сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 57 страниц)
Я резко вогнал моргенштерн в землю, создавая плотный ледяной щит.
«Ну же, Марисса, давай, иначе ты не сможешь меня ранить», — молился я, стараясь контролировать силу, собравшуюся в кончиках пальцев.
Я услышал ее тихие шаги, каждый из которых приближал ее к проигрышу. Я затаил дыхание, не выглядывая из-за щита. Я был поглощен звуками, стараясь предугадать, откуда она атакует.
«Она может попытаться перепрыгнуть щит, но тогда она с легкостью напорется на кинжал, который я выставлю, — думал я, понимая, что она не сворачивает, чтобы обойти преграду. — Что она сделает?»
В эту секунду в щит воткнулся широкий кинжал, сиявший мутным серебром. Его лезвие задело мое ухо, оставляя тонкий порез. Я дернулся в сторону, легко скидывая щит, словно тот был невесомой вуалью. Сила сорвалась с моих пальцев, создавая прозрачный шар, с грохотом разорвавшийся десятком ледяных кристаллов. Я успел воздвигнуть воздушную защиту, а Марисса не сориентировалась — один из осколков вошел в ее левую ладонь. Ледяная стражница ошеломленно посмотрела на ранение и попыталась вынуть занозу, но та лишь крепче засела в руке, разрастаясь маленькими иголками под кожей. Когда она посмотрела на меня, то я понял, что перестарался: в серебряных глазах словно собиралась буря.
«Черт», — подумал я, когда Марисса налетела на меня с тем мощным кинжалом, в котором я узнал чинкуэда.
Я с трудом успевал останавливать удары стражницы вновь созданным моргенштерном, трещавшим под жестким напором. Марисса подняла чункуэда в воздух, намереваясь атаковать сверху: я поставил блок и решительно посмотрел на нее, как бы показывая, что угадываю все ее движения. Однако это было обманкой. Ледяная перчатка с силой вошла в мой левый бок, заставляя меня согнуться пополам. С пальцев-кинжалов хищно капала кровь, замерзая по пути к земле. Я хватал ртом воздух, стараясь защититься от ударов за слабым воздушным щитом.
«Дело дрянь, я просчитался», — панически думал я, ища выход.
Я знал, что так можно было сделать с самого начала, но риск был чересчур велик: Марисса управлялась с дикой стихией лучше меня, но другого пути не было. Я рассеял моргенштерн и, взмахнув рукой, создал куполообразный щит, призванный защищать меня несколько минут. Внутри было тихо, звон оружия не прорывался внутрь. Я видел только размытый силуэт Мариссы, ударявший по ледяной скорлупе вновь и вновь. Я повернулся туда, где, по моим представлениям, находились все остальные. Стефан, наверное, сейчас показушно зевал, бабушка внимательно смотрела за сражением, но я почему-то уже не знал, что могла делать Кетерния. Раньше она бы точно поддерживала меня, не отрывала взгляда от битвы, но сейчас…
Мое сердцебиение медленно успокаивалось, пока я думал об этих вещах: такую магию сложно было создать в чересчур возбужденном состоянии. Наконец, когда я слышал только свои мысли, энергия со звоном потекла по телу, впиваясь в кожу, оставляя мягкое покалывание после себя. За одно мгновение я остался практически пуст: все силы вышли. Я понял, что добился того, чего желал, когда Марисса перестала бессмысленно атаковать мой щит и устремила взгляд в небо. Я коснулся льда, разрушая укрытие. Воздух снаружи был угнетающе прохладным, по всей низине гуляли ветра, сражаясь друг с другом. В небе раздался первый удар. Буря началась…
— Ты стал сильнее, — сказала Марисса, отрывая взгляд от неба и поворачиваясь ко мне. — Но ведь теперь мне осталось только захватить этот шторм, сил-то у тебя нет.
Первая капля с громогласным грохотом упала на иссушенную землю.
— Наверное, — я пожал плечами.
Марисса ринулась на меня, беспорядочно метая кинжалы. Я же просто отступал, танцуя между каплями дождя, резавшими кожу. Я почувствовал, когда британка начала свои попытки захватить бурю, но я знал, что пока что ей это не удастся: она не решится вложить всю себя в это.
— Черт, — выругалась Марисса, когда ледяное лезвие, упавшее с небес, порезало ее щеку.
— Подожди, это еще только начало, — посоветовал я, раскидывая руки.
— А вот он, Айна, стоит Джонатана, — услышал я слова Стефана, прорвавшиеся сквозь треск бури.
