Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

– О-о-о, так это ж моя любимая зверушка, – капитан Куротсучи, слившись со стеной на крыше одного из зданий института, увидел, как огромный арранкар с длинной голубой гривой беззвучно опустился перед ним на лапы и осторожно осмотрелся, будто спиной чувствуя опасность. – «Отличный экземпляр…» – Протянул довольный Куротсучи и сразу же потянулся за очередным флакончиком усыпляющего яда… Как вдруг, на крыше, неожиданно появился Урахара, во всю сражающийся со своим клоном-рейгаем. – «Кисуке, а, чтоб тебя… Вечно ты под руку ввяжешься!» – Проворчал Маюри и решил повременить.

– Урахара?! – Вытаращил глаза вмиг насторожившийся Джагерджак на две копии, от которых рябило в глазах, беспощадно сражавшихся на занпакто и разбрасывавшихся на ходу различными кидо.

– Гриммджоу-сан? Вы? – Не переставая парировать удары противника, не менее удивленный шляпник узрел случайного очевидца, которого вовсе не ожидал увидеть здесь. Ну, почти не ожидал. Импульсивность этого арранкара и его запредельная привязанность к Клубничке-тян рано или поздно должны были привести его сюда, но откуда с ним... – Кон-сан? И вы здесь? – Появившаяся рыжая голова игрушечного льва и вовсе смутила Урахару, да так сильно, что он едва не пропустил роковой удар от своего весьма достойного двойника. Но заблокировав того очередным сильным кидо, Кисуке смог передохнуть, хотя бы на миг.

– Где Куросаки? – Секста решил спрашивать коротко и по существу.

– Я спрятал ее в бараках десятого отряда…

– С ней что-то не так?! – Сердце Гриммджоу ударилось в ребра, едва не вырвавшись из груди. Когти, сжавшись в кулаки от напряжения, больно впились в собственное же тело, принося нестерпимую боль, но и в сотни раз не напоминавшую ту, которая охватила его внутри. Куросаки вновь в беде и, кто знает на сей раз, кто выиграет в ее очередной, ставшей уже обязательной, схватке со смертью.

– Надеюсь, что с ней, как раз, пока все хорошо. – Видя взорвавшийся взгляд Гриммджоу-сана, шляпник поспешил его как-то обнадежить. Хоть это и не соответствовало действительности. – Нестабильная реяцу, которую мы получили, потревожила ее внутреннего Пустого, и теперь нам нужно поторопиться воссоздать нормальную душу плюс для нее. Только восстановив контроль над духовной силой, она, возможно, сможет справиться с ним.

– Возможно?! – Взревел Гриммджоу.

Но Кисуке, опустив голову и пряча глаза, за неимением шляпы, под челкой, лишь развел руками:

– Я не могу давать никаких гарантий. Нужно пробраться в лабораторию и попробовать.

– Кисуке, чё за дела творятся на моей территории? – Из стены выплыл Маюри. – Души плюс, арранкары, пустые, временные синигами… Что ты здесь устроил, а?

Он перевел взгляд с бывшего начальника, явно смутившегося таким внезапным подслушиванием, на желаемого экспоната, упершись в Пантеру желтыми безжизненными зрачками. Расчленяя мысленно тело Сексты, он заставил того невольно сглотнуть и рефлекторно попятиться.

Гриммджоу вдруг оказался за спиной шляпника, точно подсознательно искал у того защиты от маньяка, обещавшего вырезать ему глаза и много чего, рассортировав несчастного арранкара по пробиркам для исследований. Кисуке непроизвольно ухмыльнулся на это – хорошо зная историю «знакомства» капитана Куротсучи и Гриммджоу, он, слегка повернув голову к еще одному великовозрастному ребенку, дал отмашку:

– Беги к Куросаки. Мы здесь попытаемся договориться…

– Кисуке, да как ты смеешь распоряжаться моими игрушками?!

К слову об игрушках, Гриммджоу всучил Кона шляпнику в руки, раз тот собирался идти в лабораторию, где наверняка окажется зеленоволосая девчонка. Ему же требовалось спасать свою – интуиция Сексты не подсказывала, а кричала ему о том, что Куросаки опять влипла в историю с летальным исходом и, если он не поторопится, то расчленение его тела учеными НИИ синигами покажется не столь убийственно-болезненным, чем новая смерть рыжеволосой.

