Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

– Гриммджоу?!..

– Я здесь! – Отозвались сразу, где-то снизу, а затем шум свалившихся на пол тарелок и кастрюль подсказал: арранкар знакомился с кухней. – Твою мать! – Выругался он следом, и вновь что-то задел. Дом сотрясся от нового грохота. – Куросаки! Что б тебя! В этом доме есть что-нибудь пожрать?!

Ичиго нервно захихикала и закрыла лицо ладонью: и куда девался нежный ласковый котик? Глаза мигом запротестовали, широко открываясь: ну, да, с каких это пор Гриммджоу – “нежный и ласковый котик”? Она усмехнулась: в недавнем поведении Сексты скорее сквозила подчеркнутая осторожность и трепетная бережность первых прикосновений, которые не без труда скрывали его врожденную животную страсть, силу и желание.

– Куросаки!!! – Завопил Гриммджоу, на которого снова что-то упало.

– Да, что, он рехнулся?! Сейчас мне весь дом развалит!!!

Куросаки схватила из шкафа первую попавшуюся футболку и, надевая ее наскоро, быстро зашлепала босыми ногами по ступенькам.

– Какой ужас… – Замерла она на пороге кухни, где под грудой коробок лежал испачканный с ног до головы мукой Гриммджоу: у Юзу была довольно таки вместительная кладовка с припасами. Уместное ударение – на слове «была».

Куросаки подбежала к несчастному Джагерджаку, фыркающему и проклинающему всех и вся, чтобы вытащить того из-под продовольственных запасов.

– Эх, ты, горе мое луковое… – Усадила она его за стол и принялась полотенцем стряхивать с него остатки муки. Затем уперлась руками в бока, как сварливая жена, и строго посмотрела на нашкодившего «котяру»: – Ну? И что ты тут устроил?

Он покосился на учиненный беспорядок и недовольно хмыкнул.

– Что «что»? Поесть искал, разве не понятно?.. – Буркнул голубоволосый, вернее, мутно-голубоволосый, в прядях которого кое-где все еще оставалась мука.

Куросаки взглянула на гору пустых тарелок на столе и вылизанных контейнеров с остатками, очевидно, вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака:

– И тебе этого показалось мало?! – Ткнула она пальцем в это непотребство.

– Еще бы! Чего ты удивляешься? Я потратил много энергии и мне нужно ее чем-то восполнить. К тому же… – Он недовольно потянулся: – Этот гигай – жутко неприятная штука, которая от голода стягивает тебя, точно высушенная тряпка.

Куросаки не без умиления взглянула на жаловавшегося Гриммджоу: такой ребенок, ей-богу!

– Ладно, – снова вытерла она полотенцем его щеку и поправила торчащую челку, – так уж и быть… Приготовлю тебе что-нибудь.

Джагерджак сверкнул довольными глазами, в которых точно лампочкой зажглось два слова: «Ура! Еда!»

– Но с одним условием: ты должен убрать все, что набезобразничал!

– Вот еще… – Скрестил руки он на груди. – Король и... убирать.

Куросаки треснула его веником по плечу.

– Давай, король… Уверена, что это тебе не впервой. Урахара не привык содержать у себя бесполезных жильцов, так что… стопудово приучил тебя к порядку.

– Все-то ты знаешь… – Передразнил Гриммджоу, но веник взял.

Куросаки довольно принялась за готовку.

– Вообще-то я – не Юзу, конечно, но попытаюсь тебя удивить… – Прокомментировала она и достала из шкафа и холодильника необходимые продукты. Она торжественно объявила: – Паста со сливочным соусом! Как тебе? Итальянское блюдо, между прочим.

– Правда что ли? Надеюсь, это можно будет есть?

Куросаки хмыкнула: Гриммджоу возвращался. Бесящий ее до невозможности, с небывалой энергией, ощутимой даже на расстоянии, с чувствами, которым стыдно витать в воздухе понапрасну, если они не встречают должную реакцию в ответ... От него так и веяло смешанной сексуально-пакостной силищей, которую, действительно, нужно было чем-то унять, иначе этот зверюга точно съест ее вместо ужина…

Джагерджак, к удивлению хозяйки дома, довольно быстро справился: мусор убрал, коробки обратно расставил, муку успешно стряхнул. Кошачья ловкость и скорость пригодилась даже в хозяйстве. Делано уставший, он с видом желанного облегчения плюхнулся на стул в ожидании ужина, обещанного Куросаки.

