Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Устройство Урахары пронзительно запищало в ушах Сексты и он, так и не привыкнув к этому звуку, недовольно поморщился. «Чертов шляпник, не мог придумать сигнал приятнее… ну, или потише, на крайний случай», – возмущенно прошипел Гриммджоу, всматриваясь в обнаруженную микроскопичную точечку праха. Конечно, он ворчал незаслуженно: изобретение гениального учёного несомненно помогало в сей нелегкой работе. Если бы Джагерджаку пришлось полагаться только на свое острое кошачье зрение, сверхтонкое обоняние и запредельное чутье чужой реяцу, он бы все равно так долго не протянул.

Шел пятый день по поискам «иголки в стоге сена», но изначально скептически настроенный Секста полагал, что в безумном плане Иноуэ ничего и с места не сдвинулось. Жалкие мешочки, наполняемые им ежедневно и старательно бесчисленным количеством черных песчинок, ничего не значили. Будь их хоть миллион в его лапах, Пантера слабо представлял в безжизненном прахе тело и душу Куатро, в отличие от той же Иноуэ Орихиме, безропотно принимавшей из его рук эти крупицы, точно какое-то сокровище. Она не отчаивалась. Не теряла надежды. Не переставала благодарить его за проведенную за день работу. Блаженно улыбалась, точно он совершал для нее какой-то подвиг. При виде столь глупой радости, у Джагерджака по-человечески щемило сердце и он хотел успокоить его ее постоянным нытьем, но, здесь, в Каракуре, «принцесса» упорно сдерживала свои бесконечные слезы не то от грусти, не то счастья.

Странная женщина… В Лас Ночес все было наоборот.

Нет, все-таки хорошо, что он спровадил ее от участия в своих ежедневных набегах на Уэко Мундо. Ему хватило первого дня с Иноуэ, когда они перенеслись на крышу Лас Ночес в поисках наиболее вероятного нахождения останков Куатро. Ветра в мире пустых весьма редкое явление, и им могло повезти, сумей они подтвердить истинность песчинок, принадлежавших Улькиорре, с помощью еще одного приспособления безумного шляпника. Непонятно как, но тот выделил следы реяцу Шиффера по арранкаровскому платью Иноуэ Орихиме, бывшей на пленнице все то время, пока ее страж находился рядом с ней. Стоит ли говорить, что устройство сработало, а образцы совпали. Куросаки была права: по этому сумасшедшему явно “плачет” какая-нибудь премия или награда за достижения в физике, биологии, химии, генетике и черт знает еще в чем. Даже Королю Пантер пришлось преклониться перед Кисуке, которого он уже без издевки мог называть, хоть и не в глаза, «настоящим гением».

Поначалу собравшейся кучке энтузиастов, действительно, улыбалась удача: довольно таки внушительная горстка пепла отправилась в специально подготовленный контейнер, и Гриммджоу впервые почувствовал себя не иначе, как творцом чего-то нереально-волшебного. Его пальцы без брезгливости собирали прах погибшего товарища по Эспаде и он реально в тот момент даже не проклинал его, желая искренне помочь случиться сию чуду.

Правда, до непосредственного создания чуда Гриммджоу так и не добрался: его механическая кропотливая работа занимала все время и, казалось, длилась бесконечно. Даже спустя пять дней после поисков, Хачи сумел восстановить Шиффера только наполовину, а ведь в запасе у Джагерджака уже не было «плодоносной» на везение поверхности крыши Лас Ночес. Теперь перед ним – бездольная пустыня, в которой редкие крупинки, вроде этой сейчас, оказывались искомым элементом.

