Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)
Вода в реке была мутной и серой, собственно, как и небо над ней – последние деньки в Италии выдались совершенно скучными и пасмурными, нагоняя тоску на людей, привыкших к солнцу и лазурному небосводу над головой. Таким немного был и Фран, но он ещё старался держаться и не впадать в депрессию – ему и так хватило сполна. Парень прошёл мост и спустился, свернув по набережной направо и теперь идя рядом с узорными миниатюрными домами. Они невольно задержали его взгляд на себе, заставив замедлить шаг. Кёнэ не замечал, глядя на красивые строения, людей, которые сновали мимо него, не видел ничего вообще, кроме этих небольших домиков – отчего-то их красивые фасады безумно нравились ему и тем самым давали некое вдохновение: может быть, на создание какой-то очередной гениальной картины? Парень точно не мог знать и вскоре зашевелил ногами быстрее – здания закончились и любоваться теперь было нечем. Ему пришлось свернуть с набережной на улицу и пойти вглубь, так как сильно далеко отходить от своей школы он не хотел, чтобы потом не бежать сломя голову. Сейчас же зеленоволосого стали окружать модные бутики, нарядные магазинчики со всяческими товарами и рестораны – между прочим, наиболее дорогие по сравнению с остальными во всём городе. Народ здесь был в больших количествах и разномастного типа: кто был туристом, кто коренным жителем Падуи, а кто-то просто мимоходом задержался здесь, на следующий день уже улетая или возвращаясь домой из командировки. Фран чему-то улыбнулся и пошёл дальше, поудобнее закинув свою папку на плечо. В этом месте ему было хорошо и невероятно… уютно, да, как ни странно. Являясь заядлым домоседом, Кёнэ вдруг понял, что наслаждается этой атмосферой, городом, людьми, жизнью, бурлящей и кипящей на его улицах и мостах… Как будто всё это давало ему частичку так называемого вдохновения, что заставляло его придумывать новые сюжеты для картин, уже набрасывая их эскизы в голове. Сидя дома такому не научишься и что-либо прекрасное не создашь. Именно поэтому творческая личность должна бывать везде и помногу и, конечно, по мере возможностей.
Именно это понял парень и решил для себя, что будет гулять побольше и по незнакомым местам. Конечно, тупо топтаться на одном и том же месте его не прельщало, поэтому он выбрал то, что будет ходить исключительно по неизвестным ему районам. И, понятное дело, попытается избежать те самые злополучные места, в одном их которых ему посчастливилось побывать совсем недавно… А то мало ли… вдруг в следующий раз не выйти зеленоволосому оттуда живым и здоровым? Франа неприятно передернуло, и он поспешил дальше по улице, отметая от себя эти ужасные мысли. Тем временем улочка извивалась, словно змея, постепенно меняя своё направление и ведя, судя по всему, на какую-то главную площадь. Кёнэ не стал противиться ей и пошёл туда, куда она повела; людей же и магазинчиков вкупе с ресторанами никак не стало меньше, наоборот, их количество увеличилось. Парень бодро зашагал, кое-как продираясь через толпу рядом с пешеходными переходами и бережно придерживая свою папку. Хотя там пока, ровным счётом, ничего такого и не было, что можно было защищать. Таким и был его путь в ближайшие двадцать минут: шумным, людным, малость трудным, но весьма увлекательным и интересным. К примеру, он смог напридумывать целых пять сюжетов для своих будущих картин и даже успел прикинуть, что и каким цветом будет изображено на них. Что это будут за работы, нам пока неизвестно, но юноша уже решил, что сделает из них цикл на определённую тему. Ведь многообразная и контрастная уличная жизнь не могла не натолкнуть человека на что-нибудь эдакое. Пускай всего лишь какое-нибудь слово, маленькая сценка или целая история – неважно, главное – тот заряд положительной силы, что получил при этом художник, писатель, поэт или иной творческой деятельности человек, а также то, как умело он его использовал. Вот и Фран решил для себя, что его картины в этот раз будут в чём-то более оригинальными, чем его прошлые работы. А загоревшись желанием, так просто не усидишь. Так что зеленоволосый поспешно достал телефон из рюкзака и сверился со временем – оставалось ещё полчаса до начала занятий.