Хищные глаза уперлись в девушку, колдовавшую у плиты, в коротенькой белой футболке. Ее старательные движения, порхающие шаги, сосредоточенный взгляд, мерное дыхание, сладкоголосое тихое мурлыканье… Она выглядела счастливой. По сердцу Гриммджоу растеклась карамель, тепло которой навсегда слилось с его сознанием. Перед глазами вспыхнули волнующие картинки недавнего наслаждения. Ее первый рык, ее первый восторженный взгляд, ее вжимавшееся в него объятие, ее соблазнительно-волнующее тело… Если это и было счастье, то Гриммджоу также чувствовал себя счастливым, потому что сумел сделать счастливой ее. И пускай они еще только в самом начале… Пускай он совершенно не думает о себе… Плевать! Его истинные желания и звериные удовольствия подождут, а, может, и не стоят ничего в сравнении с этим ее счастливо бьющимся сердцем.

– Гриммджоу. Прекрати пялиться на меня… – Бросила она ему через плечо, чувствуя, что он думал о ней, смотрел на нее и…

– Не льсти себе, детка… На что там у тебя пялиться? Ты ж не Иноуэ: у той барышни точно есть на что посмотреть – и спереди, и сзади…

Куросаки покачала головой: он неисправим. Она хихикнула:

– Ну, какая есть…

Гриммджоу усмехнулся: здорово, что она не обиделась, хотя ему так хотелось ее подразнить. Просто хлебом не корми. Секста впился взглядом в огромную синюю цифру «15» на футболке Куросаки. Она просто кричала о себе.

– Вот ты обожаешь эту цифру! Папашка явно угодил с твоим именем.

– Почему только с именем? Я же еще и родилась 15 июля…

– Врешь... – Неожиданно выпалил Джагерджак.

– Почему? – Усмехнулась она, оборачиваясь к нему. – Правда, 15 июля. А что?

– Хех, а я тоже родился в июле! 31-го числа.

Куросаки растянулась в улыбке:

– Так значит, у кое-кого совсем скоро день рожденья? И сколько же тебе стукнет?

Гриммджоу задумался, затем смутился, и, наконец, вспылил:

– Ты на что намекаешь, женщина? Я – мужчина в полном расцвете сил…

«Прямо, как Карлсон, – подумала Куросаки, но в ответ не упомянула: вряд ли столь чертовски привлекательному мужчине понравится сравнение с маленьким толстеньким человечком из сказки».

– И все же, киса… – Растянуто протянул Гриммджоу, продолжавший сверлить фигурку Куросаки. Пускай она и была далека от совершенства женственных параметров, но эта мешковидная футболка делала ее совершенно бесформенной.

– Чего?

Он бесшумно оказался рядом с ней, прижимаясь вплотную к ее спине. Его руки скользнули по бокам девушки, захватывая свободные края футболки и обтягивая тем самым ткань на ее бедрах.

– Ты бы надела что-то более соблазнительное для своего мужчины.

Ичиго растерянно окинула себя взглядом и остановила помешивание сливочного соуса в сотейнике. Она грустно вздохнула:

– А, знаешь, Гриммджоу… У меня и впрямь ничего нет такого в гардеробе, кроме мужских вещей… Признаться, за эти годы я просто отвыкла быть девушкой.

Печальные нотки не ускользнули от Сексты, и он уже пожалел, что его длинный язык взболтнул слишком опрометчивые вещи вслух.

Куросаки мгновенно ощутила прикосновение его рук, забиравшихся ей под футболку. Острый подбородок Гриммджоу лег ей на плечо.

– Ничего. Это необязательно, ведь… – Его настойчиво-требовательная рука описала круг по бедру Куросаки и скользнула вниз, устраиваясь меж ног девушки. – … Ты мне нравишься и без всякой одежды…

Щеки Ичиго вспыхнули от воспоминаний этих волнительных прикосновений, но руки упорно вцепились в ложку, размешивающую ароматно-дурманящее яство.

– Ты же говорил, что голоден… – Прошептала она, смущенно улыбаясь. – …Да и ужин почти готов…

Гриммджоу повернул краник на плите под горелкой.

