Текст книги "Ковчег (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

– А вам, молодые люди, не положено.

Он так усердно не смотрел на наши сцепленные руки, что я ни на секунду не поверил, будто это его не задевает. Но на лице не отражалось ничего, кроме вежливого участия.

– Почему? Чего я там не слышал? – удивился Вен.

– Не могу знать, – коротко пожал плечами Блейд. – У меня приказ встретить и сопроводить членов Совета в Зал совещаний. Про посторонних приказаний не было. Но вы можете подождать окончания переговоров в ближайшей комнате, – он кивком указал на соседнюю дверь. – Если понадобитесь – вас позовут.

Я с тоской оглянулся в ту сторону, откуда мы пришли. Вместо торчания в четырех стенах я бы предпочел утащить Вена к озеру послушать голоса птиц и продемонстрировать, что такое на самом деле много воды – плевать даже, что все будут на нас пялиться. И сводить в сад камней. И показать мою любимую лавочку в парке, где я лет в одиннадцать под сиденьем накарябал «Буду первым»…

Самое забавное, что я им и стал – первым. Нет, не первым на подготовительных курсах, не первым в офицерской Школе, не первым в отряде штурманов и не Первым помощником Адмирала, хотя именно об этом думал, когда ножом выцарапывал буквы на пластике. Я стал первым курсантом, изгнанным из Скайпола. Сброшенным, если выражаться поэтически, из рая в ад. Мало того – я покосился на хмурого Вена, – я стал первым верхним, который влюбился в нижнего. Падший, так сказать, во всех отношениях ангел.

Тут меня разобрал смех, и я прыснул.

Блейд ощутимо дернулся – кажется, он воспринял мое веселье на свой счет, а я только сейчас припомнил, как болезненно он относился к любым насмешкам над собой.

– Извините, старший штурман, – сказал я, не в силах согнать улыбку с лица. – Это я о своем. Пойдем, Вен, – я потянул его за руку, и мы послушно зашли в указанную нам комнату.

Дверь за спиной закрылась, но я успел заметить, как двое офицеров встали по обе стороны от нее – так же, как и возле дверей Зала совещаний. Почетный караул, ага. Чтобы дорогие гости не шлялись, где им не положено.

– Ты чего это развеселился? – поинтересовался Вен. – Вроде, ничего забавного пока не произошло.

– Да так, – пожал я плечами. Ну не спрашивать же, как я ему глянусь в виде мифического создания, только без крыльев и нимба?

Помещение оказалось небольшим – по меркам Скайпола, конечно. Несколько кресел, визор и еще какие-то странные штуки. А в дальнем конце – нечто вроде трибуны, за которой на стене – светящаяся карта звездного неба. Я узнал комнату – именно отсюда Адмирал делал свои видеообращения ко всем жителям Полиса.

– Странно, – медленно произнес Вен. – Ничего не чувствую.

– В каком смысле? – я недоуменно повернулся к нему и потянулся рукой к лицу. – И меня не чувствуешь?

– Тебя чувствую, – Вен щекой прижал мою ладонь к плечу. – Но только тебя – и все. За дверями стоят охранники, за перегородкой – главы кланов и здешний Совет, а я ничего не слышу.

Я понял, что он говорит о своих эмпатических ощущениях.

– Хм-м… комната экранирована? – я огляделся внимательнее. Стены были обшиты не привычным бронелитом и не вычурным пластиком, распространенным в жилом секторе Скайпола, а каким-то неведомым мне материалом.

– Никогда не слышал, чтобы эмпатию можно было экранировать, – хмыкнул Вен.

– Выходит, можно, – сказал я. – Ты волнуешься?

– Не то чтобы… Непривычно и неожиданно. Я собирался слушать, как там будут обстоять дела.

– Думаю, все будет нормально, Вен. Похоже, Адмирал не собирается жульничать. Иначе бы нас у лифта встречали офицеры охраны.

– Тогда почему меня не пустили на Совет? Грендель один не сможет слушать всех сразу.

