Текст книги "Blue Strawberry (СИ)"

Автор книги: Kurosaki Shizuka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)

– Н-нет! Нет, я не могу! Я не сделаю этого!

Гриммджоу подбежал к ней и впился сильными руками ей в горло:

– Да кто тебя спрашивает?! Свой долг я отдал, избавив тебя от издевательств Лоли и Меноли. Но ведь теперь я могу поступить с тобой снова, как захочу?!

Он демонстративно сжал хватку посильнее, а потом резко отпустил, заставляя горло Орихиме содрогнуться в болезненных спазмах.

Отдышавшись, Орихиме вызвала «Сотен Киссюн» и принялась помогать феям совершать невозможное – возвращать мертвеца с того света. Гриммджоу довольно сложил руки на груди, хоть это и не была его победа. Ни одна угроза на свете, не смогла бы заставить делать Иноуэ то, чего она не хотела делать или не могла в силу своих принципов. Но здесь лежал не просто умерший, здесь лежал ее любимый, а, значит, ни одно женское сердце не сможет отказаться от возможности спасти его, пускай и ценой собственной жизни. Похоже, Джагерджак сделал правильную ставку и сорвал таки джек-пот.

Руки Орихиме закончили с лицом Ичиго, плавно спускаясь ниже, к зияющей дыре, от которой веяло смертью и неизбежностью. Иноуэ понятия не имела, как ее силы смогут восстановить это, но поглядывая на Гриммджоу время от времени, она вспоминала, как вернула ему левую руку, и уверенность охватывала ее с новой силой.

Девушка приложила руки к коже Куросаки для пущей эффективности, стараясь обрабатывать своей реяцу каждую клеточку израненного тела синигами. Нужно было снять косоде, и она стала спускаться ниже, растягивая полы в разные стороны.

Тут Орихиме странно и тихо вскрикнула, почти сразу прикрыв рот ладошкой, но чуткий арранкар сразу же заметил перемену в ее лице.

– Что-то не так? – спросил он не без тревоги.

– В-все хорошо, Гриммджоу-сама… – рассеянно произнесла девушка, быстро запахивая форму Куросаки на груди..

«Странная она…» – подумал арранкар.

– Простите, – извинилась Орихиме, вспомнив о его предупреждении называть просто по имени.

Чтобы замять инцидент, она попыталась улыбнуться ему, но волна нового потрясения вместо улыбки отобразилась на ее лице.

Гриммджоу, мгновенно проследив взгляд Иноуэ куда-то ему за спину, обернулся назад и идеально увернулся от атаки появившегося Улькиорры.

– Что это значит? – произнес тот бесцветным тоном и обвел взглядом всех присутствующих. Вспышки ненависти мелькнули в его глазах, когда он увидел целительный щит, раскинутый Иноуэ над телом временного синигами.

– Улькиорра-сан?.. – выдохнула Орихиме.

Однако Джагерджак оборвал ее:

– Занимайся своими делами, женщина, в остальном я разберусь сам.

Зеленые глаза Куатро покосились на голубоволосого:

– С чем это ты собрался разбираться? – Его зрачки пропустили импульс раздраженности, доставляя Гриммджоу удовольствие – тот всегда старался позлить самого не эмоционального Эспаду. Однако повернувшись вновь к Орихиме, Улькиорра сказал, утверждая: – Эта женщина пойдет со мной. И немедленно.

Гриммджоу зловеще усмехнулся:

– Размечтался!

– И кто мне помешает? Может, ты?

Джагерджак вспыхнул и с силой ударил Улькиорру, заставляя того пролететь несколько метров назад, пробивая спиной стены, попадавшихся по пути зданий.

– Гримм…

– Я же сказал – не беспокойся об этом. Твоя забота – Куросаки. Поставь на ноги этого пацана, иначе я разорву тебя на тысячи кусочков! – прорычал он гневно и припустился в сонидо.