– Ну, с этим голодом я могу пока потерпеть… – Прижался он влажными губами к ее шее. – Тем более, что от «клубники» я тоже не откажусь…

Его руки резко повернули девушку к себе, и усадили ту на столешницу шкафа рядом с плитой. Он приблизился вплотную, и Куросаки коленкой уперлась в нестерпимое желание, выпиравшее из джинсов Гриммджоу. Его обнаженный торс завздымался чаще от разгорячившегося вмиг дыхания и она прижалась ладошками к фактурным кубикам пресса и груди, чтобы хоть как-то унять эту волнующе-пугающую дрожь. Ей казалось, что взбесившееся от нахлынувшей вновь страсти, сердце Сексты вот-вот сейчас вырвется наружу. И что они тогда будут делать?!

–Ш-ш-ш, – прошептала она и прижалась к его губам, позволяя Гриммджоу окунуться в клубничный вкус изголодавшимся ртом. Ему понравилось. Он усмехнулся в уста Куросаки, и его голубые глаза прищурились от хитрого предвкушения…

Куросаки ощутила на коже скользяще-надавливающие прикосновения сильных ладоней Гриммджоу. Распахивая колени, точно вожделенную дверь, Джагерджак вжался тканью джинсов в пах девушки. От парня шел нескрываемый жар... Он скользнул большими пальцами по внутренней стороне бедер, и, к нескрываемой радости, обнаружил, что Ичиго в спешке не успела надеть белье. Для наступательных действий Сексты не оставалось никаких причин для промедления...

Рыжеволосая голова взметнулась вверх и с наслаждением запрокинулась назад, обнажая шею для любимого места передышки Гриммджоу. Тот и впрямь уткнулся лбом в нее сразу, не медля с желанным для Куросаки и для него самого удовольствием заполненности. Она сладостно простонала и отозвалась приятной влагой внизу. Гриммджоу довольно ухмыльнулся – эта женщина мгновенно реагировала на него. Он прижался губами к беззащитной нежной коже меж ключицами, плавно двигаясь по ним, влево и вправо, от следа к следу оставленных им недавних укусов и запекшихся поцелуев. Нет, он не станет кусать их снова, лишь приласкает языком, стараясь забрать боль и заметный отпечаток своей слишком необузданной страсти, неподходящей для столь тонкого и мягкого девичьего тела.

Запах Куросаки волновал сильнее приготовленной рядом вкусноты, но все же желудок потребовал удовлетворения тоже. Глаза жадно покосились на ужин. Гриммджоу, пропустив прелюдии, не стал тормозить себя и в последующих действиях. Не здесь, не на кухне, где он просто не в силах контролировать оба своих голода одновременно. Он – все-таки зверь, Король Пантер, и некоторые вещи просто сводили его с ума. Он живо задвигался внутри девушки, заставляя ту дрожащими от столь быстрого наслаждения пальцами схватиться за края столешницы. Толчок, еще толчок: «Прости, киса, за мою грубость, но чертов голод застилает глаза и вызывает во мне животное…»

– Ах, Гримм… – Прошептала Куросаки, кусая губы до крови от волнения и восторга. Новые и старые впечатления тасовались в колоду, и теперь Ичиго не знала, что же ей больше нравилось: сдерживаемая звериная нежность или дикая животная страсть. Она чувствовала жар в нем… в себе… доводивший их до кипения, как готовящееся на плите угощение!

Джагерджак задвигался еще резче и быстрее, чувствуя надвигавшееся на обоих удовольствие. Он сознательно не стремился продлевать этот промежуточный процесс – у них впереди еще целая ночь, и сейчас – это только перекус, насыщавший его тело, пробуждавший аппетит в ней самой.

– Куросаки! – Выкрикнул он, доходя до края. Горячее дыхание вырвалось изо рта и обжигающими воздушными толчками уткнулось в ее губы. Она устало прижалась лбом к его вспотевшей голубой челке и посмотрела бурлящей вулканической карамелью в голубую успокаивающую своим удовлетворением бездну. Улыбнулась ему. Джагерджак пропустил удар сердца: его осветила будто тысяча солнц!

