Текст книги "Ковчег (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

Он скривился, однако посмотрел на меня с некоторым интересом.

– Я так понимаю, с Лейном у тебя «уже нет», а с Нором «еще нет»? Свободен, как космическая пыль.

– И тебе доложили, – я потер лоб. – Как у нас все быстро!

– Еще бы, – Бен усмехнулся. – Событий мало, вот народ и развлекается сплетнями.

– Невелика сплетня, – я вздохнул. – Кто-то расходится, кто-то сходится.

– Не скажи. Не все расходятся так бурно, с пощечинами.

Я нахмурился.

– Слушай, ты же прекрасно знаешь, что я не переношу Игру. И просил Лейна не ходить в Лабиринт.

– Ну и дурак, – Бен чихнул и почесал нос. – Ничего такого страшного в Игре нет. Убиться нельзя, покалечиться тоже вероятности мало. Мальчишкам нужно соревноваться друг с другом. Я сам в детстве в Лабиринт лазал.

– Вот именно – мальчишкам, – я сердито посмотрел на него. – Лейну скоро двадцать один. Дорсет чуть младше меня. И рабство это дурацкое. Понятно, что пацанов Дорсет не тронет – несовершеннолетние. А Лейн свой проигрыш будет в постели отрабатывать, я не сомневаюсь.

– Ревнуешь? – лениво поинтересовался Бен. – Так ведь всегда можешь пойти, надавать Дорсету по шее и забрать своего непутевого любовника. Или не хочешь?

Я промолчал. Один раз я Лейна уже отнял у Дорсета таким способом. Только его это ничему не научило. И если он рассчитывал, что я буду так делать постоянно, то глубоко ошибался.

– Понятно все с тобой, – Бен махнул рукой. – Прошла любовь, погасли звезды.

– Да какая любовь! – досадливо поморщился я и встал. – Глупости для девчонок.

Я уже был в дверях, когда Бен снова меня окликнул.

– А твоя сестра сказала, что собирается от Нора рожать. Я всегда говорил, что она девчонка не промах.

– Когда сказала? – я остановился, словно наткнулся на стенку. – Кому сказала?

– А в зале, – Бен с удовольствием меня разглядывал. – Она его встречать пришла из Игры, там всем и сказала: Нор, мол, отец моего будущего ребенка. Слушай, а, может, она уже беременная?

– Иди ты! – в сердцах сказал я и снова взялся за ручку двери. – Не может она от Нора быть беременной, он здесь всего ничего.

– Дурное дело нехитрое, – засмеялся Бен и опять включил визор. – Так что прими совет: иди отбивать Лейна у Дорсета, ничего тебе с мелким не светит.

Я плюнул, вышел из палаты и с силой захлопнул за собой дверь.

Надо было бы зайти к маме, к отцу, но в синтезаторной я рисковал наткнуться и на Лейна, и на Нора, а слушать мамины охи и вздохи, снова объясняться из-за ссоры с любовником мне не хотелось. Мать всегда принимала слишком близко к сердцу мои проблемы, раздувая их в своем воображении до масштабов катастрофы. Не знаю, почему именно я вызывал у нее такие чувства. Вроде бы ни за Блича, ни за Рея, ушедшего за женой в другой клан, она так не переживала. Наверное, из-за того, что я младший.

Поэтому я свернул к своей каюте. Там никого не оказалось – мелкий, видимо, был у деда или в синтезаторной. Я вспомнил про склянку в кармане, вылил половину лекарства в стакан, добавил воды и выпил. Оглядел каюту – бардак в ней царил ужасающий. Но убираться было лень, к тому же от укрепляющего меня, как всегда, потянуло в сон. Я даже удивился – вроде спал-спал, а глаза все равно закрываются. Блич объяснял, что во сне организм восстанавливается быстрее, поэтому в лекарства часто добавляют снотворное. Но даже со снотворным это был уже перебор – спать сутками.

Я все же забрался в постель, скинув ботинки и не потрудившись раздеться. Не все ли равно, если Нор ночует в своем спальнике. Видимо, ему очень нравится спать на жестком полу.

