Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

«Я уничтожу этого мерзавца любой ценой и перестань сопротивляться моей воле, Куросаки! Теперь я – хозяин этого тела. И раз уж проиграла, значит, не… смей… мне… мешать!!!» – Когтистая лапа принялась с силой обратно сдавливать горло голубоглазой жертвы.

Безвольный, но все еще живой, Гриммджоу болтался в медленно убивающей его хватке бело-рыжего ящера, беспощадно отравляя себя его огненно-убийственным черным взглядом. Секста упрямо не желал отводить глаз, даже вися не волоске от своей смерти, он цеплялся из последних сил за остатки покидающего сознания и мучительно пытался выудить карамельный свет из глубин поглотившего Куросаки монстра.

В то же время, на грани рассудка в голове Джагерджака эхом раздавалось недоумение, ударявшее беспощадно барабанящим пульсом в онемевшие виски: почему чудовище, поглотившее его любимую женщину, все еще медлило с ним? Оно не играло с ним. Не испытывало жалости. Но складывалось такое впечатление, будто оно боролось с самим собой каждый раз, когда смерть вот-вот готова была окончательно заглушить едва хрипящее жизнью горло арранкара «Что не так с этим Пустым?» – Помутившийся разум выдавал что-то похожее на былую ярость, вызванную столь издевательски-медлительным способом убийства, который всегда отвергался Королем Пантер, скорым на расправу и разрушение.

– Ну, же, мр-р-разь, уничтожь меня, как Кур-р-росаки, и дело с концом… – Не сдававшийся наглый взгляд колющего голубого льда уперся меж глаз маски Пустого, провоцируя того сделать последний шаг.

Однако лапа ящера вновь ослабила натиск, и глоток нового воздуха в очередной раз помешал Пантере впасть во мрак бессознательности и холода, продлевая мучительную пытку последних мгновений его одинокой и утратившей всякий смысл жизни.

«Смотри-ка, держится еще, герой! А ты и рада…» – Пустой с яростью взирал в ярко-голубое жгучее свечение, которое бесповоротно проедало его тьму насквозь и, наоборот, оживляло в подчиненной внутри него душе прежнюю волю жить и неуемное желание бороться за это. Всколыхнувшие с новой силой чувства Джагерджака переполнили возникшую пустоту в Куросаки и придали ей небывалую мощь для сопротивления. Ичиго забилась внутри сильнее, уже не просто мешая своему истинному Пустому покончить с арранкаром, но и, бесспорно, желая вернуться к тому в реальность любым способом. Казалось, одним этим желанием она была в силах разорвать Пустого по швам, лишь бы избавиться от него, как от всего лишь рядовой преграды, на пути ее безудержного возвращения в свою животворную гавань небесно-голубых очей.

«Все эти чер-р-ртовы глаз-з-за!» – Как же монстру хотелось заглушить этот невыносимо-яркий свет, вырвать из них всю эту претившую живость и выдавить из них столь непобедимую дерзость. Пустой вновь захватил власть над телом и с ненавистью сжал горло на диво живучего Сексты Эспада, никак не поддававшегося своей уже предрешенной им, Пустым, участи.

«Много бер-р-решь на себя! Ты – не бог! – Прокричала победоносно Куросаки, вырываясь с голосом на поверхность своего подавленного сознания. Оказавшись в теле и разуме, теперь она четко увидела просто перед собой того же несломленного льва, который, как и тогда в песках Уэко Мундо, будучи совершенно разбитым и обессилившим, продолжал бороться одним лишь светом ни разу не покорившихся никому глаз. Джагерджак, всегда гордо смотревший смерти в лицо, даже сейчас не опускал век, несмотря на то, что утратил всякую надежду вернуть себе свою рыжеволосую синигами. Зародившееся кричащее отчаяние в его притупленных мукой зрачках, столь непривычное для этих глаз, разрывали сердце Куросаки, заставляя ее стараться изо всех сил, чтобы вернуться.

Ичиго перехватила контроль над телом вновь и принялась расслаблять лапу зверю. Пустой упирался, сопротивлялся, но девушка, сосредоточившись отныне на одном лишь Гриммджоу, уперто разгибала палец за пальцем вокруг шеи едва живого Пантеры.

