Текст книги "Чужого поля ягодка"

Автор книги: Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)

«Да, я понимаю».

– Может быть… Но ваши вещи и вы – довольное странное сочетание. Если вы горожане, понятно, почему вы так экипированы. Однако тогда вы не должны владеть менто – у горожан, даже самых способных, оно всегда в зачаточном состоянии. Ваши же способности… Заметно выше. Намного… – он умолк.

«Договаривай. Они намного выше и ваших способностей тоже».

– Трудно спорить. Но заметь – мы своими невеликими возможностями пользуемся давно и умело. А насчёт вас у меня впечатление, что продемонстрированное вами для вас самих в новинку, хотя и не предел, – вопросительно взглянул он.

Она хмыкнула:

«У нас такое впечатление тоже сложилось. И, знаешь, практически каждая новая неприятность впечатление это усиливает. Не сказать, чтобы приятно. Горожане-то мы горожане – но явно мутанты, Гийт… и мутация наша всё ещё не имеет законченной формы…»

– Как это, должно быть, неудобно… – всерьёз посочувствовал он. – Так вы всё-таки из Города.

«Можно и так сказать».

– И много там, интересно, таких, как вы…

«Откуда мне знать… Латентные мне попадались. Наверняка Контроль отлавливает не всех – кто-то скрывается, кто-то пока не замечает в себе необычного… Что ты предполагаешь с нами делать?»

– Делать? Почему бы вам просто не остаться с нами? Племя, мне думается, вас примет. На самом деле мы не так нетерпимы к выходцам из Города.

«Потому, что где-то в Городе живут ваши дети?»

Он опустил голову:

– Это наша боль… Нас презрительно именуют «дикарями», – Гийт горько усмехнулся, – но не брезгуют нашими детьми. В последние десятилетия Десант не наведывается к нам – нас очень трудно достать, мы ведь Горное племя. Поэтому другим племенам достаётся больше…

Миль мягко сказала:

«Гийт, мы не можем остаться с вами. Хотя… это было бы совсем не так плохо… У нас на хвосте висит весь Десант. И в его лице – весь Контроль. Они вкупе страстно желают только одного – заполучить нас. А мы ещё более страстно желаем остаться на свободе. Сплошные страсти, в общем… Не припомню уже, сколько месяцев мы мотаемся по Планете, нигде не устраиваясь надолго…»

– Мы бы спрятали вас у себя.

«Ха. Извини, но они разберут ваши крепости по камешку… Мы им очень нужны, Гийт».

– И что в вас такого, кроме мутации? Неужели дело только в ней?

«О мутации они ничего не знают. Ну, я думаю, что не знают, – поправилась она. – Им нужно совсем иное. И они разнесут пол-планеты, чтобы добраться…»

– До тебя? Почему?

«Догадливый ты… – покосилась она. И ехидно прищурилась: – А догадайся тогда, почему ты сразу же одарил меня своей княжьей благосклонностью? Всё-таки я далеко не единственная и не самая красивая девушка на свете, а ты не сопливый подросток в пубертате, и в женщинах у тебя, надо думать, недостатка нет? Тем не менее что-то ведь подтолкнуло тебя ко мне?»

– О да… было дело, – он чуть качнул вбок тяжёлой головой, сверкнув в свете огня лёгкими бликами на коже.

«Ну и…? Трезво подумав?»

Гийт завис в поисках ответа. В самом деле, девочка как девочка… Мелкая, на вид даже хрупкая. Милая, да… Ну, положим, его и сейчас к ней тянет… почему-то.

– Сдаюсь, – поднял он ладони.

«А вот если бы ты не так доверял своему разуму, а больше положился бы на животное начало, ты бы понял. Чутьём. Это инстинкт. Особые условия, сложившиеся в ходе вашей истории, развили у вас инстинкт безошибочного распознавания наиболее здоровых особей противоположного пола. И то животное, что внутри, толкает вас на поступки, за которые может краснеть ваш разум, но которые обеспечивают выживание вашему потомству».

– Что – вот так вот просто? Не может быть.

«Ну, ты же не первый… У меня уже есть некоторая статистика, – неловко улыбнулась она. – В одних из вас он слабее, в других сильнее, но если складываются определённые, сходные условия, все вы действуете однотипно. Причём, это вовсе не значит, что вы желаете мне зла. Напротив…»

– Но как Контроль-то может узнать, что вы здесь? – вернулся Гийт к более волнующей его теме.