Секста Эспада подхватил когтем песчинку и отправил в мешочек на груди – все-таки с таким вместилищем ему было проще, чем таскать за собой целую снаряженную «лабораторию» в саквояже. Все, что он оставил себе – это определитель частиц да… наручные часы, чтобы следить за временем, которое наступало в Каракуре. Каждую ночь, как и каждое утро, он, как по звонку, открывал гарганту в небе этого города и пересекал миры живых и пустых то в одну, то в другую сторону…

Это изматывало невероятно, но он продолжал действовать так из-за данного Куросаки обещания: засыпать с ней вместе. На большее его все равно не хватало… Он был уставшим, вымотанным, нервным – ресуррексион отбирал много сил, переходы дезориентировали, гигай высушивал, но самая огромная мука скрывалась за окном одного двухэтажного домика, где его всегда ждали и за него беспокоились. Эта непомерная тревога, растекавшаяся в глазах встречавшей и провожавшей его Куросаки преследовала арранкара ежеминутно. Даже сейчас, стоило ему только закрыть глаза, как он видел нахмурившуюся складку меж рыжими бровями, недовольный взгляд с застывшей карамелью и… обиженные губы, которым он не позволял задавать ненужные вопросы.

«Потерпи, Куросаки, я расскажу тебе все, когда справлюсь…» – Обещал в душе себе и ей Джагерджак, зная, что подобная скрытность играет временной синигами только на пользу. Ее реяцу заметно ослабевала и узнай она о его путешествиях в Уэко Мундо, то непременно последовала бы за ним, вызывая банкай, а это, по настоятельной просьбе Урахары, не рекомендовалось ей делать. Эта форма и Гетсуга забирали слишком много сил, после чего Ичиго долго приходила в себя и восстанавливалась…

Он застукал ее такой лишь однажды, когда они с мелкой Кучики патрулировали Каракуру и не смогли отбить Пустого, но ему хватило этого. Жуткое зрелище: видеть не только физическую боль Куросаки, но и разбитое состояние ее духовной силы. Она страдала из-за своей слабости, злясь и замыкаясь заново в себе, а Джагерджак вынужден был ее оставлять в этом состоянии, из-за втянувших в спасение Куатро кошки и шляпника, к которым он питал некое странное чувство благодарности.

– Теперь ты понял, как ты мне обязан, – прорычал Секста микроскопичной частичке Улькиорры. – Да за то, что я сейчас делаю для тебя, ты мне ноги целовать должен до скончания своих дней… – Он представил огромные зеленые глаза Куатро перед собой, не вызывающие никаких чувств и эмоций, как всегда, и с бешенством ударил кулаком по песку, поднимая вверх пылинки: – Пока я вожусь с тобой здесь, Куросаки там…

Джагерджак устало завалился на спину, зарываясь натруженной спиной в прохладный песок пустыни. Он был ослаблен. И физически, и духовно. Глаза от постоянного напряжения резало, тело ныло, сдерживаемое уже несколько дней подряд желание лишало разума. Ему не хватало Куросаки. Не хватало ее ласок. Ее тела. Ее карамели в глазах. Когда он приходил к ней, то отключался моментально, едва прижавшись к ее родной спине, мысленно проклиная себя за то, что завтра проснется рано и исчезнет прежде, чем ее пытливые глаза поприветствуют его с наступлением утра… Оказалось, хранение секретов слишком мучительная вещь.

Арранкар недовольно фыркнул и успокоив глаза приятной для зрения темнотой неба Уэко Мундо, позволил себе замечтаться. Когда он все закончит здесь, то увезет Куросаки непременно куда-нибудь далеко-далеко, чтобы они смогли вдоволь насладиться друг с другом. Вот это будет лучший отдых после усталости и напряжения как для нее, так и для него. Хотя… пока сила еще теплилась в ней, упрямая временная синигами эксплуатировала ее по максимуму, не жалея себя, мчась впереди остальных, точно от очередного пустого никто кроме нее не сможет избавить родной город.

«Детка, это же не Айзен...» – Винил ее Джагерджак в столь уничижительном для нее безрассудстве и неуместной трате силы. Храбриться перед мелкими врагами, чтобы что-то доказать себе и окружающими – это ли его Куросаки, которая всегда бросалась в бой с сильнейшим противником и получала от этого истинное удовольствие?.. Гриммджоу тяжело выдохнул: что ругать ее, ведь, по сути, он чувствовал и вел себя также. Врагов не осталось, сражений не вырисовывалось, глобальных целей не намечалось. Он занимался совершенно несвойственными ему вещами просто так… от скуки. Как и Куросаки. Правда, у той было для этого хорошее оправдание – спасение друзей, города, сотен незнакомых людей и душ от невидимых монстров… У Сексты не имелось ничего подобного – всеми его действиями руководил скрытый стимул под названием «Куросаки Ичиго». И даже нынешнее непонятное занятие проистекало из желания помочь рыжеволосой синигами, а не ее такой же рыжей подруге-целительнице.