Под бормотание визора, который больше не плевался кристаллами, я задремал. Снилось мне что-то приятное и теплое. Во всяком случае, когда я открыл глаза, настроение было вполне приличным. Не хотелось ни с кем ругаться или ссориться. Не хотелось выяснять отношения, трепать нервы бесполезными обвинениями. Да и в чем я мог его обвинить, Нора? Что в Игру полез? Так Бен прав, он еще мальчишка совсем. А зная Дорсета, можно с уверенностью сказать: мелкого на чем-то подловили. Потому что он не казался мне таким уж легкомысленным.

Я опять вспомнил мягкие теплые ладошки, и как Нор дышал, уткнувшись в меня носом. Предсказуемо захотелось снова все это почувствовать, вот только вряд ли получится. Если Рада и правда намерена от него родить.

31

Рада утащила меня за собой – я настолько растерялся, что позволил ей, и только спустя какое-то время поинтересовался, куда мы идем.

– Ко мне, – ответила она. – Мама ушла к сестре, обещала там пробыть до вечера, Лейн – ты сам видел – тоже еще не скоро появится.

– Рада, я грязный, – попытался сопротивляться я, – и комбинезон порвал…

Явиться в таком виде к девушке – как-то это было не совсем прилично.

– Ничего, у меня есть душ, а пока ты будешь мыться, я на склад сбегаю, принесу тебе что-нибудь, – успокоила она.

Обалдеть. Они все здесь такие решительные? И так ухаживают за своими мужчинами? Или только мне повезло?

Флат у Рады оказался гораздо больше, чем у Невена – три комнаты. Видимо, у каждого была своя, потому что Рада пригласила меня явно в девичью спальню – на кровати сидел старенький игрушечный слон, а на тумбочке стояли какие-то флакончики.

– Дверь в душ слева, – указала Рада, – давай-давай, не стесняйся, я скоро, – и вышла.

Я вздохнул, подумал и отправился в душ. Потому что действительно был потный и грязный. Немножко смущало, как я буду вылезать, но я задвинул дверь кабинки и решил, что Рада вполне сможет оставить одежду поблизости. Как она заходила, я не слышал, но когда приоткрыл дверку – на вешалке уже висели штаны и рубаха, лежал комплект белья, а комбинезон куда-то пропал. Я оделся и вышел.

И не успел опомниться – Рада оказалась рядом, положила голову на плечо, притягивая к себе:

– Ты так хорошо пахнешь…

– Ты тоже, – искренне сказал я, поглаживая ее по волшебным волосам.

Как же все-таки было здорово обнимать такую красивую девушку, целовать ее в макушку и думать, что у нас с ней все может быть…

Честно говоря, ее слова там, в зале, меня немного смутили. Я пока не думал над вопросом настолько серьезно – ну, чтобы заводить детей, тем более тут, внизу… это оказалось немного неожиданно. Не то чтобы я был сильно против – Рада мне действительно нравилась, но… Может быть, все дело в моей неопытности?

Нет, я не стеснялся быть неопытным в сексе – судя по активности Рады, она все возьмет в свои руки. Но из того, что я понял, следовало: тут, в Даунтауне, люди жили как семейные пары, и детей воспитывали вместе. То есть если Рада и правда хочет малыша – он станет и моей заботой тоже. А я не был уверен, что готов к такой ответственности.

– Рада, – нерешительно начал я, – ты серьезно решила… ну, насчет ребенка?

– Вполне, – она оторвалась от меня. – Ты возражаешь?

– Не знаю, – признался я, – я о детях вообще не думал… до той минуты. Как-то в голову не приходило.

– Зато у меня было время подумать, – решительно заявила она. – Или ты оставил наверху любимую женщину и обязан ей чем-то?

– Нет, – я покраснел, – у меня там никого не было… ну, в этом плане. Я ждал, когда будет можно.

– Что значит «ждал, когда будет можно»? – удивилась она.

– У нас считается, что мужчина должен заводить детей после восемнадцати, и до способных понести женщин нас допускают только после совершеннолетия.

– Глупость какая, – фыркнула она. – В любом случае, у нас совершеннолетие наступает в семнадцать, так что… – и она потянулась ко мне за поцелуем.