«А… – махнула она рукой. – Это уже детали… Кто-то нас видел, сказал кому-то… А Контроль ещё, поди, и награду выставит… Так что – зря вы нас затащили к себе «в гости». Мы опасны для вас больше, чем что-то другое… А как бы мне хотелось спокойно жить с Беном в таких зелёных апартаментах, где цветы, – она притянула к лицу ближайшую цветущую ветку и вдохнула густой, пьянящий аромат, – цветы всюду – под ногами… над головой… и везде, вокруг… Они живут – рядом с тобой, для тебя, они пахнут – для тебя… Ой…»

Она провела по лбу рукой:

«Голова кругом… Ты, что ли, всё-таки подсыпал мне чего-то в еду?»

Гийт так изумился, что даже не обиделся:

– Я?! Подсыпал?!! Зачем бы это?

«Действительно, чего это я, бред какой… Извини… Как, однако, эти цветы сладко пахнут… м-м… прелесть какая…»

– Тебе что, плохо? – встав, Гийт наклонился – посмотреть в лицо гостьи. Девушка выглядела сонной, глаза у неё явно слипались, голова клонилась то налево, то направо…

«Не-а… мне х-хо-ро-ш-шо… только это… я посплю, ладно?…»

– Ну-ка, ну-ка… – он взялся за её запястья, прикрыл на миг глаза, входя в её состояние, а когда через несколько секунд со словами:

– Ничего страшного… – взглянул на неё снова, обнаружил, что обращается к спящей, и почувствовал, что сон её становится всё глубже. – Ка-ак интересно. Так, значит, цветы, говоришь?

Гийт взял ту же усыпанную бутонами ветку, вдохнул аромат… Ещё раз. И ещё…

– А ведь похоже на то. Очень интересно, – молвил он снова. – Всего лишь цветы…

И подумал, что это, конечно, удобно – стоит поместить эту девушку среди вот этих цветов и она, надо полагать, будет спать столько, сколько необходимо. Удивительно. Обычные, вроде бы, цветы… Ну да, горцы из них делают неплохое успокоительное. Но чтобы уснуть вот так – просто надышавшись запахом?

Инстинкт, говоришь… статистика у тебя… А если не просто инстинкт? А… да не всё ли равно. Ладно, спи уже теперь… Коснувшись губами её маленькой ладошки, он зацепил взглядом брачный браслет, и кое-что вспомнил: если она горожанка, то как раз под браслетом… Он с трудом сдвинул затейливую вещицу, та как будто соп-ро-тив-ля-лась…! Наконец, из-под браслета показался краешек… а затем и весь кружок индикатора.

– Надо же, – озадачился Гийт. – Вот так, да?

Круг был белый с золотой точкой посередине. И с красной каймой по краю.

Гийт хорошо знал, что это значит.

Бен проснулся и некоторое время глядел в полумрак, пытаясь понять – сам проснулся или его разбудили. Почувствовал где-то рядом присутствие живого, а сразу за тем – приглашение к ментоконтакту. Он быстро сел и откликнулся:

«Ну, давайте поговорим. Давно пора».

«Приятно видеть, что вы готовы к сотрудничеству, господин горожанин».

«Глупо отрицать, что я из Города. С кем имею удовольствие беседовать?»

«Гийт арн Хорон, Горный Вождь. И нынешний глава Совета Племён. Полагаю, будет удобнее называть меня просто Гийтом».

«Благодарю. Моё имя…»

«Мне известно, господин горожанин».

«В таком случае будет короче звать меня по имени. И – я свободно говорю на горном наречии».

Недолгая пауза, затем ответ:

– Хорошо.

– Могу я узнать, что с моей женой?

– С ней всё благополучно. Она спит.

– Её усыпили, как и меня?

– Нет… Бен. Она не вела себя столь агрессивно, как вы. Правда, сейчас она спит крепче, чем обычно. Но это не намеренно.

– Что вы имеете в виду? – встревожился Бен, вскакивая и всматриваясь в густой сумрак вокруг.

