Текст книги "Чужого поля ягодка"

Автор книги: Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

72. «…И глаз, как у орла…»

«Напомните мне, зачем мы опять тащимся под этим дождём», – потребовала Миль, уныло шлёпая по лужам между Джеем и Беном.

– Тебя же никто не заставлял. Осталась бы с Джеем, подождали б меня… а я бы быстренько прошвырнулся туда и обратно… глянул, что да как… – Бен перевёл дыхание и закончил: – …да и вернулся бы…

«Ага, «подождали бы»! Отпустить тебя одного?! И сидела б там, изводилась от беспокойства… Нетушки – так хоть ты у меня на глазах!»

Вообще-то всё было наоборот – «на глазах» у Бена, шагая впереди него, была она сама. И он не столько следил за местностью, сколько поглядывал, как, увенчанная Гребнем, змеится коса по стройной спинке с архипелагом выпуклых позвонков и острыми крылышками лопаток…

– Ну вот… видишь, как всё… замечательно… – отдышался он. – Всё, как ты и хотела! Так чем ты недовольна?…

С досады топнув ногой, Миль окатилась снизу доверху – что, впрочем, мало что изменило в её облике: они тащились уже не первый час, так что шматком грязи больше, шматком меньше… Перепало и Бену, что неожиданно не только уняло раздражение Миль, но даже и развеселило её. Бен, рассмотрев переданное ею своё ментоотражение, тоже улыбнулся и, попытавшись стереть с лица грязь, только сильнее всё это размазал, чем ещё больше насмешил Миль …

И тут улыбка с её лица пропала. И лицо это вмиг изменилось, став хищным и опасным. Джей, почувствовав резкую перемену её настроения, обернулся и расстроился. Не такими должны быть лица у хорошеньких девушек…

– Близко? – спросил Бен. Ни он, ни Джей ничего ещё не уловили.

Миль мотнула головой:

«Ещё далеко. Но они нас уже видят. Неужели ж вы такие толстокожие… Ну ведь прямо же как будто насекомые по тебе ползают…» – она поёжилась, невольно озираясь: здесь лес стоял гораздо реже, чаще встречались выпирающие из земли огромные разновеликие валуны, с чьих макушек, оставаясь незамеченным, за всей округой наблюдай – не хочу…

– Так ведь они, поди, не нас разглядывают-то… – заметил Джей, украдкой бросая взгляд вокруг и пытаясь встать так, чтобы заслонить Миль… – Бен, а что твой «сторож», тоже молчит?

– Молчит, зараза. Видимо, не считает этих наблюдателей опасными, – оправдывался Бен. – Направление хоть засекла?

«Пока нет…»

– Значит, точно далеко ещё… Ты не переживай, маленькая. Их не может быть много. И даже к тому моменту, когда мы с Джеем их тоже учуем, они всё равно ещё долго не смогут нам ничего сделать. И вообще ничего они не смогут. А что они таращатся на тебя… Ну так – просто оптика в наше время очень уж хорошая, вот они и таращатся…

– А я их понимаю: на кого им ещё таращиться? Не на нас же с Беном… – хохотнул Джей, и добавил, сдувая с носа повисшую каплю дождя: – Да они и вообще отпора не ждут, знают, что нас мало, практически – все мы вот они.

«Ты уверен, что они здесь по наши души?» – хмуро уточнила она, неосознанно и безуспешно пытаясь хоть как-то стянуть, присобрать на груди тонкую мокрую ткань, так откровенно-бессовестно облепившую все изгибы и выпуклости её тела…

– А вот встретимся и уточним…

73. «Десять поросят пошли купаться в море…»

(старинная детская песенка)

Направление скоро определилось. Визитёров, и правда, оказалось не так много. И вот уже сначала Бен, а следом и Джей, наконец-то уловив ментоэхо, завертели головами и уверенно указали куда-то вперёд.

«Правильно», – подтвердила Миль.

А вот с точным количеством поначалу определиться было сложнее.

«Одно могу сказать – там около десятка крупных живых тел, – уверенно объявила она. – А сколько среди них мыслящих… О! – она обрадовалась: – Сейчас выясним», – стало возможным увидеть пришельцев глазами подвластных ментодиктату птиц.

«Шестеро! И шесть каких-то вьючных животных», – Миль, вся в «полёте», споткнулась, и Джей, подхватив её, глянул с завистью – он так далеко «летать» ещё не мог.

Люди и животные тянулись вереницей, не спеша, заметно медленнее, чем нагонявшая их троица. Ещё пара часов – и Миль «достала» вьючных животных, как более податливых, и смогла разглядывать путников их зрением. Путники животинкам активно не нравились – слишком сильно и резко пахли, чтобы не сказать – воняли, слишком много суетились, подгоняя животных, слишком были злы, усталы и раздражены, отчего шпыняли своих зверей больше необходимого…

– Ага. Ну, значит, скоро сделают привал, – резюмировал её наблюдения Бен. – Наверняка встанут на ночь у Красного озера. И, раз уж мы их теперь видим и слышим, нет никакой нужды подходить ближе. Можем тоже выбрать место для привала и отдыхать… Понаблюдаем, постараемся выяснить о них побольше. Вдруг это простые честные воры… Да я же им тогда вообще всё прощу! – клятвенно пообещал Бен.

Подходящее место в такой сырости нашлось, однако, не сразу – зато к тому времени воришек чётко «видели» все трое. Миль досадливо поморщилась – один из «подопечных», ведя свою скотинку к водопою, был настолько груб с шарахавшимся от него зверем, что его упрекнули в этом даже собственные спутники. На что тот, напрашиваясь на скандал, ответил ещё большей злобой и грубостью…

– Этак они, пожалуй, далеко не уйдут, – заметил Джей, с интересом присматриваясь к отношениям шестерых мужчин.

– Или уйдут, но далеко не все, – согласился Бен, передав ему наблюдение. – А ведь не в их интересах терять спутников, в диком лесу-то.

Миль, убедившись, что «братья» уверенно держат мародёров под контролем, от наблюдения устранилась – ну не глянулись ей эти скандалисты.

Позже, вечером, без особого энтузиазма – только чтобы муж отстал – мурыжа скромный кусочек жареной дичи, она задумчиво протянула:

«А кто они вообще такие?… Откуда взялись здесь?… – и поплотнее прижалась к горячему мужнину боку. Дождь неутомимо стучал снаружи, а здесь, под умело натянутым тентом, радовал душу крошечный костерок, поддерживаемый походной горелкой, и было вполне тепло и почти уютно. – Да ещё такие оборванные, грязные, лохматые да агрессивные…»

Джей хмыкнул, впиваясь крепкими зубами в свою долю мяса: «Ха, можно подумать, мы на марше уж такие все чистые… и добрые…» – подпустил он шпильку в её адрес…

Миль на ответ и не рассчитывала, так – размышляла «вслух»… Однако Бен – была его очередь присматривать за подопечными – ответил:

– Эти откуда-то с юга. Со стоянки осевших Кочевников, судя по их разговорам. Сейчас, как всегда в смутные времена, многие бегут из Города, разбредаются в надежде пересидеть в глухих уголках… Эти, – Бен кивнул себе через плечо, – не ужились на своей стоянке, где, кроме них, все были семейные. Вообрази: мужья в лес, а женщины в становье одни. Ну, эти голодные холостяки и принялись наведываться с охоты домой… То один, то другой. Легко представить, как их встречали вооружённые фэймен… Правда, дамам это скоро надоело, они пожаловались мужьям, вот и пришлось этим молодчикам сматывать удочки и искать счастья в других краях.

«…И наткнулись они на наш беспризорный флайер… – подытожила Миль и с уважением глянула вверх, на мужа: – Ты когда успел это всё узнать? Неужели из их перебранки?»

– А что тут особенного-то… Они ж не первые такие на моей памяти. Всё повторяется… всё знакомо… По обмолвкам многое можно понять.

Джей отозвался:

– Хорошо ещё, что они ваш флайер поднять на крыло не умели. Там ведь не так и много работы было. Совсем, видать, неумехи… Ну, континент велик, места много. Авось, найдут они ещё себе удобный уголок.

– Ага, если эти приятели раньше друг дружке глотки не перегрызут…

«Приятели» и в самом деле близки были к перегрызанию глоток. Обстановка в их лагере накалялась не только с каждым днём, но и с каждой ночью. То ли ментовосприятие у Миль обострялось не по дням, а по часам, а то ли бродяги в порывах страстей излучали всё интесивнее, но ментоэхо их гремело и грохотало – куда там грозе… Даже совершенно не желая быть в курсе их дрязг и переживаний, Миль всё же довольно скоро узнала о взаимоотношениях в замкнутом мужском коллективе куда больше нового, чем когда-либо надеялась… Ночь оглашалась возмущёнными воплями и обиженным басовитым нытьём, страстными признаниями и бессильными угрозами, болезненной ревностью и отчаянными мольбами…

Ошеломлённая обилием и характером новых знаний, она настолько обалдела, что стала с некоторым подозрением посматривать и на собственных спутников, пока они, весело переглянувшись, не спросили в унисон:

– Эй, ты чего?!

– В чём дело-то, а?

У неё, однако, не нашлось слов, чтобы выразить свои сомнения, одни смятенные эмоции. Наконец, как-то призвав к порядку шокированный рассудок, она сформулировала нечто невнятное:

«Э… простите, братцы… Но, раз уж эти отношения в вашей среде настолько в порядке вещей… Я как-то вдруг почувствовала себя немного…»

Как же они над ней ржали… Долго, обидно, невоспитанно целясь в неё пальцами, чтобы она уж точно не сомневалась, кто их так порадовал… икая, катаясь по мокрой земле и радостно отвешивая один другому нехилые тумаки… А она только супилась, покраснев так, что слёзы выступили, и молча ждала, когда им полегчает.

Совсем обессилев, отдышавшись и сумев подавить позывы то и дело начать ржать снова, Бен наконец-то смог изъясниться вразумительно:

– Нет, ты нас не обидела, Миль. Нет, ты никогда не разрушала наших сексуальных отношений за отсутствием таковых. И, девочка – нет, ты нам тут не мешаешь. Ладно, не морочь свою прелестную глупую головку. Правда, я никогда и предположить не мог, что она настолько глупая…

– Это, значит, за столько времени, прожитого в Городе, ты так и не разобралась, кто есть кто, – покачал головой Джей. – Хотя… оно как раз и понятно…

«Да что вам понятно?! У нас, насколько я знаю, за гомосексуальные отношения преследуют по закону! В ряде соседних стран вообще существует полиция нравов, которая к таким вещам крайне неравнодушна! Если хочешь унизить мужчину или стать ему врагом – назови его гомиком и не прогадаешь! Сколько судеб сломано из-за одних только подозрений в гомосексуализме… А у вас…»

Парням сразу расхотелось смеяться.

– У нас тоже не выдают за это премий. Но и не казнят. Терпят, скрипя зубами – а что делать… Со своим телом можешь делать, что хочешь. Если ты, конечно, не представитель белого класса, обязанный заботиться о своём здоровье, как о достоянии Города. Всем же остальным ещё и не такое с рук сходит… Правда, подобного безобразия, – Джей мотнул головой куда-то в темноту леса, – мне встречать как-то давненько не доводилось…

«Собачья свадьба, да и только, – буркнула Миль. – Долго мы ещё будем это терпеть?»

– Ещё немножко, надо всё-таки исключить кое-какие моменты… – быстро обменялись взглядами «братья».

«Собачьи свадьбы» закончились плохо. Количество бродяг за один вечер уменьшилось на треть – двое, не поделивших любовника, сцепились не на шутку, и ни один не пережил тяжёлых аргументов соперника…

Наблюдавший эту схватку Джей покрутил головой:

– Такое впечатление, что этот милашка нарочно их стравил… Они что – не понимают, что с каждой потерей их шансы на выживание падают?

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Бен.

«Милашкой» Джей назвал самого молодого из бродяг и, надо отдать тому должное, самого симпатичного на мордашку… Потом оставшиеся трое поссорились из-за свалившегося на них наследства в виде двух тюков барахла и двух осиротевших зверей – нимало, стоит заметить, таким сиротством не огорчённых…

– Они там что, совсем рехнулись?! – недоумевал Джей, когда делёжка завершилась ещё одной скоропостижной смертью и одним серьёзным увечьем.

– Стра-асти-мордасти… – протянул Бен. – Миль, а ты не помнишь, кто из этих жертв высоких отношений за тобой подглядывал? Не этот ли красавчик?

Миль нехотя навестила место трагедии, кивнула и поспешила покинуть стремительно обраставший могилками лагерь безумцев.

– Так-так-так… А ведь он что-то давненько не пользуется возможностью на нас полюбоваться…

Миль вздрогнула и повела плечами.

– Ну-ну, спокойно, фэймен, думаю, эпидемия в лагере у ручья скоро закончится… А к тому, кто выживет, у меня будет личный интерес и кое-какие вопросы, а потом мы поищем себе другое место для спокойной жизни.

«Надеюсь, там не будет этого вечного дождя…»

На самом деле Бен давно определил для себя, кому доведётся «хорошо посмеяться». И ни один из бродяг в тот список не входил. Просто потому, что Бен, к сожалению, не ошибся: смазливый парнишка действительно гулял по дождливому континенту не просто так – слишком хорошо был экипирован для такой прогулки, слишком успешно стравливал между собой спутников, которые другим способом ни за что не хотели с ним расстаться; ну, тут «милашка» был сам виноват – перестарался, очаровывая… Нет, он, конечно, мог всю компанию просто и незатейливо перестрелять… но парень использовал служебное положение, просто чтобы… развлечься. Маленький бонус, так сказать. Что ж, у каждого свои слабости, верно ведь? Да и сразу насторожившая Бена оптика, с помощью которой паренёк так доставал Миль, входила в набор очень уж специальных прибамбасов, коим никак не полагалось иметься ни у простого горожанина, ни у даже самого расторопного Кочевника… Обычные, знаете ли, вполне знакомые любому десантнику прибамбасы… Собственно, по одним этим «игрушкам» парня можно было приговорить. Но Бен надеялся не брать на душу случайных жертв – и не прогадал. Парень был кем угодно, но не невинной овечкой.

К следующему утру на полянке у Красного озера остались лишь свежие могилки, один неприбранный труп, куча хлама в виде распотрошённых тюков да пяток освобождённых от поклажи животных, очень таким поворотом своей судьбы довольных. На взгляд Миль, наивные животинки не понимали, что хозяева, какими бы вонючими да неласковыми ни были, являлись их единственной защитой от хищников… Правда, Миль, пожалевшей оставшуюся на произвол судьбы бесхозную скотинку, тут же доступно объяснили, что данный вид скота является полудомашним, и как одомашнивается, так и дичает очень легко. Ей указали на их спинной хребет с поперечно-выступающими костяными пластинами, которые животные в случае нужды могут встопорщивать навстречу хищнику, на их острые копыта, которые, оказывается, не просто копыта, а что-то вроде кулака, и могут разворачиваться в подобие хватательной ладони… На обилие подножного корма вокруг. На строптиво-независимый характер, доставивший владельцам немало проблем. А также на спасительное чувство стадности, благодаря которому симпатичные скотинки, в отличие от своих безвременно почивших хозяев, прекрасно защищаются совместными усилиями. А кроме всего, Миль указали на высокую степень сообразительности лапоногов – вот как их, оказывается, называют! Так могут ли, спросили её, такие замечательные звери сгинуть в родном лесу так же просто, как их бездарно расставшиеся с жизнью владельцы?

И Миль успокоилась за судьбу столь милых её сердцу лапоногов… И даже не стала просить, чтобы ей позволили ещё немножко поодомашнивать хотя бы одного из пяти… Тем более, что, буде она устанет идти своми ножками, ей пообещали предоставить одно удобное проездное место у мужа на плечах. Поэтому она взялась за протянутую Беном ладонь и последовала совету смотреть на всю эту топотню по лесу как на увлекательную (познавательную, ознакомительную – нужное подчеркнуть) экскурсию в компании приятных, очень заботливых и любящих её людей…

Тем более, что и дождь (по уверениям Джея – в этом Сезоне на редкость рано) как-то вдруг решил прекратить поливать континент. Сырости меньше пока не стало – ну-ка, высохни за день, когда лило несколько недель… Но выглянувшему солнцу сердце всё-таки радовалось…

Миль бодро гарцевала рядом с Беном, изредка ловко – на раз-два-три – забираясь на обещанное проездное место по соседству с небольшим рюкзаком. И радовалась жизни, предоставив мужчинам решать, куда идти да зачем, и запретила себе задумываться над чем-то другим, кроме проникавшего сквозь кожу благодатного света, продолжавшего трудиться над исцелением её тела…

74. Каникулы для обаяшки

Молодой бродяга шёл не спеша, следовать за ним было легко, он не особо сторожился и был почти беспечен. Местность вокруг понемногу меняла рельеф и характер растительности, пропали деревья-колонны, уступив плацдарм хотя и не столь высоким, но гораздо более кряжистым деревьям с мощными, выпирающими из почвы корнями, необъятными стволами, покрытыми толстой, изборождённой складками, корой, и с раскидистой зонтичной кроной. Эти деревья выпускали недалеко от своего основного ствола массу более тонких побегов, и все они имели одну общую крону. Так что одно дерево со всей своей семьёй выглядело небольшой рощицей. Понятно, что там, где росла такая семейка, другие деревья просто не уживались, как говорится – извините, место занято, самим тесно…

Остановиться на привал у такого семьянина означало стать объектом любопытства бесчисленного множества зверей, нашедших в его коре, ветвях и корнях и дом, и приют: дерево-семьянин не только жило само, но и давало жить куче своих симбионтов.

В этом районе леса было гораздо светлее: семейные деревья росли достаточно далеко одно от другого, выбирая возвышенные места. Солнце щедро согревало землю, хорошо питаемую водами бесчисленных рек и речушек, трава поднималась в рост человека, и наблюдать за оставшимся в одиночестве молодым бродягой, оставаясь незамеченными им, и безо всякого менто – приди кому-то из троих такая блажь в голову – не составило бы никаких сложностей…

А парень, ценя уединение, ещё несколько дней просто бродил по лесу, удил рыбу, отыскивал оставшиеся с прошлого предсезонья неопавшие и всё ещё непроросшие плоды в жёстких глянцевых кожурках, ловил в силки да подстреливал возращавшихся понемногу птиц и прочую мелкую дичь. С него совершенно слетел флёр беспомощного мальчика, такого милого, нежного и неумелого – каким он выглядел в лагере среди пяти влюблённых здоровяков. На ночь он ловко забирался на семейное дерево, отыскивал широкую развилку, но которой вполне можно было спать, сгонял оттуда всевозможных соседей (а особо упорных готовил на ужин), и спокойно проводил там ночь…

«Надо же, каникулы устроил! Прямо отпуск дикарём!» – возмущённо откомментировала Миль недельные наблюдения за ним.

– А что ты так на него взъелась? Парень тяжело потрудился, обеспечивая себе спокойную жизнь – имеет же он теперь право на небольшой отдых, всё-таки нескольких человек ради того угробил. Надеюсь, ты не собираешься это ему инкриминировать? Или, может, всё же хочешь пойти и попенять?

«Я?! Да ни Боже мой… Кто я такая, чтобы его упрекать. У самой рыльце основательно в пуху. И потом, те пятеро сами ведь подсуетились».

– Ну так и что тогда ты имеешь против него?

«Ну вот не нравится он мне…»

Бен в такую его благонамеренность и отшельнические мотивы тоже не очень поверил. И совсем перестал верить, когда «милашка» прекратил хаотично блуждать, и передвижение его обрело целеустремлённость…

– А куда это наш коварный обольститель невинных дяденек вдруг так резво припустил? – подивился Бен. – Никак на запад? Ну, это он не сам придумал… Кто-то явно сбил бедного мальчика с панталыку…

– Что, и тебе он не нравится? – усмехнулся Джей. – Какое редкое единство взглядов. Ну прямо семейная традиция.

– А что у нас на западе?

– А на западе у нас… – Джей взялся за свой телекомм, порылся в его меню, и над запястьем всплыла трёхмерная карта. – Залив у нас на западе. Глубоко вдающийся в линию берега. Сам берег – пустынный… Фауна… скудная. Растительность… растительность, как видишь – редкая. Жить там са-авсем несподручно. Что скажешь?

– Скажу, – обронил Бен, краем глаза присматривая за Миль. И, закрывшись от неё, перешёл на менто:

«Скажу, что мне вдруг очень захотелось сменить континент».

Миль на эту секретность только мельком взглянула, не прерывая своего занятия, и не вмешиваясь в их разговор.

«И, если наш парень тот, кого мы имеем в виду, – продолжил Бен, – сделать это будет не так просто. На побережье его, скорее всего, ждут. Или там у него закладка, а в ней передатчик. Потому что никакой другой передающей аппаратуры он с собой предусмотрительно не таскает. Я, во всяком случае, не обнаружил, сколько ни искал».

«И маячок ему вживлён, это обычная практика для наблюдателей. А вглубь континента они не хотят лезть, чтобы, в случае удачи, нас не вспугнуть?»

«Ну, они тогда нас переоценивают, – усмехнулся Бен. – Не думают же они, что я способен отслеживать весь континент? А вот они при необходимости – могут».

«Вот так, сразу весь? Вряд ли. Это тогда они должны только на нём и сосредоточиться. А так… Ну, что они о вас знают… Они знают, что у вас как минимум один флайер. Они знают, что флайер ты выберешь непременно с киберпилотом, а он способен на многое… И они не хотят рисковать ни в какой мелочи, а потому крайне осторожны».

«Вот я и боюсь, что у них всё может получиться… И мне ни к чему, чтобы Миль попусту тревожилась. Последим за ним до побережья, потом вызываем флайеры и проваливаем как можно скорее и как можно дальше. Если не будет поздно».

«А я боюсь, что поздно уже сейчас. Твой «сторож» тебе ничего не говорит?»

«Сторож» – продукт долгой эволюции. И ещё не приноровился к новому положению дел. Он туповат, и зачастую включается, когда опасность подстерегает уже в самом скором будущем».

«Стало быть, в ближайшие часы нам ещё ничего не грозит».

«Ну да, гонец пока не дошёл до берега, где есть передатчик, не принёс весть, что видел там-то девушку с такими-то приметами…»

«Приметы? – Джей хмыкнул. – Да любой из них нас в лицо знает – всех троих. …А что… что, если вестник так и не дойдёт до передатчика?!»

«Убрать его?… Так: что нам это даст… перестанет работать его личный вживлённый маячок, на место, где он смолк, пошлют других ищеек… Инсценировать нападение хищника или ещё что-то?… – Джей кивнул, Бен помолчал, оценивая. – Да… Это вариант. Но тогда кому-то придётся здесь задержаться… чтобы контролировать хищников…»

«Кому же, как не мне…»

«Джей…»

«Ну, ты ещё поспорь со мной, – прервал его Джей. – Сколько там гонцу до побережья?»

Бен попытался проглотить сдавивший горло ком.

«Около суток… минус ночёвку… Хочешь позволить ему дойти?»

«И выиграть вам время», – опять кивнул тот.

«Пожалуй, это даст нам отсрочку… Пока на нас не наткнётся какой-нибудь другой разведчик… Одному Контролю ведомо, сколько их таких теперь шныряет по планете…»

«Да чтоб их!..» – Джей крепко стукнул кулаком по ладони. Звук получился неожиданно звонкий – Миль испуганно вскинулась.

Джей весело выбил ладонями дробь по своим плечам, плоскому животу, бёдрам и коленям:

– Умеешь так, девочка?

Она засмеялась, запрокинув голову:

«Нет! Нисколечко! Но я видела такое там… дома. Научи, а? Ну, хоть немножко?»

– О, нет, – важно заявил он. – Это не для дам! Вот ещё разок выдать – могу! Хочешь?

Она закивала:

«Да, очень!»

Он «выдал» – минут пять по лесу шло эхо. Миль радовалась, не отводя от него сияющих глаз, и потом восторженно хлопала в ладоши:

«Ещё, ещё!»

– Ну, я устал, пощади! – он перевёл дух.

«Вот не думала, что ты на такое способен!» – покачала она головой.

– А почему, собственно? – «возмутился» Джей, но не выдержал позы, засмеялся и махнул рукой: – А, пустяки… Когда я был мальчишкой, это мог любой пацан, если, конечно, хотел быть на высоте.

– Он ещё и поёт, – наябедничал Бен. И добавил: – Вполне сносно.

«Да ну?! – опять распахнула глазища Миль. – А я никогда не слышала… Какая жалость. Почему ты ни разу не спел?»

– Э-э… – подзавис Джей и тайком показал Бену кулак. – Ну, как-то… не пелось. Просто не было под рукой инструмента. Да я и вообще не пел со времён далёкой юности, с самого, считай, колледжа… Так что и голос-то, поди, уже сел…

«Как только найдётся инструмент – споёшь, – твёрдо объявила она. И заглянула в синие глаза: – Ладно? Ну, пожа-алуйста…»

– Ладно, – улыбнулся ей Джей. А Бену сказал с тоской: " Эх-ма… когда ж это теперь будет-то… Да вызывай ты уже флайеры…»