Текст книги "Созданный монстр (СИ)"

Автор книги: Liziel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 47 страниц)

Грохот выстрела пробил эфир резко ударившей волной.

Бульканье прервалось.

Тишину нарушил холодный голос командира.

– «Пилот, я требую отчет».

– «Да, – мертвенным спокойным тоном ответил ему парень. – Есть отчет. Высота километр. Девятьсот метров. Плато под нами. Перенос энергии на реверсивные двигатели через пять… четыре… три…. Сука… Два… Один. Давай!»

Гул, низкий, протяжный. Снова задрожала конструкция.

– «Не понимаю. Командир! Реверс! Торможение! Его нет!»

Злобный рык командира. Удар по панели. Тихая ругань.

– «Найро, держи крен!»

– «Триста метров».

– «Молодец».

– «Вы?.. Вы ядро отрубили!?»

– «Держи корабль».

– «Но системы работают… как?»

– «Потом. Высота сто».

– «Что вы сделали? Командир?!»

– «Я сказал не оборачиваться!»

Истошный вопль прорезал запись. Недолгий. Оборвавшийся одним коротким хрустом. А за ним вновь последовал выстрел. И неизменный сдержанный голос командира. Наполненный тихой рычащей злобой.

– «Высота пятьдесят. Тридцать. Двадцать… Торможение… Контакт».

Грохот обшивки и скрежет слился с треском глубоко позади ломающейся конструкции. Удар был силен. Но многим хватило крепости ремней, чтобы его пережить. Народ орал, выл. Чьи-то слова прикусанно обрывались. И так долго, пока, наконец, запись не оборвалась вместе с обрывом кабелей от ядра на мостике.

Полиморфы замерли пораженно. Словно боясь лишний раз пошевелиться и нарушить звенящую временную безопасность.

– Это еще не всё, – тихо сказал Марин. – Есть загруженные файлы.

– Включай, – сказал Вайон.

– Может не стоит? – взмолил Джаспер.

– Стоит, – ответил командир эскпедиции. – Мы должны знать.

– Запускаю.

Шуршание, скрип, мелкий треск. Потом микрофон был настроен. Вновь заговорил командир корабля. Тихим шепотом проскребая каждое слово, сказанное на ходу.

– «Если кто услышит – убирайтесь прочь отсюда. Если вы сюда добрались – быстрее проваливайте вон. Лания не место для живых. Прорыв силен. Престол должен знать. За нами пришли. Мы тогда не улетели. Все чего коснулась Она – заражено. И Она хочет нас. Зовет нас. И мы будем там. В ее Объятьях. Там тепло. Хорошо. И этим она манит. Но цена велика. За ошибку – смерть».

Вопящий голос понесся навстречу, приближаясь и усиливаясь. Но новый выстрел оборвал улюлюканье сухим хлопком.

– «Это – за ошибку. Они не должны дополнять Ее. Не должны осквернять. Больно. В голове больно. Знаю, что это странно, но не могу убедить себя, что не прав».

Выстрел. Раньше, чем чей-то визг бросился вперед.

– «Говорит командир Санрас. Да, я убираю гниль. Психика как воск, пластична под любые воздействия, пригодна для изменений и иногда вязка как жижа, если ее передавить слишком сильно. Она может сгнить, лопнуть ядовитым фоном, заражая ближайших сумасшедшей идеей. Психика податлива. Особенно когда размята и нестабильна. В нее может влиться любая гниль».

Выстрел. Голос командира не дрогнул.

– «Психика влияет на душу. Пока та не осквернена, ее надо изъять. Разделить одно от другого. Нечего спасать в психике и личностях. Болезнь не спасают. Но можно спасти души».

Выстрел. Щелчок смены магазина. Звук затвора. Пружинный механизм встал обратно на свое место.

– «Это не мой экипаж. Но мой экипаж внутри. В душах. А я зачищаю гниль на их застоявшейся психике».

Выстрел. Другой. Третий.