– Спокойно, – недалеко от него смутно обозначился силуэт высокого мужчины, чьи глаза, когда он взглянул на собеседника, вспыхнули в темноте. – Совершенно случайно обнаружилось, что запах цветов в одном из помещний действует на вашу жену как лёгкий наркотик. Прежде, чем я это понял, она заснула прямо во время нашей беседы.

– Да… да! – заволновался Бен. – Вам следует знать, что к ней неприменимы обычные дозировки и лекарства, они могут ей сильно навредить, вплоть до летального исхода… пожалуйста, ничего ей не вводите!..

– Я понял, понял, успокойтесь, Бен. Повторяю – те цветы не причинили ей вреда, они просто усыпили её. Она проспит ещё какое-то время, но это ей только на пользу, особенно после ужина-то… Я пришёл сюда, чтобы побеседовать с вами.

– Слушаю, – Бен постарался унять беспокойство и возбуждение, но не мог судить, насколько это ему удалось – Гийт, во всяком случае, помолчал, разглядывая Бена. Горный Вождь, как понял Бен, отлично видел в темноте.

– Вы весьма занятная пара, – наконец произнёс Гийт. – Расскажите мне, что вы делали на нашей территории.

– Ну, территория-то, строго говоря, была нейтральной. А что делали… ну, охотились, рыбачили, разводили костры из сушняка… хорошо, в общем, проводили время. Вроде ничего такого, за что следовало бы сурово покарать. Даже если ты горожанин.

Гийт чуть усмехнулся.

– Кое-где вам бы серьёзно не поздоровилось только по одной этой причине.

– Я в курсе. Так это вас Лесное племя на нас навело?

– Отчасти.

– Ха, тогда ещё надо разобраться, кому не поздоровилось. Но они-то не знают, кто мы такие.

– Верно. Они знают только, что вы – чужие. Вы нарушили несколько гласных и негласных правил и круто обошлись с хозяевами.

– Подумаешь, натравили на них диких кошек… – проворчал Бен. – Да и то – те их не тронули. Никто же не пострадал.

– Но пострадала их гордость, – пояснил Гийт, и в низком голосе его звучало неприкрытое веселье. – Я ни в коем случае не осуждаю вас за это. Да и происходило всё не на моей территории. Впрочем, вы и на нашей земле неплохо отметились.

– Мы вообще-то стараемся уклоняться от контактов с людьми. Там, у ручья, вы устроили нам ловушку. Глупо было бы рассчитывать, что мы сдадимся без боя.

– Мы на это и не рассчитывали. И встретили вас достойным образом, не находите?

– Пожалуй.

– Я хочу сразу извиниться… – Гийт помялся, но продолжил решительно: – …извиниться за действия моих людей, нанёсших некоторый ущерб вашей жене, да и вам, Бен. Понимаете, – добавил он, видя, как напружинился Бен, – там ведь была драка. Просто безобразная свалка. Несколько крепких мужчин не могли справиться с девчонкой. Ясно, что они взъярились и… Это их, конечно, не оправдывает, и я их справедливо наказал… Короче, ей крепко досталось – прежде, чем я успел вмешаться.

– Насколько… крепко? – сквозь сцепленные зубы процедил Бен.

– О, ну, несколько синяков, ссадин и царапин плюс заряд парализатора. Ничего опасного. Сейчас, как я уже сказал, с ней всё в порядке. Она даже провела один день на солнце. Интересно, это как-то связано с вашей мутацией?

– С мутацией? – колюче глянул Бен. – А что вам об этом известно, Вождь?

– Только то, что я наблюдал сам, и то, что узнал от вашей жены, – Гийт не спеша прошёлся по тесному помещению туда-сюда, как по учебной аудитории, и заговорил размеренно, как лектор: – Вы мутанты – а кто из нас не мутант? – и ваша мутация прогрессирует на глазах. За вами охотится Контроль, который предположительно не знает о вашей мутации, но которому до зарезу необходимы клетки с высоким уровнем чистоты ген-индекса… Правда, – он остановился взглянуть на Бена, – я полагал, что белое с золотом – не настолько редкое сочетание, чтобы настойчиво гоняться за одной из представительниц этого класса, предпочитающей, к тому же, вольный образ жизни. Вы чем-то ещё провинились? Знаете, я бы не удивился, окажись это так.