Гриммджоу закрыл глаза, слабо представляя себе реакцию Куросаки на воскрешение Куатро. Они с “принцессой” утаили от нее свой план по его спасению, поскольку знали оба, насколько тяжко переживала Куросаки эту беспамятную для нее битву. Ушедший ее Пустой забрал с собой память о том сражении, и неизвестность разом с негодованием – все, что оставалось у Ичиго. Мучилась ли она от той «недопобеды» – бесчестной для ее природы, привыкшей к благородству и независимости? Гриммджоу сомневался в этом. Куросаки не та, кто ставила конечной целью смерть своего врага. Но ей явно недоставало последнего объяснения с противником… И это Секста когда-то прочувствовал на себе. А потому он радовался, что Куросаки не знала о проснувшейся душе Улькиорры перед его смертью. Это был ее самый страшный, фактически так и непобежденный ею враг, так почему же не стоило заставлять ее воспринимать смерть Куатро как должное? Только как теперь все повернуть обратно, когда Куатро таки исцелят? Что испытает она, увидев того, кто пугал ее в кошмарах, вселяя тоску в сердце Куросаки и неизвестность, как и за что она разделалась с этим врагом.

С Айзеном все получилось иначе. Предателя в Обществе душ осудили и упекли в темницу на тысячи лет. Нарушение правил и возмездие, преступление и наказание – что может быть логичней подобного исхода. Внутренняя тревога Куросаки насчет этого чудовища объяснялась лишь «эффектом незавершенного действия» – как любил говаривать шляпник. Он полагал, что пройдет какое-то время и непонимание с неприятием оставят временную синигами, страх полностью растворится в ее новых ощущениях, дурные воспоминания забудутся и она сможет заново смотреть в глаза врагам без тени сомнений, которые вселил не поверженный до конца Айзен.

Гримджоу не мог не согласиться с этим… По крайней мере, он отмечал качественные сдвиги в переформировании ее поствоенного сознания на мирный лад. Кошмары Ичиго стали понемногу отступать. Она перестала вскакивать посреди ночи, вся дрожа, в холодном поту и с замершим сознанием в глубине своих живых глаз. На оставшиеся случаи у нее под рукой находился ее прирученный Пантера, который непременно прижимал испуганную синигами к сердцу и убаюкивал ее понимающим мурлыканьем.

Голубые глаза вновь открылись и застыли на одиноком месяце, точно спрашивая совета у всевидящего светила: как бы и ему озарить такую же темноту, залегшую во внутреннем мире Куросаки? Если бы он знал, что еще мог сделать, лишь бы не быть бесполезным для временной синигами и ее мира, в котором он всего лишь такая же песчинка, неспособная менять ни ход ее времени, ни ход ее судьбы.

Он вздохнул: два выдохшихся никому ненужных воина… Смогут ли они когда-либо успокоиться и зажить обычной жизнью, позабыв эту свою страсть к победам и сражениям? Ведь в этом заключалась вся их жизнь и сущность. Теперь же – все, что у них было, только они сами: две надломленные души, которые прижимались к друг другу, ища опору, моля о поддержке и понимании, наслаждаясь существованием этой желанной и важной для их обоих целостности, которая постепенно, медленно, осторожно, но выстраивает перед ними совершенно иные перспективы.

Джагержак бросил взгляд на часы на руке, просигналившие ему о времени возвращения в Каракуру. Пантера прижался лапой к мешочку на шее – сегодня был не такой уж и плохой «улов», может, он наконец собрал для Куатро целую руку или ногу… Он вздрогнул: представлять сбор арранкара по частям в волшебных руках великана и «принцессы» то еще «удовольствие». Да, хорошо, что ему не доводилось видеть этого, поскольку Иноуэ занималась этой чепухой у себя дома, а не в магазинчике Урахары. А вот Гину с этим точно не повезло – находясь на иждивении у рыжеволосой, он явно стал свидетелем восстановления своего Эспады. Джагерджак ухмыльнулся, представляя реакцию Ичимару. Хотя, что ему оставалось делать? Бездействие и скука даже из такого занятия сделает невиданный аттракцион и забавное зрелище.

