сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 57 страниц)
— Зачем? Хочешь еще поулыбаться своим шуткам или вести себя со мной так, будто меня вообще не существует? — ядовито спросила она, ускоряясь, словно старалась сбежать от меня.
«Сколько можно?» — подумал я, догоняя ее девушку и хватая ее за запястье.
Она повернулась и смерила меня ледяным взглядом, обжигавшим своей злобой, затаившейся в золотых искорках ее глаз. Я не сдался и не отпустил ее руки.
— Извини, — выдавил я, удерживая чертовку подле себя.
— Нет, пока ты не объяснишь, что происходит, — прошипела она, приближаясь ко мне, словно стараясь разглядеть правду в моих глазах.
Я сокрушенно покачал головой:
— Не сейчас.
— А когда? — она нахмурилась.
— Позже, — ответил я, не уточняя, когда наступит это «позже».
— Тогда отпусти, — резко ответила она, собираясь вырвать руку.
— Это из-за бабушки, — внезапно сказал я, останавливая девушку.
Стражница с любопытством глянула на меня, пытаясь понять, лгу я или нет. Она была намного догадливее, чем казалась.
— И что же случилось? — спросила она, уперев свободную руку в бок и самодовольно глянув на меня.
«Ненавижу врать», — промелькнуло у меня в голове.
— В Совете что-то происходит, постоянно, когда я говорю с ней, она усталая, скрывает от меня что-то, умалчивает о работе, — ответил я, привирая лишь слегка.
Девушка с сомнением хмыкнула, но чуть-чуть смягчила свой гнев.
— Тогда стоило просто сказать, а не игнорировать меня, — ответила она, вырывая руку из моей хватки.
Она пошла вперед, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, иду ли я за ней. Она и так знала это.
— Пошли, нам на улицу, — сказала она через плечо, поправляя сумку.
Я следовал за ней, радуясь, что она поверила моей лжи.
«У меня вечно неверные тактики, — подумал я, удерживая дверь, чтобы Кетерния вышла в хмурый школьный двор, заполненный кучей народа. — Не стоит так резко менять настроение, а то мне только хуже от этого».
Мы подошли к нашему классу, перед которым гордо стояла Евгения Владимировна, время от времени говорившая с Андреем, стоящим возле нее.
— Он староста, — подсказала мне Кетерния. — Ему нравится Евгеша, поэтому он и взялся за эту должность.
Я кивнул, подтверждая свои догадки о его симпатии. К нам втихую подлетела Аюдалия, толкнувшая Кетернию плечом. Стражница повернулась к ней и поздоровалась, вливаясь в оживленную беседу. Даже когда началось мероприятие, они не прекратили трещать о чем-то, словно птицы на ветке. Я, засунув руки в карманы, огляделся вокруг, стараясь запомнить каждую деталь этого события. Дети и родители, учителя и учительницы, темная форма и красная рубашка нашей классной руководительницы, разноцветные шарики и белые ленты в волосах первоклассниц, пышные букеты и звонкий детский смех…
«С началом первого учебного года, Александер», — поздравил я сам себя, жмурясь из-за случайных лучей солнца, вырвавшихся из-за облаков.
Кетерния потянула меня за рукав пиджака, указывая на первоклашек, которые отпустили море шариков в бескрайнее небо, объятое тучами. Она слегка улыбнулась мне, как бы говоря, что я прощен. Я улыбнулся ей в ответ, заставив ее смущенно отвернуться.
«В этом вся чертовка», — ласково подумал я.
***
Как только стражница меня простила, школьная жизнь показалась мне лучше, чем виделась изначально. Даже угрюмые одноклассники слегка оттаяли в моем отношении и начали походить на живых людей, а не на оживших мертвецов. Но, в общем-то, говоря о Кетернии, нельзя было сказать, что я был окончательно прощен. В школе она со мной редко говорила, предпочитая проводить перемены с Аюдалией или за едой (это было на нее больше похоже), а на тренировки она забивала, заявляя, что у нее нет времени.
Естественно, что такое положение вещей не было идеальным, но это было бы очень даже неплохо, если бы не одна маленькая деталь. Уроки. Единственный предмет, где я считался чуть ли не божеством, случайно сошедшим на бренную землю, была физкультура. Учитель меня просто обожал, постоянно ставя меня в пример всему классу. Кетерния почему-то прогуливала эти уроки, ссылаясь на ужасную головную боль.
«Врушка», — постоянно думал я, пробегая очередной круг по гигантскому спортивному залу.