Естественно, я не стал ей отказывать. Напротив, принялся активно принимать участие. Рада была ласковой, мягкой, легко подавалась навстречу, я вел рукой по узкой спине, чувствовал тепло ее тела, вдыхал тот самый запах и начинал думать, что все и правда получится. В конце концов, дети – это ведь не сразу. Наверное, я успею привыкнуть к мысли, что стану отцом, и вообще… потом разберусь!

– Нор, – жарко шепнула она мне в ухо, когда в голове уже было мутно, а в штанах тесно, – ты в курсе, что от одних поцелуев дети не появляются? – и хихикнула.

Ох! Я почувствовал, как дернулся член, а Рада уже отстранилась и потянулась к пуговицам на моей рубашке. Я нечаянно заглянул в ее необыкновенные зеленые глаза – и провалился в темноту, продолжая обнимать за плечи. Совершенно неожиданно для себя вошел в «рабочее состояние» – мое, а не то, которого добивался Грендель. Но мое было привычнее, и поэтому я сразу дотянулся до маленького светящегося пятна – пульсирующего слабо, но очень знакомо.

– Рада, – просипел я, вынырнув, – а ты в курсе, что дважды забеременеть нельзя?

– Что? – удивилась она.

Рубашка на мне была уже расстегнута и вытащена из штанов.

– Ты беременна, Рада, – сказал я, – а от одних поцелуев дети не появляются.

– Как беременна? – растерялась она, потом побледнела, отступила. – Серьезно?

– Да, – я поддержал ее, потому что мне показалось, что она не очень уверенно стоит на ногах. – Ты не обижайся, я просто решил, что ты должна знать.

– У меня будет ребенок, – пробормотала она и опустилась на кровать. Потом вскинула голову. – А срок какой?

– Не знаю точно, но совсем маленький. Может, месяц, – я облизнул сухие губы. Удивительно, как она сразу мне поверила.

– Великое Пространство! – прошептала Рада. – Все-таки получилось… – и замолчала надолго.

Я переступал с ноги на ногу и думал, что теперь делать. Может, не стоило ей вообще говорить? И все бы у нас с ней получилось, и была бы у меня девушка… чужая, но ведь хорошая. Только Тор не простил бы. И Рада, наверное, тоже, когда разобралась…

– Ты почему рассталась с Тором? – спросил я, присаживаясь в кресло напротив. – Разлюбила?

Рада подняла на меня мокрые глаза.

– Нет, не разлюбила. Но мы с ним год были вместе, а я все была пустая и пустая… – она всхлипнула. – Я решила, что у нас ничего не получится. А я хочу ребенка. Вон, даже Лика уже ждет прибавления, а она, между прочим, младше меня на полтора года, – Рада опять всхлипнула, провела рукой по векам и опустила голову. – Это точно, Нор? Ты не ошибся?

– Нет, – я взял ее ладонь в свои, – ты беременна. И я думаю, что тебе лучше сказать об этом Тору. Он, между прочим, до сих пор переживает и не может понять, за что ты его прогнала.

– А ты откуда знаешь? – она вскинула на меня требовательный взгляд.

– Он сам говорил. В рейде. Они там, в рейдах, о чем только не болтают, – я внезапно почувствовал неловкость, словно подслушал тот разговор.

– Какая же я ду-у-ура! – Рада вдруг заплакала по-настоящему.

Я пересел на кровать, прижал ее к себе:

– Ты не дура. Просто поторопилась. Он поймет, обязательно.

Я опять погладил ее по волосам, но на этот раз – совсем с другим чувством. Так, наверное, брат утешает сестру. Впрочем, мне не довелось испытать такое на практике – Мари никогда не искала у меня утешения, разве что когда была совсем-совсем маленькая…

Мы еще с час, не меньше, проговорили, сидя в обнимку, потом я встал, застегнул и заправил рубашку, и проводил Раду в соседний клан, к флату Тора. Посмотрел, как она постучала и вошла, после чего отправился назад под пристальными взглядами встречных. Ну, к подобному я уже привык, и мне удавалось не обращать на них внимания.

Я шел и не мог понять – огорчен я, что все так вышло, или нет. С одной стороны – да, терять Раду было жалко. С другой… ну чувствовал я, что нет там никакой особой страсти ко мне. Просто подвернулся под руку – и все. Нет, я не был против такого начала – в конце концов, позже ситуация могла измениться. Но ради сомнительного будущего отбирать счастье у любящих людей… Если бы еще внизу относились к женщинам иначе – у нас с Радой все могло сложиться. Но тут они были «мое, и не отдам, пока не прогонит». Рада с Тором и малышом будут счастливы. А я в эту схему совсем не вписывался.