– «Не приходите на Ланию. Тут никому не место».

Запись прервалась. Резко выключенная с оборвавшимся шуршанием. Но не успели полиморфы решить, что на этом всё, в эфир прокралась последняя запись с одиноким мелодичным напевом.

Все тот же командирский голос. Но спокойный, перекатывающий на языке монотонную странную песенку. Не веселую, не резкую. А успокаивающую, чуть протяжную, качающую абсолютно трезвое сознание на баюкающих волнах мелодии. Долгая песня. Не понятная и местами сползающая на странные слова незнакомого языка. Что-то пелось сквозь улыбку. Пальцы автоматически набирали быстрые команды на клавиатуре.

«Отсек 10 – открыт» – вкралось звуковое системное сообщение.

Песня продолжилась.

«Отсек 12, 9, 6 – открыт. Внимание. Опасность полной разгерметизации».

Колыбельная тихого напева даже не прервалась.

«Отсек 2 – открыт. Внимание. Отсек 3 поврежден. Рекомендуется восстановить герметичность».

Короткая усмешка. Скрипнувшая ткань скафандра, потертая о подлокотники кресла. Тихое шипение стравленного воздуха и слабый звук уложенного на пол шлема.

«Внимание. Отсек 3 поврежден. Рекомен-…»

Голос автоматики был отключен. Он мешал напеву. Где-то тихо продолжал посвистывать стравливаемый воздух. А командир тихо мурылкал под нос умиротворяющие слова.

И так – до конца. До тишины файла. Пока музыка не утихла до шепота и не оборвалась уснувшим дыханием. Оставив лишь затихающий свист уходящего из отсека воздуха.

Полиморфы невольно дождались конца файла. Минуты тишины, растянувшиеся вакуумом чужих мыслей. Поначалу даже не было страха. Только завороженное и заторможенное прислушивание. С полным погружением в оборванную историю жизней. Когда даже против воли сознание продолжает вариться в истории, замкнувшись в ней, как в кольце, бегая и переваривая каждый факт. В попытке зацепиться за свой реальный мир, чтобы выбраться обратно.

– Отсек 3 – это ведь мостик, верно? – первым спросил Джас, неуютно поддавшись назад.

– Да, – ответил Марин.

Программист повернулся камерами к командирскому креслу и впервые со времен их прихода присмотрелся к телу внимательнее. На мгновение Джасу показалось, что он вновь услышал его песню. Если бы не смотрящие почти в упор камеры и не фокусировка на спокойном, расслабленном промороженном лице, то программист решил бы, что это тело вновь начало напевать безумную мелодию.

Марин же пододвинулся ближе к одному из тел, прикованных ремнями безопасности, и аккуратно повернул сидение. В голове человека зияла дыра от пули.

– И он усадил всех обратно? – осторожно спросил Джас, стараясь не пятиться.

– Похоже на то, – сказал Вайон.

– Да он же сошел с ума! – воскликнул, искря сигналами программист.

– Нет, он остался адекватен и полностью осознавал, что делал, – заключил мрачно Марин. – Возможно, обезумел немного, но не более.

– Ну, так без разницы.

– Разница как раз есть, – тихо ответил Вайон. – И большая. Сумасшедшие непредсказуемы и хаотичны, их действия не поддаются логике. В отличие от безумцев, чья логика порой кажется странной, но она есть. Они не останавливаются перед гранью жестокости, если считают, что своими действия сделают лучше. Безумие не лечится. И оно не всегда… вредоносно. Иной раз с выводами безумных можно согласиться. Их взгляд на мир всегда даст понять что-то новое. Такое, что не замылено привычной моралью и страхом перед общественным мнением.