Поднявшись на ноги, Гриммджоу позволил ресуррексиону рассыпаться – проход через гарганту не такое уж сложное и опасное задание. Он осмотрел себя – белый наряд Эспады порядком был подзабыт им и оттого вносил легкое чувство дискомфорта и чуждости. Точно это уже и не был истинный он, привыкший видеть себя либо в человеческом облике, либо в форме Короля Пантер. Он снял мешочек с прахом с шеи и несколько раз подкинул тот в воздухе на ладони: интересно, как будет выглядеть Куатро в мире живых? Как станет вести себя его проснувшаяся душа? Сумеет ли «принцесса» изменить его настолько, насколько перевернула мир Сексты его временная синигами?..

Гриммджоу сделал шаг навстречу приближению к ответам на свои вопросы, но вдруг, не ощутив под собой поверхности, куда-то провалился, заслуженно перегребаемый Пустынным стражем за свою праздную рассеянность и неуместную задумчивость.

– Лес меносов… – Прошипел арранкар. – Класс… – Только этому ему и не хватало. От него и так несло Уэко Мундо за версту и Куросаки лишь делала вид, что не замечает этого. Но меносы… Она точно его убьет, ощущая их серо, осевшим прахом на его плечах.

Что ж… у него оставался единственный выход поскорее разобраться здесь со всеми и не застрять в этом месте надолго. Вновь трансформировавшийся Король Пантер лишь хмыкнул в ответ зашевелившимся огромным тварям: вряд ли они станут сложной преградой на его пути к обещанию вернуться…

====== LXVI. СЛАБЕЮЩАЯ СИНИГАМИ: НЕБЕСНЫЙ РЕЗОНАНС ======

– Ичиго, ты сегодня какая-то несобранная… – Попеняла Рукия Куросаки, когда они, с трудом увернувшись, от атаки, все-таки одолели нового Пустого. В последнее время они стали появляться слишком часто в Каракуре.

– С чего бы? Со мной все в порядке! – Раздраженно подавляя в себе слабость, ответила Куросаки и припустилась в сюнпо быстрее, не то доказывая свои способности, не то сбегая от правдивого ответа.

Рукия с грустью пронаблюдала вырвавшуюся вперед спину временной синигами: ее сила и так таяла, а она столь бессовестно разбрасывалась ею налево и направо. Зачем она занималась этим вообще? Ведь у Каракуры был свой собственный синигами и даже увеличившееся число нападений на город Пустых с легкостью мог контролировать даже такой рядовой офицер, как Афро-сан. Брюнетка тяжело вздохнула и бросилась догонять рыжеволосую. Конечно, она все понимала… Куросаки делала это, чтобы ощутить свою надобность, чтобы насладиться своей оставшейся реяцу до конца, принося от нее максимум пользы, а не прозябая в ожидании неизбежного конца, где-нибудь согнувшись и плача от отчаяния и боли.

– Это все из-за него? – Решила сменить тему проницательная Рукия.

Ичиго лишь нахмурила брови: ей не хотелось говорить о Гриммджоу с человеком, который так и не принял его. Кучики – не Иноуэ: разум миниатюрной синигами работал слишком рационально даже для всех сверхъестественных вещей, которые случались с ними. С ней не поговоришь о чувствах, не посоветуешься, не пожалуешься, если что. Рукия, как все Кучики, отличалась некоторой холодностью в отношениях с другими, и, с тех пор, как она вновь стала девушкой, это напрягало Куросаки теперь больше обычного.

– У «него» есть имя, – проронила она, не глядя на подругу.

Рукия смутилась, потому как уловила обиду, веющую от брошенного с упреком уточнения.

– Ну, хорошо… – Рассеянно произнесла девушка: – Что у тебя с Секстой Эспада?

Куросаки покосилась на гордую Рукию и слабо усмехнулась: у той был непритязательный вид, в котором читалось: «Не смей заставлять меня называть имя врага вслух».

