Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц)

Пленница вскрикнула, заметив на челе Куросаки побежавшие потоки алой крови. Та машинально и грубо утерла их, взлохмачивая рыжую мешающую челку. Огонь бушевал в глазах, в сердце и в теле. Хичиго, вырвавшийся из обиды, вновь негодовал внутри в унисон ее ярости, требуя немедленно выпустить его наружу.

«Рано… Погоди… Не здесь… Не при ней…» – Ичиго посмотрела на и без того напуганную побледневшую подругу, едва сдерживающую себя от слез. Она несомненно думала о нем, но не о себе, боясь вызвать в своем защитнике лишнее беспокойство и несвоевременную жалость.

Улькиорра проследил за взглядом врага и покосился назад. Взглянув через плечо на Орихиме, он подумал, неужто все эти чаяния Куросаки из-за этой девчонки? Неужто на свете есть такие связи и чувства, которые способны заставить одного человека рисковать и умереть ради другого…

«Хм, какая нелепость», – подумал Куатро. Совершенно непонятная и недопустимая вещь для арранкара, созданного лишь для того, чтобы убивать и выполнять волю только своего повелителя.

В мертвецки-белых пальцах раздулось еще большее серо, и следующая огромная зеленая сфера вновь поспешила угодить в противника. Прогремевший взрыв невероятной мощности сотряс здание, срывая пол под ногами и разнося колонны в зале в груды обломков.

– К-куросаки… кун?! – Наполнились горькими слезами большие серые глаза.

– Что такое, женщина? – Улькиорра посмотрел на нее, недоумевая, и стал приближаться.

Разве она не понимала, что пришедшего сюда человека ждала только смерть. Неужели она была настолько глупа, что верила в его победу, настолько глупа, что до сих пор надеялась на их спасение?.. Бледная кисть непроизвольно потянулась к ее слезам на щеке, но резкая, резанувшая плоть, боль откинула руку назад.

Куросаки, слегка потрепанная, но с несломленным гордым взором, уже стояла перед арранкаром, и теперь упиралась своим занпакто тому в грудь.

– Я же сказал… Убери от нее свои лапы, чудовище!

– Чудовище? Хм… – Губы Улькиорры невольно опустились уголками вниз. – Тогда…

Эспада живо вылетел наружу, пробивая заметную дыру в стене башни. Оторопевшая Куросаки, тем не менее, также молниеносно бросилась к проему и увидела, как Куатро устремился куда-то ввысь, за пределы купола Лас Ночес.

– Что он задумал?! – Нахмурилась синигами, но, не теряя ни минуты больше, подалась в погоню.

– Куросаки-кун!!! – Не успела Иноуэ подбежать к проему, как увидела над собой лишь удаляющуюся вверх фигуру Ичиго, на ходу надевавшую маску Пустого. Темная злобная реяцу обдала ее жаром.

Бой обещал быть разрушающим…

====== XXIII. ГРИММДЖОУ И ЧУВСТВА: ПУСТЫННЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ ======

Гриммджоу не знал, сколько времени он провел вот так, лежа без движений. Его тело затекло во всех суставах и мышцах, но поднявшись, арранкар не без удовольствия отметил, что все его раны, по большей мере, затянулись. «Хм, проклятая кошачья живучесть не дает никак умереть». Конечно, при помощи той рыжей девчонки все заживало бы куда быстрее и без следа, но гордость и злость не позволяла ему больше принимать помощь от кого-либо из людей. Возможно, тело Джагерджака еще и было слабо, но просветлевший разум отчетливо выдал: отныне он ненавидел все человеческое отродье и отнюдь не беспричинно.

Все дело было в НЕЙ… Хм, один-единственный человек, который разжигал вселенскую ненависть. Теперь все упиралось в НЕЕ, все говорило о НЕЙ, и весь мир живых рассматривался только через ЕЕ призму, сверкавшую прежде, как искрящийся невероятной силой кристалл, а теперь помутневшую от одной мерзкой уничижительной лжи.

