сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 57 страниц)
— Я знаю все основы устройства этого мира, знаю, что оборотни живут в специальных резервациях, где могут свободно носиться каждое полнолуние, фейри делятся на Благой и Неблагой двор, — размеренно говорила Кетерния, делая выпад и резко ударяя меня, я с трудом увернулся. — Он рассказал мне немного об устройстве вампирских кланов, но… — девушка на секунду прервалась, ее глаза замерли на одном месте, безжизненно разглядывая что-то, что мне было не подвластно увидеть. — Он не успел.
Ее голос слегка надломился, на лице отразилась мимолетная печаль, мгновенно стертая моей следующей атакой.
«Нужно ее отвлекать, не дать ускользнуть», — подумал я, обрушивая на стражницу удары, которые та неожиданно умело останавливала, словно делала это всю жизнь.
— Тогда я расскажу тебе о вампирах, — рассеяно кинул я, оттолкнувшись от стены и оказавшись позади чертовки, та молниеносно развернулась, останавливая мою палку в миллиметрах от своего лица, а в ее глазах пылал неподдельный азарт, желание победить.
— Ну, расскажи, — прошептала девушка, подставив мне подножку — я пошатнулся, но устоял.
«Вот хитрюга», — подумал я, слегка ухмыльнувшись уголком рта.
— Солнце для вампиров губительно, только если они будут стоять под прямыми солнечными лучами, но в остальном они могут спокойно жить днем, попивая кровь время от времени, чтобы поддержать силы, — я вспомнил, как Бостон вез меня из аэропорта и спрашивал разрешения, чтобы выпить.
— Ага, а еще они отражаются в зеркалах, видны на фотографиях и не боятся чеснока, даже могут есть человеческую пищу, но потом у них будет неприятная встреча с фаянсовым другом, — протараторила Кетерния, направляя удар к моей голове, но я быстро остановил ее атаку.
— Он так и делал? — с удивлением спросил я, выкручивая руку чертовке, которая не намеревалась выпускать оружие.
— Ага, только он в нашем доме ел стряпню тети, — кинула стражница, вырываясь из моей цепкой хватки.
Она отошла на пару шагов, тяжело дыша. Солнечный свет, пробившийся через пелену густых облаков, причудливо заиграл у нее в волосах, заставил карие глаза сиять чистым золотом. Кетерния поправила хвост, слегка поморщившись из-за боли в ушибленных руках. Она не сводила с меня своего пристального взгляда, на ее губах блуждала коварная улыбка, которую она старательно сдерживала. Стражница любопытно подняла бровь.
— Продолжим?
Она снова сделала выпад, который я прежде не замечал за ней: быстро подбежав ко мне, Кетерния с силой шибанула меня по ребрам, заставляя схватиться за бок, а затем, заметив мое замешательство, с силой ударила меня кулаком в солнечное сплетение. Дыхание перехватило, я упал на колени, жадно хватая воздух ртом. Палка с грохотом покатилась по полу.
— Подло, — с трудом сказал я, укоризненно глядя на девушку.
— Третье правило: если противник слишком силен для тебя, то все методы хороши, — ответила девушка, помогая мне подняться.
— Это не меняет того, что это низкий поступок, — сухо прокомментировал я, подхватывая укатившееся оружие и принимая устойчивую стойку.
— Ага, не меняет.
Я налетел на девушку, нанося обманные удары, чтобы вымотать ее.
«Бостон плохого не посоветует», — подумал я.
— Так, вернемся к теории, — сосредоточенно сказал я, продолжая атаковать Кетернию. — Кровь у вампиров лечебная, но с ней, главное, не переусердствовать, иначе начнется обращение. Оно бывает, к слову, двух видов: когда человек в сознании и когда его убивают.
— Убивают? — с придыханием повторила стражница, в последний момент ускользнувшая из-под моего удара.
— Да, потому что, будучи в сознании, человек испытывает невероятные муки, ему словно ампутируют все конечности без наркоза, во всяком случае, так это описывают в книгах, — чертовка с испугом взглянула на меня, направляя свое оружие мне на ребра.
«Добить хочет», — с опаской подумал я, боясь, что еще пара подобных ударов — и нужно будет ехать в больницу.
Я поставил ей подножку, заставив неловко грохнуться на колени, но девушка быстро поднялась, вновь обратив на меня внимательный взгляд своих золотистых глаз.
— Если же человека убивают, то он не чувствует боли по понятным причинам, а когда обращение заканчивается, то он словно просыпается ото сна, — размеренно говорил я, хрустнув костяшками пальцев.
— И кому может прийти в голову оставить человека в сознании, если он будет так мучиться? — спросила Кетерния.
— Мало монстров на свете? — ответил я вопросом.
Стражница слегка вздрогнула, снова налетая на меня со своими быстрыми, словно вспышки молний, ударами. Я отступал назад шаг за шагом, с легкостью уклоняясь от ее атак. Почувствовав, что уперся в стену, я молниеносно присел; палка Кетернии с противным хрустом срикошетила о бетонную поверхность, отлетая в сторону; я бросил свое оружие и обхватил чертовку за талию, поднимая ее в воздух. Девушка сбивчиво выдохнула какое-то ругательство, вцепляясь руками в мою спину.
«И как мне закончить нашу битву? Не стоит швырять ее на пол, наверное», — задумался я, удерживая Кетернию, которая перешла к активному сопротивлению.
— Габриэль ведь лидер Монтойя? — внезапно спросила она, ударяя меня коленом в грудь, но я продолжил удерживать ее, не давая выскользнуть из рук.
— Очевидно, что да, — бросил я.
— Интересно, — протянула Кетерния, замерев. — А что он сказал тебе, когда я вышла?
Я бы с удовольствием посмотрел на чертовку сейчас, но, к сожалению, для лицезрения мне были доступны только ее ноги, которыми она лениво болтала в воздухе, повиснув на моем плече.
— Он сказал, что продолжит с нами внеурочные занятия, когда мы станем частью Совета, — ответил я, только сейчас окончательно понимая, что вампир имел в виду.
— Это значит то, что я думаю? — Кетерния приподнялась, опершись руками на мою спину, и я безразлично позволил ей соскользнуть с плеча.
Девушка пристально посмотрела на меня, оказавшись на ногах, и ласково провела рукой по моему плечу.
«Разглашать свое членство в Совете? Как можно так рисковать? Может, он просто провоцировал меня», — с сомнением размышлял я.
— Саша? — тихо позвала стражница.
— Думаю, что это именно так, — подтвердил я, вглядываясь в обеспокоенное лицо девушки.
Чертовка слегка рассмеялась, прикрыв глаза на секунду.
— Мы с тобой, как всегда, большие молодцы, — иронично сказала она, устало поднимая свою палку и кидая ее в коробку. — Хорошо потренировались, думаю, что ничья.
Я улыбнулся, нагоняя ее около выхода из зала.
— Нет, победа, определенно, за мной, — я приблизился к ее слегка удивленному лицу и подмигнул.
Через секунду я вылетел из комнаты, уносясь прочь от разъяренной девушки, чье самолюбие я намеренно задел.
— Это мы еще посмотрим, — Кетерния ринулась за мной, но сразу же остановилась, схватившись за ноги, которым тоже немало досталось во время сегодняшней тренировки. — Но как-нибудь потом.
Я расхохотался, в душе понимая, что не будь чертовки рядом со мной, я бы никогда не смог так легкомысленно отреагировать на новость о том, что я сражался с одним из членов Совета.
«Без нее такого бы и не произошло», — отметил я, продолжая довольно улыбаться.
Жизнь определенно стала интереснее.
***
Вечером мы с Кетернией, проведя остаток дня в библиотеке за книжками, завалились смотреть телевизор, но, как назло, ничего стоящего не шло, поэтому стражница просто листала каналы один за другим, бегло просматривая очередное бредовое шоу или мыльную оперу. Мои мысли были далеко от кино, почему-то я задумался о том, что совсем скоро нам нужно будет лечь спать, а это означало, что я снова должен был терпеть Себастьяна и пытаться хотя бы слегка прислушаться к Мариссе. Кетернию это, похоже, совершенно не волновало.
— Слушай, может, до конца разъясним ситуацию? — спросил я, когда девушка устроилась поудобнее на моем плече.
— Какую из? — чертовка не отрывала внимательного взгляда от экрана, все еще тщетно пытаясь найти какой-нибудь захватывающий фильм.
Я успокаивающе перебирал рукой ее темные волосы, блекло отражавшие разноцветные всполохи экрана.
— С Себастьяном и Мариссой, — кратко пояснил я, всматриваясь в профиль стражницы.
Девушка выключила телевизор, откинулась на спинку дивана и взглянула мне в глаза.
— Я готова пожертвовать всем, чтобы ты стал лидером стражей, даже если мне для этого нужно будет отпустить тебя, — она говорила невероятно серьезно.
В груди что-то неприятно саднило, когда я слушал ее искреннее признание. У меня было такое чувство, словно у меня уже отбирают ее, хотя она все еще была рядом со мной, в кольце моих рук. Она ведь не могла так просто раствориться в воздухе.
— Тогда, получается, ты соврала? — я тяжело сглотнул, пронзая ее холодным взглядом голубых глаз.
Девушка горько ухмыльнулась, запрокидывая голову, она прикрыла глаза, рассматривая меня через длинные ресницы, отбрасывавшие причудливые тени на ее щеки. В этот момент Кетерния выглядела такой вымотанной, уставшей, будто несла бремя целого мира на своих плечах.
— Нет, я была абсолютно честна с тобой, — наконец заговорила она. — Я готова отдать, но кто сказал, что отдам?
Я приоткрыл глаза от удивления: неужели она настолько серьезно настроена?
«А я? Я действительно готов полностью забыть об ответственности и долге?» — спросил я сам себя, но не нашел ответа.
— Тогда как ты предлагаешь осуществить свою задумку? Мне никто не позволит быть лидером, если я свяжусь с тобой против правил Совета, — глухо поинтересовался я, осторожно взяв ее за руку.
— Из тебя хороший актер? — Кетерния хитро улыбнулась, переплетая наши пальцы, по коже словно пробежал электрический ток.
— Кто знает, я не люблю лгать, — ответил я, наклоняясь к ее лицу.
— Я тоже, но изредка мне это нравится, — тихо прошептала стражница, закусив губу.
— Изредка? — я приподнял бровь.
— Ага, например, сейчас я совру, что не хочу, чтобы ты меня поцеловал, — чертовка широко улыбнулась, в глазах снова играли привычные золотистые искорки, которые я так любил.
Я хмыкнул, сокращая расстояние между нами и целуя ее в мягкие губы, сохранившие сладкий привкус кленового сиропа. Я положил ладони ей на раскрасневшиеся щеки, на секунду отстраняя ее от себя. Я не давал себе отчета, насколько сильно подсел на этот наркотик — огонь словно проникал под кожу, растапливал лед, живший в моей крови, заставлял сердце болезненно трепетать. Все это скрывалось в ней. Видя Кетернию, слыша ее голос или быстрое сердцебиение, я забывал самого себя, мысли путались, а взгляд не покидал ее лица с золотыми глазами, окаймленными длинными пушистыми ресницами, всегда щекотавшими мне щеки, когда я целовал ее, аккуратный нос и приоткрытые розовые губы, которые одаряли меня теплой искренней улыбкой, когда мне было плохо. Я сам сделал ее своей путеводной звездой, она меня не принуждала. Я вновь наклонился к ней, жадно впиваясь в губы, она ловила мимолетные вдохи, стараясь перевести дыхание. Кетерния закинула руки мне на шею, запутывая пальцы в моих волосах. Время для нас будто сделало исключение, приостановилось, давая нам насладиться моментом. Я осторожно опустил девушку на диван, нависая над ней, и пристально смотрел на стражницу, запоминая каждую деталь, которую прежде не замечал: румянец, заливший ее лицо, лихорадочный блеск глаз и призрачную счастливую улыбку. Кетерния отвернулась, смущенно отводя взгляд. Я воздушно поцеловал ее в алеющую щеку и положил голову ей на плечо, уткнувшись носом в ключицу. Чертовка неуверенно положила руку мне на голову и, словно боясь спугнуть, нежно гладила меня по волосам. Ласковый шепот Кетернии и ее прохладные пальцы окутывали меня сладкой дремой, заставив вскоре провалиться в очередной безумный сон.
***
Прохладная вода щекотала мне ноги, приятно нашептывая что-то ветру. Я наивно подумал, что все наше настоящее было кошмаром, а сейчас я открою глаза и окажусь в нашей с Кетернией бухте. Я резко распахнул глаза и увидел светло-голубое небо с пушистыми облаками, даже его цвет отличался от синевы норвежского. Я поднялся с холодной сырой земли, усеянной серыми булыжниками, вытачиваемыми чернильными водами, горизонт был усеян молочным туманом, мешавшим разглядеть что-нибудь впереди. Известковые горы грозно возвышались над узкой полосой дикого пляжа.
— Александер, иди сюда! — я услышал далекий крик, принесенный мне ветром.
Я взглянул в сторону, прикрыв глаза рукой: солнечный свет ярко выделял женский силуэт, стоявший поодаль. Я рванул по пляжу, спотыкаясь о камни, звонко хрустевшие под ногами. Подбегая, я заметил, что это была не Кетерния. Марисса, одетая в красивое аккуратное платье, украшенное нежным цветочным узором, придерживала рукой широкополую белоснежную шляпу с ярко-красной лентой, боясь, что та слетит во время очередного порыва ветра.
— Привет, — слегка смущенно сказала она, когда я подошел к ней.
Стражница перебирала в руках ленту от пояса.
«Словно невинный ангел», — рассеянно подумал я, критично оглядывая девушку.
— Привет, где мы? — я ожидал вновь увидеть туманный неземной пейзаж.
— У нас есть еще одна традиция, — Марисса слегка прищурила серые глаза, всматриваясь в мое лицо. — Мы постоянно меняем обстановку, вчера просто вместе придумали какую-то утопию, ну, а сегодня Себастьян постарался. Мы на северном побережье Франции, городок Дьепп, если быть точной.
Я оглянулся, словно стараясь узнать местность, которую я, естественно, видел впервые.
— А где он сам? — спросил я, как можно более непринужденно засунув руки в карманы.
— Они с Кетернией наверху, — Марисса указала на отвесный склон, коричневатый камень которого был покрыт редкой зеленью.
Я взглянул в небо и увидел Себастьяна с чертовкой. Они стояли на самом краю, девушка помахала мне рукой, заливисто рассмеявшись.
— Так, значит, сегодня без тренировок? — поинтересовался я, медленно шагая рядом с Мариссой по пустынному пляжу.
Стражница любопытно посмотрела на меня из-под шляпы.
— Ага, я смирилась с вашей невероятной глупостью, — она сверкнула белозубой улыбкой.
Я ухмыльнулся, мы замолчали, вслушиваясь в крики чаек и мирный шум волн, перекатывавшихся на камнях. Подол платья Мариссы рвало в разные стороны резкими порывами морского ветра, алая лента огнем летела позади ледяной стражницы.
«Нужно заговорить с ней, иначе она подумает, что она мне неинтересна», — в смятении подумал я, всматриваясь в серо-коричневый песок, скрывавшийся под слоем гладких булыжников.
— Давай сыграем в игру, — предложил я, слегка наклонившись, чтобы встретить ее серебряный взгляд.
— Какую? — спросила Марисса с интересом.
— Вопрос-ответ, — просто ответил я, поднимая голову к небу.
Ледяная стражница рассмеялась, мило сощурив глаза.
— Пока что никто так со мной не знакомился, — объяснила она причину своего смеха. — Тогда ты начинай.
Я вспомнил, что только один человек прежде знакомился так со мной.
«И сейчас она, скорее всего, так же говорит с Себастьяном», — с легким уколом ревности подумал я.
— Так, — я вернулся к реальности, — какой твой любимый цвет?
Девушка удивленно посмотрела на меня, явно ожидая не такого простого вопроса, но она быстро сориентировалась, расправив непослушную юбку.
— Я очень люблю желтый, как лепестки у подсолнуха, — ответила Марисса, солнечные лучи мимолетно коснулись ее глаз, подсвечивая их. — А твой?
— Синий, когда ночь только наступила и загораются первые звезды, — ответил я подстать девушке.
Марисса довольно посмотрела на меня и остановилась подле кромки воды, пузырившейся промеж двух больших валунов.
— Расскажи о своем детстве, — попросила она, забираясь на каменную глыбу.
Я протянул ей руку, помогая взобраться на самый верх, откуда девушка смотрела на меня так тепло, словно вчерашний холод в ее взгляде был лишь немыслимым видением. Я оперся спиной о второй камень и опустил голову, рассматривая свои руки, покрытые тонкой сетью шрамов.
«Нужно ей рассказать», — почему-то подумал я и поднял взгляд на Мариссу.
— Моя мать оказалась обычным человеком, решила сбежать от родителей. Она вышла замуж за местного рыбака и уехала вместе с ним в более крупный город, чтобы он мог развивать свой промысел. В девяносто восьмом родился я, но мама не давала мне видеться с бабушкой, боясь чего-то, наверное, пагубного влияния. Впервые я встретил бабушку в три года, а в пять заморозил озеро у нас в городе, испугав всех в округе. Бабушка забрала меня с собой на остров Сенья, а всему населению и моим родителям стерла память, как того и желала мама, — спокойно говорил я, пристально смотря в глаза ледяной стражнице, которая искренне сочувствовала мне: в ее взгляде была печаль, а рука нервно теребила подол платья.
— Извини, я не знала, что у тебя была такая судьба, — сочувственно прошептала Марисса.
Я улыбнулся ей, внезапно почувствовав некую симпатию к ее спокойствию и кротости.
— Ну, а потом я припеваючи жил с бабушкой, она, конечно, очень строгая, но в то же время заботливая, — продолжил я, рассеивая неловкость, повисшую между нами.
— Да, именно такое впечатление Айна Йенсен на меня и произвела, — неестественно протянула Марисса, присаживаясь на нагретый солнцем камень.