Она, мягко говоря, недолюбливала его, особенно после недавней встречи, когда Джагерджак нашел их на ночном патрулировании запыхавшимися и едва отбившимися от пустого-адьюкаса… «Малявка, свали в сторону», – бросил ей Гриммджоу. Потом он перекинул едва дышавшую временную синигами через плечо и потащил ту домой, бурча под нос, что-то вроде того, что не позволит ей больше слоняться по ночам по Каракуре, когда она должна спать в это время дома. «Идиот, что ли? – Бросила ему в спину Кучики. – Долг проводника душ не зависит от времени суток, как и желание Куросаки исполнять его не зависит от твоей воли!» Секста, превосходный в своем сонидо, мигом оказался у опешившей от такой скорости брюнетки и злобно прошептал ей в лицо: «Один раз я уже вырвал из тебя кусок плоти… Не заставляй меня повторять это снова. Не будь ты подругой Куросаки и мелкой сестрой капитана Кучики, мне не нужно было давать повода… Так что, умолкни, и свали быстро отсюда!» Он исчез, унося за собой Ичиго, оставляя Рукию дрожать, вспомнив все неприятные моменты, случавшиеся меж ней и Секстой Эспада. Несмотря на явное благоговение перед Куросаки и проявлявшуюся в нем человеческую сущность, многое в нем, по-прежнему, оставалось от беспощадного опасного арранкара. И Рукия искренне удивлялась, как Ичиго выносила его?!

– Ну, так, ты расскажешь, что у вас с ним? Прошла всего неделя, а ты совсем не похожа на ту счастливую девушку из кафе…

– Тебе, правда, хочется это знать? – Спросила Куросаки.

– Угу, – уверенно кивнула Рукия и остановилась на одной из дворовых площадок Каракуры, приглашая рыжеволосую к разговору.

Та не отказалась – ночной полет хоть и ободрял ее, но, как и любое действие, теперь затрачивал какую-то часть ее реяцу. Она уселась на краешек качели, находившейся здесь, дожидаясь, пока Рукия сделает то же самое. Обе девушки уставились в ночное звездное небо, боясь смотреть в глаза друг другу, точно в каждой из них имелись скрытые неприятные мысли по отношению к каждой. Это вряд ли могло оказаться правдой – слишком много они пережили вместе, слишком хорошо знали друг друга, но внезапно появившийся меж ними враг, делал прежнее искреннее общение весьма затруднительным.

– Гриммджоу куда-то постоянно исчезает, и я просто беспокоюсь за него… – Уткнулась взглядом Куросаки в свои ноги, перебиравшие ночной воздух в слабой попытке раскачать качели.

– Хм, а, что ты хотела от этого арранкара? Он вряд ли похож на того, кто станет сидеть дома, сложа руки, и ждать твоего возвращения с очередного патрулирования. Он – солдат, привыкший к сражениям… И в этом вы с ним, как раз, идеальное сочетание…

– Неужели, ты признала наши отношения? – Подозрительно сузила глаза Куросаки.

– Нет, – возразила Рукия сходу, но слегка улыбнулась: в неосторожно пророненных ею словах, читалось истинное отношение Кучики к этой паре. Только идиот мог не заметить, насколько эти двое были похожи меж собой и по характеру, и по нраву, и по силе, и по стремлениям. – И все же, нет, я никогда не смогу свыкнуться с тем, что ты встречаешься со столь недостойным для тебя кандидатом...

– Намекаешь, что есть кто-то лучше…

– Ты прекрасно знаешь, что есть… – Повернула сдержанное лицо Рукия и пронзительно, просто в душу заглянула в Куросаки.

Она поразилась, откуда у неродных по крови людях, столько схожего: так сканировать ее до самых потайных уголочков ее души, мог только один человек.

– Бьякуя… – Куросаки выдохнула в ночную тишину его имя и горько улыбнулась.