Секста не переставал тяготиться случившимся все это время. Когда лежал к ней спиной, когда стонал от боли, когда спал, когда дрожал от озноба, когда содрогался от вспышек реяцу по всему Лас Ночес, когда пытался прислушаться, принадлежала ли она ей или нет. Однако найти объяснения мотивам столь странного для любого живого существа поступка ему так и не удалось. Как Куросаки, с таким врожденным благородством и непоколебимой честью, смогла пойти на столь омерзительную вещь, как ложь? Это было так подло, так недопустимо, так противоестественно для такого человека, с душой великого воина и с сердцем несломленного победителя.

«Не понимаю…» – Шепча и качая отрицательно головой, Гриммджоу продолжал просто идти дальше. Он двигался бесцельно, просто перебирал ногами, меряя бесчисленными шагами серебристо-белый песок. Лас Ночес давно сменился пустыней Уэко Мундо, а он все шел и шел дальше, не глядя вперед, не оборачиваясь назад, не обращая внимания на одинокий месяц в высоком небе, не замечая пустых, которые с боязнью провожали взглядом “шестерку” на его спине.

Он шел в своем привычном одиночестве, опостылевшем за тысячи лет, но не приносящем и сотой части той боли, пролившейся ядом в его теле от шокирующей правды. Она заставляла кровь пульсировать в висках отбойным молотком, отчеканивая одни и те же фразы: «Куросаки – женщина», «Она победила», «Сражалась нечестно», «Я – слабак» и «Гриммджоу – ты полный идиот!» Воспоминание последней битвы прокручивалось в голове сотни раз, и весь тот флер призрачной справедливости исхода сражения разбивался о фигуру женщины, возвышавшейся над побежденным Гриммджоу. С каким же презрением, видно, она думала о нем? С каким же упоением, очевидно, преисполнялась своим превосходством? С какой жалостью, наверное, удерживала свой меч от последнего удара…

«Не-на-ви-жу!» – Прорычал Секста, проклиная день, когда повстречал Куросаки Ичиго, хотя именно он и встал первым на ее пути. А все проклятая вспыльчивость! И его неуемная жажда крови и сражений. Ну, и желание выпендриться, конечно…

«Эх, надо было еще тогда, в Каракуре, прикончить ее в самом начале…» Гриммджоу унесся воспоминаниями в тот далекий день, когда впервые скрестил мечи с таким же свихнутым на силе и сражении рыжим пареньком, который и сам еще не понимал этого… Именно сила, только просыпавшаяся где-то в глубине тех испуганных, но упрямо не желавших сдаваться, глаз, остановила его, Гриммджоу Джагерджака, самого безжалостного убийцу, чтобы не вырвать сердце тому неопытному временному синигами. Секста решил подождать, когда тот повзрослеет, окрепнет, и, вооружившись своими силами, не противостоя инстинктам, придет к нему сам и продолжит начатое ими сражение.

«Да… Тот день стоил ожиданий…» – Гриммджоу, к своему изумлению, заговорил об их решающей битве, как и прежде, до рассекречивания Куросаки, с особым пиететом, с трепетным замиранием сердца, с щемящей болью во всех ранах, оставивших след на его теле. Конечно, это было здорово, почувствовать не скуку, а настоящий азарт в борьбе, столкнуться с равной силой, которая не заставляла тебя сдерживаться или изворачиваться. Куросаки стала единственной, кто сражалась с ним на равных, кто действовала так похоже и с таким же упоением, что и он… Мужчина ли, женщина ли – какая разница? В тот момент Гриммджоу наслаждался соперником, в котором без труда читал такой знакомый бешеный восторг от резни в его желтых зрачках и столь же желанную и неуемную волю к победе в его глазах карамельных…

Последние ярко возникли в его памяти. Сначала из времени все той же первой встречи, когда он неистово избивал синигами, а его глаза продолжали смотреть так, будто считали, что еще смогут его победить... Потом те же глаза, вспыхнувшие ярким огнем нетерпения и требовательности, когда Тоусен прервал их ознакомительную схватку... Затем снова и снова, встречаясь в бою, эти карамельные глаза не теряли дерзости и некоторой надменности, вызывавшие в противнике лишь желание отвечать и проучить их самоуверенного хозяина... «А, может, они всегда так смотрели?!» Хотя нет… Гриммджоу вспомнил глаза Куросаки, как раз, в тот момент, когда они, едва теплые, мучительно медленно теряли свой прежний запал, свой жар, свое солнце, отдавая его куда-то ввысь безучастного голубого неба Лас Ночес, фальшивого, как и вся природа Куросаки…