Кёнэ прикинул, что от его существующего местоположения до школы искусств будет идти совсем быстро – около десяти минут нормальным шагом, поэтому подумал, что стоит немного зарядиться энергией с утра пораньше – выпить чашечку кофе в ближайшей кафешке. Поблизости, как это и предполагалось. было весьма много подобного рода заведений, и парень забежал в первое попавшееся с красивым и звучным названием “Farfalla”. Дизайн этого кафе был в чём-то схож со стилем прекрасной эпохи Возрождения – и узорные столы и стулья, и расшитые красивыми тканями сиденья на креслах, и тематический сервиз, и на стенах репродукции картин, созданных в то время, и вообще, сама атмосфера той эпохи была почему-то так хорошо передана, что каждый, кто входил сюда, мог почувствовать её безо всякого труда. Правда, это кафе было не только одним из самых известных, но и одним из самых дорогих в этом городе – цены взвинтили то ли из-за того, что здесь когда-то давно побывали известные люди, то ли из-за того, что оно стало часто посещаемо и весьма популярно среди туристов. Полноценный обед мог обойтись там в целую зарплату среднего рабочего, но вот чашечка кофе могла вполне войти в любой бюджет. Благо, с деньгами у парня проблем не было, хотя он и не любил обдать в ресторанах – как ни погляди, а сильное расточительство, даже при его финансах (уж лучше потратить эти сбережения на что-нибудь более нужное), так что сейчас был готов лишь испить чашечку кофе с чем-нибудь вкусным. Когда он вошёл в ресторан, то увидел, что народу было много, – мало кого останавливала здешняя цена; его же любезно встретили и проводили за свободный столик около окна. Кёнэ даже удивился, почему так быстро нашлось для него место, но потом понял – в основном люди приходили сюда большими семьями, поэтому и столики для них были заняты, и народу казалось много, а места на двух людей при этом пустовали. Фран присел, опустив вещи на специальную тумбочку около его ног; вскоре к нему подбежал поджарый официант, который вежливо запросил его заказ.
Когда эспрессо и “Тирамусу Савоярди” были записаны, он быстро ушёл. Юноше пришлось недолго посидеть – в скором времени на столе Кёнэ образовался его заказ из дымящегося напитка и аппетитного вида пироженки. Недолго думая, он приступил к своей утренней трапезе.
С аппетитом допив кофе, парень отвалился назад, на спинку стула, и с удовольствием прикрыл глаза. После такого хорошего второго завтрака было грех не сотворить что-нибудь такое! Расплатившись за заказ, Фран встал, забрал вещи и потопал на выход, по пути доставая мобильный и сверяясь с часами. Оказалось, что через семь минут занятия уже должны были начаться и… Зеленоволосый, усмехнувшись, сорвался с места, как оголтелый, и быстро побежал в сторону художки. Только так у него была возможность успеть туда вовремя.
К счастью, как только пробило одиннадцать, Кёнэ оказался в дверях родного кабинета и, тяжко дыша, прошёл к своему месту. Луссурии в классе не наблюдалось – наверняка тоже пропадал где-нибудь в столовой. На вбежавшего парня мало кто обратил внимания из присутствующих – они всегда не особо тесно общались с ним, так что даже при встрече редко говорили “Здравствуй”. Это, в общем, нисколько не волновало самого Франа – мнение окружающих о нём он редко ставил во что-то значимое. Сейчас же он прошёл за свой столик и стал постепенно раскладывать вещи, готовя своё рабочее место. Когда дело было почти закончено, дверь слегка приоткрылась, и Кёнэ наконец смог увидеть своего учителя по рисованию, который на ходу допивал дымящийся кофе и придерживал какие-то документы подмышкой. Луссурия поначалу и не заметил паренька, а потом, когда дошёл до своего стола и окинул взглядом класс, вдруг и увидел его, как-то сразу заволновавшись и мигом ринувшись к нему. Юноша весьма удивился, когда тот, подойдя к нему максимально близко, осторожно встряхнул его за плечи и писклявым голосом воскликнул:
– Боже, Фран, это ты! Как твои дела? не ожидал увидеть тебя здесь! – А Фран лишь улыбнулся и, взглянув на учителя спокойно, также ровно ответил ему:
– Со мной всё в порядке. Не волнуйтесь. Сегодня же я пришёл заниматься и у меня есть пару идей для новых картин! – Лусс стоял, открыв рот широко, и с восхищением (наверное, ведь его глаз не было видно) глядел на парня.
