Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
– Уехала? Ты понимаешь, что вообще говоришь? – его голос звучал ровно и спокойно, даже с примесью какого-то металлического оттенка. Парень очень сильно пожалел, что сказал вслух такое… Он всегда боялся вызвать гнев Мукуро, ведь его гнев был абсолютно непохож на то, что сразу должно представляться людям. Он поражал Кёнэ своей исключительной спокойностью и хладнокровием; в тоже время это казалось зеленоволосому невыносимым. Лучше бы его учитель кричал и бесился, нежели чем злился вот так, тихо-мирно, в самом себе. Пока всё это проносилось в голове у Франа, мужчина продолжил: – Эх, глупый ученик, ничего ты не понимаешь… Это же твоя родная мать! Пускай она и ведёт себя немного легкомысленно, зато ты благодаря ей живёшь в достатке. У меня бы такого даже в мыслях не было, что ты сейчас произнёс вслух! Я бы… любил свою мать и такой… Однако, к сожалению, такой возможности у меня нет.
Репетитор говорил всё тише и под конец вообще перешёл на шёпот. Его лицо вроде бы не изменилось, но так бы сказал человек, не знающий Рокудо. Кёнэ же его знал хорошо, поэтому с содроганием сердца заметил выражение боли в глазах синеволосого и до бела сжатые тонкие губы. И тут Франу стало действительно стыдно. Не просто стыдно, а жгуче стыдно; ему казалось, будто на его душе скребут не кошки, а какие-то огромные драконы с когтистыми лапищами. Такое сильное замешательство парень испытал впервые.
– В общем, этим ты многое сказал. Я сильно разочаровался в тебе, Фран. – И Фран понял, лучше бы эти губы, некогда так ласково целовавшие его, сказали бы вновь, как и в старые добрые времена, парочку язвительных словечек ему. Лучше уж это, чем то, что сейчас Мукуро сказал таким стальным голосом и выразил не менее стальным взглядом. В тот момент зеленоволосый и сто раз проклял себя, и сто раз пожалел о том, что произнёс эти роковые слова. Тогда он действительно понял, осознал свою ошибку не просто потому, что Рокудо обиделся, хотя и это являлось немаловажной причиной, но и потому, что сам осознал, как глубоко заблудился в поисках самой простой истины. Ответ был совсем рядом, не нужно было идти за ним далеко. Кое-что поняв для себя, Кёнэ осторожно взглянул на учителя, не зная, что и сказать тому. Мужчина же, некоторое время пристально всматриваясь в глаза своего ученика, тем самым вызвав немалое смущение того, вдруг выдал:
– Вижу, ты что-то осознал. Но, уж извини, слишком грубой была та ошибка, которую ты допустил. Поэтому, я думаю, тебе следует остаться с матерью наедине и кое-что обсудить. Я зайду вечером, – тон синеволосого заметно смягчился, однако сам Мукуро остался таким же серьёзным и отстранённым. Он встал и направился в коридор. В это время Хлоя, закончив свой телефонный разговор, возвращалась на кухню. Увидев надевающего на себя куртку Рокудо, она слегка погрустнела.
– Уже уходите? А как же занятия? Или я вам мешаю? – женщина действительно выглядела расстроенной. Мужчина поспешил исправить ситуацию.
– Нет-нет, не подумайте! Вам наверняка нужно пообщаться с сыном наедине, я здесь буду определённо третьим лишним. А насчёт занятий не беспокойтесь – Фран способный ученик, да мы с ним и не отстаём по программе. Так что позанимаемся немного вечером и достаточно.
– Ну раз так… – Хлоя мгновенно повеселела, традиционно улыбнувшись. – Тогда до встречи, Мукуро!
– До свидания, – и Рокудо вышел из коридора. В замке несколько раз повернулись ключи, закрывая дверь, а когда настала тишина, мать с сыном остались наедине. Повисло нехорошее молчание, но Хлоя, будучи человеком, ненавидевшим тишину, решила сразу её разбавить.