Все-таки я вздохнул с сожалением, вспоминая, как ее пальцы скользили по моей груди, расстегивая пуговицы – по телу побежали приятные мурашки, – и свернул в сторону своего флата.

Дома было неладно – я почувствовал сразу, с порога.

Невен спал, скрутившись в клубок, и лицо у него было такое, как будто ему даже во сне больно. Я подошел ближе, разглядывая. Одеяло прятало его с плечами, но не скрывало, в какой комок Вен под ним сжался. Нет, пожалуй, дело тут было не только в усталости.

Я протянул к нему ладонь, положил на лоб и едва не отдернул – меня тут же до самых пяток пронзил мышечный спазм. Да такой, что я сам чуть рядышком не улегся в позе эмбриона. Пришлось убрать руку, подумать, а потом уже, стащив с Вена одеяло, пытаться лечить – так, как учил Грендель. Упорно отрешаясь от всего и стараясь использовать внутренние резервы не только своего организма. Дело шло медленно и туго, но по-своему не получалось: тут же начинало ломить все мышцы, пальцы скрючивало, и я совсем терял контакт. Святые угодники, да как же он такое терпел-то? Еще и уснул… Беда с ними – теми, кто считает себя двужильным. Надрываются, и не замечают даже, как, где и когда, а ты их потом приводи в порядок…

К концу сеанса я ощущал себя выжатым, как тряпка. Еле перевалился через постель, раскатал спальник, стянул одежду и рухнул.

Проснулся под утро с ощущением недоделанного дела и сразу же поглядел на кровать – Вен выглядел лучше, но напряжение все еще не ушло с его лица.

Я вылез из спальника, снова подобрался к Невену. И едва дотронулся до груди – как опять провалился в мягкие волны транса. Еще успел удивиться, насколько же легко мой дар проявляется рядом с Веном. А потом чувствовал только расслабляющее, снимающее чужую усталость тепло в пальцах. И оно уходило и уходило из меня – как в пропасть какую, словно Вен его поглощал, – до тех пор, пока не наполнился.

Придя в себя, я обнаружил, что почти лежу на дылде, а его рука устроилась на моей голой спине. И я расслабленно подумал – как же все-таки хорошо, когда он такой. Неожиданно вспомнилось, что с самого рейда Вен ко мне ни разу не прикоснулся, и тогда я сообразил, откуда такое необычное чувство потери. Вот от этого, да.

Я потрогал ямочку между ключицами, легонько погладил кадык, потом зачем-то потянулся губами к колючей щеке. Было спокойно, уютно и хорошо.

Вен спал, я смотрел на его закрытые глаза, на опущенные уголки губ и ощущал, как изнутри поднимается… ну, нежность, наверное. А я ведь уже не лечил – просто лежал и смотрел. Это было глупо, но я ничего не мог с собой поделать. Здоровенный дылда, который способен, наверное, одним движением завязать меня в узел, спящим вызывал у меня желание прижать к себе и защитить.

Я на мгновение представил, как бы это выглядело в действительности, и тихо фыркнул.

А потом фыркать расхотелось, потому что в памяти всплыло все, что происходило отнюдь не во сне – начиная от «я не трахаюсь с подростками» до «в рейде, значит, трусим…». Я вздохнул и выпрямился, рука Невена соскользнула с меня на кровать. И только тут я заметил, что дылда спал совершенно обнаженным. Я замер, глядя на его член, а когда понял, куда уставился, меня как ошпарило. Я тихо отступил и убрался в душевую – больше все равно было некуда. Свет зажигать не стал, боясь увидеть в зеркале свое покрасневшее лицо и прочитать на нем что-то, к чему еще не был готов. Поскольку мне внезапно захотелось…

Черт, надо было все-таки с Радой – наверное, тогда не хотелось бы… Я не выдержал и запустил руку в трусы. Ну и пусть Рада не моя девушка – фантазировать же мне никто не запретит? О том, как она расстегивала на мне рубашку, и выгибалась, и шептала в ухо… и как он притиснул меня к себе на верхней площадке в шахте, и как уложил рядом в зале и обнял, и как обнимал, когда я чуть не сорвался и не убил Бена… Терпеть больше не было никакой возможности, и я закусил губу, кончая в руку. Загнанно дыша, тут же сполоснул ее, скрывая предательские следы. Словно этим можно было вытравить мысли из головы.