– Кур-р-росаки, – прорычал ухмылявшийся во весь рот счастливый Гриммджоу, закрывая глаза от невыносимого удовольствия. – Я тер-ряю р-расудок…

Ее дрожащие еще наслаждением ладони притянули своего арранкара за голову, а ноги, вокруг его талии, впечатали в себя еще сильнее. Ароматная улыбка Клубнички-тян бесстрашно сократила расстояние до неконтролируемо скалящихся клыков дикой усмешки Джагерджака.

– Не бойся, я рядом… – Прошептала Ичиго. – Ты можешь потеряться только во мне…

====== LVI. СТРАННАЯ ПАРОЧКА: МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ ======

– И, что, мне, правда, надо уходить? – Уже минут с двадцать топтался на месте Гриммджоу, прощаясь с Куросаки перед ее домом.

– Прости… – Виновато пожала плечами девушка. – Отец с девочками вернулись, а, значит, мы не можем оставаться здесь вдвоем. По крайней мере, мне нужно подготовить их к этой новости…

– По-моему, они и так в курсе всего, – кивнул голубоволосый на окно кухни, из которого за ними, плохо скрываясь, наблюдали три пары любопытных глаз.

Ичиго усмехнулась: в этой семье ничего невозможно скрыть. Чего только стоит поступок отца, давший ей и Гриммджоу побыть наедине целых два дня и две ночи!!!

– В конце концов, это возможность и нам немного передохнуть… – Попыталась мягко вылавировать Куросаки.

– От чего это еще?! – Вспыхнул глазами Джагерджак.

– Ну… От усердных «тренировок», – чмокнула она его в щеку. – Прости, Гримм, но я всего лишь человек и не могу так быстро восстанавливать силы, как бывший Эспада.

Он недовольно хмыкнул: злой Секста – вредный Секста.

– Хм. Не помню, с каких пор, разрешил называть меня «Гриммом»… Этой кошачьей кличкой?!

– С тех самых, когда стал шептать мне свое «киса»… – Она промурлыкала в его ухо что-то сладкое и возбуждающее.

Гриммджоу завелся сразу и ткнулся носом в ее щеку, рука дерзко скользнула под футболку, и Ичиго пришлось затащить арранкара к отвесной стене, которую невозможно было наблюдать ни с какого окна дома, разве что, непосредственно выйдя на крыльцо… Звериный рык вперемешку со смачными причмокиванием смешил Куросаки, которая четко и безоговорочно установила дозволенные рамки на сегодня.

– Гримм… Тебе пора… – Настойчиво она прошептала.

– Приказываешь? Это хор-р-рошо, – нагло залез он языком в рот «своей госпожи», но та, отказываясь играть, больно прикусила губу арранкару.

– Куросаки, ёпт!.. Больно!

– Будешь знать, как самому кусаться… – Усмехнулась она победоносно, но показной силы надолго не хватило и она прижалась щекой к его плечу. – Прости. Правда.

– Да, ладно, – опешил Джагерджак такой перемене: – Я, конечно, зверюга, но не настолько, чтобы замучить тебя и лишить всех сил…

– Они и так безостановочно покидают меня. Моя реяцу медленно, но все же слабеет. Ты, наверняка, почувствовал это…

Ее лицо вдруг сделалось серьезным и печальным. Секста Эспада, несклонный к сантиментам, поскольку не любил щемящее чувство огорчения в груди, крепко прижал к себе горемыку-синигами, пытаясь утопить поток ее грусти в своем сверхмерном оптимизме.

– Ты справишься. Я – рядом. Что такое потеря сил по сравнению со смертью? У нас бывали времена и похуже…

Куросаки в ответ обняла парня, прикладывая ладони ему на лопатки: ей так нравилось чувствовать в них вибрации его сердца, такого живого, решительного, не сдающегося и преданного.

– Спасибо, – произнесла она, утыкаясь лицом в горевшую пониманием душу.

– А, пустяки, – рассеянно произнес он. Подобные минуты нежности вызывали в Гриммджоу не то легкое раздражение, не то жуткое смущение. Ощущение этой чувственной уязвимости в реальности, не окутанной простынями, шло в разрез с его впечатавшейся в разум самоуверенностью и с тщательно хранимым имиджем крутого парня.

– Так значит, до завтра? – Посмотрела в глаза арранкара Ичиго.

– Ты все-таки настаиваешь, чтобы я присоединился к вашим задушевным посиделкам со школьными сопляками?