– Н… ничего себе!.. – едва подбирая слова, выговорил мужчина, уперевшись о стол. – Ты смог сделать это так быстро! Молодец, конечно, но ты уверен, что сможешь порисовать? Тебя ведь никто не заставляет…
– Можете быть уверены – я полностью отошёл от этого события и сейчас всё у меня в порядке. – Кёнэ успокоительно положил руку на плечо Луссурии и, пару раз похлопав, убрал её. – Мне помог кое-кто, так что сейчас я не чувствую себя так отвратительно, как в тот день. Я готов творить дальше, ведь моя жизнь не остановилась на том моменте, верно?
Мужчина загадочно улыбнулся и слегка наклонил голову вбок.
– Ну что ж, если так, то я рад. Считаешь, что уверен в своих силах – приступай делу. – Лусс развернулся и, жестикулируя одной рукой, направился к своему столу. – А покажешь наброски, если не секрет?
Его голова с любопытством развернулась и напряжённо стала ждать ответа. Зеленоволосый усмехнулся и кивнул. Мужчина нетерпеливо развернулся полностью и вновь подбежал к ученику, горя желанием увидеть его эскизы и какие-то зарисовки. Фран улыбнулся этой милой одержимости учителя и принялся доставать из папки листы, рисунки на которых были выполнены в карандаше. Да, после той огромной поддержки, оказанной ему Мукуро, он смог преодолеть это препятствие и продолжить жить спокойно, вновь возвращаясь на путь творчества. И мотивировали Кёнэ не только прогулка по природе и постоянное внимание со стороны любимого… А и ещё кое-какая история, рассказанная его репетиром на досуге. Какая именно, мы узнаем чуть позже… Однако в чём-то благодаря ей парень сумел поразмышлять над своими действиями и глубоко задуматься над последующей жизнью, а после прийти к выводу, что такая мелочь не должна была его остановить, а наоборот, заставить двигаться дальше, бросая тем самым вызове самой судьбе. Поэтому-то и сейчас юноша твёрдо решил – он будет стараться и рисовать, и ничто его уже не остановит. Глупо было ему, семнадцатилетнему пацану, так реагировать на то событие и тратить столько времени на восстановление себя самого – уж лучше то время было бы истрачено на восстановление картины… Так что, как только Луссурия внимательно оглядел все его зарисовки и высказал свои пожелания и замечания, Фран принялся за работу – что-то начинать уже в цвете, что-то просто доработать карандашом и оставить так, в графике (по совету Лусса), а какие-то работы полностью переделать, изменив и подкорректировав в них многое. Кёнэ, между прочим, выполнил все эти рисунки не в формате А3, как это он обычно делал, и даже не в формате А4, а в А5 – так, посчитал он, эскизы получались красивыми, аккуратными, законченными; в огромном полотне пришлось бы дорабатывать кучу деталей, а здесь – просто прелесть.
Мужчина уже собирался было уходить, как его окликнул зеленоволосый, вовремя вспомнив кое-что, при этом успев оглядеть класс:
– А вы случайно не знаете, что с Розеттой? Она вообще ходит на занятия? – Луссурия развёл руками и слегка расстроенно произнёс:
– Извини, но к сожалению, я не знаю. В классе она уже не бывала где-то месяц… – мужчина задумался и, словно что-то подсчитав в уме, тут же выдал: – Да, точно месяц! даже уже больше! Я-то думал, честно признаться, что тебе будет лучше известно, что с ней… Вы же вроде дружите.
