Текст книги "Ковчег (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)

Тут лифт остановился, и я, кивнув в знак понимания – мол, да, странно, и не говори, – выскочил вслед за остальными наружу. О всяких странностях и о тоске по тому, что, вроде, еще никуда не ушло, а ты уже начинаешь по нему скучать и чувствовать себя неуверенно, я лучше с Веном рассуждать буду, чем с веснушчатым Линчем. Оно мне как-то приятнее. А сейчас побыстрее бы у мамы с делами управиться – и домой.

Во флате я сразу понял, что побыстрее не получится: оказывается, мама даже не начинала укладывать вещи.

– Не могу, – призналась она. – Все из рук валится.

– Волнуешься? – понимающе спросил я.

– Немного. Страшно, конечно, все бросать, а взамен получить неизвестность… Но, главное, Крис пропал.

– Как пропал? – удивился я. – Я его вчера видел. Он меня ждал у класса.

– Да? – заволновалась она. – И что?

– Ничего. Поговорили просто.

– Ты его ничем не обидел?

– Мам, ты действительно считаешь, что я по-прежнему должен заботиться о его чувствах и обидах? – напрямик спросил я.

– Должен, Норик, – неожиданно твердо ответила она. – Ты его старший брат… Ты ему наговорил каких-то гадостей?

– Ничего я ему не наговорил, – признаться откровенно, мне было обидно, но я постарался не показать. – Мы нормально расстались. Ну, на мой взгляд.

– Так где же он?

– Откуда мне-то знать? – возмутился я. – Я домой пошел, а он в коридоре остался.

– Конечно, Крис последнее время часто ночует у приятелей… ну, наверху, – задумчиво проговорила она. – Но обычно или предупреждает, или прибегает с утра перед занятиями, чтобы я не волновалась…

– Местечко себе в Скайполе обустраивает? – понимающе усмехнулся я.

– Норик!..

– Ну чего ты так нервничаешь? Значит, опять у кого-то заночевал – вот и все. Скоро вернется. Не торопится, поскольку не горит желанием паковаться. И знает, что я должен прийти.

– Крис – хороший мальчик!

– Разумеется, – проворчал я. – Ты мне лучше скажи, как ты собираешься протянуть первое время на Гебе. Сказано же было: сразу ничего не будет, синтезаторы еще установить надо, наладить снабжение энергией, так что о личных вещах на первое время каждый заботится сам. Со складов возьмут только необходимое. Или ты так и собираешься недели две проходить в одном платье?

В общем, худо-бедно мне удалось ее расшевелить, и мы занялись сборами. Я немного удивился, что нигде не нашлось абсолютно ничего из маминых скайпольских вещей – ни одного платья, ни одного украшения. Я думал, они где-то припрятаны, но ошибался. А ведь даже списанные в Полис, женщины с элитного этажа уходили не с пустыми руками, а забирали нажитое с собой. В том числе, кстати, и мебель, и светильники, и ковры…

– Меня же не просто списали, – ответила на это мама, продолжая методично складывать в косметичку свои женские штучки для наведения красоты, – меня выгнали. С позором. И не разрешили забрать ничего.

– Из-за меня?

– Не из-за тебя, а из-за того, что мой сын совершил убийство, – поправила она, хотя, откровенно говоря, я не видел большой разницы. – Наша каюта была открыта, и меня заставили смотреть, как другие дамы разбирают то, что им понравилось… Больнее всего оказалось, когда они хватали подарки Бони. Ты же знаешь – твой отец никогда не скупился, и мои украшения были самыми дорогими… – она замолчала.

Я на секунду представил это: стаю жадных расфуфыренных крыс, разносящих наш флат по кусочкам, с визгом и драками вырывающих друг у друга понравившуюся драгоценность или безделушку…

– И Мари? – мрачно поинтересовался я.

– Что Мари? – приподняла голову мама.

– Мари там тоже была?

– Пришла, конечно. Хотя я бы сама ей все отдала, если бы мне только позволили… Ей досталось синее платье и диадема.

Я снова ощутил неприязнь по отношению к сестре. Ну неужели она не могла обойтись без любимых маминых вещей?

– Думаю, она взяла их на память, – продолжила мама.

– Ага, как же. И теперь повесила в шкаф, иногда открывает и страдает по временам, когда жила в родном доме.

