Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)
На ушко ему прозвучало неизменное “А ну-ка ляг!” от учителя. И юноше, волей-неволей, пришлось разомкнуть руки и прилечь на постель. Он лёг на живот и повернул голову в сторону, чтобы видеть возлюбленного. На душе у Франа сейчас была просто буря, шквал эмоций; такие порывы были весьма реки для него, поэтому Рокудо как-то даже победно улыбался, радуясь воспроизведённому эффекту. Но здесь вовсе не было злорадства – мужчина был искренним и честным. Он просто хотел увидеть эмоции своего любимого, хотя знал о них и до того. Сейчас, решив не прерывать того самого тёплого объятия, синеволосый прилёг рядом с парнем и положил руку на его затылок, слегка приобняв и прижав к себе. Он нежно дотрагивался до кожи своего ученика пальцами, проводя ими по задней стороне шеи и как-то особенно ласково запуская их в волосы, когда поднимался ими вверх.
– Просто скажи, что это правда.
– А разве не похоже на неё?
– Похоже… – Кёнэ мягко улыбнулся своему репетитору. Тот подобрался к нему поближе и осторожно коснулся его губ своими. Всего лишь на секунду, но этот поцелуй был хорош. Немного осмелев, зеленоволосый перевернулся на бок, лицом к Мукуро, и притянул мужчину к себе за ворот футболки.
– Ты же знаешь, что лишь дразнишь меня своими недопоцелуями. Надо исправить… – и он было потянулся губами к лицу Рокудо, как тот остановил его, приложив палец к губам.
– Ну-ну, не стоит так, Франни. Кто говорил, что я заражусь? – глаза синеволосого как-то хитро блестели. Его возлюбленный сделал недовольную гримаску и выдал, прижавшись ещё больше:
– Точно не я. Наверное, ты… – И Мукуро едва успел вдохнуть побольше перед тем, как чей-то ненасытный язык проник в его рот, начиная весьма и весьма недурно доставлять приличное удовольствие своими движениями. Фран обманчиво проводил языком по нёбу, по зубкам, но при этом активно игнорируя ласкать язык своего учителя. Того это немало раззадорило, и он повалил Кёнэ на спину одним резким движением, обхватив его голову сзади и теперь уже жёстко проникая языком в его рот, не обращая внимания на протестующие постанывания ученика. Рокудо не нравилось, что б его кто-то так нагло пародировал; право дразнить, считал он, принадлежит ему и только ему. Но это в свою очередь не устраивало мальчишку, потому и появлялась между ними некая борьба. Пока в ней проигрывал только Фран. Но он позволил своему репетитору делать с его ртом всё, что тот пожелает. Юноша лишь обхватил руками шею возлюбленного и с надеждой приоткрыл ротик чуть шире. Наконец и Мукуро надоело так дразняще касаться и проводить лишь одним языком по губам Кёнэ, поэтому он и позволил в конце концов сплестись их языкам воедино, отпустив свой разум вместе с разумом парнишки куда-то далеко. Рокудо уже чувствовал, как в горле неприятно покалывало, но не мог остановить себя от того, чтобы не поцеловать любимого.
Когда мужчина смог наконец-таки оторваться от губ Франа, то ощутил, как горло противно защекотало, и он негромко кашлянул, резко развернув голову в сторону и прикрыв рот рукой. Зеленоволосый, лежа под ним, разочарованно произнёс:
– Ну вот, и ты заболел… Я же тебе говорил!..
– Ой, вот только не надо мне тут! Видел я, как ты не хотел целоваться, – Рокудо весело ему подмигнул. – Ну что ж, с этого дня мы будем болеть вместе! И это не совсем плохо.
Мужчина лёг рядом, по левую руку от возлюбленного и тоже на спину. Тот повернул голову в его сторону.
– Так и будем лежать?
– Почему бы и нет? – Мукуро закинул руки за голову и для пущего вида прикрыл глаза. Парню это не понравилось.
– А кто обед будет готовить?
– Всё-то ты о еде думаешь! Не одним хлебом сыт человек, эх… – даже сквозь закрытые глаза ощутив на себе малость гневный взгляд, Рокудо пришлось, усмехнувшись, всё же принять вертикальное и зрячее положения. – Ладно-ладно, ты больнее будешь. Только если увижу тебя вставшим с постели или занимающимся тем, чем не положено, то… – он выдержал паузу, а потом, развернувшись, направился к выходу, небрежно бросив: – То придумаю, что бы такое с тобой сделать.
Фран покорно кивнул и как-то необычайно для себя кротко улыбнулся учителю. Когда дверь захлопнулась, он перевернулся на другой бок и взял с тумбочки телефон. Кажется, вчера он увидел сообщение от кого-то… Парень открыл почту и нашёл то самое сообщение от Хлои. Оно было достаточно длинным и повествовало в основном о том, что она уже заканчивает дела и… намеревается в скором времени купить отдельный загородный дом для их совместного проживания?! Кёнэ не поверил и перечитал ещё пару раз. Он был, конечно, рад, но… как же Мукуро? По крайней мере, до конца этого учебного года можно и не волноваться, но вот дальше… что будет дальше? Зеленоволосый действительно хотел жить с матерью, но так, чтобы никто друг другу не мешал; ведь на самом деле ему будет не так легко привыкнуть к Хлое дома, потому как большую часть своей жизни он прожил в одиночку, а в последнее время, что очень хорошо, со своим учителем. Это хоть немного сказалось на его привычках, в то время как одному дома не всегда бывает так просто жить… Юноше нравилась задумка о доме за чертой города, но совершенно была неприятна мысль о том, что придётся жить вдалеке от Рокудо, который стал ему не просто возлюбленным… наставников? действительно учителем? кем-то по-настоящему родным? Скорее всего. Поэтому-то Фран вовсе и не желал этого дома, этой жизни без Мукуро. Однако сейчас он не стал думать об этом так подробно, ведь то, что это произойдет, пока ещё не точно, да и вообще… придумают они с репетитором что-нибудь.
А пока… Кёнэ, вздохнув, набрал маме сообщение в ответ и положил телефон на тумбочку. Лёг на спину и почувствовал, что и впрямь хочет спать – слабость давала о себе знать. Фран прикрыл глаза и только-только начал было проваливаться в сон, как до его слуха донёсся пронзительный писклявый сигнал. Таким звуком сопровождались поступающие к нему на почту сообщения. Не подумайте, что зеленоволосый специально установил такую мелодию, чтобы каждый раз раздражаться. Просто именно сейчас, когда до сна оставалось чуть-чуть, она казалась гадкой. Парень, проклиная свою способность включать звук тогда, когда не надо, и не выключать, когда надо, привстал с кровати и глянул, кто бы это мог быть. Мейл человека, приславшего что-то, был ему незнаком. Поначалу Кёнэ даже не хотел открывать, сославшись на то, что это просто спам, но потом пригляделся в видимую часть текста, заинтересовался и решился посмотреть полностью. С минуты две ему всё ещё не верилось в то, что здесь написано, – он не знал, прыгать ли или кричать от счастья, а потом получить люлей от Мукуро, или же порадоваться втихомолку, хотя это и не покажет вовсю, как он был рад на самом деле. Сообщение было прислано от… Луссурии. Учитель рисования Кёнэ сообщал о том, что его картина прошла через жюри, и те отметили её положительно, решив допустить на выставку. Казалось бы, проще слова быть не могут, но как они возрадовали Франа, заставили кричать его душу от счастья. “Моя… картина… прошла!” – тревожащая сердце мысль не давала покоя юноше, всё-таки заставив его подняться с кровати. Ни о каком сне сейчас и речи не могло быть. Кёнэ даже не знал, как бы прожил без этой вести часа два, пока бы спал. Он радостно соскочил с кровати и, несмотря на свою усталость и болезнь, кинулся в кухню, туда, откуда слышалось строгание чего-то на доске. Влетев в помещение, зеленоволосый словил на себе недовольный и даже с нотками гнева взгляд, но всё равно счастливо произнёс, потрясая телефоном в руке:
– Мукуро-сенсей, не поверишь, но моя картина прошла отбор и теперь может быть на той самой выставке! – взгляд синеволосого мгновенно сменился с возмущённого на более мягкий.
– Вот значит как… Я рад за тебя. Нет, не так – горд, – мужчина тепло улыбнулся. В его глазах Фран и вправду увидел отблески того самого, что называется искренность – так Рокудо смотрел на него практически всегда. Кёнэ так и остановился на пороге, глядя на учителя и запоминая каждый момент своего пускай маленького, зато триумфа. Мукуро добро усмехнулся и, склонив голову слегка вбок, проговорил: – Иди сюда, Франни… Имею же я право обнять великого художника?
– Ну, перестань… – юноша слегка смутился, но подошёл. – Никакой я пока не великий. Но это всё равно значимое для меня событие.
Фран ощутил на себе тёплое объятие и нежные прикосновения родных рук, которые осторожно гладили его по спине. Прикрыв глаза, он тоже приобнял репетитора.
– Да, верно. Что для художника – его картина, висящая на выставке, что для писателя – принятие его книги каким-нибудь издательством и в конечном итоге публикация, всё это доставляет неимоверное удовольствие, особенно в первый раз. Когда ещё не уверен, нуждается ли мир в том, что ты создаёшь, не знаешь, есть ли там суть и смысл… – тихо произнёс Рокудо. Зеленоволосый не знал, откуда его возлюбленный мог понимать это и знать, но чувствовал, что то действительно правда. Сейчас его переполняли гордость за проделанную работу и наслаждение тем, что он добился. Прекрасное сочетание, не находите?
– Знаешь, я понял… понял, что нарисовал… – неожиданно начал Фран, подняв голову и заглянув в оба разноцветных глаза учителя. Как же он привык именно к этим цветам и такому сочетанию – порой остальные люди казались ему совершенно обычными, и было даже как-то непривычно смотреть в их глаза: такие одинаковые и однотонные.
– Ну, давай, скажи… – ответил Мукуро, убрав прядь волос за ушко своему ученику. На его лице играла немного хитрая улыбка, и отчего-то Кёнэ думалось, что его возлюбленный знает больше, чем он сам, но решил всё-таки сказать то, что пришло ему на ум совсем недавно.
– На этой картине были мы и тот самый вечер перед Новым Годом… Когда, помнишь, ты меня привёл на какое-то старинное здание, а оттуда был прекрасный вид на город, да ещё и фейерверки зажглись над нашими головами. Тот момент запал ко мне в душу, и я, видимо, решивший нарисовать это, в первое время даже не задумывался, чем это будет являться в конечном итоге. И знаешь, когда рисовал, то остро чувствовал, как мне это знакомо, и пытался вложить все эти эмоции туда, в картину…
– И это твой огромный плюс в последнее время – чувственность в своих работах. Ранее творчество было куда менее щедрым на какие-либо эмоции, – добавил синеволосый, пристально взглянув на парня. Тот весьма мило улыбнулся.
– А ты и знал… знал ведь, что я рисую, – Фран с небольшой укоризной посмотрел на репетитора; тот негромко засмеялся.
– Я просто хотел, чтобы ты сам понял, а не через меня. Да и сам поначалу думал, что могу ошибиться… – честно признался Рокудо, проведя пальцами по лицу любимого. Тот же вновь сильнее обвил руки вокруг тела и прижался к груди учителя, вдохнув полной грудью родной запах.
– Теперь я точно убедился, что сумел донести до людей то, что хотел… – тихо, почти шёпотом, произнёс Кёнэ.
– И что же?
– Жизнь.
Сказав эту короткую фразу, Фран прижался к учителю ещё больше, про себя чему-то улыбнувшись. Мукуро же уткнулся носом ему в шею, нежно коснувшись кожи губами. Идиллия, да и только. После недолгого молчания юноша не вытерпел и спросил:
– Что мы будем делать завтра?
– То же самое, что и вчера, Пинки. Попытаемся захватить мир!* – шутливо сказал Рокудо. Кёнэ долго не мог остановить своего смеха, но, более или менее успокоившись, переспросил немного срывающимся голосом: – А если реально?
– А если реально, то… посмотрим на твоё самочувствие. Тебя сначала вылечить надо. Если будут улучшения, то продолжим занятия. Ты же не забыл своей главной цели? – слегка строго спросил синеволосый, отстранившись и взглянув на ученика. Тот тихо пробурчал себе под нос, что не забыл.
Они перебросились ещё парами фраз, потом Мукуро сказал Кёнэ идти отдыхать. Тот, неохотно выбравшись из объятий возлюбленного, после чего получив нисколечко не успокоивший поцелуй, побрёл в комнату, по пути развернувшись и проговорив:
– Лучше бы завтра мы с тобой мир захватили!
– Посмотрим, – подмигнул ему Рокудо, усмехнувшись. Кёнэ также улыбнулся ему в ответ и отправился спать, восстанавливать силы.
И это не всё, что произошло в этот полный радостных новостей день; однако самое важное ни в коме случае не было упущено. Правда, Фран даже как-то позабыл рассказать Мукуро о задумке матери, но решил отложить это пока в дальний угол – не так и страшно, может и подождать. Испытал ли он сегодня счастье? Почувствовал ли искреннюю преданность? В этот день… а впрочем, что и говорить, – в этот день было понятно всё и без лишних слов.
__________________________________________________________________
* – фраза из мультика “Пинки и Брэйн”. Кто смотрел, тот поймёт.
========== Глава 29. Перед Днём Рождения. ==========
Прошло несколько дней с описанного нами события. Самочувствие Франа благодаря стараниям его учителя стало намного лучше; от его простуды остались лишь небольшой насморк и такой же кашель. А в общем он почти что выздоровел. Да и Мукуро стало гораздо лучше, нежели чем было: его начинающееся заболевание так и ушло уже на начальных этапах и не переросло, что весьма хорошо, в серьёзную болезнь. Когда температура у Кёнэ спала, тот сам попросил Рокудо начать обучать его – до экзаменов оставалось всего ничего: месяца два, так что парень хотел хорошенько подготовиться к ним. Порой он чувствовал, что сил продолжать дальше у него нет, но всё равно изучал иногда становившиеся ненавистными предметы. Зеленоволосый прекрасно понимал, что сам решил избрать для себя этот более быстрый способ закончить школу, а значит, ему нужно постараться. Поэтому не ныл, не сетовал на судьбу, а усердно занимался уроками, не обращая внимания на их не такую уж высокую интересность. Ему было вполне достаточно того, что обучал его возлюбленный, а остальное… не так уж и важно. До его дня рождения, кстати говоря, оставалось всего лишь… Фран, сбившись со счёта, потому как в последнее время был озабочен лишь занятиями, поспешно оторвался от тетрадки с примерами и глянул на настольный календарик. Два дня. И заветная цифра обведена в яркий цветной кружок с вертикальными палочками, отходящими от него. Это было похоже на… солнышко? Кёнэ, сам того не замечая, как-то особенно светло улыбнулся. Ему казалось, что на этот день рождения он не желает ничего. Потому что то, что он всегда так хотел, хоть и не признавал, у него теперь есть.
Мукуро вернулся в комнату и спросил, зайдя за спину своего ученика, сделал ли он задачи. Парень поспешил кивнуть и придвинул тетрадь на край стола, чтобы учитель смог проверить решения. Рокудо появился теперь в поле его зрения и осторожно сел на стул рядом с ним, начиная проверять примеры. На несколько секунд повисло молчание, в которое мужчина с серьёзным видом водил глазами по строчкам, а Фран ждал его вердикта. Наконец репетитор положил тетрадь перед возлюбленным: везде стояли плюсики. Кёнэ не то чтобы не верил своим глазам, просто удивился.
– А ты молодец, Франни. По сравнению с тем, что было когда-то, сейчас ты исправился. – Синеволосый тепло глянул на ученика и аккуратно провёл рукой по его лицу. – Ох, опять ты умудрился в ручке испачкаться?
Рокудо принялся оттирать синий след, который тонкой линией проходил по щеке парня. Когда Кёнэ занимался чем-либо очень усердно и старательно, то не замечал, как выглядит и что делает. Порой после таких вот занятий то чернила, то замазка были у него не только на лице, но и на руках. Когда мужчина оттёр всё полностью, то, некоторое время подумав, всё же решился и, приблизившись, с особой нежностью коснулся губ Франа, осторожно открыв его ротик нажатием пальца на подбородок. И парень не мог не повиноваться. Хотя они когда-то и условились, вроде бы, на том, что во время занятий они будут вести себя как учитель и ученик, но сейчас… это всё полетело к чёрту. Какая тут может быть договорённость, если любимый человек, кем бы он ни был, даже во время образовательного процесса будет являться им? Конечно, в некотором смысле это было сложно… видеть столь любимые губы и не иметь возможности к ним прикоснуться, или наоборот, иметь возможность, но не мочь прикоснуться, так как это может помешать усвоению материала. Но сейчас репетитор и его ученик полностью забыли про это, растворившись будто бы в сладостной неге. Через пару секунд, правда, пришлось им прекратить это, но о поцелуе всё равно говорило их сбивчивое дыхание и малость безумный взгляд. После они продолжили свои занятия, вновь уткнувшись по учебникам и тетрадям.
Было бы ошибкой утверждать, что такие деньки казались Франу утомительными и скучными. К урокам он привык, а его возлюбленный как-то по-особенному хорошо разбавлял порой невесёлую атмосферу своими словами и шутками. Так что всё шло своим чередом… Пока они решили сделать перерыв, Кёнэ подумал, что было бы неплохо рассказать Мукуро о том, что собирается сделать его мать. Окликнув учителя, он вкратце ему пересказал то, что увидел в сообщении, и теперь выжидающе поглядывал на него, чтобы услышать ответ. Лицо Рокудо как-то неприятно исказилось, да и дополнения зеленоволосого насчёт того, что кажется именно ему, сделали своё дело. Но сильно отчаиваться мужчина не стал и начал свою речь:
– Хм… ну ведь это ещё не совсем точно, а если уж взять и такой вариант… – Мукуро нахмурил брови и поднёс руку к подбородку, словно задумавшись, – То по крайней мере до твоих экзаменов мы будем вместе. А потом…
Видя, что и у репетитора нет пока какого-то определённого плана или даже хотя бы надежды, Фран начинал потихоньку паниковать. Видеть маму часто он, конечно, хотел, но расставаться с любимым – ни за что. Если эти два понятия неразлучны, то он выберет скорее последнее, чем первое… А вообще, это очень грубо говоря. Выбор был поистине сложный. Видимо, увидев ставшее невесёлым лицо своего ученика, Рокудо мгновенно улыбнулся и подобрался к нему поближе, сев рядом со стулом на колени и взяв его похолодевшие руки в свои, более тёплые.
– Ну, не расстраивайся так, Франни… – тихо говорил он, поднеся его руки к своему рту и дыша на них горячим воздухом. – Я не думаю, что стоит насчёт этого так переживать. Мы что-нибудь придумаем, это точно. Ты будешь приезжать ко мне, я к тебе…
– Да что же это за жизнь будет тогда?! – воскликнул Кёнэ, вскинув взор на возлюбленного. – Я так не смогу… вот правда.
– Слушай, перестань. Знаешь, что я тебе сейчас скажу?.. – мужчина встал в полный рост и жестом попросил зеленоволосого встать также. Когда это было сделано, он сам сел на место парня, а того посадил к себе на колени, обвив руками его тело и привлекая к себе. Фран почувствовал себя более спокойно в объятиях учителя – так было всегда, это тепло как-то расслабляюще на него действовало, заставляя вмиг забыть все проблемы и тревоги.
– И что ты скажешь? – уже более развязно проговорил юноша, удобно устроившись на коленях и откинув голову на плечо любимого. Тот ласково чмокнул его в щёку и начал:
– Я тебе скажу, что твоя мать не глупа. Так может не показаться, но на самом деле она хороший психолог. Думаю, сложно не заметить хоть какой-нибудь связи между нами…
– То есть ты хочешь сказать, что она давно знает всё про нас? – удивился Фран, даже слегка развернув корпус в сторону учителя. Тот лишь усмехнулся, прижав возлюбленного покрепче к себе.
– Нет, не совсем… Но, наверное, не заметит только дурак, насколько мы с тобой хорошо ладим. Уж про любовь я не знаю – догадывается она или нет, но про это дело точно. Ну… или мой взгляд, полный страсти, всё-таки выдал меня по полной? – озадаченно спросил будто у самого себя Рокудо, одной рукой почесав за затылком. Фран же звонко рассмеялся. Уж действительно, мало ли?.. А если ещё вспомнить, как Хлоя начала вспоминать своё прошлое и говорить, что было бы хорошо, если бы Кёнэ был девушкой… Неспроста это было, ой неспроста! Во всяком случае, Мукуро хоть как-то разрядил обстановку, а то парень уже стал впадать в уныние.
– И что ты этим хотел сказать? Думаешь, она поселит ещё и тебя в загородный дом? – с сарказмом спросил Фран, повернув голову в сторону учителя. Тот лишь загадочно улыбнулся.
– Не совсем. Но я думаю, что и разлучать друзей она не станет – ведь других-то у тебя, ровно счётом, и нет. Так что не думаю, что мы с тобой летом будем видеться реже… – задумчиво проговорил Рокудо, вздохнув и уткнувшись носом в шею юноши. Кёнэ обдумал его слова и решил, что… как всегда его репетитор был прав! Собственно, неправ он был весьма и весьма редко, в отличие от некоторых… Ведь действительно, его мать могла заметить, что учитель и ученик сильно сдружились, поэтому наверняка у неё и рука не повернётся разлучить их. Только вот что она придумает? Если Мукуро будет жить с ними, то… это будет смотреться как-то странно, а если им ездить друг к другу в гости, то получится неудобно – наверное, минут сорок на автобусе точно за черту города ехать придётся, но там находятся только самые близкие коттеджи, а если дальше?.. Получалась неразбериха. Мужчина ещё добавил, что поразмыслит и придумает что-нибудь, но никак не оставит это на потом. Нужно было искать решение, а иначе разлучит их жизнь…
Франа неприятно передёрнуло. Он жутко этого не хотел – да и кто захотел бы на его месте? Уже однажды это чёртово агентство пыталось их разъединить, отправив Рокудо за границу. Воспоминания о том ужасном и одновременно прекрасном дне Кёнэ пытался как забыть, так и увековечить в своей памяти надолго. После того синеволосого уволили, это понятно, но вскоре тот нашёл другое агентство, получше первого. Хлоя, помнится, нисколько не удивилась, когда узнала, что репетитор работает в другой конторе. Впрочем, разницы особой не было – деньги не пропали, ведь учебное полугодие заканчивалось… А вообще, юноша немного увлёкся воспоминаниями. Оторвавшись от них, он понял, что, прикрыв глаза от удовольствия, наслаждается тем, как возлюбленный обдаёт горячим дыханием заднюю часть его шеи. Приятная дрожь мелко пробегала по телу, и зеленоволосому пришла абсурдная мысль о том, что если бы он был котом, то непременно замурлыкал бы. Но Кёнэ поскорее отогнал от себя её и лишь поближе прижался к мужчине, положив свои ладони на его. Он заметил, что в последнее время его собственные руки стали намного теплее. Рокудо, когда узнал об этом, лишь улыбнулся и сказал, что Фран наконец-таки смог себя почувствовать любимым… Смысл этой фразы и то, как она связана с его теплыми ладонями, парень так и не понял до конца, но решил, что это вполне хорошо.
Кажется, сейчас им не надо было ничего: Мукуро и его ученик могли сидеть, вот так обнявшись, почти весь день. Им было поистине приятно ощущать тепло друг друга и со сладостью понимать, что жизнь таки свела их вместе. Если бы так было всегда – в реальности же случается порой с точностью наоборот: родственные души так и не находят друг друга… Но если не в этой жизни, так в другой, – единственное, что радует в таких случаях. В этот момент Кёнэ был готов пожелать многим отчаившимся веру в то, что всё хорошее когда-нибудь да наступит… Ведь в его, казалось, беспросветной серой жизни наступило, так? Почему же другие не достойны?
Понимая, что слишком увлёкся размышлениями, Фран вдруг вспомнил про то, что скоро у него день рождения. Скоро ему уже будет семнадцать. Парень не любил стенать, как его сверстники, о том, что “постарел” и тому подобное; ему наоборот казалось, что всё самое интересное только впереди, и считал сам себя он пока что и не таким взрослым, по сравнению, хотя бы, с тем же Рокудо. Всё, что он пережил до того, не сравнится с тем, что его только ожидает… Поэтому Кёнэ с упоением ждал своего дня рождения. И тут у него всплыл вопрос, который, скорее всего, интересует многих, если не всех, перед этим самым заветным днём…
– Мукуро-сенсей, а мне вот интересно, что ты подаришь? – мечтательно спросил зеленоволосый, уперевшись о стол локтями и сверху положив голову.
– Что посчитаю нужным, то и подарю, – коротко и ясно ответил мужчина, недовольно прижав к себе сползшего с колен Франа. Тот слегка нахмурился, будучи недовольным таким ответом.
– А если поподробнее?
– Не нужно тебе знать этого пока. Иначе сюрприз не получится, – прямо ответил Мукуро, повелевающе взглянув на возлюбленного. А парень и знал, что сейчас он начнёт всячески искушать его и дразнить, но ни в коме случае не скажет, что такое собирается ему подарить. Ощущая на себе этот слегка раздражающий взгляд, Кёнэ поднял руки со стола и развернулся на коленях у любимого, чтобы быть лицом к нему. Так было намного проще угадывать – лицо порой могло выдать, где ложь, а где правда. Но это чисто теоретически; на практике же черты лица мужчины никогда не подводили его, создавая, где надо, видимость того, что это правда, а где не надо, то ложь. Хотя синеволосый почти никогда не врал своему любимому ученику – просто очень хорошо не договаривал. И сейчас Фран был уверен на сто процентов, что его репетитор так ничего и не скажет, но ведь попытаться-то стоило?
– А давай так: ты называешь букву или отличительную черту своего сюрприза, а я…
– Ага, отгадываешь и не получаешь потом кайфа от того, что не знал. Отлично ты придумал! – саркастически воскликнул Мукуро, бесстрастно глянув на него. Кёнэ нахмурил брови вновь – такой расклад его вовсе не устраивал.
– Но ты ведь не скажешь, что у тебя за подарок. Просто наведи на мысль, – попросил парень, умоляюще взглянув на учителя и сложив руки в лодочку.
– Думаешь, я не знаю, насколько ты догадливый? Ты мне через секунд пять выдашь ответ, а мудрёные загадки загадывать я не силён, – скрестив руки на груди, неумолимо проговорил он. Однако видя полные мольбы глаза, Рокудо всё-таки решил смягчить приговор и произнёс: – Хм, ну ладно… Могу только сказать, чего в подарке быть точно не может…
– Скажи! – радостно перебил Фран; его глаза счастливо заблестели, словно у сбившегося с пути путника, который увидел полярную звезду. Его возлюбленный лишь прикрыл глаза, чему-то хитро улыбнулся и вдруг выдал, приподняв веки:
– Я тебе подарю всё что угодно, кроме того, что обычно приходит на особо развращённые умы людей, – то есть секс и тому подобные вещи. Это слишком банально, – увидев уже назревающий вопрос в глазах зеленоволосого, Мукуро поспешил ответить заранее. Юноша как-то поумолк, слегка смутившись и опустив глаза. От такого заявления он, ясное дело, не расстроился, но неожиданно ему стало стыдно, хотя не совсем понятно, почему. Учитель, заметив некое замешательство возлюбленного, поспешил разрядить обстановку, ведь вовсе не хотел, чтобы его ученик был чем-то озабочен. Он соединил свои руки вокруг тела Кёнэ и прижал его к себе, запустив пальцы в зелёные волосы и как-то особенно ласково потрепав его. А Фран вдруг ощутил, как вновь оказывается слишком близко с репетитором, а такое может закончиться не так уж и хорошо… хотя это с какой стороны ещё посмотреть. Мужчина спокойно провёл по его шее, приблизился лицом к уху и, как всегда, своим страстным шёпотом проговорил: – Но если ты попросишь… хорошенько попросишь…
Парень шумно выдохнул, пытаясь не воспринимать на свой счёт его вновь ставшие шаловливыми руки и разгорячённое тело впереди. Он просто запрокинул голову наверх и пытался не покраснеть, тем самым выдав то, что ему безумно нравится. Руки уже без зазрения совести нежно оглаживали его тело, незаметно забравшись под футболку, а шёпот рядом с ухом превратился в поцелуи, которые мягко касались его шеи, ключицы, постепенно спускаясь куда-то, куда опускаться вовсе не следовало. Фран не пытался концентрироваться на своих чувствах, но не мог не почувствовать этого приятного тепла, разгорающегося внизу живота. Единственное, что он смог сделать тогда, это без всяких сил сомкнуть руки за спиной любимого и положить голову на его плечо. Пальцы осторожно прошлись по его спине, приподняли футболку выше и переместились на живот, грудь, а потом вдруг ниже, начиная с каким-то намёком оттягивать резинку штанов и нижнего белья. Большой палец иногда будто невзначай дотрагивался до пока ещё не возбуждённой плоти, но уже готовой ею стать места.
И вот Кёнэ уже начало казаться, что ещё чуть-чуть, и им придётся долго ласкать друг друга, как Рокудо вмиг прекратил всё это, сославшись на то, что у них впереди ещё куча не пройденного материала и развлекаться времени нет. Отчасти парень был с ним согласен. Но лишь отчасти и лишь только потому, что сам возбудился не так сильно. Если честно, зеленоволосый был бы не против того, чтобы провалиться в так называемую нирвану, как в старые добрые времена. Но, увы, у его возлюбленного были, как и всегда, немного другие планы. В остальное время они занялись уроками, а потом какой-то ерундой, впрочем, не такой уж и бесполезной – решили пойти домой к Франу и устроить генеральную уборку перед его днём рождения, а также, возможно, по пути накупить еды для того чтобы приготовить праздничный обед. И ужин, видимо, тоже. Ладно, покупка еды не стала чем-то особо тяжким, не считая того, что вес пакетов был слишком велик для двух мужчин. Но это Рокудо и Кёнэ смогли претерпеть, но вот дальше… уборка. Действительно страшное слово.
Юноша никогда не любил прибираться, хоть и делал это часто, – всё-таки, чистота – залог здоровья. Но за последние дни времени на это не было совсем – именно поэтому Фран сейчас шваброй гонял по полу целые куски пыли, которые он достал из самых недоступных углов квартиры. И это было только началом: а полки с, казалось, многовековым слоем пыли? а весь в мусоре пол? а жуткий бардак, от одного вида которого отпадало желание прибираться в комнате? Всё это имело место быть. Мукуро уже проклинал себя за то, что начал эту проклятую уборку – вид беспорядка, оказывается, смутил не одного Кёнэ. С горем пополам мужчина и его возлюбленный принялись то жужжать пылесосом, то включать воду в ванне, чтобы прополоскать тряпку для пола, то выносить мусор из квартиры мешками – всяких ненужных бумажек и остальной рухляди набралось немало. Провозились они со всем этим вплоть до самого вечера и до самой темноты. Вот уже на улице стали загораться фонари, а учитель и его ученик кое-как заканчивали своё занятие. Наконец квартиру удалось привести в более или менее божеский вид: полы будто даже засияли от чистоты, на коврах – ни единой соринки, вековая пыль с полок была стёрта, а всё ненужное было либо выброшено, либо убрано по шкафам. Дом как-то сразу преобразился, что ли; словно улицы города после холодной скучной зимы стряхнули с себя этот тяжёлый неприятный наряд и надели другой – более радостный, весенний. На самом деле уборка после зимы благоприятно действует на человека – в его понимании многое начинает играть новыми красками. То же самое подумал и Фран, устало повалившись на диван. Хоть у него и у Рокудо это занятие и отняло много времени, но, кто бы что ни говорил, результат оправдал все старания.
