сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 57 страниц)
Возможно, что уже через полгода бабушка не сможет сама ходить. Я содрогнулся: не представлял ее такой.
— Есть только один выход, — сказала бабушка, прокашлявшись, — стереть ей память.
Я оцепенел. Моя голова моментально опустела: мысли в ужасе разбежались.
— Стереть память?.. Ей? — с трудом вымолвил я.
Женщина грустно посмотрела на меня и взяла мою руку в свою.
— Она забудет не все, а только то, как применять чужую магию, — бабушка попыталась успокоить меня.
Безуспешно.
— Какого хрена? — взорвался я: хватит держать себя в глупых рамках. — Я не собираюсь этого делать!
Я разъяренно вырвал свою руку, будто женщина была ядовитым растением. Огоньки в бабушкиных глазах потухли.
— Пойми, так нужно сделать, — тихо и отчаянно прошептала она.
— Не собираюсь! — я махнул рукой, сшибая все со стола.
Осколки брызгами разлетелись по полу.
— Я не буду этого делать, даже если весь Совет придет за нами! Стражи — команда, я постою за нее, защищу!
Бабушка стоически выдержала мой приступ гнева, даже не вздрогнув.
— Сказал о команде, но защищать собираешься сам, — лишь тихонько сказала она, когда я остервенело вытащил кинжал из косяка и покинул комнату, громко хлопнув дверью.
***
Ледяной воздух приятно охлаждал голову, впиваясь иголками в оголенную кожу. Я не смотрел по сторонам, целенаправленно шагая в сторону пляжа. Сегодня было еще холоднее, чем вчера, но зато буря не намечалась.
«Это только пока», — злился я.
Каждый мой шаг оставлял корку льда, мгновенно разраставшуюся по полотну дороги. Остатки растений неприятно съеживались от холода, стекавшего по моим рукам. Я был готов заморозить весь мир, только это бы никак мне не помогло. Заветный песок звонко хрустел под ногами. Каждая волна, старавшаяся лизнуть мои ноги, леденела, не достигая цели. Пляж медленно превращался в мертвое и безвольное царство, где ничто не пошевелится без моего на то разрешения.
Сокровенный уголок выглядел под стать моему настроению: угрюмо, неприступно и непреодолимо одиноко. Я тяжело рухнул на землю, отпуская свои мысли на волю. Это место стало для меня своеобразным убежищем, только тут я мог вдоволь предаваться унынию, не стесняясь чужих глаз. Однако сейчас я лишь молча и безразлично замораживал всю округу. Я перевел усталый взгляд на пляж, по которому только что прошел. Казалось, будто зима пришла несколько раньше, чем было обещано.
«Как я могу забрать чужие воспоминания?» — возмущался я, запуская пальцы в легкий песок.
Северный ветер рьяно разбрасывал мои волосы, попадавшие в глаза. Волны на море становились все выше, их шепот перешел на рев дикого животного.
«У меня нет на это никаких прав, я не Бог», — продолжал я, не желая соглашаться с несправедливостью жизни.
Свинцовые облака медленно клубились в небе, закрывая вершины грозных Зубов Дьявола. Я нагнетал обстановку, безучастно промораживая землю.
— Я не хочу отнимать у нее ничего, тем более воспоминания, — сокрушенно прошептал я.
Ветер громко засвистел, скользя по горам. Море, словно чернила, безумно вылетало на берег, оставляя свой след на грязно-бежевом песке. Мелкие кусты, росшие на границе пляжа, безжизненно и покорно прижимались к земле. Громада облаков заплыла в бухту, создавая ощущение ночи. Первые капли звонко упали на каменных великанов, покрывая их незатейливым узором.
Я не обращал внимание на разыгравшуюся непогоду, хотя еще несколько минут назад сам хотел устроить бурю. Сейчас все было неважно.
Жидкие бриллианты свирепо рушились на землю, разбиваясь вдребезги. Случайные солнечные лучи прорезали толстую пелену туч, золотя бухту в последний раз. Ветер завыл сильнее, поднимая одинокие песчинки и закручивая их в вихри. Первые тяжелые градины заливисто обрушились в гремящую воду, следующие запутались у меня в волосах, словно в паутине.
Я растянулся на мокрой земле, прикрывая глаза. Я остался наедине с мыслями и чувствами.
«Зачем мне стирать ей память? Это же лучше для нашей команды, что у нас есть такой сильный страж», — рассуждал я.
Холодные капли слезами скатывались по лицу, затекали за шею, приятно охлаждая горящую кожу.
