Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)
– Мальчики, мне кажется, вы что-то не поделили между собой. А ну-ка признавайтесь! – Рокудо быстро посмотрел на своего любовника и сразу же выдал, решив не откладывать это на потом, чтобы не вызвать лишних подозрений:
– Вы очень заблуждаетесь в своих наблюдениях. Мы с вашим сыном в весьма хороших отношениях, так что я не вижу повода беспокоиться. Если и бывают мелкие конфликты, то они решаются сразу и на месте, – без запинки и монотонно проговорил он, словно это была какая-то лекция, а не обычный разговор в семейной обстановке. Фран, решив подыграть своему любимому, кивнул несколько раз и так утвердительно, будто это и была самая что ни на есть настоящая правда. Женщина, больше опираясь на свою интуицию, чем на слова Мукуро, как-то недоверчиво посматривала на них ещё с полминуты, а потом, убедившись, что у неё нет вещественных доказательств, кроме как этой самой интуиции, решила сдаться, сев за стол и приглашая всех отведать сделанный ею завтрак, состоящий из кофе и нескольких бутербродов с колбасой, сыром и маслом. Она вмиг переключилась на весёлый разговор, сама же его заведя и затянув в него двух поначалу дувшихся друг на друга влюблённых. Хлоя как-то разбавляла тяжкую атмосферу между ними, постепенно вообще заставив Рокудо и Кёнэ про неё забыть. Все они вместе разговорились о чём-то не столь важном, но таком дорогом нашу сердцу потом, когда-нибудь в будущем, лет, этак, через десять, – ведь счастье складывается из мелких, казалось бы, незначимых событий, наполненных искренним смехом, звоном фарфоровых чашечек с чаем о стол и видом улыбок друг друга. Порой оказываются совсем не нужны какие-то подвиги, заставляющие сердце просто трепетать от восторга; порой нам хватает и этого пускай маленького-маленького и совсем обыденного, но счастья.
Вот и сейчас вся компания погрузилась в обсуждение каких-то недавних новостей, своих личных дел, потом речь зашла об успеваемости Франа, о которой, впрочем, кроме слова “изумительно хорошо” больше никто ничего сказать не мог – точнее, синеволосый-то мог, но решил не вставлять своё слово об этом, ведь те мелочи, которые он хотел добавить, были и не так важны. После Хлоя вдруг заговорила о своей давней идее – купить дом за городской чертой и иногда приезжать отдыхать туда вместе со своим сыном; женщина приятно удивила их обоих, когда внезапно заявила, что дом ею был куплен, правда, ни ремонта, ничего там ещё не было сделано, но, как считала она, самое важное было уже исполнено, что не есть плохо. Неожиданно Мукуро выдал нечто такое, что готово было вот-вот сорваться с губ Кёнэ:
– Надеюсь, вы понимаете, что некоторое время Франу придётся еще готовиться к экзаменам, так что присутствие репетитора будет необходимо, а в загородном доме это будет весьма неудобно, ведь и ему, и мне придётся ездить из города туда: мне, чтобы его обучать, а ему, чтоб сдавать экзамены. Так что я считаю, что отдых там, – это прекрасно, если только в меру. – Женщина внимательно выслушала его и, на секунду задумавшись, активно закивала головой, что говорило об её полном согласии.
– Да, конечно же! Без всяких проблем. Сколько там ещё сдают экзамены после окончания школы? – спросила она, обращаясь к сыну. Тот, этого вовсе и не знавший, что-то негромко промямлил про себя, но вразумительного ответа не дал, так что Хлоя, улыбнувшись его растерянности, продолжила: – Ладно, не так важно. В общем, месяц после окончания последнего класса я его никуда не забираю и оставляю на полное распоряжение вам. Да там ещё и ремонт сделать нужно… – озабоченно вдруг произнесла она, даже не заметив, как облегчённо выдохнули оба её собеседника: пускай всего лишь на месяц, но начало их нечастых встреч отодвинулось. Немного задумавшись, видимо, о ремонте, женщина вдруг совершенно неожиданно произнесла:
– Да и вообще, мы будем бывать там не так часто. Причины этого ты уже знаешь. – Она подмигнула парню, и тот кивнул ей в ответ. “Всё-таки моя мать – святая женщина. Насильно не затаскивает, делает наше сближение постепенным…” – подумал с блаженством Фран, удивившись своей удачливости. Повисло молчание, каждый подумал о своём; Мукуро же, как-то внимательно глянув на мать и её сына, вдруг решил, встав с дивана:
– Ладно, мне кажется, что вы хотите поговорить друг с другом. Не буду мешать, пожалуй, прогуляюсь. – На непроизвольный протест Кёнэ он лишь незаметно для его матери поднял палец к губам, дабы тот не ляпнул чего лишнего, и как-то нежно на него взглянул, говоря о том, что вовсе ни на что не обижается. Хлое стало неловко – она заёрзала на стуле, смутилась и начала нервно теребить край своего кашемирового платья. Её взгляд быстро перебегал со стола на мужчину, словно ей было за что-то жгуче стыдно.
– Ну… если мы вас этим не оскорбим… Уж не обижайтесь, мы быстро! – пыталась искать оправдания она, говоря всё это быстро и сбивчиво; Рокудо же, усмехнувшись, положил руку на её плечо и успокоил:
– Не переживайте вы так, в самом деле! Я всё понимаю, что вы приехали сюда специально, чтобы увидеть сына, я же здесь лишний и практически никто ни вам, ни ему… – Фран кое-как одёрнул себя от такого опрометчивого поступка, как встать с дивана и воскликнуть, что его репетитор очень-очень “кто” ему и никак здесь не лишний, однако он сдержался, решив, что этот концерт стоит того, раз мужчина так делает; но всё равно даже от этой неправды в душе становилось как-то не по себе. – Так что вам будет комфортнее обсудить какие-то проблемы вдвоём, без меня.
– А как же занятия? – вдруг вспомнила Хлоя, уже менее смущаясь, будучи успокоенная речью Мукуро.
– Я потом приду, и мы благополучно продолжим, – заверил её синеволосый и, продвигаясь к выходу из кухни, добавил: – Ну что ж, был рад пообщаться сегодня с вами. Теперь мне пора. Не забудь позвонить мне, когда закончите, ладно, Фран?
– Что т… – Кёнэ осёкся и быстро поправился, разыграв это так, будто заикнулся. – Что вы, учитель! Конечно не забуду. До встречи!
Мужчина развернулся и поплёлся в сторону выхода. Как только скрежет ключа в замочной скважине утих, Хлоя начала, негромко вздохнув и положив руки на стол:
– Знаешь, сынок, у нас всё нынче в компании не так хорошо складывается… Так что не обижайся, прошу, если буду приезжать к тебе не так часто – на меня, как на руководителя всего этого, свалилась куча важных дел, порой времени на какие-то свои личные дела просто нет! Уж прости меня, такую занятую… – искренне говорила женщина, с какой-то мольбой в глазах глядя на Франа. Тому стало неловко, что перед ним так распинается мать, так что он поспешил её утешить:
– Всё в порядке, мам. Я понимаю. Я умею ждать. – Он улыбнулся. Он хотел вселить в неё ту уверенность, что всё будет хорошо. Ведь расстройство Хлои парень чувствовал как своё собственное, и ему становилось сразу бесконечно тоскливо от этого гнетущего состояния. Женщина, будто бы почувствовав эти его желание и надежду, мгновенно преобразилась: на лице её вновь засияла прежняя лучезарная улыбка, глаза стали излучать тепло, а в её движениях уже ощущалась прежняя грациозность вперемешку с динамичностью, которая была присуще, казалось юноше, только ей. Она взяла его тепловатые ладони в свои, неимоверно горячие, и прижала их к губам, пытаясь согреть ещё больше.
– Раньше у тебя руки вообще холодными были… – удивлённо заметила Хлоя, оторвавшись от своего дела. Кёнэ усмехнулся и покачал головой, сделав вид, что даже не знает, почему у него всё так резко изменилось. Его мама вздохнула и тихо заговорила: – Надеюсь, ты не будешь думать, что моё решение быть за городом всего лишь пару раз в несколько недель исходит от моего нежелания видеть тебя так часто. Очень даже наоборот – я хочу быть с тобой всегда, так как наделала много ошибок, когда была молода, поэтому и время быстро утекло, а побыть с тобой я не успела. Сейчас же понимаю, что ты уже взрослый парень, у тебя есть какие-то свои собственные дела, встречи, кого-нибудь ты приглашаешь домой… да и привык ты, наверное, за все свои одиннадцать с лишним лет к одиночеству и житью без мамы, так вот я и решила, что насильно держать тебя рядом с собой будет просто глупостью – куда лучше сделать наше сближение медленным и плавным. Да, пусть уже в скором времени ты и станешь совершеннолетним, так что мы с тобой будем скорее отдаляться, чем сближаться, но всё-таки… хочется сделать хотя бы это время запоминающимся и для меня, и для тебя. Мне очень хочется думать, что ты понимаешь это именно так, ведь…
– И я это прекрасно понял, не думай, – перебил Хлою Фран, сжав её ладони в своих чуть крепче. – Ведь я не совсем глупый, правда? Это твоё желание сделать сближение более комфортным для нас обоих понятно для меня без лишних слов. Так что не стоит так переживать, мама…
– Правда? – казалось, женщина сейчас заплачет – глаза её были слегка покрасневшими и в любую секунду могли породить слезинку, однако она сдержалась и, взяв себя в руки, твёрдо произнесла: – Значит, всё это имеет смысл, и мне есть, ради чего стараться!
Кёнэ кивнул, соглашаясь с ней. Ему после этого разговора стало как-то спокойнее, что ли. Будто уверенность в том, что они не расходятся, а всё также сближаются, укрепилась в его душе теперь ещё прочнее, заставив отбросить смутные сомнения насчёт этого. Да и сейчас Фран, вспоминая то, что думал, даже ругал себя за такой абсурд, который он нёс тогда. “Разве имел я право сомневаться в маме?..” – на этот вопрос у парня был однозначный ответ: нет. Так что теперь он мог со спокойной душой жить дальше, точнее, продолжить разговор с Хлоей. Они разболтались о многом и о всяком, впрочем, не таком, что можно было позволить услышать другим людям: бывают такие темы, пусть даже с родителями, которые ни один человек не решился бы оглашать публично. Поэтому и этот личный разговор между мамой и её сыном мы оставим в тайне и только лишь на их совести… Однако стоит упомянуть кое-что весьма важное: Кёнэ действительно стало легче после этого общения с матерью, да и у Хлои настроение поднялось до небывалых высот, так что, можно было сказать точно, время прошло не зря.
Фран только-только прикрыл дверь за мамой, ещё будучи под властью положительных эмоций и какого-то невинного приятного тепла в груди. Он глянул на время: казалось бы, всего-то ничего прошло, а на часах было уже четыре. Вот что значит заболтаться с родным человеком, которого не видел бог знает сколько времени. Кёнэ вздохнул и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, поплёлся в комнату разыскивать свой телефон. Когда нашёл, то увидел сообщение. Догадаться, от кого оно было, оказалось несложным делом – счастливая улыбка на губах юноши выдала его полностью. Мукуро хотел, чтобы его ученик пришёл к нему домой, так как сам он, загулявшись, оказался около своего подъезда и зашёл, а выходить было лень. Да и Фран уже давно не гостил там. Поэтому зеленоволосый был несказанно рад выпавшей возможности и начал быстро одеваться, прокручивая при этом план пути до дома Рокудо в своей голове. Ему казалось, что сколько бы лет ни прошло, он всё равно будет идти к учителю домой как в первый раз – слишком мудрёным и сложным был этот самый путь, потому и запоминался парню с трудом. Однако это Кёнэ вовсе не расстраивало: наоборот, каждый поход был словно новым приключением, и приходилось всячески изловчаться, пытаясь отыскать нужный дом и подъезд. Потому и сейчас, вдохновлённый возможностью походить-побродить по незнакомой ему части города, Фран решил прихватить с собой и принадлежности для рисования – может, сегодня, раз одно хорошее событие за другим, его и потянет нарисовать что-нибудь этакое? С прекрасным настроением грех не потворить.
И парень, уже через пару минут, выбежал из дома и направился, как ему казалось, в сторону дома возлюбленного. Ладно, опустим тот факт, что это было совершенно противоположное направление тому, которое нужно было Кёнэ, но… ведь главное настрой и вера, с которой идёшь, верно? Да и погода сегодня была подстать состоянию юноши: небо было чистое-чистое, словно кто-то вычистил с него все облака, как какую-то ненужную пыль; да и этот некто, судя по всему, навёл порядок и на всём небосводе вообще – солнце было сияюще яркое, будто его протёрли от сажи и копоти, скопившейся за всю нудную осень и долгую зиму от непрерывных дождей и серого снега, а его лучики даже уже как-то жарко пригревали землю, радужно отражаясь в стёклах окон. Собственно, природа и сам город тоже не подвели Франа – грязные лужи как-то быстро высохли, на деревьях проглядывали свежие зелёные листочки и, словно новый наряд у какой-нибудь модницы, приятно радовали глаз; некогда бывшие серыми дома в один миг преобразились: их фасады заблистали доселе невиданными красками, а балконы, на время зимы стоявшие в запустении, теперь в хаотичном порядке изменяли свой облик – где стали виднеться яркие цветы в горшочках, повешенные за перила, где вынесли маленький журнальный столик для чаепития, уютно заставив его креслами, а где-то просто сделали генеральную уборку, вылизав помещение до идеала и теперь наверняка думая, что бы там такое соорудить. Зеленоволосый подумал, что им с Мукуро тоже надо возобновить их прежние посиделки на балкончике – порой просто попивать чаёк и вновь увлечься какой-то незатейливой беседой, а порой и, отложив миску со вкусностями в сторону, серьёзно разговориться о чём-то действительно важном и имеющим цену. Всё это было, конечно, до дрожи приятно и мило. А Кёнэ, на минуту задумавшись об этом, кивнул каким-то своим мыслям и пошёл дальше, вновь принявшись рассматривать окружающее его с удвоенным вниманием.
Конечно, когда прекращалась пора дождей, начинался другой этап, совершенно другая жизнь – наполненная чем-то непреодолимо прекрасным, живым и весёлым. И имя ей была весна. Да, всем известно, что она начинается с марта, но порой затяжные холода совсем портят впечатление о ней; но когда погода становится на круги своя, то и присутствие этого прекрасного времени года начинаешь ощущать как нельзя лучше, и начинается это ближе к маю, где-то в конце апреля. И становится совершенно не важно, когда там экзамены, тесты, школа… важно то, что душа в это время поёт и радуется, предчувствуя какие-то счастливые события. И они действительно случаются, если в них поверить.
Даже доселе скучные и обыденные улицы, по которым с утра проходили тысячи сонных человек на работу или учёбу, а по вечерам возвращались таким же количеством, но усталые, сейчас превращались в какие-то иные места, чем были до того. Солнце заливало своим радостным сиянием их каменные мостовые, асфальтную укладку или просто местами обычную землю, придавая им особенный вид и создавая праздничную атмосферу вокруг. А это как нельзя лучше тонизировало людей с утра, когда, казалось бы, ничто уже не могло их порадовать. Лазурное небо органично сочеталось как со старинными шпилями замков, так и с обычными крышами панельных домов; обычно и тех, и тех по пути было достаточно, ведь центр города пестрил разнообразными постройками прошлых веков. А когда было солнечно, и грузные тёмные постройки какого-нибудь Средневековья мгновенно оживали, жадно принимая на свои фасады тёплые лучи, иногда отражая их в витражных окнах-розетках, что делало их более похожими на замки из сказок, чем из мрачного периода времени. В общем говоря, тогда всё радовало глаз и заставляло душу трепетать от наслаждения даже этим. Ведь нет ничего лучше для жителей Южной страны, чем солнце после затяжных пасмурных дней!
Это Фран отчётливо ощутил на себе, ведь до конца так и не понял причину своей широкой и счастливой улыбки. Очнуться его заставило название улицы, которое как нельзя лучше говорило парню о том, что забрел он совсем не туда. Точнее, в противоположную часть города. Но Кёнэ, ни капельки не расстроившись, лишь отправил сообщение своему любимому о том, что припозднится. Правда, его волновало, что время занятий сегодня сократится, если не исчезнет совсем. Поэтому в сообщении он решил огласить это, добавив: “А как же занятия? Значит, сегодня всё пропустим?” На что ему пришёл ответ минутой позже: “Господи, какие занятия! Мы можем заняться чем-нибудь поинтереснее…” Зеленоволосый мгновенно покраснел, отметая от себя интересные варианты их возможного времяпрепровождения. В последнее время его учитель был не узнаваем: от его строгости мало что осталось. Хотя, впрочем, всё это, скорее всего, было результатом активной работы совести самого Франа, а не исчезновения прежнего характера Рокудо. Так-то. Но, наверное, это ни в коем случае не виделось так именно сейчас: в тот момент Кёнэ, если быть честными, думал о самом неприличном досуге. И, пытаясь вдыхать глубоко, тем самым избавляясь от возникшего возбуждения, он набирал смску ему в ответ: “Но, Мукуро-сенсей, мне хватило вчерашнего… Или чем-то удивишь?”