– Норик, я не против, чтобы она это платье носила. Вещи созданы для того, чтобы ими пользоваться, а не смотреть на них.

– Дело не в этом, мам, – ну как она не понимает? – Мне, чтобы тебя помнить, не надо твоих платьев. И скажи… Мари хоть раз навестила тебя тут?

Мама промолчала, сделав вид, что заинтересовалась стоящими на тумбочке кремами. Но я и так знал ответ.

В полдень прибежал какой-то запыхавшийся мальчуган – передал, что преподаватель с подготовительных курсов отловил Криса и попросил помочь с упаковкой учебного оборудования, так что он вернется не скоро, а, возможно, снова не придет ночевать. После этого мама немного успокоилась – а то все чаще замирала с какой-нибудь вещью в руках, глядя перед собой пустыми глазами и кусая губы.

И все-таки мы даже к первым послеполуденным склянкам не управились. У меня вообще создавалось ощущение, что не успевал я уложить какую-нибудь сумку, как несколькими минутами позже она оказывалась пустой, и надо было все начинать сначала. Пару раз мама поднимала панику, взял ли я какую-то безумно нужную ей штуку, и приходилось разбирать сумку почти до дна, чтобы показать ей и успокоить. А еще через час в дверях появился подвыпивший тип в зеленой форме техника и потребовал его обслужить. Мама беспомощно посмотрела на меня, прижимая к груди ворох одежды.

– Так, – решительно сказал я, – извини, парень, но сегодня ничего не получится. Мы готовимся к высадке, и…

– Все готовятся к высадке, – развязно заявил он, голубые глаза навыкате смотрели нагло. – Я только что со смены, и мне нужен секс, чтобы расслабиться.

– Послушай, – я понадеялся его убедить, – посмотри в других флатах, а? Может, там уже управились и смогут тебе помочь.

– Не собираюсь идти куда-то еще. Я уже пришел, а тебя тут вообще не спрашивают, мутантское отребье, – и он попытался решительно отодвинуть меня с дороги.

Не знаю, выпивка ему прибавила смелости, или он действительно не боялся мутантов. Я устоял. А мама за моей спиной негромко проговорила:

– Норик, я… – по голосу было слышно, что она уже собирается уступить, раз посетитель так настаивает.

Я тряхнул головой – мол, не вздумай, – выпихнул желающего потрахаться за дверь и прошипел:

– Ты, мразь! Тебе отказано по уважительной причине, и катись отсюда, пока я не занялся тобой по-настоящему. По-мутантски, – и слегка придушил его – так, для острастки. Всего лишь, чтобы он почувствовал мою хватку на горле. – Хочешь?

Парень захлебнулся воздухом, закашлялся, потом поднял на меня разом протрезвевшие глаза и зло выплюнул:

– Я уйду. Но вернусь. И не один. Никто еще не смел отказывать Эдварду Берку. А ты не будешь сторожить эту бабу вечно, – и отправился восвояси, слегка покачиваясь и периодически поднося ладонь к горлу.

Зайдя в каюту и поймав испуганный взгляд мамы, я улыбнулся:

– Все в порядке, не беспокойся, он ушел.

Вместе со вторыми склянками, когда сборы подходили к концу, в дверь опять постучали.

Я открыл, заранее настроенный воинственно – я не собирался никого допускать к своей матери, по крайней мере, пока я тут, а она так устала. Но за дверью обнаружился Барк Престон.

– Тебя хотят видеть, – уведомил он.

Я изумился – откуда Адмиралу известно, что я здесь? Кажется, я никому, кроме Криса, не сообщал о своем намерении подняться. Но даже если предположить, будто о моем визите в Полис доложил Линч – разве так очевидно, где именно я буду? Хотя… Я оглянулся на маму. Она виновато пожала плечами:

– Бони просил сообщить, если ты появишься у меня.

Ага. Ну вот теперь понятно. И я шагнул за порог.

Адмирал снова был мной недоволен. И хотя теперь желваки не ходили на скулах, его недовольство ощущалось очень четко. Он на меня совсем не смотрел – даже головы не поднял от бумаг, когда я постучал, вошел и объявил о своем приходе. Поскольку Адмирал молчал, мне пришлось тихо стоять у двери.