Франу стало малость стыдно, хотя, с другой стороны, и причины на то особой не было – он исправно искал её весь этот месяц, но девушка не отвечала ни на телефон, ни в соцсетях. Его уже начинало волновать такое положение дел…
– Она нигде не откликается… Я даже не знаю, что делать. – Парень тяжко вздохнул, вдруг задумавшись о чём-то. Наверное, в тот момент взгляд Лусса выражал что-то наподобие жалости, потому как он, некоторое время помолчав и пособолезновав ученику, вдруг воскликнул:
– О, послушай, у меня есть гениальная идея! Давай я тебе дам её домашний адрес? Он должен быть где-то в базе данных… – мужчина озабоченно оглянулся сторону компьютера. – А ты сходишь к ней, узнаешь всё. Может, она чем-то заболела или уехала – тогда соседи должны знать. В общем, сейчас погоди, я найду и запишу тебе её адрес. Хорошо?
– Ой, спасибо вам. Прям выручили, – Кёнэ улыбнулся. – Это действительно хорошая идея.
– Ладно, окей. А ты пока не бездельничай, а занимайся! – с напускной строгостью проговорил мужчина и усмехнулся. Юноша кивнул и присел на стул, взяв карандаш в руки и приступив к первой зарисовке, на которой был изображён обыкновенный вид, по мнению самого художника: сквозь стёкла окна наш взгляд падал на залитый лунным светом дворик, на котором, наперекор весьма современной обстановке, резвились какие-то мифические существа – ведьмы, демоны, оборотни. Фран был в принципе доволен своей работой, правда сам не догадывался о её смысле и значении – пускай здесь каждый увидит своё. Он решил подправить людишек на втором плане картины (ведь первым считался край подоконника, на котором лежал какой-то супер навороченный гаджет) и добавить, по совету Лусса, на виднеющиеся крыши домов чёрных, гибких и тонких кошек – они тоже выражали собой намёк на потусторонние силы, ведь говорят, что ведьмы могли перевоплощаться из человека в кошачий вид и обратно. Так что это здесь было далеко не лишним.
Увлёкшись работой, парень позабыл обо всём на свете – и о мешающем шуме толпы, и о Розетте, которая пропала, и об скорых экзаменах… Когда полностью погружаешься в дело, которое тебе нравится, начинаешь забывать про реальность вокруг, окунувшись в работу с головой. То же самое было и с Кёнэ. А особенно ему нравилось, что, когда рисуешь, можно ещё и пораздумывать над чем-нибудь ещё, кроме как самой картины. И он стал думать о всяком разном, впрочем, порой не таком важном. А когда понял, что выдохся и ему нужно отдохнуть, решил спуститься вниз, к автомату, и налить себе чайку. Иногда лишь только этот крепкий напиток способствовал его хорошему настроению и разгонял усталость.
Вернувшись назад, юноша обнаружил класс пустым – все наверняка ушли на обед. Точнее, не все – пару человек ещё упорно сидели за своими мольбертами и что-то там вырисовывали. С доброй усмешкой взглянув на них, Фран отправился за свой стол и вновь присел, пододвинув к себе работу и оценивающе оглядев её. Вроде бы, ничего так. С новыми силами зеленоволосый принялся за неё и вскоре намеревался закончить – скорее всего, не в цвете, хотя всё может быть… Пока доделывал, на память пришла сценка из недавнего прошлого – та самая, о которой мы хотели упомянуть позже и которая так замотивировала парня. А произошла она в тот же самый день, что и поход Рокудо и его ученика на берег реки в другой район города, только после него – ближе к вечеру…
– Мукуро-сенсей, ну расскажи, пожалуйста, ту историю, о которой ты хотел поведать мне ещё на речке и так и не сделал этого, – с явной укоризной в голосе спросил Кёнэ, перекатившись со спины на живот, положив голову на руки и теперь вопрошающе глядя на возлюбленного. Тот, лежа в такой же позе, что и его юный ученик, читал в это время какую-то толстенную книжку и нехотя прервался, столкнувшись с требовательным взглядом любовника. Мужчина вздохнул и всё же захлопнул чтиво, положив его под себя и удобно разместив на нём руки, а потом и голову.