Однако главным были мои плачевные результаты по остальным предметам. Если еще математику и остальные точные науки я вытаскивал благодаря книгам, прочитанным мной в детстве и юности, то русский язык и литература были темным лесом, в котором я терялся, словно маленький мальчик в магазине со сладостями. Плюс, преподавательница меня ненавидела, не желая понять, что русский не мой родной язык.
«Он даже не второй», — злился я, сидя на последней парте и не слушая разглагольствования преподавательницы о сложноподчиненных предложениях.
Я уставился в окно, которое открывало мне вид на бесконечные серые и коричневые крыши домов, отражавших солнечные лучи. Город словно светился.
— Отвечать будет Александр, столь заинтересовавшийся улицей, — едко и самодовольно сказала преподавательница.
«АлександЕр! Как можно так коверкать мое имя?!» — возмутился я, уставившись на предложение, записанной мной.
— Ну, Александр, где тут придаточные предложения? — поинтересовалась учительница, улыбаясь своей противной улыбкой.
Я вздохнул:
— Что бы ни делал человек, его дела, даже самые выдающиеся, ничего не стоят, если он не выполнит своего долга перед родителями, — прочитал предложение я. — Его дела… Что? Даже самые выдающиеся.
По классу прокатился смешок, заставивший меня вздрогнуть.
— М-да, Александр, больше не буду тебя тревожить, — ответила женщина, не препятствуя смеху детей.
Со второй парты взметнулась рука Кетернии, которая с легкой улыбкой оглянулась на меня секунду назад.
«Чертовка, уже поздно спасать», — подумал я.
— Да, Кетерния, — учительница разрешила ей ответить.
— Его дела ничего не стоят, при каком условии? Если он не выполнит своего долга перед родителями, — пояснила стражница.
Я практически на сто процентов был уверен, что она сказала это с очень умным видом.
— Правильно! Учись, Александр, — упрекнула меня женщина и продолжила объяснять материал.
— Александер, — прошипел я недовольно, записывая очередное предложение.
Когда прозвенел спасительный звонок, означавший конец уроков, я вылетел из кабинета быстрее всех, желая избежать очередной порции насмешек. Кетерния догнала меня, когда я уже был на первом этаже.
— У меня есть замечательное предложение, — сказала она, вставая слева от меня.
— Неужели ты наконец-то решила потренироваться? — едко спросил я, открывая ей дверь.
— Нет. И не злись ты так, я же не виновата, что природа обделила тебя умом, — бросила девушка, кивнув мне в знак благодарности.
— Тогда в чем дело? — я пошел с ней, хотя мне было совершенно в другую сторону.
Девушка загадочно улыбнулась и убрала пряди волос, выбившиеся из пучка. Мы остановились перед светофором, ожидая зеленого света. Стражница обернулась ко мне, держа сумку обеими руками и качая ее из стороны в сторону, словно ребенок куклу.
— Я могу одолжить тебе мои записи прошлых лет и справочники, — сказала она, щурясь из-за палящего осеннего солнца.
— Спасибо, — ответил я, взяв сумку из ее рук и перекинув через плечо.
Она вопросительно посмотрела на меня, сверкая хитрыми золотистыми искорками в глазах.
— Тяжело, наверное, — пояснил я, следуя за девушкой.
Некоторое время мы шли с ней в тишине, слегка угнетающей меня. Но Кетерния, похоже, чувствовала себя отлично, улыбаясь солнечным лучам, словно кошка.
— Так мы сейчас к тебе домой? — я прервал неловкую тишину.
— Ну, а куда же еще? — спросила девушка, стряхивая невидимые пылинки со своей юбки. — Если ты волнуешься, что нам далеко идти, то это совсем не так.
Я покачал головой, совершенно не беспокоясь о расстоянии, которое нам предстояло пройти.
— А ты не волнуешься, что нас увидят вместе? — поинтересовался я, зная, как стражнице не нравится, когда я подхожу к ней в школе.
— Ну, вообще все слышали, как Евгеша попросила помочь тебе с учебой, так что это просто акт милосердия, — ответила она, широко улыбнувшись.
«Так вот, где собака зарыта», — подумал я, слегка ухмыльнувшись уголком рта.
Мы проскочили два квартала, а потом прошли через живописный и небольшой сквер, где посетителями были только мы и жирные голуби, недовольно курлыкавшие нам вслед. Мы вышли на оживленную набережную и, перейдя дорогу, свернули направо. Кетерния остановила меня, чтобы достать ключ из сумки. Ее дом выглядел так же красиво и изящно, как мой, но светло-желтая краска на стенах облупилась, обнажая кирпичную кладку. Мы вошли в небольшой двор-колодец, где стояло несколько дорогих машин. Стражница направилась к красивому подъезду, витражное окно над которым запечатлело белые лилии. Девушка спешно открыла дверь и впустила меня в теплый подъезд, не хваставшийся изысканностью, но имевший некоторый шарм. Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж, являвшийся последним, и свернули к единственной черной двери, блестевшей из-за солнца, лившегося через большие окна. Золотистая цифра шесть ярко выделялась на темном металле.
— Мы пришли, — сказала чертовка, поворачивая ключ и влетая в квартиру.
Она скинула обувь на ходу и показала мне, где кинуть ее сумку.
— Я дома! — крикнула она.
Я стоял, не зная, что мне делать, если я увижу тетю Кетернии. Какую роль мне играть?
— Да не жмись ты так, пошли! — она схватила меня за рукав и потащила на кухню, хваставшуюся самой новой техникой и блестевшую идеальной чистотой. — Вот тебе сок, а я пошла искать тебе книжки.
Чертовка передала мне стакан и ушла из кухни, оставив меня одного на неизвестной территории.
«Территории врага», — ухмыльнулся я.
Я сел на мягкий диван, стоящий рядом со столом и отхлебнул апельсинового сока. Я внимательно оглядел кухню, отмечая кучу всяких магнитов и сувениров из разных стран, расставленных тут и там. На холодильнике висела фотография. Я подошел поближе, чтобы ее рассмотреть. На снимке было пять человек, счастливо улыбавшихся. В правой части фотографии я увидел женщину, на которую Кетерния была очень сильно похожа. Миндалевидные глаза женщины лучились счастьем, а темные волосы отдувало ветром назад. Ее обнимал широкоплечий блондин с искорками в серых глазах, он держал за руку маленькую девочку, светившуюся беззубой улыбкой.
«Кетерния», — подумал я, с умилением рассматривая ее.
Слева стояла, как я предполагал, тетя стражницы. Она была ниже и моложе своей сестры, ее красота была менее яркой, но мелкие веснушки, рассыпанные по лицу, делали ее милой и запоминающейся, придавали ей некой хитринки. Ее обнимал рыжий мужчина, придерживавший широкую соломенную шляпу у себя на голове. Его я не знал. Я снова глянул на маленькую чертовку, рассмеявшись ее забавному выражению лица.
— Чему смеешься, парень? — услышал я знакомый голос у себя за спиной.
Если бы я держал в руках стакан с соком, то точно бы разбил его. Я медленно обернулся, предвкушая свой ужас. Напротив меня стоял Бостон, укутанный в одеяло, скрывавшее его от солнечных лучей, прорывавшихся из гостиной.
— Уф, поскорее бы солнце село, — сказал он, скидывая ненужный более щит.
Естественно, что он был практически не одет.
— У меня выходной, я могу свободно ходить в трусах, — прокомментировал он, прочитав мои мысли.
— Ты что здесь делаешь? — спросил я, зная ответ на свой вопрос.
Вампир развязно сел на стул, скрытый от солнца.
— Некоторое время я здесь живу, — ответил он. — Ты присаживайся, гостю не пристало стоять.
Я сел обратно на диван и вцепился в прохладный стакан. Вампир выглядел бодрее, чем в прошлый раз, но при этом сохранял свой шарм и американский аристократизм. Его волосы, не завязанные в хвост, были убраны за уши. Мужчина почесал подбородок, с интересом поглядывая на меня.
— А ты здесь какими судьбами?
— Кетерния привела, но это неважно, главное… — начал было я.
— Все законно, — прервал меня Бостон, закидывая ноги на стол и не стесняясь того, что был практически обнажен. — В правилах, изданных Советом, указано, что такие отношения имеют место быть, я внимательно изучил кодекс.
Вампир обворожительно улыбнулся, сверкнув острыми клыками. Я не нашел, что ответить. Он был совершенно прав, Совет разрешал такие отношения, пока люди не превращались в безвольных жертв, зависимых от своих хозяев.
— Ты хочешь сказать, что не пьешь кровь ее тети? — спросил я, наклоняясь через стол к мужчине.
Я отхлебнул сока, ожидая его ответа.
— Разве что менструальную, — вампир ухмыльнулся.