Сероглазый упрямо не покидал ее жизни, всплывая в памяти то именем, то образом, то словом. Но натыкаться на него всегда было приятно, словно аромат сакуры вновь разливался в ее теле, а с ним и былые воздушные чувства, похожие на порхание стайки бабочек в ее душе. С другой стороны, это приносило Ичиго и жестокую муку: ведь внутри нее уже навсегда поселилась голубоволосая и голубоглазая кошка, мурлыкающая и не дававшая замерзнуть, защищавшая ее от всех тревог и страхов, царапающая от желания ее желудок и сжимавшая мягкими лапами ее сердце…

– Брат думает о тебе… – Рукия, не сдержавшись, произнесла свои мысли вслух.

– Мне жаль, – ответила Куросаки. – Кучики Бьякуя мог найти куда более достойную претендентку на свое сердце.

– Достойнее героя Общества душ?

Тщеславие Куросаки изогнуло губы теперь в более довольной улыбке, но она украшала страдающее лицо Ичиго недолго. Еще каких-то несколько недель, и этого «титула» не станет за нею, по той простой причине, что она перестанет бывать в Обществе душ и видеться с его обитателями, включая и капитана Кучики.

– А знаешь… – Куросаки вдруг вспомнила похожие взгляды Рукии и Бьякуи, и невольная параллель вылилась в стремительную дерзкую идею…

Однако резкий шорох за спиной двух синигами не дал ей договорить. Над головой раздалось тяжелое дыхание, а вслед за ним, естественный, но все-таки неожиданный гортанный рев. И как они не заметили столь непростительно-опасной близости к ним Пустого?!

Рукия и Ичиго метнулись с места, и, оборачиваясь на ходу к врагу, выхватывая занпакто, уперлись взглядом в громадное нечто: похожее не то, на Кинг-Конга, не то на Годзиллу, оно ревело, не спуская пустых глазниц с «легкого ужина» – двух копуш-синигами, позабывших за болтовней и про свой долг, и про элементарную осторожность.

– Не хилый здоровяк, – протянула Ичиго и довольно усмехнулась, предвкушая неслабую стычку, а, значит, способную удовлетворить ее ноющей желание побороться от души. В самом деле, после войны она напоминала себе жадного до боя Зараки, но, увы, в Каракуре имелось слишком мало претендентов для достойного оттачивания ее мастерства. В конце концов, не просить же Гриммджоу посостязаться с ней – после иной плоскости их отношений, это выглядело бы, по крайней мере, как-то странно и… щадяще: они непременно стали бы жалеть друг друга.

– Только не вздумай сама атаковать его, – Рукия решительно схватила за рукав косоде настроившуюся на удар Куросаки.

– Ты чего, Рукия? – Удивилась та. – Да я с легкостью расправлюсь с ним!

– Ага, ты в прошлый раз тоже так говорила… А потом твой арранкар нашел тебе еле живую.

– Так ты за меня переживаешь, или за него, – усмехнулась безумной улыбкой рыжая.

– Конечно, за тебя, дурочка. Твоя реяцу сейчас нестабильна, так что я бы не советовала тебе...

Но кто ее слушал? Общее решение друзей временной синигами отправить ей в помощь неизменного боевого товарища Кучики Рукию потерпело очередное фиаско. Естественно, упрямая и невыносимая от своей переполняемой жажды сражений, Куросаки не принимала ничьей помощи и уже взмывала в воздух в предвкушаемом удовольствии.

Она рубила великанского пришельца из мира пустых без всякой жалости, теряя и бесценную реяцу, и не менее важный контроль над собой. Ее лицо становилось еще более безумным, когда Зангетсу настигал цели, и от этого, даже без маски, она походила на своего Пустого.

«Разве он не оставил ее?..» – Не успела подумать об этом Рукия, как, задетая монстром, Куросаки пролетела мимо нее

– Ксо! – Ичиго зажала внушительный порез на руке. – Шипы на хвосте, – простонала она и кивнула напарнице-синигами на внезапное появление дополнительного оружия у нападавшего пустого.

– Я разберусь, – бросилась в бой Рукия, но чудовище принялось обороняться яростнее и выпустило острые шипы не только на хвосте, но и на огромных лапах. Совсем скоро глубокими царапинами отметились оба плеча синеглазой синигами, отчего та выронила свой занпакто из рук на землю.

– Рукия! – Шатаясь, но с уверенностью поднялась на ноги Куросаки. Гнев за ранение других разжигал в ней силу быстрее, чем собственные неудачи. – Бан…

– Не смей, идиотка! – Выкрикнула брюнетка, категорически запрещая временной синигами использовать изматывающую силу технику банкая.

Однако рыжеволосая и не успела бы сделать этого – Пустой с раздвинувшейся пастью бросился на нее, как спиленная и неудержимая под своей тяжестью скала. Кучики из последних сил бросилась вытолкнуть остолбеневшую от шока Куросаки из-под рокового на нее падения. Обе девушки в последний момент увидели перед собой настигавшие их в два ряда челюсти чудовища, приготовившегося поглотить свои жертвы…

– Рукия! Ичиго! – Чей-то встревоженный истеричный крик на головами обеих.

Взрыв скоростного ветра тут же разъединил обеих синигами друг от друга, помещая их по обе стороны рухнувшего наземь монстра. Вновь свист ветра над головами – и блеск меча утонул вместе с его лезвием в резком разрезающем движении, которым с Пустым было покончено, оставляя вместо только что огромного зеленого тела лишь пустое место под развеянным облаком праха.

– Ренджи? – Удивленно уставилась Рукия на своего друга, прижимавшего ее к своей груди одной рукой, а другой только что справившимся с врагом.

– Ты как? В порядке? – Обеспокоенно взглянул на нее красноволосый.

– Я…

– Ренджи! – Голос Бьякуи сестра разузнала с первых нот. – Немедленно отнеси Рукию в 4-й отряд.

– Капитан?! – Недоумевающе посмотрел лейтенант сперва, но затем лишь коротко кивнул, подчиняясь бессловесно.

– Брат… – Прошептала Рукия и посмотрела на его как бы взволнованное, но точно бледнее обычного лицо. Оно прижималось щекой к рыжей макушке, безвольно повисшей у него на руках девушки-синигами. – Что с Куросаки?! – Испуганно уставилась брюнетка на тело.

– С ней все хорошо. Это просто обморок, – поспешил успокоить ее капитан Кучики. – Я позабочусь о ней, а вы отправляйтесь в Общество душ.

Бьякуя осторожно прижал к себе временную синигами и вспорхнул над землей. Ренджи и Рукия заметили лишь взмах белоснежного капитанского хаори – слишком яркого пятна для глубокой ночи. Сам же капитан Кучики уподобился призраку в своей невероятной скорости, замелькавшему меж домами спящей Каракуры по направлению к магазину Урахары Кисуке. Там ей должны были помочь.

Но совсем скоро дыхание Куросаки послышалось отчетливее и сердце в ее груди забилось быстрее. Могучие мышцы капитана с трудом выдерживали столь волнующую для него барабанную дробь, и он остановился на одной из крыш, чтобы взглянуть на пришедшую в себя раненную девушку.

– Бьякуя?.. – Прошептала она, вглядываясь в невозмутимое лицо точеной красоты и серебристой в сиянии месяца белизны кожи. Он смотрел на нее, как всегда, не выдавая ни ответов, ни эмоций, вот только серые грустные глаза метались по ее лицу перепугано-быстро, выдавая не присущую сдержанному капитану обеспокоенность и тревогу.

– Ты в порядке, Куросаки Ичиго? – Наконец спросил он, смущаясь столь настойчивой пытливости ее взгляда, который пробирался все глубже в его замерзшую душу, плавя все на своем пути теплотой и бесстрашием поблескивавших в лунной ночи карих глаз.

– Что произошло со мной?.. – Пыталась она вспомнить. – Рукия?! Где она? Что с ней?!

– Успокойся. – Приказным тоном, но слишком тихо сказал Бьякуя, точно пугаясь своей привычной резкости. – С ней все хорошо. А ты как?

– Со мной тоже. Можешь, отпустить меня… – Попросила Ичиго и уперлась в его грудь ладонями.

Капитан повиновался, но стоило ему только ослабить поддерживающие ее объятия, как синигами покачнулась и ее ноги запросились сесть. Аристократ подхватил Куросаки, помогая ей опуститься на нагретую за день крышу.

– Бьякуя… – Начала было Ичиго, но вдруг ее глаза округлились и соскользнули со внимательного лица Кучики в сторону и вверх, туда, где только что над городом недовольно со скрипом открылась гарганта и выпустила из своей пасти того, кто был ей милее капитана. – Гриммджоу… – Не поверила она.