– Я до сих пор удивляюсь, как тебе повезло с учителем. Точнее, мне тоже, – всё-таки я его выбирала. Образованный, вежливый, добрый, разговорчивый. Ах, где мои двадцать лет!.. – мечтательно вздохнув и сложив ладони вместе, пробормотала женщина. Фран с улыбкой взглянул на неё: кажется, её тоже поразила идеальность Мукуро. Хлоя же продолжила: – Как жаль, мой мальчик, что ты не девушка. Сыграли бы замечательную свадьбу!
Парень густо покраснел. Уж чего-чего, а такого он точно не ожидал услышать от своей матери. Хлоя заметила его смущённость и, откинув свои русые волосы назад, хитро улыбнулась.
– Но мам, если даже так, то он бы был старше меня! – Кёнэ решил медленно, но верно разузнать у своей мамы мнение насчёт подобных отношений. Вдруг когда-нибудь он всё же ей признается в своих предпочтениях, а почва уже будет подготовлена, так сказать. Хлоя же удивлённо взглянула на него.
– Ну и что? Сколько там лет разницы между вами? – сделав несложный математический подсчёт в уме, женщина выдала: – Всего восемь лет! Ах, когда я была молода и мне было примерно столько же, сколько и тебе, я вообще влюбилась в парня, который был старше меня на девять лет. На девять лет! Боже, это была самая романтичная история любви!..
Хлоя будто бы углубилась в счастливые воспоминания, уставившись взглядом в одну точку. Через пару секунд она очнулась и быстро прошла за стол, при этом говоря:
– Ох, чего-то я замечталась сегодня! Ладно, Фран, садись, продолжим пить чай без твоего репетитора. – Её сын последовал за ней. Присев за стол, он взял чашку с чаем и отхлебнул немного из неё. Парень чувствовал на себе пристальный взгляд матери, от чего ему стало не по себе. Он украдкой взглянул на неё: женщина, казалось, сняла с себя маску весёлости и сейчас до неузнаваемости стала серьёзной. Её глаза больше не выражали радостного огонька, а с губ давно пропала улыбка. Тяжкий вздох с её стороны позволил парню догадаться о том, что его мать что-то тревожило. Несколько минут продолжалось такое, пока Хлоя сама не начала разговор:
– Знаешь, Фран… Возможно то, что я сейчас скажу, может показаться глупым, но… Ты, наверное, сильно удивлён, почему я так долго задержалась у тебя дома, – женщина горько усмехнулась; от этой усмешки парню стало не по себе. – Я тебе скажу, почему. Я… я хочу восстановить нашу семью. Ты в праве на этом моменте громко засмеяться мне в лицо… – Хлоя на некоторое время замолчала и быстро отвела взгляд в сторону, как-то боязливо сжавшись, однако вскоре, немного удивлённо взглянув на своего сына вновь, произнесла: – Странно… Я думала, это так и будет.
– Почему ты думала, что мне станет смешно? – прямо спросил Фран. Поведение матери слегка удивляло его. Собственно, так же, как и её речи.
– Ну, я же так бездумно поступила, оставив тебя без мамы, так сказать, и полностью окунулась в мир бизнеса. А ты, обделённый лаской и любовью, наверняка чувствуешь себя неполноценнее без этих чувств и наверняка винишь меня в этом, хотя то и является правдой. Поэтому я и подумала, что ты мне сейчас скажешь: “Не смеши меня, мать, уже поздно!” – Хлоя тяжко вздохнула, глянув Кёнэ в его зелёные глаза; тому же показалось, что женщина заглянула ему прямо в душу, уж настолько был пронзителен этот взгляд. Через пару секунд она продолжила: – Я прошу у тебя прощения. Искренне и осознанно. Прости за то, что вела себя так легкомысленно, прости, что оставила тебя в детстве одного, прости… да за всё прости! – в конце мама Франа уже сорвалась чуть ли не на крик, прикрыв лицо руками и мелко-мелко задрожав. Парень был обескуражен: такую маму он видел впервые. И ему казалось, что это настоящая Хлоя, а не та, которая всё время приезжала к нему раз в год. Он никогда не испытывал каких-либо чувств к матери, запечатав раз и навсегда их глубоко в своём сердце, но сейчас те замки, державшие эти чувства за стеной, как будто дрогнули и упали. Франу захотелось обнять, утешить бедную женщину; всего лишь одним своим видом она сумела передать ему всё горе, о котором Кёнэ до этого времени лишь смутно догадывался… Он лишь осторожно дотронулся до её руки, нежно погладив её, словно успокаивая. Ощутив прикосновение, Хлоя вздрогнула и убрала ладони с лица. На Франа внимательно взглянули два таких красивых, однако немного покрасневших глаза.