Иноуэ увидела, как на довольно далеком расстоянии отсюда засверкали зеленые и голубые вспышки серо. Они становились все мощнее, но в то же время – все дальше. Гриммджоу целенаправленно уводил Улькиорру прочь от этого места, от нее, от Куросаки…

====== XIII. «РЫЖАЯ СЕСТРА»: ОБНАЖЕННОЕ ОТКРОВЕНИЕ ======

По телу, с едва затянувшимся смертельным отверстием, пробежала первая дрожь. Из груди Куросаки сразу же вырвался глубокий вздох. Иноуэ тут же повернулась к синигами: та еще не полностью пришла в себя, но ее кожа мигом стала приобретать живой оттенок. Орихиме хотела ощутить тепло ожившего тела, но замерла в нерешительности. Руки сами потянулись к вороту косоде, чтобы удостовериться наверняка в том, что так смутило ее еще несколько минут назад…

Феи заворожено, как и их хозяйка, наблюдали за неожиданным разоблачением израненного человека в форме синигами.

– К-куро-саки… кун… – Прошептала Иноуэ и запнулась на последнем слове, ведь оно больше не вязалось с картиной, представшей взору Орихиме в декольте Куросаки. Вместо накаченной мускулистой груди воина, там оказались довольно упругие небольшие, но все же достаточно заметные груди с нежно-розовыми сосками.

Феи Аяме и Сунь’о вопросительно уставились на хозяйку, но Орихиме только покачала головой в ответ: никто не должен был узнать об их сегодняшнем открытии.

– И все же, как это возможно? – Пропищала Аяме.

– Как-как? Куросаки удачно водил всех за нос… То есть водила… – Пояснила Сунь’о.

– Врушка, – недовольно поджала губки Аяме, не переставая исцелять безнадежно тяжелую рану Куросаки. Обладая тем же нравом, что и их хозяйка, феи испытывали сострадание к раненным и старались всячески им помочь, избавляя от мучений и боли.

Орихиме смотрела на лицо Ичиго, словно видела его впервые. Знакомые до каждой клеточки черты рыжеволосого одноклассника с медовой кожей теперь казались ей такими неизведанными, точно кто-то взял их и вмиг переделал. Торчащий ежик расплывался шелком в ее пальцах. Черные ресницы дрожали длинными закрученными ворсинками, точно усики бабочек. Медовая кожа приобретала мягкий персиковый оттенок, особенно сейчас, когда исцеление ускоряло бег крови и заставляло точеные скулы покрываться заметным розовым румянцем. Куросаки снова вздохнула, размыкая горячим дыханием губы и увлажняя их. Поблескивая росой, уста Ичиго напоминали распустившийся бутон розы, от которой пахло излюбленным ее лакомством – клубникой.

Как же она была глупа, думала Иноуэ. И ведь не она одна. Как все они, ее друзья, могли не замечать слишком очевидных, даже кричащих о себе вещей? «Милый Клубничка-кун» всегда выделялся среди других парней, будь то его одноклассники или другие синигами. Нежное лицо, утонченные жесты, мягкая поступь, изящная фигура в удлиненном косоде банкая… Почему никому не пришла в голову мысль о нарочитой женственности Куросаки? Конечно, она отличалась чисто мужским, угрюмым и жестким характером, но все же… Оглядываясь назад в прошлое, Орихиме только теперь понимала, сколько забавного и несвойственного происходило с ее рыжим «одноклассником». В памяти, будто кадры из фильма, всплывали воспоминания, в которых Ичиго краснел при виде обнаженного Ренджи в бассейне, как он плакал над мелодрамой в кинотеатре, как объедался мороженым, когда у него было плохое настроение, как невероятно был близок со своими младшими сестрами.

Юзу. Карин. Иссин… Очевидно, они – единственные, кто знали секрет Куросаки, единственные, кто могли бы на данный момент объяснить хоть какую-то причину, по которой бедной Ичиго приходилось проживать годы своей жизни под чужим лицом…

«А, может, все-таки…» – совершенно нелепая мысль возникла в голове девушки и она боязно покосилась на лежавшую на земле одноклассницу. Пока та не пришла в себя окончательно, Иноуэ должна была заставить себя развеять последние сомнения… Ее пальчики робко, почти невесомо вспорхнули по форме синигами, достигли оби и нырнули под него, изнемогая от стыда и любопытства.

– Ку-ро-са-ки-тян… – Протянула Орихиме, словно пробуя новое сочетание на вкус, ощущая каждый его звук, осознавая, какой образ теперь будет всплывать в ее воображении.