Я подавился, закашлявшись из-за его слов. Мужчина рассмеялся, внезапно перестав выглядеть столь угрожающе.
— Шучу, — успокоил он, — а может, и нет.
Я с опасением покосился на него, волнуясь, что Кетерния так долго отсутствовала.
— Чего смеешься? — на кухню вошла тетя Кетернии, одетая в рубашку Бостона.
Я отвел взгляд, понимая, что больше на ней ничего не надето. Она прошла и налила себе стакан воды, словно не замечая моего присутствия.
— Милая, у нас гость, — аккуратно заметил Бостон, ухмыляясь уголком рта.
Тетя Кетернии замерла, а потом медленно убрала стакан ото рта. Она мгновенно покраснела, а потом, сделала неуклюжий реверанс, запутавшись в своих ногах и чуть не упав.
— Не кланяйся, а иди оденься, — бросил Бостон, ласково смотря на женщину через плечо.
Она кивнула и унеслась из кухни, споткнувшись о порог и растянувшись на полу. Вампир убрал ноги со стола, готовый прийти на помощь непутевой возлюбленной.
— Ой, блять, — сказала она, резко поднявшись. — Со мной все хорошо, не надо мне помогать.
Она неловко махнула рукой. Бостон громко рассмеялся, я же не смотрел в сторону женщины, боясь увидеть лишнее.
— Тетя, ты чего полуголая ходишь! — воскликнула Кетерния, подбегая к женщине, еле стоявшей на ногах. — Сколько же ты выпила.
Девушка виновато улыбнулась мне, проходя мимо кухни, и потащила родственницу в ванную. Через секунду она сбегала в комнату, откуда, похоже, вышла тетя. Стражница тащила целый ворох одежды в ванную. Я чувствовал некоторое смятение, понимая, какую ситуацию мне пришлось лицезреть. Я снова повернулся к вампиру, улыбавшемуся глупости женщины.
— Ты не находишь, что это странная ситуация, когда вампир живет вместе со стражем? — спросил я приглушенно, не желая, чтобы Кетерния услышала.
— Ну, я же не со стражницей сплю, а с ее тетей! Тебе нечего волноваться, — подмигнул мужчина, внезапно направившись к холодильнику.
Я промолчал, слегка покраснев.
«Если бы ты спал с Кетернией, то Леруаморо стерли бы тебя в порошок. Ну, а я бы помог», — подумал я, отпивая еще соку.
Вампир достал яйцо, кефир и колбасу с сыром. Я прислушался, пытаясь узнать, что делает Кетерния. Я расслышал шум воды в душе и приглушенный разговор между родственницами. Стражница сетовала, что ее тетя слишком много пьет. Я снова «вернулся» на кухню, наблюдая, как Бостон ставит яйцо вариться, наливает в кружку кефир, чтобы тот согрелся.
— Знаешь, я бы хотел быть человеком, чтобы все вышло по-людски, — внезапно заговорил он, нарезая хлеб.
— Ты же и сам знаешь, что это невозможно, — кинул я, сочувствуя.
Он вздохнул, что ему совершенно не нужно было.
«Наверное, он привык так делать, чтобы тетя Кетернии ничего не заподозрила», — подумал я, отмечая его заботу.
— В этом мире столько грязи, что я и не надеялся, что встречу кого-то подобного, — с горечью сказал Бостон, не поворачиваясь ко мне. — Помнишь, когда мы встретились впервые, я сказал, что многие люди здесь живут в гробах и редко можно найти настоящие алмазы в этой серой массе?
Я кивнул, зная, что вампир уже прочел ответ в моей голове.
— Похоже, я, на свое несчастье, нашел один, только не знаю, сколько смогу оставаться рядом, — бросил он.
Его слова повисли в гробовой тишине. Он молча доделывал бутерброд, а затем, поставив его и кружку с кефиром на стол, снова сел напротив меня.
— Я не хочу быть вампиром, но знаю, что не будь я таким, у меня не было бы шанса встретить Аделию, — мужчина рассматривал свои руки.
«Так вот как зовут тетю Кетернии», — подумал я, обхватив прохладный стакан ладонями.
Я отметил, что даже в слабом освещении кухни у Бостона на коже блестят старые следы от пуль и глубоких порезов, полученных им, когда он еще был человеком. Серебряный полумесяц легкой рваной полоской выделялся на коже, открывая грустную правду. Вампир рассеянно потер шею, когда понял, куда я смотрю.
— Старая рана, — кинул он, неестественно улыбнувшись.