Я умыл лицо и вернулся в комнату. Укрыл Вена, стараясь на него не смотреть, осторожно перелез через кровать в спальник и стал думать – почему, ну почему все так? Ведь я не должен его хотеть, правда? Я никогда не собирался спать с мужчиной, даже когда Май предлагал. А вот с Веном…

Я вспомнил, что он разругался с Лейном, и тут же постарался задавить охотно вспыхнувшую крохотную надежду. Потому что проявить инициативу я не мог – ну каким образом я полезу в постель к парню, если даже не знаю толком, как там все происходит? Надо что-то сказать? Просто предложить себя – мол, возьми меня, а то мне очень невтерпеж?.. Идиотизм какой-то…

А Вен никогда больше ко мне не притронется сам – похоже, ему и правда стало противно после того, как он решил, что я трус. Да и потом, между прикосновениями и сексом – большое расстояние, которое тоже надо как-то преодолеть. А каким образом перешибить его принцип «я не трахаюсь с подростками»? Того, что «подросток» изнывает от любопытства и желания, маловато, поскольку стремление обладать друг другом должно исходить с обеих сторон...

Нет, я этого не говорил. Не говорил! Глупости какие. Ну не вышло с Радой – жизнь кончилась, что ли? Один Вен на свете остался?.. Найдем другую. Или другого…

Все, спать! Не буду больше думать ни о чем таком. Вот не буду – и все!

На этот раз меня разбудил щелчок двери душевой кабинки. Я поднялся и первое, о чем подумал – чем там может быть занят Вен. Потом отругал себя и на всякий случай тут же оделся. Поскольку в широких штанах ничего не видно, не то что в трусах…

Вен со мной не разговаривал.

Я с ним – тоже.

Поскольку, честно говоря, боялся, как бы с языка не сорвалось совсем ненужное.

А потом оказалось, что я опять почти опаздываю, чего я категорически не любил. Пришлось все делать в темпе – умываться, завтракать и шагать до каюты Гренделя, отмахиваясь от назойливых, но совершенно неуместных сейчас мыслей.

Грендель встретил меня неожиданно неприветливо и с порога начал распекать. Я даже сначала не понял, за что: решил, он недоволен моими невеликими успехами и в лекарской науке, и в синтезаторном зале – Дар, видимо, уже рассказал, что я отвлекаюсь от работы, а полезных кодов знаю совсем мало, все больше глупости какие-то вроде той розы. И только когда вместе с «безответственным мальчишкой» прозвучало слово «Лабиринт», я сообразил, чем недоволен руководитель клана, и насупился. Сам-то я уже и забыл об Игре, потому как ничего там особенного не случилось, после подъема наверх даже мышцы на следующий день почти не ныли, не то что после рейда.

– Я думал, ты почти мужчина, – продолжал Грендель, – и тебе можно доверить серьезные вещи. А ты, оказывается, шалопай и бездельник. Ты меня разочаровал.

Оправдываться было глупо. Но когда старик припомнил мне рейд и кордегардию, я не выдержал.

– Третий раз меня попрекают тем, в чем я не виноват, – сквозь зубы сказал я. – Не мог я тогда спуститься к охране, понимаете? Меня бы узнали. И ничего бы я не успел сделать – ни дверь открыть, ни даже пикнуть. Не было смысла туда идти.

– Кто? – тут же прищурился Грендель. – Кто бы тебя узнал? Неужели ты настолько известная персона, что простой охранник…

– Не я известная персона, – перебил я. – Адмирал. Каждый человек наверху знает, как он выглядит, по внутренней связи миллион раз видели.

И тут же пожалел о своей несдержанности. К чему вот было разглашать такие подробности?

– И что? Ты-то тут при чем? – поинтересовался старик.

Что ж, сказав «альфа», надо говорить и «бета».