Размышления об этом зажигало щеки девушки сильнее и она с растерянностью продолжала глядеть на Куросаки, обдумывая то, что же будет ждать их после… Неловкость? Стыд? Презрение? Орихиме попыталась отогнать от себя пессимистические мысли: «Нет, кем бы Куросаки не оказался, но его, ее, сердце оставалось прежним – таким же открытым, искренним, дружелюбным и верным. Поэтому Иноуэ с уверенностью чувствовала, что после всех преград и приключений, они смогут остаться друзьями с Куросаки, а пока… Иноуэ поклялась себе сохранить тайну Ичиго, пока та сама не признается в этом.

Как нельзя кстати, в этот самый момент раненная синигами пошевелила ресницами и увидела знакомое лицо Орихиме вместо опостылевшего высокого неба. Та улыбнулась ласково и несколько виновато: ей тяжело давались секреты, но ради прежних чувств к Куросаки и, определенно, ради будущего их дружбы, Орихиме постаралась выглядеть как можно беззаботнее.

– Иноуэ? – Прошептала Ичиго. – Откуда ты здесь?..

– Я привел… – Раздался голос Гриммджоу, появление которого Иноуэ даже не заметила.

Она с испугом посмотрела на него: вдруг он видел, как она проверяла Ичиго в паху. Однако непритязательный вид Джагерджака говорил об обратном. Очевидно, он только что появился рядом с ними, и, решив понаблюдать со стороны, сел чуть вдали на камнях.

– Гриммджоу? – Сдвинула брови Куросаки. Она силилась приподняться, но ей понадобилась для этого дружественное плечо обеспокоенной Орихиме.

– К-куроскаки… к-кун, – запнувшись, обратилась к ней девушка, – тебе еще рано вставать, твои раны оказались слишком тяжелыми, чтобы…

– Чтобы «что», Иноуэ? – Отмахнулась Куросаки. – Мы возвращаемся домой, ведь я нашел тебя…

– Я бы на твоем месте не торопился, – сверкнул огоньками в глазах Джагерджака.

Иноуэ сглотнула и горько поджала губы.

Ичиго перевела взгляд с одной на другого и обратно.

– Ксо! Че за фигня здесь происходит? – Выругалась синигами.

– Гриммджоу-сама, – начала было Орихиме, – вернее, просто Гриммджоу, приказал мне излечить твои раны, чтобы снова с тобой сразиться… – Всплакнула она.

– Вон оно что… – Протянула Куросаки и бессильно опустилась на землю снова. Боль от зажившей дыры болела еще слишком остро, чтобы позволить рассудку заново и здраво обдумывать произошедшее и предстоящее. Более того, Ичиго не могла избавиться от чувства, что рука Куатро Эспады до сих пор пронзает ее тело насквозь. – Улькиор-р-ра… – Простонала она имя, убившего ее, арранкара.

– Не беспокойся, он не появится, пока мы будем с тобой сражаться…

– Что ты имеешь в виду, – спросила Ичиго, не глядя на него.

– Я применил технику Каха Негасьон и отправил этого ублюдка поблуждать в другом измерении. Этот способ прекрасная возможность наказать кого-то из провинившихся нумеросов. Чтобы выбраться оттуда, им приходится потратить месяцы. Для Эспады времени на возвращение требуется меньше… Но все же достаточно, чтобы ты выздоровел, Куросаки Ичиго, и сразился со мной…

Синигами кисло улыбнулась: боль не давала выражать свои эмоции полноценно, но последняя фраза вызвала к ней забавное чувство дежавю.

– И что смешного? – Процедил Секста.

– Ты похож на одного моего знакомого… капитана… Он также всегда жаждет скрестить со мной мечи и помериться силой…

По ее щеке скатилась горячая слеза. Не потому, что она сильно скучала по Кенпачи Зараки, а потому что сама возможность думать, вспоминать, ощущать вернулась к ней, точно по волшебству. Она с благодарностью посмотрела на рыжеволосую девочку – вот она, ее настоящее чудо, ее гордость.

Орихиме, как обычно, смущенно улыбнулась в ответ. Куросаки нравилось видеть это ее смущение, производимое парнем на влюбленную девушку. От него Иноуэ становилась еще красивее, вызывая у Ичиго тоску по собственной женской красоте.