– Мог бы сказать то же самое, но помягче… – Постучала она пальчиком по его лбу, где отпечаталась вся его грубость. – Я обещала им все рассказать о себе, а ты – теперь часть меня: часть моей жизни, которая случилась со мной там, в Уэко Мундо, часть жизни, которая теперь сплетается со мной здесь, на земле.

– Ну, хорошо, – буркнул Гриммджоу. – Я постараюсь прийти, если шляпник и кошка не втянут меня в очередную бессмысленную затею.

– Тебе явно нравится возиться с ними, признайся?

– Не-а, никогда, – рассмеялся Гриммджоу, не высказывая вслух свою искреннюю забаву от общения с чудаками из магазинчика Урахары. Кроме крыши над головой, они давали ему такую поистине странную необходимую дружескую поддержку, ведь в этом мире сложно было выживать в одиночку.

…Куросаки проводила взглядом вышедшего в калитку Джагерджака, который и в человеческом обличье не изменял своему стилю – белая футболка, белые брюки, белые спортивные туфли. Чем не персональный арранкар для города Каракуры, у которого уже имелась личная временная синигами? Хм, все-таки странная они парочка. И, кстати, об этом…

– Как же вам всем не стыдно следить за мной, – недовольно прокричала из коридора Ичиго. Ей бы быстро проскочить за вещами и деньгами, чтобы поспеть на встречу с Мацумото и Иноуэ в торговом центре, но устроить нагоняй своей не менее странной семейке – дело святое.

Иссин прожогом выбежал из кухни и бросился к ней с распростертыми объятиями. Однако старшая Куросаки ловко для себя увернулась, а вот ее отец неудачно врезался лбом прямо во входную дверь.

– И-чи-го… За что ж ты так с папой?.. – Прокряхтел он, сползая на пол.

– И, что, этот арранкар – теперь твой парень? – В коридоре появилась недовольная Карин со скрещенными руками на груди.

– К-карин? – Округлила глаза Ичиго. – Откуда ты?..

– Ну, знаешь, его реяцу пустого никуда не улетучилась, – заметила она с вызовом.

– Неправда, и ты сама это знаешь – парировала Куросаки. Реяцу Гриммджоу претерпела серьезные изменения и не отдавала той опустошающей тьмой, которой обычно располагали члены Эспады, и даже его личный отличительный импульс яростной разрушительности теперь проступал пунктиром лишь в минуты крайнего раздражения Сексты.

– Хм… – Хмыкнула Карин и довольно усмехнулась: – Ладно, нам отец все рассказал.

– Иссин?! – Ичиго гневно посмотрела на все еще валявшегося у ее ног родителя. Жуткое желание шлепнуть того по спине с ноги загорелось в Куросаки, но она вспомнила свое недавнее обещание: «Стать к нему немножко добрее…»

Сосчитав в уме до десяти и поборов в себе крайнюю ярость, рыжеволосая вздернула отца на ноги и поставила его перед собой.

– Ох, и длинный же у тебя язык, папаша… – С укором покачала она головой.

– Сестричка, а, что такое “арранкар”? – Смущенно поинтересовалась Юзу, появившаяся последней из кухни. Разговор в коридоре плавно превращался в семейное собрание.

– Арранкар – это чудовище, пожирающее пустых, души умерших и живых людей. Бу-га-га-га! – Скорчила злобную мину темноволосая двойняшка.

Юзу вскрикнула и прижала рот ладошкой.

– Завались, Карин! – Ткнула пальцем в нее вспыхнувшая Ичиго. – Ты ничего не знаешь! Ни о нем! Ни обо мне! Ни о том, что мы пережили…

– Она права, Карин, – послышался голос Иссина за спиной у старшей Куросаки.

Его серьезный тон обратил на себя взоры всех дочерей, но отца это совершенно не смутило. Он все давно уже решил для себя. Перед глазами неизбежно стояла сцена из прошлого, в котором странного вида воин с пробитой грудью насквозь умирал на коленях Ичиго. Человек или пустой – здесь уже не играло разницы: для любого отца весьма весомым аргументом становился тот факт, что кто-то когда-то защитил его чадо от смерти.

– Что, в сотый раз будешь рассказывать нам о том, как он спас ее? – Упрямая Карин стояла на своем. – А то, что он делал до этого, никого не интересует?