– Фран? неужели ты?..
– Продолжай, мам… – тихо попросил Кёнэ, умоляюще поглядев на женщину.
– Л-ладно, уж извини меня за эту слабость… – Хлоя нервно улыбнулась, будто пытаясь воспроизвести свою очаровательную улыбку, но получилась лишь жалкая пародия на неё. – Знаешь, я действительно недавно переосмыслила то, что натворила, и поняла, что это ужасно. Возможно, ты меня не простишь, имеешь полное право, но я буду делать всё возможное, чтобы доказать тебе искренность своих намерений. Я сделаю всё, слышишь?! Хоть и прекрасно понимаю, что столько лет разлуки сделали своё гадкое дело, сильно нас разъединив. Нет, скорее всего, это были не года разлуки… это была я… – женщина судорожно вздохнула, невидящим взором уставившись в одну точку. Все её слова казались Франу будто бы даже не звучащими с её уст. Он бы никогда в своей жизни не поверил, что его мать сможет так откровенно и чистосердечно признаться во всех своих грехах и попросить прощения. Парень даже не верил такому… внутреннее отторжение ещё не ослабело до конца.
– Мама… – со стороны он даже не узнал свой голос и то, что сделал далее, а именно: взял её ладонь в свою, пока ещё едва касаемо, но и это уже что-то значило, – Мама, я тебя прощаю. Я бы и сам хотел, чтобы мы зажили, как нормальная семья…
– Да? – Хлоя вскрикнула от радости; в её глазах заблестели слёзы. Она с силой сжала ладонь своего сына и с какой-то чрезмерной благодарностью уставилась на парня. Женщина часто-часто сбивчиво дышала, восхищённо глядя на Кёнэ, словно сейчас он не простил её, а сделал что-то выдающееся. Франу стало неловко, но он лишь слабо улыбнулся матери, хотя и сам был сейчас на нервах не меньше её. Ему думалось, что почти все его заветные мечты сбылись – ведь, кажется, сейчас этот разговор решит многое.
– Послушай, мой Фран… – она на секунду притихла, отведя взгляд в сторону, – Ты, наверное, не понимаешь, почему я так внезапно решила переосмыслить всё это и признаться… Так вот… недавно у одного из моих партнёров по бизнесу случилась трагедия: когда он с семьёй ездил на отдых за границу, то попал в автомобильную аварию. Его дети погибли на месте… – Хлоя понизила голос, неожиданно дрогнувший, до шёпота. – В качестве поддержки, я поехала вместе с ним на похороны. И я прекрасно запомнила тот момент: вот он, мужчина, мой ровесник, стоит и, не похожий сам на себя, бледный, измождённый, вскидывает вдруг руки вверх и несчастно восклицает: “О, если бы я только мог ценить то время, которое проводил с ними!” Знаешь, в тот момент… в моей душе что-то лопнуло, перевернулось, оборвалось – не знаю, как это описать. Но меня неприятно осенила мысль “А я?.. Я как-то ценю время, проведённое с сыном или?..” Вот тогда-то и поняла, что все эти шестнадцать лет я прожила совершенно бессмысленно, ничего не ценя. Вот подумала, что он, мой партнёр по бизнесу, в смысле, был примерным семьянином, все выходные и часть будней проводил исключительно с детьми, а сейчас так упивается, думая, что провёл с ними всего-то ничего. А я? А я вообще раз или два в год бываю у тебя… В тот момент мне стало очень неприятно, очень больно. Тогда осознала, что как мать я – полный ноль.