Джас недовольно и с опаской покосился на Вайона, а тот продолжил не спеша изучать окружение на мостике. Теперь детали приобретали новый вид. Ведь если знать, что произошло, то становится понятно, почему люди так аккуратно посажены на мостике, в свои кресла и развернуты к панелям. Это можно было догадаться сразу. Ведь не умирают в ровных позах при крушении корабля. Да и это было всего лишь падение. Штатное, грубое приземление, от которого на нормальных кораблях есть защита для экипажа. Это не смертельно. Есть же скафандры, есть же система гравикомпенсации, продивоударные рессоры. Да много чего есть. А случись тут мгновенная вытяжка воздуха – народ в любом случае начал бы метаться, отстегиваться, бросаться к двери.

Возможно, они и начали. Позже. Но командир перестрелял всех одичавших и неадекватных. А ведь если присмотреться, то у кого-то можно заметить вывернутые из суставов руки. Сломанные ноги. И даже торчащие из под скафандра ребра. Но командир старательно усадил всех обратно. Возможно, он вышел потом из рубки, чтобы проверить состояние всего остального экипажа, но… их мозги не выдержали воздействия странного «прорыва» и на корабле начался хаос. Тогда командир принял решение стравить весь воздух и добить оставшихся. Найдись кто адекватный, они бы все равно не починили корабль. Не спаслись бы. Связь вовне не проходит сквозь аномалию. Спасательные капсулы были повреждены при падении. Единичные шаттлы… а куда они улетят без прыжкового двигателя? Экипаж в любом случае не прожил бы и месяца. В таком случае лучше кончиться быстро, чем медленно и мучительно, сходя при этом с ума.

Удивительно, что аварийный сигнал еще работал. Но это мог быть неотъемлемый протокол самого ядра.

– А ведь оно до сих пор ведет запись, – задумчиво изрек Марин, присматриваясь к светящимся энергоцентралям корабля.

– Да.

– Слушайте, может, свалим отсюда побыстрее?! – сжимаясь еще больше, взмолился Джас. Отцепив все свои щупы, он старался больше ничего лишнего не трогать. А тут еще опять паника начала накатывать. Теперь ему казалось, что за ними следит весь корабль.

– Нам нужны запчасти. Чем быстрее добудем все необходимое, тем скорее покинем планету, – напомнил Вайон.

– Я не хочу ничего отсюда откручивать. Ну нахер! – взбрыкнул Джас.

– Но тебе придется, – чуть резче сказал Вайон и тут же сбавил тяжесть сигнала. – Без деталей мы не уйдем. Марин, будь с Джасом. Проводи его к технической зоне. Ролу, Кайр?

– На связи, – отозвались бойцы из коридора.

– Будете принимать у них детали и поможете с физическим доступом в отсеки. Коридоры узкие, будете на подстраховке. Если случатся проблемы – можете выламывать что угодно. Вся информация уже у нас.

– Принято!

– А ты? – спросил подозрительно Марин.

– Я осмотрю здесь все необходимое, – ответил по-деловому Вайон. – Отсканирую номерные знаки, возможно, подключусь к ядру и заберу остатки файлов.

Марин уходить не спешил. Продолжал вопросительно пялиться на друга.

– Меня не нервирует вид промороженных людей, – от Вайона повело легким раздражением в эфире. – За мной приглядывать не придется. Головой я не тронусь. А вот он близок к панике. Ему нужна компания.

– Я не в панике! Я в ужасе! – ответил нервно и злобно Джас.

– Еще лучше, – согласился Вайон. – Хотите, ждите пока я закончу здесь. Но я могу задержаться с файлами надолго. Промедление не идет нам на пользу, поэтому я предлагаю вам заняться запчастями и если говорить конкретно, быстрее занять Джаса работой.

– Я б сказал, что-то тебе обидное, но ты прав, – ворчливо ответил программист. – Проводите меня в техничку.

– Я присоединюсь к вам через несколько минут, – согласно и спокойно сказал Вайон.

– Ладно, – согласился в итоге Марин. – Как скажешь. Будь на связи.