Наконец, все так же глядя в стол, он неохотно проговорил:

– До меня дошли слухи, что ты недоволен своим назначением. Даже пытался поменяться с другим пилотом. Могу я узнать, почему?

Интересно, ответ «потому что я трус» он примет как правильный?

– Если мне не доверили стать основным пилотом, то запасным можно быть на любой шлюпке, не обязательно штабной. Сэр.

– Тебе поручили очень ответственный пост. То, что ты пытался от него отказаться, не делает тебе чести.

Я не ответил. Впрочем, его реплика и не требовала ответа.

– Как ни странно, борту номер один тоже нужны пилоты. И кому я могу доверить собственную жизнь и жизни высших офицеров Корабля, как не своему сыну? Я попросил назначить тебя на мою шлюпку в надежде, что в таком случае мне удастся чувствовать себя более спокойно. И если ты решил, будто таким образом тебя отстраняют от активной работы, то ты трижды неправ. Должность запасного пилота – вовсе не синекура, как ты себе, судя по всему, вообразил. Ты заступишь в первую же вахту и будешь внимательно наблюдать за действиями пилотов. Контролировать. Ясно?

– Так точно, Ваше Превосходительство, – послушно отозвался я.

Он наконец-то поднял глаза:

– Я полагаюсь на тебя, сын. У меня много недоброжелателей, и нет никакой гарантии, что в число пилотов не просочился диверсант. А ведь на капсуле будут не только военные, но и гражданские лица. Тысяча человек – это большая ответственность, и поэтому…

Примерно отсюда я перестал слушать. Потому что ни на секунду не поверил ни в его паранойю, ни в то, что он действительно настолько озабочен жизнями гражданских. В конце концов, будь все так – на каждую шлюпку назначили бы запасного пилота, а не на две из десяти.

И стал думать о Вене – это всегда меня колоссально отвлекало от остального. Надо бы попросить прощения у дылды. Не за то, что ушел – в конце концов, после нашей ссоры мне ничего другого не оставалось. А за то, как его вчера встретил. Мог бы и промолчать, да. Постараться понять и помочь. Он же и правда не титанитовый, мой Вен. А очень даже живой и горячий…

– Чему ты улыбаешься? – резко ворвался в мои мысли голос Адмирала, и я тут же вернул на лицо бесстрастное выражение:

– Ничему, сэр.

– Тебе все понятно?

– Так точно, сэр!

Он поднялся на ноги, выпрямился.

– Завтра в семь утра вы заступаете на вахту, пилот Аденор Раду. И я жду от вас самого качественного выполнения своих обязанностей.

– Есть, сэр. Разрешите идти?

– Идите!

Я вышел.

Коротко кивнул Барку, собираясь отправиться дальше, когда он меня окликнул:

– Эй, малец, – я обернулся. – Знаешь, я тоже рад, что нашу шлюпку поведешь именно ты.

Я удивился:

– Я всего лишь запасной пилот, Барк. И наблюдатель от Адмирала.

– Все равно, – упрямо мотнул он головой. – Я рад.

Я пожал плечами, улыбнулся ему – такому же большому, как рейдеры, только не в комбинезоне, а в черной форме с нашивками личного охранника, и седому, – и пошел прочь от кабинета.

Откровенно говоря, я так и не понял, для чего же Адмирал меня вызывал – просто-напросто пропесочить мозги? Мелковато и не сильно помогло – не убедил потому что. И благодарен я ему по-прежнему не был.

С другой стороны – он же ничего не делает просто так. И после нашего последнего разговора, закончившегося пощечиной, мы больше ни разу не виделись. Так с чего бы теперь меня вызывать?

Так ничего и не придумав, я добрался до маминого флата. И выяснил, что она опять слегла со своей поясницей. Неудивительно, конечно – нервное напряжение, да еще и тяжести потаскала. Пришлось лечить.

А едва мама заснула, как в дверь снова стал ломиться Эдвард… как его там? Берк, кажется. На сей раз не один, а с двумя приятелями, и еще более пьяный, чем был.

Сначала я пытался договориться мирно, объяснил, что мама плохо себя чувствует. Но слушать меня, разумеется, не собирались. По-моему, все, что им требовалось – повод меня отмутузить. Даже секс интересовал меньше.

В общем, через минуту я обнаружил, что при ударе в солнечное сплетение теряю способность сосредотачиваться и никого придушить уже не в состоянии. А могу только беспомощно открывать рот в надежде сделать хоть глоток воздуха.

Конечно же, они меня бросили на пол. И принялись пинать ногами – я, с трудом сделав вдох, порадовался, что ботинки у верхних не такие тяжелые, как рейдерские. Попытался встать, но тут же получил по голове и упал обратно. Очередной удар пришелся в скулу, правую половину лица будто огнем обожгло, зубы клацнули, а в следующую секунду ботинок врезался в живот. Превозмогая боль, я схватился руками за этот ботинок, дернул его к себе, и один из нападавших сверзился на меня сверху. Я от души с силой мотнул головой назад и вверх, не знаю, куда попал, но парень взвыл.

– Что тут происходит? – требовательно поинтересовался кто-то, и через несколько минут я и Берк сотоварищи, отряхиваясь, стояли перед Маем.

– По какой причине произошла драка? – оглядев нас, Май кивнул на Берка. – Рассказывай ты.

– Нечего рассказывать, сэр, – буркнул тот. – Я пришел к здешней дамочке за тем, что мне полагается. За сексом. А этот тип… уж не знаю, кто он – незаконный любовник или кто еще, но мутантам рассиживаться у верхних женщин точно не положено!.. Он меня не пустил. Я и того… рассвирепел. Пашешь-пашешь, как проклятый, а теперь еще и женщину из-под носа уводят!

– Я объяснил тебе, что дама плохо себя чувствует! – не выдержал я, прижимая руку к животу. – И не обслуживает сегодня. Зайди к другой!

– Стану я слушать всякое отребье!

– Молчать! – рявкнул Май, и мы тут же заткнулись. – Так. Эдвард Берк, о вашем безобразном поведении будет доложено вашему высшему офицеру. И о вашем, господа, тоже, – он повернулся в сторону спутников Берка в таких же зеленых кителях техников. – Причина отказа была уважительная, и неважно, кто ее озвучил – житель верхнего или нижнего уровня, с которыми, как вы знаете, у нас перемирие. Однако, господа, даже если вы не поверили – почему позволили себе распустить руки? Подождали бы несколько минут – и увидели, что мутант говорит правду.

– Это каким же образом? – проскрипел один из техников. – Сэр?

– К здоровым врачей не вызывают, – отрезал Май, – а меня сюда вызвали. Честь имею, господа, – и выразительно посмотрел на них.

Помявшись, недовольные техники все-таки побрели восвояси.

Конечно, они не опасались врача, пусть и первой категории. Но знали, что неприятности тот может устроить им нехилые. Впрочем, это мог сделать любой офицер Скайпола.

Почему-то больно мне стало только сейчас, да так, что я схватился за живот и согнулся.

Май поддержал меня левой рукой – в правой у него был неизменный лекарский чемоданчик – и, нажав на сенсор, помог войти в каюту.

– Мама спит, – просипел я, – не разбуди.

Он кивнул, провел меня в соседнюю комнату, уложил на кровать Криса и достал диагност.

– Сильно они тебя?

– Терпимо, – сказал я. – Сейчас пройдет.

Я закрыл глаза и попытался отдышаться. Боль отпускала медленно, неохотно. Май возился рядом, протер зачем-то мою руку.

– Что с Делией?

– Как всегда, спина. Я уже принял меры.

– Хорошо, одной заботой меньше.

Почувствовав укол, я дернулся.

– Лежи! – велел Май.

– Что это? – спросил я.

– Снотворное, – сквозь зубы ответил Май. – Поспишь – и все ушибы пройдут.

– Я не могу спать! – запротестовал я. – Мне завтра в семь утра на вахту!

– Успеешь, – Май похлопал меня по плечу.

– Но мне надо домой!

– А вот этого уже не успеешь… Помочь тебе раздеться?

По накатывающей на меня теплой дремоте стало понятно – и правда не успею. Видно, снотворное было сильным.

– Я сам разденусь…

Черт, там Вен опять будет с ума сходить.

– Май, передай, пожалуйста, вниз, что я остался ночевать у мамы, а? Поймай кого-нибудь из наших у лифта, пусть скажут Вену. Только про драку не говори!

– Если будет возможность, – недовольно ответил Май. – У меня, знаешь ли, нет времени караулить лифты.

Он встал и вышел из комнаты. А я, чувствуя, как тяжелеют веки и отказывает тело, медленно стащил с себя одежду и завернулся в одеяло. Успел еще подумать, как все нелепо получилось. И какой я все-таки неженка.

А больше ничего не помню.

Только сон – о каких-то жарких руках. И губах, сводящих меня с ума. О том, как ко мне прижимались и ласкали. И приятная тяжесть в паху, которую вытягивали из меня умелые губы, и судорога, скрутившая низ живота при оргазме.

– Вен! – шептал я, нашаривая его, чтобы потянуть на себя. – Вен!

Глаза почему-то не открывались, а мне так нужно, так нужно было увидеть его. И еще что-то сказать… я же собирался что-то ему сказать…

– Вен!

Наконец-то пальцы запутались в чужих прядях, но сказать я ничего не успел – упал в темную бездну сна без сновидений, на секунду ощутив ужас. Потому что что-то было не так.

87

Проснулся я с ощущением, что выспался на неделю вперед. С удовольствием потянулся, слушая равномерные щелчки метронома, доносящиеся в комнату, открыл глаза… И тут меня подбросило на постели – это же не моя каюта!

Второпях натянув штаны и схватив рубашку, я выскочил за дверь комнаты.

– Норик? – окликнула мама. – Иди завтракать.

– Какие завтраки, мам, ты что! Там Вен! А я!

– Вторые склянки сейчас пробьют. Вниз ты все равно не успеешь. Только позавтракать – и на вахту, – спокойно сообщила она, наливая в кружку тоник.

– Почему ты меня не разбудила?! – закричал я, судорожно пытаясь всунуть руку в рукав.

– Май велел не беспокоить. Сказал – доза снотворного такова, что ты сам проснешься в нужный момент.

Ах ты, черт! Еще и Май же здесь был, да. Очень вовремя подоспел. Впрочем, он постоянно появляется очень вовремя, этот Май Свенсон. Прямо незаменимый тип.

– Норик, что с твоим лицом? – ахнула мама.

Тьфу ты! А я ведь и забыл почти… Глянув в зеркало, я обнаружил живописный фиолетовый синяк на правой половине лица. М-да, красавец, ничего не скажешь. С таким лицом только в пилоты адмиральской шлюпки…

– Неудачно упал, мам. Май посмотрел – сказал, жить буду… Как твоя спина?

– Хорошо. Даже, можно сказать, замечательно. Словно заново родилась.

Приятно. Значит, все-таки кое-чему я научился с тех пор, как стал развивать свой дар.

– Ма, – запихнув кусок хлеба в рот, промычал я, – а ты не знаешь, Май передал вниз, что я здесь?

– Не интересовалась, – равнодушно отозвалась она. – Ты поможешь мне донести вещи до шлюпки?

– Тоже борт номер один? – поинтересовался я. – Какая палуба?

– Третья.

Удачный выбор, господин Адмирал. Не среди женщин, пользующихся особым вниманием высших офицеров, но достаточно близко, чтобы мама не чувствовала себя брошенной.

Словно угадав мои мысли, она проговорила:

– Твой отец замечательный человек, он всегда заботился о нас, и мне очень жаль, что ты…

– Пошли! – перебил я, решительно поднимаясь. – Здесь я больше рассиживаться не намерен.

На самом деле я все-таки собирался добежать до лифта – ну а вдруг мне повезет, и я встречу кого-нибудь из наших? Лучше бы, конечно, Вена, но на такую удачу рассчитывать сложно.

– Не забудь переодеться, – указала мама не терпящим возражения тоном – кажется, ей по-прежнему был не по нраву мой комбинезон. – Тебе прислали форму.

– И так сойдет, – попытался упрямиться я.

– Не сойдет, – не уступила она. – Специально для пилотов сшили.

Пришлось облачаться в светло-серые штаны и куртку на заклепках. Вот удивительно – в Скайполе совсем не практиковались пуговицы, а в Даунтауне, напротив, они были в большом ходу. Может быть, дело в том, что наверху их просто некому было пришивать?

Значок на нагрудном кармане тихо звякнул, столкнувшись с клепкой. Ну да, я понимал, что это глупость, однако где-то глубоко внутри плескалась радость от сопричастности – я снова имел право на форму. От привычки так легко не отмахнешься – это внизу люди обращали мало внимания на одежду, а меня учили гордиться принадлежностью к своему классу и, как следствие, – положенной в таких случаях формой…

В шлюзе выяснилось, что в шлюпку пассажиров еще не пускают. Я потоптался и решил устроить маму рядом со спокойной с виду женщиной, которая держала за руку девочку лет семи. Узлов и сумок вокруг них было не меньше, чем у нас.

– Вы летите одна? – тут же заговорила женщина. Наверное, ей тоже было не по себе, и хотелось заглушить страх разговорами.

Слишком плотную, на мой взгляд, фигуру женщины облегало скромное темно-бордовое, почти коричневое платье. По виду, и она, и девочка были из Полиса. Впрочем – я посмотрел на девочку пристальнее, – со временем темноволосая малышка с блестящими карими глазами имела все шансы попасть на элитный этаж… И сразу же обожгло: о чем я? какой элитный этаж? скоро и Корабля-то не останется… От самой привычности этой мысли стало горько.

– Одна, – отозвалась мама, – мои дети уже взрослые, у каждого свое собственное место.

– А я с дочкой… Поздоровайся, Дженни… Вы не проходили мимо лифта? Там просто ужас что творится!

– Так много народу? – спросил я.

– Народу не больше, чем обещали – снизу поднимаются группами, как и было сказано. Но они все вопят! Или почти все. Это какой-то кошмар. Мы с Дженни едва не оглохли, пока преодолели тот отрезок коридора!

– Почему же они вопят? – удивилась мама. – Настолько напуганы?

– Нет, они пытаются соединиться. Ведь у мутантов не существует фамилий; они, как дикие, зовут друг друга только по именам!

– И по кланам, – уточнил я.

– Неважно, – отмахнулась женщина, – все равно не разберешь, кто кому кем там приходится. Их просто равномерно распределяли по шлюпкам, а теперь оказалось, что мать и дочь или сын, или другие родственники, приписаны к разным бортам. И эти неблагодарные люди вместо того, чтобы спокойно подчиниться, устраивают скандалы! Требуют, чтобы их поместили вместе! Вы представляете? А какое перед стартом может быть перераспределение? Солдаты убеждают их потерпеть до высадки и отыскать друг друга на Гебе. Но разве они слушают? Дикие, дикие люди! И зачем их только берут с собой?!

Я внезапно разозлился:

– Дикие, значит? То есть если я сейчас отведу вашу Дженни в соседнюю шлюпку, вы не будете возражать? Ведь вы же – цивилизованная умная леди, не так ли? В отличие от нижних варваров, – я шагнул вперед и протянул руку, будто и впрямь собирался забрать у нее дочку.

Глаза женщины испуганно расширились, и она поспешно дернула девочку к себе. Та пискнула и спряталась за мать.

– Норик! – укорила мама.

– Так-то, – сказал я и пошел к выходу из шлюза.

А поначалу дама показалась мне даже симпатичной. Я подумал, что рядом с ней маме будет комфортно. Глупая самовлюбленная… павлиниха, да! Я видел в записи, как павлин раскрывал свой разноцветный хвост и орал. А весь его вид при этом так и лучился самодовольством. Вот и жители верха все такие. Павлинистые, с хвостами. И язык за зубами точно так же держать не умеют – обязательно надо молоть всякую чушь!

Возле лифта и правда оказалось шумно и многолюдно. Но беспорядочного столпотворения не наблюдалось – наши выходили из открывшихся створок, солдаты отыскивали их имена в списках, и люди потихоньку рассасывались по коридорам. Как и обещал Линч, на стенах светящейся краской намалевали стрелочки с номерами шлюпок. Шум, конечно, стоял, но не очень сильный – рабочий такой целеустремленный гул, время от времени перемежаемый отдельными выкриками. Может, тут и был скандал раньше, но теперь, похоже, все смирились и тянулись с узлами, коробками, сумками и детьми в положенные места.

Я пробрался к первому попавшемуся рядовому – молодому парню ненамного старше меня, который указывал людям путь.

– Невен из клана Гренделя, – назвал я.

– Невен, – он повел пальцем по списку, – ага, есть! Десятая шлюпка. Это налево… – он схватился за маркер.

Я еле успел его остановить:

– Не отмечайте, это не я, мне просто надо было узнать.

Он поднял на меня утомленные глаза и вдруг рявкнул:

– Тогда какого ты меня путаешь?! Пошел вон!

От неожиданности я отскочил в сторону и моментально оказался оттеснен новой партией выходящих из лифта. Да уж, нервы у всех на пределе…

– Нор! Нор! – закричал кто-то.

Я завертел головой и увидел Каролину. Она пробралась ко мне – почти налегке, с одной сумкой через плечо.

– Что же они делают-то, Нор? Дети полетят отдельно от меня, представляешь? Еще хорошо, что Стив будет со Свеном, а Сесилия попала на одну лодку с Бличем. Иначе я бы им тут всем показала, где рождаются сверхновые!

Мне стало неловко, словно это я распределял людей по шлюпкам.

– Говорят, все дело в том, что в Даунтауне у людей нет фамилий – вроде как, трудно отследить…

– Ерунда! Хотели бы – отследили. Главы кланов подсказали, если бы их спросили. Верхним просто на нас наплевать, Нор. Как будто мы не люди, а скот. Запихнули куда придется – и ладно, потерпят.

– Ну зачем ты так… – виновато сказал я. – Может быть, это случайность.

– Показательная случайность, – отрезала она.

Возражать не хотелось совершенно. Потому что она была права. Это верхние женщины довольно спокойно расставались с детьми – тут моя мама была, скорее, исключением, чем правилом, не пожелав в свое время расстаться ни с кем из нас, – а нижние ответственно относились к семейным узам, и, конечно же, предпочли бы лететь с мужьями, детьми, братьями, сестрами, родителями в одной шлюпке. Трое суток все-таки, а не час-другой. И неизвестность впереди…

– Ты на какой шлюпке? – спросила Каролина.

Мы прижались к стене, наблюдая за проходящими мимо. Я высматривал Вена, Каролина глазела просто так. А, может, ждала кого. В густой толпе серых комбинезонов мелькали и разноцветные кители, и платья – полисовцы тоже спешили добраться до своих шлюзов.

– На третьей, – вздохнул я. – Запасной пилот.

– Вот как? Запасной – это хорошо или плохо?

– Это никак, – признался я. – Лучше бы вообще не учился. Одни неприятности. И Вена теперь до отлета не увижу, наверное…

– Да, клан Гренделя поднимается последним. Сейчас заканчивают подъем люди Бартоломью и наступает очередь Базиля.

Последние – это уже около восьми часов. А мне через пятнадцать минут заступать на вахту…

– Каро, ты не могла бы передать Вену…

– Лин! Ли-ин! – внезапно закричала Каролина, размахивая руками. – А ну иди сюда!

Я вздрогнул, но удержал себя от глупого желания не то сбежать, не то снова по-детски зажмуриться. И обреченно уставился на Лина, лавирующего между толпящимися людьми в нашу сторону.

– Привет, Каро. Здорово, Нор. Что случилось?

– Ты зачем Маришку увел? – напустилась на него Каролина. А я только сейчас увидел, что Лин действительно держит девочку за руку. – Грендель же последним поднимается!

– Тамир попросил отвести, – ответил Лин. – Она не с ними летит.

– Вот видишь?! – обернулась ко мне Каролина и ткнула в меня пальцем, как будто я с ней пытался спорить. – И что это, как не безответственность и безобразие?! Ребенок не в состоянии разговаривать, а люди, способные его понимать, летят на другой шлюпке!

Я жалко пожал плечами.

– Привет, малышка, – сказал я Маришке, за ее спиной болтался нетуго набитый мешок из грубой ткани. – Фонарик-то не забыла?

Она отрицательно помотала головой и улыбнулась. Кажется, ее не сильно смущало количество народа вокруг. Может быть, дело было в том, что она не слышала всего шума, который они производили, и поэтому беспокоилась меньше? А метроном продолжал мерно тикать в динамиках.

– Какая у вас шлюпка? – спросила Каролина у Лина.

– Десятая, – ответил он и отбросил косу за спину – такой до боли знакомый жест, пусть еще не такой эффектный, как у Вена.

– Надо же, у меня тоже, – удивилась Каролина. – Ну, тем лучше. Пойдем вместе.

– Сиреневая стрелка, – сказал я, чтобы что-то сказать. Хотя они и так знали, наверное. – Десятый шлюз. Это налево.

– Ага, – вежливо откликнулся Лин.

А я подумал, что Вен полетит с ними. Хорошо – знакомые лица… Впрочем, Вену внизу вообще все знакомы, это я как-то не много приятелей нажил…

Мы еще чуть-чуть постояли, глядя на людской поток. По-моему, каждый из нас опасался отделиться от стены и влиться в него. Потому что это стало бы началом конца. Нас как нижних и верхних. Нас как жителей Корабля. Я сглотнул. Каролина вздохнула. Лин шмыгнул носом.

– Пошли! – решительно скомандовала Каролина. – Долгие проводы – лишние слезы. Удачи, Нор. Встретимся на Гебе.

– И вам – удачи! – пожелал я, развернулся и почти побежал к третьему шлюзу. Не хотелось мне видеть, как они смешаются с толпой.

88

Наша группа оказалась последней. Базиль, стоявший около входа в лифт, отметил что-то в списке и облегченно вздохнул.

– Все. Закончили.

Я открыл было рот, чтобы спросить про Нора, но глава Совета покосился на меня и ответил раньше, чем я издал хотя бы звук:

– Сверху передали, что в семь утра Аденор заступил на вахту на адмиральской шлюпке. В общем, не дергайся, с ним все в порядке. Увидитесь на Гебе.

Не то чтобы меня это сильно утешило.

С галереи Дансити выглядел каким-то ободранным. Ничего не осталось – ни кустов и невысоких деревьев в небольших садах и парках, ни вьющихся растений у кают. Я знал, что все живое аккуратно извлекли и отправили в трюмы шлюпок со всеми возможными предосторожностями. Даже сотни выловленных крыс разместили в специальных террариумах – на случай отсутствия на планете пригодных в пищу животных.

Без зелени Дансити казался таким же убогим, как и Даунтаун. Разве что больше и просторнее. Я попробовал разглядеть сверху тот фонтан и пруд с рыбками, но меня довольно резко толкнули вперед, и я пошел следом за остальными, ориентируясь по небрежно нарисованным стрелкам.

Около посадочных ферм толпилось еще довольно много народа – и нижних, и верхних. Все-таки мы здорово отличались от жителей Дансити: все в одноцветных комбинезонах и грубых ботинках. Я рассматривал верхних женщин и про себя удивлялся, что даже в трехсуточный полет, который должен закончиться на неизвестной планете, они предпочли надеть платья, а не что-то более удобное. Впрочем, может быть, у них просто не имелось подходящих костюмов.

– Невен, клан Гренделя? – спросил офицер и повел пальцем по длинному списку. Отметил в нем что-то маркером и кивнул мне. – Налево, шлюз номер десять, шлюпка номер десять. Снаружи не ждать, зайти внутрь. Когда соберем всех, диафрагмы будут закрыты и откроется кессон перехода в пассажирские отсеки. Сесть, пристегнуться. Сферу захлопнуть, когда начнется обратный отсчет. Старт через три минуты после первой сирены.

Наверное, он говорил это все уже сотни раз – голос был усталый и равнодушный. Я поправил сумку и направился налево.

В шлюзе оказалось довольно темно: горели только аварийные лампы – над диафрагмой кессона и сзади, где осталась узкая гармошка перехода. Я еще внизу у лифта постарался блокировать чужие эмоции: их было слишком много, да еще все сплошь отрицательные – страх, страх, страх, один сплошной страх перед неизвестностью. Только совсем малышам было весело – полет представлялся им захватывающим приключением. Взрослые знали больше.

Я вошел в шлюз, подождал, пока глаза привыкли к темноте. Конечно, всех рассмотреть я не мог – только тех, кто стоял или сидел совсем рядом. Но мне показалось, что в шлюзе не очень много народа. Я подумал, что еще не все собрались, но очень скоро диафрагма, отделяющая нас от прохода, сомкнулась с мягким шипением, и стало совсем темно.