Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
Но эти две картины были лишь одной третью от того, что успел нарисовать юноша за всё это время. В последнюю неделю у него пошло это дело так, как никогда не было – то ли история Мукуро его чему-то научила, то ли природой вдохновился. Короче говоря, в этом плане его дела стали подниматься в гору, да и жизнь заиграла новыми красками. Верно говорил Рокудо – на том происшествии жизнь не останавливается, надо просто встать и идти дальше. Только сейчас зеленоволосый понял, как был глуп и слаб. Впрочем, так ему казалось всегда. Но да не в этом дело, если сам человек понял и осознал, так почему бы ему и не порадоваться за свою победу над самим собой? Это всегда дорогого стоит.
Время же за рисованием и исправлением каких-то, казалось бы, мелких недочётов пролетело стремительно быстро, и вскоре, боковым зрением, Фран понял, что пора собираться, так как остальные стали расходиться. Он тоже начал было собирать свои вещички, как к нему подошёл Луссурия, потрясая какой-то бумажкой в руке.
– Фран, вот адрес. Надеюсь, что за это время Розетта не успела поменять местожительство… – слабо улыбнувшись, произнёс мужчина и подал листок своему ученику. На нём были размашистым почерком написаны улица, дом, подъезд и квартира, также откуда-то взявшийся код от домофона. Пару секунд юноша разглядывал бумажку, а после проговорил:
– Спасибо вам большое!
– Да не за что! Ты уже собираешься? Потом покажешь свои творения и как ты их исправил? – спросил Лусс, любопытно поглядывая за мольберт. Кёнэ хитро улыбнулся и кивнул.
– Да, они ещё не совсем готовы. Так у меня на сегодняшний день нарисованы почти что шесть картин, хотя… – зеленоволосый задумался, приложив палец к подбородку, – Хотя нет, семь. Но это так, шесть пишем, семь в уме.
– Мм, заинтересовал… – усмехнулся Луссурия. – Ладно, давай иди домой, дорисовывай всё, что надо, а потом покажешь. Думаю, твои картины будут как всегда лучшими.
– Не хвалите меня… – честно попросил Фран, слегка смутившись. – Лучше критикуйте. У вас хорошо получается.
– Ну… знаешь ли… – Мужчина почесал за затылком, – Критиковать всякий может, а вот находить поистине тот смысл, который вкладывал создатель какого-либо произведения в него само, умеют немногие. Мы привыкли находить в других лишь недостатки, то ли чтобы самоутвердиться, то ли просто выплеснуть злобу… Но мы вообще не стараемся понять чувства людей. И это, к сожалению, набирающая обороты тенденция в нашем мире. Однако здравая и нечастая критика весьма полезна. Если у меня будут какие-то предложения по поводу того, как улучшить твою картину, я сообщу.
Улыбнувшись, Лусс похлопал парня по плечу и развернулся, ступая к своему месту. Кёнэ остался в неком странном состоянии после его слов, словно о чём-то задумавшись. Потом же тоже чему-то улыбнулся и стал собираться, спрятав листок с адресом в карман рюкзака. Когда уже выходил из класса, развернулся и громко проговорил:
– До свидания! – Мужчина отвлёкся от какого-то дела и кивнул ему, улыбнувшись.
– Удачи, Фран. – И парень вышел из кабинета, пребывая в каком-то прекрасном расположении духа. Дома его наверняка уже ждал Мукуро, так как к этому времени должен точно прийти. Кёнэ не смог подавить в себе хорошее настроение, поэтому его сияющее лицо вместе с мечтательной улыбкой сохранились вплоть до его дома, даже не меняясь. Таким образом юноша и дошёл до родной квартиры.
Открыл замок и вошёл в дом. В комнате горел свет, собственно, как и на кухне. Фран, не переставая улыбаться, крикнул:
– Я вернулся! – Через пару секунд к нему навстречу вышел Рокудо, вмиг натянувший на себя улыбку. В одной его руке виднелась книга, а во второй – вся в рисе столовая ложка.
– Привет, мой милый. Как сегодня день прошёл? – Парень тем временем успел снять куртку и приблизился к учителю, обняв его за шею руками и легко поцеловав.
– Очень хорошо. Мне кажется, в последнее время моя работоспособность увеличилась раза в три, если не больше. Я вот теперь думаю, что шесть, почти семь картин за полторы недели – это слишком много. А так… сегодня удалось исправить кое-что, подредактировать и даже закончить. – Зеленоволосый улыбнулся и отошёл от мужчины, всё же решив снять с себя ботинки, чтобы не грязнить пол. – А твой день как прошёл? Где бывал, что видел?
Рокудо упёрся об стену шкафа и как-то тяжко, но тихо вздохнул. Сделал он это так, что его любовник не смог заметить. С натугой улыбнувшись, синеволосый начал, наблюдая за юношей:
– У меня тоже всё сегодня прошло замечательно. Наше начальство решило устроить собрание. Да ещё и сказали, что они будут проводиться теперь раз в неделю обязательно. А так ничего особенного – всё скучно, монотонно и однообразно, – тихо проговорил репетитор, глядя на своего ученика, который уже выпрямился в полный рост.
– А долго вас там держать-то будут? – спросил Кёнэ, взяв мужчину за руку и потащив его из прихожей на кухню. Тот поддался ему, да и пора было Мукуро помешать рис, чтобы тот не слипся.
– Ну… думаю, нет. До часов двух дня.
– А сегодня почему так долго задержали? – удивился Фран, глянув на таймер. Синеволосый тем временем принялся размешивать рис.
– Потому что вроде как первое собрание – надо объяснить, что к чему. Но больше так задерживать не обещали. – Юноша внимательно взглянул на любимого; тот обернулся в его сторону. Кёнэ почувствовал, что что-то неладное творится на душе у его Мукуро, но решил поспешно отбросить эти мысли, ссылаясь на то, что его любовник мог просто устать после такого непривычного рабочего дня. Зеленоволосый улыбнулся учителю и улыбка того последовала ему в ответ. Фран подошёл к нему сзади и осторожно обнял, тихо спросив:
– Можно я помогу тебе? – Рокудо кивнул. – Ты, наверное, устал…
– Да и ты скорее всего не отдыхал. Так что мы на равных… – мужчина развернулся и, приобняв мальчишку, нежно коснулся его губ своими. Чувство, что с Мукуро что-то не так, ещё не покинуло Кёнэ, но вообще стало ничтожно мало – его слегка заглушили мысли парня по поводу того, что его любимый мог просто-напросто устать. Так что, полностью позабыв про своё волнение, Фран принялся помогать репетитору, имея при этом весьма прекрасное расположение духа, собственно, как и его возлюбленный – только вот было не понятно, взаправду ли?..
В общем говоря, можно было сделать один весьма положительный вывод из описанного нами: творчество Кёнэ пошло в гору, небольшая трагедия стала понемногу утихать в его памяти, а жизнь, кажется, начала налаживаться. Но что же такое может происходить с Рокудо? И какую новость мужчина преподнесёт любимому? Эти и некоторые другие моменты скоро будут известны…
========== Глава 37. День правды. ==========
Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой.
Оскар Уайльд (с).
Какое это огромное счастье любить и быть любимым.
Антон Павлович Чехов (с).
– Да где же этот дом? – с ноткой раздражения в голосе произнёс Фран и ещё раз сверился с адресом, а потом и с номером улицы. Он определил, что, раз имеется цифра пять, значит, где-то поблизости должна быть и семь – номер дома, в котором жила Розетта. Да, парень всё-таки решился отправиться к ней и разузнать, что же такого с ней произошло. Сложив листочек пополам, Кёнэ поплёлся в сторону предполагаемого местонахождения дома. Если бы не некое его волнение по этому поводу, то можно было с точностью сказать, что день сегодня выдался в какой-то степени даже прекрасным: ушли с небосвода тучи, которые в последнее время совсем заполонили его и не давали даже маленького просвета солнцу, а ветер заметно притих, в то время как ещё только вчера им выдувало всё, что возможно и не возможно. В общем, день начался вполне прилично, если не считать Мукуро, который снова выглядел так, будто пахал на работе не прерываясь часов десять. Фран точно не знал, что с ним делать и как развеселить, а главное – какими способами вообще действовать. Ведь, не зная проблему на корню, можно сделать ошибку при выборе оных. Однако Рокудо ничего толкового не говорил и сваливал это на какие-нибудь обстоятельства, каждый раз умело придумывая причину. Не зная, что и делать, юноша откладывал эту проблему на потом, точно зная, что в настоящее время не сможет её решить. Поэтому сегодняшний день имел (пока что) полное право называться хорошим и расчудесным. Завидев впереди дом с заветной циферкой, Кёнэ ускорился, однако ему пришлось нехотя задержаться на дороге, нетерпеливо ожидая зелёного света. И вот, наконец-таки дождавшись его, парень сорвался с места…
Сказать, что он ожидал от себя такого рвения по отношению к Розетте, было нельзя, ведь до того зеленоволосый думал, что одинок и у него нет близких друзей – так только, знакомые. Он считал эти привязанности чем-то слишком простым и недостойным его самого. Считал. Когда-то. Когда-то определённо давно. А потом в его дом заявился мужчина с причёской а-ля ананас и полностью изменил его отношение к миру – в лучшую сторону, конечно же. Да, парнишка ещё думал, что якобы не соглашается со всем этим, делая вид активного сопротивления воздействию, но на самом-то деле… был уже давно и полностью согласен с учителем. С чем именно? Да хотя бы с тем, что быть эгоистом порой не так уж и хорошо, а заводить новые знакомства и друзей – весьма занимательное времяпрепровождение. Ведь в социуме и идей каких-то набираешься, и мыслей, и сравнений, и, главное, опыта… Поэтому, немного приоткрывшись людям и искренне улыбнувшись, Фран смог найти пускай двух, но поистине хороших людей – его возлюбленного и Розетту. А что насчёт его удивления по поводу такого рвения, так это просто мелкие отголоски прошлого, ещё иногда заявлявшие о себе, но с каждым днём угасающие всё больше. Сейчас же он просто не старался об этом задумываться и жить так, как хочется.
Наконец впереди показалось небольшое крылечко и большая и чёрная железная дверь, которую, судя по всему, недавно покрасили – поверхность её была гладкой и ровной. А вот крыльцо выглядело малость запущенным и дряхлым, хотя не особо выделялось на общем фоне ухоженного домика с декоративными балкончиками. Кёнэ с минуту разглядывал его и вскоре зашёл по ступенькам на маленькую площадку. Потянул ручку двери на себя – та не поддалась. Сколько бы сил парень не прикладывал к ней, результат был тот же. Фран никогда не считал себя силачом, но и хиляком ведь тоже, однако его попытки открыть дверь, ведущую в подъезд, закончились неудачей. По крайней мере зеленоволосый думал, что она ведёт в подъезд… Устав от бесполезных попыток, юноша прекратил это делать и поднял голову вверх, словно пытаясь что-то разглядеть на самом фасаде этого дома, найти какой-то ответ на его немой вопрос. Вроде, дом как дом – почти похож на его собственный и планировка, скорее всего, такая же, как и у него – только вот этажей там было не пять, а всего лишь два… Может, это и являлось какой-то причиной неоткрывания двери? Парень даже и предположить не мог.
Был вариант такой – постучаться в дверь, может, кто бы и услышал. Фран уже было собрался это сделать, как… отыскал звонок. Искренне удивившись и не припоминая у себя такого, зеленоволосый нажал на потёртую бронзовую кнопочку и стал ждать ответа. “Странно, получается, это дом чей-то, и живёт в нём одна семья, а не несколько? Розетта о таком не рассказывала!” – с изумлением думал Кёнэ, всё ещё переваривая информацию у себя в мозгу и удивляясь, как это так можно жить в таком огромном доме одной лишь небольшой семьёй – как рассказывала девушка – состоящей всего лишь из неё, её мамы, отца и рыжего пушистого кота. Достался по наследству от какой-то знатной бабушки или прабабушки? Или дедушки? Обычно такие довольно-таки не новые дома стоили огромных сумм денег – даже при своём богатом бизнесе Хлоя пока не смогла приобрести такой, уж слишком они были дороги. Ведь в прошлом принадлежали графьям, важным людям, чиновникам, писателям, а потому сейчас их цены решили взвинтить до небывалых высот. Так что юноша пребывал в недоумении; но вдруг дверь приоткрылась, и его сердце взволнованно забилось в предвкушении увидеть подругу и всё-таки узнать, что с ней случилось. Все фразы и слова мигом выбились из его головы, а взгляд невольно искал эту кудрявую русую головку, которая вот-вот должна была появиться в проёме. Но случился облом. Знаете, не просто облом, а облом из такого рода своих собратьев, когда хочется просто взвыть от безысходности и непонимающе затрясти всеми частями тела, складывая свои нечленораздельные звуки в слова “Почему? Как это так?”. Фран так мог сделать, но сдержался, порядком приструнив себя и заставив приветливо улыбнуться.
Вместо личика хорошенькой девушки и её волнистой русой макушки парень смог лицезреть какого-то реального Квазимодо* по сравнению с ней: лысая, кажется, плешивая голова, грубые черты лица, огромный нос, огромный рот, узкие серые глазки и небритая щетина на подбородке. Угрюмый взгляд, грязная майка и крепкие волосатые ноги в старых коротких серых шортах окончательно дополнили образ этакого “настоящего и брутального” мужика-алкоголика, не ухаживающего за собой вот уже несколько недель. Потеряв дар речи при виде этой персоны вместо своей подруги, Кёнэ ещё несколько секунд ошалело смотрел на него, а потом, сообразив, что это может показаться ой каким странным, быстро затараторил:
– Здравствуйте! Извините, что вторгаюсь, но можете позвать Розетту? – мужик, усмехнувшись, стал едва заметно, но всё же прикрывать дверь.
– Нет здесь никакой Розетты! – послышался его озлобленный голос, и дверь уже собиралась было закрыться, как Фран, вполне ожидая такой реакции, выставил ногу вперёд, предотвращая это.
– Но как же так? Она здесь живёт! – упёрто продолжил Фран, нисколько не боясь этого страшного бугая. Тот, заскрежетав зубами, слегка надавил на дверь, но, видя сопротивление, сдался и ответил:
– Не знаю никаких Розетт, честное слово! Парень, тебе следовало бы уйти! А иначе получишь между глаз! – его интонация уже не казалась раздражённой, а была ею, а сам он часто оборачивался назад, словно боясь кого-то увидеть.
– Значит, она куда-то уехала… – будто себе и с долей удивления проговорил зеленоволосый, но допросов не закончил; схватившись за дверь руками и стараясь удержать её в открытом состоянии, он продолжил: – То есть, эту квартиру вы купили недавно? А хозяева не говорили случайно, куда уедут?
Новый хозяин гневно взглянул на юношу и предупредительно приоткрыл дверь, потирая при этом кулаки, словно готовясь к броску.
– Может, тебе ещё всю мою жизнь рассказать? Слишком много вопросов для незнакомца!
– Пожалуйста, скажите! Я ведь всё равно не отстану. – Кёнэ сильнее отодвинул дверь и раскрыл её полностью, бесстрашно и с долей равнодушия глядя на мужика.
– Тьфу ты, приставучая мелочь! – чуть ли не брызжа слюной, прошипел лысый. – Да уехали они, уехали! Всей семьёй, эти прошлые хозяева! Была там девчонка одна, уж не знаю, Розеттой её величали или как ещё! А уж куда и почему отъехали – доложить не соизволили, понимаешь. Всё-таки личная жизнь…
Фран с недоверием глядел на мужика, ища в его словах хоть долю лжи, но так и смог найти этого, так что ему пришлось поверить. Это было… даже малость больно понимать, что человек, с которым у тебя вроде хорошо получалось дружить, вдруг пропадает неизвестно куда и ничего при этом не говорит тебе. Конечно, девушка была для него не столь значима, как Мукуро, но всё же… но всё же тоже стала другом, поддержкой в каких-то его начинаниях и горестях, постоянно что-то подсказывала и просто позволяла улыбнуться и отдохнуть от вечных вопросов в своём обществе. Парень раньше и подумать не мог, насколько она умна и мудра не по годам, сколько простодушна, по-детски наивна и трогательна, как умеет успокаивать и ободрять тёплыми словами, насколько вселяла надежду её улыбка и насколько заставляли забывать о проблеме её слова. Розетта действительно наслаждалась жизнью и жила в своё удовольствие. В этом Кёнэ ей даже в чём-то завидовал – этому пока он только-только обучался. Казалось, что при своей мудрости и начитанности девушка понимала суть всего её и не только существования и поэтому научилась ценить каждый момент и каждый день. Искренность, здравый ум, детская радость и поистине красивая душа – вот что действительно уважал в ней парень. Конечно, это было не всё – список можно было продолжать практически бесконечно. Однако сейчас это всё приводилось лишь для того, чтобы понять и почувствовать, как Франу было сейчас неприятно понимать, что свою подругу он прозевал и теперь где её искать – загадка человечества. Внутри него будто всё скукожилось и больно защемило душу, которая и так скрипела, как несмазанная пружина. В эти секунды две, пока он пережёвывал информацию, неохотно принимая её внутрь, за мужиком показалась какая-то фигура, судя по очертаниям, женщины. В тот момент зеленоволосому было как-то всё равно, кто там ходит и что делает, но его взгляд невольно задержался на лице этой женщины, и вмиг его собственное лицо исказилось ужасом и некоторой паникой. Новая хозяйка же, приметив личико своего бывшего клиента, пошло облизнулась и, улыбаясь, с двояким выражением подмигнула ему, а потом пошла восвояси.
Этой мадам оказалась та самая проститутка с проспекта, на котором парень оказался совершенно случайно, как и попал к ней в руки. Его двухсекундный шок перерос в десятисекундный, а хозяин этого дома, уже начиная порядком нервничать, стал потихоньку прикрывать дверь, воспользовавшись замешательством своего собеседника. Да тот как-то и не пытался ему сопротивляться – две неожиданные новости ловко были выстрелены ему в голову и теперь странно перемешались, создав там кашу из обрывков друг друга. Но вдруг, когда до щеколды оставалось совсем чуть-чуть, дверь перестала закрываться и резко распахнулась, обдав парня потоком воздуха. Мужик, держа что-то у себя за спиной, с подозрением спросил у него:
– Эй, слышь, а имя твоё какое? – Фран не сразу понял, что от него требовалось, поэтому, встряхнув головой, ещё пару мгновений недоумённо смотрел на хозяина.
– Вам-то какое дело! – неожиданно сменив тон с доброжелательного на недовольный, проговорил Кёнэ, развернувшись, и уже было собрался уходить, как его остановила грубая мясистая рука, которая обхватила его тонкое запястье. Сморщившись от неприятного касания, юноша нехотя поддался движению и вновь оказался повёрнутым лицом к мужику. Тот, в следующий момент отпустив его, пробасил:
– Нет, ты уж ответь! Какая-то весьма миловидная девочка попросила передать записку именно кое-какому человеку, имя которого записано на обратной стороне конверта. – Он потряс им прямо перед носом у ошеломлённого парня. – Так что, возможно, это твой шанс узнать, что с ней и тому подобное. Говори!
– Фран Кёнэ, – зеленоволосый проговорил это так, будто выдал секретную информацию врагу, и при этом скривился.
– О, вот и отличненько! Хоть теперь всякая дрянь не будет пылиться у меня на полке! – кинув этот конверт юноше, мужик радостно потёр ладони и с каким-то вожделением оглянулся назад – теперь совершенно ясно, кого ожидая и чего добиваясь. – В общем, не смей больше меня беспокоить, пацан! Иначе в гневе я страшен!
Усмехнувшись своим же мыслям, он с грохотом захлопнул дверь; Фран, и так едва поймавший этот хрупкий и такой важный сейчас для него листочек, от неожиданности выронил его из рук и чуть не потерял его насовсем – благо, ловкость рук позволила поймать бумажку до её приземления в мутную лужу рядом с крыльцом. Кёнэ смотрел на неё, как на последнюю возможность узнать, что же случилось с его подругой – это письмо казалось ему священным, волшебным, чудесным, которое должно вмиг пролить свет на мучивший его вопрос. Не решив терпеть до дома и уже сгорая от предполагаемых вариантов написанного там, юноша решил прочитать его прямо на улице, не отходя от кассы, как говорится. Конечно, от ставшего ему мерзким места он отошёл, чтобы не дай бог услышать стоны в том дьявольском доме, в котором обитала соблазнившая его химера. Парень обошёл само здание и остановился с другой его стороны, найдя ближайшую скамейку и усадив себя на неё.
Фран упорно сопел над вскрыванием конверта, но когда смог это сделать, то радостно и с некоторой спешкой стал разворачивать листик, одна сторона которого была испещрена мелким, кругленьким и аккуратным почерком Розетты. Сама бумага, видимо, неспециально, пахла духами автора этого письма, скорее всего, просто впитав в себя этот чудный сладкий аромат при долгом нахождении рядом с девушкой. Кёнэ всё же отбросил эти мысли и принялся за чтение, которое должно было многое ему дать. Вот то, что было в том письме:
Здравствуй, дорогой Фран.
Пожалуйста, если ты начал читать эти строчки, не разрывай моё письмо сразу – хотя бы выслушай, может, тогда твой гнев на меня пройдёт…
Ты, верно, сейчас терзаешься многими вопросами. Уж извини, ответить на все я не смогу, так как не обладаю даром ясновидения и не смогу забраться в твою голову и твои мысли. Так что попытаюсь ответить на самые важные…
Где я так долго пропадала и почему ничего не сказала? Прости, мой дорогой друг, но такой возможности у меня просто не было – родители приказали не заходить в соцсети и никому из друзей не звонить. Хочешь знать, почему? Да потому что мама и папа, кажется, оказались в большой опасности (право, даже предположить не могу, из-за чего) и поэтому должны были покинуть Италию, ясное дело, вместе со мной. Они не говорили мне причину, сказали, что объяснят позже и потом. Я их упрашивала хоть пару слов сказать своим друзьям, особенно тебе, Фран, о том, что я уезжаю неизвестно куда и на неизвестное количество времени. Они наотрез отказывались. Против воли родителей я не смогла пойти. Единственное, на какое ухищрение я изловчилась, так это на написание данного письма и передачу его тебе – я просто была уверена, что ты придёшь. И тебе, раз ты читаешь это, действительно не безразлична моя судьба.
В предыдущем абзаце я умолчала о том, кто мои родители, ведь это играет действительно важную роль в моём повествовании. Мама – наследница одной мафиозной семьи (она об этом прекрасно знала ещё лет с пяти). Правда, кто сейчас в неё верит? Говорят, будто где-то она ещё существует, но никто в глаза её не видел. Притом же государству это никак не идёт в пользу, так что они даже и рады их якобы исчезновению. Но это на самом деле не так. Мафия жива. Они, осознав, что пока слабы, решили не высовываться до поры до времени, собрать все свои силы, а потом сделать резкий ход. Во всяком случае, так мне говорила мама. Её семья – не такая уж известная и большая, поэтому в молодости она преодолевала все трудности практически в одиночку, тайно добиваясь авторитета своей семьи. И добилась. Правда, об этом пока рано кому-либо знать и тебе, Фран, я советую молчать… С какой стати, спросишь ты? А я отвечу: потому что они не стремятся делать ничего противозаконного – наоборот, в нашем мире ещё сохранились остатки так называемой «плохой мафии», которую «добрая мафия» пытается уничтожить. Этой самой доброй мафией и является семья мамы. Ясное дело, что скоро бразды правления, как оказалось, должны перейти в мои руки… Но это совсем друга история, мой милый, не буду грузить тебя своими тревогами и сомнениями.
Так вот, к чему я это всё тебе понарассказала – у этой семьи есть как неприятели, так и союзники. Кстати, отец мой как раз-таки из такой семьи, которая всегда поддерживала мамину; он тоже своего рода мафиози, но не совсем. В общем, наверняка кто-то прознал про них и стал быстро распространять информацию, или же мои родители чем-то кому-то не угодили и те стали жаловаться на них, не пренебрегая добавить и то, что они мафиози… Так и пришлось нам всем мигом сорваться с места и убегать как можно дальше отсюда – надеюсь, с этим проблем не будет.
Ты наверняка думаешь, что это просто какой-то бред – мафия, которая, кажется, давно вымерла и теперь витает лишь только в страшилках, и мой резкий отъезд тебе видется скорее всего лишь как способ ото всех избавиться и послать всё к чёрту, не давая адреса моего реального местоположения. Но это всё не так – просто поверь, что твоя милая Розетта пишет правду и ничего более. Я осознаю, что, узнай мои родители об этом письме, они сразу бы пристрелили меня на месте (не уверена, что утрирую). Так что искренне надеюсь, что ты всё понял и принял во внимание.
Наверное, ещё один вопрос, который наверняка тебя интересует, это почему я не могу отвечать в соцсетях и отправила письмо бумажное, а не электронное. Ответ таков: за нашими действиями уже кто-то начал наблюдать месяца два тому назад, так что все мои письма и переписки уже кем-то стопроцентно прочитаны. Кто это – чёрт его знает, только вот бумага в этом случае намного надёжнее, как думаешь? :)
Где меня теперь искать и как связаться? Это действительно сложный вопрос, решение которого мне неизвестно. Во всяком случае, искренне буду надеяться, что адрес ты не сменишь – тогда информировать тебя будет гораздо легче. А так… предположительно, но ты можешь попробовать написать на тот адрес, который указан в постскриптуме. Вполне возможно, что я отвечу (но частить не стоит, дом не мой, собственно, как и адрес, а моего знакомого).
Вот и, наверное, всё, что я хотела сказать тебе. Надеюсь, ты меня простишь – за излишний эгоизм и скрытность. Увы, и я не идеальный друг… Искренне извиняюсь за свои ошибки и промахи. Но, знаешь, если вдруг нам больше не удастся встретиться (в чём я очень сомневаюсь), то хочу сказать тебе заранее: ты для меня был, есть и будешь самым настоящим, идеальным другом, который может поддержать в сложной ситуации и развеселить в обыденное время. Ты для меня очень важен. Но, если я редко буду появляться на связи, не вспоминай меня. Так будет лучше, правда. Смотри в настоящее и немного в будущее. Я же как-нибудь постараюсь догнать тебя.
Обнимаю, целую и желаю счастливо и ярко прожить жизнь.
Твоя подруга Розетта.
При окончании чтения Фран вновь непроизвольно перевёл глаза на начало письма и стал заново перечитывать не потому, что не понял смысла оного, а затем, чтобы как будто вновь услышать голос Розетты, какой-то едва видимой нитью связаться с нею, будто эта бумажка была проводником между ним и его подружкой, а его буквы вовсе не были бесчувственным текстом на листе, а голосом самой девушки, её чувствами, сомнениями и переживаниями. Это было Кёнэ дорого, поэтому перечитывать письмо подруги он мог, кажется, бесконечно, всматриваясь в каждый завиток её красивого почерка и пытаясь понять, что же она испытывала при написании его. Все весьма несвойственные парню чувства всколыхнулись в нём самом каким-то неистовым ураганом, заставив чуть ли не пролить скупую слезу. Но юноша едва это преодолел, с некой нежностью глядя на бумагу и текст, написанный тонкой ручкой со светлыми чернилами. Всё это казалось ему далёким и почему-то потерянным на достаточно долгое время – и прогулки с Розеттой, и общение с ней, и весёлое времяпрепровождение… Ему казалось, что скорее он должен извиняться и распинаться перед ней, чем она. А вот почему – хрен его знает. Просто чувство такое поганое осталось, вот и всё. Однако с этим нельзя было ничего поделать. Пока.
Наконец сбившись, какой по счёту это было перечитывание (но числа точно пошли уже двузначные), Фран решил зазубрить адрес наизусть и будто отвести ему в своём сердце маленький уголочек, где хранилось бы всё связанное с девушкой. Увы, больше места на это не предполагалось – Мукуро, чтоб его, занял всё, что можно и не можно. В общем, изучив письмо вдоль и поперёк, Кёнэ вдруг осенило, что можно совсем просто по адресу узнать страну, где сейчас возможно пребывала Розетта. И почему всё гениальное приходило ему либо в самом-самом начале, либо в самом конце, заставляя его думать, что он немного отсталый по разуму?
Парень, чуть не выронив, достал телефон и стал поспешно искать карты, которые по пути к ним умудрился удалить. Пришлось заново качать, Интернет здесь, как на зло, не ловил или был очень плохим, итого пришлось прождать минут десять (благо, зеленоволосый догадался отойти в место, где скорость значительно увеличилась). Когда же карты были скачены, Фран догнал, что можно было просто ввести адрес в поисковую строку и таким образом найти. Но, с другой стороны, Интернет выдал бы ему кучу ненужной информации, вовсе не относящейся к делу. Так что выбранный им способ оказался надёжнее и лучше. Вскоре ему удалось узнать, что той страной являлись… никак иначе, как Соединённые Штаты Америки! “Ничего себе, куда её занесло!” – изумился Кёнэ, почесав за затылком. Пару минут пребывая в удивлении, парень всё же отошёл от шока и встал со скамейки. Ноги его понесли неизвестно куда; впрочем, Франу было всё равно. Он ещё некоторое время шёл в неизвестном ему самому направлении, просто глядя на экран телефона и в красную метку, которая выделила на карте дом некоего знакомого Розетты. В конце концов вывело его из этого состояния уличная жизнь – наполненная своими хлопотами, бурлящая, оживлённая. Он просто-напросто столкнулся с каким-то мужчиной и, отшатнувшись в сторону, наступил на ногу собаке, а потом и вообще споткнулся о булыжник и приземлился мягкой точкой на твёрдую мостовую. В его сторону обернулись удивлённые и сочувствующие взгляды, а также два недовольных – собаки и мужчины. Тихо извинившись, парень вскочил на ноги и рванул бегом подальше, потирая ушибленное место на ходу. Кёнэ быстро огляделся по сторонам и понял, что отсюда, каким-то магическим образом, не так долго идти до дома Рокудо. Тот, кажется, сегодня снова куда-то умотал по своим делам и сказал, что будет ждать его у себя. Так что такое стечение событий было даже на руку зеленоволосому.
Свернув на нужную дорогу, Фран наконец мог идти спокойно и ни о чём не волноваться. Хотя как сказать, не волноваться… Когда твой хороший друг в каких-то бегах, испытывает нужду в чём-либо и просто с ним нельзя быть на связи, на душе как-то погано и противно – вроде, и не с тобой вся эта кулемесица происходит, а всё равно волнуешься так, будто сам бежишь от этих незримых врагов неизвестно куда. То же самое переживаешь и очень сочувствуешь своему другу. Это-то и происходило с юношей – он жутко волновался за девушку, за то, справится ли она, сможет ли принять эту кажущуюся даже ему непосильной ношу на свои хрупкие плечи? Увы, пока он не знал, а вот время как раз-таки и должно было показать правду. Только вот понравится ли она ему? И вообще, узнает ли парень истину или его будут вскармливать сладкой ложью? Нам пока неизвестно…