Придраться было не к чему. Вайон оставался трезв в выводах, а прослушанная запись, словно расставила ему все сомнения на места. Марин колебался, но понимал, что устраивать разборки и споры при нервном Джасе – не лучшая идея. Их лучший техник и взломщик сейчас нужен им в адекватном состоянии. И если для его спокойствия нужно находиться рядом и постоянно одергивать в работу, то стоит такие условия обеспечить. Вайон же, нет, не подождет. Но Марин решил, что ему хватит и дистанционного контроля. В конце концов, дальше мостика он же никуда не денется.

И дав Джасу отползти в сторону первым, Марин выдвинулся следом, оставив командира экспедиции одного.

Вайон же не почувствовал разницы от ухода команды. Все как были на связи, так и остались подключены к общему каналу. Джас продолжал сыпать нервным беспокойством, Марин старался работать для него сдерживающим фактором. Бойцам эту роль он не доверял. Хотя Ролу казался стабильнее остальных, но у него на канале по-тихому паниковал Кайр. Двоих перепуганных полиморфов Ролу бы не выдержал. А к Марину привыкли прислушиваться все.

За себя Вайон не переживал.

Как и планировалось, командир экспедиции занялся сканированием значков экипажа. Камеры старательно фиксировали иероглифы, делали заметки о событиях и повреждениях. Вайон терпеливо перемещался от одного человека к другому, оставив командира напоследок. Данные в любом случае пригодятся Престолу, когда они туда доберутся. Другое дело, что подключиться к ядру по примеру Джаса Вайон не мог. Однако, как показала запись и проверки, терминал командира корабля оставался включен по сей день.

Вайон добрался до панели и попытался активировать устройство.

Глухо. Кто бы сомневался.

Голосовое управление бесполезно.

А если ментальное?

«Сэн-Нроу, дай доступ к терминалу».

Тишина. Тишина… И вдруг:

«Код доступа?»

«Вайон Канамари».

Следом за именем хлынул в никуда поток идентификационной сигнатуры и коды. Полиморф понятия не имел, как работает их торийская система, а потому просто надеялся на удачу. Неужели, все так просто?

«Принято. Вайон Канамари, доступ предоставлен».

Терминал командира замигал треснувшим полимером, а потом высветил слека косую картинку дежурного рабочего стола.

Фантастика, что система дала добро. Немыслимо, что она отозвалась спустя столько лет. Чудо, что удалось синхронизироваться на одной частоте с приемником данных и вообще завязать диалог с ядром. Полиморфы – не люди. У них не должно быть ментального фона. Или все-таки..?

Вайон спешно устроился рядом с панелью и тонким гибким щупом принялся листать файлы. Его интересовало только одно – наблюдения корабля из космоса за планетой. Фотографии, записи, координатная сетка. Сканирование зоны.

Все равно экипаж делал записи. Даже при отключенном ядре система слежения и сканирования все равно работала. Она независима от основного потока. Так что же удалось выяснить экипажу? Капитан говорил про город. Все снимки поверхности вращаются вокруг него.

Есть! Вот оно. Огромный город, тщательно заснятый с орбиты в мельчайших подробностях. Руины покорежило со временем, но странно, как холод сковал древние постройки. Словно города не коснулась никакая ударная волна. Словно не было катаклизма на планете. Что-то же заставило ее сойти с орбиты? Обычно это происходит от столкновения с крупным астероидом. Планета такого класса может быть выбита от звезды. Но тогда от подобного удара трещит земная кора. По поверхности прокатывается сокрушающая волна удара и огня. А деформация сковывает два небесных тела вместе. Здесь же – ничего подобного. Как будто планета просто сорвалась и улетела в космос.

Лания. Незнакомое название.

Вайон листал фотографии так быстро, как только мог. Пока не наткнулся на то, что зацепило его внимание.

Полиморф мгновенно замер статуей при виде на экране глубокого колодца в фокусе города. Чернеющая скважина, по размерам сопоставимая с котлованом крупного здания словно звала заглянуть в нее глубже.

