Текст книги "Чужого поля ягодка"

Автор книги: Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

Готовилась какая-то большая пакость. И он в ней должен был участвовать.

– Полетишь со мной, – бросил ему Стан.

Джей послушно занял место рядом с ним, перед ожившим пультом, зафиксировался в кресле, нахлобучил гарнитуру. Стан включился в переговоры, на которые ушло несколько коротких минут. Так же привычно в сознании отмечались данные о численности, высоте, скорости, задачах, порядке следования, метеоусловиях… он узнавал рапортующие голоса… в голове складывалась «картинка»…

Ухо уловило нечто насторожившее. Прислушался – речь шла о девяти колоннах Кочевников, оставлявших Город. И о числе машин Десанта, каждую сопровождавших. От этих сведений ему стало нехорошо – он понял, с чего такая суматоха. Бен и Миль покидают сегодня Город, вот что. И его дорогому шефу это стало ясно не сию минуту. Найти их в Городе Контроль так и не сумел, оставалось перехватить при выходе из колонны: не станет же Бен вливаться в тесные ряды Кочевников, ещё более тесные, чем ряды горожан…

Для этого и понадобилось такое количество экипажей. Ведь колонн-то девять!

И скоро Джей увидел, как оно выглядит на деле. Машина Стана висела выше уровня воздушного оцепления, к нему стекались данные обо всех девяти колоннах. Вот колонны одна за другой пересекли черту Города, и от них стали отделяться машины эмигрантов-одиночек, к которым тут же устремлялась машина из оцепления. Несколько секунд – патрульный флайер возвращается в оцепление… Не то, не то, и снова – не то.

Это тянулось так долго, что у Джея успела зародиться надежда – а вдруг Бена нет здесь? Но надежда была слабенькая и испустила дух, так и не окрепнув.

В полдень у Кочевников первый Привал. Всем оставшимся в колоннах новичкам придётся предъявить себя взорам Совета Кочевья… А стало быть – и жадному вниманию Контроля. Если Бен не уйдёт раньше, Миль конец.

Кое-кто, наверное, уже потирает руки… Джей покосился на Стана – у того лицо было не менее напряжённое, чем, наверное, у него самого.

– Ну что, мой мальчик, понял, наконец? Сейчас всё станет ясно, – вдруг тихо сказал Стан, не отрывая взгляда от монитров. – Переживаешь? Правильно, потому что здесь она, здесь, если она вообще где-нибудь есть. Рэгхаз задумал переиграть Контроль и допустил ошибку. Мы не знаем, что за послание ты получил, Джей, но отправил он тебе его очень вовремя – иначе мы бы до сих пор не знали, где искать нашу милую беглянку.

Джей почувствовал, как сводит лицо. Стан повернулся и пристально взглянул на него, а он непослушными пальцами всё пытался расстегнуть замки фиксаторов…

– Не сходи с ума. Сиди, – холодно приказал Стан. – Ты сейчас ничем ей не поможешь – ты же даже не знаешь, где она. Никто не знает. Но совсем скоро мы будем знать это точно.

Джей посмотрел на свои руки и перестал терзать фиксаторы.

– Если бы ты знал что-нибудь конкретное, тебя не выпустили бы сегодня утром из Центра, понял? – Стан усмехнулся уголками губ. – А ты думал, в Контроле работают одни кретины? Не ошибись твой друг, пошли он тебе своё послание раньше или позже исхода Кочевников – и мы взялись бы за тебя, паренёк. Но ему приспичило уйти с Кочевниками. Так ему показалось безопаснее. Идиот! – вдруг выкрикнул Стан. И его лицо пошло пятнами. – Никто не ждал бы его по всему Периметру! Он слишком велик! Всегда можно найти лазейку! Да и не думал никто, что он уйдёт из Города! В нём так легко спрятаться! Скрывалась же эта девчонка в нём столько времени! Так нет! Спокойной жизни захотелось!

Он умолк так же неожиданно, как и раскричался.

– В общем-то они были правы – в Городе жить им было бы трудно. Но он ошибся. Сам виноват, – тихо закончил Стан. – И не смотри на меня так.

Джей с трудом отвёл от него взгляд. Стан пытался оправдаться?! И перед кем? Перед Джеем? Или перед своей совестью?

Небольшая заминка в движении одной из колонн случилась много позже. Так, пустяк: пятеро подростков несколько невовремя надумали поискать приключений на непоседливые задницы.

– Чему только их в этих Колледжах учат, – вздохнул Стан, наблюдая, как пацанов заворачивают обратно. – Ведь всем же вдалбливают, что Патруль не пропустит детей на выезде – детектор обязательно отсканирует сигнал индикатора… Или теперь этого больше нет в школьном курсе, а, Джей? – Стан краем глаза покосился на спутника.

Джей флегматично промолчал. Но Стан подался к монитору, вывел на экран анкетные данные неудавшихся путешественников, полюбовался на портреты, а затем пробормотал что-то, отдавая приказ, и взялся за штурвал, меняя позицию.

Джей, вглядевшись в недовольные физиономии подростков, чуть не проклял негодных мальчишек: это были они, «волчата» Рольда, которые, конечно же, тоже находились в разработке, пусть и пассивной. Своим присутствием именно в этой колонне пацаны навели Стана на некую мысль, которую тот, доверяя своей на весь Десант знаменитой интуиции, счёл дельной… И ведь оказался прав.

Вскоре флайер Стана уже завис над той колонной, в которой патрульные отловили «волчат» – благо и лететь далеко не пришлось. И Джей, особыми успехами в ментолокации всё ещё вроде бы не блиставший, тем не менее заподозрил, что не просто так в салоне повеяло полынью и мёдом…

Хорошо, что Стан в это время внимательно смотрел на мониторы…

Это началось за несколько минут до полудня. Далеко внизу, пыля, ползла колонна, сверху казавшаяся то ли цепью, то ли длинной многосуставчатой змеёй с неровными пёстрыми боками, над которой то и дело взлетала то одна, то другая яркая мошка. На мошку тут же пикировала другая, выпадая из висевшей над колонной целой сети ей подобных, а затем, латая собой дырку в сети, возвращалась на место… Довольно скучное и за это утро уже здорово бы надоевшее зрелище, не находись все задействованные лица в таком напряжении…

И вдруг колонна вздрогнула, останавливаясь, звенья её заёрзали туда-сюда, ударяясь одно о другое… и начали расползаться во все стороны. Более тяжёлые сдвигали бамперами тех, что полегче.

Стан схватился за подлокотники, подался вперёд, насколько позволяли фиксаторы, всмотрелся в образовавшуюся внизу путаницу и заорал:

– Что происходит?! Я – Третий, я – Третий! Ответьте мне, что происходит?!

Ему ответило сразу множество голосов, некоторые просто панически кричали, кто-то пытался пробиться сквозь шум с докладом, но его голос тонул в общем гаме…

А колонны уже не было. Была суматоха. Машины улепётывали и к Городу, и от Города, кто по земле, кто по воздуху. А кто-то метался на месте, кружа и натыкаясь на всё подряд – и на машины, и на людей…

Неожиданно флайер Стана сорвался с места и помчался прочь. Стан схватился за штурвал, заколотил по кнопкам, рыча нечто невразумительное, сумел развернуть машину и заложил вираж, разглядывая происходящее на земле.

– Хотел бы я знать, что всё-таки происходит?! – прошипел он сквозь зубы.

– Стан!! – гаркнул Джей так, что Стан вздрогнул. – Уходим отсюда! Скорее!!

– Да почему?! – и Стан, пройдясь по всем предкам, выругался, чудом уворачиваясь от нёсшегося прямо на них десантного флайера – мелькнуло белое лицо пилота с выпученными глазами и разинутым в крике ртом, руками он держался не за штурвал, а за собственную голову…

Джей уже почувствовал ЭТО. И, стараясь оставаться спокойным, поспешно отстёгивал фиксаторы.

– Ещё один сумасшедший! – избегая столкновений, Стан погнал машину выше… и ещё выше…

– Это мы с вами сумасшедшие, потому что надо уходить, Стан! – Джей, наконец, дотянулся и двинул шефа в ухо, вложив в удар достаточно силы, чтобы вывести из строя.

Голова Стана мотнулась в сторону, руки выпустили штурвал, и флайер тут же самостоятельно сменил курс, уносясь подальше от места, откуда исходил мощный императив: «Прочь! Уходите прочь!!»… который Джей отлично слышал и догадывался, кто мог его транслировать.

Стан зашевелился, когда машина оказалась на порядочном расстоянии от опасного места. Морщась, ощупал своё распухшее лиловое ухо, повёл вокруг затуманенным взором, разглядел Джея:

– Это ведь ты меня… а?!

– А то кто же, – согласился Джей.

И тут до них донеслись взрывы, флайер встряхнуло, и не раз, не два… Машина зарыскала, закувыркалась… но кибер её в конце концов выровнял.

– Что там ещё?! – Стан всё-таки взялся за штурвал, разворачивая машину.

Джей не мешал ему, от души радуясь, что успел вновь пристегнуться. Сидел, молча глядя в одну точку: ментоприказ, гнавший всех прочь, угас. И Джей теперь не знал, что и думать. Жива ли ещё эта бедовая парочка – Миль и Бен?

Стан посадил флайер, с трудом отыскав относительно свободный от хлама пятачок. Столбы и султаны дыма почти в полном безветрии поднимались к небу чуть косо, хлопья пепла и копоти, кружась, оседали повсюду чёрным снегом… Чтобы не наглотаться этой гари, Джей повязал на лицо платок. Стан, подумав, последовал его примеру.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Стан, оглядываясь вокруг.

– Кое-что. Вы ещё сердитесь на меня за удар в начальственное ухо?

Стан улыбнулся, тронул своё пострадавшее ухо, толстое, как оладья:

– Сержусь? Нет, Джей. Я тебе даже несколько благодарен. Кажется, ты съездил мне весьма вовремя.

– Да уж, кажется… Пошли посмотрим?

Они добрались до ближайшего дымного столба, поднимавшегося из большой воронки, где-то на дне которой не столько догорало, сколько немилосердно чадило нечто бесформенное.

– Это ведь кто-то из наших… А, Джей? – тихо молвил Стан.

– Да, Стан. Это были лучшие из ваших. Очень трудно было оставаться на месте и выполнять задание, когда так хотелось удрать да поскорее. А они сумели остаться.

Они помолчали. Потом Стан посмотрел на Джея:

– Ты сказал «из ваших»? Я не ослышался?

– Нет, не ослышались. Я ухожу. Ухожу сейчас же.

– Нет, Джей. Сначала помоги мне разобраться с этим, – он махнул рукой вокруг. – Почему взбесился киберпилот?

– Штат Управления Контроля укомплектован высококлассными специалистами. Вот пусть они и разбираются, я-то тут при чём…

– Ты не можешь так уйти, ты должен неделю!

– Вы правда так думаете? – улыбнулся Джей. – Может, даже помешать намерены? Мне бы хотелось расстаться по-хорошему.

– Мне тоже. Джей, подожди… – подойдя вплотную, Стан взял его за плечо. – Подожди… Я ведь знаю кое-что. Это – её работа, да? – он испытующе заглянул Джею в глаза. – Не молчи. Не знаю, конечно, как, но… киберы возле неё и прежде куролесили и сгорали, и не только на флайерах … А люди?… Ты знаешь, что бывшее твоё отделение после той пары дней, что она провела у нас в Управе, подало в отставку на следующее же утро? Не знаешь… – усмехнулся он. И кивнул: – В полном составе… Их, конечно, проверили… и отпустили, – развёл он руками.

– И причём тут Мэллин Рэгхаз? Вы ведь охотитесь на неё вовсе не из-за сгоревшей аппаратуры?

– Выводы об апаратуре сделал пока только я один. И я не стал делиться ими с Советом Командоров. Не из-за опасения быть неверно понятым, как ты, наверное, догадался. Всё выглядело достаточно правдоподобно… Но после сегодняшнего… Ну скажи… это ведь её работа? Никто нас не слышит и никто не узнает, если ты мне что-то скажешь… Я участвую в этой охоте только по долгу службы. Это тебе легко сорваться с места и ни о чём не думать – ты всего лишь адъютант. А я – Командор Десанта. И не могу…

– Да хватит, Стан. Я понял. Надеюсь, меня понять ещё легче – я ж только адъютант… и то бывший. Я знаю, что Контроль не отстанет от Мэллин и будет преследовать её, пока может. Она, насколько я её знаю – будет ускользать, пока может. Но она всего лишь слабая девочка. Зверя можно гнать… можно догнать… А можно ведь и загнать, понимаете? Это же так просто. Постарайтесь довести это до понимания остальных ваших коллег, Стан. Вот это всё… – он раскинул руки, задрал голову и горько прокричал в небо: – …разве этого не достаточно, чтобы убедиться: не надо объявлять ей войну?! – поперхнулся дымом, прокашлялся и закончил уже тише, охрипло: – В этой войне не будет победителей и добычи – Мэллин не трофей и не животное. Она не принадлежит никому и ничему! Ни вам, ни вашему Городу. Ни даже вообще всему этому гадскому, дохлыми предками недораздолбанному миру!..

И, выдохнув, закончил почти спокойно:

– И я ни-че-го не могу сказать вам, Стан, об этих рехнувшихся компьютерах. Сам ничего не знаю. Может, Бен что-нибудь этакое придумал, он на такие дела мастер… Разве невозможно построить перехватчик киберуправления? Если очень захотеть? Вам это надо, вы и думайте. А я пошёл, – и побрёл, высоко поднимая ноги, через завалы разнообразного мусора.

– Я догадывался… – донеслось ему в спину.

– О чём? – обернулся на ходу Джей, ловко балансируя.

– Что она… не из Города.

– Ну да, само собой. Она же из Диких, – хохотнул Джей. Ему становилось всё веселей.

– Где вы её взяли, Джей? – качнул головой Стан.

– Я – взял?! – вытаращил покрасневшие от дыма глаза Джей. – Познакомился во время ликвидации одного из «курятников». Она назвалась Мэллин Тисс, и у меня не было причин сомневаться в её словах. Ни причин, ни желания.

– И что ты собираешься делать? – глядя ему вслед, спросил Стан.

– Подыщу подходящую колымагу из брошенных, – кивнул Джей на завалы вокруг, – и попробую отыскать моих друзей. Надеюсь, меня не обвинят в краже чужой собственности.

Стан ещё долго сидел у своей машины. Сквозь хлопья опадавшей копоти ему едва удалось разобрать неопределённые очертания взлетевшего неподалёку флайера, взбившего при старте клубы пепла, и тут же пропавшего из виду за столбами дыма.

– Удачи, Джей, – одними губами прошептал Стан. – Удачи всем вам…

17.12.2012.

Мокрый Континент
64. Поющий лес

Конечно, этот лес не мог быть обычным. Миль это понимала. Он был живой. Но чтобы настолько живой – к этому она никак не была готова! Взять хоть бродячие деревья – не поймёшь, то ли это растения, то ли животные. Стоят себе стоят, корни в земле, наверху торчат стволы, ветки, листья, цветы… Всё, как положено, хотя листья какие-то пятнистые, и пахнет всё это излишне остро. Ну, стоят и стоят. А потом, непонятно почему, одно из них начинает пахнуть заметно сильнее, да вдруг ка-а-к… затрясётся мелко-мелко, ка-ак вытащит корни из земли – и поползло, причём, сохраняя вертикальность… Ладно хоть, не кусается. Напротив, довольно миролюбивая и даже компанейская тварь: если возле них достаточно долго стоять или сидеть, то они постепенно сползаются и пристраиваются рядом. Пытаются ветками обвить, листьями своими пахучими щекочут. А прикрикнешь или просто ты не в духе – их листья отдёргиваются… и снова льнут. И злость куда-то девается. Возле жилища их скопилось уже около двух десятков, а поначалу не больше трёх имелось.

А ползучий мох, живущий на высоких стволах и скалах? Пушистый и мягкий днём, ночью он съёживался, складывал свои веточки, становясь плоским и колючим. Этого любителя тепла и света не встретить было в тени и прохладе, и ягоды его меняли цвет трижды в день: утром они белые, к полудню красные, вечером чёрные, а к восходу опять белеют. Бен запретил их пробовать, хотя птицы их клевали, Миль сама видела…

А непуганно-бесстрашные шестилапые грызуны размером с белку, гнездящиеся высоко-высоко, в густых кронах? Когда одно из этих созданий впервые попалось Миль на глаза, она так завизжала (и мысленно тоже), что распугала всю живность в округе на полдня пути – как минимум. Бен едва не рехнулся, услышав этот визг – решил, что на неё таки напали агенты Контроля. Даже любознательный бедняга шестилапик, всего-то привлечённый блеском её браслета, уверился, что всё – это смерть его пришла, и хлопнулся в обморок: он отродясь не слыхивал, чтобы в его родном лесу кто-то издавал вопли столь убийственной высоты, частоты и продолжительности…

Фантомом возникнув ниоткуда, Бен явился к месту «трагедии» на хорошем взводе, равно готовый как убивать, так и умирать, и от облегчения сперва просто слов не находил. Даже чтобы выругаться. Потом ухватил неподвижного зверька за пушистый хвостик, поднёс к бледному и виноватому лицу жёнушки и вопросил:

– Ну вот зачем вам оружие, фэймен? Вы сразили эту зверюгу наповал, лишь немного возвысив голос… Я, кстати, всегда сомневался, что он у вас вообще есть.

Вольно ж ему было веселиться, а Миль с детства терпеть не могла пауков, которых шестилапик живо ей напомнил, когда спрыгнул с дерева и раскорячился рядом с ней, растопырив свои шесть мохнатых коленных суставов и завив кольцом поднятый над туловищем хвост, что выражало, оказывается, благорасположенность и желание познакомиться поближе… Это потом она разглядела его большие чёрные глаза, блестевшие под длинными ресницами, и милую подвижную кнопочку всегда влажного носа, и потешные пучки вибрисс вокруг этого носика, и цепкие когтистые пальчики на каждой лапке… не говоря уже о прекрасных переливах короткого меха дивного зеленоватого оттенка.

А ещё были земляные броненосцы, роющие в толще почвы целые системы тоннелей. Большие, бронированные, неповоротливые и невозмутимые, они жили под землёй, изредка и всегда неожиданно выбираясь на поверхность. Когда заросшая травами, как мехами, спокойная поверхность земли начинала подрагивать… вспучиваться… раздаваться в стороны… из-под дёрна и комьев почвы показывались мощные когтистые ластолапы, а затем их сменяла покрытая бронёй голова с выпуклыми глазами и чуткими ноздрями… Да, это всякий раз здорово впечатляло. Голова озиралась, принюхиваясь… И вслед за ней свету являлось грандиозное тело на опять-таки шести лапах. Тускло поблёскивая кольцевидно расположенными пластинами брони, зверь втягивал широкими ноздрями воздух, осматривался – несмотря на подземный образ жизни, в дневном свете видели броненосцы отлично – выбирал одному ему известный ориентир, и уверенно топал по своим делам, передвигаясь быстро, на людей и вообще ни на кого не нападая, никого не боясь, и исчезал под землёй так же впезапно, как и появлялся. Надо было видеть, как уткнув морду в землю, он начинал рыть нору: земля с пучками травы фонтаном летела вверх и в стороны, и через каких-то полторы минуты бронированная землеройка с Миль ростом скрывалась в недрах земли. Часто она тут же закупоривала отверстие почвенными массами, а иногда оставляла вход заманчиво открытым…

Соваться в эти зияющие дыры Бен не разрешал категорически и совершенно правильно: заблудиться в подземных ходах, которые к тому же грозили в любой момент обвалиться, было раз плюнуть.

Но вот прокатиться на таком звере было одно удовольствие – при условии, что сумеешь удержаться на твёрдой и довольно скользкой поверхности, которая под тобой к тому же ходуном ходила… Главное, потом успеть вовремя спрыгнуть – до того, как «лошадка» начнёт рыть землю. Броненосцы к таким поездкам относились абсолютно равнодушно, даже если сверху на них устраивались двое – да хоть трое! Их мощные лапы и панцири были рассчитаны на куда большие нагрузки.

Так что здешний лес воистину оказался полон всяческих чудес, и заскучать здесь было трудно. Даже в первые дни, когда Миль только и могла себе позволить, что лежать на солнцепёке, не удаляясь от их временного убежища, и своё личное, вообще-то не особо тяжёлое оружие, торжественно, с напутственной речью и подробными инструкциями вручённое ей заботливым мужем, держала всё ещё с большим трудом…

А что делать – время от времени кому-то же следовало пополнять убывающие запасы пищи, на одних городских запасах всю жизнь не просидишь. На тот момент Миль уже достаточно окрепла, чтобы в случае чего быстренько укрываться во флайере, и даже отстреливаться вполне была в состоянии, нашлось бы от кого… но с собой на охоту Бен её пока брать не рисковал. Хотя этот лес, если не нарываться, активной агрессивности и не проявлял, муж сказал: подождём. Миль согласилась – ну и подождём, куда теперь спешить-то, времени свободного появилась куча, и всегда было, чем его заполнить…

Попервости процесс восстановления почему-то шёл довольно туго. Миль ворчала, что тогда, сразу после… Бену не следовало снимать с неё Гребень. Бен упрямо отмалчивался, всё ещё не доверяя украшению. И тогда Миль показала ему, как это происходит…

Перед внутренним взором вставала общая картина тела, её тела, видимого изнутри – тёмного, едва подсвеченного где-то ярче, где-то тусклее… Сверху, от кожи, лёгким мерцанием, сопровождаемым покалыванием, проникали внутрь и разбегались по глубинам и закоулкам крошечные светлые искорки… Но основная их масса, едва проникнув в кожу, почти тут же и гасла – слишком густа была темень, слишкам тяжела и холодна… А потом кожи касался Гребень – и оттягивал, отвлекал на себя тьму, перемалывая её в свет и тепло… И солнечное излучение начинало вливаться в тело легко и беспрепятственно, согревая участок за участком, слой за слоем впитываясь в воспрянувшие клетки…

Более того – тело училось у Гребня, начиная самостоятельно отлавливать и уничтожать тёмные холодные сгустки, как живые… Во всяком случае, те корчились и извивались, явно не желая отдавать накопленное… фактически – награбленное.

Бен хмыкнул и поглядел на играющий цветными огоньками предмет в волосах жены с уважением.

– Не знал. Прямо-таки хочется извиниться.

Показалось или нет, но на секунду Гребень вроде бы взыграл огоньками ярче, как будто усмехнулся.

«Извинения приняты, – подтвердила Миль. А на скептически выгнутую мужнину бровь сказала: – Пора бы уже отличать друзей от врагов. Хотя бы по принципу «Друг моего друга…»

– Виноват, моя госпожа. Но кто ж знал…

«И то верно», – признала она, закрывая глаза, чтобы без помех прислушиваться к ликованию своих радостно вибрирующих клеток, последнее время вынужденных жить на голодном пайке.

Не полагаясь на одну ментолокацию, Бен напичкал окрестности своими датчиками и «пугалками» – так ему было привычнее и спокойнее. Миль не спорила. Одно другому не мешало. Ей вообще ничто здесь не мешало. Угнетающая атмосфера перенаселённого, на её взгляд, Города осталась где-то далеко, а после так страшно закончившегося расставания с ним и возвращения к по-прежнему притягательному миру живых что-то в ней самой в очередной раз необратимо исказилось, и это был лишь поверхностный слой – изменения далеко не закончились… С Беном, чтобы не травмировать его ещё больше, она своими наблюдениями делилась осторожно, понемногу, но неумолимо: рано или поздно его и самого ждали перемены, куда он денется… так что пусть привыкает.

Он привыкал. К тому, например, что его жена, по её утверждениям, иногда слышит «голоса» деревьев, которые вроде бы её окликают и всё такое. Обычных деревьев, не бродячих. Во всяком случае, ему нередко доводилось видеть, как она приникает к какому-нибудь стволу и, закрыв глаза, надолго замирает в таком положении с блуждающей полуулыбкой на губах… Однажды он рискнул ненавязчиво прислушаться к её менто в такой момент и услышал, как дерево «пело»… Как назвать это иначе, он не знал… «Песня» завораживала и убаюкивала, успокаивала и затягивала… Он понял, что Миль знает о его присутствии, более того – дерево знало тоже! И ни она, ни дерево не имели ничего против… Против был сам Бен. С трудом стряхнув навеянное «песней» навязчивое умиротворение, он зарёкся вникать в маленькие причуды своей жены, но и всякие сомнения в достоверности её утверждений у него как рукой сняло. Проверять их оказалось себе дороже.

– Согласен допустить, что лес и в самом деле обладает неким сознанием, но ты уж будь добра, занимайся его прослушивание в пределах лагеря, ладно? Хотя бы ради моего душевного равновесия. А в лесу будь внимательней, договорились? – мягко выговаривал он ей.

«Слушаюсь! – весело козыряла Миль. – Есть не липнуть к каждому стволу. – И смущённо признавалась: – Просто у них у всех разные песни… и каждую очень хочется послушать. Ведь далеко не всякое дерево «поёт», чаще они просто бормочут. Жаль, что тебе не понравилось…»

– Это всё же лес, в нём, представь себе, и хищники водятся. Ты уверена, что сможешь не прислушиваться к «песням» прямо на ходу? Если нет – оставайся в лагере, – и уходил на охоту один. Зная, что она всё равно увяжется следом – птицей ли, зверьком ли… Ей так нравилось следовать за ним по лесу, наблюдать его неслышную походку, плавные экономные движения, сторожкую манеру быть незаметным… да у него даже лицо становилось совсем другим, отрешённо-сосредоточенным… Он тоже вслушивался в лес – но в целом, в его покой и непокой, в пульсации всего живого. И никогда не возвращался без добычи…

Поэтому перед тем, как поразить цель, он обычно всегда оглядывался и укоризненно спрашивал у наблюдавшей за ним птицы или стоявшего столбиком зверька:

– Подглядываешь опять? – ждал немножко, давая Миль время уйти, и только потом стрелял… или метал нож. Миль всё ещё избегала зрелища непосредственного убийства… Зато в рыбалке ей никто в подмётки не годился, а как иначе – стоило ей оказаться даже не в воде, а только рядом, на бережку – как всякая водная живность, так и вспенивая воду, наполняла водные же окрестности, и практически сама лезла в руки…