Текст книги "Чужого поля ягодка"

Автор книги: Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)

«Мне, собственно, пофиг, чем вы здесь занимаетесь, я просто намерена выбраться. Но если смогу напакостить – сдерживаться не стану. А то ишь, меня – и на аукцион… как вещь, как животное… уроды!!!» – злилась Миль, собираясь уже нажать волшебную кнопку. Однако почуяла: за дверями вдруг начало прибывать народу… и тут же ожил притаившийся в кармане телефон. Телефон Миль торопливо дезактивировала – не тратя времени на кнопки, ментоприказом, чтобы не выдавал местоположения. И успела вписаться в ближайший к выходу угол как раз перед тем, как стена отъехала, впуская промелькнувшие мимо неё – даже ветерком обдало – один за другим мужские силуэты… По ней мазнули слепыми взглядами – и только, Миль прошмыгнула наружу прежде, чем стена закрылась, а затем, радуясь, что энергоресурс её полон под завязку, пережгла к чертям – или кто тут у них на этих ролях – питающие и управляющие контуры бывшей «своей» жилой ячейки, а заодно и вообще всё, что работало от электричества… Посидят мужички некоторое время без связи и без вентиляции, авось, не передохнут до прихода ремонтников… правда, ремонтники будут сегодня очень заняты, уж Миль постарается… Значит, такая у этих вояк судьбина. Они ведь наверняка получают надбавку за риск? Ну так вот – не их сегодня день. Как бабуля говаривала: «Не всегда ж коту творог, бывает, и башкой о порог»…

43. …Творить добро порой чревато
Несоразмерною расплатой…

Итак, первый шаг к свободе сделан. Слыша за спиной глухие удары с той стороны двери, Миль торчала на светлом пятачке – коридоры экономно освещались лишь при наличии людей – и вертела головой: ответвления коридора уходили в темноту – вправо, влево и вперёд. Было страшно стоять и смотреть в эти три тёмнеющих зева, ведущих неизвестно куда… Помня, что этот этаж – самый нижний, она всеми своими полузнакомыми ей самой чувствами пыталась разобраться, где же лифты.

Зрение и слух только и могли, что честно подтвердить факт её одиночества в этом пустом и тихом закутке, менто сообщало, что тут, за стенами, есть живые, и это люди, потому что они «шумят» – думают, чувствуют, переживают… – а также, что в этих стенах повсюду – уйма работающей техники, помельче, покрупнее… Да – лифты же должны перемещаться вверх-вниз! Можно отследить их движение… Ага, а если именно сейчас никто никуда не поедет?!..

И тут до неё вдруг дошло то, что не доходило из-за лёгкой паники: это не микросхема запорного устройства тупая, это она сама – тупит! Сейчас, слегка пообвыкшись, она ясно видела решение: всего-то и надо было – послать чуток энергии прямо на сервомоторы – и пусть себе схема бдительно ожидает ключа дальше. Дверь всё равно бы открылась! Вот с обычным механическим замком типа «щеколда» – там да, нужен ключ или хотя бы его подобие, отмычка… Хохоча над собой, Миль сползла на пол и веселилась, покуда не осознала, что это истерика. С трудом оборвав смех, поднялась и осмотрелась ещё раз: ну что, нет худа без добра – зато, просмеявшись, она перестала трусить. Тёмный коридор? Ха! Отголоски детских страхов…

Стоять на месте было бесполезно, Миль потихоньку пошла вперёд – освещение дружелюбно сопровождало её. Но коридор был везде одинаков, и создавалось неприятное впечатление, что попусту перебираешь ногами, никуда не передвигаясь. Где тут двери… И стоит ли их открывать – вот вопрос…

Забредя в очередной тупик, Миль прислушалась – за стеной точно кто-то был. Кто-то спокойный, почти сонный… Неопасный… А если и опасный – то не должен успеть среагировать. Поколебавшись, Миль вынула коробочку-ключ и, поднеся к стене, наудачу придавила кнопочку – стена послушно отъехала, открыв взгляду… Миль фыркнула – это была кухня! Аналогичная той, откуда она сама не так давно сбежала. И даже населённая и полная аппетитных ароматов. А вот и хозяйка здешних апартаментов, одетая в мягкую голубую пижамку стройная блондиночка с роскошной копной кудряшек, зачёсанной высоко на макушку – оборачивается на её, Миль, «фырк»… ахает и роняет блюдо. Вот жалость-то… Миль с сожалением проводила взглядом её раскатившуюся по полу стряпню…

– Ты откуда, сестра?!

Миль ткнула большим пальцем себе за спину – оттуда. Повернулась и пошла обратно. Надо будет на развилке свернуть в другую сторону…

– Эй, а куда ты?! – растерянный вопрос в спину уходящей. Запереть бы её снова… Но ведь не дастся. Не вырубать же её…

Не оборачиваясь, Миль показала вперёд – туда.

– А… можно мне с тобой?

Ну вот. Оно мне надо? Но девушка уже выбежала в коридор и догнала Миль:

– А куда мы? – Миль только плечами пожала. Но, подумав, ткнула пальцем в потолок.

– Наверх… – мечтательно протянула спутница. – Хорошо бы…

Теперь они метались по закоулкам вдвоём, всё ускоряя шаг. Попали в несколько тупиков, кончавшихся такими же комфортабельными клетками, и не все они были пустыми. Пара пленниц оказались беременными на поздних сроках и идти никуда не пожелали – слишком опасно. А из других некоторые к такой жизни вполне привыкли и тоже остались, где были. Но ещё три девушки увязались за Миль, хотя их никто особенно не приглашал.

И вот все пятеро полушагом-полубегом молчком мотались по коридорам, оказавшимся настоящим лабиринтом. Притом многоэтажным. Лифты всё-таки встречались, и, попадая в них, Миль устремлялась вверх. До предела. Намерение «напакостить» оставалось пока выполненным частично – не могла Миль взять на себя остановку всех систем этого подземного комплекса, полного невинных жертв, учитывая запертых пленниц и инкубаторы с младенцами… Но лифты не были сквозными и курсировали всего между пятью этажами. Три пройденных лифта подняли их лишь на пятнадцать этажей, верхнее число теперь показывало «тридцать пять». Обеспечивая занятость ремонтникам, Миль позаботилась, чтобы в ближайшее время эти лифты никого не катали.

Но надо было найти ещё пять лифтов, а методом тыка это было не только долго, но и опасно. Кто знает, хватились ли уже запертой в «её» секции компашки, или нет. Коридоры большей частью оставались пустынны, а когда Миль чуяла чьё-то приближение, всем пятерым удавалось скрыться и переждать в ближайшей пустой секции – Миль уже научилась отличать жилища для пленниц от других помещений и больше не заглядывала в занятые, не желая увеличивать свой «прицеп». Это бесконечное сканирование так утомляло… И сколько ещё могло продолжаться такое везение? За спиной жались друг к другу четверо явно уставших девчонок, которые тяжело дышали, однако не жаловались. Вот гадство: их теперь не бросишь, хотя в одиночку передвигаться было бы проще.

Наконец, она наткнулась на помещение, набитое электроникой, где за пультом дежурил всего один человек, и то – полусонный. Маскируя под маркер ключ, набросала на стене примерный план действий – блондинка кивнула: конечно, им нужен «язык». Над дверью чернел глазок телекамеры, и Миль не рассчитывала, что оператор их впустит по доброй воле, но у ключа, видимо, был высокий приоритет – дверь начала открываться, и Миль, проскользнув в еле раскрывшийся створ, прыгнула вперёд, держа курс точно на его менто. Она здорово подставлялась, парень уже разворачивался к двери и поднимал своё «гуманное» оружие – парализатор – но он безнадёжно запаздывал, и он всё ещё сидел в удобном кресле, а их было пятеро разогнавшихся злющих девчонок…

Наверное, он ещё и оторопел слегка, увидев, кто его атакует, и не ждал от них ничего серьёзного, да ко всему, видать, и не боец он был, а простой оператор системы вентиляции своего этажа. Вдобавок, и воспитали его когда-то в духе бережно-уважительного отношения к женщинам, каковое воспитание так просто не преодолеешь… Короче, он опоздал. Через полминуты он был обезоружен и надёжно привязан к креслу всем, что нашлось при себе у девушек: лентами, бюстгальтерами, поясками, платками и одной скрученной в жгут блузкой. А затем, шустро обшарив столы-шкафчики, кто-то из девиц с победным криком нашёл рулончик липкой ленты, и пленника упаковали по-женски тщательно…

Сначала он даже хохотнул, не веря в случившееся, но быстро опомнился и, найдя себя в столь плачевном положении, застонал от досады.

– Девочки, глупенькие, вам же не выбраться отсюда! – сказал он задушевно и как мог убедительно. – Вас уже наверняка ищут и вполне может быть, что и засекли. Зачем вам бродить по этажам, ножки бить, всё равно вернётесь туда, откуда ушли…

Миль подняла его парализатор, с интересом осмотрела. Руки сами знали, как взять, что сдвинуть, что проверить первым делом… – последствия триединства… Ничего, кстати, сложного – удобная рукоять, короткое дуло непривычного квадратного сечения, предохранитель, курок, индикаторы: картридж с отравой полнёхонек, батарея тоже, электроника исправна. В случае отказа сойдёт за дубинку. Всё какое-никакое оружие…

Оператор, внимательно проследив за её уверенными руками, понял, что это не игра в догоняшки и что преследователям придётся плохо.

– Эй, оставь эту штуку, девочка, – попытался он убедить Миль. – Это опасно.

– Не опаснее, чем вернуться в ваши клетки. Отойди-ка от него, сестра, я сама с ним побеседую, – это приступила к допросу та, блондиночка, что встретилась Миль первой. – Ну давай – будь умницей, расскажи нам, как отсюда уйти, и мы расстанемся целыми и довольными друг другом. Скажи по-хорошему. Не заставляй себя уговаривать.

Парень боялся, но – то ли из упёртости, а то ли из глупой гордости или ещё по какой уважительной мужской причине – молчал. Вряд ли он хранил верность присяге или ещё что в этом роде, скорее всего, как обычно бывает, некогда огорчил пару-другую статей закона, после чего места в легальном верхнем мире ему не нашлось, а здесь он пригодился… да и привык уже к здешним не самым плохим условиям… выбора у него, наверное, не было. Так что особо надеяться на его сострадание не приходилось, но попробовать всё же стоило, поэтому, заняв позицию в поле зрения пленника, Миль устремила в его зрачки умоляющий взгляд и попыталась «докричаться» до его души – «Ну помоги мне! Если я не вернусь к мужу, то просто загнусь здесь! Ты же сам всё знаешь…»

…Слышать он её не слышал, но мольбу прекрасно понял, чего уж там было не понять. Однако только поморгал и неловко потупил взор. Вздохнув, она уступила место блондинке. А сама прошлась по тесной операторской, без интереса посматривая на экраны: то, что на них было, понять мог только специалист…

А допрос продолжался.

– Знаешь, что, миленький – у нас нет ни времени, ни повода быть терпеливыми, – недобро прищурилась бывшая узница, вынимая из кармашка что-то небольшое и металлическое. Опыта у неё, может, и не имелось, но энтузиазма накопилось явно с избытком… – Зато есть вот этот ножичек. Он, конечно, маленький, но – оч-чень острый. И тебе будет больно. Очень-очень больно. Ты готов к боли?

И она прижала остриё к его левому глазу. Пока – к наружной стороне века, однако ни у кого не было сомнений, что она без сожалений искалечит парня. Тот побледнел и попробовал выкрутиться:

– Словами не объяснить, я должен показать… – остриё проткнуло тонкую натянувшуюся кожу… проникло в плоть века… и коснулось склеры. Парень замычал и дёрнулся, но голова была примотана плотно. Стекавшая алая струйка на бледной щеке походила на клоунский грим. Белок глаза с набухшими кровью сосудами напоминал какой-то жуткий плод…

– Попробуй всё же словами, мы понятливые, – поощрила Блондинка, и нажала чуть-чуть сильнее. Кровь наполнила складку века и потекла по щеке… Миль, морщась, отвернулась. Но от боли не отвернёшься… – И не советую дёргаться, глаз штука нежная. Ну? Я пока ещё жду… – напомнила девушка. – Ещё немного – и глаз начнёт вытекать. У тебя их, правда, два… – задумчиво протянула она. – Этак ты, пожалуй, решишь, что обойдёшься и одним…

– А ты попробуй укоротить ему то, что у него в единственном экземпляре. Или дай мне, – предложила вдруг другая беглянка, решительно берясь за ширинку оператора. Не иначе, тоже имела здоровенный зуб на местных самцов… – Ни один мужик не устоит. Мы начнём с самого кончика, понемножку… – пообещала она узнику.

– Да-а? – усомнилась Блондинка, играя лезвием. – Думаешь, так быстрее?

– Зависит от размера его раритета, – подала плечами вторая. – Но уж поверь – или скажет, или сдохнет. Причём – первое не исключает второго…

Парень заворожённо таращился на острый просверк ножа, обливался потом, загнанно-часто дышал и попусту облизывал мигом высыхавшие губы. Слёзы текли непроизвольно, смешиваясь с кровью… живописно пятнали рубашку…

Блондинка в раздумьи наблюдала, как пояс, а затем застёжка ширинки быстро уступают настойчивым маленьким рукам… Оператору было, конечно, достаточно больно, а уж страшно, как никогда в жизни, но эти паузы, ожидание мук – терзали едва ли не больше самой боли… Его боль входила в мозг Миль свободно, хотя и чуть отчуждённо, её левый глаз тоже горел, пульсировал и готов был лопнуть…

«Этак у него точно сердце не выдержит, да и у меня тоже», – Миль заблокировалась, отсекая чужую боль. Он ничего не скажет. И эти двое легко прикончат его просто из мести. Как крайнего. Не будь здесь так много свидетелей… свидетельниц… Или наплевать – ну и пусть девчонки увидят?… Время-то уходит… Ну что они могут понять, эти горожанки, которым даже в детстве сказок про колдунов небось не рассказывали…

Лезвие, холодя, переползло вниз и легко коснулось нежной кожицы… Мужчина всё ещё страдал молча. Пока молча…

Миль перехватила руку Блондинки.

– Ты что-о?! – удивилась та. – Он нам сейчас всё скажет, увидишь!

Миль отобрала ножичек, вытерла – действительно, очень острое лезвие… Пошарив в кармане, достала подаренный Литтеном биопласт, отрезала кусочек, поделила на два, и заклеила парню обе ранки. Ему стало легче. Боль не прошла, но поутихла.

«Терпи, – она коснулась его плеча. – Больше ничем помочь не могу».

– Вы посмотрите на неё!.. – возмутилась мучительница, поддержанная ворчанием остальных. Миль предупреждающе сверкнула зазеленевшими глазами – все четверо тут же заткнулись, поглядывали на неё молча – и срезала одну из лент, опутавших ноги невезучего оператора. «Покаянием» звался Узелок, который она, отвернувшись, торопливо связала из этой ленты. Правда, применять его на деле Миль ещё не доводилось, да и уверенности в правильном исполнении у неё не было. Будет ли работать – переживала она, собирая своим изделием потёки крови со щеки и шеи примученного, а затем, стараясь не обращать внимания на лихорадочный блеск страдающих глаз, подвесила сомнительное украшение на его залитую кровью грудь, напротив трепыхавшегося под рубашкой сердца.

– Это ему что – утешительный приз? – хмыкнула Блондинка. Миль рассеянно кивнула, следя, как под действием Узла меняется выражение лица подопытного. Вот перестали трястись его руки, вот он расслабился, на минуту прикрыл глаза… Всхлипнул прерывисто… После чего глянул на девчонок ненавидяще, для начала сиплым шёпотом длинно и неприлично выругался, и только потом сдавленно процедил сквозь зубы:

– Ну вы и стервы, девоньки, – он ещё надеялся справиться с желанием говорить, ещё стискивал губы и прикусывал язык, но ему всё сильнее не терпелось, его просто непреодолимо распирало, выворачивало – так хотелось рассказать всё, что он знал о самом коротком пути наверх, вот слова уже рвутся наружу, причиняя боль не меньшую, чем недавно ковырявшийся в его плоти ножичек… и, наконец, «Покаяние» подмяло остатки его воли – он сбивчиво забормотал, залопотал, с облегчением, с радостью: – …Отсюда – налево… до конца… справа будет… будет-будет-будет… дверь! Ключ-ключ-ключ, да, ключ – и опять коридор! В конце… там, в конце – сквозной… Если сквозной занят, ждать – освободится… А если нет – то справа там ещё есть грузовой, тоже сквозной! – и захохотал: – Да только там вас уж точно встретят, там наверху – всегда охрана! Охрана! Всегда охрана!!..

Выслушав эту короткую прочувствованную инструкцию, девчонки убежали. Миль задержалась. Узел надо было снять… Лишившийся «украшения» оператор, дыша тяжело, как после долгого бега, ослаб, обмяк, бессильно уронив голову на грудь. Миль наблюдала – вот он поднял голову, глянул утомлённо, но осмысленно…

– А ты чего тут? – удивился он. И на её приглашающий кивок в сторону двери зубасто усмехнулся: – Не… Мне с вами никак нельзя. Убьют. Не те, так эти… а не эти, так третьи! А ты беги, беги! Время!

И опять захохотал – хрипло, страшно…

Миль покачала головой. Наклонилась, подула ему в лоб. И ещё разок – нежно, ласково: тише, тише… забудь нас… всё, что было – прошло… спи… Ну вот, теперь, когда твоя смена закончится, тебя найдут связанным и мирно спящим, а то расшумелся…

Она обратила Узел, бросила на пол окровавленную полосочку ткани и потрусила догонять свой бестолковый выводок – куда ж они без ключа-то рванули…

Догнав их возле указанного тупика, заметила, как сбились они в кучку при её появлении… Ага, значит, что-то такое всё же почувствовали… Ткнула ключом в правую стену – открылся коридор заметно более широкий, чем в лабиринте. Этот коридор упёрся в лифт – сквозной, как обещал оператор. Так ли это, проверить не удалось – лифт был занят и уехал куда-то вниз. Ждать, пока вернётся, не стали: почти рядом, в конце опять же правого коридора, очень удачно пустовал другой сквозной – грузовой. Даже впятером в нём не было тесно. Лифт рванулся вверх так, что на ногах никто не удержался – грузовой не пассажирский, и скорость приличная. Но всё равно казалось, что он ползёт… Миль следила за сигнальным огоньком: двадцатый… девятнадцатый… восемнадцатый… наверху охрана, сказал оператор… семнадцатый… шестнадцатый… скоро, вот сейчас… пятнадцатый, четырнадцатый, тринадцатый… ой, мама, там же охрана…

Она показала девчатам – отползаем к стене, где дверь. Те поняли и послушно прижались к стенке. …Девятый, восьмой, седьмой… …Вот сейчас… Ещё немножко…

Лифт слегка притормозил и замер. Девушек чувствительно подбросило. Двери раздвинулись и…

В лифт ворвались крики, стоны, взрывы, стрельба, клубы вонючего дыма. Миль рухнула на пол, выставила парализатор и острожненько выглянула.

В помещении огромном, просторном, с потолком высоким, как небо – шёл бой. Кто в кого стрелял, оставалось неясно, обе стороны щеголяли похожими скафандрами и латами, как уж они различали друг друга… В ходу были и тяжёлые лайтеры, и разрядники, и шокеры, и парализаторы – хотя какой толк от попадания из последнего в защищённого доспехами бойца? Однако палили напропалую – фиг высунешься. Но не оставаться же в кабине лифта – не ровён час, вот вызовут его вниз… Поэтому Миль где ящерицей, где змейкой, где колбаской – отважилась переползти-перекатиться под днище ближайшего колёсного агрегата неведомого назначения, коих тут было понаставлено великое множество – то ли гараж, то ли магазин, то ли склад… А может – сборочный цех или вообще ангар… Вон фермы перекрытий какие мощные – лёжа на спине, глянула она наверх… и раскрыла рот: высоко-высоко вверху по перекрытиям и балкам, как диковинные насекомые, быстро-быстро передвигались человеческие фигурки. Если бы они не двигались, их было бы и не разглядеть – настолько хорошо сливалось с окружением их боевое облачение. До чего ж ловкие ребятки. Эти бой затягивать не станут, надо поспешить… Спрятавшись назад, под днище, начала вычислять путь к выходу, но по шороху за спиной с раздражением определила – девчонки опять потащились следом.

«Они что – думают, рядом со мной безопасней?! Нет уж, милашки, теперь вы сами по себе, а я сама по себе. Вы меня и так уже достали!»

И без них риск словить рикошет или угодить под случайный выстрел высок чрезвычайно, а тут ещё эти стервозные клуши её демаскируют. Ну, допустим, удастся просто тихо отлежаться – так ведь всё равно придётся иметь дело с победителями. Это для вас, пташки, вариант, а мне такая перспектива не улыбается совершенно.

Пока обе воюющие стороны увлечены битвой, у одной маленькой юркой девушки есть шанс улизнуть… А у пяти сразу – такой шанс резко уменьшается. Дождавшись, когда девицы сползутся под тот же агрегат и с надеждой уставятся на неё, Миль обломала им эту надежду, «написав» на днище – благо, оно было новое и чистенькое:

«Дальше нам не по пути. Предлагаю выбираться порознь. Так вернее».

Девчонки захныкали. Но Миль была непреклонна:

«Я вам что – нянька? Вас кто-то звал? Сидели бы себе в своих норках, нет, вы за мной увязались! Вывела наверх – и до свидания. Кто попрётся за мной – приласкаю из парализатора».

И принялась отползать, предъявив им недружелюбный глазок готового к стрельбе оружия… выставленного, правда, на одиночную стрельбу самыми малыми дозами, но и одно попадание дезактивата – далеко не то ощущение, о котором стоит мечтать. Уснёшь-то ты почти мгновенно, но какая ломка ждёт по пробуждении…

Чувствуя неуют от сверливших ей спину четырёх враз ставших беспомощно-злобными девчоночьих взглядов, Миль успела перебраться под следующий механизм и высматривала дорогу к соседнему. Туда, где сейчас шла перестрелка, и где зиял створ гигантских ворот. Туда, где горели, не взрываясь (значит, тоже не заправлены), обречённые тела машин. Там было достаточно тепла, дыма, шума и неразберихи, чтобы проскочить меж пальцев хоть у самого чёрта… И тут, чуть не чиркнув по хребту, за её спиной коротко звякнуло: в пол впечатался некий увесистый предмет. Миль сперва ящерицей отскочила и развернулась, а потом метнулась назад и радостно цапнула нежданный подарок небес: лайтер! – на секунду опередив бросившуюся к нему Блондинку… Непримиримо переглянувшись, обе взглянули вверх и – прянули в стороны: грохнув доспехом, между ними тяжко рухнуло и осталось неподвижным тело мужских очертаний. От него явственно несло горелым мясом и жжёным пластиком…

Миль им не заинтересовалась, осмотрела лайтер на предмет повреждений, коих, к счастью, не случилось, и двинулась осуществлять свой план, а вот Блондинка принялась обшаривать павшего… Ну, правильно: надо же и ей разжиться хоть каким-нибудь оружием…

Миль не успела отползти далеко и услышала, как оставленная ею четвёрка радостно возопила. Не ожидая доброго от той радости, Миль обернулась и… принялась панически ныкаться: над выбравшейся из-под днища кучкой девчонок нависал серо-пятнистый мужской силуэт. Слышать, о чём так возбуждённо стрекочут бывшие попутчицы, она не могла, но по злорадному выражению хорошенького личика Блондинки определила, что та в данный момент сугубо счастлива, с потрохами сдавая её, Миль, десантнику. И согласилась с оставленным внизу связанным оператором: действительно – стервы…

…А вот теперь, судя по их растерянным лицам, болтливая Блондинка и её подруги очень огорчены: десантник, как ни странно, не видит Миль, на которую пальцами показывают все четыре девушки…

Миль на миг обмерла и даже застонала: это же означало только одно. Вся эта войнушка со всеми жертвами затеяна Контролем и проводится Десантом исключительно ради одной цели – найти её, Мэллин Регхаз.

Впрочем, ещё это означало, что «Недотрога» и «Путаница» отлично, просто восхитительно работают! Настолько восхитительно, что… ага – гадкие девчонки тоже перестали её видеть! А значит… все сражающиеся на стороне Контроля сейчас являются охотниками – и ни один её воочию не узрит, покуда не наступит! Следовательно – надо лишь не путаться у них под ногами, ползти себе потихонечку к свободе… Но каковы неблагодарные сучки – ведь она, хотя ничего и не обещала, худо-бедно, но вывела их наверх! И что? Вот и делай людям добро…