– Ну, не все же такие идеальные, как твой Тошик. – Язвительно ввернула старшая сестра. Карин сверкнула на нее глазами. Атмосфера между девушками явно накалялась. – Небось уже и рассказала ему все?!

Карин нервно сжала кулаки:

– Ничего я ему не говорила! – Но вдруг смутилась перед злобным взглядом вмиг повзрослевшей сестры. – Думаешь, я ничего не понимаю? – Шмыгнула она носом.

Ее не замедлила поддержать Юзу. И вот они, уже обе, с нервно дрожащими губами и увлажнившимися глазами вызывали желание в Ичиго отрезать свой язык и скормить его Джагерджаку, лишь бы не видеть обиженные моськи своих мелких сестер. Ичиго не знала с какой стороны подойти: «Ну, пожалуйста, я вам сердце из груди достану, только не плачьте!» Уже через мгновение она крепко прижимала двойняшек к себе, и безостановочно извинялась, уже сама не зная за что. Эти двое просто веревки из нее вили!

Ситуацию, как всегда, разрядил Иссин:

– О, Масаки… Наши девочки такие дружные…

– Завались! – Прошипела угрожающе Ичиго, когда Иссин потянулся к ним.

Он сделался вновь серьезным и теперь таким похожим на капитана синигами.

– Порой… – Нравоучительно произнес глава семейства: – И один поступок может перечеркнуть всю прожитую ранее жизнь. Очень редко, но все же случается так, что человек одним хорошим делом не только замаливает сотни своих грехов, но и влечет за собой череду еще больших, еще лучших свершений. – Девочки слушали его с открытыми ртами. – Я не знаю, кем был до этого парень Ичиго. Наверное, он, действительно, был плохим… Но спасая только одну девушку от смерти, он помимо своей воли сохранил от неминуемой гибели целый человеческий городок и огромный мир синигами, ведь человек, ради которого он отдал свою жизнь, оказался спасителем для всех остальных. Так чем же он не положительный герой?..

Шокированная Ичиго хлопнула несколько раз веками и напрягла слух: это говорил Иссин, ее придурковатый отец? Правда? Нет, ну, то, что он оказался в прошлом легендарным капитаном Готея 13, конечно, изменило ее отношение к нему, но все же… Иссин? Он, действительно, считал так, говоря о Сексте Эспада совершенно удивительные вещи?

Юзу приласкалась к Ичиго. Покрасневшая Карин бросила робкое «Прости…»

– Так значит, ты не против… папа? – Смущенно произнесла девушка.

– Нисколько, – расцвел отец, но с напускной суровостью поспешил заметить старшей: – Но! Ночевать он у нас не будет!

Ичиго ухмыльнулась. Мог и не говорить – она вовсе не собиралась травмировать психику младших девочек сексуально-ненасытным и дико-привлекательным Джагерджаком. Но ей важно было это всеобщее одобрение семьи этих отношений, особенно в свете неудавшейся помолвки и затянувшегося «братского» маскарада. Ичиго, отпуская девочек, неожиданно для всех, включая саму себя, крепко обняла отца за шею и прошептала тому:

– Спасибо.

– О чем речь… – Сконфуженный ее внезапной нежностью, Иссин растрогался и позволил себе всплакнуть: – Ты у меня стала совсем взрослой, дорогая…

====== LVII. РЫЖАЯ ТРОИЦА: НАУЧИТЬСЯ БЫТЬ ЖЕНЩИНОЙ ======

Три златоволосые девушки озарили сегодняшним присутствием весь центральный торговый центр Каракуры. Народ с интересом поглядывал на это вальяжное шествие: не иначе, как здесь проводился конкурс красоты «Рыжеволосая богиня», ведь прохожим резал глаза не только свет от ярких макушек красоток, но и их совершенное очарование: троица была слишком хороша, и впрямь, как богини, пришедшие из иного запредельного мира.

Первой вышагивала “Афродита” – эффектная длинноногая блондинка, с копной золотистых волос, большими искрящимися глазами и соблазнительной улыбкой. Все мужчины, если не впадали в ступор от столь обольстительной красавицы, то точно провожали ее взглядом, ведь у этого божества имелся довольно таки внушительный бюст в придачу, который она не стеснялась всем демонстрировать в откровенном декольтированном топе. Ее юбка – не менее бесстыдная и дерзкая – едва прикрывала ее волнующе-покачивающиеся бедра, которыми она лавировала меж груды пакетов по обе руки: Рангику за считанные часы скупила уже с дюжину обновок и не собиралась на этом останавливаться.

– Идем, идем, цыплятки, впереди нас ждет еще масса дел! – Ее решительные широкие шаги быстро пересекали расстояния от магазина до магазина, и блондинка то и дело подзадоривала двух остальных подруг не отставать от нее, грудью прокладывая им путь в набившемся в воскресенье холле торгового центра.

– Куросаки-тян, смотри, не потеряйся, – все время беспокойно оборачивалась другая видная пышногрудая девица с темно-рыжими волосами. Орихиме неуклюже поспевала за лейтенантом Мацумото, то и дело, задевая прохожих, чьи возбужденные или завистливые взгляды заставляли ее непременно жутко краснеть. Милое, розовенькое в цветочек, летнее платьице мягкими воланами волновалось на ее талии и бедрах, придавая ей, тем не менее, озорной вид, отчего она походила на Аврору – такую же легкую, воздушную, юную, свежую, цветущую и совершенно восхитительную.

– Фу-у-ух, ну, и народу набилось, – недовольно буркнула третья девушка, меньше всего заботившаяся о своем виде сейчас, хоть и не уступавшая теперь своим подругам по миловидности. Ровные огненные пряди, выложенные стильной прической с челкой, обрамляли привлекательное румяное личико. Она с трудом поспевала, плетясь в хвосте их троицы, но выглядела не менее эффектно: в легкой тунике со спущенными плечами, джинсовых микрошортиках и на высоких шпильках. Длинные ноги порой путались меж собой с непривычки двигаться женской грациозной походкой, но все же собирали не меньшее количество восторженных взглядов мужчин, чем бюсты Мацумото и Иноуэ. Впрочем, саму Куросаки это вовсе не радовало и не забавляло. Одно дело, когда тебя пожирает глазами Джагерджак, другое – совершенно незнакомые мужчины, вызывавшие в ней раздражение и даже отвращение. Кажется, особо дерзким Ичиго уже успела врезать мимоходом, но особо отвлекаться не стала. Ее глаза цепко хватались за краешек мелькавшего меж людей платья Иноуэ, дабы, действительно, не потеряться в этом кошмарном столпотворении. Для Куросаки, хоть и привыкшей бывать с двойняшками в магазинах, сегодняшний поход казался настоящим пеклом: неужели в Каракуре проживает столько человек и почему все они решили забиться в торговый центр именно в этот день, когда две подруги вытащили ее за обновками!

– Не дуйся, Ичиго, – прокричала ей Мацумото, – еще пара магазинчиков и передохнем в каком-нибудь кафе! – Ее рука, взмывшая над толпой, указала пальчиком на ближайший бутик и все три рыжие макушки повернули в этом направлении.

Куросаки и не собиралась жаловаться: она полностью отдалась на суд Мацумото, сдавшись после первого же магазина, в котором блондинка полностью раскритиковала выбранные ею спортивные футболки и любимые джинсы.

Рангику недовольно сузила глаза:

– Куросаки, ты меня поражаешь… Лето, солнце, парень… Тебе, что, хочется скрывать свое тело от всей этой теплой красоты?..

– Э-м-м-м, ну, я… – Сердце Ичиго дрогнуло на слове «парень»: до сих пор непривычно было так называть Гриммджоу, даже еще более непривычно, чем то, что Рангику и Орихиме знали об этом… Арранкар и без обличительной правды Куросаки, успел наследить в жизни этих двоих, но, в принципе, она не была против. Более того, Джагерджак стал эдаким объединительным фактором, даже стимулом, для Ичиго, пожелавшей наконец измениться внешне, и для ее подруг, вознамерившихся заставить Куросаки вспомнить в себе девушку…

Временная синигами осмотрела себя в зеркале краешком глаза, пока Рангику и Иноуэ спорили об очередном подходящем для нее платье. Определенно, смена образа пошла бы ей на пользу, а то она выглядела, если уж и не парнем больше, то точно амазонкой. И она скептически полагала, что от этого вряд ли спасут всякие рюшики с оборочками да высокие каблуки. Хотя… Куросаки покружилась перед зеркалом: изменившаяся вмиг осанка убрала подростковую сутулость и угловатость, придавая ее бесформенной фигуре мягкие изгибы и женственную воздушность. Несмотря на то, что Ичиго чувствовала адскую боль в стопах и ноющую боль в пояснице, она не могла не отметить, что встав на каблучки, чувствовала себя нежнее, грациознее, легче… Ну, и что, что пока у нее выходило плохо – путаясь в ногах и царапая плиточный пол торгового центра, она уверенно тренировалась и шла к своей цели – вернуть в себе женскую половину, ведь девушкой быть намного интереснее…

– Вот это подойдет, да, Куросаки-тян? – Спросила Орихиме и кивнула на приложенное к ней Рангику белоснежное платье без бретелек.

«Боже мой, какая прелесть…» – Едва не взвизгнула от восторга умилившаяся Ичиго: ажурное струящееся платье выглядело на ней совершенно мило и так… невинно, напрочь сдирая с нее образ бесстрашного всесильного воина, чего она так тайно желала.

– Будешь, как невеста, завтра, – по-матерински промурлыкала Рангику, заставляя Куросаки слегка покраснеть: «Скажешь тоже… Гриммджоу-парень – это еще куда не шло, но Гриммджоу-жених – это просто нереально представить».

– Так, последний бутик, и идем есть мороженое! – Скомандовала Мацумото после самой удачной их покупки и, борясь с грудой бумажных пакетов в своих забитых руках, толкнула плечом стеклянную дверь.

«Не женщина, а скала», – подумала Ичиго, в который раз подмечая в Рангику схожую особенность совмещать в себе женское и мужское начало. Такая капризная и своенравная, но с твердым характером и силой воли… Ей с легкостью удавалось везде и во всем постоять за себя, даже перед своей болью и грустью. Охваченная суетливыми заботами и любимым занятием, ее взгляд все равно не мог скрыть растерянности и отрешенности, появившейся в сильной и беззаботной прежде Мацумото после смерти капитана Ичимару. Что чувствовала она? Как боролась с этим невыносимым чувством потери? Как умудрялась выглядеть, как прежде, превозмогая свою боль, память, печаль и утрату… Несмотря на то, что ее поведение выглядело весьма странным, даже скрытным, эта женщина не вызывала жалости, она могла вызывать только восхищение у Ичиго, которая и сама однажды побывала в роли ходячего зомби, думая, что навсегда потеряла дорогого ее сердцу человека…

– Эй, цыплятки мои, чего застыли? – Просунула голову из бутика Мацумото.

Куросаки очнулась и рванула к ней, но тут заметила остолбеневшую Иноуэ, пялившуюся на витрину в состоянии легкого шока.

– Эй, Иноуэ, что с тобой? – Она проследила взгляд той на вывеску магазина и тут же залилась краской, как и ее одноклассница: «КЛУБНИЧКА: Бутик эротического белья». «Р-р-рангику! Я тебя убью!» – Прорычала Ичиго, но сильные руки лейтенанта уже запихивали застенчивых маленьких девочек внутрь.

– Чего смутилась, Ичиго-тян? – Усмехнулась блондинка. – Не хочешь порадовать немного своего Гримма?.. – Она ворохом высыпала на руки Куросаки гору кружевного и шелкового белья, тонкого, откровенного, мало чего прикрывавшего, но судя по затейливым узорам, бретелькам и застежкам открывавшего, как раз, вид на самые аппетитные части тела любой девушки.

– Упаси тебя бог, Рангику-сан, называть его так в глаза: он считает это кошачьей кличкой.

– Ну, так он и есть котяра – большой, сильный, ненасытный, сексуальный… Угадала?

– Я надеюсь, мы не станем обсуждать это? – Куросаки бросила осторожный взгляд на отрешенную Орихиме, которая с трудом прикидывала, как одевается одна из приглянувшихся ей вещей. Она приложила задумчиво пальчик ко рту и от этого выглядела еще забавнее и невиннее, чем есть на самом деле…

«Бедняжка», – подумала Куросаки, вспоминая, как одной своей ложью лишила Иноуэ ее самого любимого человека, а одним махом своего пустого – уничтожила второго…