====== LXXXV. ВЫРВАВШИЙСЯ КОШМАР: МОНСТР ВНУТРИ КУРОСАКИ ======

Куросаки лежала посреди комнаты – по виду, обычного склада – чувствуя, как сдерживающие специальные ремни для ее нестабильной реяцу жгут запястья и лодыжки. Бредово звучало, конечно – «кандалы для реяцу», но такое определение придумал Урахара, когда оставил ее здесь от греха подальше, а сам поспешил в лабораторию. Капитаны, хвала небесам, не узнали о том, что на самом деле вызвало ее припадок, но расхаживающий по Сейрейтею Пустой уж точно не скроет правды о сорвавшейся с катушек бывшей синигами, которую пытается теперь еще больше ослабить собственный внутренний дух. Она подергала кандалы и покосилась на эти хлипкие ремешки: нет, этого явно недостаточно для него, для ее Пустого, который вел себя странно, еще страннее обычного, просто неадекватно и совершенно пугающе.

«Что с тобой, Куросаки. Не успели расстаться, как я уже тебе и не нравлюсь... Ну, да, куда мне до твоего арранкара?»

«Стоп. Откуда ты знаешь про Гриммджоу?»

«Ты думаешь слишком громко… А когда не думаешь, то все внутри тебя излучает это чёртово имя и этот чёртов цвет?»

«Цвет?!»

«О? Когда будет минутка, наведывайся в свой внутренний мир почаще… Айзен с голубыми патлами – то еще зрелище!» – Расхохотался он.

Но Ичиго было вовсе не смешно.

«Айзен? Как ты мог видеть его в моем мире? Ведь он – мой кошмар, а не дух…»

«Ну, это ты у себя спрашивай – буду я искать объяснения твоим тараканам в голове».

«Погоди… А ведь это верный вопрос…»

«Хм?»

«Ты – ведь тоже не Хичиго…»

«Ты чё совсем сбрендила?»

«Похоже, что нет… Да, ты мой Пустой, истинный Пустой, жестокий, бесконтрольный, бездумный, бесчувственный… Хичиго восставал против меня, но он никогда не был так озлоблен, как ты сейчас… Эта злость, эта ярость – истинны, первичны, необъяснимы. Ты питаешь ко мне полное неприятие вплоть до отторжения. Таков ты. Истинный Пустой. Пустота – не требующая вместилища, не требующая ни лошади, ни королевы... Хичиго не был таким. Он всегда был частью меня, которая, несмотря ни на что, заботилась обо мне. Пускай, своеобразно, с эгоистических побуждений или в случае крайней необходимости. Но он бы никогда не упивался, как ты, моим бессилием… Не желал бы уничтожить меня, растоптать. Он, наоборот, всегда давал мне хорошенького пинка под зад, чтобы я вставала с колен и пошла дальше…»

Глаза Ичиго загорелись прозрением и ей как-то разом и дышать стало легко. Ей показалось, что она вдруг даже перестала бояться этого Пустого, но...

«Больно умная, ты стала, Куросаки?!» – Восстал он против ее уверенности.

«У меня были хорошие учителя. Самые лучшие…» – Намекнула она на истинных старика Зангетсу и пустого Хичиго.

«Хех, они были слабаками…» – Проскрежетал опасный голос как-то уж особо пронзительно, будто невидимым острым клинком вонзаясь сквозь все тело Куросаки.

– А-а-а!!!! – Прокричала Ичиго от неимоверной боли, разорвавшей ее сознание и тело, безудержно трансформируя их в нечто. Кости принялись лопаться, разрастаться, увеличиваться в размерах хрупкой оболочки и окончательно разрывая ее на куски. Куросаки перестала чувствовать себя, осязать даже думать о себе, ведь ее голову будто окатили из горнила с раскаленным железом, ошпаривая мозг и расплавляя череп.

«Они были слабаками… Зангетсу. Хичиго твой. Вырастили такую же слабачку из тебя… Куросаки? – Она не отвечала больше, поскольку не было больше кому отвечать. – Вот видишь. Побеждает сильнейший, королева, но в этой битве ты больше не участник!!!»

– А-а-а!!! – Душераздирающий человеческий крик утонул в новом клокочуще-ревущем стоне чудовища, которое оказалось на месте связанной рыжеволосой девушки.

От нее не осталось и следа, разве что клок волос такого же цвета на одной стороне белого черепа, раскрашенного красными полосами и горящего огненными зеницами в черных глазницах. Пустой гулко простонал и стал подниматься с колен. Огромные когти вонзались в дощатый пол, оставляя трещины и дыры под ними. Мощные руки с шипами на плечах раскраивали такими же когтями стены. Тяжелой походкой чудовище стало подходить к двери, задевая все, что находилось в комнате своим длинным крепким хвостом. Хлипкая для такой силы дверь резко отлетела в сторону и белые массивные лапы ступили на улицу. Оказавшись на воле Пустой выпустил из массивной груди победоносный крик, а изо рта сгустки красно-черного серо.

Раздавшийся рев, несомненно слышимый отовсюду, оповестил всю округу Сейрейтея о появлении огромного пустого прямо в расположении десятого отряда.

– Пустой? Откуда?! – Несколько синигами выбежали из бараков и чуть ли не уткнулись впритык в зловещего монстра, похожего на какого-то доисторического ящера или динозавра, неумолимо двигавшегося на них громкими шагами, выставляя вперед смертоносные когти и выпуская в небо смертоносные серо-пламенные языки.

– Воу!!!! Кур-р-росаки???!!!

Джагерджак тоже чуть не вписался в белого ящера с разбегу, выходя из сонидо. Голубые глаза в мгновенном и обезоруживающем замешательстве сверкнули на монстра: в прошлый раз, там, на крыше Лас Ночес, Пустой Куросаки выглядел иначе… Такой себе устрашающий и на все-плевавший суперсолдат, но эта форма… Совершенное животное… Тупое. Безвольное. Угнетенное. Уставшее. Апатичное даже. С огромными, тянущими его книзу под невидимым грузом конечностями, шипами по телу, беспорядочными рыжими прядями и горящим огнем в жутких зрачках…

Секста с жалостью наблюдал, как Пустой бездумно брел, напирая на всех, кто попадался ему на пути. Точно он и не видел впереди себя никого и ничего. Точно не соображал, что творил, не контролировал действия, даже не смотрел вперед. Громадная механическая машина, которая передвигалась автоматически, без управления и без пилота...

«Куросаки? Кис-с-са…– По лицу Пантеры пробежала боль, а глаза утонули в черной бездне глаз монстра. – Куросаки... Ты там?.. Или тебя уже...» – Он сглотнул, боясь додумать в мыслях то, что уже случилось в реальности. Гриммджоу, повергнутый в шок, не в состоянии оторвать взгляд от отчаянно-бредущего по этому миру монстра, у которого не было мыслей и у которого не могло больше теплится чувств, просто встал на его пути, отключив сознание…

Но скоро его заставили прийти в себя голоса:

– И арранкар здесь? – Зашумели стоящие неподалеку синигами сильнее. – Нужно устранить пустых немедленно. Хоть капитана и лейтенанта сейчас нет, но мы ведь в состоянии и сами сделать что-то…

Офицеры потянулись за катанами, но у сверхскорого на реакцию Сексты сработал рефлекс по спасению Куросаки и сохранности собственной шкуры. Он с легкостью вырубил этот немногочисленный отряд всего лишь парой мощных ударов, совершенно не заботясь о последствиях и о пострадавших...

Король Пантер обернулся и взглянул на того, кого сейчас было глупо защищать от бдительных синигами, ведь это ему впору было защищаться от этого бездумного чудовища. «Что ж пускай будет так, как ты хочешь…» – не сводя отчаянно-голубых глаз с «машины для убийств», в которой растворился рыжеволосый благородный воин, Гриммджоу осознал, как с принятием этого факта все вдруг разом утратило для него смысл. Его жизнь. Его пребывание здесь. Его страхи. Он потерял все, что так долго искал и все, к чему так сильно стремился. Куросаки. Ее вобрал в себя этот монстр, так пускай же и его приберет к себе тоже... Арранкар повернулся к Пустому всем телом, не собираясь никуда убегать от все разрушающей поступи когтистых лап...

Ящер замер, явно заметив эту картину. Будто в нем произошло какое-то прозрение и в мертвой голове проклюнулось не звериное сознание. Монстр остановился, издав жалобно-душераздирающий крик и отреагировав на то, что арранкар принялся медленно приближаться к нему навстречу, безоружный и бесстрашный, сбросив свой ресуррексион и стерев бессменную улыбку с лица. Эспада, весь в белом, подошел к такому же белому ящеру впритык: какой нелепый цвет для существ олицетворявших безжалостное и беспринципное уничтожение.

Голубоволосый воззрился на своего последнего и истинно смертельного врага, гордо вскидывая волевой подбородок и запрокидывая голову назад. Секста оказался почти вдвое ниже Пустого, но монстр исправил этот недостаток быстро. Обхватив мощными пальцами мускулистую шею арранкара, он приблизил того к себе, просто к скалящейся острыми клыками пасти.

– А-а-а-р-р-р!!! – Издало жуткий рев чудище, обжигая клокочущим изнутри жаром свою жертву и демонстрируя смертоносные клыки. Этим его было не напугать, и Джагерджак лишь улыбнулся: что-то в этом ему все-таки беззастенчиво напоминало Куросаки с ее вызывающей дерзостью и превосходством силы.

Гриммджоу в порыве воспоминаний, позволил себе закрыть глаза и подумать обо всех лучших моментах в его жизни: оживление ее карамели под небом Лас-Ночес, отраженный серп Ннойторы и победа над ее Пустым в бою с Улькиоррой, Шинсо в его груди вместо ее сердца, предсмертные объятия перед Айзеном… Ее первое «Гриммджоу» во сне и привычка засыпать вместе. Она, искавшая его под дождем и он встречавший ее у порога. Их первый поцелуй, их первый восторг, их первое «люблю»… Удивительно-приятное, но тоскливо-ноющее чувство вонзилось иголкой в сердце арранкара: лучшее, что случалось с ним, все было связано с Куросаки...

Пальцы монстра сжались вокруг горла Сексты сильнее, требуя внимания жертвы перед неминуемо близкой смертью. Шейные позвонки начали хрустеть под тяжестью злобы и ненависти этого существа, ослепленного яростью и жаждой крови. Лучезарно-голубой взгляд скользнул по рыжей гриве, а после – уставился в черные глазницы Пустого, который поглотил его любимую женщину. Как она смела поддаться ему?.. Как позволила ему запихнуть себя в это тело?.. Как смогла умереть в этом мраке, отказавшись от жизни, от их жизни?.. Жалобный рык вновь ударился в чело голубоволосого, и чуждая чернота взгляда впилась ему прямо в душу. По лицу Пантеры пролилась слеза: он видел в этих глазах для себя лишь смерть, а так хотел увидеть в них свою любимую живую карамель…

====== LXXXVI. МИР НАИЗНАНКУ: БОРЬБА ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ ======

Оглушенная разрывающим давлением чуждой силы, Куросаки стремительно падала в пропасть глубинной пустоты и абсолютной неосязаемости. Сдавшаяся в плен внутриутробному страху и всепоглощающему отчаянию, девушка осознавала: вслед за ее телом, попавшим во власть Пустому, катастрофа полного поглощения коснется и ее внутреннего мира. Это был лишь вопрос времени. Ее духовная оболочка уже неумолимо таяла, распадаясь на мириады молекул, которые, мгновенно отсоединяясь, бесследно тонули в пелене окутавшего Ичиго белого густого тумана, отделившего ее от своего мира. Точно стремительный водоворот, этот туман затягивал безвольно поддающееся сознание разбитой синигами в ее бессильно-хлипком футляре все ниже и ниже, туда, где выхода уже просто не существовало – на самое дно ее души, где Куросаки поджидала безропотная участь лежать под могильной плитой из огромного слепка когтистой лапы раздавившего ее сущность чудовища.

Однако всегда непокорное естество Ичиго не собиралось так просто мириться с подобной данностью вещей. Оно бунтовало и продолжало отторгать столь бесславный конец для недавнего героя, ведь для него впереди оставалась еще уйма незавершенных дел! Нозоми… Куросаки нужно было, прежде всего, спасти Нозоми! И Общество душ, остановив восстание рейгаев! И для первого, и для второго задания – следовало ликвидировать Кагерозу! И это требовало, в свою очередь, не только вернуть утраченные силы синигами, способные победить безумца-ученого, но и спасти собственную душу, подвергшуюся убийственному наступлению вырвавшегося на волю истинного Пустого, который перебрал на себя абсолютный контроль тела и трансформировал его в устрашающе-смертоносное чудовище.

Руководствуясь еще не подчинившимися разумом и душой, способная мыслить и чувствовать, Ичиго, которая не привыкла пускать все на самотек и сидеть сложа руки, решила поспешить вырваться из этого угнетающего и пожиравшего ее молочно-белого плена, ибо до жути странная и противоестественная атмосфера вокруг давила на девушку все большим страхом скорой безысходности и вынужденной бездейственности, лишая последних сил, надежд и даже воздуха... Куросаки вдруг вспомнилось ее прошлое путешествие в свой внутренний мир: «Тогда я чуть не захлебнулась собственным океаном слез, теперь же не могу противостоять давлению подчиняющей меня опустошающей мглы. А, что, если я и не должна сопротивляться? Перемены в этом мире случаются в прямой зависимости от состояния исключительно моей души, а не по силе чужого вмешательства и воздействия. И раз я сама поддалась собственной слабости и отчаянию, позволив Пустому поглотить меня, что же, пускай…»

– Я принимаю это! Слышишь?! – Ичиго с вызовом прокричала захватчику своего тела, который коварно воспользовался ситуацией с потерей сил синигами и неудачным экспериментом с душой плюс. Гнев, пропитанный ненавистью к Пустому и досадой временного бессилия, охватил ее незамедлительно: – Но, знай, я не сдамся так просто! Даже не рассчитывай!!!

Осознание самого факта своего подчинения устрашающей половине ее природы, но отнюдь не полного вытеснения Куросаки из собственного тела и души, мгновенно принесло должные результаты: кажущуюся растворившейся духовную оболочку обдало волной осязаемой дрожи, которая принялась приятно покалывать ее незримую кожу миллионами точечных микроимпульсов. Словно невидимая материя принялась заново дробиться и укрывать новыми клетками Ичиго с головы до пят, и вот она уже увидела перед собой возникавшие буквально из небытия пальцы, запястья, предплечья, руки. Взгляд скользнул ниже и узрел проявляющиеся в белой мгле стопы, колени, бедра, живот, грудь, ключицы. Изумленная подобным чудом девушка часто захлопала длинными ресницами и тут же ощутила приятно защекотавшее ее щеки прикосновение. Перед глазами показался и кончик немного вздернутого вверх носа. Наконец, и ее разметавшиеся в вихре водоворота огненные прядки волос живо замелькали по сторонам, будто приветствовали хозяйку своим возвращением. «Получилось?..» – Куросаки недоверчиво осмотрела вновь свое возрожденное духовное тело в этом мире. Нагое и почти прозрачное, оно все же заметно пропускало сквозь себя ток силы и ощутимого осязания в соприкосновении с обступившим туманом, его тяжестью и скоростью, которыми Пустой так рьяно хотел раздавить, расплющить, размолоть, точно в жерновах, не хотевшего сдаваться и все еще борющегося с ним человека.

Рыжеволосая воспряла духом и сжала несколько раз ладони в кулаки, проверяя их на крепость и дееспособность. Затем напрягла ноги и попробовала оттолкнуться с места. Обретенное тело поддалось и немного взмыло вверх, насколько позволил ему застилавший поток безудержно тянущей вниз воронки. Маленькие успехи и немалая доля созревшей решительности подвигли Ичиго упрямо пробовать выбраться из возникшей преграды. Но проще было сказать, чем сделать: безоружная и все-таки довольно слабая еще, она тщетно раздирала руками неподдающийся туман и пыталась протиснуться ногами в его тесное, пружинящее назад пространство. В особо отчаянных попытках – наваливалась телом на стену, жгла пелену взглядом, прислушивалась к происходившему снаружи. В общем, делала все, что могла, будучи совершенно уверенной, что там, за водоворотом, существует ее знакомый внутренний мир и там-то уж она сумеет побороть свой первобытный страх перед истинным Пустым, а, значит, сможет вновь подчинить его себе.