«И все же нет…» – Устало сел арранкар на какую-то заброшенную в песках Уэко Мундо корягу. Если бы это все было только притворством, он бы никогда не застрял в них, в той бесконечной глубине, на дне которых пытался и таки выудил остатки достойнейшего из своих противников. Пускай им двигал эгоизм, но Джагерджак и впрямь не мог позволить Куросаки так просто уйти, отдав свой предсмертный взгляд какому-то безразличному небу, а не его гордым голубым глазам. Да, в тот миг, Гриммджоу искренне желал, чтобы его глаза, ядовито-голубые, с насмешкой и с победой провожали последний вздох временного синигами…

Он представлял одно, а получилось другое. В кривом зеркале, исполняющем желания, поверженным оказался сам Секста и это на его угасавшие с каждой новой минутой глаза лился карамельно-теплый взгляд, лишенный всякой издевки или злорадства. Пускай в них разливалась жалость, но благородство Куросаки нисколько не ранило гордости поверженного врага, которого он уважал до последнего, в которого верил, которого ждал…

Джагерджак сжал голову руками, зарываясь пальцами в колючие сине-голубые пряди, надавливая ладонями на виски побольнее, точно желая лопнуть заполнивший, как воздушный шар, образ дерзких, не сдававшихся глаз, точно желая выдавить из черепа все бесконечные мысли, связанные с ними и беснующимся комом крутящиеся в его голове.

Губы растянулись в саркастической ухмылке. Парадокс, что за последнее время он думал о стольких вещах, о которых прежде его разуму не было никакого дела. С появлением Айзена, Эспады, той рыжей «принцессы», ее спасителей и самой Куросаки, Гриммджоу «вырос» из того законсервированного состояния дикой пантеры. С завидным постоянством, с присущей своенравностью, с неограниченной волей он двигался вперед, открывая для себя много чего незнакомого и нового: чувства, эмоции, впечатления, слова…

«Разве на это способен был обычный пустой?» – Терзался он вопросом. «А необычный?..» Мысль о давно потерянной душе для арранкара казалась смешной и попросту нереальной. Но анализируя день за днем происходившее, злясь, но, все же пытаясь разобраться во всем, чтобы понять и докопаться до какой-то надуманной им самим истины, Гриммджоу стал задумываться об этой эфемерной неуловимой вещи все чаще и чаще.

«Что есть душа?» Вряд ли это что-то видимое или ощутимое на запах, вкус, прикосновение. Скорее, люди, постоянно упоминавшие эту субстанцию, связывали с ней определенные ощущения… Какие? Очевидно, те, которые несвойственны пустым, давно утратившим свои души, и знающим о них только по оставленному на теле следу в форме отвратно черной дыры…

Но Гриммджоу не был бы Гриммджоу, если бы все оставил как есть, просто примиряясь с тем, что должно, просто не стараясь жить иначе. Пытливый ум и животное рвение однажды уже перевели его на высший эволюционный уровень, так почему он должен был пренебрегать возможностью стать еще лучше, сильнее, разумнее, величественнее. И пускай королевская амбициозность гнала его за превосходством, тонкий ум Гриммджоу всегда умело распоряжался любыми полученными знаниями, любыми достижениями… Все, что происходило с ним, совершенствовало его, и он стремился к этому, поскольку давно перерос уровень ненавистного арранкара.

Гриммджоу спустился на песок и, откинув голову на корягу, уставился в черное успокаивавшее глаз небо этого мира. Он думал о том, что, в конечном счете, дала ему встреча с Куросаки Ичиго. Устав разбирать все по пунктам, он просто прислушивался к своей интуиции. Эта синигами с ее тайной перекроила не только его жизнь, но и сознание, которое именно из-за нее генерировало столько идей, задавало столько вопросов, растекалось по жилам потоками чувств. Что именно это было, Гриммджоу не ведал, поскольку до встречи с рыжей парочкой он знал только довольно яркие эмоции вроде ненависти, ярости, злобы, которые поглощали его полностью с разумом и телом.