– Тогда и я как сын тоже… – тихо ответил Фран, до глубины души поражённый этим рассказом. А ведь действительно, что за сыном он был все эти годы? Равнодушным, эгоистичным…
– В этом виновата лишь плохая мать, – покачала головой Хлоя. Вскоре наступило не такое тяжёлое, но всё-таки не очень приятное молчание. Каждый в тот момент думал о своём: кто чего сделал, кто чего не сделал, как думал и мыслил, к чему это может привести в будущем. Кёнэ тогда понял, что был, по части, глуп и глух, через меру эгоистичен и много равнодушен. Хлоя осознала, что была также глупа и глуха, и безответственна, и легкомысленна, и бестолкова, а ещё неправильно расставила для себя приоритеты, которые сильно повлияли не только на её жизнь. Они одновременно подняли взгляды друг на друга и слабо улыбнулись. Они поняли, что нужно дать друг другу шанс. Шанс исправить ошибки прошлого и создать прекрасное будущее. Это обязательно получится, если хорошо постараться и действовать вместе.
– Мама, значит, мы начнём сначала? – спросил Фран, с надеждой поглядев на женщину. Та кивнула, вновь по-своему улыбнувшись.
– Я обещаю, у нас будет с тобой самая что ни на есть хорошая семья! Я обязательно буду с тобой, только… – Хлоя запнулась, но вскоре продолжила, – только не думай, что то, что я сейчас скажу, это повод убежать от обязанностей. Мне нужно будет всё равно покинуть тебя на месяц или два… надо закончить дела с моим только начавшем работу бизнесом. Я должна настроить систему так, чтобы она работала без сбоев даже тогда, когда меня не будет рядом. А потом… потом заживём вместе, как нормальная семья. Наверное, купим отдельный дом, но это уже потом решим… А то чего я буду стеснять тебя и твоего репетитора, м? – женщина заметно повеселела, собственно, как и парень, поэтому сейчас хитро подмигнула ему. Тот же понял этот взгляд совсем по-другому, потому и сильно смутился, опустив взгляд в пол. А ведь действительно, если Хлоя купит отдельную квартиру, где они заживут вместе, то это будет хорошо. А в этом доме Мукуро будет проводить свои занятия. Ну и не только. Надо же двум влюблённым иногда уединяться? Только бы понять ещё, зачем ещё, кроме как поцелуев… Фран отбросил эти мысли на потом и согласился с матерью, сказав, что это прекрасный план. Он надеялся, что Рокудо ему расскажет, что ещё бывает кроме как поцелуев и прикосновений. Увлёкшись настолько сильно этими мыслями, парень не сразу понял, что выглядит странно. Хлоя обеспокоенно взглянула на своего сына и, приложив ладонь ко лбу, выдохнула, сказав, что температуры у него нет, но вид весьма подозрительный. Она пообещала, что летом, когда зеленоволосый окончит школу и зачислиться в институт, они вместе поедут на море.
– Возможно, и Мукуро возьмём с собой. Я вижу, вы хорошо подружились! – женщина вновь как-то хитро посмотрела на Франа. Тот был безумно рад услышанной новости.
– Но почему ты решила, что мы с ним дружны? Ты ведь видела нас вместе всего-то ничего… – поинтересовался Кёнэ. Хлоя лишь негромко рассмеялась.
– Я, правда, не знаю, почему. Чувствую интуитивно, – женщина приятно улыбнулась и вдруг, остановившись взглядом на таймере на плите, спохватилась: – Ой, Фран, оказывается, я уже опаздываю.
Парень заметно погрустнел. Ему не хотелось отпускать маму, зная, что та приедет лишь через месяц, если не больше. Его печальные глаза заметила Хлоя и, с надрывом вздохнув, обошла стол и оказалась рядом с ним. Она нежно, осторожно, будто бы пробуя, как это, обняла своего сына, прижав к себе. Фран ощутил в своей груди некое приятное чувство, вовсе не похожее на те, которые он до сих пор испытывал. Кёнэ впервые раз в жизни почувствовал, что его по-настоящему, искренне обнимает мать. Не просто названный этим именем человек, а именно мама. Тот самый человек, который будет со своим чадом независимо от возраста, времени, дел, проще говоря, всегда и во всём поддержит его, поможет, полюбит… Такого человека как раз именно и не хватало парню все эти долгие годы. Он не помнил, сколько длилось это объятие, но запомнил одно точно: сладкий, родной, немного успокаивающий запах Хлои, и её мягкие волосы, что кололи кожу как-то даже приятно. Фран понял, что запомнит этот момент навсегда.