Гриммджоу Джагерджак, молча, сидел и наблюдал со своего места за немым разговором между двумя рыжими чудаками. В голове арранкара витали мысли о том, какие же, на самом деле, люди – странные существа. Вопреки редким проявлениям сверхъестественной силы в некоторых из них, они все равно предпочитали оставаться слабыми, отдаваясь во власть различным глупым чувствам вроде радости, счастья, дружбы, любви… Сам Эспада не знал сущности этому – любая слабость безоговорочно презиралась и отвергалась им. И Куросаки следовало бы знать об этом, прежде, чем они сойдутся в реванше с единой целью победить или умереть. Однако счастье Орихиме от лицезрения очухавшегося мальчишки настолько поражали Эспаду, что он с неподдельным интересом наблюдал за этой картиной, незаметно продлевая для своего соперника сладкие последние минуты его покоя. Что же, порой достойный враг заслуживал подобного снисхождения от короля перед предстоящим сражением...

====== XIV. НЕСЛОМЛЕННЫЙ ЛЕВ: БЛАГОРОДСТВО И ЖАЛОСТЬ ======

Бой между Куросаки в маске Пустого и Джагерджаком в ресуррексионе длился уже несколько часов. Новые формы и новые атаки обоих противников постоянно сменяли друг друга, и казалось, что этой схватке не будет конца, и она, как пьеса, лишь делилась на акты и отделения.

Иноуэ и, подоспевшая к месту сражения, Нелл наблюдали за Ичиго и Гриммджоу с замиранием сердца. Бешеные скорости, невероятные силы, пугающие реяцу – эти двое были так сильно похожи друг на друга, что всегда просчитывали своего соперника на шаг вперед и вновь и вновь начинали свое противостояние заново, смертельно устав, но не теряя даже на миг непреодолимое желание победить.

Здесь Орихиме не переставала поражаться тому, как синигами, оказавшаяся девушкой, ничуть не уступает своем врагу, без преувеличения, явившему поистине животную форму и инстинкты в своем высвобожденном состоянии. И без того сильный и ловкий, Джагерджак в облике Пантеры двигался еще быстрее, неуловимее, нанося Куросаки невероятной силы неожиданные удары. Если бы не Пустой в теле, Ичиго бы не поздоровилось, поэтому Иноуэ, страшно испугавшись при виде Куросаки в Маске, теперь понимала всю надобность данной защиты для временной синигами.

Наконец, когда небо Лас Ночес пронзили небывалой длины голубые сияющие когти Короля Пантер, всё вдруг разом кончилось, заставив тишину зазвучать в ушах Иноуэ и Нелл.

– Куросаки… кун!.. – Подбежала Орихиме к тому месту, где, приняв обратно облик синигами, стояла Куросаки перед растянувшимся тяжело раненным Гриммджоу на песке.

Тот дышал надрывно, истекая кровью и рыча проклятья. Его длинные голубые волосы были перепачканы грязью и кровью, запорошены песком и пеплом. Его кошачье тело безвольно подгибало лапы к себе, поддаваясь острой боли и дрожи от смертельной усталости. Казалось, что в нем не осталось ни одной живой клеточки, ни одной целой косточки, ни одного натянутого нерва… Гриммджоу полностью осознавал, что совершенно разбит врагом, который немыслимо почему, но оказался сильнее его.

Гневные голубые глаза скользнули влево, туда, где над ним возвышались фигуры Ичиго и Иноуэ. «Не смотрите на меня так! – Кричало все внутри арранкара. – Не смейте!» Меньше всего Секста хотел вызывать у своих противников жалость, а именно это сейчас нависало над ним, точно ядовитое облако, прижимавшее и без того обессиленное тело сильнее, буквально вдавливая его в песок.

– Ксо!.. – Выругался Джагерджак и попытался встать, чтобы избавиться от столь раздражающего ощущения. Однако тело, безбожно отставшее от сильной воли и меткого разума, дало слабину и ресуррексион Пантеры стал медленно рассыпаться на песчинки, возвращаясь в привычную форму меча.

«Черт! Нет! Черт! – Злился Гриммджоу. – У меня еще есть силы!»

Он снова посмотрел на синигами, в лице которого ему представлялись презрение к побежденному и надменность победителя. «Играешь в благородство? – Зубы Сексты заскрипели от злости. – Что за непростительная слабость…» По кодексу чести Гриммджоу, победитель должен был добивать свою жертву не для того, чтобы избавить ее от мучений, а чтобы утвердиться в своем преимуществе. Чего добивался своей нерешительностью Куросаки? Хотел растянуть сладостные мгновения своего маниакального удовольствия, наблюдая за тем, как враг пытается превозмочь острую боль, как тщетно пытается потребовать реванша, как проклинает все на свете, забывшись от мук.