«Хорошо ли это для меня?» — внезапно спросил я сам себя.
Градины мягко ударяли по телу, отскакивая в стороны или собираясь в складках одежды.
«Действительно, если она будет слишком сильной, то как я смогу стать лидером?» — отметил я.
Я сжал кулаки, болезненно впиваясь ногтями в тонкую и чувствительную кожу ладоней — недавно зажившие порезы мгновенно лопнули, окропив мокрый песок алыми брызгами.
«Что мне дороже? Быть лидером? Или… — я тяжело сглотнул ком, подступивший к горлу. — Или быть рядом с ней? ..»
Шум дождя усиливался, мешая мне сосредоточиться. Сквозь закрытые глаза прорвалась яркая вспышка, через несколько секунд прогремел гром. Казалось, будто мир раскололся от этого звука. Я упрямо зажмурил глаза, отгораживаясь от внешнего, ненужного мне сейчас.
— Что мне важнее? — прошептал я.
Для меня все затихло, хотя буря продолжала бушевать, запуская свои призрачные крючковатые пальцы в самое сердце родного острова. Тяжелый выбор обременяющим грузом висел на душе, не давая дышать.
Кетерния или лидерство?
Девушка, которая мне никогда не будет принадлежать, или доказательство собственной силы?
Грохот бури с силой обрушился на меня.
Я сделал выбор.
Сердце противно саднило. Я поднялся с земли — вода тонкими серебряными струйками стекла с моей одежды. Ледяные капли иголками пронзали кожу, а гром заставлял меня вздрагивать от каждого удара, пока я шел домой.
***
Дверь дома привычно скрипнула, когда я вошел внутрь. Каждый мой шаг оставлял мокрое пятно на идеально чистом полу. Ступени лестницы лениво прогибались подо мной, вода градом катилась по ним вниз. Путь по залитому светом коридору показался мне вечностью. Я толкнул мощную деревянную дверь. Тепло комнаты приятно обняло меня, но сомнения о правильности моего выбора все еще сковывали мое сердце льдом. Такое не согреешь так просто.
Бабушка оторвалась от бумаг, выжидающе смотря на меня. Я сел напротив стола.
— Я согласен, — предательски сорвалось с моих губ.
Женщина отложила документы в сторону и сцепила руки в замок, одобрительно кивнув.
— Тогда мне стоит объяснить тебе процедуру, — просто сказала она.
Я промолчал, упрямо смотря на ее руки: я не мог взглянуть ей в глаза. Боюсь, что теперь я даже себе не смогу смотреть в глаза.
— Обычно полноценные стражи стирают память с помощью магии, без прикосновений, но ты так еще не можешь, поэтому тебе надо будет обнять ее или взять за руку, — начала женщина. — Это позволит тебе установить полный контроль над ее воспоминаниями.
Я методично расковыривал ладони, заставляя кровь тонкими струйками стекать на штаны.
— Чтобы проникнуть к ее воспоминаниям, тебе нужно очистить голову от всего постороннего, представляя, будто ты открываешь книгу и читаешь страницу за страницей, — бабушка обратила на меня испытывающий взгляд, но я не поднял головы. — Далее тебе нужно будет найти моменты, когда она применяла такую магию и стереть их все.
— А если я сотру не все? — тихо спросил я.
— Тогда она со временем вспомнит, а нам этого не надо, — холодно сказала бабушка.
Я кивнул.
— После удаления воспоминаний ты должен представить, как закрываешь книгу, и медленно разорвать контакт, — закончила бабушка.
Гробовая тишина, разрезаемая механическим тиканьем часов, повисла в комнате. Багряные пятна сплошь и рядом покрывали мои джинсы, выдавая мою слабость.
— Ты понял?
— Да, я сделаю это сегодня вечером, — стальным, будто не моим голосом ответил я, поднимаясь со стула.
Бабушка снова принялась внимательно читать бумаги, не желая, видно, более говорить на эту тему.
Я покинул кабинет, тихо притворив за собой дверь.
***
В глазах все помутнело, но я упрямо пошел в душ, желая согреться, растопить лед, засевший в груди. Однако даже пламя не смогло бы унять мою боль.
Я стоял под обжигающим потоком, уперев руки в стены. Розоватая вода скапливалась в ванной, перед тем как исчезнуть в водостоке. Комната наполнилась беловатой дымкой, мешавшей мне ясно видеть. Мышцы неприятно саднило: я слишком долго так простоял. Однако этого было мало. Я хотел сгореть заживо, но такой роскоши себе я позволить не мог. Я отнял руки от стены, стирая кровяные подтеки с кафеля.
«Нужно отвечать за свои слова», — наказывал я сам себя за свое решение.
Я повернул старый кран, выключая воду. Грязная и мокрая одежда с грохотом полетела в стирку. Я замотал полотенце на бедрах, другим вытирал волосы. Я подошел к зеркалу, стерев пар с серебряной поверхности. Из зазеркалья на меня смотрели все те же голубые глаза на бледном лице, обрамленном мокрыми золотистыми волосами. Все тот же я, но при этом совершенно другой. Навязчивая идея разбить зеркало пронеслась в моей голове — я поднял кулак. Сердце пропустило пару ударов. Рука бессильно опустилась, и я резко развернулся и вышел из ванной.
Быстро преодолев расстояние до своей комнаты, я рывком открыл дверь. Темнота окутала меня со всех сторон, я наспех оделся, не желая включать свет, и лег в кровать.
«Сегодня все точно закончится, — сожалел я, глядя в непроницаемую темень. — Оказывается, ей стоило все это время бояться не Стефана, а меня».
Я горько ухмыльнулся. Поздно что-либо менять. Игра окончена, и я в ней проигравший.
Я закрыл глаза, заставляя себя заснуть.
***
Тишина непривычно давила на меня.
«Угнетающая тишина, неправильная», — подумал я, резко поднявшись и открыв глаза.
Пылинки снова незатейливо вальсировали, а солнечные лучи любознательно заглядывали в окна.
Я у себя в комнате.
Я молниеносно вылетел из помещения.
«Как считаешь, мы скоро увидимся снова?» — услышал я вопрос Кетернии у себя в голове.
Кабинет был пуст, я ринулся к лестнице, поскользнувшись на половике и чуть не упав.
«Конечно, уже следующей ночью», — мой ответ эхом прозвенел в ушах.
На кухне пусто. В гостиной никого. Я в отчаянии вернулся наверх, чтобы проверить ванную. Пусто.
«Сомневаюсь, но буду надеяться», — легкий шепот Кетернии приговором обрушился на меня.
Я слетел вниз, бабушка зашла через главную дверь и снимала обувь. Я стремительно подбежал к ней, вцепившись женщине в плечи.
— Я… — мой голос сорвался. — Мы не увиделись, мне ничего не приснилось.
Женщина широко открыла глаза и приоткрыла рот от удивления. Силы мгновенно покинули меня. Я упал на пол.
«Что с тобой? Где ты?» — я запустил руки в волосы, пытаясь собраться с разбегавшимися мыслями.
Образы один за другим наводнили голову, заползая в самые сокровенные уголки сознания. Первобытный страх сковал каждую частичку моего тела, я был готов хоть сейчас сорваться в Россию, чтобы найти ее. Бабушка села рядом, прижимая меня к себе. Она делала так только в детстве, когда я сильно плакал.
«Но ведь я не плачу?..» — отрешенно подумал я, не понимая, что соленые теплые ручейки, спускавшиеся по щекам, — слезы.
Не знаю, сколько времени мы так просидели. Мои ноги затекли, когда бабушка заставила меня встать. Она, бережно подхватив, повела меня в комнату. Мне было все равно. Мир разрушился, остались только руины. Женщина осторожно уложила меня на кровать, прикрыв одеялом. В следующую секунду дверь закрылась с тихим ударом. Хлопок. Бабушка ушла. Я остался один, совершенно один. Я закрыл глаза, предаваясь сладостному забвению.
Минуты тянулись часами. Кошмары преследовали меня, я пытался вырваться из их паутины, но лишь сильнее путался в хитрых нитях.
— Кетерния… — отчаянно шептал я, пытаясь дотронуться до ее образа, возникавшего в моей голове.
Картинка рассыпалась на миллионы осколков, оставляя меня в одиночестве. Почему я был ледяным стражем, а не огненным? Почему мне так холодно? Я метался по кровати, замораживая стены и мебель. Душа рвалась наружу, к солнцу. Я не знал, что оно уже давно село.
Я был на грани безумия, когда громкий лающий хлопок ворвался в мои кошмары, заставляя меня подскочить на кровати. Резкий свет озарил комнату, походившую на холодильник для мяса. Бабушка обеспокоенно подбежала ко мне, беря мое лицо в свои руки.
— Александер, ты меня слышишь?
Я поднял взгляд на нее. Ставлю все, что я выглядел дерьмово.
Кивок.
— Совет не смог найти ее, — сказала бабушка, всматриваясь в мои пустые глаза.
Я опустил голову. Теперь точно конец. В ушах неприятно зашумело, я захотел исчезнуть.
— …Но они почувствовали ее по силе, — тихий голос прорвался сквозь пелену отчаянья. — Она где-то там, сейчас ее ищут, как только найдут — сообщат.
Я лишь снова кивнул. Теплый огонек надежды снова разгорелся где-то на задворках сознания. Я упал на кровать, не имея сил и желания двигаться.
— Я разбужу, когда узнаю что-нибудь, — бабушка укрыла меня и поцеловала в лоб. — Спи.
Выключатель щелкнул, погружая комнату в успокаивающую тишину; бабушка прикрыла за собой дверь. Забавно, что мы становимся настоящей семьей только в моменты опасности. Я перевернулся, вдыхая ледяной воздух спальни.
«Лучше забыться», — решил я и, сопротивляясь, преодолел кошмары, засыпая с тяжелым сердцем.
***
Первые рассветные лучи разрезали ледяные пары. Но разбудило меня не это. Это была гнетущая тревога, заставившая меня покинуть уютный склеп и выйти в светлый пустой коридор. Тихий разговор на французском, слышимый из-за двери бабушкиного кабинета, привлек мое внимание. Я подошел к комнате вплотную, прислушиваясь к словам. Желая расслышать больше, я приложился ухом к теплому дереву. Дверь предательски скрипнула и приоткрылась. Разговор мгновенно прекратился. В комнате было непривычно жарко.
Стефан вальяжно сидел на стуле перед бабушкиным столом. Сегодня на нем был темно-зеленый костюм, черная рубашка с золотыми запонками в виде змей, ярко блестевших под светом ламп. Безукоризненная прическа и надменный взгляд. Однако сейчас за внешним лоском пряталась усталость: он искал Кетернию целую ночь.
Я кивнул, не желая здороваться.
Мужчина внимательно посмотрел на меня изумрудными глазами. Кажется, он даже пожалел меня, но это была лишь секундная слабость. Стефан поднялся, поправил костюм и сказал бабушке:
— Au revoir, Aina. (До свидания, Айна).
Мужчина исчез с громким хлопком, заставив меня вздрогнуть. Я осторожно сел на еще теплый стул. Бабушка не начинала разговор, я тоже молчал. Я моргал на каждое тиканье часов, будто сам стал старым механизмом с самими простыми задачами.
— Они нашли ее, — наконец сказала бабушка.
Узел волнения легко развязался, позволяя мне дышать свободно. Я поднял на нее взгляд.
— Где? — мой голос прозвучал сухо и неправдоподобно, механизмам вообще трудно разговаривать.
— Она была дома, спала, если быть точной, — просто ответила бабушка.
— Но почему вы сразу туда не отправились? — возмутился я.
Бабушка улыбнулась и покачала головой.
— Они ее там не нашли. Сперва помощники Совета заглянули во все окна ее квартиры, но не учуяли ее.
«Учуяли?» — я насторожился: такое могла провернуть только нечисть.
— Тем временем мы со Стефаном разделились и облетели весь город. Такое чувство, будто ее сила забилась в каждый переулок, парк и фонарный столб. Под утро Стефан вернулся к исходному пункту. Кетерния тихо спала у себя в кровати.
— И как это понимать? — я был сбит с толку.
Бабушка лишь пожала плечами.
— Совет предполагает, что во время сражения вы потратили слишком много энергии, которая освободилась и разлетелась по округе.
Я поднял бровь.
— Помнишь вчерашнюю бурю? — продолжила женщина. Я кивнул. — Это твоих рук дело. Вы просто перестарались.
Я задумался, пытаясь связать тот ливень со сражением. Выходило, откровенно говоря, так себе.
— В таком случае весь остров покрыт моей силой? — спросил я.
— Да, Стефан это почувствовал, как и я. Твоя энергия даже мешала нам нормально перемещаться, но сейчас все улеглось.
— А что случилось из-за Кетернии?
— Пара пожаров, — бабушка начала с плохого. — А несколько парков разрослось до размеров лесов, но Совет это все замял.
Я горько улыбнулся: это в ее стиле. Мы замолчали, каждый думал о своем. Я был практически спокоен, однако один навязчивый вопрос так и вертелся на языке.
— Когда мы с ней увидимся?
Бабушка сощурилась, вокруг ее сапфировых глаз образовалась тонкая сеть морщин, которую я видел впервые.
— Совет принял решение, что вам пора встретиться в реальности, но вам обещан один последний совместный сон. Когда он случится — неизвестно, скорее всего, сразу после полного восстановления сил.