– Это долгая история, предупре…
– Знаю я, знаю! Давай рассказывай быстрее! Мне всё равно, целый роман это или рассказ из двух слов. Если ты это отметил в своей жизни, значит, чем-то оно всё-таки для тебя важно. – Фран чуть привстал и подпёр руками голову – так было намного удобнее, чем лежать; Рокудо же остался в прежнем положении и усмехнулся спешке своего ученика. Убрав синюю прядь волос с лица, он прокашлялся и тихо заговорил:
– Ну, уж раз ты так настроен это выслушать, тогда… я не имею права тебе отказать. Так что неси чай, мой любимый, и готовься выслушать супер “оригинальную” историю, – сделав акцент на последнем словосочетании, Мукуро улыбнулся и присел на кровати, толчком предлагая ученику всё же слезть и пойти заварить напиток. Тот, лениво соскользнув на пол, оттуда произнёс, специально растягивая гласные:
– Но, Мукуро-сенсе-е-ей, мы же уже пили его сегодня… раз пять уж точно.
– Ничего страшного! Всё равно неси. – Парню не оставалось ничего, кроме как встать и выполнить требование любимого. Уже находясь около выхода из комнаты, Кёнэ вдруг произнёс:
– Знаешь, порой мне кажется, что половина дневной поставки чая в ближайший магазин выпиваем именно мы… – приметив улыбку синеволосого, Фран усмехнулся и быстро пошёл на кухню. Было бы глупым говорить, как ему нравилась улыбка Мукуро и то, когда он пребывал в хорошем настроении. Однако парень быстро сделал горячий чай себе и возлюбленному и вот уже возвращался с двумя большими кружками в комнату. Одну из них он подал учителю, вторую оставил себе и удобно примостился рядом с синеволосым, внимательно на него взглянув и уже ожидая рассказа. Рокудо пафосно прокашлялся и, уловив усмешку ученика, начал:
– Как я уже говорил, история моя до жути банальна и обыденна. Но раз ты так хочешь, то я расскажу тебе её. А было это давно-давно, когда я ещё был маленьким мальчиком, наверное, лет пяти или шести. Ты уже знаешь мою нереально печальную повесть о том, как я остался в детдоме и жил в полном одиночестве, – Мукуро произнёс это скорее с сарказмом, чем с сожалением – уж такая была его порода, что не мог он говорить о себе с состраданием. – Так вот, уже в те времена меня стали сильно увлекать фокусы и всяческие иллюзии, поэтому я изрыл всю бибилиотеку при детдоме, чтобы найти какую-нибудь книженцию по этому делу. И, к радости, нашёл – правда, пришлось попыхтеть над этим, ведь искал-то целых две недели, но да ладно, это было не так страшно… Когда стал читать её, то был в безумном восторге от неё – то оказалось маленькое пособие по самым простеньким фокусам, даже скорее небольшой журнал, где подробно объяснялись самые популярные на то время иллюзии. Ясное дело, что никакого специального инвентаря, например, роза, превращающаяся в платок и обратно, у меня на тот момент быть не могло, но вот самые банальные и обыкновенные фокусы я смог научиться делать. Например, достать монетки, карты, верёвки, стаканы было в моих возможностях. На этом я и усердно тренировался. Помнится, тогда у меня была одна мечта – стать великим иллюзионистом и изучить множество хитрых приёмов, а также некоторые придумать самому. – Мужчина слегка мечтательно улыбнулся, на секунду задержав взгляд в одной точке, а потом продолжил: – На чём я там остановился? Ах да, вот: хотел я, значит, стать фокусником. Время же неустанно шло, я рос, вместе с тем возрастали и мои потребности со способностями – удовлетворяться простыми фокусами я уже не мог. А денег, увы, не было вообще – что может иметь детдомовский ребёнок? Ровным счётом ничего. Поэтому я и поставил для себя новую задачу: накопить столько денег, чтобы хватило на набор фокусника – как сейчас помню, видел я такой в центре города в каком-то магазине и сразу загорелся желанием купить, но, взглянув на ценник, робко отступил от витрины и стал сомневаться в своих возможностях сделать это. Но не стал грустить и убиваться горем, а действовать.