«Гриммджоу, не умирай!.. Прошу, только не умирай! Я спасу тебя, чего бы мне это ни стоило! Спасу! Ты же меня знаешь…» Голубые глаза арранкара разжигали в ней человеческую душу все сильнее, и Куросаки, впитывая в себя родную жизнь и отталкивая прочь чуждую пустоту, отчаянно боролась со смертью в когтистых лапах своего Пустого и с тьмой в своих глазах.

– Кур-р-росаки??? Ты… – Еле дыша, прорычал Джагерджак, которому, наверняка, чудо явилось перед смертью. Он таращил свои огромные глаза на смертельную маску в нескольких сантиметрах от своего лица и отказывался верить, что карамельный свет, пролившийся на него внезапным теплом вместо подступавшего холода, был реальностью, а не видением.

«Да я здесь, Гриммджоу! Здесь!!!» – Закричала Ичиго изо всех сил внутри себя, чудовище же отозвалось вслед за ней неимоверно тоскливым стоном.

– Ты здесь… – Понял Секста и нелепо улыбнулся монстру. Тот, будто воспрянув духом, сделал над собой последнее усилие и окончательно выпустил голубоволосого из лап. Освобожденный из пут смерти Пантера тяжело упал наземь просто у ног своего недоубийцы.

Согнувшись от придавившей тело слабости, кашляя от ворвавшегося в освобожденное горло кислорода, Король Пантер, позабыв про гордость, беспечность, безопасность так и стоял на коленях перед смертоносным, все еще бесконтрольным врагом и вглядывался в проявившуюся любимую душу в его глазах: «Она там! Жива! И все еще борется!!!»

– Кур-р-росаки… – Протянул он так нежно, точно хотел каждой буквой приласкаться к девушке, которую все еще не мог прижать к себе в объятиях.

«Гриммджоу…» – Прошептала и она с любовью самое прекрасное для нее имя на свете…

Монстр вновь вместо нее гулко и до боли грустно промычал что-то нечленораздельное и протянул белую когтистую лапу к голубоволосой шевелюре. В глазах арранкара на странное движение не возникло ни капли страха. Он всегда понимал Куросаки с полуслова, и даже сейчас, будто слышал ее голос в глубине этого тоскливого рева… «Я здесь, киса», – Секста прижался щекой к холодной узловатой ладони чудовища, стараясь всей нежностью, на которую только был способен, достучаться до любимого тепла девушки, запечатанной в этой костяной броне.

Ящер тяжко простонал и на его маску пустого навернулись небывалые для этих существ слезы… В этот момент огромный череп внутри мира Ичиго внезапно треснул в тех местах, где только что пролились соленые ручейки…

«Что??? Я не позволю, Куросаки! Не позволю!!! – Разъяренный Пустой вновь отобрал на себя управление расчувствовавшимся телом, и живо явил арранкару обратно свои черные опустошенные глаза. Гневный взгляд полоснул загоревшуюся в голубых глазах надежду огнем обреченности, а вслед за ним – когтистая лапа, находившаяся в опасной близости к Сексте Эспада, хлестнула того по лицу, оставляя на нем три глубокие уродливые отметины под стать полосам на маске озверевшего Пустого.

«Нет!!!» – Задергалась в теле Куросаки, но неподдающийся ящер не шевельнулся ни на йоту под ее попытками отодвинуть беспощадную угрозу от обагрившегося кровью тела Гриммджоу.

«Если не дала мне задушить своего ненаглядного, тогда, гляди, как я раздавлю его, точно назойливого муравья!!!» – Огромная задняя лапа, согнув колено, обреченно занесла стремительный удар над головой не то остолбеневшего от неожиданности, не то вконец ослабевшего Пантеры, который явно не способен был сейчас сдвинуться с места.