Однако чувства, растекавшиеся в его крови сейчас, отличались от тех, что витали в его голове. Одни из них были невесомыми и едва уловимыми, другие – более сильными и пульсирующими. Удивительно, но Гриммджоу отчетливо ощущал, что, несмотря на целостное восприятие, каждое из них словно бы имело свое личное отдельное пристанище – мозг, глаза, сердце, желудок, пах и даже конечности. Он мог предположить, что пальцы трясло от усталости, желудок жгло от голода, глаза слезились от грусти… Ум все также пребывал в состоянии растерянности… Где-то внизу живота, свернувшись клубком, дремало желание… Но что за чувство заставляло учащенно биться его сердце?.. Как называлось оно?.. Такое тяжелое и тягучее, но и невесомо приятное… Такое неопределенное, но определенно зависимое, ведь оно активизировалось от воспоминаний карамельных глаз, от яркой вспышки огненноволосой головы, от упоминания одного-единственного имени…

– Куросаки… – Прошептал, точно проверяя что-то, Гриммджоу. Могучая грудь задышала сильнее, и что-то громкое в ней стало стучать изнутри, точно хотело выбраться наружу. «Тише-тише…» – Секста прижал ладонь к волнующейся коже и не без удовольствия заметил про себя: хорошо, что Куросаки сейчас не стояла перед ним, иначе его сердце точно бы вырвалось просто к ней в руки.

...В этот же миг оглушительный яркий взрыв раздался над Лас Ночес, и Гриммджоу, как по команде, вскочил на ноги. Все также, держась за сердце, он с нарастающей тревогой наблюдал как две реяцу – хорошо знакомая зеленая и недавно познанная золотая – то и дело сходились и расходились в ночной тьме.

– Улькиорра?.. Куросаки!.. – Прорычал Гриммджоу и мгновенно сорвался с места, заставляя песок под собой взмывать вверх, точно взорвавшиеся волны цунами. Не мудрено, ведь Секста обладал едва ли не самым лучшим сонидо в Эспаде. Однако сейчас самому арранкару казалось, что он бежит еще быстрее и стремительнее, чем был на это способен, заставляя свою кровь закипать, а мышцы вжиматься в кости. Он не контролировал себя. Не имел никакой возможности сбавить скорость. Ведь все это время, на шаг впереди, точно выпущенная пуля, неслось его сердце и беспрекословно тащило за собой все тело Джагерджака.

====== XXIV. ДВЕ ВСПЫШКИ: СРАЖЕНИЕ НА КРЫШЕ МИРА ======

Реяцу во всю сражавшихся Куросаки и Улькиорры не оставляла никого незадействованным.

Арранкары восхищались духовным давлением своего Куатро, который даже с высоты крыши Лас Ночес вселял в их тела и разум благоговейный трепет и непреодолимую гордость за членов Эспады. Его мощь, в разы превосходящая силы противника, предрекала скорый конец битвы – высвобожденная форма четвертого Эспады вкупе с дозволенным Серо Оскурас означали снятие всех допустимых барьеров и запретов.

Рукия, Ренджи, Садо и Исида не знали досконально, что именно представлял из себя огромный всплеск вражеской реяцу, но не могли не понимать, что Куросаки придется столкнуться в новом бою с чем-то действительно ужасным, а, может даже, и непобедимым. К сожалению, никто из них не мог отправиться к нему на помощь – добраться до крыши Лас Ночес на невероятной высоте было под силу единицам, и те, кто справился с этим, уже находились там, пробив довольно приличную дыру в фальшивом небосводе царства Айзена. Трансформировавшийся Эспада и Пустой Ичиго не стеснялись низвергать сквозь нее на землю чудовищные отголоски своей силы.

– Эта реяцу… Невероятна, – прижимая ладонь к глазам, Рукия всматривалась в золотисто-зелено-черные вспышки, похожие на разряды молнии, сопровождавшиеся не менее оглушительным громом разрушения башен Лас Ночес.

– Эх, что творят там эти оба? – С ужасом и даже некоторой завистью прошипел Абарай. Он кожей чувствовал огонь смертоносной битвы, и адреналин горячил его тело. – Наверное, знатная драка получается? – Ренджи оскалился, напоминая сейчас капитана Зараки Кенпачи, всегда сходившего с ума, если не оказывался в гуще событий.

– Надеюсь, Куросаки наподдаст этому арранкару, – хмыкнул Исида.