– Вряд ли это важно для вас.

– Справедливо, – пожав плечами, согласился Вождь.

– Долго вы ещё собираетесь держать нас порознь? Я хочу видеть её. Она, думаю, тоже…

– Дорогой мой гость, да я и на час не пытался бы вас разлучить, если бы не опасался, что, находясь вместе, вы шутя справитесь с моими сторожами и тут же покинете нас.

– Мой дорогой гостеприимный хозяин, вы не только хлебосольны, но и наблюдательны. Не подсказывает ли вам ваша наблюдательность, что наше взаимопритяжение прямо пропорционально времени и расстоянию, разделяющему нас?

– Но когда вы вместе, вы уже не просто мужчина и женщина, но что-то третье!

– Вы же не сможете удерживать нас врозь бесконечно.

– Возможно, мне и не придётся делать это столь долго. Однако вместе вы опасны.

– Что вы, отнюдь! Мы опасны для окружающих просто потому, то нас ищет Контроль. …А впрочем, возможно, мы и опасны – но когда мы врозь. Я, знаете ли, определённо становлюсь очень опасным оттого, что у меня отняли мою жену. Вы что – надеетесь выдать её замуж ещё раз?

– Да нет, гость мой, – Гийт усмехнулся, поднял ладони. – Я уже понял, что вся затея с вашим пленением – большая глупость и досадная ошибка. Но чтобы это понять, мне пришось взять вас в плен.

– Хорошо бы, Контроль пришёл к такому же выводу, да пораньше… – проворчал Бен, садясь на свою лежанку. – Отчего бы вам не присесть, Гийт?

– Оттого, что некуда, но всё равно спасибо, – усмехнулся Гийт. – Боюсь, ваша надежда напрасна: я-то никаким образом не могу банально использовать мою гостью-пленницу во благо для Горного племени, тогда как Контроль извлечёт из неё все до последней клетки. Триста тысяч в среднем, не так ли? Это только яйцеклеток. Всё остальное сгодится для клонирования, что тоже неплохо, хотя и несколько однообразно – представляете, почти всё женское население будет приблизительно на одно лицо, правда, только первое поколение…

По мере развития темы Бен всё больше впадал в тихую ярость. Гийт, наконец, почувствовал это, как раз в момент, когда ярость эта перестала быть тихой, и насторожённо умолк.

– Для «дикаря» вы подозрительно хорошо осведомлены о достижениях Контроля, – хрипло прошипел Бен. Гийт не стал возражать – он действительно много знал – но счёл нужным объясниться:

– Простите, Бен. Я перечислил всё это исключительно затем, чтобы подчеркнуть, насколько безопаснее для вас было бы поселиться здесь, с нами. Мы не такие уж дикари, поверьте, и не так беззащитны, как может показаться. Контроль не любит с нами связываться потому хотя бы, что нас трудно выковырять из породы, – Гийт этим фактом явно гордился.

Бен с кривой усмешкой покрутил головой:

– На этот раз вам не повезёт. Когда – не если, Вождь, а – когда Контроль возьмётся всерьёз, от вас только клочья полетят. Мы с Миль и целы-то до сих пор лишь потому, что постоянно движемся, а Планета достаточно просторна даже для Контроля. Конечно, если бы никто о нас ничего не знал, тогда, может быть… но нам пора уже сейчас или было пора ещё вчера: о нас знает всё ваше племя и Лесное – тоже. У них-то нет причин таить информацию о мужчине и девушке, захваченных Горным племенем. А вы мне только что в подробностях расписали, что ждёт мою жену, достанься она им… живой или мёртвой…

– Кстати, как давно вы оставили Город?

– Э… не могу сказать точно вот так сразу… не год… и не два… Ближе к трём, пожалуй.

– Ну, тогда вы не знаете последних новостей из Города? – оживился Гийт. И широко улыбнулся: – А в Городе нынче неспокойно. Неприятности с горожанами у Контроля, господин мой гость. Возможно, Контролю ещё некоторое время будет просто не до вас.

– О, мой добрый Вождь, – Бен хмыкнул: – так вы полагаете, нас сбросят со счетов? Ка-а-кая наивность… Неприятности с населением в Городе не в первый и не в последний раз. Когда начались волнения? Ведь не вчера?