– А я очень на него похож.

Грендель, кажется, еще не понимал.

– Меня считают его сыном, – отвернувшись, договорил я до «омеги» и сник.

Кто знает, как отреагирует руководитель клана? Выгонит меня или запрет где-нибудь от греха? Ему же невдомек, что я совершенно не дорог отцу – иначе бы он не вышвырнул меня вон, приказав убить… Хотя почему невдомек? Ведь я уже сколько дней здесь, да и Вен наверняка рассказал о нападении охранников в Черном коридоре.

Грендель молчал долго. Я даже устал ждать, стоя перед ним навытяжку – по привычке.

– Вот, значит, как… – наконец задумчиво произнес он. – Ладно, это мы пока отложим. Неважно, чьим сыном ты считался там, но здесь ты обязан договориться со своими способностями, пока они тебя не прикончили. Так что начинай работать, мальчик.

От удивления я посмотрел ему прямо в глаза, но ничего в них не увидел – ни злорадства, ни неприязни. И когда Грендель уже привычно забрался ко мне в голову – все пошло как всегда. Разве что более успешно – кажется, ночью, во время первого сеанса с Веном, я понял, как правильно надо действовать. И в конце концов даже удостоился скупой похвалы – как раз к рынде, когда меня отпустили.

Пообедав и выпив таблетки под укоризненным взглядом Лики (я так и чувствовал, что подруга Тамира недовольна мною из-за Михася, но она промолчала, а я не стал уточнять – Лео проговорился или еще кто-то доложил ей про Лабиринт), я направился в синтезаторную. Навстречу попались Дорсет с Лейном. Мы сухо кивнули друг другу. Вступать с ними в открытый конфликт в мои планы не входило, и я поспешил мимо, больше не глядя в их сторону и не давая шанса окликнуть.

Дар выглядел удрученным и встретил меня фразой:

– Жалко мне его.

– Кого? – не понял я.

– Лейна, – вздохнул отец Невена. – Заездит его Дорсет. Утром привел, сейчас забрал… Прямо ни на шаг отойти не дает. Ох уж эти ваши игрушки, – он с упреком поглядел на меня.

Я пожал плечами:

– Лейну не повезло. Может, два месяца прислуживания Дорсету его чему-нибудь научат. А то он мне Игрой все уши прожужжал… Дорсет его что, вместо себя на фермах работать заставляет?

– Вот этого не знаю, – покачал головой Дар, – но в постели точно пользует на всю катушку. Пока ждал, чтобы Лейн смену сдал – изо всех сил демонстрировал, что мой лучший оператор теперь принадлежит ему.

– Чего? – вытаращился я. – Так это их дурацкое рабство – оно еще и… не может быть!

– А ты не знал? – удивился Дар. – И все-таки полез в Лабиринт?

– Мне сказали – проигравший служит победителю два месяца. Про сексуальные услуги никто даже не заикнулся, – я с содроганием представил, что мог подняться последним, и мне едва не стало дурно. – Стоп! Но я видел двоих проигравших в прошлых Играх – им же лет по четырнадцать! Что, Дорсет их тоже… того?

– Ну что ты, Нор, он еще не сошел с ума. С этим у нас строго. Но то, с кем спит человек после семнадцати – исключительно его дело. И если выигравший требует секса – он его получает.

– Вот же черт! – я скривился, ощущая непреодолимое отвращение. С Дорсетом в одну кровать… фу!

– Ладно, хватит болтать, – спохватился Дар. – Работа стоит. У нас с тобой сегодня дел – непочатый край. На тебе лента транспортера, мне не нравится, как она пыхтит. И третий синтезатор сегодня дважды выдавал не то, что ему заказывали. Погляди – там машина виновата или оператор. Может, он код плохо запомнил – это как раз из тех, что ты показал, на синтематериал. Я оператора пока остановил – до твоего прихода. Вон, в углу прохлаждается.

В углу сидел Пауль. Он улыбнулся и протянул мне руку:

– Привет.

– Привет, – отозвался я, помедлил и все-таки неохотно дотронулся до его ладони.

Ну не люблю я прикосновений чужих людей, что тут поделаешь…

Ужинать мы пошли вместе. Зря я думал, что только Лейн умеет говорить про Игру часами. Пауль оказался таким же фанатом. Под конец я чуть не взвыл и рад был от него сбежать, едва закинув внутрь скудную порцию еды.

