сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)
«Я не знаю этих языков», — растерянно подумал я, нога дрогнула, и я упал на колени, все еще стараясь встать и уничтожить то, что осталось от Леруаморо.
— Александер, остановись, пожалуйста, — будто знакомый голос.
Меня кто-то обнял, удерживая от дальнейшего падения. Моргенштерн выскользнул из руки, разбиваясь на миллионы сияющих осколков. Я обнял девушку, больно вцепляясь в ее хрупкие плечи. Я боялся, что если отпущу ее, то она тоже рассыплется в пыль.
— Все хорошо, — шептала она, перебирая мои волосы на затылке, как делала это обычно.
Я совершенно забыл себя: не помнил, где нахожусь, кто находится рядом с нами. Мне нужно было избавиться от этой энергии, сжигавшей меня изнутри.
«Будь, что будет», — безразлично подумал я и отстранил девушку от себя, удерживая ее за плечи.
— Пожалуйста, поцелуй меня, — тихо сорвалось с моих губ.
«Мне это необходимо», — оправдывался я перед самим собой.
Она секунду помедлила, а затем неловко, словно впервые, поцеловала меня, лишь слегка прикоснувшись губами. Мне было этого мало, мне нужна была целиком она. Я крепко прижал ее к себе, углубляя поцелуй, она негромко простонала, скомкав мою футболку в своих руках. Девушка на секунду отстранилась, переводя дыхание.
Только тогда я понял, что все было совершенно неправильно. Ее руки были холодны, словно лед, она не пахла луговыми цветами, запах которых сводил меня с ума. Она пахла бушующим морем и небом. Я медленно открыл глаза и встретил мягкий серый взгляд, полный слабого упрека. Щеки Мариссы покрывал алый румянец, волосы растрепались от бега.
«Это была не Кетерния», — в ужасе подумал я, чересчур сильно сжав плечи британки.
— Прости, — нервно бросил я, резко поднимаясь с земли.
Я пошатнулся, грозясь вновь упасть, но Марисса подставила мне плечо, помогая мне твердо стоять на ногах. Я обвел взглядом недавно пустой пейзаж. Сейчас все было усеяно розовыми цветами, разносившими сладковатый удушливый аромат по пустоши.
— Как красиво… — внезапно прошептала Марисса, подхватив один из цветков себе на ладонь.
— Не стоит трогать олеандр: он ядовит, — послышалось позади.
Мы повернулись. Кетерния не выглядела злой, скорее обеспокоенной, но все ее внимание было сосредоточено на Себастьяне, сидевшем возле куста. По его плечу тек ручеек крови, который девушка тщетно пыталась остановить. Мы медленно подошли к ним, и ледяная стражница помогла мне сесть около Леруаморо, а сама махнула рукой, останавливая кровотечение.
— Спасибо, — поблагодарил Себастьян и прикрыл глаза.
Между нами повисла мучительная тишина, нарушаемая лишь редким шелестом веток с рдеющими цветами. Наконец Леруаморо приподнялся на руках, всматриваясь в мое лицо. В его глазах была пустота, которую я там и раньше замечал: казалось, будто его душа покинула тело, оставляя лишь бренную оболочку.
— Поздравляю, — сказал он и ухмыльнулся, напомнив своего отца.
Я лишь кивнул и закрыл глаза, проваливаясь в небытие.
Комментарий к Глава 26
В группе (https://vk.com/kkklavinia), как я и обещала, "экскурсия" по Питеру.
Я ужасный тормоз, простите, ребятушки.
До конца осталось 4 главы и эпилог (ориентировочно).
Экстра по Бостону уже в разработке.
Мне было бы очень приятно узнать ваше мнение о моей истории, так что не стесняйтесь писать отзывы :3
========== Глава 27 ==========
Я долго не мог проснуться, балансируя на грани сна и яви, но я чувствовал ее ласковые прикосновения, когда она меняла мокрое полотенце у меня на лбу или, еле касаясь, обрабатывала ожоги и царапины. Я чувствовал вину, сжиравшую меня изнутри. Увидеть ее сейчас, ее добрую улыбку и мягкий взгляд карих глаз… Нестерпимо больно. Думаю, что она догадывалась о моих чувствах и не будила меня, чтобы нам не было противно от моих глупых извинений.
Я открыл глаза, когда Кетерния копалась внизу, гремя посудой.
«Наверняка готовит мне завтрак», — подумал я, с трудом поднимаясь на локтях.