– Нет, не вчера. Около трёх лет назад.

– Ну, во-от… в течение этих трёх лет нас ни на день не прекращали искать и преследовать. А теперь конфликт, вероятно, уже стабилен, к нему привыкли, он даже надоел всем, от него устали обе – или все – стороны. Можно предположить, что либо он вошёл в стадию разрешения, либо вот-вот войдёт. И было бы совсем недурно поймать нас именно сейчас. Для укрепления позиций правящей группы.

Оба помолчали, каждый о своём. Гийт рассеянно спросил:

– Как ваши раны? Не беспокоят?

– Спасибо, нет. Ваши лекари отлично знают своё дело. Как и все прочие ваши люди.

– Да, пожалуй, – согласился Горный Вождь. – У вашей жены серьёзные нарушения здоровья, Бен. Надеюсь, это не конфликт у ручья так повредил ей?

– Не-ет, Вождь. Это последствия другого конфликта. Моей бедной девочке не повезло в этом мире с самого её в нём появления… и продолжает – не вез-ти… – Бен сгорбился, упёршись лбом в ладони; но, скрыв лицо, он не мог скрыть от Горного Вождя своей тоски и беспокойства, напрочь к тому же забыв о блокировке… Сколько дней, проведённых в принудительном сне, потеряно… превратились ли уже сплетни или прямые доносы в донесения разведчиков… Сужаются ли круги поисков, становясь перекрестьями прицелов на фигурке его жены… От неясности положения тревога и слепое стремление спрятать, стиснуть, прикрыть собой жену от неведомой угрозы нарастали лавиной, грозя взорвать всю округу… Пока на напряжённое плечо не легла ладонь Гийта, и низкий голос его не произнёс сочувственно:

– Тише, друг мой. Не то она и сквозь сон услышит вас. Умерьте вашу боль, как подобает мужчине.

И Бена не покоробил укор Гийта – потому что увидел Гийт всю глубину верности и ответственности, счастья и горя этой пары, и не посмел встать между ними и их судьбой. И отдал приказ людям, блокировавшим Бена. А следом – тем, кто блокировал Миль. И не пожалел о решении…

Миль не могла проснуться – дурман ещё действовал, но сон ведь и прежде не был преградой для единения, не стал и теперь: две части целого рванулись навстречу и слились друг с другом, образовав то, чем были и прежде – двуединое сознание. А слившись, успокоились и, как сиянием, заполнили всё ближайшее ментопространство нежностью и умиротворением, спокойной радостью бытия и любовью, как солнце заполняет своим излучением всё вокруг себя…

На один долгий миг на целом Диком Континенте замерло всё живое. В следующий момент двуединство привычно взяло себя под контроль, и волна безбрежного счастья пошла на убыль, входя в свои обычные пределы, отпечатком оставив у всего живого память о себе.

Несколько дольше присутствовала эта волна в Горной крепости, видимо, из-за особой чувствительности её жителей. Но вскоре и здесь она стала лишь слегка повышенным фоном в районе, где находились двое: Бен возле спящей Миль.

90. На Ярмарку

…Гийт возглавлял цепочку охотников, весьма довольных и весёлых, несмотря на тяжёлые тюки, пригнувшие их спины. Тяжесть эта радовала: охота оказалась удачной, теперь несколько дней можно заниматься чем-то другим, а ведь через две недели в Долине Водопадов состоится Большая Ярмарка. Кроме торговли и обмена, можно будет увидеться с друзьями из других племён, потягаться за призы в борьбе, скачках, стрельбе, пении, танцах, выявить в этом сезоне самого крутого в конкурсах «Кто больше съест» и, что куда забавней, «Кто больше выпьет»… Хотелось своими глазами увидеть, а что же новенького и удивительного покажут съехавшиеся со всех краёв представители племён, объединённых дружескими и родственными отношениями под эгидой Совета. А кроме всего прочего, будут ведь и женщины всех племён, будут и невесты.

Каждый озабоченно прикидывал, в порядке ли парадное оружие, предвкушал, как извлечёт свою самую нарядную одежду и лучшие украшения, и каким гоголем пройдётся он перед девушками и приятелями, напоказ выставив скопившиеся за год знаки отличий…

Гийт тоже был доволен результатами охоты, но не мог радоваться предстоящей Ярмарке. Кроме всех привычных забот, связанных с ней, как приятных, так и утомительных, Ярмарка на сей раз означала для него печаль расставания, утрату ежедневной радости и муки, ставших такими необходимыми. Гийт сам себе боялся признаться, насколько тяжка ему скорая разлука с этими двумя, такими чужеродными вначале и такими необходимыми теперь людьми. Он запрещал себе думать об этом сейчас, потому что понимал, что не имеет права на слабость. Только ночью, когда Горное племя видело седьмые сны, он, выставив надёжную охрану, вспоминал в своих пустых апартаментах нелепую схватку у ручья и маленькое обнажённое тело, опутанное верёвками, вымазанное копотью и собственной кровью… Как вздрагивало это несчастное тельце под его ладонями, когда он смывал с него в холодном ручье грязь и кровь. И тот единственный нахальный поцелуй, когда пленница пришла в себя…

Воспоминания ранили, причиняли боль, и он гнал их от себя, чтобы уснуть. А во сне она вновь танцевала с ним в лучах заката, плывя сквозь густой аромат цветущего вьюнка…

Утром он мрачно всматривался в зеленоволосое желтоглазое отражение и был доволен, что необычный металлический цвет кожи так удачно скрывает последствия его ночных наваждений, приводил себя в подобающий вид и находил силы спокойно встречать взгляды соплеменников, заниматься повседневным делами, отвечать искренней улыбкой на улыбку Миль и на рукопожатие Бена – таким же крепким, дружеским пожатием. Для Бена принятое в племени приветствие было всё ещё занятной новинкой, и он с детским энтузиазмом и удовольствием следовал этому обычаю…

Цепочка охотников скрылась в одном из входов в Горную Крепость. Гийт пропустил их мимо себя и, войдя следом, повстречал Хранителя еды в Крепости – пожилого, одетого, как все, состоящие во Внутренней Службе, в одежду цветов Вождя. Хранитель коротко приветствовал Гийта и, подстраиваясь под его шаг, пошёл рядом, что-то обсуждая с Вождём на менто – это было заметно по немногим жестам. Бен проводил их взглядом, но не окликнул. Он разыскивал жену. Она, как он чувствовал, была где-то здесь, неподалёку: её менто пробивалось к нему через породу горы и приглушённое лопотание окружавших её подруг. В этом племени их редко оставляли в одиночестве, всегда кто-то оказывался поблизости, исключая те моменты, когда рядом находился Гийт. Тогда всех словно ветром сдувало.

Вот и сейчас – из-за поворота вышел весёлый худой подросток в форме Внутренней Службы и ненавязчиво остановился вдалеке. Встретив взгляд Бена, паренёк изобразил местное приветствие старшему и склонил голову: чем, мол, могу служить?

" Мою жену не видел?» – спросил его Бен, ответив на приветствие. На менто спросил, ибо ментоглухих, буде таковые и рождались, во Внутреннюю Службу не брали.

Паренёк кивнул и махнул рукой – пошли со мной.

Бен следовал за ним по лабиринту коридоров, в которых, если, как этот мальчик, в них не вырасти, легко было заплутать, тем более, что иногда на месте вчерашнего прохода сегодня оказывалась глухая стена и наоборот… Даже Бен с его прекрасным чувством ориентации до сих пор остерегался сворачивать в здешние незнакомые переходы. Нет, он, конечно, в конечном итоге, всё равно добрался бы, куда хотел, но сколько бы потерял на это времени…

Паренёк остановился перед отъезжающей в сторону плитой, пригласил пройти Бена, и тот вошёл в обширное помещение со множеством оконных проёмов, забранных фигурными решётками – одно из сравнительно немногих в Крепости помещений с естественным освещением. В этом зале было много женщин – чуть ли не все они собрались здесь, занимаясь рукоделиями, имеющими хороший сбыт на Ярмарке.

Но он не успел рассмотреть хоть что-то из их поделок – огибая группы работающих подруг, иногда перепрыгивая через их рабочие места, сквозь толпу расступающихся женщин к нему неслась Миль. Неслась так, словно они расстались не вчера утром, а по меньшей мере, неделю назад. Причём, менто её на весь свет подтверждало, что она действительно очень соскучилась и испытывает большое облегчение оттого, что он, наконец, пришёл.