Еще глубже. Да, подойти ближе. Склониться над обрывом и заглянуть. Посмотреть на то, что там есть. На сокровище. На тайну. Ближе. Ближе…

Вайон снял маркировки координат с фотографии, сориентировался по расположению, а потом разом закрыл все окна терминала, выключил панель и вытек из помещения мостика.

Команда экипажа продолжала сыпать в эфир бессвязными тупыми репликами. Они создавали общий фон, забивающий шепот голосов. Но их всегда можно притушить. Немного. Вот так, достаточно. Чтобы шелест их мыслей не перекрывал тихую музыку.

Полиморф выдвинулся по коридору до развилки. Впереди находился тот самый технический отсек. Хорошо, что движения и стук лапок не доносится эхом по металлическому полу.

– Вайон? – дежурный вопрос от Марина. Так быстро прошли контрольные минуты?

– На связи, – отозвался полиморф.

– Как ты?

– Анализирую полученные с терминала данные. Обрабатываю фотографии. Вы как?

– Джас нашел нужные секции. Пытаемся изъять.

– Хорошо. Я скоро подойду, – уверенно отозвался Вайон.

– Ждем.

Связь прервалась. А Вайон продолжил идти в том же направлении, мгновенно переключившись обратно на ласкающие кристалл Сердца голоса. За время короткого разговора он не соврал ни словом. Только на ближайшей развилке коридора полиморф свернул в сторону и направился к выходу из корабля.

Лапки заработали быстрее. Легким беззвучным скольжением унося машину быстрее по коридорам. В гулкой обволакивающей тишине только шепот направлял движения. Только несуществующие переливы зова манили в правильном направлении, заставляя безошибочно выбирать дорогу наверх.

Поворот за поворотом. Вскоре коридоры слились в единый одинаковый лабиринт. Выше. Выше… Еще дальше. Локатор показывает искривление поверхности. Завал. Обойти. По соседнему проходу. Все понятно, элементарно, как в обычном улье.

Незачем выламывать конструкции, нечего отвлекаться от голосов. Экипаж переговаривался на фоне. Их сигналы воспринимались далеким нереальным радио. Полиморфа сейчас это не касалось. Намного важнее было выбраться на поверхность. Еще чуть-чуть. Вот уже проглядывают сквозь трещины корпуса первые звезды.

Оборачиваться сейчас на привычные ноги не было надобности. Гибкая туша стекла по развалине металлических блоков на почву. Бесшумно, даже не подняв пыли и не обвалив камни, просеменила на лапках по спуску. Мелкие обломки машина обтекала стороной сама, не мешая сознанию завороженно слушать музыку. Какая-то частица восприятия поймала в сачок осознанности далекие звезды и задумалась, как она очутилась так быстро под открытым небом, но ее облизало умиротворяющей тишиной и усыпило обратно.

Никогда еще машина не двигалась так гибко и текуче. Словно левитируя над хрупкой, сыпучей поверхностью. Выверенно наступая на жёсткие, завязшие в почве блоки арматуры. Само движение было приятно. Эта невероятная легкость бодрила, еще больше подстегивала, заставляла пробовать еще и еще. Ведь так можно. Так, оказывается, реально.

Стоит только захотеть подняться повыше. А тело подстроится, унесет куда фокусируется сознание. А круговые камеры видели только небо, стремились к нему, как к бездонному океану, где вечно цветет многоголосый хор.

Но как только последняя лапка ступила на ровную почву, прохлада манящего зова потянула вперед к горизонту.

Так далеко? Так мало времени.

Ну что ж.

Машина не думала, как прижались к телу ее лапки. Машина не просчитывала, как должны выдвинуться и перестроиться вниз опоры и маневровые двигатели. Все произошло само. Легкая трансформация, гибкое изменение форм, доработка, искривление гибкого металла, запуск двигателей, форсаж…

Блеск крупинок льда под двигателями слился в камерах в единую гладкую трассу. Прямую как луч лазера, тонкую, как полотно из микронных нитей. Зрелище завораживало, вынуждало фокусироваться, наслаждаться красотой зеркального моста.

Одинокая гладкая машина неслась в нескольких метрах от поверхности быстрее любого болида. Серебристая, теряющаяся на фоне равнины во мраке вечной ночи. Тикали бесконечные мгновения, хронометр отсчитывал такты в фоновом режиме. Пролистывались мимо сознания минуты, уходило свободное время.

– Вайон? – сигнал от полиморфа с пометкой приоритета «друг».

– На связи, – где-то фоном отозвалось неизменная привычка.

– Как твои дела?

– Прекрасно. Я занимаюсь исследованиями данных.

Кто-то, не он сам отвечал заученными фразами. Разговор не требовал пробуждения сознания. Дежурный отчет – это задача автономной системы. Не его. Но как же это странно звучит со стороны. Как подслушанный разговор из-под тяжелого пушистого одеяла.

Как давно у него не было одеяла…

Как давно ему не было тепло и пушисто.

Хочется, чтоб стало.

Верните тишину обратно!

– …Хорошо. Будь на связи, – донесся уже финальный набор звуков.

– Да.

Сигналы проходят без задержек и помехов, когда этого хочется Ей. Он точно это знает. Все здесь подчинено Ее воле. Незачем знать остальным, что их маленькая серебристая машинка поехала далеко-далеко.

Форсаж… Еще быстрее. А может ли он быстрее?

Может. Он хочет притянуть горизонт к себе. Ближе, чтобы заглянуть за край.

Так что там с обещанным одеялом? Где оно?

Почти близко. Еще немного. Там за чередой скал, где начинается блеск черного тумана и волны силовых потоков танцуют на границе, обвивая звездные лучи.

Красиво…

Почему он не видел этого раньше? Тогда еще, будучи человеком.

Человеком…

Человеком!?

Судорожный всплеск создания очнулся из глубины Сердца, остро стрельнувшим страхом. Машина сбилась с пути, зацепилась распрямившейся лапой, попыталась скорректировать положение, но пошла юзом.

Он был человеком?!

Грубый удар о выбил наваждение, но полиморф вспахал собой каменистую почву. Вздыбилась в небо туча кристаллов, прочертило по земле длинную борозду.

Спокойней… Страх портит тело. А порченное тело не дойдет до колыбели.

Вспышка двигателей резко задрала машину в воздух, отрывая от царапающих камней. Тяжелый пресс удушливого вакуума мигом успокоил брыкающееся сознание. Песня пришла потом. Тихая колыбель, прокрадывающася лаской под жадное подавление воли.

«Но я не хочу».

«Хочешь».

Ласковые пальцы скользнули по несуществующей шее. Чуть сдавили, расслабились, скользнули когтями.

«Нет! Пожалуйста! Отпусти».

«Ты хочешь. Хочешь… Ты всегда хотел. Ты думал об этом…»

Туман прошелся по телу, груди, обвивая остатки души мягким коконом сна.

«Нет! Не надо».

«Надо. Тише…»

Объятья пустоты облегали каждый нерв. Каждое воспоминание забытого человеческого тела. Подарили остатки чувств холодному грубому металлу.

«Но…»

«Тш…»

Касание губ прервало возмущение. Улыбка подарила остатки спокойствия. Умиротворяющая радость и сытое довольство щедрой покорностью.

…

Да. Вот так. Тише.

Маленький, хрупкий, хороший человечек.

Ты пришел сюда сам. Пришел один. Ты звал меня. Манил меня. Просил меня. Все просят меня. Когда им плохо. Когда они больны. Когда нет никого иного, чтобы их спасти.

Мы приходим в тиши. Когда погасли все звезды. Мы забираем, то, что слышит нас. Мы спасаем.

Заблудшие души. Негодны никому. Не прижившиеся нигде.

Мы ваш дом. Ваш покой. Ваша радость и грезы. Ваши сны и свобода. Мы тот блеск, что опутает вас в липком страхе ночи. Мы заберем весь ваш страх. Мы насытимся болью. И не оставим одних умирать в тишине.

Мы придем. В каждый дом. Заберем, все что наше. И очистим от гнили ваши с миром умы. Мы вас видим, вас знаем, лучше всех кто вдруг рискнет посмотреть.

А потом, когда ярко сверкнут ваши души, вы опомнитесь. Снова. Чтобы жить среди нас. Видеть лучше, как явно. Чуять резче всю мразь. Избегать, что вас гложет. Уходить от беды. Вы научитесь слышать, как не слышали раньше. Вы узнаете мир, каким был он до вас. Мы покажем, научим, расскажем… Лишь за то, что ты будешь весь наш.

«Вай. н? В.йон?! Сл. шишь м. ня?! Вай-…»

Шипение сигнала прервалось помехами, а потом выключилось совсем, потонув в череде искрящегося кристалла Сердца.

Серебристая машина сама медленно остановилась перед подъемом и перетекла в вертикальное положение. Текучим, плавным скольжением освободились руки. Распрямились мощные ноги, медленно подняли тело с колен. Все двигатели развернулись, спрятались, утекли вглубь конструкции, а полиморф сделал первый шаг на возвышенность. Легкий, текучий и словно бы невесомый. Голова освободилась от броневых пластин шлема, тело развернуло поцарапанную броню, оголяя мягкий металл, бросая на грани льда синеватые отблески Сердца и замершие яркие белые огни светокристаллов.

Помехи мешали песне. Машина выключила все входящие сигналы.

Шаги казались медленными. Полиморф принялся карабкаться на вершину насыпи, помогая себе руками.

Сонное сознание уже не брыкалось. Его баюкали ласковые руки. Гладили внутри кристалла по голове, укачивали на маслянистых жгутах текучего гамака.

Шаг за шагом вверх. Спокойно и размеренно. Только вперед, туда, куда смотрит остаток личности, куда она задает направление, а она хотела вверх, на гребень этих каменистых холмов. Откуда должен открыться далекий вид.

Что-то дернуло в памяти. Друг. У него был друг, которому хотелось бы все это показать. А лучше забрать с собой. Где они могли бы вместе забыть все как страшный металлический сон.

Друг. А как его звали?

Полиморф сделал последний широкий шаг и вынес свой корпус на гребень холма.

Пришел. Почти пришел. Добрался. Молодец.

Родной. Красивый.

Иди ближе.

А как же все-таки звали друга?

Машина обернулась назад скованным, чуть дерганным движением. Светокристаллы едва потухли, меняя цвет до обычной лазури. А пробужденное сознание попыталось настроиться на место, в которое его вынесло.

Равнина гладкой доской чернела позади. Острые скалы обрамляли пейзаж сбоку, возвышаясь с одной стороны прямо из-под ног и нависая над головой. Зализанные шпили, как стрелы указывали в одно направление. А впереди, насколько хватало дальномера и фокусировки камер, прочерчивали землю глубокие каньоны. Как и горы, они устремлялись в одном направлении, сходясь впереди, сетью прорезая поперечные тещины, но утягивая глаз дальше.

Дальше…

На серебрящиеся на горизонте руины города.

Вопрос метнулся от одурманенного сознания к процессору.

Приближение. Фокусировка.

Что за?

Шелест голосов в кристалле усилился, когда камера выхватила в обзор черные размазанные клубы тумана, воронкой выходящие из земли. Прямо из центра безумно далеко расположенного города. Они плясали, закручивались, веселились, как рой бесконечных душ, окрашенных черной мглой.

И стоило только вниманию Вайона зафиксироваться на воронке, венчающей руины, как голос в его голове улыбнулся и окликнул, казалось, весь древний туман. Спиралью взвился острый хлыст, щедро разливая вокруг ненасытную тьму…

Паника осознания резко встряхнула личность. Вайон очнулся от бреда, и мелким шагом попятился обратно. Камеры судорожно сфокусировались на цели. Каньоны, горы, город на горизонте, руины, четкие грани замороженных многоэтажных стен. Но больше ничего. Никакой воронки. Только небо на фоне, слабые звезды…

Но невидимый обычными камерами рой взбесился. Вспучилась волна всплеска и стегнула навстречу. Треск помехов залил кристалл Сердца. Скрежет брони царапнул нежные приборы. Вайона перекосило болью, которую он забыл, как ощущать.

Стоять!

Грубый душный удар в сознание едва не сметнул машину к земле. Но автоматика устояла. Прочный каркас удержал слабеющие ноги. Немой вой, казалось, прорезал душу до ядра.

Нужно бороться! Как-нибудь. Уйти!

Вайон хотел поднять руку. Закрыться жалким инстинктивным жестом. Но волна накатывала невыносимая. Колыбельная песня наждаком резала по нервам, вспарывала хрупкое естество, надламывая и корежа личность.

Стало страшно. Жутко. До паники и искр по поверхности металлического тела. Все попытки сдвинуться упирались в блоки сигналов. Команды сознания попросту не доходили по нервным узлам до механики. Помехи перекрывали всё. Любая мысль упиралась в щиты. Каждый судорожный удар сознания в кристаллической клетке отдавался болью.

Никуда не уйти…

Накатило злобой. Бешеной яростью, рвущейся в попытке разбить прочные стены граненой оболочки. Вдруг получится. Пока волна не накрыла. Пока можно еще бороться. Пока…

Удар. Еще один.

Ну же!

«Хрупкий. Мелкий. Такой сытный и яркий».

Нет!

Последний ментальный удар совпал с жаром накатившей волны. Все сенсоры и приборы машины мгновенно отключились. Резервное питание коротнуло и не успело перехватить контроль. А кристалл Сердца прочертило глубокой косой трещиной.

В прозрачной тишине открытой для всех звезд планеты, на вершине холмистого кряжа статуей замерла машина. Медленно затухала лазурь поврежденного Сердца. Сверкнули и прошли оставшиеся искры деталей. Блеснули под ногами подтаявшие льдинки воды. Роскошь далеких городов умиротворенно уснула под покровом космоса. А последние остатки полиморфа угасали вместе с тускнеющим багрянцем глаз.

Машина застыла.

Обнаружена системная ошибка.

Зафиксированы множественные повреждения.

Запуск протокола архивации.

Отключение канала ядра.

Принято.

Отключение канала памяти.

Принято.

Отключение канала оператора.

Отклонено.

Принудительная изоляция. Сбор данных об ошибках. Перенос поврежденных файлов в буфер. Изоляция.

Отключение канала оператора.

Принято.

Архивация – 13 %.

Зафиксирована попытка сбоя данных.

Анализ.

Отклонить.

Архивация – 40%

Зафиксирована попытка сбоя данных.

Отклонить.

Архивация – 98 %.

Повреждение данных. Невозможность завершить архивацию.

Копирование повреждённых данных. Шифрование. Удаление оригинала.

Архивация завершена.

«Я. Спас. Его».

Целостность систем – 87 %.

Активность Сердца – 30 %.

«Я. Спас».

Пригодность оболочки к активации: положительное.

Наличие угрозы: отрицательное.

«Я».

Запуск систем. Прием входящих сообщений. Синхронизация каналов.

«Я…»

Снятие координат. Позиционирование. Оценка местности.

«Я. Жив».

Распаковка входящих сообщений. Статус: необходимость встречи.

«Меня ждут».

Блики звезд скользнули по броневым пластинам, когда машина пришла в движение и развернулась спиной к далеким руинам. В ее движениях не было лишнего. Только четкость и твердая уверенность в каждом шаге, который все дальше уносил машину вниз по склону, навстречу к ожидающим полиморфам.