– Н-нет!!! – Прорычал Гриммджоу. «Не бывать этому никогда!» Никогда он, король, не позволит издеваться над собой какому-то слабому человеку, никогда он не позволит себе проиграть этому ничтожеству, смотревшему на него с ненавистным состраданием.

– Что?! – Удивленно уставились Орихиме и Куросаки на поднявшегося на ноги Гриммджоу, вопреки всей той боли, которая так явственно разрывала его сущность на куски.

– Я помогу ему?.. – Робко спросила совета Иноуэ.

Куросаки кивнула:

– Да.

– Нет! – Оскалился Джагерджак и остановил девчонку жестом. – Мне не нужна ничья помощь!

Он вынул меч, на который опирался, из песка и сделал два тяжелых шага навстречу своему противнику. Кровотечение в грудной ране открылось сильнее, и красный след на белоснежной пыли стал сопровождать прерывистые попытки Гриммджоу достать врага.

– Что ты творишь? – Взбешенно посмотрела на него Ичиго, когда тот наконец-то оказался перед ней. Сила воли этого арранкара поражала, пугала, ошеломляла ее, вызывая за смешанными чувствами безмерное уважение к своему противнику. – Тебе нельзя шевелиться!.. – Заворожено уставилась она на хлещущую во всю из раны кровь.

– Мне не нужна твоя жалость, – отрезал Секста и из последних сил замахнулся Пантерой на Куросаки.

Но это была слишком слабая атака… Даже ребенок сумел бы отбить ее, и рыжая синигами остановила смертоносное прежде оружие одним прикосновением руки.

– Все кончено, Гриммджоу, – прошептала она в его шокированные глаза, горящие несломленным голубым светом.

В ее сердце что-то дрогнуло: в этой картине было что-то знакомое, но позабытое. Откуда она помнила этот раздирающей своей жизнью голубой свет? Другое время, другое место, иной контекст и свет смотревший на нее с таким же сожалением и горечью, которыми сейчас она сама глядела на него.

«Не может быть…» – Подумала девушка. Там, у подножья исследовательской башни, когда она лежала с пробитой дырой в грудной клетке и ненавидела небо, забиравшее ее последние минуты, перед угасающими глазами вдруг сменился свет и ядовито-голубой, дерзкий, требовательный, не терпящий отказа оттенок чьих-то глаз заставил ее выжить, цепляясь всеми силами за голубую бездну, точно она увлекала ее за собой прочь от смерти… «Гриммджоу?» – Ичиго не могла поверить в это совпадение, ведь глаза Сексты не вызывали надежду, они несли страх, безумие, погибель, но никак не жизнь...

«Похоже, этот арранкар вытащил тебя с того света задолго до появления Иноуэ!» – Проскрипел Хичиго, вновь и вновь оказывающийся проницательнее своей хозяйки.

– Гриммджоу? – Уставилась на него Куросаки, захотев что-то сказать, но тот лишь отпрянул от нее и вновь выставил перед собой Пантеру.

Он с вызовом впился в карамельные глаза:

– Я… готов к реваншу…

Куросаки и Иноуэ с грустью посмотрели на отчаянного упрямца, не желавшего смириться с ходом вещей. Вопреки всей логике событий, Секста Эспада лишь приумножал на пороге смерти свою боевую гордость и храбрость. И это вызывало больше, чем уважение, это вызывало у синигами непреодолимое повторно-осязаемое чувство.

– Я не… позволю тебе победить… меня… Куросаки Ичиго … – Разразился новой угрозой Гриммджоу, пошатнувшийся на ногах, но не опустивший свой меч.

«Не сдающийся. – Ичиго нашла в уме нужное слово. – Никогда и ни за что».

Несломленный, непоколебимый, неугомонный в своей жажде к победе и превосходству… Кого же ей так напоминал этот голубоволосый? Вглядываясь в его глаза сильнее, она видела очевидный и буквальный ответ: Джагерджак был точно таким же, как и она, со всей своей верой, правдой, кодексом чести и неуемной волей к победе! Его голубые глаза горели тем же неугомонным огнем, его тело также рвалось в пучину сражений, его чувства также неистово наслаждались битвой с достойным соперником…

Именно поэтому Куросаки, словно увидела все наперед. Их тянуло друг к другу, точно частицы атомов, дробящихся и сливавшихся в бесконечном хаосе боя снова и снова. Если Гриммджоу выкарабкается, то он придет за ней и получит свой реванш, а если он не прикончит ее окончательно, то Ичиго поступит через время с ним также… Их боевая гордость и невыясненное превосходство будет длится столетиями, пока однажды одному из них не надоест отвечать, пока другому из них не надоест выживать…

– Я не стану сейчас сражаться с тобой, – опустила взгляд девушка. – Ты слаб, а, значит, не сможешь ответить мне в полную силу. Когда-то, в нашу первую встречу, ты сказал мне тоже самое, и только сейчас, я понимаю всю правоту этих слов…

Она демонстративно вложила свой зампакто в ножны, хотя лицо Эспады закипело от злости и несогласия.

– Я не отпущу тебя…

– Прости, Гриммджоу, но нам с Иноуэ нужно уходить.

– Кур-р-росаки! – Взвыл Джагерджак. – Я никогда не оставлю тебя в покое! – Прошипел он, сверля ее злобными глазами.

Ичиго криво усмехнулась.

– Знаю, – хмыкнув, кивнула она. – Я буду ждать.

Он ответил замешательством в лице, а Куросаки внезапно ощутила себя капитаном Зараки, всегда упивавшимся предвкушением грядущей битвы. И хоть Ичиго не считала сражения средством для развлечения, но почему-то она не смогла отказать не прозвучавшей просьбе из уст арранкара, не смогла не согласиться на вызов, горевший в его голубых глазах.

====== XV. УДАР В СПИНУ: ЗАЩИТИТЬ ТЕХ, КТО ДОРОГ ======

Гордые взгляды пересеклись на прощание, и только Ичиго, Иноуэ и Нелл собрались уходить, как лицо Джагерджака перед ними молниеносно исказила внезапно откуда-то налетевшая на него боль, разрывающая воплем слух путников и воздух в округе.

– Гриммджоу! – Все трое непонимающе уставились на арранкара, который, точно скошенный цветок, резко обрушился наземь. Из его спины торчал огромный серпообразный меч, вогнанный почти на всю глубину тела Сексты.

Невероятно, каким образом, еще живой, тот, сплевывая колючий песок, прилипший к окровавленным губам, с ужасом покосился назад:

– Н-нойтора, вероломный ублюдок… – Джагерджак выплюнул это ругательство со сгустками крови из своего кашляющего горла.

– Гриммджоу! – Растянутой маниакальной улыбкой произнес появившийся арранкар. – Так, так, так…

Медленно двигаясь сзади по направлению к поверженной жертве, Ннойтора остановился у его тела и безжалостно вырвал из окровавленной спины свое оружие.

– Слабак! – Грубо пнул он ногой Сексту.

От внушительной силы удара голубоволосый пролетел несколько метров вперед, падая навзничь под вскрик Орихиме. Непроизвольно он посмотрел на девчонку, которая почему-то переживала за него. Он не мог найти объяснение этому, как и тому, почему его предал собственный товарищ. Гриммджоу был повергнут в шок и лишь смотрел, как другой Эспада приближался к нему снова с явным намерением довести начатое дело до конца.

– Если уж не можешь справиться, то хотя бы исчезни с моего пути, – Ннойтора беспощадно наступил каблуком на рану в груди Сексты.

Гриммджоу простонал от боли, что не могло не вызвать довольный смех у арранкара-садиста.

– Сдохни, тряпка! – Сверкнул он занесенным над головой серпом.

Джагерджак, не отводя взгляда замерших голубых глаз, наблюдал на будто бы замедленное движение оружия Ннойторы. Так и не оправившись от шока, он приготовился почувствовать в своей груди холод стремительно опускающего на него лезвия.

Однако звон скрещенных мечей словно бы пробудил его. Гриммджоу увидел перед собой черную спину хрупкого, маленького, по сравнению с возвышавшимся арранкаром, рыжеволосого синигами.

– Я не позволю, – коротко бросила Ичиго и с криком отбила атаку Ннойторы.

Тот, мягко говоря, офигел.

– Что-о?!

– Это бесчестно нападать на безоружного и раненого противника.

– А мне плевать вообще-то на этот мусор… Так что проваливай, синигами, и дай мне прикончить этого мудака, позорящего всю Эспаду.

Он сделал шаг к Гриммджоу, но Куросаки вновь выставила свой зампакто вперед.

– Ты и пальцем не коснешься его, повторяю… – Она взмахнула мечом: – Гетсуга Теншо-у!

Джагерджак в полном недоумении узрел лучшую атаку Куросаки Ичиго, которая почему-то в первый раз не нападала на него, а, наоборот, защищала.

Лязг мечей, вспыхивающие реяцу, мелькающие на сверхскорости тени – все заново закрутилось вихрем для Куросаки, только теперь она сражалась не с Джагерджаком, а с Квинтой Эспада. Разница в силе была налицо, хотя Гриммджоу показал себя как невероятный боец, виртуоз скорости и мастер прямых атак. Однако, несмотря на все безумие, овладевавшее Секстой в бою, которое застилало глаза, дурманило кровь, затмевало рассудок, он и в сотую долю не был так опасен, как этот маниакально упивавшийся поражением соперника Джируга.

Боль являлась его основной целью. Она приносила ему садистское удовлетворение, искажая огромный рот в психической улыбке, поэтому он старался не оставить ни одного живого места на теле Куросаки. Совсем скоро Ичиго горела от множества синяков и ссадин, которые появлялись на ней еще быстрее, чем она всегда могла уворачиваться от атак даже самого сильного врага. Однако странное серпообразное оружие двигалось в руках Ннойторы с неимоверной, просто беспощадной скоростью, кромсая с легкостью ее одежду и кожу, точно податливое масло.

Джагерджак, истекавший кровью на песку, с ужасом смотрел на конец Куросаки Ичиго. Вымотанному до изнеможения их недавней битвой, рыжеволосому синигами ни за что не выстоять против Квинты, дравшегося без каких-либо принципов, без какой-либо логики, без какой-либо чести. Коварный и вероломный, он предавал и убивал даже своих, поэтому, что ему был какой-то случайный синигами.

– Ку-росаки… – Прошептал Гриммджоу, видя в небе, как скоро его опасения оправдались. Поверженный, мальчишка летел, свалившись с небес, с невероятной скоростью, но смерть должна была его настигнуть еще в воздухе, ведь Ннойтора не собирался от него отставать.

Джагерджак собрал в себе все силы, чтобы броситься на помощь к тому воину, который еще несколько мгновений назад испытывал к нему те же благородные чувства настоящего рыцаря. Однако холод, сковавший его обескровленное тело, не выпускал из своей ловушки неуемный дух Сексты. Все, что ему оставалось делать – только смотреть, как его лучший враг в очередной раз будет бесславно загублен.

Каково же было удивление Гриммджоу, когда он увидел, что поторопился в своих выводах. Ослепительно желтая вспышка встретила Куросаки у земли и, укутав его, точно младенца одеялом, мягко уложила на песок.

Ннойтора гулко приземлился неподалеку. Передергивая серп в руках, тот яростно зазвенел цепями под рык Квинты:

– Что за хрень?!

Его глаза хищно сузились, когда в ответ из желтой сферы, спасшей Ичиго, вышла высокая девушка-арранкар с зелеными волосами.

– Ты?.. – Недоверчиво посмотрел Ннойтора.

– Не может быть… – Прошептал удивленно Джагерджак.

– Нелл-тян… – Непонимающе всхлипнула Орихиме.

Девушка нагнулась к Ичиго и, прижавшись к его лбу губами, сказала:

– Поспи, Ичиго… Теперь – мой черед тебя защищать…

Она вновь поднялась на ноги и гордо взглянула на Квинту.

– Неллииэлль… – Ядовито протянул он. – Признаться, не думал, что увижу тебя еще хоть раз. Не после того, как я расколол твою черепушку, точно арбуз…

– Ты всегда был таким недальновидным, Ннойтора, – произнесла Нелл спокойно.

– Разве? По-моему, я прекрасно осознавал то, что смогу подняться, убив Трес Эспада.

Глаза Орихиме и Гриммджоу одинаково округлились: первая даже не подозревала, что ребенок-арранкар была Эспадой, а второй не мог себе представить, кто на самом деле уничтожил бывшую Трес.