Подхватив Миль в её прыжке, он сделал оборот вокруг себя, гася её инерцию, и сразу перешёл во второй уровень менто, мягко укоряя жену за бурю эмоций. А она просто мурлыкала, обняв его, тёрлась лицом о его шею и болтала в воздухе босыми ногами.

Как всегда при встрече после даже небольшой разлуки, их воссоединение вызвало краткую вспышку эйфории, осветившей всех присутствующих. Периферийное возмущение достигло и Гийта, глубоко под Горой обсуждавшего на складе вопрос о продовольствии с Хранителем Еды. Гийт замолчал, и Хранитель Еды выжидательно взглянул на него. Но Гийт тут же преодолел себя и продолжил беседу. Правда, закончил он её быстрее, чем намеревался, и поспешил прочь.

Бен спохватился, что они не одни, и покинул Зал Рукоделия. Несмотря на второй уровень, их эмоции иногда просачивались наружу, становясь достоянием окружающих. Вот и теперь – прежде, чем плита встала на место, он успел заметить установившуюся в Зале тишину и устремлённые на них двоих взгляды женщин и детей…

В коридоре, вместе с мальчиком-сопровождающим, их было теперь всего трое. Впрочем, поймав взгляд Бена, подросток улыбнулся и куда-то исчез. Он, конечно, останется неподалёку, хотя и не будет подслушивать. Никто в племени, даже продвинутый Гийт, не смог бы этого сделать, если б даже и постарался. Равно и от солнца заряжаться, а потом использовать накопленную энергию хоть так, хоть этак, никому не только не удавалось – но даже и возможность такая не приходила на ум. Зато и лунная лихорадка их не мучила. Общим местом было умение отпугивать, а иногда и призывать животных, но почему-то не удавалось воплощаться в них, «летать», чем так любила развлекаться Миль… Не говоря уже о проникновении в электронику, которой в окружении горцев просто не имелось…

– Ну-с, моя фэймен, и почему же мы босые? – строго осведомился Бен у жены.

Она взглянула на свои ноги и смутилась:

«В самом деле… Да забыла я их в Зале, эти сандалии. Как раз связала носки и собиралась примерить, когда ты пришёл…»

– Ага, видел я, как ты скакала через Зал. Какая редкость – муж вернулся с охоты! Хорошо ещё, никому на голову не наступила. Или пуще того – на какую-нибудь иголку.»

«А у нас говорят, что Бог хранит сумасшедших и пьяниц. И помогает влюблённым…»

– А ты что – пьяна?! – он шумно потянул носом воздух и быстро сунул его ей в шею, щекоча так, что она взвизгнула и зашлась хохотом. – Хм, не похоже… А, тогда ты – сумасшедная, да? Эй, сиди спокойно, а то уроню!..

А сам продолжал щекотать её, и она дрыгала ногами и визжала, изнемогая от смеха…. Свободное платье, крепившееся всего двумя сразу куда-то девшимися брошами, скоро оказалось в полном беспорядке и съехало на талию… Не давая ей опомниться, Бен быстро огляделся, припоминая, что где-то здесь, что ли… да, немного дальше по коридору и – направо… должен быть вход в одно из пустующих помещений. Плита бесшумно отъехала в сторону, и Миль еле успела оглядеться в полутёмной комнате:

«Смотри, что ты наделал! Как же я пойду по Крепости в таком…» – но тут у неё перехватило дыхание – Бен, склонившись, накрыл губами её обнажённый сосок и нежно пососал его, опускаясь на колени и кладя Миль на что-то мягкое… И она забыла о платье…

Две недели, оставшиеся до Ярмарки, пролетели быстро. Миль провела их с пользой: самозабвенно осваивала древние ремёсла, которыми из века в век занимались женщины всех миров и времён. Как бы это ни называли на разных языках, суть не менялась, и игла оставалась острой и служила для шитья, а спицы и крючок – для вязания, из чего бы – дерева, кости или металла – их ни делали. Сложнее было добывать сырьё и превращать его в пряжу и нитки. Сделать самой станок тоже совсем непросто, этому за две короткие недели не научишься. Зато соткать небольшой коврик на готовом станке из готовой пряжи Миль смогла довольно быстро. И то сказать – при посредстве менто обучение шло куда успешнее, чем без него.

