первым неудачным экспериментом? – в лоб спросил у него Джаспер. – Я думал, что ты себя хоть немного ценишь.

Не то чтобы Вайон считал себя защитником животных, но к экспериментам над ними он относился с осторожностью. Сам-то он пошел в проект добровольно. А зверьков обычно никто не спрашивает.

– Да расслабься, – хлопнул его программист по плечу. – У них все опыты прошли удачно. Сам смотрел. Потом, если захочешь, покажу тебе тех рыбок в нашем аквариуме, которые теперь с кристаллическими мозгами.

– Нет, спасибо, – отказался юноша, глядя на последний кусок пирожного. Чтобы впихнуть его в себя после такой новости, потребовались дополнительные усилия.

– Странный ты, нервный, – покачал головой Джаспер. – Себя готов отдать на растерзание науке, а других нет. Вот увидишь, потом кто-нибудь придумает таким образом сохранять своих любимых питомцев. Что, скажешь, аморально? Может быть. Только у федералов все построено на бизнесе. Мы открываем новую эпоху человечеству, мечтаем о звездах, о бескрайней вселенной… А дома богатые фифы будут кибернезировать собачонок! Раньше клонировали, а теперь мозги будут на флешку пихать. Отстой…

– Умеешь ты зарядить оптимизмом, – проворчал Вайон.

– Я реалист, – отмахнулся Джаспер. – И хотя бы свалю отсюда раньше, чем это начнется.

Потом было продолжение сложных пояснений про технологию записи сознания. Вайону отвечали на вопросы и поясняли, что структура нейролита практически полностью имитирует человеческий мозг. Что есть «кора» и различные зоны, которой отвечают за различные системы и виды деятельности. Туда же Джаспер планировал записать начинку Пректона. Дальше, что есть «ядро», в котором, собственно, и будет находиться сознание оператора.

Добавили и то, что Вайон не знал, будучи рядовым пользователем. Оказалось, что если поместить нейролит в определённую среду, то рано или поздно он начинает контактировать с окружающим его веществом и «прорастать» в него своеобразным аналогом нейронных связей. За счет этого свойства ученые компании «Амина» обещали добиться полного сходства полиморфа с человеческим телом. А пока что от Вайона требовалось пройти тесты на синхронизацию и слияние.

Первая кружка кофе как-то незаметно закончилась. Вайон «очнулся» от воспоминаний, когда сделал последний глоток. Посмотрев на часы и решив, что времени до назначенной встречи еще в достатке, он подозвал официанта и заказал себе еще какао со сладким кексом.

Что-то серьезное и тяжелое пока есть не хотелось.

Да и вообще, если так смотреть, скоро перестанет хотеться. Когда он окончательно переселится в машину. Отсутствие потребностей звучит на первый взгляд… многообещающе.

Рэтхэм сегодня тоже много рассказывал Вайону на эту тему. Нахваливал механическое тело, делился своими соображениями. И вообще заметно оживился, когда речь зашла о его области работы в проекте.

– Если честно, мы впервые применили полиаркон в кибернетике, – рассказывал Рэтхэм. – Свойство менять форму под воздействием электромагнитного импульса было открыто моей командой давно и случайно. А когда Федерация объявила конкурс на идею создания высокоадаптивной машины для колонизации дальнего космоса, этот эффект, как видите, пригодился.

Тогда Сайарез улыбнулся немного грустно, глядя, как рабочие крепят очередной кусок брони на левую ногу гиганта.

– Металл может быть и мягким, как глина, и затвердевать до невероятной прочности, подчиняясь импульсу-команде. Почему мы и назвали будущие машины – полиморфами. За возможность относительно гибкой смены внешней оболочки под различные условия. Фактически, этому металлу можно придать любую форму, лишь бы она была запрограммирована или считана с какого-либо внешнего источника.

– Да, только я один смог придумать, как его запрограммировать, – не упустил шанса встрять в пояснение Джаспер. – А до этого, что вы считали? «Побочный эффект», «непредусмотренное свойство», – передразнил его программист нарочито хмурым тоном. – Помните, Сайрез, как вы жаловались мне втихаря на последней выставке инноваций? Боялись, что если какой-то придурок с протезом попадет под такие электромагнитные импульсы, то у него ребро шипастым станет. А если бы я тогда не предложил из любопытства поиграться с вашим металлом? Стояли бы мы сейчас с вами тут и смотрели бы на наше общее детище?

Рэтхэм улыбнулся чуть благожелательнее, но все равно какая-то тяжелая мысль не отпускала его.

– То, что тогда у тебя это получилось, бесспорно радует, – ответил док. – Мы смогли зацепить этим метрополию. И хорошо, что они оставили право разработок за нами, а не перекупили проект, как у них обычно заведено.

– Так бы я и продал им свои наработки! – фыркнул Джаспер. – Еще бы предложили Пректона у меня купить. Нет уж.

– А что особенного с Пректоном? – осторожно решил тогда уточнить Вайон.

– Что особенного? – изумился программист. – Да он на полпути перехода от искусственного интеллекта к искусственной личности! Если ему дать время и ресурсы развиться без моих ограничений, то он быстро обучится. В теории… Я так полагаю.

– Тогда почему бы этого не сделать? – спросил Вайон полушепотом.

С его стороны это был, конечно, провокационный вопрос. И Вайон честно понимал, что в такой задумчивости, как сейчас, Джаспера можно поймать на чем-то очень важном. На таком, о чем увлекающийся программист в обычном состоянии предпочтет умолчать.

Важен был каждый жест, каждое изменение в его мимике.

Но Джаспер остался внешне непроницаем.

– Потому что в таком случае мы улетим, а мой код станут использовать без моего ведома, – пожал он плечами после нескольких секунд размышлений. – Можешь считать, что я жадный. А вообще, я просто не знаю, какая искусственная личность может получиться при соответствующих условиях.

– Но ты считаешь, что Пректон и ему подобные ИИ справились бы с нашей задачей? – упорно продолжал копать в своем направлении Вайон.

– Как знать, – честно признался Джаспер. – Мне не с чем сравнивать.

И все равно Вайона продолжало что-то настораживать в тоне программиста. Но додумать ему не дал Рэтхэм, перехватив диалог на себя.

– Даже если бы мы предоставили Федерации собственный искусственный интеллект и предложили бы его использование вместо человека-оператора, то тут бы вступил в силу денежный фактор, – док оперся на металлические поручни обзорной площадки, под которой вовсю шла сборка полиарконовой туши. – Только представьте себе, Вайон, что стоимость одного полиморфа без программной начинки – несколько миллиардов юней. Их планируется двадцать восемь. Представили себе сумму? Добавьте к ней стоимость искусственного интеллекта и затраты на его обучение. А теперь вдумайтесь – мы посылаем машины с ИИ неизвестно куда, в опасные условия… С большой вероятностью они пропадут или погибнут, потому что искусственный интеллект не может достаточно трезво оценить степень опасности для себя. Ему чужд страх смерти, он будет добиваться поставленной цели, пока не развалится. Человек же способен принимать нестандартные решения на месте, способен уберечь и себя и технику.

С этими выводами Вайон был согласен. Да и если бы не намеренный отказ от ИИ, то не стояло бы его самого сейчас перед машиной. Не строил бы он планов об экспедиции, не мечтал бы о космосе. Загнулся бы, как и все люди, годам к восьмидесяти, максимум ста, если на таблетках.

Так что стоит радоваться, что пока еще не настала эпоха искусственных личностей. И машины не подменили людей окончательно.

– Жаль только, что конкретные цели и задачи метрополия до сих пор не разглашает, – продолжил неожиданно Рэтхэм, нахмурившись. – Обещали высылать инструкции по ходу продвижения по маршруту. Делают тайну из ничего. А между тем роботов и зонды в те сектора посылали десятками. Был даже запуск пилотируемого корабля. Экипаж уже год не выходит на связь.

О таких подробностях Вайон тоже не знал. Да и с чего бы ему, как простому жителю, знать о количестве посланных экспедиций и сколько из них не вернулись? Это только поначалу в новостях Энвилы страдали о каждом погибшем сородиче. А потом хорошо, если объявляли просто число народу на потерпевшем крушение судне.

– А еще стараниями цинтеррианской бюрократии мы сильно ограничены в ресурсах, – вздохнул Рэтхэм. – Субсидии, выделяемые Федерацией на проект, весьма… скромны, скажем так. Во всяком случае, по сравнению с чисто военными разработками. В размер гранта мы укладываемся, только если урезать комплектацию всех остальных машин. Или если передать метрополии чертежи для их собственной работы над группой безопасников.

– Но почему не выделили больше? – изумился Вайон. – Это же их блажь.

– Военным программам они уделяют куда больше внимания, – покачал головой док. – Сепаратисты всё громче заявляют о себе в Сенате. Разумеется, Цинтерре это не нравится. Они ни юня не отберут у беспилотников, систем противоракетной обороны и орбитальных крепостей.

Что-то в этом Вайону было тоже странным. Но за первый разговор пока картинка целиком не укладывалась. Потому что как так? Чтобы на такой масштабный проект государство поскупилось выделить средства? Ведь это действительно их инициатива. Значит, они оплачивают чуть ли не каждый кабель.

Или Рэтхэм тоже много недоговаривает?

От размышлений его отвлекло легкое гудение притормозившего у входа флаера, а затем стук каблучков. Вайон поднял голову и отложил недоеденный кекс на тарелку.

Нена. Приехала как по часам. Сегодняшняя её прическа как назло напомнила Вайону радужную секретаршу на входе Центра. Или пеструю птицу с заповедных островов. Чёрная юбка и белая блузка заставили юношу сначала изумлённо распахнуть глаза, а после – поморщиться. Уж лучше бы что-нибудь кислотное надела, оно хоть сочеталось бы с волосами. Впрочем, дамская мода переменчива.

– Привет! – бросила она, присаживаясь на соседний стул и уставившись на него ярко-жёлтыми глазами. Опять линзы… В прошлый раз были малиново-бирюзовые. – Я уже думала, что ты совсем пропал! В Сети появляешься редко, отвечаешь скупо. До тебя не дозваться крайний месяц. Ты что, в какую-то компанию ввязался?

– Меня часто вызывали из Центра, – спешно ответил Вайон, пока вопросы не превратились в лавину. – Извини, я не мог рассказывать об этом проекте до сих пор.

– Что это у тебя? – девушка заглянула в голопланшет на уже свернутое изображение полиморфа. – Тот самый проект? Теперь тебя еще и в железяки потянуло? Ты же был без пяти минут психолог! Лучше бы вернулся к диплому…

Вайон невозмутимо подтянул к себе голопланшет и выключил его.

– Это не железяки. Я прошел тест Гиммела и подошёл Центру по результатам. Восемьдесят пять баллов. При средней цифре в пятьдесят. Потом они взяли меня в оборот, но я должен был молчать.

Одним глотком он допил какао и отставил чашку. Вот как ей сказать? Как быстро донести, что он собрался порвать все связи со своим окружением? Разорвать контакты, покончить с прошлым. Даже диплом уже не важен. Красочная корочка с печатью в космосе не пригодится, а все знания, которые он не успеет набрать, загрузят в его машину.

Вайон не знал, как сказать Нене, что она ему тоже уже не нужна. Что никакие отношения ему больше не нужны.

Полиморфы не нуждаются в подругах.

– Мы больше не встретимся, – будничным тоном выдавил он из себя.

Нена ошалело захлопала глазами. Весь флёр экстравагантности разом слетел. После чего девушка захихикала.

– Вайон, если это шутка такая, то она неудачная. Как это не встретимся? Ты переезжаешь? Что за похоронный вид?

– Нет. Не шутка. У нас и раньше не могло завязаться нормальных отношений. А сейчас мы просто не сможем пересекаться – меня вообще вряд ли с территории Центра выпустят, а если выпустят, то под присмотром, – Вайон вздохнул. Если уж собрался рвать отношения, то надо делать это быстро. Целее будут нервы потом. – Можешь считать, что ты никогда не была в моем вкусе. Прости, что тратила на меня время.

Лучше так. Сразу по живому, чтобы обиделась и сама отстала.

– Вайон, тебе там случайно мозги не повредили? – растерянность сменилась ядовитостью. – Не заменили на процессор? При чём тут потраченное время?

С ней было интересно ходить на концерты, ездить в сафари, было приятно проводить вместе время. Возможно, в конце концов, она бы и понравилась ему своей наивной заботой и неунывающим оптимизмом, но…

Но он выбрал проект «Полиморф». А также долг перед наукой и человечеством. Для него это было куда ценнее, чем возможное счастье в личной жизни сроком в несколько десятков лет.

– Пока не заменили, но скоро так будет, – спокойно проговорил юноша. – Я сегодня прошёл официальное одобрение комиссии и утверждён оператором Полиморфа.

– Оператором чего? – переспросила Нена.

– Полиморфа. Машины, предназначенной для работы в дальнем космосе. Сознание оператора переселяют внутрь машины, потому что человек не выдержит условий и перелёта на такие расстояния. Это надолго, поэтому я решил не сохранять своё нынешнее тело. Я могу вернуться на Энвилу через два, три, а то и четыре столетия. Думаю, тебе не нужен железный друг, болтающийся неизвестно где. Ты хорошая. Ты быстро найдешь себе кого-нибудь удобнее меня.

Она не верила. Хлопала глазами, качала головой, теребила цветной локон.