Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

– Ичиго!!!! Это ты что ли???

Гриммджоу с сердцем выдохнул и уронил голову на грудь Куросаки. Та же, прищурившись, хотела ошибиться в своих догадках, но золотистые локоны, а вслед за ней и показавшаяся серебряноволосая макушка, определенно могли принадлежать только…

– Р-рангику? Гин? – Прокашливаясь пересохшим горлом, выдавила из себя их имена рыжая.

В цветастом сарафане блондинка подплыла волнующей походкой к ним впритык, не отпуская за руку лениво семенившего за ней парня в светлых шортах и распахнутой белой рубахе с короткими рукавами.

– Приветики!!! – Лукаво улыбнулась Рангику.

– Хай... – Кивнула Куросаки. – А-а-а, что вы здесь делаете? – Спросила она первое попавшееся, что пришло ей на ум, молясь, впрочем, про себя, чтобы это не был в очередной раз какой-то налет Пустых или восстание нового сверхсинигами.

– Мы здесь за тем же, что и вы… – Приложила ладонь к губам Мацумото и совершенно без стеснений покосилась на незамысловатую позу, в которой все еще лежали на кромке моря арранкар и временная синигами. – Я смотрю, у вас тут прямо медовый месяц в полном разгаре...

– По-моему, мы не вовремя, Ран… – Расплылся и себе в бесконечной ухмылке Ичимару, чем вмиг вывел из себя только что поднявшего голову Пантеру: появившийся капитан-предатель вызвал у него оскомину на свое прошлое, отчего Джагерджак недовольно пожевал язык.

– Чего лыбишься, лисья морда? – Буркнул он.

– О, я смотрю, вы с Куросаки-сан меня обсуждали? Признаться, польщен таким вниманием к своей скромной персоне…

– Слышь, Гин, пр-р-роваливай, – глухо прорычал Секста.

– Я тоже рад видеть тебя, Гриммджоу, – кивнул капитан и еще больше оскалился, что означало: «Фиг теперь я уйду отсюда, раз у меня появилась возможность кого-то подоставать».

– А давайте отдыхать вместе?! – Будто прочитав мысли своего парня, выпалила блондинка, заставляя разом Ичимару гаденько рассмеяться, Эспаду впасть в шоковое состояние, а Куросаки задуматься об отъезде.

– А я… Мы… Это… – Промямлила последняя.

– Брось, Ичиго, мы же друзья! Столько пережили! И это даже здорово после долгожданной победы отдохнуть всем вместе!

Серо-голубые глаза засветились неподдельным воодушевлением, милая улыбка Рангику подкупала искренностью, отчего Куросаки непроизвольно замялась. Она покосилась на Гриммджоу. Испытывающий взгляд Джагерджака умолял отказаться от нелепой идеи, но прозвучавшее сакральное для рыжеволосой синигами слово «друзья» сделало свое дело – теперь у Ичиго язык не поворачивался сказать «нет»…

Рангику просияла.

– Вы в каком номере остановились, Клубничка-тян? – Женщина пошла в дальнейшее наступление.

– В пятна… – Секста не успел прижать ладонью любимые уста, которые совершали сейчас сущую глупость и еще большую опрометчивость.

– Пятнадцатый, значит? – Подмигнула Мацумото. – А мы в четырнадцатом!

– Ксо!!! – Не таясь, выругался Джагерджак.

– А мы в шестнадцатом… – Раздался слева уже иной голос.

Гриммджоу сглотнул, вмиг узнавая его, но, как и Куросаки, рефлекторно повернул голову к говорившему.

– Уль-улькиорра? – Заикнувшись, уставилась на это явление Ичиго.

– Куросаки-тян!!! – Из-за спины темноволосого арранкара, одетого в темно-зеленые шорты и какую-то нелепую пляжную рубаху, выглянула солнечная макушка Орихиме. Подруга, в салатовом платьице, сжимавшая до хруста от радостного волнения свою широкополую шляпу от солнца, улыбнулась по-детски широко и счастливо: – Правда, здорово, что мы все оказались здесь вместе???!!!

«Зашибись!!!» – Пантера издал рык раненного тигра и снова прижался лбом к телу Куросаки, зарываясь носом в ее пахнущий морем лиф. В голове у него забилось два жгучих желания: то ли поскорее проснуться от этого кошмара, свалившегося на их головы, то ли незамедлительно раствориться в единственно любимом человеке на свете. Открыто проклиная в душе все человечество, синигами и арранкаров вместе взятых, Джагерджак уже готов был прибить на месте две этих до безумия раздражающих его парочки. «И, какого черта, он спасал их?!»

Ичиго, в свою очередь, нервно рассмеялась, видя забавное отчаяние своего любимого, чувствуя, как желание окончательно оставляет его, а их «рай для двоих» медленно рассыпается на призрачные кусочки. Она откинула рыжую голову на песок и отпустила, наконец, прижимавшего к себе ногами, Джагерджака. Холодные пальцы легли на уставшие глаза и потерли переносицу. Девушка мысленно пожелала открутить время назад: нет, она не выступала против того множества друзей, которые уже так привычно бесцеремонно вклинивались в ее жизнь, но общество одного-единственного Гриммджоу было ей милее всего на свете и она искренне жалела, что сейчас они с любимым арранкаром не находились на безлюдном острове…

====== XCVII. КНИЖНЫЕ ПРЕПИРАТЕЛЬСТВА: О ВКУСАХ НЕ СПОРЯТ ======

Джагерджак держался из последних сил, чтобы не заехать по лицу вечно подкалывавшему его Ичимару и не прижучить раздражавшего своей привычной отмороженностью Улькиорру. Даже с обретенной душой и в гигае, тот все равно выглядел ходячей мумией, только и с отличием, что не был бледным, как мертвец, а его лицо больше не перечеркивали зеленые слезоподтеки. Куатро сосредоточенно пялился в книгу, строя умное лицо, будто почерпывая оттуда невероятные истины бытия. «Придурок! – Выругался Секста про себя. – Думаешь научишься человеческой жизни по напечатанным словам???»

– Хватит сверлить меня гневным взглядом, Гриммджоу Джагерджак, – произнес Улькиорра, переворачивая изящными пальцами очередную страничку и вновь погружаясь в явно увлекавшее его занятие с нескрываемым удовольствием.

– Правильно, – Гин потрепал Пантеру за плечо, – вместо того, чтобы убивать взглядом Шиффера, лучше бы наслаждался иным, совершенно чарующим видом… – Капитан обратил их взоры в сторону резвящихся в море девушек, запыхавшихся и раскрасневшихся от морских «баталий». Они то брызгали друг в друга водой, то грациозно плыли, как русалки, то строили песочные замки, то бегали по выплескивавшимся на берег волнам. Румянец на их щеках умилял, роскошные волосы, набрав воды и прилипнув к телу, вызывали трепетное желание, мерцающие капельки на юных телах, волновали кровь, а роскошные формы будоражили мужскую фантазию. – Хотя погоди-ка… Гриммджоу, – Ичимару протянул, – куда там тебе смотреть: твоя-то Куросаки явно не выдерживает конкуренцию рядом с…

– Если ты щас-с-с же не заткнешься, Гин, – свирепо прошипел Секста, – я тебе язык вырву!

– А, хрен с ним, с языком. Без языка-то я уж точно проживу, – расплылся лис в усмешке. – Хотя… С языком, безусловно, некоторые вещи получаются… вкуснее.

Джагерджак крякнул: похоже, озабоченный капитан и ультрасексуальная блондинка с пятым размером груди явно нашли друг друга. Стоп! Тряхнул головой голубоволосый: и когда это он успел определить параметры этой шумной блондинки?! Его глаза вновь уперлись в женскую гордость Мацумото, а потом взглядом скользнул по телу Иноуэ: «А у «принцессы» грудь тоже ничего – третий, как минимум…»

«Фу-фу-фу!!! Гриммджоу – ты похотливая скотина!» – Отругал себя сам Секста и вновь отвернулся в сторону Куатро: кажется, он нашел причину, по которой пялился на этого мудака весь день. Дело вовсе не в том, что ему было неприятно сравнивать Куросаки с этими пышногрудыми, а в том – что ему вообще не хотелось ее ни с кем сравнивать. Ичиго являлась единственной со всех миров, кто привлекла его внимание и сделала это точно не с помощью своей фигуры. Да будь она косая, кривая, безрукая, безногая, он бы все равно любил ее. За ее волю к победе. За ее душу несломленного воина. За ее очаровавшую его сознание карамель. «Что понимают эти два убожества, позарившиеся на формы пустоголовой блондинки и наивной девочки? Да они и мизинца не стоят его «героя»!»

– Хм, думаешь, что твоя Куросаки лучше всех? – Проронил Улькиорра, не отрываясь от чтения.

– Э-м-м? – Вскинул удивленно брови Джагерджак. – Как ты?..

– Догадался? – Вмешался Ичимару. – У тебя и так на лице все написано.

– Секста Эспада у нас не любит читать по лицам, – все также погруженный в книгу, проронил Шиффер. – Обычно, у него на это не хватает времени… Про таких говорят: сначала бьет, а потом разбирается.

– Вы, что, сговорились сегодня добить меня? Ты на что это намекаешь, Улькиорра? Думаешь, что самый умный?!

– Ну, после того, как он за три дня перечитал всю библиотеку Иноуэ-сан, он заслужил, по крайней мере, звание «самого начитанного»… – Произнес с заметной похвалой Гин.

– Ой, да что там у «принцессы» читать? Романы поди, да журналы про модные шмотки…

– Ну, у Куросаки Ичиго, подозреваю, даже этого на полках нет… Она тоже любитель кулаками размахивать…

– Что-о? – Вскочил на ноги Гриммджоу и схватил Улькиорру за грудки. – Нарываешься, Куатро?

– К сожалению, – и бровью не ведя, заметил тот, – я не смогу ответить: вызвать в гигае серо не представляется возможным…

– Ну, так, давай, разберемся, как арранкар с арранкаром? Я всегда готов к бою!..

– Эй, ребята, полегче… – Ичимару затесался меж зачинщиками ссоры и с удивительной легкостью расцепил пальцы Сексты на рубахе Шиффера. – К бою… Ишь чего удумали! – Гин покачал головой, точно учитель в школе: – Яре-яре, не успели пережить войну, как снова лезете в драку… Неужели вас ни жизнь, ни смерть ничему не научила?

Глаза-щелочки капитана на миг приоткрылись и укоризненно уставились на бывших Эспада. Те сверлили друг друга взглядами: голубые глаза поблескивали гневной яростью, но лишь тонули в изумрудном омуте снисходительного равнодушия. Будто и не было меж ними страшных боев и мучительных спасений, будто это и не они перешли на другую сторону жизни, будто это и не они перестали быть эгоистами, получив души, привязанные к этому миру…

– Гриммджоу!

– Улькиорра-кун…

– Гин?

Три девушки, завидев конфликт с моря, выросли каждая за спиной своего парня.

– Что здесь происходит?! – Громогласно вымолвила Мацумото, превращаясь у всех на глазах, если и не в гром-бабу, то в порядком разозленную мамашу, готовую задать трепку каждому из провинившихся. – Ги-и-ин? – Прорычала грозно Рангику прямо ему в ухо.

– Ну, чего ты так кричишь, дорогая… – Потеребил он оглохшее ухо и вновь спрятал глаза, напуская на себя все и ото всех скрывающую улыбку.

– Мне повторить вопрос?! – Блондинка обратилась уже ко всем участникам событий.

– Ран-тян, ну, чего ты злишься? Мы просто поспорили о… – Ичимару уцепился взглядом за распахнутую на песке книгу, выпавшую из рук Улькиорры, – о книжных предпочтениях. Вот! – Ткнул он пальцем в пожелтевшие страницы.

– Что-то вы врете, ребятки… – Мацумото сузила глаза и, точно рентгеновским взглядом, просветила любимого капитана и двух арранкаров на наличие правдивости в этих словах.

– Да, – хитрый лис подхватил чудом возникшую в его голове идею. – Мы дискутировали о разных героях и разностях вкусов. Как известно, о них не спорят, и, удивительным образом, это касается любой сферы нашей жизни. В том числе, и любви…

– Ну, и до чего вы договорились? – Битва двух «тяжеловесов» Гина и Рангику продолжалась: они явно знали побольше толка в любовных отношениях, чем юные несмышленые старшеклассницы и только недавно обретшие души арранкары.

– Мы говорили о том, что… – Неожиданно вдруг продолжил говорить Улькиорра. Собственно говоря, он сразу понял, к чему вел Ичимару, да и как-то посовестился своему поведению с Секстой. – Наверное, глупо спорить или обсуждать, кто что любит. Неважно как, зачем и почему это происходит, в итоге это выбор, скорее, несознательный, и даже подсознательный, для которого нельзя, да и, вряд ли, нужно искать объяснения. Наверное, все это душа играет с нами, подминая под себя логику и вмиг совершая перестановку ценностей…

Гриммджоу зыркнул исподлобья на Куатро: до того дошло наконец или он вспомнил еще одну умную книжку? Впрочем, его тирада, больше смахиваемая на извинение, отображала состояния их обоих. Улькиорре никогда не понять, почему вспыльчивый Джагерджак любит неуравновешенную Куросаки, также, как ему не понять никогда что именно меланхоличный Шиффер нашел в легкомысленной «принцессе»? Скрытный и осторожный Ичимару вообще млел от шумной безрассудной блондинки, и разве кто имел право усомниться в их искренности чувств? Похоже, Гриммджоу тоже погорячился в своих оценках...

Все шестеро принялись окидывать друг друга смущенно-пытливыми взглядами, отчего в воздухе над ними помимо полуденного пекущего, даже сквозь зонтик, солнца, нависла гнетущая неловкостью пауза.

Тем не менее, самая робкая из всех вызвалась сменить обстановку.

– А давайте, перекусим, – предложила Орихиме, искренне полагая, что все нервы нужно заедать чем-нибудь вкусненьким. Она потянулась к корзинке с припасенной ею провизией...

– Не-е-ет!!! – В один голос крикнули Куросаки, Ичимару и Улькиорра, останавливая ее на ходу. Имевшие лишь однажды «счастье» попробовать стряпню «принцессы», они упрямо и бессовестно отказывались оценить ее по достоинству, прибегая ко второй попытке.

– А, может, лучше выпить? – Мацумото, в принципе, разделявшая гастрономические вкусы Иноуэ, предпочитала к ее кулинарным изыскам сакэ – возможно, поэтому ее впечатления так разительно отличались от остальных.

– Тьфу! – Махнул рукой на них Секста и зашагал прочь.

Как же они все его достали!!! Бесили всем своим видом и бесконечной болтовней! Тут в кои-то веки получилось о чем-то договориться, как эти две пустомели взяли и весь серьезный настрой обломали в один момент! В конце концов, они же тут о важных вещах рассуждали, между прочим! «А-а-а!!! Пошли они вообще все к черту! И Куатро этот, сволочь умная, и Орихиме его, всегда такая приторно-добренькая, и Гин, лисья морда усмехающаяся, чтоб ему пусто было, и бабенка его сумасбродная!!!»

Гриммджоу рассерженно пнул ногой камень в воду и, ворча себе под нос проклятья, продолжил идти вдоль кромки моря… «Жили они себе тут с Куросаки, не тужили, а тут – трах-бах и здрасьте! Соседи, блин…» Пантера обиженно обернулся на Ичиго, но, потом опомнившись, кивнул и отвернулся: «Правильно, киса, не ходи за мной: а то с такой злости я наговорю совершенно ненужные гадости, которые я бы в жизни не подумал о тебе, если бы не мой дрянной характер… и еще голод этот…»

Арранкар сглотнул, подумав о том, а не вернуться ли ему обратно, чтобы перекусить стряпней «принцессы», но, судя по оживленному возражению остальных, затея эта выглядела весьма небезопасной. Еще больше хотелось вернуться к его, и ничьей больше, рыжеволосой синигами – уткнуться ей в шею, вдохнуть успокаивающий запах тела и с затихающей злостью все же укусить ее за ключицу: какого черта у нее были такие друзья?! Почему он должен был делить ее с ними? Мало ему того, что они вечно плетутся за ней в бой, так еще и в минуты мира не отстают от нее ни на шаг. В самом деле, что за шутки?! Она – только его. Он – только ее. Разве им плохо вдвоем и разве им кто-то еще нужен?..

Секста, гонимый все вперед и вперед своим упрямством и гордостью, а еще сотней непонятных ему вопросов и странных для человеческого мира истин, скрылся вдалеке за грядой камней на пустынном берегу.

Ичиго с грустью выдохнула: сразу ведь хотела рвануть за Гриммджоу следом, но Рангику упрямо держала ее за руку.

– Не стоит. Пускай побудет наедине. Он просто не привык быть в компании с кем-то, кроме, как с тобой…

– Да-да, никаких коммуникабельных навыков общения… – Снова включил «учителя» Ичимару.

– Очевидно, в мире живых без этого сложно… – Философски добавил Улькиорра, обращая на себя удивленные взгляды всех: судя по их виду, пророненная истина относилась явно не только к недружелюбному Сексте.

– И все-таки надо было его накормить, – приложила пальчик к губе Иноуэ. – От голода – все нервы, – стояла она на своем.

«И не только…» – Добавила про себя Куросаки, не отпуская от сердца беспокойство за любимого арранкара. Раздраженный, голодный, неудовлетворенный: смятенный Секста – непредсказуемый Секста. Ичиго бросила взгляд на пекущее послеполуденное солнце и, как мама первоклассника, пожурила Гриммджоу про себя за беспечное отношение к своему здоровью: она не знала, насколько возможен тепловой удар у гигаев, но то, что Джагерджак скрылся из виду, в принципе, не очень нравилось ей. Сейчас можно было даже сказать, что она предчувствовала, что самоволка Пантеры еще всем им вылезет боком…

====== XCVIII. БЕЛЫЕ ВОРОНЫ: ВРАГИ, ОТСТУПНИКИ, ДРУЗЬЯ ======

– А-А-А!!!! Кур-р-росаки!!! Твою мать!!! Я убью тебя сейчас!!!! Обеща…

– Путь разрушения № 31, Шаккахо!!!

Вырванная алым энергетическим сиянием белая дверь с табличкой «15» с грохотом влетела внутрь комнаты под ошеломленные взгляды Ичиго и Гриммджоу. На пороге их номера замерли не менее шокированные Мацумото в форме синигами со вскинутым в боевой готовности занпакто и Ичимару в стойке для прочтенного только что заклинания.

– Сантен Кессюн! Я отражаю!!! – Прозвучал за их спинами тоненький голосок шумно бежавшей Орихиме, которая на всей скорости влетая в номер к Куросаки, не заметила стоявших на пороге синигами.

В итоге, не успевая затормозить, Иноуэ массивной грудью на всех парах врезалась в Гина, отчего тот, не успев перегруппироваться, потерял равновесие и навалился на Рангику, которая под грузом двух тел со всего маху рухнула на пол. Через секунду блондинка ойкнула, когда груз тел на ней увеличился с падением Улькиорры, который, явно спешащий за своей рыжей истеричкой, ничего не объяснившей ему и мигом вылетевшей из их гостиной, на всем ходу влип в эту кучу-малу.

– Э-э-э?.. – Только и смогла выдавить из себя Куросаки, не зная что и говорить, видя на своем пороге обеспокоенную гору из зацепившихся друг об друга друзей.

– Какого хрена вы здесь все устроили?! – Джагерджак был более информативным и задал вопрос по существу.

Все четверо незваных гостей, включая даже капитана Ичимару с раскрывшимися в изумлении глазами, воззрились на представшую им картину в номере, в который они только что ворвались: Куросаки, огражденная теперь защитным щитом, восседала на едва прикрытых полотенцем бедрах Джагерджака, который лежал на животе и был весь… красный, как сваренный рак. У замершей Ичиго наконец зашевелилась рука, отчего из сжавшегося в ее ладони тюбика, на спину Сексты упала увесистая капля холодного крема.

– А-а-а-а-ай!!! Кур-р-росаки! Ну, ты че твор-р-ришь??? – Раздавшийся ор по силе получился примерно таким же, на который ранее добропорядочные соседи из апартаментов «14» и «16» поспешили на помощь, реально полагая, что в номере «15» кто-то кого-то не иначе как убивал!

– Тьфу ты! – Сплюнула Рангику и недовольно подергалась, требуя убрать с себя все еще наваленные на нее тела остальных.

– Ой, прости, дорогая, – усмехнулся Гин и тут же, почувствовав облегчение от того, что с него сняли волнующе мягкую Орихиме, помог встать и своей пышногрудой красотке.

Мацумото с раздражением всадила Хайнеко в ножны, и, прижав левую грудь, возмущенно выпятила нижнюю губу:

– У меня чуть инфаркт не случился, а вы тут… Ну, и как это называется?

– Как это называется, Гриммджоу? – Ехидно переадресовала вопрос Куросаки своему арранкару.

– Идиотизм… – Хмыкнул Секста, разом объясняя нелепое вторжение в их частную жизнь свалившихся на голову непрошеных соседей и свое вчерашнее поведение, приведшее его к таким вот последствиям.

…Куросаки уже сотню раз за это утро обозвала его «идиотом», в то время, как сам Пантера упрямо величал себя «гордецом».

– Это не гордость, а тупость! – Возмутилась она на неподобающие еще и пререкания со стороны Джагерджака, решившего вчера уединиться от всех и подумать о насущном непременно под лучами палящего солнца. Теперь, может, мозги он и привел в порядок, зато бонусом получил «первоклассный загар», который, учитывая шальную красноту всего тела, сойдет с него в лучшем случае лет через десять. – И каким ты местом думал только?

– Головой! Я всегда думаю головой, Куросаки! Не нарывайся!

– А то что? – Она беспощадно провела пальцем по сгоревшей спине, отчего арранкар взвыл мгновенно… – То-то же. Лежи и не двигайся. – Она картинно вздохнула: – Ах, нескоро мы сумеем побороться... – Ичиго склонилась над ухом Пантеры и томно прошептала: – И в игры на раздевание побаловаться… А я еще много красивых вещиц прихватила с собой… – Она провела живительным влажным язычком по горевшему краю уха, заставляя Сексту вздрогнуть и покрыться мучительными сейчас для обожженной кожи мурашками.

– Садюга… – Простонал он, поклявшийся в который раз отомстить дерзкой девчонке, но знал наперед, что это всегда плохо у него получалось.

Гриммджоу обреченно прижался тяжело болевшей головой к дивану и стал наблюдать полуприкрытыми глазами за передвижением своей мучительницы. Она специально расхаживала по комнате в одной только его майке без ничего, дразня стройными бедрами, а иногда и половинками ягодиц, которые явно нарочно являла ему, то задевая край майки, то, как сейчас, наклоняясь за чем-то. Пантера глухо простонал… Как же он хотел ее сейчас… Нет, не убить, просто хотел ее… Во всех позах, бесконечно целуя и чувствуя ее всем телом. Но сейчас это его тело предательски заныло жаром кожи, а не желания, и изо рта Сексты вырвался вовсе не соблазнительный, а огорченный и все проклинавший стон.

И какого черта он вчера и впрямь решил выдернуться? Ну, потерпел бы этих чудаковатых друзей Куросаки, да и недругов ее тоже, не облез бы… За день раздражения – ночь удовольствия: вполне равнозначный обмен, даже превосходящая все ожидания плата. Да и «чудики» эти были не так уж ему и противны… К «принцессе» он вообще уже привык, даже называл ее этим дурацким прозвищем, вовсе не подкалывая. Орихиме и впрямь была такой – светлой, доброй, воспитанной, нежной, изящной, как, наверное, и должны быть все принцессы. Чего не скажешь про ее «рыцаря сердца»… Заносчивый, надменный, самоуверенный, бесстрастный, и даже отмороженный – он и в человеческом миру не утратил свои самые раздражающие Сексту черты. С другой стороны, стоило только вспомнить его «подвиг» на крыше во имя спасения души Куросаки, да и трогательное прощание с рыжей пленницей, в котором они с Иноуэ усмотрели обретение души Куатро… Не потому ли он и согласился собирать его по крупицам? Так о чем жалеть теперь? Вопреки, своей нарочитой неблагодарности, от Шиффера все-таки не веяло злобой или агрессивностью ни в адрес другого Эспады, ни в сторону временной синигами. И, пожалуй, последнее обстоятельство – единственное, что должно было заботить Пантеру, а вовсе не моральный облик переродившегося Улькиорры.

Относительно парочки влюбленных синигами – Гриммджоу вообще не собирался париться: он едва знал их, даже Гина, с которым в Лас Ночес старался не пересекаться, а здесь и подавно не стремился заводить дружбу. Все, что ему импонировало в их тандеме, так это амурное безумство, накрывавшее этих двоих, плавившее их, точно воск, и растворявшего их в атмосфере неописуемым ощущением эротизма и вечной весны. От подобного зазывного, вязкого, дурманящего, будто фимиам, чувства окружающим становилось жарко, и душно, и непонятно радостно на душе. Кажется, Куросаки однажды рассказывала ему об этом тоже, когда повстречала ожившего Гина в торговом центре... Странная любовная аура исходила от этого сплава золота с серебром. И за такие вот безвозмездно подаренные эмоции Секста готов был стерпеть все, даже их бесцеремонное вмешательство в его мир с Куросаки.

Задумавшийся Гриммджоу, лежавший совершенно обнаженный, почувствовал тут мягкое прикосновение полотенца на единственно необожженных солнцем бедрах, а потом и вес забравшейся на них Куросаки.

– Что? Снова будешь издеваться?.. – Промычал он.

– Еще как, – томно прошептала она, но с нотками искреннего сожаления. – Увы, по-другому никак… – Ичиго выдавила крем от ожогов на руку и, зная, сколько не согревай его в руке, он все равно покажется сгоревшей кожей уколом тысячи иголок, приступила незамедлительно, уже представляя в своей голове последующий после этого дикий рев Пантеры…

– Нужно было сразу меня позвать, – застенчиво поглядывая на мощную спину голубоволосого арранкара, Орихиме все же хорошо делала свое дело: ее Сотен Киссюн медленно, но уверенно заживлял, одновременно меняя степень красноты кожи и снижая градус жара в теле.

– Не нужна мне твоя помощь, – Джагерджак по обыкновению отверг чары «принцессы». Ичиго закатила глаза: невыносимый упрямец и гордец был этот Пантера, а говоря попросту – идиот, ее любимый великовозрастный идиот.

Орихиме не обиделась, лишь мягко улыбнулась норовистому Сексте: как и у Куатро, их арранкарская даже не гордость, а своенравность, порой просто не давала им являть миру свои истинные эмоции и чувства, будто они все продолжали следовать за тем ярлыком, цифрой, припечатанной к их телу, давно переставшей говорить об их характерах и аспектах смерти. Ведь теперь-то они были живые с бьющимися сердцами, с чувствующими душами, с любящими глазами…

– Ну, что вы, Гриммджоу-сан, – робко возразила девушка, – за то, что вы помогли спасти Улькиорру-куна, я всегда буду лечить вас…

– Всегда? Это звучит, скорее, как приговор… – Поёрничал Джагерджак.

– Попридержи-ка язык, Секста, и скажи спасибо…

Иноуэ непроизвольно покосилась на сидевшего в кресле Улькиорру и перехватила его участливый взгляд. Она, естественно для себя, смущенно ему улыбнулась, а он – вот так сюрприз – выдал нечто похожее на полуулыбку: Шиффер всегда со скрытым восхищением наблюдал удивительные силы человеческой девушки, но теперь никто не мог воспретить ему открыто гордиться ею и защищать от нападок нахалов вроде Джагерджака.

– Тебя это тоже касается… – Проронил шестой Эспада.

– Хм? – Зеленоглазый спокойно встретил дерзкие огоньки в голубых глазах. – Что тебе нужно?

– Ну, как? А благодарность за то, что я тоже приложил руку к твоему спасению?

– Вот как? – Не меняясь в лице, переспросил брюнет, но, без лишних раздумий, тут же выдал: – Спасибо.

У Гриммджоу рот приоткрылся: мало того, что он ожидал как минимум часового препирательства от Куатро, еще больше предполагал, что тот выдаст за благодарность свое снисхождение, но… Желаемое слово было произнесено так твердо и уверенно, что мгновенно обескуражило голубоволосого «героя поневоле» и он просто не нашелся, что ответить…

– Ну, дверь, кажется, починили! – Довольно хлопнул в ладоши Гин, войдя в номер к его хозяевам.

Мацумото, мирно развалившаяся во втором кресле, убрала руку с подлокотника, и серебряноволосый присел с ней рядом. Его рука привычно обняла ее за плечи, окунаясь в пушистые золотые локоны на спине.

– И как ты объяснил персоналу это происшествие? – Хмыкнула Куросаки.

– Сказал, что Секста вышвырнул одного портье, посмевшего засмотреться на его девушку. Странно, – хихикнул он, – но мне все поверили, даже без лишних расспросов. – Ичимару склонил голову набок: – Хм, Гриммджоу-сан, и какая у вас тут репутация в отеле?

Пантера фыркнул: нормальная у него тут репутация. Куросаки потрепала его за шевелюру:

– Он у нас тут – VIP-клиент и первый гость здешнего ресторана.

– Вот оно что? А я-то думаю, чего это нам пообещали бесплатный ужин в знак извинения.

– «Нам»? То есть, мне и Куросаки – ты это, явно, хотел сказать? – Поднял голову Джагерджак, но серебряноволосый отрицательно покачал головой и еще больше улыбнулся, отчего даже у дико скалящегося Гриммджоу свело челюсть.

– Не-а, в приглашении написано, что для Гриммджоу-сана и его друзей. Количество не указано...

– Тогда – я одеваться! – Мигом оживилась Рангику и потащила Гина за собой.

– А-а-а, мы тоже, наверное, пойдем… – Закончив лечение, Орихиме поднялась с колен и встала у Улькиорры, поджидавшего ее.

– Куда «пойдем»? В ресторан? – Рыкнул Секста, не поняв игру слов.

– Ой, да? Правда? И нам тоже можно? – Радостно захлопала ладошками Иноуэ.

– А-а-а… я… это… – Замычал Джагерджак, но тут Куросаки дернула Пантеру за ухо и впилась в него убийственным взглядом. Точно! За день раздражения – ночь удовольствия. Плата, которая его устраивала. – Ладно. – Недовольно буркнул он соседям слева. – Ужин в семь. И не опаздывать!

Орихиме даже взвизгнула от радости, и чуть ли не пританцовывая, увлекла на сборы смущенного Куатро вслед за собой.

– Зашибись! – Гриммджоу не без удовольствия перевернулся на больше не горевшую спину, но с раздражением потер лоб: – Одни тупо навязались, другие – почти слезно напросились…

– Да будет тебе вор-р-рчать, – промурлыкала ему на ушко Куросаки и забралась на него сверху. – Каких-то пять дней осталось. Р-р-разве Кор-р-роль Пантер-р-р не выдер-р-ржит? – Все также мурлыкая, девушка сладко поцеловала любимого арранкара и испытующе посмотрела на него карамельным теплом, пробуждающим в нем какое угодно терпение и даже редкую доброту:

– Киса, – поправил он упавшие на глаза прядки рыжей челки, – ради тебя я хоть Каракуру и весь Сейрейтей стерплю, но... – Пригладил он ее щеку. – Только обещай, что часто экспериментировать с этим мы не будем, ладно?..

====== XCIX. БЕЗЫСХОДНАЯ СЛАБОСТЬ: ИСТИНА ГДЕ-ТО РЯДОМ ======

Каракура встречала вернувшуюся пару ярковолосых путешественников печальным дождем, заметно разлетавшимися Пустыми и недовольными друзьями, встретивших их сразу на платформе у прибывшего поезда. Секста Эспада сходу отхватил по первое число от Йоруичи за то, что отключил свой телефон, Куросаки – от Рукии за то, что не взяла с собой свое удостоверение. Карин и Зинта бросали гневные взгляды на скалящегося и пререкавшегося Пантеру с кошкой, тогда как Юзу и Уруру мягко краснели, замечая как Джагерджак властно и, в тот же момент, трепетно прижимает Ичиго к себе, не давая никому в обиду. Урахара загадочно посмеивался за своим веером, Иссин тщетно пытался строить из себя грозного отца. Определенно, с ними сбежавшей парочке можно было и не объясняться: если шляпник всячески потакал арранкару в предстоящем тяжелом периоде в жизни временной синигами, то папаша Куросаки также не противился появлению иного интереса в жизни своей дочери, которая бесповоротно теряла привычное занятие защищать мир от незримой опасности и спасать тех, кто был ей дорог…

Так или иначе, по возвращению домой жизнь Ичиго и Гриммджоу скоро побежала по обыкновению. Совместные ночи, дни – врозь. Изматывающее обстоятельство для тех, кто неделю не мог оторваться друг от друга, и теперь, не насыщаясь излюбленным лакомством, становились просто ходячей бедой для окружающих, раздражаясь по мелочам, дерзя и препираясь по пустякам, в общем становясь еще невыносимее, чем прежде, точно их умножили друг на друга, и теперь, что в магазинчике Урахары, что в домике Куросаки имелось собственное синтетически-несносное существо «синигамо-арранкар» или же, проще говоря, взрывоопасная бомба под кодовым названием «Куросаки-Джагерджак» в квадрате.