А за дверями меня ждал Лео. Очень сердитый Лео.

– Ты зачем выдал Тамиру, что Михась ходил в Лабиринт? – едва увидев, приступил он к делу.

– Я? Да ты что! Я с ним со вчерашнего дня и двух слов не сказал, – я торопливо увлек мальчишку за угол, боясь, что Пауль вот-вот тоже появится на пороге, и тогда я от него не отвяжусь до ночи. – Мне самому досталось ото всех – и от Гренделя, и от Дариуса, – тут я немного покривил душой, ведь Дар меня не ругал, но то, что он не одобрял подобных развлечений, было очевидно. – Михасю сильно влетело?

– Тамир приказал ему две недели из дома по вечерам носа не высовывать, – Лео обиженно посопел. – А кто тогда, если не ты?

– Не знаю, честно. Нас же там семеро было. И двое наверху. Мало ли, кто доложил… И Рада потом еще пришла. И Невен, – я подумал о Вене и почувствовал, как внизу живота разливается тепло. Это было совершенно неподходящее ощущение в присутствии ребенка, и я постарался себя одернуть.

– Ладно, – вздохнул Лео, – я тебе верю. Может, и не ты… Слушай, а ты фонарики чинить умеешь? А то у Маришки сломался, и она очень огорчилась, – он покопался в своих необъятных карманах и выудил оттуда названную вещицу.

– Я посмотрю, – согласился я, забирая. – Завтра отдам, ладно?

– Хорошо, – он кивнул, – а я Михасю скажу, что ты молчал.

– Как рыба, – подтвердил я.

На том мы и расстались. Лео серьезно протянул мне ладошку, я ее пожал и пошел во флат.

Приятно все-таки, что кое-кто еще верит на слово.

Во флате никого не было. Я расположился за столом, включил настенную лампу, чтобы было виднее, разобрал фонарик и обнаружил, что внутри отошел контакт. Пока искал, чем бы его прижать, откуда-то вернулся Невен. Молча вошел, бросил на меня взгляд и зачем-то полез в шкаф. Тут в дверь постучали. Вен выбрался из шкафа, подошел к двери и открыл.

– Привет! – послышался голос Рады. – Пустишь? Нор здесь?

– Здесь, – Вен отступил в сторону.

И не успел я подняться, как на меня налетела совершенно счастливая молодая женщина – я ее такой еще не видел. Она буквально сияла, когда целовала меня в щеку, потом прошептала на ухо: «Спасибо!», вручила заштопанный комбинезон и испарилась.

Я довольно смотрел ей вслед. Кажется, я все сделал правильно.

Очнулся от хлопка двери в душевую, посмотрел в ту сторону и сел дальше заниматься фонариком – хотелось все-таки порадовать завтра Маришку и не разочаровать Лео. Славные они были дети. Все трое.

Когда дверь отъехала снова, я машинально поднял глаза – Вен в одном полотенце вышел в комнату, потом, как всегда, благополучно скинул его на пол и раздетым шагнул к шкафу. Да что же это такое, в конце-то концов! Он специально меня искушает, что ли?

– Между прочим, я не обязан подбирать вещи, которые ты везде разбрасываешь, – закипая, начал я. – Почему бы тебе сразу не выкинуть полотенце? На полу ему разве место?

– Не подбирай, – недовольно отозвался Невен, – пусть валяется.

– Я не привык жить в таком бардаке, – еще сдерживаясь, пояснил я.

– Тогда принимайся за уборку, – Вен развернулся от шкафа, совершенно не стесняясь своей наготы. – Только отстань от меня, понятно?

Да что ты будешь с ним делать! Нет, он действительно издевается.

– И голым по флату тоже, между прочим, расхаживать неприлично, – выпалил я, ощущая, как щеки окрашиваются румянцем. – Сюда иногда девушки заходят.

– Они к тебе заходят, вот ты и не расхаживай. А я делаю, что хочу. Это моя каюта. Не нравится – брысь отсюда в общежитие вместе со своим спальником. И учи народ там, как надо жить. Нашел себе ночлежку! – он зло глядел на меня, и меня подбросило со стула:

– И пойду! – крикнул я. От беспомощности, от несоответствия между тем, чего хотелось, и тем, что получалось, меня как будто бесы за язык тянули. – Где живет Дар?