Рокудо отхлебнул начинающий остывать напиток и, прокашлявшись, продолжил:
– Начал действовать… Сначала я стал показывать фокусы одногрупникам. Те, будучи не особо одарёнными и интеллектуальными ребятами, хвалили и самые известные фокусы так, будто это было нечто таким сверхъестественным. Вскоре слухи о моей ловкости рук добрались до параллельной группы – те тоже стали приходить на мои мини-концерты (пока бесплатно). Все дивились моей гениальности в этом деле и в один голос говорили, что мне нужно обязательно стать “волшебником”. Ну, о своих фокусах я был весьма другого мнения – уж слишком они мне приелись и надоели, а искреннее восхищение народа меня вовсе не радовало, даже капельку раздражало. С детства я уже был достаточно критически настроенным ко всему ребёнком, поэтому и в своих иллюзиях находил тысячу и один минусов. Но, ладно, “пипл хавал” и уже было хорошо. В скором времени я добился желаемого – обо мне узнали воспитатели… Им я тоже показал кучу всего, что знал и умел, и они в исступлении воскликнули, что мне определённо надо будет выступить кое-где. Поначалу я удивился и даже не поверил своим ушам – то есть как так, выступить? Они мне стали объяснять, что вот дескать будет какая-то вечеринка то ли у них, то ли у их друзей, и обещали они в качестве хоть какого-никакого, а вложения в общий бюджет позвать фокусника или иллюзиониста. Но, увы, не позаботились об этом в нужное время, и теперь было уже поздно, а что делать, эти девушки и не знали. Поэтому, когда они увидели меня, в их головах зародился гениальный план – пригласить на пирушку меня в качестве этого самого фокусника, да ещё и преподнести это так, что будто вот, смотрите, каждый взрослый дядька может показывать эти фокусы, а маленький ребёнок – редко и вообще не всякий такое осилит, а они, такие распрекрасные, нашли сего одарённого в этом деле мальчика. Естественно, за просто так я не желал расточать свой талант перед незнакомцами – установил ту цену, равную трети того самого набора. Девушки, недовольно покривившись поначалу, всё же согласились в конце, решившись скинуться – тогда и дешевле получалось. На следующий день настал мой звёздный час…
Фран уже забыл про чай с того самого момента, как Мукуро открыл рот – уж больно он это всё интересно рассказывал, да и узнать какие-то мелочи из жизни любимого тебе человека – дорогого стоит. Поэтому кружка в его руке уже давно остыла, как и его интерес к ней и к её содержимому. Мужчина же смочил горло остывшей жидкостью (к концу он стал явно хрипеть) и вновь продолжил свой рассказ с новыми силами:
– Ну, что я могу сказать про своё выступление? Все умилялись моим способностям, открывали рты от удивления и оглушали меня своими свистами и аплодисментами. Можно сделать вывод, что им безумно понравилось. Но не мне. Вообще, я уже говорил, что оценивал себя строго и трезво, так что знал, что это далеко не верх совершенства, к которому я стремлюсь. Денежки выплатили мне исправно и сразу спросили, что я с ними сделаю. Я промолчал и улыбнулся, ответив, что то вовсе не их проблемы. Девушки подивились моей взрослости и скрытности по отношению к этому, но оставили меня в покое. Итог всей этой истории был таков: одна треть необходимой суммы у меня была, над остатком же пришлось думать, так как с потолка это счастье на меня явно бы не свалилось. И только-только я начал раздумывать, как бы мне получить эти деньги, меня вновь отвели в сторонку воспитательницы и тихо попросили о помощи. Как я понял, дело было вот в чём: кому-то очень сильно понравилось моё выступление, что он захотел, чтобы я выступал на каких-нибудь его корпоративах. За небольшую сумму, конечно. Я, естественно, согласился. Таким образом, трудом и своими способностями я набрал нужную сумму, о которой так пламенно мечтал. Правда, в детдоме было сложно её прятать от любопытных глаз и рук, но я распорядился весьма тщательно, упрятав по небольшой кучке денежки в разные места сада, самого дома и некоторых других участков рядом… Ты даже не представляешь этой буйной детской радости, когда понимаешь, что то, на что ты так долго и рьяно копил, можно купить. То самое нечто, ради чего ты так старался и познал тяжёлый труд взрослого человека. Это, конечно, я утрирую, но тогда мне казалось именно так. Но в этой истории не всё пошло так гладко, как подразумевал я, когда начинал всё это дело… Я был слишком мал и глуп, чтобы понять, что моя дикая популярность может вызвать не только сильные симпатии, но и наоборот, антипатии. Тогда просто был уверен, что никто и помышлять ни о чём таком и не сможет, но… увы, это случилось и никак теперь повлиять на то событие уже нельзя. Какие-то ребята из старшей группы, вероятно, выследив меня и мои тайники, обокрали меня почти дочиста, оставив лишь самую малость, что была не в пределах детского дома и сада при нём.
– Как ты догадался, что это были ребята именно из старшей группы? – заинтересовался Фран, впервые за всё это время подав голос.
– Ну, во-первых, до такой пакости малыши додуматься бы не смогли, а во-вторых, был кой-какой свидетель, да и моё небольшое расследование выявило это. Однако деньги мои мне вернуть не удалось – воспитателей было глупо просить, ведь в нашем детдоме царил такой закон: разбирайтесь во всех своих спорах сами. А как я, шестилетний мальчик, мог начать вершить справедливость среди толпы почти что подростков, здоровенных, сильных пацанов? Думаю, исход мой был бы печален в таком случае. Так что я просто решил сдаться. Ты не представляешь, как я расстроился, когда узнал, что деньги пропали и теперь меня отбросило от моей заветной мечты ещё дальше! Я, наверное, дня три не ел, ни с кем не разговаривал и тупо сидел на кровати, уткнувшись взглядом в одну точку. Всем, конечно же, было всё равно. Когда шум вокруг стал меня раздражать, я решил уйти оттуда, из этого проклятого места, что лишило меня набора фокусника. Помнится, то было утро – воспитатели пытались меня остановить, потом, когда я вырвался, пустили за мной вслед охрану, которую я успешно перехитрил. И вот тогда, в скитаниях по городу, твой Мукуро и наткнулся на тот прелестный район, заросший сплошь и рядом зеленью, деревьями и цветами. С того времени он ничуть не изменился, кстати. Но это не всё… Я тебе не надоел ещё с этой “трагической” историей?
Рокудо внимательно глянул на своего любовника; тот активно и отрицательно замотал головой, пододвинувшись к нему ближе и преданно заглянув в его глаза, словно прося продолжить. Синеволосый вздохнул поглубже и на выдохе начал:
– Так вот, и привели меня ноги к тому месту, в которое мы сегодня с тобой опускались, то есть на берег реки именно рядом с мостом и именно под тяжёлыми кронами дерева; получалось так, что никто меня видеть там не мог. Там я, вдалеке от своего детдома, смог наконец-таки выплеснуть все чувства и эмоции. Разревелся, в общем говоря. Гулко и звонко. Боже, это так унизительно рассказывать, если честно! Но ведь я обещал быть честным…
– Вовсе не унизительно! Вспомни, как я недавно… Да и вообще: видел ты меня гораздо больше в унизительных позах, чем я тебя. Хотя, по-моему, я совсем тебя в таковых и не видел… – вставил своё слово Фран и глубоко задумался. Мукуро лишь потрепал его по голове и просто ответил:
– Ладно, хорошо. В общем, после этого мне стало легче. Сразу захотелось встать, подняться на ноги, пойти вперёд и просто попытаться добиться цели ещё раз, несмотря ни на что. Природа малость успокоила меня, заставила поверить в себя и подумать о повторной попытке скопить на набор. Но, ясное дело, что не с первого похода туда мне удалось полностью решиться на этот поступок – я боялся повторения кражи. Ходил я туда ещё много-много раз, почти каждый день. Мне было там спокойно, хорошо, на душе становилось светлее, и силы постепенно прибавлялись. Так я и решился на возобновление моих старых планов и идей… Как-то так, не знаю, зачем тебе всё это вообще рассказывал, но… после похода в то замечательное место я действительно смог оправиться после несчастья и, между прочим, заработать на этот набор и в конце концов купить его. Правда, моё желание и стремление стать великим иллюзионистом вскоре поостыло, но всё же иногда былые умения и способности помогают мне и сейчас. А какие выводы ты из этого рассказа сделаешь, решай сам… – Рокудо наконец закончил свою речь и быстрее смочил горло холодным чаем. Фран же ещё пару минут просто удивлённо и с некоторым восхищением смотрел на репетитора, не имея возможности что-либо сказать или сдвинуться с места. Рассказанное сильно впечатлило его в плане идеи, смысла и своеобразного призыва к тому, что даже в день отчаянья не стоит вешать нос, а следует подняться, отряхнуться и пойти дальше. Пример синеволосого говорил об этом как нельзя лучше – мужчина добился своего и купил этот несчастный набор, несмотря на то, что его обокрали почти подчистую. Из-за этого и было – плюс один к уважению Мукуро со стороны его ученика. Зеленоволосый оказался прав – его возлюбленный действительно сильная личность, на которую стоит равняться и к идеалу которой стоит стремиться. А иначе можно просто сгинуть и прогнуться под обстоятельства. Это-то и повлияло на него весьма сильно, и он решил продолжить рисовать и совершенствоваться – иметь право отказаться от своего таланта мог лишь поистине гениальный человек, а ему, заурядному художнику, стоило бы и постараться. На том и сошёлся Фран, уже нетерпеливо поглядывая в сторону мольберта…
Вновь вспомнив этот небольшой отрывок из жизни, парень мечтательно улыбнулся и приступил к делу с двойным усилием. Класс в это время совсем опустел, а теперь уже стал потихоньку заполняться людьми. Кёнэ же смог более или менее закончить рисунок с ведьмами, двором и остальными существами, наложив определённые тона и сверив их со своей таблицей, которую всегда носил на занятия – это была небольшая полоска картона, разделённая на тринадцать частей, а каждая её часть была пронумерована от нуля до двенадцати. В этой клетке всё было закрашено карандашом, но в определённой последовательности: от нулевой и до последней тон постепенно увеличивался, то есть первая клетка была едва затронута цветом, а последняя была жирно закрашена. Эту таблицу тонов Фран переделывал по сто сорок раз и до сих пор считал, что не добился нужного идеала. Однако в любом виде (будь она нарисована хоть в первый раз) эта таблица хорошо помогала. Вот и сейчас, выполнив картину в графике, парень сверял все тона, где-то закрашивая, а где-то прикладываясь и ластиком. Раньше ему редко приходилось рисовать просто карандашом, так что вспомнить былые умения было для него весьма увлекательно.
После этой работы Кёнэ, подписав своё имя в углу, отложил эскиз в сторону, посчитав законченным. После приступил к кое-чему другому; а народа тем временем в кабинете заметно прибавилось. Следующим гостем его программы был вот такой рисунок: перед нами была стена, на одной стороне которой висела растрёпанная кукла, а на второй – зеркало, открывавшее вид на саму комнату позади нас. На полу в ней сидела маленькая девочка с двумя косичками, повёрнутая к наблюдателю спиной и смотрящая на какую-то тень, медленно вползающую в комнату. Эта было скорее похоже на чёрный дым, проникающий в окно, но на самом же деле являлось каким-то злым духом – его выдавали огромные зияющие дыры вместо глаз. Судя по всему, девочка не была сильно напугана приходом нечистой силы, а кукла же была в чём-то сильно похожа на неё саму: две чёрные косички, практически то же самое платье. Однако это вовсе не радовало, а наоборот, пугало – игрушку за шею кто-то подвесил на верёвку к стене, вид весь её говорил нам о том, что пережила она немало: разорванное платье, выбившиеся пряди волос из кос, грязь и дырки на пластмассовых частях её тела и наконец глаза – их там просто не было, лишь чернеющая пустота и какая-то странная тёмная субстанция, выливающаяся из них. В общем картина не оставляла приятного впечатления – это Фран знал – но выполнена была хорошо и почти что профессионально. Осталось доработать пару деталей и – рисунок готов. Чем и занялся парнишка в оставшееся время до конца занятий.