Но тот, не то услышав ее, не то ощутив Куросаки по реяцу, молниеносным зигзагом ударил в крышу, на которой сидела ослабленная временная синигами, а капитан в знакомом хаори с цифрой «6» дерзко сжимал ее за плечи.

«Ну, сейчас начнется…» – Не успела подумать Куросаки, как Джагерджак, выхватив свою Пантеру из ножен и сделав один-единственный взмах, остановил ее в сантиметре от кончика носа капитана Кучики.

– А, ну-ка, немедленно отпустил ее, иначе я за себя не р-р-ручаюсь… – Яростно прохрипел Секста Эспада, выпуская всю свою ненависть в блеск голубых очей в этой контрастной тревожно-синей ночи…

====== LXVII. ЗАПОЗДАЛЫЙ РЕВАНШ: ГЕТСУГА ПРОТИВ РЕВНОСТИ ======

Серо-стальные глаза капитана Кучики в возмутительном пренебрежении скосились на острие клинка, упиравшееся ему в лицо так нахально и совершенно недопустимо. Жесткая рука, быстрая и безоговорочная, как и вся сущность непобедимого капитана, с легкостью отбила лезвие Пантеры к непомерному удивлению врага. Бьякуя спокойно выпрямился, но, выхватив Сенбонзакуру, с такой же несусветной скоростью взмахнул ею перед носом противника, в миллиметре от его кончика раскраивая непозволительную по отношению к аристократу наглость Джагерджака.

Тот не смутился, напротив, усмехнулся куда большей улыбкой, обнажающей его хищные клыки и животное безумие. Всего миг – и Пантера прошлась в аккурат над ухом Кучики, раскраивая двойной кенсейкан и отправляя тот распавшимися осколками на крышу. Серые глаза вспыхнули под изогнувшимися в резком негодовании черными бровями и, чётко рассчитав траекторию, мгновенно поддержали выпад Сенбонзакуры, предупреждающе проскрипевшей по поверхности остатка маски арранкара, но все же не сорвавшей ее.

– А-р-р-р! – Прорычал Джагерджак и испепеляющим взглядом впился в противника.

– Хм… – Невозмутимо посмотрел Кучики на взбесившегося врага свысока своего величия.

Их мечи с жутким лязгом скрестились под уничтожившие уже друг друга взгляды.

– Прекратите… – Собирая свои силы, прошептала Куросаки, сжимая до хруста костей свои кулаки и разрывая этой неконтролируемо яростной хваткой свои хакама на коленях. Она сейчас и этих двоих разорвет в клочья, как форму синигами.

Однако ее не услышали: звон мечей стал мелькать с разных сторон слишком громко и слишком часто. Обе фигуры сражавшихся мужчин закружились в стремительном вихре, волчком описывая дуги вокруг обездвиженной подобным шокирующим происшествием синигами.

«Да, что они, с ума сошли, в самом деле!..» – Взбешенно вскинула она голову и уловила в холодном воздухе над небом запах пролитой крови.

– А, ну-ка, прекратили оба немедленно!!! – Взревела она и, поймав должный момент, со всей силы ударила Зангетсу по скрещенным меж собой Сенбонзакуре и Пантере. Оба меча болезненно “ойкнули”, выпав из рук и ударившись о бетонную крышу.

Кучики и Джагерджак с раздражением посмотрели на посмевшего остановить их поединок человека, точно не ожидали увидеть кого-то третьего. Но Куросаки Ичиго, по-прежнему, была здесь... К их запоздалому ужасу. Она тяжело дышала, сжимая крепко в руках смертоносный тесак, сверля попеременно ненавистью то одного, то второго.

– К-ку-ро-са-ки?.. – Проронили оба противника как-то уж очень рассеянно, завидев всю опасность последствий их импульсивного выяснения отношений.

– Я вас сейчас изничтожу… – Прошипела она устрашающе. Серые глаза немного округлились, голубые, наоборот, сузились в ответ на угрозу. – Что вы здесь устроили? Что вы вообще себе позволяете?!