– А зачем ему слушать всех? – удивился я. – Нашим деваться некуда, да он их всех еще внизу услышал, мне кажется. Имеет смысл обращать внимание только на верхних. А их в зале вряд ли будет много. Верхушка Совета Полиса – это трое: Адмирал и два офицера. Тут же нет кланов, так что и надобность в большом количестве руководителей отпадает.

Но Вен все равно беспокоился.

– Ты знаешь, что это? – я ткнул пальцем в звездную карту – просто для того, чтобы его отвлечь.

– Только что в лифте видел, – саркастически отозвался Вен. – Разумеется, знаю. Ты меня за кого вообще держишь?

– Это не просто звезды, – сообщил я, подходя ближе к трибуне. – Это то, какими их люди видели с Земли, представляешь?.. Вот выгрузимся на планету – и тогда тоже сможем на них только издалека смотреть…

– Почему?

– Корабль не посадишь, так? А шлюпки не предназначены для долгих космических полетов. Тем более, их батареи планируется использовать для работы синтезаторов. В общем, о космосе нам придется забыть.

– Жалеешь, да? – Вен шагнул ко мне, встал сзади. – Я был в рубке, и… ну, в общем, я тебя понимаю.

– Жалею? – я честно поразмышлял. Потом обернулся к нему. – Нет, Вен. Разве что чуть-чуть. Потому что звезды – они все равно далеко и чужие. А вместо них у меня есть ты…

«Родной и близкий» потерялось где-то на полпути от подуманного к сказанному. Но оно и не понадобилось – все равно я не сумел бы ничего произнести, пока мы целовались. А потом я уже забыл, что собирался говорить, поскольку голову заняли совсем другие мысли.

– Бесполезное… разбазаривание… пространства, – прошептал я Вену куда-то в грудь, уже до половины расстегнув рубашку и коротко целуя между словами.

– Ты про что? – поинтересовался он, запуская руки снизу под мою.

– Столько места – и ни одной кровати, – пояснил я, выгибаясь под лаской скользящих по спине ладоней.

– Зато куча кресел, – не согласился со мной Вен.

Но в этот момент дверь распахнулась – а я почти и забыл, где мы, – и в комнату заглянул Блейд. Увидев нас прижимающимися друг к другу, немного спал с лица, но выдержал – не отступил. Отступили друг от друга мы, приводя в порядок одежду. А следом за Блейдом вошел Базиль, на себе волокущий Гренделя.

– Что случилось? – Вен тут же бросился к ним. Я тоже.

– Понятия не имею, – сообщил Базиль. – Старику внезапно стало плохо. Нор, сделай что можешь, а потом, Вен, спускайся с Гренделем вниз. Адмирал, конечно, предложил услуги их целителя, но я не уверен, что… это хорошая идея, – Базиль явно собирался сказать что-то о доверии, но покосился на Блейда и не стал.

– Хорошо, мы с Нором отведем деда в лазарет, – согласился Вен.

– Не вы с Нором, – резко оборвал Базиль. – Ты. Нор пока побудет здесь, спустится потом с нами.

– Но…

– Без разговоров, рейдер! А я возвращаюсь, – Базиль, оставив Гренделя на наше попечение, вышел из комнаты.

Гренделя мучила одышка, в легких слышались хрипы. Он полусидел в кресле, куда его опустил Вен, и оставался в сознании, но был так слаб, и в поникшей голове у него так мутилось, что говорить он не мог. Кожа была сухой и холодной, а лицо с каждой минутой все больше наливалось красным. Сердце билось затрудненно, точно ему приходилось прикладывать неимоверные усилия, проталкивая в сосуды кровь. Ей было там тесно – я чувствовал это, – и она пыталась просочиться сквозь сосуды в легкие и мозг. Внезапно, пока я старался хоть как-то повлиять на повышенное давление, Грендель перегнулся через ручку кресла, его вырвало, а потом все тело сотряслось в приступе кашля. Глаз он так и не открыл.

Я сидел над ним минут пятнадцать, мучительно пытаясь облегчить его состояние. Все, что мне удалось – лишь слегка расширить артерии, давая сердцу небольшой отдых. Но этого хватило, чтобы Грендель задышал ровнее, а потом и вовсе уснул. Но я совершенно не был уверен, что смогу существенно ему помочь. Тут нужны были лекарства. И покой, конечно.

– Вен, – сказал я, выходя из транса, – к Бличу надо срочно. Мне кажется, у Гренделя гипертонический криз. Это серьезно.

Вен смотрел на деда с непередаваемой тоской. Он действительно его любил, и как бы не больше, чем остальных родственников. По крайней мере, мне так казалось.

– А ты… – начал он, переводя взгляд на меня.

– Я справлюсь, Вен, правда. Ты же сам видел – здесь все в порядке. Я спущусь вместе с остальными. Иди, хорошо?

Вен сграбастал меня за плечи и притянул к себе. Подержал так немного, пока я прижимался к его твердой груди, потом аккуратно взял Гренделя на руки и пошел к дверям. Спящий седой старик смотрелся в его руках совсем маленьким, словно был ребенком, а не руководителем клана.

Блейд предусмотрительно открыл перед Веном дверь, вышел следом и закрыл ее за собой. Я остался в комнате один. Через пару минут в комнату заскочил солдатик с абсорбентом и, не глядя на меня, деловито посыпал пол.

А еще через некоторое время, когда я перестал напряженно прислушиваться к происходящему в коридоре и мучить себя вопросами, благополучно ли Вен спустится и не станет ли Гренделю внезапно хуже, до меня добрался страх.

Куда-то делось все воодушевление от встречи со знакомыми пейзажами Скайпола, от предвкушения перемен, пропало желание хихикать над своим грехопадением… Ушло нервное возбуждение, которое владело мной с момента, когда я узнал, что иду наверх. В груди постепенно сжимал свои ледяные пальцы ужас. Я остался в одиночестве посреди враждебно настроенного ко мне города. Пусть Скайпол не любил нижних, но меня он ненавидел. А даунтаунцы, боясь верхних, в любой момент готовы были принести меня в жертву своей безопасности. Ведь для того меня и взяли сюда с собой, разве нет? Единственные двое, кого я знал среди них, на чью защиту мог в какой-то мере надеяться, на моих глазах покинули эту комнату. Все, больше я здесь никому не нужен. Я один – сам за себя.

С трудом, но я постарался успокоиться. Еще панику не хватало разводить! Пусть я бывший, но все-таки курсант офицерской Школы. А там учат не терять присутствие духа в сложных ситуациях. Напротив, требуют: максимально, насколько позволяет обстановка, расслабься и подыши носом. Глубоко и медленно.

Примерно через час, когда Блейд приглашающе открыл дверь, мне вполне удалось справиться со своими эмоциями. В конце концов, один раз я уже готов был умереть – так что изменилось с тех пор? Я проделал этот путь – через весь город под взглядами врагов. Проделаю и еще раз. Тем более, когда знаю, что мне есть куда идти. Что меня ждут.

Я вышел из комнаты и направился к главам кланов – теперь они были моей семьей, пусть я и внизу оказался нелюбимым ребенком. Больше из Зала совещаний никто не появился – видимо, Совет Скайпола покинул помещение через другой выход. Наверное, это было даже к лучшему.

Блейд и его отряд только еще строились вокруг нас, готовясь сопровождать к лифту, когда меня резко дернули назад, и от неожиданности я спиной впечатался в чью-то грудь. Не дав опомниться, мою правую руку тут же заломили – лопатку обожгло резкой болью, – а в горло уперлось лезвие ножа.

– Стой смирно, крысеныш, – прошипел мне в ухо голос Трента. – И тогда, может быть, останешься жив.

77

Все это казалось подозрительным. Я не мог понять, почему меня не пустили на Совет, тем более что о моем присутствии там руководители кланов договорились заранее. Но когда Базиль вытащил на себе еле живого деда, мне стало не до рассуждений. К тому же от офицера Паскаля ничем подозрительным не фонило, разве что некоторой опаской, не больше. А Базиль так и вообще ничего мне не объяснил – ему не терпелось вернуться назад.

Мне было очень не по себе – Нор оставался здесь, а ведь ему уже угрожали убийством. Да что там угрожали – пытались убить. Немного утешало только одно: Нор вполне мог за себя постоять.

Я нес деда к лифту, сопровождаемый жадными взглядами любопытствующих, а думал лишь о том, что Совет кланов остался и без телепата, и без эмпата. Так что предупредить их, если верхние что-то задумали, теперь некому. Охрана шумно топала за спиной, но я, как ни странно, не чувствовал никакой враждебности – их занимало, что же такое случилось со старым мутантом, только и всего.

Лифт стоял открытым. У входа маялся тот парень, который поднял нас в Дансити. Здесь уже не было никого, кроме офицеров – всех посторонних отсекли на подходе, перекрыв коридор, ведущий к лифту. Впрочем, я сомневался, что среди верхних появятся желающие спуститься полюбопытствовать, как мы там живем. Я поудобнее перехватил постанывающего во сне Гренделя, шагнул в прозрачную кабину и приказал парню:

– Давай вниз, только быстро.

– Быстро не получится, скорость постоянная, – слегка удивленно сказал тот, нажал какие-то кнопки, и дверь бесшумно закрылась. – А что со стариком?

– Плохо стало, – угрюмо ответил я. – Давление.

Мне не хотелось болтать с этим мальчишкой. Да и не о чем нам с ним было разговаривать, если вдуматься. Хотя он и выглядел неплохим человеком: сочувственно цокал языком, аккуратно поправил свесившуюся руку деда и даже предложил мне воды. Хорошая оказалась вода – холодная, с каким-то чуть сладковатым вкусом. Отравиться я не боялся – не пряталось в мозгах у парня желания со мной расправиться. И даже страх уже пропал – мы ведь не съели его по пути наверх. Так что я сказал ему «спасибо» от чистого сердца, когда лифт мягко остановился. Все-таки не все наверху были злобными жадными скотами. Или не все верили, что такими скотами можем являться мы.

Пока я добрался до лазарета, успел охрипнуть, объясняя каждому встречному, что на нас никто не покушался, а деду стало плохо просто по причине волнения и преклонного возраста. Но все равно к медотсеку я добрался с приличной толпой сочувствующих за спиной. Деда в кланах любили – он был старым, мудрым, к тому же именно он занимался с детьми-мутантами, обучая их управлять даром.

Блич сразу начал суетиться, облепил деда датчиками, поставил капельницу с какой-то розоватой жидкостью, сделал несколько уколов и плотно засел около его койки. А я оказался предоставлен самому себе. Ничего существенного о переговорах я рассказать не мог – наоборот, мне по дороге с восторгом сообщали о том, что верхние прислали кучу всяких нужных вещей, и это не считая довольно приличного запаса клетчатки и закваски.

Я поболтался по лазарету, пока Блич не выгнал меня вон, затем вернулся к лифту, который, как оказалось, уже ушел наверх, и в итоге отправился в свою каюту.

Но сидеть в одиночестве в четырех стенах оказалось совсем тоскливо. Я все время думал про Нора – как он там, что делает, не причинили ли ему какого-то вреда? От мыслей не отвлекали ни визор, ни попытки прибраться в каюте. В конце концов я плюнул, швырнул скомканное одеяло на койку и решил пойти перекусить.

Людей в столовой оказалось много – у стойки Тамира вытянулась очередь, что нечасто случалось в последнее время: большинство предпочитало взять свой термос и уйти в каюту. Но сегодня столовая была местом общего сбора – здесь стоял такой галдеж, что у меня зазвенело в ушах.

Однако когда я подошел к стойке, шум стих. На меня смотрели выжидательно, словно я мог что-то рассказать о происходившем наверху. Многие, судя по всему, уже знали о причине моего возвращения: я ощущал сочувствие, тревогу, жалость и, разумеется, злорадство тоже. Правда, не мог бы сказать, по какому поводу злорадствовали: то ли из-за того, что я, как и все, буду ждать внизу результатов переговоров, то ли из-за того, что деду стало плохо.

В этой абсолютной тишине я взял термос, даже не заглянув, что там внутри, развернулся и ушел. Не мог я сейчас ни с кем разговаривать, даже с Тамиром, даже со своими рейдерами – меня все сильнее грызло беспокойство.

В каюте я вытряхнул еду из термоса. Ее было много, но есть я не хотел. Поковырялся в тарелке, вяло удивляясь тому, что не чувствую вкуса. А ведь пахло на всю каюту – так, как не пахло никогда. Мясом, которого оказалось в избытке, какими-то приправами. Вот только есть эту новую еду у меня не было никакого желания.

В дверь стукнули, и почти сразу щелкнул незакрытый замок. Я поднял голову и мрачно уставился на Раду. Она переступила порог, аккуратно притворила за собой створку. В другое время я бы порадовался, что сестренка так быстро пришла в себя, но сейчас я только уткнулся носом в тарелку, нехотя перемешивая кашу.

Рада молча налила в стакан воды, достала из кармана рубашки пузырек, отсчитала двадцать капель и протянула мне.

– Блич велел тебе это выпить.

– С какой стати? – пробормотал я. – Переутомляться мне было не с чего. На лифте туда-сюда – вот и весь труд.

– Блич велел выпить, – непреклонно повторила она и сунула стакан мне в пальцы. – Ну? Мне некогда тебя ждать, Невен, не будь ребенком.

Когда Рада начинала говорить подобным тоном, спорить с ней было бесполезно. К тому же я чувствовал, что она искренне волнуется за меня. Поэтому выпил лекарство и мрачно взглянул на сестру.

– Как там дед?

– Спит, – коротко ответила она. – И ты ложись и спи. Нечего тебе психовать и бегать по каюте. Блич переживает, что у тебя тоже поднимется давление.

– Ничего у меня не поднимется, – пробурчал я, но тем не менее встал и добрел до койки. Расправил одеяло, скинул ботинки. – Ты сама-то как? Уже на работу вышла?

– Вышла, – Рада присела рядом со мной на край кровати, погладила по руке. – Работы много. Да и в каюте хуже – думаю все время, вспоминаю. А на работе думать некогда.

Голос у нее все же подрагивал, и я положил руку на ее пальцы, легко сжал.

– Знаешь, если все получится, мы построим тебе и маленькому дом. Настоящий дом, большой и красивый, как в тех фильмах по визору. У него все будет – много неба, много солнца и много еды. А мы поселимся где-нибудь рядом и станем тебе помогать.

Она кивнула, отвернулась, стараясь скрыть слезы. Потом глухо сказала:

– Наверное, я останусь с Беном, Вен. Он хороший и много для меня делает. Ничего не требует взамен – просто приходит, приносит что-то со склада. Или еду из столовой. Столик в моей комнате починил, у которого ножка подломилась. Я хотела новый у Фиалки взять, а Бен что-то сделал – и теперь ничего не шатается.

– Бен хороший, – подтвердил я заплетающимся от снотворного языком. – Ты его не прогоняй, ладно? У них же со Свеном никого нет после той аварии на фермах, когда трубу с кислотой прорвало и отца ошпарило.

– Я знаю, – Рада повернулась и улыбнулась мне сквозь слезы. – Не прогоню. Ты спи, спи.

Разбудили меня громкие голоса за дверью. Наверное, Рада плохо ее закрыла. Выдираясь из липкого лекарственного сна, я пытался понять, о чем говорят стоящие в коридоре люди. Но как раз в этот момент разговор прервался, дверь отъехала, и в комнату проскользнул Лейн.

Я даже глаза толком открыть не успел, а он уже был рядом, упал поверх одеяла, обхватив меня руками и целуя куда попало. Я с трудом спихнул его с себя, сел, потер лицо ладонями и хмуро посмотрел на бывшего любовника.

– Ты что, очумел? Кто тебя сюда звал?

Я ожидал, что Лейн надуется, но он поглядел на меня с откровенной жалостью.

– Я подумал, что тебе будет трудно одному, Вен. И пришел тебя поддержать – ты же мне не чужой, хотя и отказался от меня ради… этого.

– Шел бы ты… к Дорсету, – неприязненно ответил я, встал и сделал шаг к душевой кабинке. – С чего ты взял, будто я нуждаюсь в твоей поддержке?

– Ну верхний же тебя бросил, – с неожиданной улыбкой сказал Лейн и тоже встал. – Остался в Дансити, среди своих. Сделал свое дело здесь – и вернулся к привычной жизни. Правильно, конечно, – представляю, каково было такому… у нас.

На какое-то мгновение мне показалось, что пол ушел из-под ног. Я ухватился рукой за стенку, зажмурился, пытаясь справиться с внезапным головокружением. Нор остался наверху? Значит, главы кланов уже вернулись?

– Ты откуда знаешь? – выдавил я, чувствуя сквозь муть в голове злорадство Лейна. – Он тебе что, лично об этом рассказал?

– Нет, – вот теперь Лейн откровенно смеялся, показывая зубы. – Но все знают уже. Конечно, главы никому ничего не говорили, но их же куча народу встречала. Думаешь, пропустили бы твоего мальчишку? Да и потом – стал бы я приходить сюда, если бы он вернулся?

– Пошел вон! – рявкнул я, разворачиваясь к Лейну.

Он отскочил к двери, съежился от страха. И все равно не перестал скалиться – зло и насмешливо одновременно. А когда я, сжимая кулаки, сделал шаг вперед – выскочил за порог, показав мне из-за закрывающейся створки оттопыренный средний палец.

Силы оставили меня сразу же, едва щелкнул дактозамок на двери. Я прислонился спиной к стенке, сполз на пол, обхватил руками голову. Лейн не врал. Он для того и явился ко мне, чтобы первым сообщить сногсшибательную – в прямом смысле – новость. Ощутить в полной мере торжество, почувствовать свою победу. Что может сильнее польстить оскорбленному самолюбию, чем ошарашенный вид брошенного бывшего любовника?

Лейн не врал, но я ему не верил. Нор не мог остаться наверху добровольно, не мог. Он не притворялся влюбленным в меня – он был в меня влюблен. Он не замышлял никаких козней против кланов – он действительно был изгоем. И то, что он остался в Дансити, свидетельствовало только об одном – Нор в беде.

Я поднялся с пола, тряхнул головой, прогоняя остатки дурноты. Вымыться, одеться – и идти к Базилю. Я должен точно знать, что произошло наверху за несколько последних часов. А там уже решу, как поступить.

Мне в голову не пришло, что у Базиля есть люди. Так что я просто отодвинул с дороги парня из какого-то клана, охранявшего дверь, открыл ее и вошел.

Главы кланов – все, кроме Гренделя – сидели вокруг стола и что-то обсуждали. На щелчок замка Базиль поднял голову от бумаг и недоуменно посмотрел на меня.

– Тебе кто разрешил?..

– Я сам, – перебил я. – Я хочу знать, почему Нор не вернулся с вами.

– Выйди вон, – кричать Базиль никогда не кричал, но ему этого обычно и не требовалось – слово Главы Совета всегда было законом для остальных, но сейчас я существовал вне закона. – Что ты себе позволяешь, Невен? Решил, будто тебе все можно?

– Я хочу знать, что с Нором, – повторил я, не сдвинувшись с места. – Почему его бросили там? Он не мог остаться наверху добровольно!

У Базиля дрогнули губы. Я хорошо знал эту гримасу. Как и нетерпеливое движение руки к коммуникатору.

У нас не было никаких структур, поддерживавших порядок в кланах – справлялись сами. Единственным местом, где имелась охрана из добровольцев, было помещение Совета – просто потому, что во времена общих собраний изредка требовалось успокаивать самых крикливых или агрессивных, как те же Реттисси.

Дожидаться, чтобы меня выкинули в коридор на потеху случайным свидетелям, я не стал. Решение пришло быстрее, чем Базиль дотянулся до тревожной кнопки. Если верхние спустили контейнер по лифтовой шахте – выходит, они демонтировали там лазерные ловушки, и путь открыт. Путь, знакомый мне до последней перекладины. После сегодняшних переговоров меня не станут убивать. Я найду Нора и все выясню сам. Если его удерживают наверху насильно – я его вытащу. А если он остался там по своей воле… что ж, значит, это его выбор.

Вернувшись в каюту, я вытащил и сунул в карман комбинезона припрятанную ампулу с триматом – на всякий случай. Достал из шкафа снаряжение, проверил надежность карабинов. Надевать рейдерский пояс сразу не стал, не хотел привлекать к себе внимание. Свернул цепи в тугое кольцо, сунул в наплечный мешок вместе с парой термосов. Нож прицепил на пояс, прикрепил к запястью мини-радар – так, на всякий случай.

Хронометр показывал почти девять вечера. Вот-вот должны были пробить склянки. Если я пойду в привычном темпе, то окажусь наверху около двух-трех утра. Может быть, чуть позже. Там все уже будут спать, кроме охраны. Конечно, меня могут принять за диверсанта. Но я постараюсь не попадаться никому на глаза раньше, чем это будет необходимо, я умею прятаться. А дорогу в Дансити я запомнил.

Мне нужно найти Блейда Паскаля, – сказал я себе. – Шансов не так уж и много, если быть откровенным. Никаких шансов, честно говоря. Совсем. Но если я просто выйду к охране и попрошу отвести меня к этому Паскалю – то, вероятно, меня не станут убивать сразу. В крайнем случае, заставят спрыгнуть в атриум. Не думаю, что охрану посвятили в подробности договора, но о перемирии они не знать не могут.

В лифтовой шахте никого не было. Привычно горели синие лампы, контейнер стоял внизу, занимая большую часть пространства. Подтягиваясь на первую балку, я подумал, что приди вдруг верхним в голову мысль поднять его, меня размажет по арматуре, если я не успею куда-нибудь забиться. А куда можно забиться на страховочных цепях – вопрос открытый.

Сидя на балке, я разглядывал ковш контейнера, прикидывая, что стану делать в случае каких-то неожиданностей. Выход оставался один: не заметить движения тросов я не смогу, значит, надо будет отцепляться и прыгать в контейнер, когда он поравняется со мной. Я, конечно, сомневался, что его начнут поднимать на ночь глядя, но предусмотреть такой вариант следовало.

Наверх я лез на автомате. Дорога была настолько привычной, а по сравнению с подъемом по шахте сброса еще и легкой, что я цеплялся и подтягивался, даже не глядя, за что хватаюсь. Мысли мои были заняты Нором и только Нором.

Я по-прежнему не верил, что он остался наверху сам. Но никому там, внизу, не было дела до моих тревог и страхов. Для Базиля и глав кланов Нор – всего-навсего один из мутантов, рядовой член нашего не совсем нормального общества. Их не интересовала его судьба – сейчас перед Советом стояли более важные вопросы, которые требовалось решать. Я не имел ни малейшего понятия, что они там обсуждали. И самое главное – меня это не волновало. Я не обладал способностями, которые могли потребоваться для ремонта Корабля и смены курса. С того момента, как между Даунтауном и Дансити был заключен договор, я перестал быть рейдером, от которого зависели удача и благополучное возвращение группы, и стал самым обычным человеком без каких-то специальных навыков. Пригодным разве что таскать на спине тяжести, помогать на фермах или на складе. Тем, кем я и был в перерывах между рейдами. А в свете грядущего переселения на планету – если оно состоится – впору менять профессию на что-то более нужное клану.

Нору было проще. Его странный двойственный дар мог лечить и мог убивать. И то, и другое на неизвестной планете наверняка будет востребовано. По словам Юлия – тогда, в рубке, – никаких видов излучений, кроме обычного теплового, датчики Корабля не регистрировали, но это не означало, что на загадочной планете нет жизни. Она могла еще не развиться до того, чтобы излучать в космос электромагнитные и радиоволны. Так что никто не знал, что нас там ждет.

Мысли предсказуемо вернулись из далекого – пока еще далекого – будущего к невеселому настоящему. Я никогда не умел жрать себя в случае каких-то проблем – мне всегда было проще действовать. Но механический подъем наверх, к сожалению, не занимал голову, и мне не оставалось ничего другого, кроме как думать о Норе, о себе и о будущем.

Сейчас мне казалось, что Нор был в моей жизни всегда, хотя наши отношения продолжались меньше месяца. Все целиком – от того мгновения, когда я впервые увидел его в Черном коридоре в окружении охраны, – и до сегодняшнего дня. Так много и так мало. Мне очень хотелось надеяться, что впереди у нас еще много времени. Я никогда не был оптимистом, скорее, наоборот, но, щелкая креплениями карабинов о ржавые железки арматуры, убеждал сам себя: Нор задержался наверху по чистой случайности. Таких случайностей можно представить себе очень много: например, амнистию по случаю договора между командованием Корабля и главами кланов. Нора простили, и он отправился проведать старых знакомых.

К сожалению, из «старых знакомых» мне вспоминался только чертов доктор Май. Я скрипел зубами и ускорял темп подъема.

На последнюю площадку я вылез, даже не думая о возможных ловушках. Впрочем, радар на предплечье молчал, значит, все установки и правда демонтировали. Зато там, где когда-то была полусфера купола шахты, висело громоздкое сооружение с уходящими вниз тросами – лифтовая лебедка. Разумеется, ее не строили – просто открыли диафрагму купола, где она и находилась до этого в законсервированном состоянии. В другое время я бы рассмотрел все как можно тщательнее, но сегодня меня не волновали технические диковины Дансити. Тем более, что лифтовые двери были полностью открыты – через них днем грузили контейнер.

На последней площадке я просидел около часа, хотя нетерпение гнало меня дальше. Но если я рассчитывал найти Нора, а не таскаться по Дансити, еле-еле передвигая ноги, требовалось как следует отдохнуть. Весь мой поход наверх сейчас выглядел – да и был на самом деле – полной авантюрой. Если с Нором действительно что-то случилось, я ничем не смогу ему помочь. А если он решил остаться сам – я ведь так и не избавился до конца от гнусной мыслишки, что мелкий выполнял у нас какую-то миссию, – мой подъем сюда и вовсе выглядел глупо. Но оставить все как есть я не мог.

Отдохнув, я перебрался под одну из дверей, ухватился за створки и подтянулся. Затем перевесился через небольшой порожек назад, отцепил карабины от арматуры и отполз подальше, чтобы ненароком не свалиться.

Охраны в Черном коридоре не было, горело ночное синее освещение. Я прикинул, в какую сторону мне идти, развернулся и двинулся туда, где, по рассказам Нора и моим воспоминаниям, находились лифты в Дансити.

Они вызывались обычной кнопкой со светящейся стрелочкой, направленной вверх. Я коснулся сенсора пальцем, и указатель тут же засветился слабым зеленым светом. Загудел механизм, потом что-то щелкнуло, и створки разошлись. Шагнув в металлическую коробку, я набрал в грудь воздуха и тронул кнопку с надписью «Жилой комплекс». Дверь закрылась, лифт плавно пошел вверх, а я на всякий случай изучил всю панель. На ней находилось не так уж много указателей: «Технический этаж», «Обсерватория», «Концертный зал», «Гидропонные установки». Судя по расположению сенсоров, жилой комплекс находился между Обсерваторией и Концертным залом. Я не очень хорошо себе представлял, что такое Концертный зал и Обсерватория, и как они могут выглядеть. Но мне туда было и не нужно. Если рассуждать логически, Нор мог находиться только там, где располагались каюты. Ну не взяли же его снова в офицерскую школу – такое предположение выглядело уж совсем как-то дико и нелепо.

Испугаться я не успел. Наверное, слишком задумался, чтобы вовремя среагировать на два излучателя, уставившиеся в мою грудь, едва двери лифта снова открылись. Хотя какая тут могла быть реакция – спрятаться в прямоугольной пустой коробке было просто некуда. То ли этим лифтом не пользовались, то ли он просто не должен был подниматься в такое позднее время. Или в нем стояли следящие устройства, и охрана заранее обнаружила, какой гость к ним едет – не знаю.

Главное, сразу в меня палить охранники не стали. Повели стволами, приглашая выйти – что я и сделал, для верности подняв руки ладонями вперед. Пусть видят – нет у меня оружия, и вообще я сам сюда пришел.