– Ты всегда был слаб, поэтому и ударил меня со спины…

Вскипевший Ннойтора вскинул серп перед собой:

– Зато сейчас – я отрублю твою голову, глядя в глаза и насмехаясь над твоим поражением.

– Что же… – Воинственно посмотрела на него Нелл. – Попробуй… Гамуза!

Нелл, вызвавшая сразу свой ресуррексион, не стала медлить и ринулась в бой с извечным противником. Ннойтора заслуживал наказания по ряду причин, но отплата за предательство ей и угрозу Ичиго двигала бывшую Трес быстрее и решительнее. Она радовалась, что теперь ей было, за кого бороться, ведь прежде, в Уэко Мундо Нелл чувствовала себя чрезвычайно одиноко. С появлением Ичиго в этом мире для нее многое что изменилось – она поняла, что значит забота, что значит дружба, что значит любовь, пускай даже в самом банальном, детском, ее понимании. Она любила этого человека независимо от его собственных к ней чувств, просто за то, что он защищал ее, няньчился с нею, спасал от опасностей и передряг. Возможно, это было нереальным, но Нелл чувствовала, что ее привязанность к этому синигами с рыжими волосами одухотворяла ее, словно снова возвращала назад давно утраченную душу, словно снова возвращала ход застывшему времени ее жизни…

«Да, Ицуго, я буду защищать тебя, до последней капли крови, до последнего своего вздоха, до последнего проблеска моей реяцу». – Твердила себе так Неллиэль, парируя жесткие удары Ннойторы, которым двигало столь же сильное чувство – ненависть к женщине, столько раз доказывавшей свое превосходство. Он ненавидел ее всеми фибрам своего тела. Ненавидел ее глаза, смотрящие на него с презрением, ненавидел эти зеленые волосы, волновавшие что-то хорошее в его темной душе, ненавидел ее силу, талант, смекалку, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью.

– Умри, Неллиэль! – Прокричал он, нависая над Трес с воздуха и, несясь на огромной скорости сверху, затачивая свое лезвие до сверхзвуковой остроты.

– Ланзадор Верде, – метнула копье в ответ Нелл и почувствовала, как мир уходит из-под ее ног...

Оказавшаяся рядом в эту же секунду Куросаки схватила Нелл на руки и заглянула в бирюзовые глаза малышки:

– Ты в порядке?

Нелл с удивлением посмотрела на себя, легко помещавшуюся в руках у Ичиго.

– Ицуго?.. Нелл снова стала маленькой? – Шепелявя, спросила она

Истошный хохот вырвался из груди Ннойторы, так удачно отразившего смертоносное копье и мигом увидевшего обратное перевоплощение своего заклятого врага. Он выпустил в ее адрес Серо, но Куросаки, не дав возможности девочке отразить его, вовремя отскочила в сторону. Бросив ребенка на руки Орихиме, она тут же устремилась к Квинте, не в силах больше скрывать своей ярости и желания, поскорее расправиться с этим подлым ублюдком.

====== XVI. КАПИТАН-БУНТОВЩИК: ПОЗАБЫТЫЕ ИМПУЛЬСЫ ======

Режим дня Кучики Бьякуи не претерпевал изменений последние несколько лет. Он всегда поднимался раньше всех, вместе с первыми лучами восходящего солнца. Тихое безлюдное утро в саду усадьбы, где растут сливы и сакура, вечнозеленые лавры, лотосы, камелии и прочие цветы, к которым прилетают сладкоголосые птицы. Самое лучшее время и место для медитаций с Сенбонзакурой и совершенствования навыков зандзюцу. После такой «утренней разминки» капитан, как правило, принимал прохладную ванну, заботливо приготовленную слугами, облачался в белоснежное юката и завтракал на живописной веранде, перелистывая свежий выпуск «Вестника Сейрейтея». Типичный аристократ.

Обычно, за утренним чаепитием к нему присоединялась сестра, если оставалась ночевать дома, а не в бараках своего отряда. Она обсуждала с ним свои планы на день, восхищенно ловила его советы и с превеликим удовольствием расхваливала новый чай, который Бьякуя сам выбирал для тех или иных случаев. Ему нравилось бы проводить свои утра с Рукией больше, если бы в них так часто не вмешивался его настырно-беспокоящийся лейтенант, каждый день, бесцеремонно врывавшийся в размеренный ритм дома Кучики с новой надуманной проблемой. У Абарая – прирожденный талант попадать в передряги.