В этот самый момент море, разлившееся за пределами долины, прорвалось сквозь толщу горы. Безумные волны, подбадриваемые ветром и неровностью ландшафта, шли на Мариссу. Через мгновение беспросветная чернота небес раскололась, обрушивая на нас дикий снегопад, перемежавшийся с тяжелыми градинами, раскалывавшимися при ударе о землю. Марисса пыталась остановить стихию, отбросив в сторону оружие. Я слышал, как она шептала молитву, чтобы безумное море остановилось, но стражница все еще не была готова отдать все свои силы.
Я создал слабый воздушный щит, способный удержать меня на месте, когда вода настигла меня, поднимая со дна камни и заставляя их кружиться в беззвучном вальсе. Марисса, чем совершенно меня не удивила, устояла на ногах, уперевшись руками в водную стену, которая огибала ее и шла дальше, встречаясь с другим течением.
«И что дальше? Если так и буду бездействовать, то мы не сдвинемся с мертвой точки», — подумал я, смотря, как сквозь мелкую брешь в воздушном пузыре сочилась вода.
Оценив количество моей энергии, рассеянной в воздухе, я понял, что мог забрать небольшую часть себе, что могло помочь мне победить. Тогда я сделал первый шаг — воздушный щит медленно прорывался сквозь толщу воды. Я шел к Мариссе, скрежетавшей зубами от усилий, которые она вкладывала в удержание щита вокруг себя: мои силы пытались подавить ее.
— Трудно сдерживать? — спросил я, входя в воздушный пузырь, созданный британкой.
Она медленно обернулась: серебряные глаза затопила ярость, которая практически трещала молниями в воздухе, окружавшем нас.
— Ты славно потренировался, Александер, — процедила она сквозь зубы, медленно, палец за пальцем, отпуская водную стену.
Я уже хотел ее поблагодарить, когда метательный кинжал пронесся мимо меня и утонул в жидкой синеве.
— Просто замолчи, — прошептала Марисса.
Я заметил, насколько она была измотана и изранена: все руки были расцарапаны градом и пронзительным дождем, волосы выпали из хвоста и лежали беспорядочным иссиня-черным ореолом вокруг чересчур бледного лица, ее губы дрожали, но в глазах оставалась сталь, помогавшая ей держаться на ногах. Будь я на ее месте, я бы давно рухнул на землю, не имея сил продолжать сражение, но она боролась.
— Ма… — что-то треснуло во мне, вызывая волну теплых чувств к ледяной стражнице, которые до этого дремали, скрываясь за желанием победить.
— Заткнись!
Ее крик разрезал морскую пучину, небосвод осветили молнии, а гром заставил воздух дрожать. Призрачные узды, которыми я сдерживал бурю, дрогнули в моих руках, стремясь ускользнуть. Я собрался и создал моргенштерн, слабо звеневший у меня в руке. Марисса с трудом остановила первый удар — шипы резанули ее руку, оставляя алеющий след; воздушный пузырь дрогнул, грозясь лопнуть. Я вновь замахнулся, целясь ей в плечо, но она ударила меня ногой в живот, заставив жадно вздохнуть, траектория сбилась. Незаметные стилеты, иглообразные кинжалы, сверкнули около моего лица, однако я успел уклониться: они лишь срезали часть моей челки. Я ошибался, что Марисса была плоха в ближнем бою, она ничем не уступала мне. Каждый ее удар был расчетлив и выверен многолетней практикой, каждый шаг напоминал о ее навыках фехтования — британка стала бесчувственным механизмом, существовавшим для сражений. Я все же был человеком.
«Где ты, девочка в шляпе с алой лентой?» — подумал я.
Марисса удивленно замерла, останавливая лезвие стилета в миллиметрах от моей груди. Мой моргенштерн треснул еще две атаки назад, а на создание щита у меня не было сил; я выглядел столь же потрепанным, сколь была она. Болезненное сердцебиение стучало в ушах, а, может, это были звуки камней, летавших по дну нового моря.
«Может, назвать его морем Разбитых Надежд? Или Неудавшейся Любви?» — подумал я, устало прикрывая глаза.
Когда отдаешь все силы безумной стихии, то не стоит так долго злоупотреблять ее добродушием: она сожрет тебя, когда у тебя не останется сил сопротивляться. Это грозило и мне. Но Марисса почему-то не двигалась.
— Я все еще тут, просто мне нельзя проиграть, — сдержанно ответила она, продолжая держать кинжал дрожащей рукой.
Я не знал, что тогда сказал свои мысли вслух.
— Да, мне тоже, — с тоской вымолвил я, позволяя остаткам энергии покинуть мое тело, после такого я нескоро восстановлюсь.