«Эх, если бы у меня был мой Зангетсу…» – Выбившись из сил, Куросаки решила отдышаться и обдумать призрачную альтернативу действий: с верным занпакто она бы живо разметала эту непроницаемую и тошнотворно вращавшуюся стену вокруг себя. Усилившийся вмиг не то водоворот, не то уже ураган, точно подслушав, закружил дерзнувшую победить его душу и принялся вновь тянуть Ичиго вниз, к первородным глубинам ее природы, куда отправились однажды ее столь любимые помощники. Как же Куросаки сейчас не хватало их поддержки! С ощутимо весомой тоской бывшая синигами выдохнула: «Старик… Хичиго… Где вы?» Ее мудрость и импульсивность? Ее опыт и безрассудство? Ее забота и страстность? Эти двое не просто и не столько дополняли друг друга, они уравновешивали ее саму, такую беспомощную порой и почти сдававшуюся иногда…

«Правильное ударение на слове «иногда», – ударилось эхом в левое ухо звучание бархатистого спокойного, рассудительного и отрезвляющего от отчаяния голоса.

«Эй! Ты, чё, и впрямь собралась сдаться, рыжая размазня?!» – Снисходительный скрежет взорвал барабанные перепонки правого уха, а вслед за ним раздался оглушительный раздражающий хохот, способный взбодрить кого-угодно.

«Не может быть… – Прошептала девушка. – З-зангетсу?!»

«Да, это я», – в унисон отозвались оба незримых духа. Но эта их странная слаженность вызвала мгновенную двойную уверенность в Куросаки, проклюнувшись на ее спине парой невидимо-крепких крыльев.

«Как? Как такое возможно? Вы ведь исчезли? Как и моя сила. Откуда же вы...»

«Вопросы не ко времени, Ичиго, – проворчал старик, – мы просто не позволим впасть тебе в окончательную тьму и пустоту».

«Куросаки, ксо! Мы хотим вернуться, и, знаешь, тело ящера в будущем меня никак не прельщает!!!»

«Это же твоя форма, Хичиго. Какие ко мне претензии?» – Возмутилась Ичиго: точно ей самой нравилась перспектива бродить по свету отрешенным жутким чудовищем!

«Эй! Полегче! Я на порядок выше этого монстра! – Пустой также запротестовал приписываемому ему родству с бесконтрольно-звериной формой. Все-таки он был непобедимым воином в своем полном высвобождении, а не тупой машиной для убийств. Хичиго даже добавил с какой-то обидой: – Пребывание в твоей душе и теле эволюционировало меня, Куросаки».

«Ты даже не представляешь себе, насколько», – загадочно вмешался Зангетсу.

«В смысле?!» – Удивилась рыжеволосая.

«Завалис-с-сь! – Шикнул Хичиго, взрываясь, на обоих. – Ты, старик, достал меня своими тайнами, а ты, девка, надоела со своей слабостью! Куросаки, чтоб тебя, ты долго еще будешь падать вниз головой или попытаешься-таки выбраться из этого чертового урагана?!»

«Но как? – Искренне пожаловалась она. – Нынешней силы никак не хватает пробить этот барьер».

«Блин, вечно ты напрашиваешься на помощь, королева», – уже заигрывающе хмыкнул ей непредсказуемый Пустой.

«Она же все-таки девушка», – тактично напомнил старик.

«Думаешь, я забыл об этом?! Особенно, сейчас??? Куросаки, ксо!!! – Раздраженно цокнул Хичиго. – С чего ты вообще заявилась сюда голой? Я ж не могу сосредоточиться на твоем спасении!!!»

«Я утратила свои силы...» – Покраснела вмиг Ичиго: хоть она и не видела своего Пустого, но представляла себе прекрасно его реакцию на эту картину.

«Нормальная у меня реакция, королева...» – Недовольно он бросил в ответ и будто ушёл вглубь.

«Э-э-э... – замялась она. – Похоже... Одежда здесь также связана с моей реяцу. Как и мой банкай. И Зангетсу. Наверняка, из-за моей слабости чудовище и сумело отобрать мой занпакто».

«Ну, этой беде здесь точно можно помочь», – в левой руке Куросаки вдруг сверкнул небольшой широкий меч.

«Кхе! Старик, ну, чё это за оружие?! – Охочий до драк Пустой мигом воодушевился. – Держи и от меня подарочек, – в правой руке вырос длинный тесак, очень похожий на оригинальный Зангетсу. – Вот это меч – так меч!!!» – Довольно заключил Хичиго, сумевший выпендриться перед старшим. Старик укоризненно хмыкнул, настраивая напарника на должный лад. «Да, Куросаки, на все про все – у тебя одна попытка! План действий: пришел, увидел, победил, а проще говоря – выбраться из ловушки, подчинить Пустого, вернуть свое тощее тело синигами и навалять там всем, кому требуется!»

«Помни, не сможешь справиться здесь с собой, Ичиго, не сможешь спасти и тех, кто тебе дорог. А разве не этого ты всегда желала?» – Зангетсу добавил серьезным тоном.

«Конечно, старик, – смягчилась девушка. – Значит… Ты больше не переживаешь за меня?»

«Я просто в тебя верю и продолжаю делать все, чтобы защитить. – Едва слышный вздох раздался у уха. – Прощай, Ичиго, и никогда не сдавайся».

«Вот именно, красотка!» – Вслед за стариком, скрипнул Пустой, не прощаясь.

«Опять ушли?» – Поразилась Куросаки, когда оба голоса смолкли в одночасье, точно их и не было вовсе. «Может, это все лишь мое воспаленное воображение? Обманчивое явление болезненной памяти?». Рукояти мечей обожгли ладони: «Ах, вот вы где! – Она с пребольшим удовольствием почувствовала силу в обеих руках – двойная мощь зашкаливала адреналин Куросаки, и ей было жаль, что это ощущение никогда не повторится с ней по ту сторону ее мира. – Ну, хорошо. – Уперлась она решительным взглядом в ненавистную тяжелую мглу. – Тогда вперед? С вашей помощью мне не страшна никакая преграда!»

– Ксо!!! – Произведя атаку двойным занпакто и высвободившись-таки из водоворота наружу, Куросаки на вылете из тумана чуть не столкнулась лбом с исполинской маской Пустого посреди своего внутреннего мира. Это даже не маска была, а огромнейшая голова Пустого в виде молочно-белого черепа со скалящейся острозубой челюстью и отсутствующим взглядом в застывших пустых глазницах, похожих на две громадные и бесконечные пещеры, ведущие в неизвестную черноту. Ичиго потрясенно воззрилась на столь странный объект в до боли привычном и столь неизменном для нее месте. Откуда это «нечто» могло здесь взяться да еще в таких устрашающих масштабах?!

Она рефлекторно оглянулась и застыла от еще большего изумления: а ведь маска не являлась единственной переменой в ее мире, и на фоне иного новшества она контрастно слепила глаза своей неестественно чуждой для здешних мест белизной. Ведь теперь абсолютно все пространство вселенной Куросаки было заполнено… голубым цветом. Нежно-небесной живостью окрасилось прежде хмурое ее небо. Искристо-аквамариновым блеском в каждом окне улыбались прежде неприветливые небоскребы. Мирной бирюзой отдавало прирученное счастьем отступившее море давешнего отчаяния.

«Гриммджоу… Ты… Мир мой…» – Усмехнулась Куросаки, осознавая, насколько еще глубже в нее проник любимый голубоглазый арранкар. Она с удовольствием окунулась каждой клеточкой возродившегося духовного тела в насыщенную атмосферу мягко-голубой нежности и умиротворения. Кто сказал, что оттенки голубого – это холодная гамма? Для Куросаки не существовало ничего приятнее и теплее, чем этот цвет, которым была пропитана их с Гриммджоу Джагерджаком любовь.

«…Чёртов цвет!!!» – Одновременно отдалось эхом брошенное прежде ругательство в голове Куросаки и раскатилось новым гулким устрашающим скрежетом по ее внутреннему миру.

«Что за…?» – Ичиго скользнула взглядом вниз: маска, раскинувшаяся чуть ли не на половину ее города, продолжала разрастаться в размерах, шумно подминая и беспощадно круша под собой здания все новых и новых небоскребов. «А вот это уже плохо… Этого уж я допустить никак не могу!»

Девушка с досадой осмотрела свои вновь пустые руки: оба занпакто, как ее и предупреждали, пришли на выручку лишь единый раз. Делать нечего: поступать по плану Хичиго, значит, действовать безрассудно, полагаясь лишь на интуицию, везение и скрытые запасы сил. Не медля, Куросаки двинулась вверх по маске – лезть на рожон ей не впервой, но Пустой, к ее удивлению, никак не отреагировал на столь неподобающую выходку. Ичиго пошевелилась снова, в полете преодолев беспрепятственно еще несколько метров ввысь. Теперь она находилась практически перед опасным ртом Пустого, готовым при первой же возможности проглотить любую душу, но враг вновь не предпринял ничего такого. Девушка воспарила еще выше, исследуя, сантиметр за сантиметром, странное, застывшее и совершенно чуждое явление для ее мира, размышляя, как, собственно, этот ее только оправившийся, оживший, такой прекрасный мир избавить от столь аномального присутствия жуткого чужеродного объекта.

Однако, едва добравшись до пустых пещер-глазниц, бывшая синигами узрела то, что вмиг перевернуло все ее мысли с ног на голову: беспокойства о собственном мире разом отошли на второй план, когда Ичиго заметила животрепещущий голубой свет по ту сторону маски. Такой свет мог означать только одно и мог принадлежать тому, кого здесь быть не должно, ведь она побеспокоилась о его безопасности. Но, видать, остановить неисправимого упрямца было просто невозможно: что ему Каракура и приказ безумного шляпника, если арранкар, покинувший Уэко Мундо, однажды уже потащился спасать горе-синигами в Общество душ…

– Гриммджоу!!! Нет... Только не сейчас! – Ичиго без раздумий рванула во тьму на сияние, которое притягивало к себе радостью и одновременно прожигало болью душу: встреча упрямого неугомонного Сексты с ее неистово злостным Пустым не сулила ничего хорошего Королю Пантер. Враг, почти подчинивший Куросаки, ненавидел Джагерджака всем своим естеством за то, что именно его присутствие не давало девушке сломиться окончательно.

Грозный рев Пустого раскатился по внутреннему миру и вырвавшаяся злость опалила тело Куросаки. Вопреки этому, та продолжала пробираться сквозь усилившееся яростное давление к голубому свету снаружи. Теперь ей нужно было добраться до него во чтобы то ни стало, ведь он вдруг стал заметно ослабевать. Ичиго не нужно было задаваться бессмысленными вопросами – она знала: таким способом ее сильного Пантеру неумолимо покидала кричащая на весь мир жизнь, и она – единственная, кто могла сейчас услышать его и непременно спасти…

====== LXXXVII. ГОЛОС ИЗ ЗАБЫТЬЯ: В ОБЪЯТЬЯХ МЕРТВОЙ ХВАТКИ ======

«А ну-ка отпусти немедленно!» – По руке ящера пробежала дрожь, кричавшая эту угрозу, выжигая ее предупреждающими дополнительными красными полосами на белоснежной броне. Странный узор на руке проявился так, будто кто-то когтями упорно впивался под кожу монстра, стараясь непременно влезть до самых кончиков его напряженных пальцев.

«Куросаки? Ты?! Как ты сумела вырваться из моего плена?!» – Подчинивший свою хозяйку истинный Пустой заскрежетал злобно и устрашающе, как только ощутил иное присутствие в своих жилах. Что за черт? Откуда у нее такая воля?!

«Я ведь почти справился…» Тем не менее, безмолвное, но ощутимо возраставшее присутствие человеческой души в пустоте монстра уже грозило серьезным нарушением всех его намеченных непритязательных планов. Чего проще: устроить здесь пирушку с пожиранием душ синигами, а после отправиться в Уэко Мундо за добавкой из пары десятков адьюкасов... Но, как кость в горле, на пути к полной свободе Пустого вырос ненавистный ему до невозможности, бесящий до крайности, жалкий, ничтожный очеловечившийся арранкар. Этот Эспада оказался главной преградой к полной власти над душой Куросаки Ичиго вслед за ее подчинившимся телом. Не будь этого беспринципного выскочки, который сумел заполнить существование рыжей девчонки своим противным голубым светом, раздражающим теплом, преданной заботой, повсеместной защитой и бесконечной любовью, ничто бы тогда не спасло выдохшуюся синигами от ее внутреннего саморазрушения под гнетом вырвавшегося ужаса и всевозрастающего хаоса.