Время неумолимо сокращалось, но обезумевшая от горя и страха за Гриммджоу Ичиго успела в последний момент подчинить себе Пустого и отбросила Джагерджака подальше ловким ударом крепкого хвоста ящера, зная, что подобная атака точно оставит Эспаду в живых, но, в то же время, убережет его от дальнейших покушений ее вырвавшегося наружу кровожадного и беспощадного чудовища…

Продолжая разрываться борьбой двух противоположностей, оставшийся стоять на месте, ящероподобный монстр пал, наконец, ниц, когда совершенно обессилел. Придавленный грузом усталости и противоречивости, он то изрыгал изо рта грозное серообразное пламя, то выдавал из груди жалобно тоскливый рев – смотря кто брал власть над его уже безвольным телом. Глаза то и дело сменявшиеся с карего на черный и с черного на карий, всякий раз возвращая себе человеческое тепло с болью смотрели на отброшенного в сторону едва дышащего арранкара, но стоило лишь огню зажечься в их зрачках, как в спину Сексты сыпались десятки проклятий и угроз.

– Какая все-таки жалкая картина… – Раздался внезапно посторонний голос над головой ящера.

Монстр попытался поднять голову на заговорившего, но это ему ничего не дало. Даже вернувшая сознание Ичиго не смогла признать в нем кого-то знакомого. Правда, неизвестный синигами в странной форме, имел внешность и занпакто, удивительно напоминавшие Нозоми и Кагерозу вместе взятых:

«Неужто это и есть результат их слияния?! Значит, это и есть новый враг Общества душ?..»

Зеленоволосый проводник душ презрительно хмыкнул на путающийся в мыслях пытливый взгляд чудовища и прошествовал дальше, больше не взирая на растянувшееся на его пути ничтожное, слабое и безвольное животное, способное только на грубую силу и сохранившее лишь жалкие остатки не поглощенного еще пустотой разума.

Однако этот надменный человек явно ошибся в ясности рассудка временной синигами, как и в чистоте ее помыслов и преданности служению своим целям и долгу.

«Эй! Куда? Куросаки!!!» – Пустой тщетно протестовал: его мощное тело, повинуясь лишь воле рыжеволосой хозяйки, поднялось с колен и принялось тяжело, но упорно ступать следом за новой, так внезапно появившейся угрозой.

«Кур-р-росаки… Не ходи!..» – Воспротивился ее решению и Джагерджак, увидевший, как бело-рыжее чудовище целенаправленно последовало за странным типом с неустановленной, но темной реяцу. Она не сулила ничего хорошего для Ичиго, а ведь за ним двигалась именно она, а не ее Пустой. Гриммджоу застонал, силясь подняться: стоило поспешить остановить эту рыжую дуреху, упорно не жалевшую себя, в каком бы теле она ни была! Секста поднялся, но, не сумев побороть слабость, подался вперед и с шумом рухнул наземь обратно. Сознание предательски оставило Короля Пантер, повинуясь не его решению, а защитной реакции проклятого арранкарского организма, требующего драгоценное время на вовсе неуместное порой восстановление…

====== LXXXVIII. ВНЕЗАПНЫЕ СОЮЗНИКИ: СПАСТИ ДУШУ И ТЕЛО ======

Капитан Кучики пересекал Сейрейтей со скоростью света: от врат к вратам, затем от отряда к отряду. Где была эта неугомонная девчушка? С волосами цвета солнца и неуловимым клубничным поцелуем? Что с ней произошло? Нет, не так: с ней явно что-то произошло, ведь он безупречный во всех своих способностях перестал ощущать ее хоть и слабую, но заметную все же реяцу, и, признаться, теперь здорово был озадачен этим.

Кто бы мог подумать, что всегда сдержанный и хладнокровный аристократ сможет так легко быть выбит из седла малоприятным ноющим чувством обеспокоенности? Нет, конечно, он волновался и за робеющую Рукию, и за неловкого Абарая, да и за каждого офицера в своем отряде Кучики-тайчо также мог переживать, если того требовали обстоятельства. Все же вопреки молве, он не был глыбой льда, просто он научился ловко скрывать свои чувства под маской вселенского безразличия, которая отступала с лица только в присутствии самых близких и дорогих ему людей.

Куросаки Ичиго уже являлась ему и близким, и дорогим человеком. Иногда Бьякуя, совсем теряя контроль над переполнявшими холодное сердце горячими эмоциями или впадая в состояние ностальгирующей пылкой и импульсивной юности, мог называть временную синигами куда более волнующим словосочетанием – «любимая женщина», отчего любые испытываемые им в такие моменты чувства мгновенно удесятерялись.

Что же случилось на сей раз с его любимой женщиной? Пульс капитана Кучики бешено забился в руках, которые напряженно сжимали готовую к любой внезапной атаке Сенбонзакуру. Рейгаи могли появиться с любой стороны, хоть большинство из них остались там, далеко позади, обступив в плотное кольцо всех капитанов и лейтенантов Готея-13. Но всех ли? Нет.

Кучики Бьякуя был насильно выдворен из этой надвигавшейся несправедливой сечи Йоруичи Шихоин сразу после того, как он, защищая ее спину, неаккуратно сам подставился под удар врага. Глубокий порез отдался острой болью под лопатками, но капитан не собирался обращать внимание на эту жалкую царапину в сравнении с той раной, которая закровоточила в его сердце просто посреди боя.

– …Ступай-ка ты отсюда, малыш Бьякуя, – защитив в свой черед раненого капитана, не замедлила бросить ему кошка. – Твоя рана…

– Что? Да как ты смеешь предлагать мне такое?! Я не в первый раз сражаюсь, получив ранения, и меньше всего нуждаюсь в защите с чьей-либо стороны.

– Упорно защищая остальных в то же время? – Йоруичи, сражаясь теперь плечом к плечу с гордым аристократом, не отставала от него ни на шаг. Он сделал ловкий выпад и отбил летевшую в ее грудь смертельную атаку занпакто лже-Хитсугая. – Что и требовалось доказать, – Шихоин блеснула белыми зубами в торжествующей улыбке. – Зачем ты рвешься защищать меня?

– Что за бред? Я просто выполняю свой долг перед Обществом душ и защищаю своих союзников…

– Ну, я-то уж точно обойдусь без этого… А вот кое-кто из синигами сейчас нуждается в действительно необходимой защите и не кого-нибудь, а весьма ловкого и сильного капитана с оттаявшим сердцем…

Кучики не подавался на провокации: он и сам был встревожен исчезновением восстановившейся реяцу временной синигами, но кто они все такие, чтобы пойти против законов военного времени? Его место здесь, среди всех капитанов, хотя сердце безудержно рвалось туда, где, возможно, и впрямь он был нужнее для иного, не менее важного союзника, пускай и не вполне синигами, и с запретным словосочетанием, приставленным к ее имени, и с дразнящим солнцем в ее волосах, и с…

– Бьякуя! Хватит мечтать! Мне, что, пинка хорошенького отвесить, чтобы до тебя дошло? Ни в жизнь не поверю, что ты не ощутил резкое исчезновение реяцу Куросаки. Так за чем же дело стало?

– Много себе позволяешь, кошка…

– Зато ты, малыш, много чего себе запрещаешь…

Капитан недоумевал до сих пор, как отважился бросить поле боя и отправиться на поиски Куросаки. Хотя, если хорошенько подумать, кто сможет обвинить его в том, что он дерзнул помочь «герою Общества душ», когда сам командир Ямамото испытывал трепетное снисхождение ко всем выходкам временной синигами и чуть ли не молился на нее… Кучики хоть и не молился на рыжеволосую, но, определенно, души не чаял в пригревшемся однажды на его груди солнце, а потому буквально сходил с ума, не находя ее в Сейрейтее и не предполагая даже, что же могло случиться с этой ходячей бедой из Каракуры?

«Где же ты, Куросаки Ичиго?» – Брюнет, взобравшись на одно из самых высоких зданий, осмотрел столицу, сколько хватало глазомера. Затем вновь прислушался: и к звукам, и к отголоскам боя, и к витанию духовных частиц в атмосфере: должно же было быть хоть что-то, связанное с ней, хоть что-то, что могло привести его к этой горе-синигами.

Серые глаза дернулись вспыхнувшими огоньками в зрачках, наткнувшись, наконец, на должный, слишком говорящий, но отнюдь не приятный для капитана след, ведущий к искомой девушке. Определив его, уголки тонких губ аристократа невольно загнулись скобкой вниз, под стать разливавшейся горечи на языке.

– Ну, конечно, как же ты без него, Куросаки Ичиго…

Когда Гриммджоу Джагерджак пришел в себя, то первым что он обнаружил, была еще одна фигура синигами. Вовсе не редкое явление для Сейрейтея, но вот опасная дистанция между проводником душ и арранкаром, заключавшаяся лишь в шаге друг от друга, поражала редкостью промедления. Секста фыркнул: сегодня, что, все сговорились добивать его мучительно-долго, растягивая болезненное удовольствие от запоздалой расправы над Эспадой? Однако дело обстояло именно так: человек, находившийся перед ним просто стоял и молча ждал, когда очнувшийся Пантера обратит на него свое внимание.

Взгляд распахнутых голубых глаз, упершийся сразу в белые таби и плетенные варадзи, неохотно скользнул теперь выше – по стандартной черной форме шихакушо, но «украшенной» белым капитанским хаори. Вслед за ним, к украшениям добавились серебристый шарф и блестящие заколки в черных смоляных волосах над ухом… Можно было дальше и не смотреть в лицо капитана – Гриммджоу прекрасно понял, что сейчас неминуемо столкнется с неприветливо-надменной сталью в серых глазах гадкого ему Кучики Бьякуи.

– Что, – в глаза арранкара ударил блик воинственно настроенного отточенного лезвия занпакто, – пришел добить меня? – Джагерджак закрыл утомленные глаза, и устало положил ноющую голову на холодную траву.

Сенбонзакура блеснула над его головой, но, описав дугу в воздухе, легла в ножны.

– Если бы я хотел этого, ты бы сейчас уже не рассуждал…

Разорванная когтями щека вдруг противно защипала, вызывая в памяти Гриммджоу образ чудовища, оставившего ему этот след. Сексте было наплевать на возможную угрозу со стороны капитана, его мысли куда больше занимал Пустой, слившийся теперь с Куросаки в единое целое, и тот факт, что эта парочка направилась черт знает куда. Пантера прислушался: реяцу можно было уловить, если бы… не это раздражающее присутствие Кучики.

– Чего тебе тогда? – Выплюнул в воздух безучастно Джагерджак, растягиваясь всем затекшим телом на земле.

Капитан помедлил, но затем все же протянул руку неподобающе развалившемуся у его ног Эспаде: картина, мягко говоря, странная, тем более, на просторах Сейрейтея.

– Не нужна мне твоя помощь, – гордый Секста отбил рукой тонкую ладонь жалостливого аристократа и, напрягая все еще ноющее тело, попытался встать самостоятельно.

Немного шатаясь, он выпрямился, хоть и не без усилий, а затем с давящей болью в голове и пекущим жаром в рваных ранах на щеке взглянул на Кучики, ожидая увидеть того непременно оскорбленным его неблагодарностью. Однако на бледном лице капитана поселилось не негодование, а весьма заметное смятение, столь неподходящее под стать его всегда строгим серым глазам и сдержанным чертам. Сам он весь также выглядел скверно, с явными следами недавней битвы: утонченное благородное лицо уродовали не менее противные ссадины, а безупречную чистоту капитанского хаори оскверняли кровавые пятна от многочисленных ран на теле.

– Бьякуя?! – Пантера откровенно удивился такому виду капитана. – Что тебя привело сюда?

– Где Куросаки Ичиго, Гриммджоу Джагерджак? – Кучики специально усилил ударение на двух последних словах, высказывая тем самым должное возмущение фамильярности арранкара.

– Где Куросаки? – Сходу смекнул Гриммджоу и узрел корень всего беспокойства в глазах прежде холодного, а ныне явно переживавшего брюнета. Внезапно обнаружившееся превосходство между ним и синигами, позволило Сексте торжествующе смерить соперника с ног до головы: – А ты, значит, не ощущаешь ее по изменившейся реяцу, так?

– Поэтому и пришел. Но как прикажешь понимать твой тон, Секста Эспада? – Резкий голос Кучики ударил предупреждением, точно никогда не промахивавшееся лезвие его занпакто.

– А так… – Арранкар наклонил взлохмаченную голову набок, отчего несколько непослушных голубых прядок скрыли хитро сузившиеся глаза. Хищник ухмыльнулся криво, вворачивая свой хорошо известный шальной оскал: – Похоже, капитан Кучики, наши пути здесь разойдутся, если мы и впрямь преследуем одну и ту же цель...

В просветлевшей голове Гриммджоу мигом выстроился дальнейший ход событий. Он сходу уловил реяцу и местонахождение рыжей синигами в теле Пустого, но просто прийти ей на выручку было уже недостаточно. Хорошо памятуя о единственно действенном способе спасения ее сил, которым сейчас занимался шляпник в лаборатории НИИ, Пантере все же не хотелось встретиться там снова с психопатическим капитаном. И все же забрать душу плюс для Куросаки было не просто необходимо, но и жизненно важно теперь. При всем при этом, следовало постараться до этого момента уберечь монстроформу рыжей синигами от появившегося подозрительного зеленоволосого типа, за которым Ичиго потащилась с явным намерением сразиться. В чужом теле, с темной неподвластной до конца реяцу, да еще и нестабильным контролем своей души – его горе-героиня могла встретиться со смертью скорее, чем Бьякуя взмахнет Сенбонзакурой…

Тут Джагерджак покосился на капитана: да, силы у них на равных, но ведь этот гордец был к тому же и невероятно быстрым в поступи, как и сам Секста. Похоже, судьба неслучайно свела их вместе: имея скорость главным козырем в рукаве, только они могли уберечь бывшую временную синигами и от стремительного саморазрушения ее души, и от вполне вероятного самоубийства ее тела…

– Итак, что мы имеем… – Протянул арранкар и демонстративно сложил руки на груди. – Поскольку только я один могу определить месторасположение Куросаки, то и отправлюсь за ней следом. А вот ты, Бьякуя, – для пущего раздражения аристократа Гриммджоу не преминул ткнуть в него пальцем и бессовестно улыбнулся, – отправишься сейчас в лабораторию к капитану Куротсучи и заберешь для нее кое-что важное… – Секста явно упивался отведенной ему передовой ролью в разработке плана по спасению рыжей синигами.

– Да как ты смеешь, арранкар, говорить со мной так?! – Кучики ожидаемо вышел из себя и потянулся за мечом.

– Смею! – С вызовом в глазах оскалился Джагерджак, также сжав рукоять своей всегда готовой к бою Пантеры. Но потом вдруг переменился в лице и, с серьезным видом взглянув на капитана, произнес спокойно, даже тихо: – Смею. Поскольку позволяю тебе думать о моей женщине, до сих пор любить Куросаки и даже спасать ее жизнь.

Скулы Бьякуи вмиг напряглись над заскрипевшими зубами: разве он имел право на обиду, тем более, на поединок, если Эспада говорил чистую правду? Аристократ и впрямь позволял себе чересчур много вольностей по отношению к чужой девушке, и это ущемляло не только его гордость, но и оскорбляло его безупречную репутацию.

– И… Как же Куротсучи может спасти Куросаки? – Возобладал над собой капитан.

– Ну, не совсем он, а, скорее, Урахара. – Гриммджоу также решил сделать вид, будто ничего не произошло. Они, два взрослых мужчины, вполне должны были понять друг друга и, к величайшему изумлению самого арранкара, он не считал, что в этом вопросе мечи пригодятся им в помощь. – Шляпник… должен отдать то, что поможет вернуть Ичиго… – Пантера сглотнул, как всегда выдавая свое волнение этим редким, таким личным для него именем.

– Вернуть…? Что с ней? – Бьякуя также обеспокоенно взглянул на Гриммджоу.

Джагерджак запнулся: вряд ли его девушка, неравнодушная к капитану Кучики, хотела бы, чтобы этот высокоморальный синигами видел ее падение в форму Пустого. Но у них не было выхода. Скоро капитан и так все узрит воочию, но Секста все же решил пока уйти от ответа и просто взмыл в небо.

– Гриммджоу! Стой! Так несправедливо!

Арранкар завис в воздухе, и, не глядя на соперника, бросил тому через плечо:

– Несправедливо то, что ты спасаешь ее душу, капитан. Но я буду сражаться за тело Куросаки с не меньшим рвением. И надеюсь, что нам одинаково обоим повезет…

====== LXXXIX. МАЮРИ НЕ В СЕБЕ: ТРИ УЧЕНЫХ И ОДНА «ЛАБА» ======

Капитан Куротсучи, вновь выйдя из стенного укрытия, не без наслаждения принялся наблюдать за возобновленным боем бывшего начальника со своим клоном. Тщетные попытки того справиться с изворотливым и не менее проницательным рейгаем-двойником было тем еще зрелищем, ведь не каждый день случаются «битвы гигантов», да и подсмотреть здесь пару-тройку приемчиков для себя было тоже полезно. Все-таки директор НИИ хоть и был самоуверенным всезнайкой, все же любил порой почерпнуть новую информацию для себя, ведь он, прежде всего, ученый и исследователь, а уж потом – капитан, директор, проводник душ, коллега и прочие неинтересные ему звания.

– Слабенько, Урахара, слабенько – покачал головой Маюри, точно профессор отчитывая нерадивого студента: сейчас он узрел вновь сошедшую на нет атаку оригинала и копии из-за своей поразительной идентичности, и это бесконечное противостояние стало для него безынтересным. – А я со своим двойником расправился в два счета, – Маюри вытянул вперед кисть бледной руки и со скучающим видом осмотрел неровно отросшие ногти.

– Рад за тебя, Куротсучи-сан, – со сбившимся дыханием, шляпник пытался улыбаться беззаботно своему вредному приятелю, но клон и впрямь был так хорош и так похож на него, что это уже порядком вымотало его силы. – Может, подсобил бы тогда? А то у меня дел еще невпроворот...

Капитан даже не подумал сдвинуться с места на прозвучавшую просьбу. Напротив, он демонстративно уселся в позу лотоса на лежавшую неподалеку разрушенную колонну и принялся наблюдать оттуда за ходом битвы двух утомленных Урахар. Безусловно, лязг мечей раздражал расшатанную за годы неблагодарной работы в Готей-13 психику капитана 12-го отряда, но не мог перебить садистское удовольствие от созерцания фиаско своего давнего коллеги.

– Интересненько, Кисуке, и какие это делишки привели тебя в мое царство?..

– Прости, Маюри-сан, мне сейчас не слишком удобно говорить об этом… – Урахара то и дело успевавший менять портативные гигаи, уворачиваться от атак клонированной Бенихиме, отбивать лившиеся безудержным потоком на него кидо заклинания, стараясь при этом и самому не остаться в долгу у противника, умудрялся еще сохранять безмятежный вид на лице и отшучиваться на колкости капитана. – Ты же не возражаешь, если я...? – Шляпник без шляпы, держась молодцом, подмигнул ученому.

– Я возражаю только против того, чтобы арранкары и души плюс преспокойненько разгуливали по Сейрейтею и им за это ничего не было.

Бродивший рядом Кон вдруг замер: кто его знает, какие тараканы в голове у этого крашеного садиста. Что он там говорил насчет искусственных душ?

– Ах, это… – Серые глаза покрылись смешливой пеленой: ушедший из-под носа прекрасный подопытный материал в виде восхитительного по своей форме и силе Короля Пантер никак не давал покоя Куротсучи. – Ну, прости уж, это вынужденная мера, и даже сам Ямамото-доно позволил Гриммджоу-сану и Куджо-сан сражаться бок о бок с синигами.

– Кажись, старик совсем из ума выжил… – Покачал головой ученый. – Надо будет у него еще одну унцию мозга взять для исследований, чтобы выделить наверняка угрожающий нам вирус, пожирающий разумные клетки в организме.

– Ага! Ты с себя начни, тыквоголовый! – Прятавшийся Кон не выдержал и вылез из-под груды камней, чтобы и себе поумничать. – То-то я смотрю, у тебя мозги все наружу вытекли, раз такую шапку носишь! – Львенок недовольно стряхнул с себя пыль и уткнувшись лапами в бока, стал совершенно бесстрашно приближаться к явно офигевшему учёному. Позади раздался новый скрежет скрещенных Бенихиме и Кон не нашел ничего лучшего, как обвинить действующего директора НИИ синигами еще и в его бездействии: – Эй, ты, сфинкс разрисованный, ты, чё это другу своему не помогаешь?

Маюри гулко хлопнул ресницами и выпучил свои лопавшиеся не то от возмущения, не то от профессионального шока, ядовито-жёлтые глаза, но вместо ответа выдал стандартное для любого, кто впервые встречал Кона:

– А-а-а!!! Он, что, говорит?! – В два голоса произнесли Куротсучи и львенок. Игрушка заметно фыркнула и демонстративно зашагала из стороны в сторону: «А сейчас последует...»: – Так он еще и ходит?! – Вновь в унисон прокричали оба. – «Ну, и мое любимое напоследок…» На сей раз Кон промолчал, чтобы насладиться диким ором очередного своего нового знакомца: – – Урахара-а-а!!! Что это за хре-е-ень???!!!

Кисуке рассмеялся, разделяя и мысли, и эмоции отчасти своего питомца:

– Это не хрень, Маюри-сан, а модифицированная душа. Ты, что, не признал? Яре-яре, даже не похоже на тебя как-то… – Урахара доставил и себе немного удовольствия постебаться, пока связанный кидо псевдо-Урахара давал ему время на передышку. Куротсучи переводил взгляд с него на Кона и обратно и непроизвольно чесал озадаченную макушку. Будь у шляпника сейчас свободные руки, он бы непременно закрыл веером свою с трудом сдерживаемую по-детски широкую улыбку, настолько нелепый и забавный вид был сейчас у главного исследователя Общества душ.

– Дожили… – Выдавил, наконец, из себя тот. – Искусственные души бродят где попало, в чем попало и неведомо для чего попало.

– Ну, тут ты не прав – Кон-сан заменяет гиконган для Куросаки-сан. И, кстати, это была ее идея запихнуть пилюлю в рот игрушки.

– П-ф-ф-ф… – Поморщился крашеный на обращение к душе плюс, еще больше вздрогнул от ее применения. – Я так и знал, что без этой рыжей маргиналки здесь явно не обошлось… Только в ее пустую голову могла прийти такая бредовая идея!

– Что ты сказал про сестренку? – Ткнул в него пальцем Кон. – А ну-ка повтори... – Львенок только запрыгнул на колонну, чтобы поговорить с нечестивцем «по-мужски», как живо подался назад – он не испугался капитана Куротсучи, а вовремя завидел неумолимо надвигавшуюся с неба угрозу.

Маюри дернулся с места, перехватывая испуганную реакцию игрушки, но не успел...

– А-ха-ха-ха!!! – Громоподобный голос и не менее гулкий удар разрезал воздух и обрушился смертоносным клинком кривого меча на капитана, вмиг разрубая того чуть ли не пополам.

–А-а-а-а-а-а!!! Урахара, спаси-и-и меня!!! – Кон едва увидел отпавшую руку Маюри перед собой, как с разбегу запрыгнул к шляпнику на руки, зарываясь головой в ворот его косоде.

Кисуке и сам бы не прочь был куда-нибудь спрятаться, но предпочел бы на месте Кона только декольте Йоруичи. Шутки шутками, а появившийся лже-Зараки с уничтожающей все на свете реяцу и звериной дикой силой вкупе с его собственным никак не преодолимым клоном – тут уж было и сероглазому легендарному капитану не до смеха…

– Тьфу, – сплюнул фальшивый Кенпачи, – рассчитывал поразмяться, а наткнулся на сплошь слабаков-заучек, которые-то и мечей в руках, похоже, никогда не держали…

– Для тебя, дубина, мне даже шикай не понадобится, – Слегка отрешенный Куротсучи сверкнул в оставшейся руке своим Ашисоги Джизо и проткнул им себя.

Все участники происходивших на крыше НИИ событий уставились в тишине на медленно сползающего по колонне Маюри, растворяющегося на их глазах и превращавшегося в вязкое, бесформенное, зеленое нечто.

– Эй, чё это еще за фигня? – Ткнул пальцем Кон в странную субстанцию на земле, на что Кисуке не ответил, а просто закрыл игрушке ее нос и рот крепкой ладонью, и вместе с ней поспешил ретироваться.

– И что это все зна... – Густое облако ядовитого дыма поглотило сперва не договорившего до конца псевдо-Зараки, а после прихватил в свой плен и двойника Урахары.

– Идиоты, – проворчал недовольно Маюри с глубины своей желеобразной оболочки, – жалко только, что не настоящие…