Марисса сочувственно улыбнулась, когда маленькая, с трудом парящая в воздухе бомба с грохотом взорвалась, уничтожая воздушный пузырь и раскидывая нас в разные стороны. Я был уверен, что на поверхности этот взрыв вызвал лишь еле заметное волнение.
Море сомкнулось надо мной, уничтожая любую надежду на драгоценный вздох. Я, борясь с яростными и беспорядочными течениями, плыл к мутному свету, но каждое движение отдавалось режущей болью в пораненном боку.
«Если выплыву, то что дальше?» — думал я, цепляясь за остатки сознания, ускользавшие из-за недостатка кислорода.
Красная змейка взвилась ввысь, обгоняя меня, я устало прикрыл глаза и вытянул правую руку, стараясь почувствовать ветер на кончиках пальцев, но через секунду я понял, что оказался в западне: толстая корка льда уже покрыла море.
«Море Моей Глупости», — раздраженно подумал я, пытаясь создать хоть какой-то пузырь с воздухом, но, казалось, что вся магия вытекла из меня, я остался ни с чем.
В этот самый момент лед резко начал опускаться на меня, притягивая ко дну. Я уперся в шершавую поверхность ладонями, напоминая буре, что я был ее создателем, но даже в ней уже не осталось моей энергии. Мое преимущество растворилось в силах Мариссы. Я расслабился, позволяя стихии нести меня туда, куда ей приспичит. Я вслушивался в то, как на дне росли ледяные иглы, призванные проткнуть меня, но сил сопротивляться не осталось. Наконец, когда первое острие коснулось моей спины, пуская кровь в свободное плавание, ледяная корка с грохотом треснула, растворяясь серебряной пылью, иглы исчезли, позволяя мне чудом приземлиться на ноги.
— Все еще не проиграл, хах, — выдохнул я, борясь с дрожью и кашлем.
Иногда, когда стражи чересчур истощают свои силы, они ничем не отличаются от людей.
— Александер, это можно предотвратить, — голос Мариссы прорвался до меня сквозь гомон бури.
Я устало поднял глаза в небеса: британка парила в воздухе, удерживая над головой всю воду, что еще недавно омывала низину. У нее уже были силы, присущие настоящему стражу. Я не дышал, понимая, что через несколько секунд это море обрушится на меня.
«Тогда я точно не удержусь на ногах», — смиренно подумал я.
Я бы хотел утешить себя, что сделал все, что мог, ради этой победы, но эти несказанные слова были бы ложью. Я запрокинул голову к небу, прикрыл глаза и медленно улыбнулся.
«Она же всегда улыбалась», — промелькнуло у меня в голове.
Я понимал Себастьяна: казалось, будто горькие слезы уже жгли глаза. Я слышал, как вздохнула Марисса, медленно ослабляя хватку.
— Слышь ты, придурок! — Кетерния кричала так громко, словно старалась разбудить мертвых. — Возьми себя в руки, черт возьми!
Я повернулся в ее сторону и успел разглядеть только ее растрепанную фигуру, когда вода рухнула на меня, стремясь сломать, как все вокруг ломало меня всю жизнь: страх родителей, чрезмерная холодность бабушки, правила Совета… Я понимал, что Кетерния не хотела, чтобы я проиграл, не борясь. Лучше потерпеть поражение тогда, когда ты до последнего отдавал себя сражению.
Я сжал кулаки.
«Соберись! Представь, что энергия это… — я оборвал свою мысль. — Нет, энергия — это ты сам, этот шторм…»
Я глубоко вдохнул, впуская в легкие воздух, образовавшийся вокруг меня.
«А теперь уничтожь бурю», — приказал я сам себе.
Я разжал кулаки. Море разлетелось в разные стороны, исчезая в воздухе, растворяясь во тьме; тучи, клубившиеся в поднебесье, грозно задрожали, швыряя молнии. Я стоял внизу на отсыревшей земле, стараясь выровнять дыхание, услышать что-то, помимо собственного сердцебиения.
— Да-а, все равно проиграл, а так старался, — легкая ирония промелькнула в моем голосе, когда я повернулся к Мариссе, замахнувшейся перчаткой для решающего удара.
Уже падая, я швырнул в нее небольшой кинжал, прибереженный мной до последнего — он лишь слегка задел ее щеку.
Земля была чересчур холодной, а воздух казался тяжелым. Я медленно потянулся рукой к челке. Марисса достала лишь ее, что, в общем-то, было неплохо, все равно я отрастил себе слишком длинные волосы. Я засмеялся, а потом посмотрел на нее, замершую надо мной в нерешительности.
