Текст книги "Чужого поля ягодка"

Автор книги: Карри

31. Хейла

… А пока, при выходе из клиники, ему пришлось, уже привычно, очень быстро встать так, чтобы Миль не увидела покидавшую такси и в упор смотревшую на неё некую красивую молодую особу. Хотя и издали, взгляд этой особы обжигал Бену спину, не говоря уже о задёргавшемся внутри «стороже» – а уж этому впечатлительному паникёру Бен вполне доверял… Ух, ну и взгляд – Бен даже поёжился и плечами повёл, сбрасывая напряжение.

А дама всё целилась взглядом, забыв, что задерживает такси. И, как Бен ни старался, а Миль её всё же увидела – через окно машины, находясь в безопасности салона.

«Хороша, – оценила она. И поправилась: – То есть была бы – не будь она так зла. Это Хейла?»

«Она», – подтвердил Бен. И подумал – а не часто ли они встречаются? Такой огромный Город, целый континент – а случай опять и опять сводит их вплотную. Миль думала примерно о том же – и оба молчали.

Джей, усвиставший по накопившимся каким-то своим делам, обещал ждать их попозже в знакомом маленьком ресторанчике на тихой улочке. Таким образом, у них осталось время и они провели его в магазине, как Миль и планировала. Что-то она прикупила, например, большого симпатичного игрушечного зверя непонятной породы – скорее для себя, чем для малыша, но большей частью просто бродила, с рассеянной, блаженной полуулыбкой разглядывая товары для мам и младенцев… И Бен всё бы отдал, лишь бы это выражение покоя никогда не покидало её лица. И чтобы его личный «сторож» перестал, наконец, скулить…

Хейла возникла на пути будто ниоткуда. «Сторож» заметался и обречённо обмер, вяло трепыхаясь… и вот – стройная, высокая, она стояла против солнца, что чётко обрисовывало изящную фигуру, длинные, безупречных очертаний, ноги… а каштановые волосы её, подсвеченные контрфорс, окружали голову сияющим ореолом… Божественно хороша! …Если бы не это ощущение холодной злобы, так и веющей от неё, как от ледника, да не презрительное выражение на совершенном личике.

Пройдясь по Миль сверху вниз высокомерным взглядом (Миль, восхищённо разинувшая было рот, захлопнула оный, невольно скрестила на животе руки, и отступила, прячась за Бена), красавица удостоила вниманием её мужа:

– Здравствуй, Беннар.

Голос её звучал всё так же чарующе. Его хотелось слушать, что бы она ни говорила, хотелось, чтобы она не умолкала как можно дольше…

Бен поднял брови:

– Прекрасная госпожа помнит моё имя… – и слегка поклонился: – Какая честь. Чему мы обязаны удовольствием вас видеть?

– С каких пор мы на «вы»?

– Ладно. Так чего тебе надо?

– Ничего, – пожала плечами она.

– Хочешь сказать, что все эти встречи случайны? Тогда мы пойдём.

– Да что мне от вас может быть нужно… Просто хотела поближе рассмотреть твою…

– Мою жену? Зачем?

– Так вы уже женаты?

– Почему бы и нет?

– Действительно, – хмыкнула красавица.

– Слушай, разве я тебя чем-то обидел? Если так – готов принести извинения. Но ты ведь вроде тоже собиралась замуж, и, как мы оба помним, не за меня?

– Всегда успею… – рассеянно отмахнулась она. И попыталась заглянуть за его плечо – он шагнул, не позволяя ей этого. – Значит, эта вот замухрышка – твоя жена? – дивный голос её сочился сарказмом. – Прими мои поздравления. Достойная партия… А позволь полюбопытствовать, что ты в ней нашёл? Кроме её гривы… И та ведь – попытка угнаться за модой?

Миль невольно фыркнула… У самой Хейлы хватило вкуса избегать этого поветрия.

– Не смей обижать мою жену.

– Ха – а её возможно обидеть? – фыркнула Хейла и тихо ахнула, когда Бен, недобро сузив глаза, крепко взял её за запястье:

– Хватит, я сказал.

С трудом отняв руку, на которой остались следы, Хейла вздёрнула бровки:

– Да пожалуйста. Но всё-таки ответь, почему – она? Что, разве…

– Хочешь объяснений? – прервал её Бен. – Изволь, раз настаиваешь. Ты разумеется, безупречна. Красивей. Выше. И так далее. Мечта, а не женщина. Такой женой можно только гордиться, если повезёт…

Хейла холодно улыбнулась.

– Вся беда в том, что я люблю её, а она – меня, если ты понимаешь, о чём я. И она никогда не предпочтёт мне никого другого. Понимаешь? Хотя у неё такой же большой выбор, как у всех женщин твоего класса.

– Как! У неё, у этой… – Бен коротко глянул ей в глаза, и она запнулась. – Так у неё белый статус?!

– Да будь он чернее ночи, я всё равно любил бы её такой, как она есть.

Хейла вытянула шею в ещё одной попытке разглядеть Миль, и опять Бен воспрепятствовал.

– И она совершеннолетняя?

– Ты меня разочаровываешь.

– А, ну да, кто бы иначе вас поженил… И раз я вижу вас здесь, а до того в клинике…

– Правильный вывод.

Улыбка Хейлы окончательно скисла.

– И поэтому, Хейла, ты оставишь нас в покое. Ни она, ни я – мы не сделали тебе ничего плохого. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – нехотя признала она, думая о чём-то своём.

– И ты оставишь нас в покое, не так ли?

– Так, так, – рассеянно отвечала она, небрежно взмахнув пальчиками.

– Я очень тебя прошу. Хочешь, познакомлю со службистами Контроля? Все как на подбор, с белым статусом, обеспечены, идеально здоровы, красивы – всё, как ты любишь… Любой будет счастлив на руках тебя носить…

– Позволь мне самой решать свои дела, – Хейла резко вскинула голову, раздувшиеся крылья её идеального носика побелели.

– Разумеется. Я только хочу. Чтобы ты. Оставила. Нас. В покое, – медленно, раздельно повторил он.

– Как же сильно ты этого хочешь! – глянула она исподлобья.

– Настолько сильно, насколько это возможно. И этого же хочет Закон.

– Вот как, – улыбнулась она одними губами. – Ты мне угрожаешь?

– Я?! Когда?! – ответил зубастой улыбкой Бен. – Хейла, я всё-таки мужчина, и угрожать женщине, тем более столь восхитительной, как ты – извини, разве я так дурно воспитан? И всё, чего я хочу…

– …Это чтобы я – оставила – вас – в покое, – с расстановкой вместе с ним произнесла Хейла. – Да-да-да… Что ж, ты меня убедил, так и быть.

– Благодарен безмерно, госпожа. Всегда буду вспоминать вас с восхищением. А теперь, если вы не возражаете, мы вас оставим. Всего хорошего.

– И вам того же.

Бен откланялся, быстро развернулся и, подсознательно держась между Хейлой и Миль, подгонять которую не было нужды – она шла быстро, держа спину очень прямо, а голову – высоко вздёрнутой – сопроводил жену к парковке. Он напряжённо ждал скандала или как минимум неприятного разговора. Но в машине Миль только положила ладошку на его руку.

«Расслабься уже. Ну? …Это на ней ты надеялся жениться? Она производит впечатление».

– Да у меня всё равно никогда не было и полшанса. Но прежде-то и я считал её красивой… где были мои глаза…

«А ты не заглядывай внутрь. Любуйся вывеской. Как и прежде».

– Да сдалась мне она… вместе с её вывеской. Как и я – ей.

«Так чего ж ей тогда…?»

– Ну, как же – мне же полагалось долго мучиться, публично страдать, орошать скупой слезой её порог, злобно завидовать приближенным к телу, бить более удачливым соперникам морды, мастурбировать, глядя на милый сердцу образ… короче – жить насыщенной событиями жизнью. Вот это было бы правильно. Тогда я ни для кого не представлял бы никакого интереса. И у её подруг-соперниц не было бы повода её уколоть. Для них это образ жизни, спорт, хобби, искусство…

А я мало того, что молча ушёл, когда прогнали, но и посмел предпочесть другую, почти тут же ухитрился втихую жениться, да ещё и не с отчаяния, а по зову сердца. Если бы ты родилась горожанкой, то просто из солидарности должна была бы меня отшить. А так… это непростительно. Теперь понимаешь?

«А разве бывает так, чтобы сотни мужчин любили одну женщину?»

– Если на тысячу мужчин приходится десяток-полтора женщин, а из них – от силы половина белого класса, то они будут боготворить не только красавицу Хейлу, а и просто любую женщину, хотя бы за то, что она есть.

«Кошмар какой-то, – покачала головой Миль. – А у нас женщин больше, чем мужчин… не настолько, правда».

– Всё никак не могу себе этого представить… В интересном мире ты родилась.

«Этот мир тоже… интересен. Как вы ещё не вымерли… да помню-помню, – вскинула она ладошки. – Неудивительно, что Город лихорадит…»

32. «Весёлый Дракон»

Состояние у обоих было слегка взвинченное, как после небольшой драчки, и кафе-ресторанчик, в котором они должны были встретиться с Джеем, Бен разыскивал с определённым энтузиазмом. Стоянка для транспорта располагалась несколько неудобно, но «Призрак» они туда всё-таки приткнули, и – вот он, искомый прозрачный фасад с извивающимся по нему хвостато-крылатым чудищем. Чудище игриво поводило глазищами и, глумливо ухмыляясь, время от времени отпивало что-то пузырящееся из зажатого в когтистой лапе бокала.

– Краса-а-вец… – одобрил Бен.

Миль, скорчила гримаску, передразнив рептилию. Бен выпятил губу и забраковал:

– Не, не похоже… Он натуральнее. Тренироваться и тренироваться… и начать немедленно, – кивнул он на вход.

«Да, мне же нельзя то, что он потребляет…»

– Ну и не завидуй, а то у беременных может отрасти всё, что угодно. Хвост, например… Зачем мне хвостатая жена?…

Развлекая друг дружку таким образом, они заняли угловой столик у окна, откуда хорошо обозревался весь полупустой зал, занятый в основном сдержанно веселящимися старшекурсниками. Подростки явно чего-то или кого-то ожидали, поглядывая на выход.

…Хозяин, любезничавший с молоденькой красоткой прямо за стойкой, являлся, видимо, по совместительству и барменом, и официантом. Оставив амуры, он поспешил обслужить гостью лично. Высветил на столешнице меню, согнулся в вежливом полупоклоне и порекомендовал лучшие блюда, особо похвалив рыбу, которую, правда, подвезут только через полчасика, зато свежайшую, так что, если господа никуда не торопятся…

Миль замотала головой, сделав большие глаза: как раз рыбу она в последнее время терпеть не могла…

– Что, нет? Жаль, наш повар готовит её просто уникально… – огорчился хозяин. – Ну… ещё будут свежие фрукты и мясо жваков. А из готового есть наши фирменные постные фрикадельки.

– Хорошо, давайте ваши фрикадельки. И фрукты, как только появятся. И вот это… всё – на троих. Десерт – попозже.

Миль рассматривала зал, который оказался больше, чем выглядел: часть зала отделяла полупрозрачная, зыбкая как бы перегородка… сквозь которую хозяин и шагнул, не задерживаясь ни на миг – она пропустила его и тут же сомкнулась вновь. Там, за этой условной преградой, мелькали неясные силуэты и оттуда чуть слышно доносились какие-то звуки – не иначе, там располагалась кухня. А по вечерам зал превращался, видимо, в мини-театр: в дальнем углу имелась небольшая, пустующая сейчас эстрада, украшенная декорацией с изображением всё того же плящущего дракона. В одной верхней лапе он держал знакомый бокал с пузырящимся напитком и при этом вроде бы что-то восторженно орал…

Пока Миль любовалась развесёлой рептилией, хозяин уставил столик тарелками с исходящей горячим паром едой, посередине пристроил чайный прибор и три изящных чашечки – настоящих, не пластиковых, что Миль немедленно оценила.

– Фрукты скоро будут, – напомнил он и исчез. Впрочем, со своего поста у стойки он не терял их из виду… как и свою пассию, которая почему-то вдруг взялась помогать ему в трудах…

Миль, посомневавшись, рискнула отведать хвалёные фрикадельки, и опустошила тарелку скорее, чем надеялась: блюдо вызвало такой аппетит, какого она давно уже не испытывала. Бен почти незаметно подсунул ей ещё одну порцию, также пошедшую на «ура»…

За этим богоугодным делом их и застал Джей, под прикрытием блокировки неожиданно возникший в кресле рядом.

– Ух ты, какой у нас аппетит! Чем это вы тут увлекаетесь? – потянув носом, он на миг замер, а затем неуловимо быстро завладел прибором и закинул себе в рот содержимое тарелки Бена.

– Ты хоть пережёвывай, – посоветовал Бен, пряча улыбку и делая знак хозяину. Тот, впрочем, и сам уже лавировал между столиков с новой партией фрикаделек – на этот раз, понимая желание гостей, в небольшой супнице…

А пока все ели, Бен быстро прокрутил Джею встречу с Хейлой, а тот ему – последние городские новости и, всвязи с ними – свои соображения насчёт количества и качества единиц оружия, имевшихся в наличии как у одного, так и у другого. Выходило – не густо у них с оружием. Пара самодельных разрядников, да по шокеру на брата. Миль они в разговор не посвящали, ещё чего… Но в ближайшие планы приобретение оружия внесли первой строкой.

«У меня такое впечатление, что мы отстаём от событий на шаг-другой, – резюмировал Бен. – И что отставание это фатально».

«А вот так отшельничать в усадьбе! – согласился Джей. – Надо было хоть новости смотреть!»

«Думаешь, я не смотрел? В новостях всё тихо и гладко!» – возразил Бен.

«А меня из отпуска опять отозвали… – погрустнел Джей. – С понедельника на службу…»

…Улыбающийся хозяин гордо, будто это он сам их вырастил, водрузил на стол фрукты:

«Прошу, госпожа, свеженькие, три часа назад ещё на ветках качались…» – и Миль слегка обалдела: она никак не ожидала, что их будет столько. Не ваза, но целая корзинка ярких разноцветных плодов – округлых и вытянутых, гладких и бугристых – радовала глаз, дразня обоняние и обещая усладить желудок… как-нибудь потом, так как – жаль, но сейчас в Миль больше ничего поместиться уже бы не могло…

– !.. Вот так и знал, что тут что-то назревает, – торопливо вытирая салфеткой губы и хватая со стола шокер и разрядник, прошипел Джей и не встал, но плавно перетёк, занимая позицию между их столиком и залом: сквозь прозрачную стену отлично было видно, как ко входу в кафе, откуда ни возьмись, прихлынула небольшая толпа подростков в цветных школьных комбинезонах, где только можно украшенных оскаленными волчьими мордами, и эта толпа начала быстро втягиваться внутрь, наполняя зал весёлой вознёй, шумом и приветствиями… – Только этого нам не хватало…

Вскинувшийся было Бен расслабился и вернулся в кресло:

– Спокойно. Можешь доесть свои фрикадельки. Это же Рольд… Миль, узнаёшь?

«Конечно, – заулыбалась она. – А вон и Доллис…» И помахала кому-то в толпе.

Джей успокоился не сразу, ещё потоптался возбуждённо рядом, разглядывая заполонивших зал мальчишек и редких девочек.

– Ты посмотри – они же все вооружены!

Оружие имелось у всех. Здесь, под крышей кафе, они не особо скрывали, что носили его кто в кармане, кто на поясе, кто – пристёгнутым к бедру, кто – подмышкой… В зависимости от вида. У Рольда и ещё у нескольких старших ребят, например, имелись и заплечные комплекты с тяжёлыми лайтерами.

– Шокеры, парализаторы, разрядники, лайтеры, ножи, дубинки… Это что, в Городе война? – Бен цепким взглядом примечал, кто как распределился по залу, как блокированы выходы, какое оружие наготове, какое – в чехлах, кобурах и ножнах. И вновь подивился дисциплине и организованности: девочек и младших ребят всегда зорко опекали, по периметру зала и у выходов как бы случайным образом цепочкой рассредоточились, отслеживая обстановку, ни на что не отвлекающиеся вооружённые старшекурсники, за прозрачными стенами с беспечным видом прогуливались ещё несколько ребят старшего возраста.

– Ещё не война, но обстановка весьма нестабильна. Нам не пора?

– А куда торопиться? Тем более, – Бен кивнул на приближавшегося к ним паренька, – что нам придётся провести некоторое время в обществе этого приятного молодого человека…

Джей наконец выпустил из рук оружие, пристроив шокер в пределах досягаемости, а разрядник убрав куда-то под одежду.

Бен встретил Рольда стоя – рукопожатия здесь исторически были не в ходу – и пригласил к столу.

– Надеюсь, я не нарушил ваших планов своим появлением? – спросил Рольд после обмена приветствиями. – Оставайтесь, будет весело… Госпожа меня помнит? – улыбнулся он, наклонившись к Миль. – Правда, наши встречи были так коротки и… не очень приятны, наверное? Как ваше здоровье, маленькая госпожа?

– Госпожа вполне здорова, вот только слегка беременна, – доверительно сообщил Рольду Бен, а Миль почувствовала, что щёки её опять неудержимо пунцовеют под внимательным взглядом парня.

– Отличная новость! – улыбнулся Рольд. И покрутил головой: – Всё-таки трудно поверить, что вы взрослая…

Миль развела ладошками.

– А вам, Рольд, если не секрет, сколько же лет? – полюбопытствовал Джей, игнорировав взгляд Бена. И услышал:

– С прошлой осени я тоже совершеннолетний, – в подтверждение парень продемострировал левое запястье со смутно белевшим кружочком.

– И вы всё ещё верховодите в своей группе?

– Да, совершеннолетие тому не помеха. Вожака выбирают всей группой, и, если он не нарушает её законов, он остаётся лидером неограниченно долго. А вы слышали о женских группировках?

– О женских? Что-то новенькое.

– Ещё бы. Они принимают в свои ряды, в основном, свободных дам. И отрываются…

– Зачем им-то объединяться? Им что, кто-то угрожает? Похитители – серьёзные похитители, а не эти, головой ушибленные ухажёры-неудачники – так те, если мне не изменяет память, предпочитают красть девочек помоложе, на них легче воздействовать.

– Да как сказать… Вряд ли они чувствуют какую-то угрозу, скорее, это просто клуб по интересам, но точно никто не знает. Но вот что совершенно точно – так это что они тоже вооружаются. Кстати, Совет Города в связи со всем этим запретил свободную торговлю оружием. Теперь для приобретения любой стрелялки требуется специальное разрешение и регистрация.

– Так вроде его всегда требовали?

– Только на тяжёлое оружие. Шокеры продавали любому взрослому, а со справкой об адекватности можно было и разрядник приобрести. Справку же легко и недорого можно было купить. А можно было сделать шокер и самому… если очень хочется.

Миль слушала с огромным интересом.

Рольд пожал плечами.

– Опоздали они с этим запретом. В Городе полно оружия, и население по доброй воле от него не откажется. У меня, во всяком случае, полный комплект, – усмехнулся он.

– Мы заметили. Разве ношение оружия не запрещено?

– Запрещено. Но что они нам могут сделать? Запереть только… ну, поругать ещё. К тому же обычно мы никого не трогаем, законов не нарушаем. Мы только защищаемся.

– И часто приходится защищаться?

– Теперь, когда мы вооружены – гораздо реже.

– Кто на вас нападает, если не секрет?

– Да какой тут секрет… Обычные городские взрослые… придурки всякие… Пытаются отбить у нас девочек. У меня им это ни разу не удалось. А в Пригород и за Периметр мы не суёмся.

– А вернуться в интернаты?

– А мы их и не покидали. Но… там мы и так проводим большую часть дня. Мы всю жизнь учимся, учимся… Но ведь нам и просто жить хочется, – недавний выпускник, Рольд, по привычке, видимо, говорил о себе, не отделяя себя от подопечных. – И потом – думаете, с территории Учебных Городков девочки не пропадали? И не только девочки… Да в курсе Контроль! – опередил он вопрос. – Куда, как вам кажется, ребята заявляли о пропажах первым-то делом? Ответ был: спасибо, молодцы, мы разберёмся… Вот и разбираются… до сих пор.

Неприятно поражённые Джей и Бен переглянулись: вроде в годы их детства ничего подобного не случалось…

– И что – даже занятий не пропускаете?

– Ну, бывает, не без того, – улыбнулся Рольд. – Но я, например, стараюсь следить за посещаемостью. Кто упорствует – свободен, может оставаться один или искать себе другую стаю.

– Рольд, не сочтите нахальством… где вы берёте оружие?

– А также средства на существование? – кивнул он. – Насчёт средств всё просто: Город своих детей по-прежнему кормит, одевает, и так далее. Моя деятельность возмущения у властей не вызывает, даже напротив, потому что я за ребятами всё-таки очень плотно присматриваю и не даю их в обиду. Не станет меня – они выберут другого, и тогда ещё неизвестно, на что тот подвигнет стаю. Так что меня они не тронут. А ещё нам часто помогают те из нас, кто стал взрослым… Вы не обратили внимания на бармена?… У нас часто образуются семейные пары, правда, без санкции Медсовета…

– Так это правда, – покачал головой Бен. – И Совет это терпит?

Рольд пожал плечами:

– В Городе многое меняется, господа. Не могу сказать, что меня это радует – кто знает, чем всё это кончится…

" Чем бы ни кончилось, этого мальчика Контроль вниманием не обойдёт,» – заметил Джей, и Бен согласился – задатки лидера налицо. Даже не задатки – готовый лидер. Ценный кадр подрос. А может быть, его специально так и растили, чтобы он, незаметно для себя, набирал именно те навыки и развивал те качества, которые и привели его к нынешней роли вожака подростковой стаи. Если всем не спутает карт очередная смута, неспешно набирающая обороты в Городе, Контроль уж найдёт, чем привлечь его в свои ряды…

Бен в бытность свою на службе имел доступ к архивам и, будучи не слишком перегружен заботами, развлекался тем, что иногда позволял себе проверять некоторые свои догадки и выводы. За минувшие шестьсот лет подобные встряски, конечно же, нет-нет, да и случались. А если их не случалось слишком долго, то и инициировались. Изредка эти запланированные кризисы затрагивали весь Город, а порой – только отдельные районы, которые на это время отсекались от «здорового» населения жёстким карантином. Или же они поражали какой-то один слой социума – в последний раз, помнится, это был Чёрный Бунт… С того раза горожане с чёрным статусом всё ещё как пришибленные – тише воды, ниже травы, а ведь прошло уже около тридцати лет, поколение сменилось…

Так что он примерно мог сказать, как всё будет… Власти, подождав кризиса, опять сделают вид, что всё очень серьёзно и приложат вроде бы значительные усилия, разовьют активную деятельность, кто-то непременно показательно слетит с должностей, кто-то выдвинется на опустевшие посты… Потом всё, конечно, придёт в норму, выболят и затянутся все общественные нарывы, сдуются временные авторитеты, осядет пыль и муть… и всё опять придёт в желанное равновесие. Что-то изменится – заметно, хотя и нерадикально. Зато социум выпустит пар и, изумлённый своим героизмом, надолго виновато притихнет и с удвоенным энтузиазмом станет восстанавливать порушенное, а тем временем под шумок куда-то исчезнут либо перевербуются особо опасные возмутители спокойствия… Структура же управления Городом в целом останется незыблемой. Разумеется, при этом чьи-то мечты и планы уже не состоятся, надежды не оправдаются, судьбы непоправимо исказятся… Но это те издержки и жертвы, на которые хитромудрые власти, выражая скорбь и сочувствие, тем не менее, охотно соглашались.

Правда, в архивах ни разу ничего не упоминалось об участии в каких-либо эксцессах женской части населения. Да и дети себе такого не позволяли. Что, в целом, тоже наводило на размышления… но выводов за отсутствием хоть каких-то данных сделать не удавалось, кроме, разве что, косвенных и туманных, а это уже не выводы, а, скорее, выдумки… причём, довольно опасные.

Надо думать, власти не были бы в восторге, поделись Бен с кем-то своими догадками. Поэтому он оставил свои выводы при себе. Он вообще всю жизнь предпочитал не выделяться из массы, как и его отец…

Может быть, ещё и не понадобится покидать Город. Может быть, удастся тихо отсидеться в доме на Побережье – территория усадьбы защищена и укреплена. Хозяева перед властями ничем не провинились и внимания Контроля не привлекают. Стратегические запасы глубоко под побережьем позволяют ни о чём не заботиться не меньше года – а активная фаза любой бузы в Городе управляемо продолжалась редко когда больше трёх-четырёх месяцев… Будь Бен один, он бы даже, пожалуй, поучаствовал в общенациональной забаве, выбрав одну из сторон… Чтоб было что в старости вспомнить…

Однако один он больше не был, и «сторож» эти благостные надежды немедленно похерил. Бен вздохнул, вернулся к текущему моменту и вдруг обратил внимание, наконец, что Рольд что-то уж очень старательно избегает смотреть на его жену. А если и смотрит, то в те редкие моменты, когда уверен, что никто этого не замечает. Связавшись с Джеем, Бен убедился, что не ему одному это мерещится. А ещё наблюдательный юноша явно связал доступные ему концы и пришёл к правильной мысли об излишней молчаливости маленькой госпожи… И госпожа, похоже, о его наблюдательности тоже уже в курсе – вон как посерьёзнели зелёные глаза.

Над столиком повисла неловкая тишина. Под пристальными вопрошающими взглядами трёх человек далеко не робкий парень поёжился, помолчал, глядя на свои руки, а потом улыбнулся, поднял взгляд на Бена и тихо сказал:

– Да ладно вам, господа… Что я – похож на гада, что ли? Вроде я не давал повода…

И Бен согласился – да уж, кто-то, а этот парень не побежит звонить медикам, чтобы радостно сообщить, дескать, ошибочка вышла, глючит индикатор у одной девчушки, надо бы девушку проверить…

Пока все четверо подыскивали выражения, обстановку разрядил некий поплывший в общем весёлом гомоне неопределённый звук – как будто вздохнул кто-то очень большой.

– Ага! – вскинул голову Рольд. – Сейчас начнут! Вот увидите, скучать не придётся! – обернувшись, весело пообещал он.

Эстрада в дальнем углу осветилась, изображение плящущего дракона-выпивохи подёрнулось, пошло рябью в лад с настраиваемыми звуками, и, когда музыка обрела гармонию, пространство экстрады наполнилось причудливыми, переливчатыми, перетекающими друг в друга объёмами, абстрактными образами; живые, меняющиеся, они эволюционировали, то складываясь в пейзажи, то формируясь в фигуры людей и животных… В музыку вплетался смех, детские голоса, птичьи трели, шум волн…

Миль глазела, как на чудо, обещание сказки, а мужчины, все трое, улыбаясь – на неё… Для них это представление было не в диковинку, а только хорошей, талантливой работой, делом рук и сердец профессионалов. Да, эти ребята, несмотря на молодость, вполне состоялись как артисты… Технически подкованные, с прекрасным слухом и дизайнерской жилкой, сыгранно, с удовольствием, они подчинили себе внимание всего зала, каждый поочерёдно вёл свою сольную партию: первым солировал художник, охватив весь доступный ему простор цветовыми экспрессиями, лишь слегка подчёркнутыми музыкальными темами, следом, подхватив темп, влился мелодист – картинки на время пригасли, только сопровождая ритм вспышками… А потом оба опять объединились в слаженном, экстатическом действе, с лицами отрешёнными и сосредоточенно-счастливыми, полуприкрыв глаза, почти не глядя на инструмент, легко, словно колдуя, прикасаясь кончиками чутких пальцев к своим небольшим пультам…

Рольд смотрел на ушедших в творческий транс парней с гордостью и любовью, ревниво поглядывая на гостей – как им, осознают ли, насколько хороши его ребята? И довольно усмехался: впечатлились все, не только Миль… та вообще в откровенном восторге, повлажневшие глаза блестят, дыхание неровное… Вот она мельком взглянула на Рольда и… он поймал этот взгляд, то есть буквально поймал – задержал на себе. Как ему это удавалось, Миль не поняла, но добрую минуту она смотрела прямо в его глаза, не в силах, да как будто и не желая отвести взгляда. Удивлённая, она попыталась «позвать» Рольда, надеясь, что он ответит… Но он не отозвался. Значит, менто он не владеет?

«Зато он, похоже, владеет чем-то другим, – сказал Бен, с которым она поделилась наблюдениями. – Возможно, это что-то родственное менто, а возможно – это просто очень сильное чувство сильного мужчины… Нет-нет, Миль, я не имею в виду, что ты имеешь к нему влечение, – торопливо возразил он в ответ на её справедливое возмущение. – Но что он тянется к тебе, это факт. Осознаёт ли это он сам… – пожал Бен плечами. – Держится вполне прилично, и пока ничем себя не выдал. Честный парень. А ведь он из тех, за кем женщины будут ходить табунами… если уже не ходят», – усмехнулся он.

«Так это что – он покоряет их вот так, взглядом?» – фыркнула Миль.

«Тебе лучше знать, – опять усмехнулся Бен. – Нас с Джеем он такими взглядами не дарил».

Миль слегка порозовела…

Композиция тем временем закончилась, зал зашумел, задвигался, вспомнил о тарелках с едой. Кто-то выкрикнул:

– Доллис!

И зал подхватил:

– Доллис! Доллис!

– Спой, Доллис!

Доллис не заставила себя упрашивать, поднялась со своего места, оглянулась на Рольда, он кивнул ей. Она повернулась к залу и помахала над головой руками:

– Я иду!

Публика удовлетворённо взревела и стихла. Доллис, пройдя к эстраде, вскочила на возвышение, повернулась к залу, соединила ладони:

– Ну? Что вам спеть?

– «Скитальца»!

Она засмеялась – видимо, это песня традиционно была первой:

– Хорошо! – а вступление уже зазвучало – посвист ветра, шум набегающих волн, крики птиц, шелест дождя…

Доллис опустила голову, напевая без слов… Ненавязчиво наметилась мелодия, оттеняя девичий голосок, неожиданно сильный… Мелодия становилась громче, вместе с ней набирал уверенность голос, живой, трепетный, с хрипотцой, то низкий, то вдруг взлетающий ввысь и звенящий там… Но вступление закончилось, Доллис подняла лицо и заговорила-запела:

 
Песок или ветер,
земля иль вода —
Спешу я куда-то,
Не знаю, куда.
Лишь ветер-бродяга —
И друг мне, и брат.
Никто нас не гонит,
Никто нам не рад…
Где ветер родился,
Где корни его?
Где я появился,
Там нет никого…
 

Миль вдруг забыла и о Бене, и о Джее, и о том, где находится. Закрыла глаза, отвернулась от всех… Песня что-то тревожно цепляла глубоко внутри, открывала прямо перед ней провал, чёрную пустоту без опоры под ногами… Это её несёт ветер, мотает по пространству… Холодно… пусто… одиноко… тоскливо…

 
О чём позабыл я?
О чём я грущу?
Кого я оставил?
Кого я ищу?
А может быть, я —
Это вовсе не я?
Быть может, я – ливень?
Быть может – земля?
Ищу я, быть может,
Дорогу домой,
А что, если мир этот —
Вовсе не мой?
Откуда я взялся,
Куда я иду?…
Зажгу для кого-то
Ночную звезду…
Кого догоняю,
По свету спеша?
А может быть, я —
Это чья-то душа?
Года и столетья
Уже за спиной.
Но где же тот голос,
Что крикнет: «Постой!»
Но нет никого,
И я снова в пути,
И снова пытаюсь
Кого-то найти…
 

Доллис под завывание ветра и шорох песка закончила… В зале стояла тишина. Бармен позабыл о бокалах. Стоял, обняв свою молоденькую подругу, тесно прижавшуюся к нему… Вышедший из кухни мужчина в белой форме – видимо, тот самый «уникальный» повар – оперся о стойку и смотрел, смотрел на Доллис…

А Доллис тряхнула чёрной гривкой, топнула ногой – многие вздрогнули:

– Эй, да вы совсем приуныли? Пустяки, ребята! Жизнь идёт вперёд, и нам с ней по пути, даже если она идёт по кругу! Споём-ка «Дракончика»?!

– Споём!! – ответил зал.

Доллис взмахнула рукой, ансамбль повёл мелодию:

 
– Мы замёрзнем и продрогнем,
На зуб зуб не попадёт,
Но сюда мы проберёмся,
Потому что кто нас ждёт?…
 

Зал дружно подхватил – и аж стены дрогнули:

– Наш «Весёлый Дра-а-кон»!!!

Бармен, он же хозяин заведения, цвёл и разводил руками, кивал и кланялся, а Доллис продолжала:

 
– Кое с кем передерёмся,
Нам за это попадёт,
И опять сюда вернёмся,
Потому, что тут нас ждёт?…
 
 
– Наш «Весёлый Дра-акон»!!!
 
 
К небесам земля взовьётся
И обратно упадёт,
Всё равно сюда пробьёмся,
Потому что всех нас ждёт —
 
 
– Наш «Весёлый Дра-акон»!!!
 

Куплетов было много, некоторые сочинялись тут же, на ходу, авторы поднимались то в одном конце зала, то в другом. Общий хохот, сотрясая стены, сопровождал особо пикантные произведения, за которые исполнитель тут же получал по шее – в присутствии дам, как ты мог, паршивец! – но в общем всё шло отлично, молодёжь веселилась, хозяин и его помощники сновали между столиками.