– В третьем боксе четвертого сектора, – ответил Невен, – только поторопись, а то скоро отбой. В одно время будете вставать, в одно ложиться, дежурного обязательно там назначают, чтобы за чистотой следил, и раздетым никто не расхаживает – все как раз по тебе, как ты и хотел. Дисциплинированный ходок по Лабиринтам.

Я скрипнул зубами и вылетел за дверь. Потому что понял – еще минута, и я наговорю лишнего. Совсем-совсем лишнего.

32

Когда я после ужина вернулся в каюту, Нор уже торчал там. Сидел за столом, ковырялся с чем-то. Все-таки у него были большие способности к технике, даже неважно – чинил мелкий синтезатор или лампочку в каюте. А я ничего в этом не понимал, совсем. Если подумать, я был для Нора совершенно неподходящей парой. Грубая сила да нюх, вот и все. Одно слово – рейдер.

Честно говоря, я собирался Нора поблагодарить. У меня не было никаких сомнений, что ночью он меня подлечил, не зря же я себя так хорошо чувствовал с утра. Да и Блич подтвердил мои подозрения. Я только не знал, как начать. К тому же я обидел Нора там, у Лабиринта. Конечно, мелкий это заслужил, нечего было соваться в Игру, просто чудо, что он не достался Дорсету.

Хотя… не достался бы. Я бы не позволил, и плевать, кто и что об этом подумал бы.

Я уже совсем настроился на разговор с Нором, только слова искал подходящие, копаясь для вида в шкафу, когда в дверь постучали. И все, что я намеревался сказать мелкому, вылетело у меня из головы, едва я увидел, как Рада обнимает его и целует. И вручает вычищенный комбинезон. Значит, все у них срослось. Вон она какая, моя сестренка, вся светится. И пахнет счастьем – сладко-сладко.

Я даже не понял, почему в груди стало так больно и горячо. Словно я глотнул только что вскипевшего тоника.

Нор смотрел вслед Раде, а я на него – понимая, насколько я ему не нужен. Хотелось исчезнуть, совсем и навсегда. Потому что я не привык к такой боли. Когда обдерешь руки об арматуру, или заденут разрядом излучателя, или шокером в бок ткнут – такая боль понятна и объяснима. А у меня ныло и тянуло где-то внутри – так, что прерывалось дыхание и щипало под веками. Хотелось сменить эту боль на обычную, телесную, с которой можно справиться – мазями, пластырем или просто перетерпеть.

Я задвинул дверь душевой кабинки, отрезая себя от каюты, где все еще пахло Радиным счастьем, и прислонился лбом к холодному пластику стенки.

Когда-нибудь я с этим справлюсь. Обязательно, когда-нибудь потом. Грендель любил рассказывать нам сказку про царя, получившего от мудреца кольцо с надписью. «Все пройдет», – так там было написано.

Все пройдет. И я перестану вспоминать его руки, и упрямо сжатые губы, и глаза – то синие, то черные. И думать о нем тоже перестану…

Когда я вышел из душевой, мелкий снова сидел за столом и ковырялся в приборчике. Я прищурился – кажется, это был фонарик, который я подарил когда-то Маришке. Бросив полотенце, я полез в шкаф за бельем и тут же услышал недовольный голос Нора.

– Между прочим, я не обязан подбирать вещи, которые ты везде разбрасываешь. Почему бы тебе сразу не выкинуть полотенце? На полу ему разве место?

Конечно, я немедленно разозлился, и мы опять разругались. Нор все бросил и выскочил из каюты, хлопнув дверью. А я опустился в кресло и очумело покрутил головой. Я его прогнал? Зачем? Я же не хотел – наоборот, собирался предложить мелкому завязывать с ночевками на полу и вернуться в кровать. А получилось наоборот. Как? Почему?

Нор пришел в каюту через полчаса. Я ждал – он начнет собирать вещи, но мелкий только буркнул, что в общежитии сейчас нет мест. И мой отец пообещал ему найти свободную койку в ближайшие дни.