— Это было весело, так ведь?
Марисса победила.
Комментарий к Глава 27
Во-первых, я прошу прощения у всех, кто ждал (надеюсь, что такие были). У меня были экзамены, выпускной, поступление... В общем, дела житейские.
За это время я успела начать "Бостонское Чаепитие" (https://ficbook.net/readfic/4539957) и пересчитать то, сколько глав осталось до конца в Gelidus Corde. Открытием стало то, что осталась только ОДНА ГЛАВА, а затем ЭПИЛОГ.
Во-вторых, данная глава писалась очень долго (вот прям с мая по июль, когда было время), однако такая длительность в основном была из-за количества битв. Я уже морально выдохлась их прописывать (хотя потом люблю их перечитывать), так что если вы богаты идеями о сражениях, то, пожалуйста, напишите мне их в сообщения/вк/отзывы...
А еще глава длинная, самая длинная из всех, которые были написаны.
Мне было бы очень приятно узнать ваше мнение о моей истории, так что не стесняйтесь писать отзывы :3
========== Глава 28 ==========
Небо было необычайно чистым для зимнего дня: светило солнце, и лишь редкие облака проносились в далекой синеве. Я проснулся совсем недавно, но, не чувствуя голода, решил пойти на крышу, чтобы спокойно все обдумать.
Почему-то проигрыш меня не заботил, хотя должен был, ведь я столько сил вложил, чтобы стать хоть чуточку сильнее Мариссы… Однако сейчас это все казалось таким далеким и ничтожным, что не вызывало даже слабого разочарования. Я думал о другом: о том, что было раньше, когда я еще не встретил Кетернию, когда не пришло время становиться стражем. Был ли я счастлив, живя с бабушкой? Я не знал ответа, потому что не помнил толком своей жизни с родителями. Только сидя на одинокой крыше, запорошенной обледеневшим снегом, я понял, что больше не злился на мать. Казалось, что вся ненависть, что сидела во мне раньше, была смыта мягкими волнами прибоя. Я усмехнулся своим мыслям, садясь на самый край и свешивая ноги.
«Или я просто повзрослел», — решил я, прикрывая глаза.
Сейчас я был обычным человеком: силы возвращались ко мне чересчур медленно. Я раскрыл ладонь, подставляя ее мягкому зимнему ветерку, игравшему в волосах. За все время, что прошло с нашей встречи с Кетернией, я сильно изменился, но не мог оценить, в лучшую или в худшую сторону. Казалось, что мое беспрестанное желание стать лидером стражей медленно меркло под ярким светом чувств, ранее пылавших во мне. Думая о Кетернии, я с трудом понимал, почему все же полюбил ее. Может, все дело было в ее веселости? Наивности?
«Доброте?..» — закончил я, кладя голову на перила, ограждавшие меня от падения.
Металл приятно охлаждал разгоряченную кожу, помогая привести мысли в порядок. В данный момент от моих чувств к чертовке не осталось ничего, кроме бескрайней благодарности и дружеской симпатии, не переходившей границы дозволенного. Стоило мне закрыть глаза и попытаться представить ее, как воспоминания размывались, я не мог разглядеть золотых глаз или улыбки. Зато Мариссу я представлял с легкостью, от мыслей о ней мое сердце на секунду замирало, чтобы вновь продолжить биться сильнее. Однако то, почему я любил британку, было для меня не меньшей тайной. Это как любить родину, где каждый камень кажется тебе добрым знакомым, а горы мудрыми великанами, объятыми ледяным морем… Воспоминания о Норвегии тяжело давили на меня, вызывая приступы сладкой ностальгии. Все же Санкт-Петербург не стал для меня домом.
«Как и для Кетернии эта квартира», — внезапно вспомнил я ее слова.
Так мои беспорядочные мысли перетекали одна в другую, молниеносно сменяя тему моих раздумий.
— Чего сидишь, киснешь? — я не услышал ее шагов.
Я слегка повернул голову в сторону Кетернии, одетой в вязаный джемпер, у нее на голове красовалась теплая шапка, из-под которой выбивались растрепанные волосы. Я мягко улыбнулся ей, стараясь стереть с ее лица обеспокоенное выражение.
— Не кисну, просто думаю. А ты чего? — спросил я, подвинувшись, чтобы она смогла сесть рядом.
Стражница вздохнула, шмыгнув носом.
— Себастьян звонил, поздравил с победой, — ответила она, а затем посмотрела на меня. — Передал тебе «привет».
Я удивленно поднял брови.
— Серьезно?
— Не-а.