Как они так быстро оказались в коридоре, парень так и не понял, но его сердце неприятно заныло, предчувствуя расставание. Именно сейчас Кёнэ осознал, какие чувства в действительности испытывает к матери – он любит её. А раньше Фран считал, что ему совершенно всё равно. Мы не можем испытывать равнодушие к родным нам людям. Уж так устроен человек. Есть, конечно, исключения, но и то… На эту тему можно рассуждать бесконечно. Парень отбросил свои невесёлые мысли и вернулся к реальности – Хлоя уже давно оделась и сейчас как-то пристально глядела на него.
– Я вернусь, и мы заживём самой прекрасной жизнью. Обещаю, – тихо произнесла она, к концу предложения понизив голос до шёпота. Её губы немного подрагивали, и женщина пыталась сжать их; верно, чтобы сдержать слёзы. Такой момент действительно был очень сентиментален. И Кёнэ ощутил, как сейчас будто кто-то жёстко касался некоторых струн его души, совсем о том не предупредив. Хотелось расплакаться, как маленькому пятилетнему ребёнку. Увы, Франу сейчас было далеко не пять…
– Верю, мама, возвращайся… – ответил ей зеленоволосый. Хлоя не сдержалась и, бросив сумку на пол, вновь заключила в объятия своего сына. Кёнэ тоже прижал мать к себе, тяжело вздохнув. Женщина, отстранившись, вновь как-то пристально взглянула на него и подхватила свою несчастную сумочку, сказав при этом:
– Всё, я выхожу! Иначе я отсюда никогда не уйду… – Фран помог маме открыть дверь, ведь даже она не смогла разобраться в замках, которые сама же и понаставила. Когда Хлоя уже вышла к лифтам, Кёнэ окликнул её:
– Мама! – женщина мгновенно обернулась. – Я верю, правда.
Нельзя было описать словами тот момент, когда Хлоя мило, слегка грустно, но с надеждой, улыбнулась своему чаду, словно именно теперь удостоверившись, что он будет ждать, верить… Парень тоже улыбнулся ей в ответ. Улыбка матери согрела его как никогда и дала силы ждать и надеяться. Теперь он был уверен, что всё обязательно наладится. Ведь так пообещала ему мама, верно? А уж в неё он поверил всем сердцем.
Когда лифт закрылся, скрыв за собою Хлою, Франу стало немного тоскливо. Но он решил не раскисать, а наоборот, совершенствовать себя, становиться во много раз лучше – ведь его мама должна гордиться им, когда приедет. Так что, закрыв дверь, Кёнэ сразу пошёл в комнату и стал доставать краски с листами. Ему хотелось не терять ни минуты – его давнее желание вновь загорелось в нём лихим пламенем, а такая надежда со стороны матери подогревала интерес ещё больше. Ведь наверняка она сильно обрадуется, когда приедет и увидит, что мастерство её сына смогло достичь таких высот!.. А как в тот момент будет счастлив сам Фран?.. Однако сейчас это лишь пустые мечты, пока ничем не закреплённые. Единственное, что нужно делать в таких случаях, это тренироваться и тренироваться. Чем и решил занять себя Кёнэ в оставшийся день.
Занимаясь рисованием, парень совершенно забыл о своём возлюбленном. Точнее, даже не услышал, как тот зашёл в квартиру и в его комнату. Лишь только когда до его плеча дотронулась рука, зеленоволосый вздрогнул, не на шутку испугавшись. Рядом с ним стоял Мукуро, внимательно глядя ему прямо в глаза.
– Фух, Мукуро-сенсей, ты меня напугал! – Кёнэ отложил кисточку в сторону и поднял взгляд на учителя. Только сейчас он вспомнил, как сильно разозлил с утра синеволосого. Ему мгновенно стало стыдно, ведь теперь сказанное им тогда, казалось ему сейчас просто кощунством. Рокудо, дойдя до стола, развернулся и, оперевшись на него, пристально оглядел парня.
– Ну что, как поговорили? – стальные нотки в голосе пропали, но холодность ещё присутствовала. Фран, поёжившись, ответил:
– Хорошо. Знаешь, мама обещала приехать через месяц или два… Но это не самое главное, – он даже не знал, как передать всю ту яркую гамму чувств, что он испытал, когда услышал от матери её слова и просьбу простить. – Мама… понимаешь… она мне сказала всё. Она просила прощения, и теперь я действительно верю ей. И…
Кёнэ прервал свою речь не только потому, что ему было сложно говорить такие эмоциональные вещи, но и потому, что его плеча коснулась рука Мукуро. Он поднял голову наверх и взглянул на мужчину: лицо того стало значительно мягче и добрее.
– Не стоит дальше, Фран… Я же вижу… – тихо произнёс Рокудо, доверительно ему улыбнувшись. Парень вздохнул.
– Прощаешь, Мукуро-сенсей? – И репетитор ему кивнул. – Ох, прям гора с плеч!
– Я прекрасно вижу, что ты поговорил со своей матерью на очень волнующую вас обоих тему. И видимо, вы пришли к какому-то выводу. Каждый из вас что-то решил для себя. Я уверен, теперь вы оба станете чуть-чуть другими и заживёте нормальной жизнью, – Мукуро, пока говорил это, нежно проводил ладонью по щеке своего ученика, постепенно спускаясь на его шею и даже ключицу. – Так что я прощаю тебя. Это был всего лишь юношеский максимализм с твоей стороны.
А парню действительно стало легче. Он благодарно поглядел на учителя – тот и впрямь ему дал повод подумать о своём поведении. Да, друг для друга они оказались бесценной находкой – кто-то чему-то учится, кто-то что-то начинает понимать… И это положительно влияет на них обоих.
Фран кивнул своему репетитору и, взяв в руки кисточку, хотел было продолжить своё занятие, но то ему не удалось: Мукуро, выхватив у него кисть, взял его за руку и потащил до кровати. Кёнэ не успел и глазом моргнуть, как оказался резко брошенным на постель, и сейчас лишь недоумённо глядел на возлюбленного. Тот с силой толкнул парня так, что тот, не имея огромной физической силы, чтобы сопротивляться, повалился назад. Лишь только оказавшись под Мукуро, который залез на него и сейчас хитро улыбался, Кёнэ понял, что намечается что-то очень абсурдное. Либо просто приятное, тут уж как посмотреть.
– Но… учитель, я же хотел порисовать… – всё ещё питая мало-мальски ничтожную надежду, проговорил Фран. Мужчина, уже по-хозяйски забравшись рукой под кофту парня и умело поглаживая его тело, чем вызвал судорожный выдох с его стороны, кратко бросил в ответ:
– Успеешь.
А Кёнэ удовлетворил и такой ответ. И не только ответ. Парень не понял, почему, но сегодня Рокудо как-то по-особенному страстно ласкал его, прикасаясь чуть влажными губами к его разгорячённой коже. Его поцелуи сначала шли от лица к шее, а затем… зеленоволосый лишь помнил, как негромко стонал, выгибаясь и постоянно ударяясь головой о спинку кровати. Пальцы Мукуро игриво прошли по всему его открытому телу, заставив волной прокатиться лёгкую дрожь. Тонкие губы мужчины мягко прикасались к коже на груди, животе, сопровождая всё это приятными для Франа ощущениями. Неожиданный укус добавил остроты в эти ласки. Отчего теперь синеволосый безбоязненно целовал всё тело своего возлюбленного, включая туда и область сосков. Это стало для парня чем-то новым – никогда репетитор его ещё так не ласкал. Да и руки мужчины стали заходить ниже дозволенного… Подобравшись к ушку Кёнэ, Рокудо тихо, однако так страстно прошептал:
– Я сегодня целый день не имел возможности прикоснуться к тебе. Так что сейчас самое время отдавать долги… – его рука как-то странно пошла сначала по телу парня, а потом и вовсе опустилась на ширинку брюк и, слегка коснувшись сквозь ткань брюк весьма напряжённой плоти, вновь ушла наверх. Впрочем, это было единственным, что сегодня так сильно взбудоражило все тайные желания Франа – в остальном, кроме этого смелого действия со стороны Мукуро, всё было как обычно. Точнее, звучало-то это так просто и обыденно, а на самом деле было гораздо приятнее… Только вот синяк потом от частых ударов головой о проклятую стенку у Кёнэ всё равно остался. А впрочем…
День сегодня для него выдался действительно хороший, даже в какой-то степени полезный. Он многое понял, многое открыл для себя. И наконец-то решил свою проблему, которая, как могло показаться на первый взгляд, несильно его беспокоила, но в реальности… Парень чаще всего над ней только и думал. Поэтому сейчас был безумно счастлив, что его желание жить в нормальной семье не безответно. А уж приезд Хлои в следующий раз – дело времени. А, как известно, порой оно бывает и не таким уж злостным врагом; скорее, помощником.
Как же теперь, когда решены многие проблемы, судьба повернёт свой извилистый путь, и куда он приведёт Франа в итоге? Пока нам знать, увы, не дано.
========== Глава 24. О вдохновении, отдыхе и прочих радостях жизни. ==========
– Ох, опять ничего не получается! – раздражённо сказал Фран, с силой шмякнув кисточку в краски и сложив руки на груди. Его возмущённую реплику сразу услышал Мукуро и, недовольно отложив книгу в сторону, внимательно взглянул на парня.
– Может, перестанешь так говорить? А ну-ка покажи, что у тебя получилось… – Рокудо встал, обошёл мольберт и остановился рядом со своим учеником. – Хм… очень даже неплохо, могу сказать. Только пока непонятно, на что это вообще похоже.
На это Кёнэ лишь хмыкнул, критически оглядев свою картину. Вот что значит не рисовать почти что целый месяц, а потом взяться за это дело и получать в результате что-то непонятное. А всё из-за чего? Из-за учёбы, чёрт бы её побрал! Ходить в художественную школу парню, к сожалению, было некогда – тут следует догадаться, опять-таки, из-за чего. Фран прекрасно осознавал, что через четыре месяца ему сдавать экзамены и нужно готовиться усерднее, чтобы получить высший балл, но всё же… было безумно неприятно бросать своё творчество и понимать, как день ото дня умения притупляются, забываются. А как же его давняя мечта показать миру нечто прекрасное? Зеленоволосый лишь тяжело вздохнул. Кажется, он сдулся. Просто прогнулся под обстоятельства, никак не преодолев преграды. Его явно погрустневшее лицо заметил Мукуро и, дабы успокоить, положил руку на плечо, ободрительно улыбнувшись при этом.
– Да не переживай ты так, Франни… Ну и что, что ты столькое время не рисовал? Зато мы с тобой сделали массу полезных дел по учёбе. А теперь у тебя есть возможность вспомнить свои давние навыки. Просто не заморачивайся, а рисуй так, как душе угодно, – Рокудо мягко потрепал своего ученика по волосам и тепло улыбнулся. Его слова хоть как-то приободрили парня. “Значит, рисовать, как душе угодно?” – повторил фразу учителя про себя Кёнэ.
– Мне кажется, Мукуро-сенсей, что я забыл и это… – усмехнувшись, ответил Фран и вновь взял кисточку. Он прополоскал её в воде и окунул в синюю краску.
– Это не может забыться. Просто если ничего не сможешь, нужно взять и развеяться. Хорошенько отдохнуть, прогуляться. Так порой иногда и вдохновение приходит, – репетитор подмигнул ему, вновь возвратившись на своё место.
– Пф! Я не верю во вдохновение! Есть лень, плохое самочувствие и усталость. А в остальное время можно творить, – высказал своё мнение Кёнэ, примеряясь, куда бы сделать смачный шлепок синей краской. Наконец найдя то место, парень сделал это и удивился, как хорошо это получилось. Поэтому усиленно принялся за дальнейшую работу, воодушевившись хорошим началом. Синеволосый, взглянув на своего возлюбленного и убедившись, что теперь всё в порядке, продолжил чтение книги, лишь негромко добавив:
– Ты чертовски прав, мой милый!..
Прошёл уже целый месяц с тех пор, как к Франу приехала его мать. За это время зеленоволосый успел лишь позаниматься по учёбе, но на рисование, как уже известно, времени не оставалось. Ему пришлось на время забыть и про свою мечту… Теперь же Рокудо слегка упрощал и сокращал задания, чтобы парень смог передохнуть и восстановить силы для следующего этапа. Да и экзамены были уже не за горами. Но Кёнэ сейчас больше волновали не тесты, а свои личные проблемы. Ну, про творчество уже было сказано, а вот проблема номер два… Хлою пока так и не отпускали – и не было известно, то ли люди, то ли обстоятельства. А зеленоволосый действительно по ней скучал, собственно, как и она по нему. Но пока воссоединиться им не давали бизнес и расстояние. Но Фран решил не отчаиваться и просто довериться матери. Наверняка уж теперь она знает, что делает. И наверняка пытается приехать как можно скорее. Кёнэ это знал точно, поэтому, улыбнувшись, будто вспомнив приятное мамино объятие, взмахнул кисточкой и вывел на бумаге новый узор.
Но вот с кем проблем у него точно не было, так это с Мукуро. Да и могли ли быть здесь какие-то разногласия? Мужчина был с ним по-особенному ласков и нежен, как никогда не был – наверное, таков Рокудо в любви. Если говорить в общих чертах, то за этот месяц не произошло ничего такого, но вот для самого Франа каждый день становился не похожим на другие – парень постоянно узнавал что-то новое либо понимал нечто важное для себя. Правда, это было настолько незначительно для других, что… что оставалось лишь для него одного таким необычным. Ну, и для синеволосого порой. Хотя когда как. А вообще, не считая мелких хлопот и проблемок, Кёнэ чувствовал себя счастливым, да и Мукуро, судя по всему, тоже. Безвылазно окунувшись в мир учёбы, парень, сам того не заметив, понял, что не жалеет об этом – ведь занятия проходили вместе с его возлюбленным. Увы, не каждому выпадает такая хорошая возможность. Так что переживать вообще не о чем. Фран кивнул, будто бы самому себе, и вновь принялся за свою картину.
Нечто не дорисованное, изображающее определённо ночной город и какое-то престранное здание, – вот что было пока на листе бумаги. Кёнэ пытался сделать пейзаж как можно реалистичнее, добавляя яркие огоньки на заднем плане, матовый полумесяц луны и аккуратно прорисовывая чуть ли не каждый кирпичик на видневшейся части здания. Он решил, что общая композиция его картины будет такой: вид на ночной город то ли с крыши, то ли с балкона какого-то красивого здания. И вроде бы, сама постройка ничем примечательным не отличались, но казалась на фоне современного города с его неоновыми подсветками немного необычной, удивительной, слегка чуждой этому миру. Это-то и нравилось больше всего парню в своей задумке; однако ему отчего-то казалось, что где-то он такое уже видел. Но как ни вспоминал, так и не смог припомнить, где и когда это могло произойти. Фран считал, что человек, увлёкшийся рисованием, время от времени изображает в своих картинах то, где когда-то был, то, что некогда видел или даже чувствовал; значит, когда-то ему удалось побывать в таком сказочном месте. И парень хотел бы с радостью вернуться туда, чтобы вновь ощутить некий прилив жизненных сил. Ведь наверняка у каждого из нас есть такое место, которое заставляет нас будто бы воодушевляться им и с новыми силами продолжать начатое дело. Когда Кёнэ показал то, что у него получилось, своему учителю и рассказал о том, что его тревожит, то мужчина лишь покачал головой в ответ, как-то хитро улыбнувшись. Что бы это могло значить, зеленоволосый не знал. Однако его подсознание уже давно начало искать ответ на этот странный вопрос и вскоре должно было выдать результат своих поисков.
Сейчас же Фран немного заскучал – его творческий порыв прошёл быстро, теперь он не знал, что и как рисовать дальше, а испортить картину боялся. Кёнэ уже минут двадцать сидел перед картиной, держа кисть в руках, и тупо на неё смотрел, на зная, что и добавить. Мукуро это быстро приметил, потому как, отбросив несчастную книгу в сторону, быстро встал с дивана и подошёл к ученику, бодро при этом заговорив:
