Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

Куросаки, которая провела достаточное время с этими двумя, сразу почувствовала недосказанность в воздухе и спросила, как обычно, без обиняков:

– Йоруичи-сан, скажите честно: вы были в Готее-13? Там что-то знают об инциденте с Иноуэ?

– Да, была. Да, знают. Но вам не понравится то, что я расскажу.

– Говорите, прошу вас, Йоруичи-сама, – сохраняя хладнокровное спокойствие, Рукия выразила общее мнение. В сущности, каждому из присутствующих было не все равно, что именно произошло с Иноуэ, но еще больше сейчас их интересовал главный вопрос – жива ли она?

– С Иноуэ Орихиме все в порядке, – точно подслушав мысли, ответила Йоруичи. – Но в Сейрейтее ее объявили предателем.

Куросаки, Исида и Чад подскочили со своих мест в совершеннейшем смущении.

– Как?!

– Почему?!

– За что?!

Орихиме? Предатель? Как такое возможно? Казалось, оба эти слова в принципе нельзя было употреблять вместе, ведь не существовало человека преданнее и ответственнее, чем обладательница целительного Шун Шун Рикка. Сколько синигами было спасено ее силами, и теперь эти же люди в черных одеждах объявляли ее «предателем» вот так, запросто, за глаза…

– Йоруичи-сама, вы знаете, что произошло? – остававшаяся сидеть за столом, Рукия решила разбираться без ненужных эмоций: воспитание Кучики все-таки брало свое.

– Сегодня утром Иноуэ Орихиме отправилась в Уэко Мундо.

– Этого не может быть! – Куросаки ударила кулаком по столу, заставляя чайный сервиз звонко задрожать, а Тессая недовольно сдвинуть брови.

– Может, Куросаки-кун, – вмешался в разговор Урахара. – Невероятно, но факт: я лично стал свидетелем того, как Орихиме-тян добровольно покинула мир живых, войдя в гарганту в сопровождении одного из арранкаров.

– Да он заставил ее, разве непонятно?! – Ичиго не переставала защищать подругу, вызывая замешательство и в то же время уважение у всех собравшихся.

– К ней не применяли силы. Повторюсь: она вошла туда добровольно.

В комнате нависла пугающая тишина.

– Нет. Нет… Я не верю, – запротестовала вновь Ичиго.

И к ней на сей раз присоединилась Рукия:

– И я тоже. Что-то здесь не складывается… Иноуэ не могла так просто взять и перейти на сторону врага, равно как и арранкары не могли с легкостью уговорить уйти ее с ними…

– Я согласен с Рукией-сан, – подал голос Исида. – Иноуэ-сан – честная, добрая девушка! Она верный друг и никогда не посмела бы бросить своих друзей, как и любой из нас на ее месте!

Пламенная речь квинси заставила всех обратить на него самое интригующее внимание. Щеки парня вспыхнули, но он и не думал останавливать свою защиту:

– По моему подозрению, основанному на вполне логических выводах и расчетах, единственное, что могло заставить ее отправиться в логово врага – это шантаж. Прекрасно зная безграничную самоотверженность Иноуэ, а также ее совершеннейшую безобидность и миролюбие, осмелюсь предположить, что ей угрожали расправиться с кем-то, кто является для нее дороже собственной жизни…

Взгляды всех в одно мгновение переметнулись с Исиды на Куросаки, отчего та покраснела еще сильнее смутившегося ранее квинси. Столь пристальное внимание и осознание правоты слов Исиды скоро обратило стыд на лице Ичиго в яростную решительность:

– Тогда я должен спасти ее! – Рука сама потянулась за спину за невидимым Зангетсу, но Рукия тут же стукнула Куросаки по голове.

– Идиот! Во-первых, ты не в теле синигами. Во-вторых, думаешь, попасть в Уэко Мундо так уж и легко? Ведь так? – покосилась она на шляпника.

Урахара разложил свой веер и, обмахнувшись им пару раз, задумчиво произнес:

– Попасть туда нелегко, но все же возможно… Яре-яре, признаться, я тоже не верю, что Орихиме-тян перешла на сторону врага, а, значит… Это значит, что ее, скорее всего, удерживают там, как заложницу. Отсюда – вопросы: для чего и насколько долго? И что такого понадобилось Айзену от Иноуэ, чтобы ввести еще одну пешку в свою игру?..

Ученый замолк и нервно потер рукой подбородок. Все в комнате тихо следили за ходом его продолжившихся безмолвных мыслей, которые сменялись под самые противоречивые эмоции, отображавшиеся на его лице.

Как и следовало ожидать, несдержанность Куросаки первой нарушила тишину:

– Так вы поможете нам, Киске?

Тот кивнул почти сходу. Взглянув на кошку, он добавил:

– Чтобы открыть гарганту, мне понадобиться время, а, значит, для остальных его следует потратить с пользой. Не сомневаюсь, что армия Айзена будет ждать непрошеных гостей и проблема в том, что мы совершенно ничего не знаем ни об их истинной силе, ни об их количестве, ни о точных планах предателей Готея-13. Кроме того, не надо забывать, что Уэко Мундо – это еще и край пустых, адьюкасов, меносов и прочей неприятной духовной живности… – Он окинул взглядом всех присутствующих и, заметив столь же решительный, что и прежде, пыл в глазах, добавил: – Так что, ребятки, дорога туда потребует от вас не только крайней осторожности и бдительности, но и превосходной боевой подготовки.

Ичиго передернуло от его сладкого «ребятки», но она уже давно приняла решение.

– Я в деле! – Куросаки поднялась с колен и гордо вскинула голову. Ее карие глаза заблестели огоньками, в которых не оставалось места ни страху, ни сомнениям, ни дороги назад. Защищать всех, кто дорог ее сердцу, кто требует помощи и справедливости – заветная с детства мечта Ичиго двигала ее только вперед и, теперь, когда судьба позволила ей стать синигами, девушка чувствовала в себе столько силы и храбрости, что ее не страшила даже целая армия меносов.

Столь искренние порывы и запредельная уверенность рыжеволосого воина не могла не восхитить ее друзей. Друг за другом они пообещали помочь Ичиго освободить Иноуэ и вернуть ее домой. Киске и Йоруичи довольно переглянулись. В душе они понятия не имели, во что ввязывались, но отказать этим удивительным детям просто не имели права.

Подготовка к путешествию в Мир пустых начала свой необратимый отсчет.

====== IV. БЕЗУМНЫЙ ПЛАН: ПРИКАЗ ОСТАНОВИТЬСЯ И ПОДЧИНИТЬСЯ ======

Ичиго и Рукия неслись в стремительном сюнпо на квартиру Иноуэ, где в данный момент размещался временный штаб патрулирующего отряда Хитсугая. Друзья пока не знали, как преподнести историю о похищении Орихиме в нужном свете, чтобы добиться поддержки остальных синигами, куда менее склонных к подобным авантюрам. Они прекрасно понимали, что путешествие в Уэко Мундо основывалось на верной дружбе и непоколебимой уверенности в невиновности Орихиме. Она была их близким товарищем, постоянной спасительницей, даже достойным соратником – за прошедшие два года им представилась масса возможностей проявить себя и проверить друг друга. В их сплоченной компании, пережившей и печали, и радости, предателем не мог оказаться никто.

Однако ни Куросаки, ни Кучики не питали иллюзий на чужой счет. Как можно было просить помощи у тех, кто так мало знал Орихиме, а потому не ведал даже, какое на самом деле большое и чистое сердце билось в груди этой девушки, неспособной не то, чтобы стать предателем, а вообще причинить кому-либо какое-то зло...

– …Капитан Хитсугая! – Ичиго влетела в комнату, с грохотом распахивая дверь в расположение «вынужденного штаба» синигами.

Она так торопилась выложить все, что они узнали от Киске, однако ее открытый рот так и замер безмолвно, как только глазам предстала неожиданная и необычная картина: капитан Десятого отряда, равно как и его лейтенант с другими офицерами Готея-13 по форме, смирно стояли перед огромным телевизором. С его экрана на вломившегося сурово посмотрели щелочки-глаза командира Ямамото Генрюсая.

– Э-э-э, прошу прощения, – запнулась временная синигами, мигом убирая с лица обогретую надеждой улыбку, и придавая себе серьезности.

– Куросаки Ичиго! – раздался громогласный голос Ямамото. – Кто разрешил вам врываться на закрытое совещание руководства Готея-13 и отряда Хитсугая???!!!

– Простите меня еще раз, Яма-джи… – Ичиго поклонилась под вспыхнувший холод бирюзовых глаз Хитсугаи.

Своевольное и неподобающее обращение Куросаки к старшим по званию всегда бесило маленького капитана, но когда затрагивалась честь главнокомандующего – Тоширо просто готов был рвать и метать:

– Да… как ты… смеешь?! – прошипел он, точно ледяной дракон, хватаясь за занпакто.

Все синигами испуганно посмотрели на зарождавшийся конфликт, в уме просчитывая наперед дальнейшие действия Хитсугаи и ответную реакцию Куросаки. Оба, взрывные, как порох, могли в считанные секунды разнести квартиру Иноуэ в щепки и еще полквартала в придачу.

Однако все закончилось, так и не начавшись – гнев капитана Десятого отряда пресек сам командир:

– Куросаки Ичиго, Кучики Рукия, что вы хотели доложить? Докладывайте, раз уж пришли.

– Сотайчо, у нас есть информация относительно похищения Иноуэ Орихиме. Она…

Ямамото прервал речь временной синигами громким ударом своей трости о каменный пол церемониального зала Первого отряда. Он произнес с официальным тоном следующее:

– Не далее, как сегодня, Советом 46-ти Иноуэ Орихиме была признана предателем, который больше не нуждается в нашей защите и не может впредь рассчитывать на какую-либо помощь, соучастие и даже сочувствие к избранной ею судьбе.

– Но ее увели туда, шантажируя нашей безопасностью! – негодующим тоном парировала Куросаки. – Разве вы не понимаете?! Айзен что-то снова затеял и для этого использует Иноуэ в собственных целях…

Матсумото и Абарай обеспокоенно взглянули на Ичиго: временный синигами, как всегда, говорил с искренним жаром и безоговорочной уверенностью, всеми силами пытаясь заступиться за подругу, но сейчас его доводы выглядели более, чем обоснованными. В глазах Хитсугаи слова рыжего также посеяли некоторые сомнения. Совсем недавно подобные мысли терзали голову самого Тоширо, а потому он готов был уцепиться за ниточку своей интуиции, чтобы помочь спасти Орихиме-сан, которая однажды не оставила и его в беде, излечив смертельные раны…

– Разрешите произвести дополнительное расследование, командир, – обратился капитан к Ямамото. – Мы можем проверить…

– Отставить! – грянул громовой голос старика. Даже через экран, на расстоянии, далеком от Мира живых, его власть и авторитет заставляли склонить головы самых непокорных. – Нечего проверять! Решение принято! Временный отряд патрулирующих Каракуру синигами приказываю распустить! Иноуэ Орихиме объявлена предательницей по законам Общества душ, и это не поддается ни критике, ни обжалованию!

– Но Рукию тоже обвинил Совет 46-ти, хотя она и была невиновной! – сцепивший зубы, но все-таки не сдержавшийся, Ренджи попытался взбунтовать.

– Лейтенант Абарай! Попридержите язык и возвращайтесь немедленно с отчетом о работе отряда обратно в Сейрейтей.

Дверь Разделителя миров тут же с грохотом установилась в маленькой гостевой комнатке квартиры Орихиме.

– Не пойду… – прошипел Ренджи, бросая непокорный взгляд на капитана Хитсугая.

Тот бесстрастно окинул взглядом подчиненных: похоже, отряд придерживается единодушного решения задержаться в Мире живых до выяснения всех обстоятельств по исчезновению Иноуэ.

– Прошу извинить меня, Ямамото-сотайчо, но мы… – начал Тоширо, однако заметив сардоническую усмешку в седых усах командира, смущенно опустил глаза, так и не договорив.

– Я предвидел возможное неподчинение приказам, поэтому к вам были направлены другие капитаны Готея-13, имеющие все полномочия вернуть ваш отряд «смельчаков» обратно в Общество душ любой ценой. – Ямамото отключился, оставляя вместо себя черный экран, тихо шипевший от потери сигнала.

Иккаку и Юмичика скептически хмыкнули: заставить их пойти силой? На это зрелище еще стоит посмотреть. Однако, когда дверь сенкаймона распахнулась и в комнату вошел Зараки Кенпачи с трудно сдерживаемой реяцу негодования, парочка с поникшими головами, точно провинившиеся школьники, отправилась в переход миров, не говоря никому ни слова.

– Матсумото, нам тоже пора! – скомандовал Хитсугая. Серебряноволосый мальчишка вошел в дверь между мирами и выжидающе протянул руку своему лейтенанту. – Ну же?..

– Прости, Ичиго, – прошептала Рангику, не скрывая огорчения в голосе и заблестевших слез сожаления в уголках глаз. Она, как никто иной из этого отряда, любила Орихиме, но даже ради нее она не могла ослушаться приказов Готея-13, равно как и не повиноваться своему капитану.

Куросаки, молча, проводила взглядом «предательницу» Матсумото и с вызовом воззрилась на единственного оставшегося, кроме Рукии, синигами.

– Ты тоже сбежишь? – провокационно обратилась она к лейтенанту Шестого отряда.

– Что?! Никогда! – Ренджи сжал кулаки. – Лично я не собираюсь оставаться в стороне того, что вытворяет Айзен со своими арранкарами! Ему не должно сойти это с рук!

– Вот и славно! – довольно хлопнула Ичиго друга по плечу. Вопреки такому же вздорному, как у нее, характеру, красноволосый всегда отличался небывалой смелостью и стойкостью духа.

– Так что вы придумали? Поделитесь?

– Пробраться в Уэко Мундо и лично освободить Иноуэ из плена арранкаров!

– Здорово! – потер руки Ренджи. – И когда отправляемся?

– Где-то через неделю, – пояснила Рукия. – Именно столько времени понадобиться Урахаре, чтобы открыть гарганту в Мир пустых.

– Круть! Значит, у нас впереди еще остается время на тренировки…

– …Тренировки, лейтенант Абарай, для всех без исключения офицеров Шестого отряда, происходят только на территории Сейрейтея… – раздался уничижительно-поучающий тон за спиной у Ренджи.

Все трое синигами, вздрогнув разом, подпрыгнули на месте от неожиданности. Взгляды непроизвольно покосились на выход из сенкаймона, хотя ни голос появившегося там, ни его пробирающая до дрожи реяцу, не нуждались в визуальном сличении.

Кучики Бьякуя. Собственной персоной.

Ренджи сглотнул, чувствуя, как всегда, какой-то животный неконтролируемый ужас перед непробиваемым хладнокровием своего капитана. Он тут же почтенно опустился на одно колено перед старшим, заставляя Ичиго раздраженно наблюдать за слишком очевидным и оттого еще более противным ей раболепием.

– Капитан, прошу извинить меня!

Бьякуя и бровью не повел на Ренджи, зато покосился на сестру.

– О, нии-сама… – Рукия с не меньшим трепетом упала на колени перед обескуражившим ее своим внезапным появлением 28-м главой самого уважаемого клана Общества душ. В таком отношении слабо прослеживались родственные связи – все то же раболепие и пресмыкательство, бесившее внутреннюю волю единственного здесь живого человека.

Ичиго, несмотря на осадок образовавшийся действиями друзей, продолжала крепко стоять на ногах, гордо и даже с вызовом глядя в глаза капитану Кучики как равному. Даже с учетом того, что его бесподобный вид пробирал тело девушки до нервной дрожи, а от одного-единственного взгляда серо-стальных глаз ее сердце принималось неистово вырываться из грудной клетки, невероятная гордость и бунтующая строптивость Ичиго никогда бы не позволила ей позабыть свое достоинство и пасть на колени перед любимым мужчиной. Она любила Бьякую давно и искренне, но не слепо, а потому не могла, не смела опустить свой взгляд.

– Куросаки Ичиго… – протянул задумчиво, почти нараспев, аристократ и чуть заметно улыбнулся. Его заинтриговал этот дерзкий взор, столь прямой и откровенный, отличавшийся от реакции любого другого синигами, встречавшегося с холодом, превосходством и безразличием в глазах капитана Кучики. Но временного синигами этим было не пронять даже во время их первой встречи. Сейчас же…

«Весьма странное поведение», – сделал наконец вывод Бьякуя и медленно потянулся пальцем ко лбу Куросаки. Та заворожено уставилась на него, но следующим же что предстало глазам девушки стала беспамятная темнота.

====== V. ЛЮБОВЬ И ТРАДИЦИИ: КАК НЕ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ======

Ичиго подскочила на месте.

Осмотрелась судорожно. По непонятной причине она находилась в своей комнате, в своей кровати, и ко всему в своем человеческом теле.

– Вот гад! – выругалась девушка, ясно видя последнее всплывавшее в мозгу воспоминание: прикосновение холодного пальца Кучики к ее вспотевшему от волнения и негодования лбу.

«Использовать какие-то заклинания, чтобы вырубить меня?! Прекрасно! Очень смело, капитан Кучики!»

Ичиго с недовольством вжалась обратно в подушку, скрещивая сердито руки на груди. Впрочем, задумчивость скоро сменила раздражение, и из груди вырвался смешок:

– Ну, хоть не попытался убить, как обычно… Это уже для нас прогресс.

Она бросила взгляд в окно, куда уже заглядывала ночь, подмигивая ей единственным лунным глазом. Он то и дело пропадал и появлялся, закрываясь подгоняемыми ветром облаками, который успевал параллельно наполнять дом и всю округу ночной прохладой. Внезапная свежесть окутала девушку столь желанным спокойствием и чудодейственным ароматом весенней ночи.

Сакура… Крылья носа Ичиго затрепетали, точно крылья бабочки, под стать запорхавшему в груди сердцу. На сей раз, обоняние и интуиция не подводили – в воздухе действительно плыл аромат сакуры и он заполнял собой все пространство вокруг смущенно-очарованной Куросаки. «Точно Сенбонзакура …» – подумала она, вылавливая из памяти ужасающе прекрасную картину атаки шикая капитана Кучики. Ни с чем несравнимое и незабываемое зрелище! Миллионы розовых лепестков, парящих повсюду, от которых невозможно отвести глаз и никуда нельзя спрятаться, как и от преследующей повсюду магнетической стальной поволоки взгляда хозяина сего занпакто.

– Бьякуя…

Девушка хотела было со злостью выплюнуть в ночь это имя, но полуночную тишину украсил лишь нежный голос, невольно наслаждавшийся каждой буквой этого имени на кончике своего языка, купая их в волнующе частом горячем дыхании клубничных губ.

Злиться на человека, который отключил ее сознание, явно не получалось, и Ичиго привычно заложила руки за голову. Ее взгляд мечтательно устремился в потолок, где воображение не видело предела и принялось рисовать знакомый образ серьезных, пронзительных и немного грустных глаз. Их сине-серый оттенок был неповторим, и даже в этой мелочи Кучики Бьякуя превосходил всех, как и положено прирожденному совершенству. Чем он заслужил от судьбы столь трогательное благоговение и незыблемую благосклонность к нему? Почему родился таким безупречным, идеальным, запредельным?..

«Почему?..» – Ичиго могла задать еще хоть сотню вопросов, начинающихся этим словом, но, по непонятной ей причине, все эти сто вопросов касались бы одного-единственного человека. «Почему он? Почему так красив? Почему так холоден? Почему так несчастен? Почему грустит? Почему одинок? Почему хотел убить? Почему заботится сейчас? Почему приходит во сны? Почему не выходит из головы? Почему смотрит так, как будто знает все мои мысли?..»

– Кучики Бьякуя… – прошептала Ичиго вновь, борясь с приятным волнением и подступавшей дремой. – Что же творится у тебя на душе?.. Эх, узнать бы…

Она повернулась на бок, по-детски подкладывая ладошку под щеку и предоставляя лунному свету возможность наиграться вдоволь с длинными огненными прядями на затылке. Завтра, с уходом ночи, пламя в этих волосах вновь окажется прирученным робкой, но любящей рукой Юзу. Ичиго все-таки несказанно повезло с родными – только они могли до сих пор поддерживать ее самые нелепые желания и поступки, даже в элементарной стрижке волос…

«…Стать парнем, чтобы избежать помолвки?! Кто додумался до такого?!» – В памяти Ичиго всплыли крик и разъяренное лицо Иссина, который, в один, отнюдь не прекрасный для него, день, обнаружил за своим обеденным столом вовсе не трех очаровательных дочерей, а нечто непонятное: «рыжее недоразумение» с криво подстриженными волосами между доброжелательно обращавшимися к нему двойняшек…

К слову сказать, тогда сестры Куросаки, наверное, в первый и в последний раз в своей жизни видели действительно разгневанного отца, которого, напротив, постоянно переполняли утрировано благоговейные чувства к своим чадам. Сверхлюбовь, сверхзабота, сверхопека, сверхнавязчивость внедрялись им буквально во все, что было связано с жизнью его девочек. Он обожал готовить с Юзу, всегда вызывался поиграть в свободное время в футбол с Карин и не прекращал ни на день тренировать боевые навыки Ичиго. Семейные завтраки и ужины, традиционный летний отдых на море, совместный просмотр любимых телешоу, нежные поцелуи в макушку перед сном, тяжело дававшиеся разговоры по душам – он старался преуспеть во всем, заменяя девочкам и отца, и мать, и друга, и учителя, лишь бы быть с ними каждую возможную минуту, о важности которых он даже не подозревал до смерти Масаки…

Однако и его столпы нерушимой и безграничной любви неожиданно покачнулись, когда старшая дочь выкинула совершенно недопустимый фортель, попиравший последнюю волю безвременно почившей матери.

– Я не выйду замуж за нелюбимого и неизвестного мне человека! – сказала, как отрезала, пятнадцатилетняя девочка с рыжими длиннющими волосами давеча.

– Ичиго?..

– Нет, нет и нет! В самом деле, ты совсем из ума выжил, что ли?! Что за феодальный строй ты тут разводишь?! Или, еще хуже – половую дискриминацию?!

Его дочь, как настоящая эмансипе, отчитывала ни в чем не повинного отца уже около часа, давая вставлять ему время от времени короткие комментарии, чаще – лишь случайные междометия и ее имя.

– Послушай, дочь, это желание твоей матери, закрепленное письменной договоренностью между представителями кланов Куросаки и Исида. Хотя бы из-за любви к Масаки, ты должна довериться ее решению свести тебя с достойным человеком.

– И что же такого особенного в этом Исиде?

Доктор Куросаки задумчиво почесал затылок: еще не пришло время рассказывать Ичиго об истинных целях, преследуемых Масаки и Исидой Рюукеном. В отличие от Урюу, отпрыска последнего, знавшего о своей природе квинси и являвшегося, по сути, последним их представителем, Иссин до сих пор скрывал такую же правду от своей старшей дочери. Он, сознательно ограничивал ее от проявления всякого рода сверхъестественных событий в жизни, а заодно, не давал тем самым пробудиться гремучей смеси духовных сил, намешанных в ее крови. К своему стыду, Иссин банально боялся за жизнь всех своих чад, и ужасная смерть жены являлась главной причиной для этого. Не сумев уберечь одну любимую женщину, он боялся потерять трех остальных, поэтому и пытался по максимуму отгородить свою семью от всего «ненормального» в понимании обычного человека.

– Ну, так ты расколешься наконец-то? – Ичиго напомнила отцу о зависшем в воздухе вопросе, требующего ответов вслух, а не внутренних размышлений, которые отражались на его лице.

– Ваши с Урюу матери просто хотели объединить последних потомков двух влиятельных семейств. Это все, что я могу сказать. Истории этих кланов давно переплетены, и тебе рано или поздно придется столкнуться с этой… связью. Наверное, Масаки решила, что лучше – «раньше», и уж кому, но ей я не могу противостоять. Прости, Ичи. Все-таки она была самой проницательной женщиной, которую я знал.

Куросаки нахмурилась.

– Черт знает что! – Зашагала она по кухне из стороны в сторону, размышляя над тем, почему самый близкий в ее жизни человек так опрометчиво обрезал ей крылья. Ведь мать не могла не распознать мягкую романтичную натуру своего ребенка, верившего в сказочную любовь на всю жизнь, в которой будет и принц на белом коне, и фейерверки над головой при первом поцелуе, и ежегодное шоколадное сердце на День Валентина… – Не понимаю, – пожала плечами Ичиго. – Не понимаю мотивов, двигавших ею… Ведь мама, как никто иной, знала, что я никогда не пойду на это, тогда зачем все же поступила так?

Куросаки-старший пожал плечами. Что он мог рассказать ей? О ненавистной для самой Масаки чистоте крови квинси?.. Или об условии Рюукена, позволившего ей самой выйти замуж за синигами только в обмен на обещание поженить однажды их собственных детей…

– Ичиго, боюсь, у нас нет иного выбора. Тебе исполнилось пятнадцать. Мы возвращаемся в Каракуру, и, если Исида увидят тебя, то никогда не отступят от уговора. Рюукен – чрезвычайно принципиален в вопросах родовой чести.

– Настолько, что готов пожертвовать чувствами единственного сына? – хмыкнула девушка, горько глядя на отца. – Сомневаюсь, что ему эта идея тоже пришлась по душе. Любой нормальный подросток, вроде меня, хочет строить свою жизнь по собственному желанию, а не по велению давно забытых консерваторских устоев и допотопных традиций!

Иссин лишь с грустью посмотрел на дочку: зная категоричность и тиранские замашки Исиды-старшего, он предполагал, что Урюу как раз не отличался таким же своевольным нравом, как его Ичиго. Ей всегда предоставлялось слишком много свободы для действий и суждений. Впереди у нее вырастала масса перспектив и заманчивых предложений. Она была умна, целеустремленна, амбициозна, достаточно красива и мила, даже невзирая на свой тяжелый характер. Она, действительно, могла с легкостью встретить настоящую любовь, имея под рукой прекрасный пример для подражания – любовь собственных родителей, от которой родилось на свет трое замечательных детишек. Ради них они с женой шли на многое, в том числе – на самые крайности, поэтому Масаки ценой собственной жизни и защитила однажды Ичиго от смерти…

Семья Исиды была иной, ведь Рюукен никогда не любил жену и сына так, как Иссин обожал своих женщин. Холодный квинси просто не умел любить и вряд ли научил этому своего сына. И Иссин меньше всего хотел такой пары и такого отношения к своей дочери.

– Хорошо, – сдался он под давлением настойчивых карих глаз Ичиго, которые смотрели на него неотрывно, не то с укором, не то с мольбой. – Нужно будет что-то придумать с этим...

Иссин решил прикинуть все возможные варианты для разлада помолвки, но дело невероятно усугубляло их вынужденное возвращение в Каракуру и посещение Ичиго той же Старшей школы, в которой обучался и Исида Урюу. «Чтобы провернуть такую авантюру и не нажить врага в лице неприятных квинси, нужно все хорошенько взвесить», – так размышлял перед сном Иссин. А уже на следующее утро обнаружил в своем доме вместо пятнадцатилетней дочери угловатого, нескладного «парня» с короткими, торчащими в разные стороны рыжими волосами…

…В тот момент Ичиго радовалась, что в ее голову, как гром среди ясного неба, ворвалась подобная неординарная идея. Ради свободы она готова была распрощаться не только с копной роскошных волос, но даже со своим именем и привычной непримечательной жизнью. Для девушки модельных параметров, но не слишком женственной внешности, превратиться в парня на несколько лет до совершеннолетия, было не только несложно, а даже забавно: сама судьба бросала ей вызов, заставляя побороться за то счастье, которое рисовала Ичиго в своих мечтах. И она, без сомнений, готова была принести в жертву пару-тройку лет ради этого…

Кто же знал тогда, что с появлением в странном городке Каракура, спокойный уклад ее будничных дней под «прикрытием» станет резко меняться и заставлять жалеть о роковом решении буквально на каждом шагу.

Для начала, здесь жила Арисава Татсуки, которая прекрасно знала Ичиго еще с ранних лет. Озвучивать столь серьезной и рациональной девушке всю абсурдность своего поступка было сложно и даже стыдно, но Арисава, к удивлению Ичиго, неожиданно встала на ее сторону и твердо пообещала сохранить секрет. Но именно Татсуки познакомила ее позже с несчастной Иноуэ Орихиме, опрометчиво влюбившейся в человека, который ни при каких обстоятельствах не смог бы ответить на ее чувства. Посмотрев лишь однажды в преданно-боготворившие ее серые глаза, Куросаки впервые почувствовала угрызения совести за свой казавшийся невинным «маскарад». Похоже, в реальности это было необдуманное эгоистичное решение, предрекавшее скорую боль не только окружающим ее людям, но и вполне заслуженное падение самой Ичиго…

Жизнь без промедления и жалости вела ее к этому, закружив в вихре немыслимых и стремительно развивавшихся событий. Встреча с Рукией. Пробуждение сил синигами. Не прекращавшаяся борьба с пустыми. Вторжение в Общество душ. Бой с капитаном Кучики… И самое невероятное: противостояние и последующее сотрудничество с квинси, которым оказался ни кто иной, как Исида Урюу, отвергнутый ею нареченный, а теперь верный друг, прилипший намертво к ее компании…

Совсем не мужское сердце Ичиго сжалось от раскаяния. Столько событий. Столько людей. Столько чувств. Столько обязательств. А у нее просто не было возможностей остановиться и кардинально повернуть время вспять.

====== VI. ПЛЮШЕВЫЙ ДРУГ: СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ МГНОВЕНИЯ ВОИНА ======

Иссин обомлел, входя на кухню: как же он соскучился по этой картине! За одним столом собрались все его любимые девочки, одетые в цветастые юката и выглядевшие непривычно мило и так по-детски. Он залюбовался. Такие разные, но непременно похожие на его горячо любимую жену, которая оставила в каждой из них частичку себя: в Ичиго – теплые глаза, в Юзу – цветущую улыбку, в Карин – гордо вздернутый носик.

– Ичиго, не надевай больше платье, – произнесла последняя, завидев оторопевшего в дверях отца, – а то ты рискуешь свести с ума Иссина.

– О, Карин! – залился слезами доктор Куросаки. – Почему ты не зовешь меня «папочка», как прежде? – Он приник лбом к висевшему на стене огромному портрету покойной жены. – Моя дорогая Масаки, ну, почему наши девочки так не любят меня?!

Юзу усмехнулась и, расставляя на столе блюда для завтрака, ласково произнесла:

– Папочка, ну, что ты такое говоришь. Мы все тебя просто обожаем!

– Ах, Юзу! – подскочил тот к ней и крепко-крепко обнял за плечи.

Затем он потрепал за щеку недовольную Карин и только протянул руку взлохматить макушку Ичиго, как получил крепкий удар кулаком в челюсть.

– Только попробуй дотронуться до меня, извращенец! – прошипела та.

– О, Масаки!.. – жалобно проскулил Иссин. – Ичиго и впрямь все больше становится похожей на мужчину. Ну, почему? Почему моя старшая девочка не хочет проявить хоть капельку нежности к своему отцу?..

– Потому что ты достал ее, – философски заметила Карин. – У Клубнички-тян полно проблем и без озабоченного папаши! Чего только одна Орихиме стоит – так бы и съела «братика», если бы он оказался тем, кого она так обожает.

– Завались, Кар-рин, – предупреждающе прорычала Ичиго, старательно скрывая боль дрогнувшего от воспоминаний сердца.

Иноуэ. Пропала. Айзен. Арранкары. Уэко Мундо. Неделя. Надо вернуть…

– Юзу, – обратилась она к сестре, – ты не могла бы сегодня подстричь меня снова?

Иссин, уже уминавший за обе щеки самый вкусный завтрак в мире, со слезами взмолился:

– Ну, И-и-ичи, тебе так идут длинные волосы…

– Знаю, – коротко бросила она и отвернулась к окну. – Но они подходят для Ичиго-девочки, но не для Куросаки-куна… С ними моя угрюмая мина все равно превращается в «миленькое девичье личико», выдавая мигом все секреты.