Ужасно гордая своми успехами, Миль прибежала с этим ковром к мужу и просто расцвела от его похвалы, когда он сказал:

– В самом деле очень мило, совсем неплохой коврик. Особенно если учесть, что это твой первый экземпляр. Но… девочка, ты меня задушишь, – он приподнял её, отстраняя от себя, и поставил на пол. – Что ты собираешься делать со всеми этими экспонатами?

Комната была основательно завалена различными предметами, изготовленными Миль за время пребывания в Горной Крепости.

– Повторяется история с игрушками, которые ты мастерила одно время – помнишь? – хотел сказать он, но вовремя прикусил язык… Не хватало бередить едва затянувшуюся рану…

Миль прошлась по комнате, прикасаясь к свои изделиям.

– Ты ведь не потащишь всё это во флайер? – с опаской спросил Бен.

«Нет, разумеется, – отозвалась она. – Просто оставить, что ли…»

– А разве у тебя здесь не найдётся, кому подарить? Той же Ландани – вроде ты с ней дружишь? А, да – завтра же Ярмарка – попробуй что-нибудь продать.

«Скажешь тоже… – Миль смутилась. – Считаешь, хоть что-то купят?»

– А почему нет-то? Товар, кажется, качественный…

Миль тихонько засмеялась, крутя головой – неубранные в косу волосы разлетались следом – в Крепости она не боялась привлечь ненужное внимание и бегала с распущённой гривой, как было принято у местных дам: волосы у них отрастали не в пример горожанкам, длинными, так что она не особенно и выделялась среди горянок.

«Бен, у них же нет денег! Они просто меняют одно на другое, по договорённости. Если я смогу это продать, мы набьём «Фишку» по самую крышу, и сами в ней не поместимся! Да я и не уверена, что всё это кому-то понравится».

– И зря. Откуда такая низкая самооценка? Ты же так старалась, я видел. В Городе за твои модели до сих пор платят полноценными экви.

«В Го-ороде… Я и забыла… Как в другой жизни. Неужели мой счёт всё ещё пополняется? Как думаешь?»

– Насколько мне помнится, ты оставила им довольно пухлую папку с эскизами, – приподнял он брови. – Так почему нет?

«Чепуха всё это, милый. Даже будь на том счёту миллионы, какой от них толк? Хоть там, хоть здесь… – она выпустила из рук какую-то вязаную вещицу и обхватила мужа, уткнув лицо в его рубашку: – Бен, я так не хочу уходить отсюда…»

Долина Водопадов находилась в некотором удалении от Горной Крепости как таковой, однако располагалась в том же горном массиве, а потому к Долине вели несколько переходов. Наличие их не афишировалось. Основная часть товаров доставлялась горными тропами заранее, за несколько дней до открытия. Конечно, подземный переход прямее, удобнее, короче, но в борьбе за существование Горное племя не собиралось лишаться такого преимущества, как возможность в случае неприятностей внезапно исчезнуть или появиться, посему горцы успешно делали вид, что у них нет иного способа добраться до Долины, кроме как двенадцатичасовой путь по караванной тропе.

Поначалу Миль вместе с другими женщинами ехала верхом на гигантской шестилапой ящерице. Однако езда на этой рептилии требовала привычки, и через полчаса Миль покинула седло, наотрез отказавшись ехать дальше: её укачало до рвоты.

«Пешком у меня получается гораздо лучше, Бен подтвердит!» – сердито заявила она, и Бену не оставалось ничего другого, кроме как подтвердить.

«Миль, путь долгий и трудный!» – предупредил Гийт.

«И что? Пешком я точно дойду, а верхом на этой твари – не доживу до конца поездки!»

«Но двенадцать часов пешком по горам…»

«Да ладно, Гийт. Подумаешь, мы приотстанем от вас немного. А если она и устанет, устроим пару привалов. В крайнем случае, для чего у неё муж? Миль…» – Бен поманил её пальцем, чуть присел, подставив бедро и сцепленные ладони, на которые Миль встала, как на ступеньки, а потом – раз – и она уже сидит на плече мужа. Тот слегка повёл плечом: