Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

– Что ж… Приступим. – Закатал рукава Урахара и принялся вызывать врата для перехода в Общество душ.

====== XXXIV. УРОК ЗАНГЕТСУ: УБИТЬ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ ======

Внутренний мир Куросаки встречал ее, как всегда, сыростью и водой. Вот только на сей раз, здесь не шел монотонный бесконечный дождь. Выстроенный в угрюмой душе город, со всеми его небоскребами, улицами, мостами, крышами, небом и даже облаками, был полностью поглощен сине-печальным холодным океаном, и Ичиго сейчас тонула в нем...

«Что за черт?!» – Барахталась она, пытаясь выплыть наружу, однако, чем выше она устремлялась к поверхности воды, тем дальше эта поверхность становилась от нее. «Я же сейчас утону!» – Запаниковала она, чувствуя, как воздуха не хватало в легких, а вода начала захлестывать ее нос и горло. Она еще отчаяннее поплыла наверх, но тут перед нею возник совершенно незнакомый человек, парящий в толще воды, будто в воздухе. Испугавшись, Куросаки отпрянула и открыла рот, в который моментально хлынул весь ее океан. Не то закашлявшись, не то закричав от резкой боли, ее широко распахнувшиеся, агонизирующие глаза невольно поймали спокойный взгляд незнакомца на себе.

– Почему ты кричишь, Ичиго? Ведь ты можешь дышать здесь.

Удивление накрыло ее сильнее, чем ожидание стремительной смерти от удушья, и девушка, сама не поняла, как и когда, но стала чувствовать себя спокойно и ровно, не ощущая больше помех для свободного дыхания. Ее тело справилось с судорогами, и она ощутила себя в том же уверенном полете, что и незнакомец, не замечая вокруг этой темной и пробирающей до костей толщи воды. Руки взмахнули легко – раз, другой – устремляя Куросаки навстречу к тому, кто продолжал смотреть на нее, как на совершенно знакомого человека, хотя сама девушка его не узнавала.

– Кто ты? – Обратилась она к незнакомцу, ранее давшему ей столь дельный совет.

– Давно же ты не появлялась, Ичиго… – Приласкался он печальным преданным взглядом к ее лицу. – А я все ждал… Сквозь битвы и все твои смерти, мучаясь от собственного бездействия, страдая от невыносимого горя, задыхаясь от собравшихся не пролитых слез и твоего океана сомнений…

Ее глаза удивленно расширились: речи, голос, интонация – так говорить, с надрывной привязанностью и извиняющейся заботой, мог только ее верный дух занпакто.

– Зангетсу?.. Ты – старик Зангетсу? – Спросила Куросаки, понимая, что говорила глупость, ведь перед ней стоял совершенно молодой парень, а не старый мудрый наставник. На нем был схожий плащ. Те же длинные каштановые волосы. Но неизменная глубокая мудрость теперь отражалась в глазах, отдававших юным и гордым оттенком океана, окружавшего их.

– Нет. – Темноволосый покачал головой, следя за ее ходом размышлений: – Я –Тенса Зангетсу. Мы впервые видимся, но ведь это ты уже столько дней подряд не отпускаешь эту форму. Страх и отчаяние, жажда битв и скорости, поиски побед и исполнение долга, одиночество… Все это гонит тебя вперед, заставляя сжимать в руках неизменное оружие, ставшее для тебя роднее, чем все твои близкие и друзья.

– Что ты несешь?! – Возмущенно посмотрела на дух своего занпакто синигами.

– Обиделась? Но я ведь ничего не придумываю. «Если только мне под силу победить Айзена, то я сделаю это вместе с тобой, мой Зангетсу»… Твои слова?

– И что с того? – Недовольно нахмурилась девушка: этот дух, будь он стариком или юношей, продолжал говорить странные вещи, заставляя ее вечно напрягать мозг и самостоятельно докапываться до каких-то скрытых, ведомых только ему, истин.

– Только то, что, хватит взваливать на себя непосильную ношу и делать все в одиночку. Зангетсу, несмотря на полное единение и взаимопонимание, никогда не сможет заменить тебе живого человека, способного быть рядом с тобой…

– Что за ерунда. – Отмахнулась Куросаки. – Я всегда справлялась одна и не собираюсь менять что-либо.

– И куда это, в конечном счете, привело тебя? Взгляни… – Зангетсу оглянулся на беспросветную толщу воды, покрывшую весь его мир усталостью, отчаянием и этим ее бесконечным самопожертвованием. – Вместе с упорством и тщеславием, ты утопила душу в море одиночества и в пучине страха.

– Мне некогда об этом разговаривать!

Тенса Зангетсу удивленно вскинул бровь:

– Зачем же ты пришла сюда, если не желаешь слушать мои речи?..

– Я пришла не за твоими поучениями, а чтобы научиться Финальной Гетсуге Теншоу.

– Вот как… – Дух потупил глаза. – Но я не собираюсь учить тебя этому.

– Тогда я заставлю тебя! – Сжала она в руках рукоять меча.

Однако Тенса Зангетсу, оказавшись перед ней в мгновение ока, отбросил занпакто на сотни домов назад, выхватив его из рук синигами, точно перышко. Он грудью прижался к Куросаки и заглянул той в лицо, соединяя их лбами:

– Я повторю: я не собираюсь учить тебя!

Он с силой оттолкнул Куросаки от себя, и та, от столь разительной перемены его реакции, не успев собраться, больно ударилась в одну из стен дальнего небоскреба. Лицо девушки исказила боль. Безвольные конечности заволновались в воде, точно бесконтрольно плывущие водоросли, двигаясь в такт развевающимися в воде выцветшим рыжим прядям. Бесцветность, обездвиженность, пустота и больше никакого стремления и желания в теле и взгляде Куросаки… Все, как он и предполагал…

Тенса Зангетсу приблизился к ней вновь достаточно близко и еще более грустно посмотрел на это зрелище:

– Взгляни на себя только… Ты превратила себя в ничтожество, позволив негативным эмоциям и дурным воспоминаниям захватить твое крепкое закаленное в битвах тело и разрушить такую хваленную непоколебимую волю…

– Плевать… Мне не впервой справляться с этим. – Со стоном, выбралась Куросаки из вмятины и машинально побрела за занпакто, валявшимся теперь неподалеку. – Я справлюсь, только дай мне большую силу! – Прокричала она. – ...и научи меня, как ею пользоваться… – Она брела дальше, говоря уже не с ним, а сама с собой. – Наконец, сразись со мной. Ты же знаешь, что так до меня скорее дойдет то, чему ты так сильно хочешь научить меня.

– Хм… Упрямство и бескомпромиссность. – Оказался Тенса Зангетсу за ее плечом. – Как-то сильно уж по-мужски… Но ты ведь – не мужчина, Куросаки Ичиго?

– И что? Что-то я не помню, чтобы тебя заботил мой пол, когда мы высвобождали банкай? – Сцепляя зубы, Ичиго продолжала идти дальше за поблескивающим в воде занпакто, абстрагируясь от укоряющих ее нравоучений, от еще более ощущаемого одиночества и пустоты в своей душе. Все, что должно волновать ее сейчас – как справиться с Айзеном в одиночку и заставить этого упрямца здесь поделиться нужной силой, чтобы одолеть врага, чтобы спасти весь мир, чтобы возродить себя прежнюю.

Тенса Зангетсу, не отставая, покачал обреченно головой:

– Снова одна… Снова «все сделаю сама»… Наверное, придется тебя убить, чтобы дать понять тебе наконец, что ты отнюдь не всесильна…

– Я готова бороться до конца, если потребуется. – Она наконец с упоением сжала рукоять занпакто, будто обрела заново потерянную часть души и с вызовом взглянула на учителя: – Мне нужна Завершенная Гетсуга Теншоу, чтобы защитить тех, кто мне дорог!

Тенса Зангетсу в ответ лишь с грустью заметил:

– То, что хочешь защитить ты, совершенно отличается от того, что хочу защитить я…

Ичиго удивилась, но не отступила: что он там бормотал – все это казалось ей неважным.

– Если ты откажешься, клянусь, я вырву из тебя эти знания… – На миг в ее глазах вернулись прежние огоньки решительности и воли, но они тут же потухли, теряясь в глубине пожиравшей ее изнутри разраставшейся пустоты.

– Хорошо, Ичиго… – Внезапно согласился дух и, оказавшись в мгновение ока перед Куросаки, резко вонзил руку в ее тело. Она захлебнулась и обреченно встретилась с непоколебимым взглядом Тенса Зангетсу. – Тогда я, в свою очередь, вырву из тебя это – первобытный страх твоей сущности, засевший настолько плотно в тебе, что ты не можешь двигаться дальше, погибая в потоках своего отчаяния, превратившегося в целый океан, поглотившего весь твой внутренний мир и уносящего тебя прочь от тех, кого ты так рьяно рвешься защищать.

Дух ее занпакто с резкой опустошающей силой выдернул из тела Ичиго нечто белое, тянущееся, и с брезгливостью откинул его в сторону. Оно поднялось с колен, выпрямилось и предстало перед Куросаки жуткого вида Пустым с ужасной маской рогатого чудовища на голове. Далекое эхо разъяренного звериного не контролируемого вопля связалось сам собой невидимой нитью с этим образом.

– Кто ты? – Прошептала она, откровенно боясь услышать ответ.

– Так-так… – Проскрипел давно не появлявшийся голос. Существо приподняло маску и явило Ичиго свою растянутую хищную улыбку под сверкавшими золотисто-черными глазами. – Давно не виделись, королева, и ты уже забыла меня?..

– Хи-чи-го?.. – Воззрилась синигами на своего внутреннего Пустого. Он совершенно не походил на того, кого она привыкла видеть в своем мире. Теперь он был выше, мощнее, взрослее, еще пугающе… – Что с тобой случилось?..

– Твоя смерть. – Заметил Тенса Зангетсу выцветшим голосом. – Там, в финальной схватке с Улькиоррой Сиффером, он преобразовался в свою вторую форму, чтобы спасти всех нас…

– Немыслимо…

– Как раз, наоборот. Пускай ты и не помнишь его, но страх от того неконтролируемого существа, захватившего твое тело, от той неистово-звериной силы, проснувшейся столь внезапно, без твоего ведома и согласия, хранится в твоей душе невидимым следом. И эта неощутимая память сковала тебя изнутри таким невообразимым ужасом, что почти полностью уничтожила всю твою непобедимую и неутомимую сущность.

– Прости, – оскалился Хичиго, – но я, лично, получил массу удовольствия…

Тенса Зангетсу хмуро сдвинул брови под стать своей хозяйке, заставляя Пустого заткнутся.

– Сейчас я избавил тебя от него. Ведь, чтобы научиться Завершенной Гетсуге Теншоу тебе придется вновь сражаться столь же бесстрашно и отчаянно, как прежде, и на сей раз тебе придется сразиться с нами обоими…

Ичиго с опаской посмотрела на два возвышавшихся перед ней духа: могучие фигуры, надменные взгляды, смертоносные клинки. Тенса Зангетсу и Хичиго сверкнули лезвиями своих занпакто и разошлись в стороны.

– Вы хотите, чтобы я сразилась с вами обоими одновременно?

– А что? – Хмыкнул Хичиго. – Тебе же не привыкать, королева…

Куросаки беспомощно посмотрела на Тенса Зангетсу, чтобы тот объяснил смысл этих слов:

– Твоя главная проблема, Ичиго, не одиночество. Это двойственность. Ты не одинока, ты – разломлена напополам. Два духа сосуществуют в твоей общей душе. Две личности уживаются в твоем едином теле. Даже два человека вызывают чувства в одном твоем сердце. Кто виноват в этом? Ты или судьба? Теперь все это станет неважным. После этой схватки у тебя не останется обратного пути и иного выхода, как остановить каждый свой выбор на чем-то одном, точно так же, как и мы сейчас сольемся в единое целое…

На изумленных глазах девушки оба духа ее меча соединились воедино и выставили вперед общий Зангетсу:

– Приготовься умереть, Куросаки Ичиго, или выжить – судьба дарует тебе в последний раз столь щедрый выбор. – Произнес серьезный голос Тенсы Зангетсу.

Ичиго встала в стойку и приготовилась к нешуточному сражению за необходимые знания. Как она и говорила – такая наука большему научит ее, хотя и чревата фатальными рисками.

– Ну, что, Куросаки, потанцуем?.. – Скрипнул довольный Хичиго в новом теле, люто сверкая глазами, и сразу же кинулся на нее в атаку…

====== XXXV. ПОСЛЕ СМЕРТИ: ПОСЛЕДНИЙ ВРАГ АЙЗЕНА ======

Сражаясь изо всех сил, Ичиго анализировала, тем не менее, почему атаки его меча, столь точные и безостановочные, все-таки оказывались такими щадящими?.. Будто он нарочно пытался уберечь ее от всей силы и жестокости данной тренировки, хотя в его глазах, без сомненья, не было и намека на жалость или поблажку. Этот бой по силе и интенсивности не отличался от того, когда они вместе постигали банкай, и все же что-то в отношении Зангетсу к нынешнему бою изменилось. Это смахивало скорее на какую-то игру на выносливость или тренинг по воспитанию характера, и Куросаки волновало, почему все происходило именно так и происходило так медленно…

Несмотря на то, что времени в Разделителе миров у нее было предостаточно, она все-таки стремилась отправиться поскорее в Каракуру, чтобы защитить всех, кто нуждался в ее помощи. Юзу, Карин, Татсуки, Кейго, Мидзуиро, даже Кон… Ее друзья находились там в опасности с того самого момента, как Айзен вместе с капитанами Тоусеном и Ичимару взмыли в небо, чтобы исчезнуть на какое-то время в Уэко Мундо. Все знали, что там он закончит последние приготовления по внедрению своего плана уничтожить всех синигами, а с ними и Общество душ. Никто не предполагал, что в грязные коварные планы Айзена попадет неприметный с виду городок Каракура с бесчисленным количеством человеческих душ, призванных стать лишь инструментом в его божественных амбициях.

Как же Куросаки ненавидела его за это!

Впрочем, причин ненавидеть этого уже не человека, а монстра, у нее прибавлялось день ото дня. Предательство синигами, использование Рукии с целью извлечения хогьоку, затем похищение Иноуэ. Айзен не руководствовался никакими принципами, используя всех и вся исключительно в своих личных целях. Чего только стоило его отношение к своей Эспаде, не говоря уже о других арранкарах, смерть которых была для него не более, чем песком на его ногах… И ради этого поплатились своей жизнью Улькиорра и Гриммджоу? Ради этого Тоусен и Ичимару предали Готей 13, своих бывших друзей, союзников и подопечных? Неужели… Неужели они не понимали, что рано или поздно их постигнет та же участь, что и Тию Харрибелл, бесполезное существование которой было прервано одним-единственным движением ее «бога»…

Нет, люди из Каракуры не должны были стать грудой пыли, через которую Айзен бы с такой легкостью переступил бы!.. Нет! Она, Куросаки Ичиго, не допустит этого! Никогда!..

Ее взгляд вспыхнул прежнем решительным блеском и, заплясавшие огоньки в глазах, бесстрашно встретились с приближавшимся духом ее верного оружия.

Но.. Почему он смотрел на нее с такой грустью, будто прощался с ней навсегда?.. Эта боль была такой невыносимо кричащей, всепроникающей и обреченной, что Куросаки и самой становилось невероятно грустно. Но разве не от этого спасал ее Зангетсу? Разве не выводил ее из того депрессивного состояния, в которое ее повергли прошлые битвы? Разве не ради вновь обретенной уверенности, силы, а, значит, и самого дорого для него – ее жизни они сейчас сражались столь самоотверженно? Чего же он боялся? Что боялся потерять в этом уроке-сражении, ставкой в котором для Куросаки было ее будущее? А для него?..

«Ну, конечно же…» – Осознала Ичиго. Все было слишком просто для него, так опекавшего ее, так переживавшего, будь он хоть духом занпакто, хоть ее Пустым. Для них обоих, слившихся в едином Зангетсу, она одна – представляла наивысшую ценность, которую они так боялись потерять...

Куросаки опустила сражавшиеся руки вниз, и черный Зангетсу исчез в глубине. Ее взгляд встретился со смятением в глазах Зангетсу, но она без колебаний приняла его уже направленный, прямой и безоговорочный удар просто в свою грудь. Черно-голубые глаза, вместе со скольжением меча в юном теле, приблизились к самому лицу Куросаки… Заплясавшие в воде от волнения прядки рыжих и белоснежных волос соприкоснулись друг с другом, точно радуясь наконец-то свершившейся и столь долгожданной встрече.

Слеза пролилась по щеке духа и он с грустью произнес:

– Ты все-таки поняла…

– Да.

– Чтобы познать технику Завершенной Гетсуги Теншоу, ты должна принять ее… А это значит…

– Да… – Ичиго с завороженным взглядом посмотрела на торчавшую из своей груди столь знакомую гарду и рукоять своего меча. – Боли нет… Страха нет… – Прошептала она, чувствуя, как лезвие, застрявшее в ней, словно растворяясь вместе с ее кожей и кровью, сливалось с ее душой…

– Конечно, – подтвердил Зангетсу. – Гетсуга – часть тебя самой и вы с ней – единое целое. Завершающая Гетсуга Теншоу превратит саму тебя на время в Гетсугу, передавая всю свою силу и мощь твоему телу, так что никто не сможет победить тебя…

«Здорово…» – Подумала Куросаки.

– Не совсем, – прочитав ее мысли возразил Зангетсу. – Ведь ты еще не знаешь, какую цену тебе придется заплатить за эту технику.

– Мне все равно, лишь бы защитить своих близких и друзей…

Зангетсу грустно улыбнулся:

– Помнишь, я говорил тебе, что мое желание защищать отличается от твоего?..

– Да…

– Передав тебе знание Завершенной Гетсуги Теншоу, я проиграл… Ведь мое желание – защищать тебя – отныне станет невозможным…

– Почему?..

Дух меча снова разделился на две части: на Тенса Зангетсу и на Хичиго.

– Потому что ты не сможешь больше скрывать, кто ты есть на самом деле… – Ответил пустой.

Куросаки проследила за его взором и увидела свое взрослое, сформировавшееся тело, плывущее в прядках длинных рыжих волос.

– Что ж… – Прошептала она. – Пусть будет так…

– Но это еще не все, – вмешался дух ее занпакто. – Применив свою сильнейшую атаку, ты потеряешь свои силы и перестанешь быть синигами…

Ичиго замерла: такого поворота она никак не ожидала. Ее глаза беспомощно заметались по гарде своего меча, все сильнее сроднившегося с нею, словно на прощанье… Ее глаза, несмотря на обилие воды вокруг, защипало от слез.

– Если это единственный выход, чтобы победить… Я приму такую цену…

Она гордо подняла голову и посмотрела с благодарной нежностью на своих сильных помощников. Они столько всему научили ее, столько раз спасали от окончательной гибели, что, наверное, теперь у них просто не остается иного выбора, как доверить все, даже себя, в ее собственные руки.

Тенса Зангетсу и Хичиго посмотрели в ответ на Куросаки. Кто-то с вековой печалью, кто-то с непокорным вызовом, но обоих объединяла переполнявшая гордость за свою хозяйку. Сквозь битвы и смерти, вопреки физической боли и душевным слабостям, сталкиваясь с самыми сильными противниками и самыми коварными страхами, Куросаки Ичиго преобразилась в поистине удивительного непобедимого воина и… в настоящую взрослую девушку…

– Прощай, Ичиго. – Простился с ней Тенса Зангетсу.

– Не забывай меня, красотка! – Ухмыльнулся на прощание Пустой.

Ичиго ничего не говорила: в ее сердце вместе с новой силой поселилась невосполнимая новая пустота. Нет, она не плакала, не поддавалась новой слабости, она лишь, молча, долго наблюдала, как растворяются в воде эти двое, ставшие частью ее жизни…

– Что ж пора! – Синигами вытащила Зангетсу из своего сердца и… очнулась.

Иссин, истощенный длительным сдерживанием корю-частиц, едва держался на тросах, проводящих его реяцу в стенки тоннеля Разделителя миров.

– Отец… – Прошептала Ичиго не то с нежностью, не то со скепсисом. Как и все, он так рьяно помогал ей, так заботился и защищал столько лет, что совершенно бездумно готов был пожертвовать самим собой ради ее жизни.

Она поднялась на ноги. Невиданная сила, наполнившая ее, ощутимо растекалась по ее жилам. Казалось, каждая ее клетка излучала реяцу, сравнимую по силе с мощью капитанов Готея 13. Ее органы чувств были улучшены до предела. Новой силы хватило с легкостью поднять Иссина и, перекинув его через плечо, отправиться с такой ношей дальше по направлению к Обществу душ.

Ичиго не знала, что происходило там сейчас, что уже могло случиться с жителями маленького прибрежного городка, пока она проводила свою последнюю тренировку. Судя по ее внешнему виду, девушка пробыла во внутреннем мире довольно долго, хотя отец и уверял Куросаки, что времяисчисление в Разделителе миров и в Обществе душ отличалось в разы. Она надеялась на это, беспокоясь, что могла опоздать сразиться с Айзеном и тем самым предотвратить чьи-то страдания… В глазах пронеслись лица одноклассников и созревшее решение Ичиго: если с ними хоть что-то произошло, то она просто оторвет голову Айзену за считанные секунды!

Дверь распахнулась где-то на окраинах Сейрейтея. Чертов «божок», уничтожив Катотсу, сместил переход между мирами и теперь мог быть на шаг впереди Куросаки. Это задевало ее, но не волновало особо. Необъяснимое хладнокровие и спокойствие завладело ею, как только она ощутила холодную сталь Зангетсу в своем сердце, точно он передал ей эту уравновешенность и сдержанность. Каракура виднелась на горизонте, поэтому Ичиго уверенно устремилась к ней. Мерзкая черная гнетущая реяцу манила ее вперед – присутствие Айзена было невыносимым, отвратным и недопустимым, что в этом мире душ, что в реальности перенесенной Каракуры. Ичиго с упорством приближалась к цели – еще немного и она сможет покончить с этой язвой, образовавшейся на теле Общества душ. Ненависть к Айзену теперь уступила методическому желанию стереть с лица земли это существо и она радовалась, что судьба наградила ее для этого достаточной силой.

– Погоди, Айзен… – Ухмыльнулась опасно Куросаки. – Осталось немного… Ты же знал, что я приду за тобой, так что…

====== XXXVI. ПЛАЧ РАНГИКУ: ЛЮБИМЫЙ, ДРУГ, ВРАГ ======

– Ги-и-ин!!! – Мацумото, что есть мочи, бросилась к распростершейся фигуре под болезненно ясным небом Каракуры.

Он не дышал. Как всегда, не смотрел перед собой, скрывая глаза за тоненькими щелочками, точно всю жизнь жмурился от такого вот яркого солнца. Оно, тем не менее, не обижалось на него и согревало слишком бледную кожу капитана, вызывая теплый румянец на худых запавших щеках.

Мацумото грохнулась на колени и схватила за плечи старого друга, явно притворявшегося лишившимся чувств, чтобы специально ее позлить. Он ведь частенько так делал…

– Гин?.. Гин… – Позвала его Рангику тихонько сначала, точно боялась разбудить. Но потом вдруг истерично рассмеялась: – Гин, сволочь, хватит придуриваться, а то меня сейчас удар хватит!..

Но ей все равно не ответили… Ни словом, ни голосом, ни единой пошевелившейся мышцей на лице. Даже его губы, вечно улыбавшиеся, сейчас перечеркивали лицо неприемлемой прямой линией, не изгибая уголки рта ни вверх, ни вниз, отрицая само существование той самой прежней улыбки на этом лице, превратившемся сейчас в немую маску.

– Гин… Гин… Гин!.. – Подруга закричала сильнее и в отчаянии неистово затрясла парня за его худые плечи. – Ну же… Гин! Очнись…

Однако серебряноволосый упрямо молчал, не проникаясь объятиями, и увлекал девушку обратно на землю всей окоченевшей тяжестью своего тела, обрезая крылья последней надежде Рангику. Она сопротивлялась. Упорно прислушивалась. Прикасалась к лицу, рукам, телу. Но ничто не отзывалось ей дыханием в ответ, не пульсировало сердцебиением, не грело теплом, не обдавало ласковым взглядом.

– Гин!!! – Прокричала изо всей силы Мацумото, но из ее рта не вылетело ни звука. Сбившийся воздух в легких сдавил горло и не дал буквам любимого имени выпорхнуть наружу в безнадежном полете. На лицо с утраченной улыбкой вместо слов упали обжигающие слезы Рангику, но, увы, даже они не разбудили его, не привели в чувства, не отвернули от выбранной дороги обратно.

Светловолосая женщина заворожено посмотрела на растекавшиеся капли по снежно-белому лицу. Они так пугающе правильно повторяли след параллельных кровяных подтеков, струящихся изо рта Гина… «Зачем?..» – Не понимала Рангику, уставившись на этот нелепый алый след, который совершенно не подходил его сказочно-зимней чистоте лица и серебряным волосам… «Откуда он? Зачем?!» – Она принялась неистово оттирать капельки крови с его щеки и подбородка, смешивая их с пролитыми слезами, и умывая новыми, все прибывавшими и прибывавшими из ее глаз, словно они утратили всякую меру.

Остановившись наконец, она засмотрелась на невинно-чистое лицо, на его бесцветные губы, и прижалась к Гину, пряча их последний поцелуй в копне светло-золотистых волос. Ее руки бессильно цеплялись за его шею и плечи, сжимая в объятиях того, кто давно ушел, но которого она так отчаянно пыталась удержать на месте… «Не уходи, Гин… Не уходи… Останься со мной… Еще немного…» – Шептали ее мысли, шептали ее губы, шептало ее сердце, смешивая в каждом слове боль с отчаянием, обидой и гневом: «Кто? Кто сделал это с тобой, Гин?.. Кто посмел отобрать тебя у меня?..»

– Какая забавная картина… – Раздался леденящий душу голос за спиной Мацумото. Бесстрастный, безэмоциональный, бессердечный голос, который смел так бесцеремонно и нагло прерывать ее печаль, прерывать тот путь, по которому с легкостью отправилась душа самого близкого для нее человека!

Рангику не нужно было оборачиваться – она прекрасно понимала, чей бездушный взгляд сейчас встретит в ответ. Она уже ненавидела этот взгляд, еще до того, как вопьется в него своими выцветшими от несчастья глазами, полными ненависти и презрения.

– Айзен… – Прошептала она, глотая слезы и возвращая, покидавшую через прощальное дыхание, силу. Нет, она еще понадобится ей, чтобы отомстить за любимого, или же, чтобы с гордостью принять смерть от рук одного и того же убийцы, и отправиться следом за своим лучшим, единственным, другом…

– Хм… Какая жалость… – Скептически поджал губы Айзен, возвышавшийся над парой соединенных в своем горе синигами. – Гин сказал, что уничтожил тебя, а теперь мне самому придется марать свои руки… – Его звериные глаза цвета индиго сузились в предчувствии новой жертвы. – Эх, все приходится делать самому…

Он медленно, наслаждаясь каждым звуком своего смертоносного оружия, вытащил из ножен свой занпакто. Упиваясь своей возрастающей раз за разом силой, он все-таки любил управляться с мечом. Ловкий выпад, точный удар, смертельная рана – было что-то в этом для него высокое, аристократичное, под стать его божественному образу. И пускай его занпакто вселял не просто ужас, а остолбенение в тело жертвы, это приносило ему удовольствие смотреть в неподвижные, но сопротивляющиеся глаза и осознавать, как его жертва ничтожно несостоятельна против его силы, против его воли, против его оружия.

– Умри же, Мацумото Рангику… – Выставил он вперед свой Кьёка Суйгетсу. – Избавь меня от своего жалкого присутствия, как твой бесславно казненный мною приятель…

Блестящее лезвие поймало солнечный свет и бликом ударило в глаза светлоглазой синигами. Она ничего не могла поделать: ноги, руки, голова, рот, глаза – ничего не могло пошевелиться в ответ и все органы чувств были вынуждены покорно наблюдать за приходящим для нее концом…

«Прости, Гин, что не отомстила за тебя», – заплакала Рангику. Последняя скатившаяся слеза по ее щеке – единственное, что не подчинилось Айзену, вместе с ее сознанием, прижимавшим холодное тело Гина сильнее к своему сердцу в этот последний миг.

– Оставь ее в покое! – Прозвучал голос человека, внезапно преградившего собой падение Кьёка Суйгетсу на голову обездвиженной Мацумото.

Гипноз вмиг отпустил напуганную синигами, и она с удивлением воззрилась на высокую изящную фигуру в удлиненном косоде, сжимающую в руках черную катану, цепь от гарды которой обвивала всю правую руку вплоть до самого плеча. Через левое плечо появившегося человека был перекинут довольно крупный мужчина в стандартной форме синигами, пребывавший явно в бесчувственном состоянии.

– Ичиго?.. – Удивленно всмотрелась Мацумото в неожиданного спасителя. Его огненно-рыжие волосы нельзя было спутать ни с чьими другими, но отчего же она так сильно сомневалась в своей правоте?

– Истинная женщина… Когда ты успела? – Произнес Айзен заинтригованным тоном. – Вот так сюрприз.

Шокированная Рангику с трудом срасталась с истиной слов капитана-предателя, прозвучавших для нее, как гром посреди ясного неба! Действительно, было парадоксально замечать в человеке, которого знаешь довольно долго и, как тебе казалось, достаточно хорошо, просто кардинальные изменения: шелковистые волосы до плеч цвета осени, тонкий профиль, изящные руки и ноги, аккуратная женственная фигура с высокой грудью и тонкой талией. Какой-то немыслимый сон!..

Однако Куросаки повернулась к лейтенанту 10-го отряда в полуоборота и ее глаза, глядевшие, как и прежде, из-под хмурых бровей с контрастной вселенской заботой, развеяли всякие сомнения.

– С тобой все в порядке, Мацумото?.. – Спросила она просто.

– Да… – Так же просто ответила та. У нее не осталось сил на более длительные разговоры.

Взгляд Ичиго скользнул по телу Ичимару, которое Рангику сжимала так крепко и бессильно. Огромная боль потери читалась в этих сжатых добела пальцах, в неимоверной близости их тел друг к другу, в ее красных заплаканных глазах, которые роняли каждую слезинку не впустую… Как же ей все это было знакомо! Вот только,у Ичиго не хватило времени проститься вот так с тем, кто неосознанно стал ей дорог, с тем, кто так безвозмездно подставлялся под удары всякий раз, защищая то, что стало также дорого ему…

– Так значит Гин? Он не… – Скорее подтверждая свои предположения, чем спрашивая, поинтересовалась Ичиго.

– Да, – опустила взгляд Мацумото.

Глядя на несчастное тело капитана Ичимару, сжимавшего бесполезное хогьоку в руках, и на Рангику, так искренне оплакивающую его, она понимала, что Общество душ и синигами, как обычно, поспешили записать в ряды «предателей» еще одного преданного им человека…

В отличие от Куросаки, у Айзена эта картина вызывала не сожаление, а злорадство. Его довольный оскал упивавшегося смертью зверя она видела боковым зрением, но это вовсе не означало, что она не понимала истинной причины этого удовольствия. Сила, возраставшая в нем с каждым новым ударом по телу, реяцу, ощущаемая на любом расстоянии, мощь, перешедшая из хогьоку в его «божество», превозносили нового Айзена абсолютно над всеми. Его неуязвимость, прозорливость, самоуверенность забавляли его, как и тот факт, что, глядя на Ичимару Гина, он радовался, как подкравшийся к нему так близко враг, в итоге сам поплатился за затеянную против него опасную игру.

Куросаки выдохнула: видеть эту самодовольную рожу ей становилось все противнее и невыносимее. Пора было покончить с ним и со всеми теми бедами, которыми он сеял налево и направо, прокладывая себе путь на свой же только им вообразимый Олимп.

Синигами осторожно спустила уставшего отца с плеча и аккуратно уложила его на землю: ему потребуется еще много времени на восстановление, но, когда Иссин очнется, то ей следовало бы обязательно поблагодарить его, и, может, даже стать к нему немножко добрее.

– Присмотри за ним, Рангику, хорошо? – Попросила Ичиго бывшего лейтенанта своего отца. – Я скоро вернусь…

Айзен самодовольно рассмеялся:

– Ты настолько в себе уверена?

– Да. – Отрезала Куросаки и, встав прямо, посмотрела бесстрашно в нечеловеческие фиолетовые глаза монстра, наслаждавшегося своим мнимым превосходством.

– Твоей реяцу даже не слышно, а моя – заставляет сгибать колени целые города.

– И что с того? Меня это особо не волнует. Мне достаточно, чтобы передо мной упал один-единственный человек.