В глазах помутнело, я вцепился в кровать, стараясь удержаться в вертикальном положении. Руки болели, свежие порезы саднили, грозясь вновь закровоточить. Я был разбит. Внизу загремела классическая музыка, которую она никогда прежде не слушала. Я, опираясь на стену, прошел в ванную и остановился у раковины, вглядываясь в свое отражение. Легкий загар, который я успел получить за это лето, исчез, возвращая моему лицу привычный оттенок. Усталость наложила свой отпечаток: под покрасневшими глазами залегли темные круги, а между бровями появилась морщинка, которой там раньше никогда не было. Я наклонил голову вниз, борясь с подступившим головокружением. Я вновь посмотрел на себя: светлые волосы, отросшие до скул, болезненная худоба и трясущиеся руки.
«Будто старик», — с горечью подумал я.
— Не думала, что ты страдаешь нарциссизмом, — я не заметил, как Кетерния зашла в комнату.
Я смотрел на ее отражение. Она была усталой, растрепанной и, казалось, совсем не спала, заботясь обо мне.
— Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросила стражница, подходя ко мне вплотную, и, убрав мои волосы, положила руку на лоб.
— Лучше, — невнятно сказал я, стараясь удержаться на ногах.
— Что ж, жар спал, — констатировала Кетерния, схватив меня за руку и закинув ее себе на плечо как раз тогда, когда я начал клониться к блестящему кафелю. — Держу тебя, не волнуйся.
Девушка провела меня в комнату, усадила на кровать и села рядом, не смотря в мою сторону. Я чувствовал, что должен был сказать хоть что-то.
— Спасибо, — прохрипел я, вглядываясь в профиль Кетернии.
— Не за что. Уверена, что, будь я в такой ситуации, ты бы тоже заботился обо мне, — небрежно сказала огненная стражница, перебирая пальцами рукава растянутого серого джемпера.
Я захотел обнять ее, но не давал себе поддаться этой сиюминутной прихоти: я не хотел причинять ей еще больше боли. Не находя себе места, я упал на спину, рассматривая белый потолок. В комнате пахло лекарствами, этот запах мешал сосредоточиться — я махнул рукой, но ничего не произошло.
— Не-а, не получится, — Кетерния поднялась и открыла окно, впуская в помещение ледяной зимний воздух. — Марисса сказала, что у вас будет ужасный упадок сил, когда вы проснетесь, так что можешь даже не пытаться.
«Естественно», — бессильно подумал я, следя взглядом за девушкой, снова севшей на край кровати.
Между нами повисла тишина, прерываемая тяжелыми звуками музыкальных инструментов, размеренно игравших сложный отрывок сюиты, и свиста ветра, залетавшего в комнату.
— Ты злишься? — наконец-то спросил я, хотя не был готов услышать ответ.
Кетерния повернулась и внимательно посмотрела на меня:
— Я не могу злиться на больного.
— Духовно или физически? — я слегка улыбнулся, понимая, что веду себя как придурок.
Стражница фыркнула и рухнула рядом со мной, чтобы бессмысленно пялиться в потолок, как мы всегда делали, когда нам было скучно.
— Я бы предпочел, чтобы ты ударила меня: тогда, наверное, все станет как прежде, — предложил я, повернувшись на бок.
Кетерния с вызовом посмотрела на меня, села на кровати и занесла руку для удара, безумно улыбнувшись. Я содрогнулся, предвосхищая боль, но девушка лишь мягко потрепала мне волосы.
— Будем считать, что я ударила тебя морально, — заключила стражница, укрывая нас мягким одеялом.
Я закрыл глаза, почувствовав, как кровь стучала в ушах, мешая думать.
«Я тебя не понимаю. Почему ты не хочешь накричать на меня или хотя бы разозлиться?» — мысленно спрашивал ее я, понимая, что она мне никогда не ответит.
— Мы решили, что вам не стоит участвовать в боях до последней тренировки перед проверкой, — заговорила Кетерния. — Вы оба слишком измотаны, а у Себастьяна ударная рука в нерабочем состоянии. Да и ты тоже не выглядишь здоровым, так что будете прохлаждаться.
— А что будете делать вы? — спросил я, сжимая кулаки под одеялом.
— Мы не будем сражаться, — отрезала стражница. — Я настояла, чтобы каждый оттачивал свои умения сам или со своим партнером, так что ты и Марисса будете все время проводить вместе.
Показалось, что она тихо добавила: «К сожалению».
— Еще что-то? — поинтересовался я через несколько минут тишины: музыка выключилась.
— Заключительная тренировка будет двадцать третьего декабря, — Кетерния внезапно взяла меня за руку, заставив разжать кулак. — Ты должен победить.
Я открыл глаза, встречая ее взгляд, словно говоривший: «Ты ведь обещал победить, так что сдержи свое обещание». Я сжал ее руку в ответ.
— Я обязательно выиграю, — поклялся я и провалился в беспокойный сон, наполненный причудливыми призраками и туманом, окружавшим меня и стеснявшим дыхание.
***
Темные ноябрьские дни пролетали незаметно, унося с собой драгоценные крупицы нашего времени. Первые дни после моей победы мы не могли покинуть квартиру: моих сил с трудом хватало на душ, еду и вечерний просмотр какого-нибудь незатейливого фильма. Такой распорядок ужасно бесил меня, я ненавидел, когда не мог сделать того, чего хотел. Кроме того, мне казалось, что я сдерживал стражницу, мешая ей заниматься своими делами, но она игнорировала все мои предложения.
— Мне все равно некуда идти: в школе все уверены, что я в Норвегии, — постоянно отвечала она, безразлично пожимая плечами.
После таких слов я всегда еще усерднее тренировался, игнорировал боль и головокружение, приходил в зал и разминался с грушей — девушка каждый вечер обрабатывала мои сбитые костяшки, с каждым разом все больше и больше ругаясь себе под нос.
«Ради тебя стараюсь, дуреха», — думал я, смущенно отворачиваясь в сторону, когда она пронзительно смотрела на меня с немым упреком в карих глазах.
Во время одной из таких перевязок она внезапно заговорила со мной:
— До двадцать третьего декабря еще есть время. Зачем ты себя мучаешь?
Я закинул голову, заглядывая в лицо девушке, стоявшей надо мной.
— Я хочу стать сильнее, — четыре слова, которые преследовали меня с самого раннего детства.
Кетерния на секунду замерла, думая о чем-то.
— Глупо пытаться стать сильнее, если ты сломан, — казалось, будто эти слова были сказаны не мне.
— Я все же постараюсь.
Стражница резко захлопнула аптечку и поставила ее на полку, не собираясь отвечать на мои слова. Она решительно направилась к двери, но замерла в дверном проходе.
— Давай условимся, — говорила она, не поворачиваясь ко мне, — если завтра ты сможешь выиграть меня в рукопашном бою, то можешь тренироваться, пока конечности не отсохнут. В противном случае ты будешь паинькой и будешь слушаться меня.
— Согласен, — уверенно ответил я, поднимаясь на ноги и потягиваясь.
Кетерния повернулась и улыбнулась мне через плечо, привычно сверкнув золотыми глазами, в которых плясали чертята.
На улице было темно: было раннее утро. Стражница уже была в зале, когда я вошел. Она сжимала и разжимала ладонь, заставляя маленький огонек, появлявшийся по ее приказу, гаснуть и загораться вновь.
— Начнем? — спросила она, встав напротив меня.
Ее руки были обмотаны марлей в несколько слоев. Я видел, как Себастьян показывал ей, как это нужно было правильно делать. Волосы Кетернии, отросшие с нашей первой встречи, были убраны в тугой хвост на затылке, чтобы не мешать ей во время сражения.
— Да, — я хрустнул костяшками, готовясь к битве.
Девушка ухмыльнулась так, как она всегда улыбалась раньше: сейчас я почти не видел ее искренней улыбки.
Кетерния ринулась на меня, со всей силы ударяя запястьем в солнечное сплетение. Я согнулся пополам, жадно хватая воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег.
«Нужно сосредоточиться», — приказал я сам себе, выпрямляясь во весь рост.
Удар — блок. Подножка — прыжок. Выпад — пара шагов назад. Я впервые дрался с ней так: ее уровень сильно возрос с момента нашего последнего сражения.
«Не удивлюсь, что Леруаморо сыграл в этом свою роль, — подумал я, замахиваясь рукой для удара в грудь, но быстро перевел удар на ребра. — Оно к лучшему, теперь она может себя защитить».
Моя атака попала точно в цель, отшвырнув девушку в сторону, но стражница быстро подставила ногу, затормозив свое тело.
— Ты как-то вяло дерешься, — прокомментировала она, обрушивая на меня серию быстрых ударов, ни один из которых не достигал цели.
Она была совершенно права: каждое мое движение усиливало нарастающую боль, мешая драться серьезно.
«Нужно это исправить», — заключил я, приседая вниз, когда Кетерния намеревалась пришибить меня ногой.
Я резко поднялся и схватил ее за ногу, закидывая ее себе на плечо.
— Хорошая растяжка, — бросил я, ухмыльнувшись.
«Удар по ребрам, остановить нападение, выкрутить ее руку», — перечислял я, сосредоточенно следуя своему плану.
Каждая попытка Кетернии снять ногу с моего плеча заканчивалась тем, что я ударял стражницу еще больнее, еще изощреннее, заставляя ее морщиться от боли. Однако она не сдавалась, словно не понимая, что не одна она тренировалась последнее время — я тоже не сидел сложа руки.
— Эй, Александер! — позвала она меня и резко подпрыгнула, опираясь мне на плечо, и быстро перелетела через меня, оказавшись позади.
Чертовка со всей силы ударила меня в спину. Я сделал пару неловких шагов вперед, пошатнулся от неожиданности, но удержался на ногах. Я не повернулся к ней, вслушиваясь в ее движения.
«Сейчас», — понял я, рывком разворачиваясь к Кетернии, занесшей руки для решающей атаки, и молниеносно ударил ее в живот, направляя тело стражницы к земле.
Кетерния больно ударилась о пол, прикрыв глаза на мгновение. Я выпрямился и посмотрел на нее, пытаясь перестать испытывать к ней что-либо, но все было бесполезно. Всегда бесполезно. Я протянул ей руку:
— Давай, хватайся, Кетерния.
Стражница мягко улыбнулась, принимая мою помощь. Мы стояли напротив друг друга, не решаясь приблизиться. Я сделал решительный шаг вперед и заключил ее в объятия, прижимая к груди, перебирая ее волосы, убранные в хвост. Кетерния вцепилась в мою футболку, глубоко вдыхая, чтобы не заплакать.
— Успокойся, я тут, — шептал я, чувствуя, как ее плечи вздрагивают.
Мы простояли так всего пару минут, но казалось, будто прошло лишь несколько секунд. Стражница отстранилась и провела рукой по моей груди, высушивая предательские пятнышки слез, впитавшиеся в мою футболку. Я перехватил ее ладонь и поднес ее к своим губам, легко целуя ее пальцы, теперь тоже украшенные шрамами. Кетерния улыбнулась, смущенно вырывая руку.
— Дурень, — сказала она, разматывая бинты, и направилась к двери, зная, что я последую за ней.
— Ты проиграла, — радостно заявил я, нагнав ее.
— Мы же оба прекрасно знаем, что, даже если бы я победила, ты бы все равно поступал по-своему, — заявила девушка, упав на диван перед телевизором. — Я права?
Я лег около нее и положил ей голову на колени, чтобы она, как всегда, перебирала мне волосы, пока мы смотрели кино.
— Ага, — подтвердил я и довольно улыбнулся ей в ответ.
***
— Смотри, правильнее ударять так: ты затратишь меньше сил, а урон нанесешь больше, — Себастьян показывал Кетернии один из приемов, а она повторяла за ним.
Мы с Мариссой сидели поодаль и молчали, от скуки вслушиваясь в шуточные перебранки огненных стражей и шум прибрежных вод. С момента нашего с Себастьяном сражения прошел месяц, мы практически восстановились, но продолжали следовать плану о самостоятельных тренировках. Только вот если Кетерния и Леруаморо действительно занимались, то мы с Мариссой шарахались друг от друга как от огня.
«Точнее, она шарахается», — устало подумал я, перебирая пожухлую траву между пальцами.
За весь этот месяц я три раза пытался извиниться перед ней за тот глупый поцелуй, который, похоже, слишком сильно терзал ее: только я начинал говорить, как ее щеки покрывались лихорадочным румянцем, и она пыталась поскорее сбежать от меня, обычно спотыкаясь о камень или запутываясь в собственных ногах. Эта Марисса скорее напоминала девушку в цветастом платье и белой шляпе, но еще более несобранную. Когда британка уходила, я безразлично тренировал меткость своего удара, метая кинжалы в противоположное дерево или камень. Однако сегодня ледяная стражница не торопилась уходить, она лишь иногда поглядывала краем глаза на меня, а затем, прерывисто выдыхая, вновь отворачивалась в другую сторону.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросил я, вглядываясь в марево заката: солнечные лучи последний раз освещали берег реки, созданный Себастьяном.
Марисса медленно развернулась ко мне, убирая короткие волосы за уши.
— Да, хотела, — она подняла на меня свои серебряные глаза.
Я кивнул, показывая, что готов ее выслушать, но стражница продолжала молчать, внимательно рассматривая меня.
— Тот поцелуй…
— Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать себя неуютно, — сразу прервал я ее, смело встречая ее взгляд.