Над его головой раздался громогласный хохот Лодбона – капитана Экзекиас, с чьим войском ребята и сражались на данный момент. Их количество уже множилось в геометрической прогрессии и на каждого из члена их маленького отряда сейчас приходилось не менее сотни арранкаров-клонов.

– Наподдаст? Видно ты шутишь, человек?

Исида лишь искоса посмотрел на главного стражника Лас Ночес:

– Отчего же? Ты просто не знаешь Куросаки, реяцу которого из-за своей нестабильности лишь кажется меньшей вашего Куатро. На самом же деле, они сражаются примерно на одинаковом уровне.

– Хм… Как знать, – произнес Лодбон, – Улькиорра-сама отнюдь не слабак, и уж, тем более, не привык уступать какому-то человечешке.

– Закрой свою вонючую пасть! – Прорычал Ренджи и запустил во врага Забимару, но тот снова ударился в живую стену из королевской стражи.

– Так его не пробьешь, – схватив за руку Абарая, прошипела Рукия. – Нужен план, чтобы поскорее покончить с ним и как-то прийти на помощь Куросаки. Боюсь, что поединок дается ему вовсе не так уж и легко.

Ее синие глаза устремились наверх туда, где страшный грохот с каждой новой волной понижал и понижал уровень реяцу Куросаки.

– Ичиго… – Ахнула Рукия, пытаясь хоть как-то на уровне мысли донести до него свою уверенность и частичку собственной силы.

– Взгляните, там!.. – Садо указал на полуразрушенную башню, из которой несколько минут назад и вылетели Ичиго с Улькиоррой. – Там Иноуэ…

Все четверо вгляделись в высоту и, действительно, заметили белую одинокую точку в разбитой стене. Рыжие волосы девушки трепетали на ветру точно знамя, когда сама она всем своим телом обратилась в слух и не спускала внимания с дыры, пробитой в небе.

– Бедная Иноуэ… – Прошептала Рукия, представляя, какие угнетающие чувства сейчас испытывала эта девушка, знающая, что там, наверху, за нее сражается насмерть самый дорогой в ее жизни человек. Только ради нее одной у Ичиго уже не было права на ошибку и проигрыш!

– Если Куросаки заставит Иноуэ-сан еще хоть раз всплакнуть из-за его ран, клянусь, я сам добью его … – Процедил сквозь зубы Исида. Все понимали, что квинси таким образом высказывал свое волнение за одноклассника, вот только гордость не позволяла ему признаться в том, что он искренне верит и надеется на победу синигами.

Лодбон и Экзекиасы с явным непониманием, а то и шоком, смотрели на придурковатых “пришельцев”, которые, находясь в полном окружении воинов, думали и переживали только за своего товарища. Глупо было лишать их такой возможности, ведь Улькиорра всегда побеждал, убивая хладнокровно и бессердечно. Полное отчаяние двигало им и никакие эмоции противника или окружающих не могли его остановить или разжалобить. У синигами, слишком неопытного и юного для такой битвы и, правда, не оставалось никаких шансов, чтобы выжить. С каждым ударом Куатро он становился все слабее, даже несмотря на свою темную реяцу, напоминавшую реяцу пустых. Этого было ничтожно мало… Единственный, кто мог справиться с Улькиоррой Шиффером на равных оставался Эспада и только Эспада. Однако ввиду их отбытия в Мир живых, в Лас Ночес не осталось никого, похожего на Куатро.

Воспользовавшись пристальным вниманием Лодбона к битве Ичиго с Улькиоррой, Рукия быстро шепнула парням о вспыхнувшем в ее голове плане.

– Что это вы там задумали? – Скептически посмотрел на них капитан Экзекиас.

– Танец второй… Хакурен, – вместо ответа произнесла Рукия и запустила ледяной шквал в толпища солдат, прикрывавших своего командира.

– Бразо дель Гиганто!

– Лихт Реген!

Садо и Исида с разных концов стали разрушать своим оружием ледяные глыбы. Не мешкая, Абарай запустил свой банкай просто в Лодбона.

– Хихио Забимару!

Капитан Экзекиас все также с легкостью, как и прежде отбил атаку огромного змея.

– Глупцы… Сколько раз вам повторять – вы не сможете уничтожить ни меня, ни моих «детей». – Он довольно провел глазами по своим ветвям, но замер, увидев свое поражение.

– «Снежное дерево», – пояснила Рукия, видя немой вопрос в глазах арранкара. – Наша провалившаяся атака была лишь отвлекающим маневром, чтобы я сумела разрушить твою способность.

– А-а-а!!! – Прохрипел, задыхавшийся от злости Лодбон. Лед расползался по его телу, лопая под тяжестью своих плодов ледяные шары, пока сам капитан не превратился в ледяную глыбу и не разлетелся на мелкие кусочки под дикий крик: – Нет! Нет! Не-е-ет!

Абарай похлопал девушку по плечу:

– Молодец, Рукия!

– Конечно! – Вкладывая катану в ножны, сдержанно согласилась она. – И кто там собирался спасать меня?..

Ренджи виновато, но обаятельно улыбнулся – как же он восхищался этой сильной и гордой синигами, такой похожей на своего брата.

Не успели они насладиться своим успехом, чтобы выработать план по спасению Ичиго, как под их ногами дрогнула земля.

– Что это? – Хватаясь за оружие вновь, переглянулись все.

– Новая опасность? – Спросила Рукия.

– Да… – Кивнул на горизонт Исида. – Смотрите туда…

Но Кучики отчаянно закачала головой:

– Нет! Этот звук идет не оттуда, а из…

====== XXV. ПЛОХОЙ ХОРОШИЙ АРРАНКАР: ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ ======

Иноуэ, точно очнувшись, среагировала на жуткий грохот, раздававшийся отнюдь не сверху, где во всю продолжалось сражение между Куросаки и Улькиоррой, а где-то снизу, под башнями Лас Ночес. Она всмотрелась и увидела, как несколько человек кинулись в рассыпную, ибо там, где они стояли, из под земли вынырнуло что-то невообразимое – арранкар размером со слона или целый дом, вопивший устрашающим криком и разъяренно колотивший кулаками оземь.

– А это еще кто? – Смерив взглядом новую проблему, прокричал остальным явно офигевший лейтенант Абарай.

– Не знаю, но мне кажется он похож на Ямми, – произнес более сдержанно Чад.

– Ямми, нападавший на Ичиго в парке Каракуры? – Вскинула брови Рукия.

– Да. Вот только он теперь другой… Раз в десять больше!

– Хреново! И как нам, блин, одолеть такое чудище?! – Выругался Ренджи. Его взгляд горел яростью, но в них читалось полное непонимание, что и как сделать с монстром, превосходившим их по всем возможным параметрам!

Ямми издал оглушающий крик, а затем его огромный рот искривился в издевательском оскале, когда арранкар ожидаемо увидел перекошенные страхом лица своих врагов.

– Ребята!.. – Прокричал Исида. – К нам приближается еще кто-то!

Квинси, не сводивший изначально напряженного взгляда с горизонта, наконец разглядел, что оттуда на них с невероятной силой неслось что-то непонятное, стремительное и… голубое, издалека очень напоминавшее какую-то сферу и издававшее совсем не доброжелательную реяцу. Рукия, оказавшаяся рядом, когда они увернулись от очередной атаки Ямми, выглянула из вынужденного скалистого укрытия и устремила свой взгляд туда же, куда неотрывно смотрели внимательные глаза Урюу. В них читалась тревога и подозрительность.

Рука квинси сама собой потянулась за Зеле Шнайдером, а губы прошептали:

– Приготовься… Он будет здесь через…

Однако Исида, не успев договорить, пал наземь, сносимый с ног ураганом скорости и неприязни. Голубой свет ударил по глазам, и Урюу с Рукией с удивлением увидели, что скученная реяцу этого яркого цвета восстановилась вокруг длинной голубоволосой гривы появившегося точно из воздуха арранкара.

–Г-гримм-джоу?.. – Дрогнул голос Кучики.

Представший перед ней враг, выглядевший как огромная дикая кошка, мало напоминал того человека, который едва не убил ее в Каракуре, но по всего одному взгляду, которым он только что полоснул ее по лицу, было невозможно ошибиться: животная ярость и непредсказуемое безумие в зрачках, окаймленные голубым лихорадочным светом, навсегда отпечатались в ее памяти.

– Ты?! – В мгновение ока подскочил Секста Эспада и подтащил знакомую синигами за грудки прямо к своему носу. – Где Куросаки?! – Прошипел он ей в лицо, скаля клыками.

Меньше всего в своей жизни она ожидала услышать подобный вопрос из этих уст. Клокотавшие в них агрессивность и категоричность кричали о том, что Джагерджак готов был сейчас разорвать любого, кто окажется в его руках, тем более, кто осмелится ему перечить.

Звуки застряли в пересохшем от волнения и удушья горле Рукии, и она беспомощно смотрела в сужающиеся от нетерпения кошачьи глаза.

– А ну-ка, отпустил ее немедленно… – К щеке Гриммджоу оказалась приставлена голубая стрела квинси.

Секста лишь хмыкнул и влупил в Исиду ногой так, что тот, отлетев на приличное расстояние, повалил наземь и Чада с Абараем, спрятавшихся в другой груде камней.

– Где К-куросаки, мать твою?! – повторил он вопрос, вглядываясь опять в лицо Рукии.

Миниатюрная синигами, болтаясь в его руках, как черная тряпка, безмолвно указала пальцем на небо Лас Ночес.

– Хех, все еще там... – Гриммджоу из своего отрешенно безумного выражения лица вытянул не менее безумную улыбку.

За его спиной вспыхнул невероятный столб реяцу, взлохмативший длинные волосы арранкара, находящегося в ресуррексионе. Глаза Рукии округлились, завидев позади поднимающегося во всю высоту громаднейшего Ямми.

– Гриммджоу? – Пробасил тот с высоты. – Ты, что, еще жив, сукин сын?!

– Завались! – Рявкнул на него Джагержак, даже не оборачиваясь. Его хищные глаза сузились сильнее и встретились с напуганным взглядом Рукии. Пальцы на ее шее напряглись и сжались теснее, царапая кожу когтями. Однако что-то новое внутри не давало закончить то, что всегда с такой легкостью, играя, совершал Секста – убийство слабого соперника без какой-либо пощады.

Ямми вновь заорал, забив в грудь руками, как Кинг Конг, требуя к себе должного внимания и уважения. Однако Гриммджоу не было до тугодумного качка ни дела, ни времени, в отличие от некоторых...

– Похоже, вас ждут бо-о-ольшие пр-р-роблемы, – прорычал он в ухо Кучики и с силой откинул ее, как раз, в тот самый момент, когда подкравшийся Абарай намеревался атаковать его.

Король Пантер гордо выпрямился и посмотрел на кучку напуганных неопытных воинов.

– Твой топот слышен за сотни метров, – язвительно кинул красноволосому Джагерджак. – Такой обезьяне, как ты, в жизни не одолеть меня!!!

Новый взрыв столкнувшихся сильнейших реяцу встревожил небосвод Лас Ночес, заставляя весь мир Айзена заходить ходуном.

– Ксо! Куросаки! – Выругался Гриммджоу и рванул с места ввысь со скоростью света.

Ренджи помог подняться Рукии и с изумленным видом спросил:

– Чё за хрень тут произошла? И куда он собрался?

– Понятия не имею, – растерянно покачала головой Рукия. Она во все глаза наблюдала за взмывающей вверх по башне вспышке голубого света, и до сих пор не верила – беспощадный убийца Джагерджак и впрямь оставил сейчас синигами в живых?!

– И чё ему вообще нужно от Куросаки?! – Не унимался Ренджи.

– Не знаю… Но нам нужно поскорее расправиться с Ямми и прийти к Ичиго на подмогу, иначе против двух противников он не выстоит!

– Ну-ну… – Услышав последнюю фразу разговора, разгоготался Ямми. – Кажется, я отлично развлекусь, пока вы будете со мной расправляться!

Внизу раздался новый удар кулаками Ямми и земля под ним вновь содрогнулась.

Гриммджоу не обращал на это внимание. Как и Иноуэ, не сводившая заплаканных глаз с пробитой в небе дыры. Секста видел ее лицо все ближе и отчетливее по мере своего приближения, и не мог не притормозить на полпути к крыше Лас Ночес, откуда и лилась не сдерживаемым водопадом реяцу Улькиорры и Куросаки, сражавшихся не на жизнь, а на смерть.

– Хватит тут реветь, дура! – Прокричал рыжей Джагерджак и, закинув ничего не понимающую девушку себе на плечо, снова рванул вверх и вперед. «Она, конечно, должна быть там, когда Улькиорра надерет задницу Куросаки, – размышлял арранкар по ходу. – Этой же синигами вечно нужна долгая, утомительная, просто таки убийственная раскачка, чтобы сражаться в полную силу! Идиотка! Ну, попробуй мне только проиграть!!!»

Расстояние стремительно сокращалось, приближая линию неба и усиливая и без того неимоверное давление плотной и грозной реяцу.

– Куросаки… тян… – Прошептала Иноуэ, не боясь говорить так при враге, который все знал. «А такой ли он враг?» – Задумалась вдруг Орихиме. Конечно, его могла привести к Куросаки жажда мщения или реваншистские настроения. Но не сейчас же? Не в разгар битвы?.. Несмотря на всю жестокость, безжалостность и ярость, Гриммджоу всегда действовал по чести, если дело касалось сражения с сильным и достойным соперником. Так что же он в самом деле делал здесь и сейчас?!

Гриммджоу с Орихиме выскочили из дыры в небе на Крышу мира Айзена, точно пробка от шампанского. Здесь было темно и одиноко светящий остроконечный месяц отбирал на себя все внимание. Девушка и арранкар заворожено уставились на него: в серебристом лунном сиянии, на самой высокой башне, в эти самые минуты разыгрывалась душераздирающая картина. Возвышавшееся нечто, чудовище с огромным дьявольскими крыльями, ушами и хвостом, сжимало в своей тонкой когтистой руке обмякшее, покидающее жизнь, тело Куросаки. Секунда длиною в вечность нависла над всеми, но тут Куатро нанес свой решающий фирменный удар… и безвольное безжизненное тело Ичиго полетело вниз, просто к ногам шокированных внезапных очевидцев.

====== XXVI. ЧУДОВИЩЕ ПРОТИВ ЧУДОВИЩА: ГДЕ ТЕПЛИТСЯ ДУША? ======

Орихиме с диким плачем упала на колени перед бесчувственной Куросаки. В груди той снова, разрывая сердце Орихиме, горела черная дыра. Как будто она и не лечила ее раньше, как будто та, наоборот, раздалась в размерах, поглотив все внутренности Куросаки.

Девушка растерянно смотрела на это, чувствуя, что от столь сильного потрясения она даже шевелиться не может. Ее руки дрожали, прижимаясь к холодной коже синигами, рот спазматически хватал воздух, выдавая хрипы вперемешку со стенаниями. Что делать? Что она могла сделать с этой огромной дырой?! Что сделать с этими застывшими навсегда глазами, больше не смотревшими на нее, больше не греющими ласковым дружеским светом?

– Ксо! Девка! Чего замерла?! – Наорал на Орихиме Гриммджоу. – Давай, делай свое дело, а не то я тебя прикончу и уложу рядом!

Орихиме вздрогнула, но голос арранкара привел ее в чувства. Она мигом вызвала целительных фей из Шун Шун Рикка, раскидывая светящийся щит над побледневшем и похолодевшим телом.

За ее спиной раздался глухой звук. Она обернулась: приземлившийся с небес Улькиорра в облике огромной летучей мыши с лицом, выражавшим еще большее отчаяние и безнадежность, смотрел на нее гневными пожелтевшими зрачками.

– Что ты делаешь, женщина? Теперь твои силы бесполезны… и чтобы лишить тебя этого мусора, я… – Он вызвал в пальцах черно-зеленое серо.

– У-улькиор-р-ра!!! – Проревел Гриммджоу и набросился на Куатро, впиваясь клыками в его руку.

Арранкаров отбросило скоростной волной от Иноуэ и она догадалась, что Секста вновь отводил этого врага подальше. Он принял решение тянуть время, сражаясь в одиночку с бывшим не то товарищем, не то врагом, лишь бы только она поскорее закончила исцеление Ичиго. В его поступке было много странного и несвойственного для привычного безжалостного отношения Джагерджака, но у нее катастрофически не хватало времени разобраться в мотивах его поступка до конца. Орихиме действовала интуитивно, доверяясь тому, кто сейчас явно спасал Куросаки от более бесстрастного и опасного, чем он, врага.