Через несколько секунд на экране его телефона высветилось сообщение: “Эх ты, маленький извращенец! На самом деле я ничего не подразумевал… ;)”
Фран чувствовал себя жестоко обманутым и осмеянным, но не стал сетовать на судьбу и своего не в меру хитрого Рокудо, просто понял – вчера ему конкретно снесло голову, ведь нечто новое всегда нравится больше и затягивает сильнее… А вчерашние ощущения были самыми неожиданными и яркими для него, поэтому-то и захватили его сознание с двойной силой. Вот откуда появилась его излишняя извращённость ума сегодня.
Юноша открыл карту в телефоне и, кое-что сверив с ней, пошёл теперь уже правильным путём. Даже то, как обломал его Мукуро, не сильно опечалило самого Кёнэ; прекрасные виды на город и хорошая погода сделали своё дело, вновь улучшив его настроение, да и воспоминания о сегодняшнем приходе матери и общении с ней всколыхнули в нём прежние тёплые чувства. С таким настроем он и шёл до дома своего возлюбленного.
Когда вошёл в подъезд, немного вздрогнул от весьма неприятных воспоминаний: помнится, когда-то недавно он искал Рокудо здесь, жутко нервничал из-за их ссоры, а потом заснул под порогом его дома. Наверное, чтобы забыть этот момент, снова придётся пройти какую-то терапию… Фран заулыбался, даже не представляя, что им нужно будет сделать в таком случае и главное – где. Парень поднялся на нужный этаж и нажал на кнопку звонка. Через пару секунд ему уже открыл мужчина, пропустив его в прихожую и прикрыв за ним дверь.
– Ну что, странник? Как тебя угораздило пойти не туда? – насмешливо спросил Мукуро, оперевшись о дверь и скрестив руки на груди; его внимательный взгляд наблюдал за каждым движением Кёнэ, пока тот снимал с себя куртку. Юноша неопределённо покачал головой и начал развязывать шарфик.
– Даже не знаю… Думал, иду в ту сторону, а оказалось… – он не успел договорить – его достаточно резким движением схватил за локоть Рокудо, приблизил к себе, а затем прижал к двери, надавив на него своим телом. – Мукуро-сенсей, ты чего?!
Синеволосый лишь усмехнулся и, сжав подбородок парня между пальцами, дерзко приник своими губами к его. Свободной рукой он прижимал бёдра любовника к себе плотнее, а сам целовал своего ученика глубоко и страстно; тот даже удивиться не успел, лишь сжать в пальцах его футболку. Парень давно не видел своего учителя таким: даже вчера его поцелуи были редки и не так горячи. Вообще, у этого человека были две стадии – либо режим слишком строгого репетитора, либо страстного развратника. И то, и то было по-своему прекрасно и опасно, имело свои плюсы и минусы; иногда Франу хотелось долбануть возлюбленного чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы тот перестал вести себя так чопорно, невообразимо маняще и притягательно – в такие моменты его ученик просто изнывал от некоторых желаний, однако же порой Кёнэ было даже как-то страшновато попадать в руки Мукуро, когда тот включал второй режим… зеленоволосый боялся, что от такого удовольствия, которое умело мог доставлять тот, он может просто помереть от счастья. Да и вообще: было не по себе видеть такое перевоплощение учителя, особенно когда это происходило резко (а так бывало часто). Вот и сейчас Фран, мягко говоря, был в недоразумении, но от этого качество его ответного поцелуя не ухудшилось, поэтому он, сжимая в пальцах одежду любимого, пытался ласкать рот того так же хорошо, как и его репетитор, но получалось это пока не так успешно. Рокудо же не давал юноше лидерства в этом деле, поэтому вжимал его в дверь сильнее и даже немного приподнял над полом, обхватив его тело руками и покусывая тонкие губы. Кёнэ уже порядком не хватало воздуха, поэтому вскоре им пришлось прекратить этот сумбурный поцелуй.
Когда мужчина опустил его на пол, парень тяжко задышал и слегка смутился. Синеволосому было тоже как-то не по себе от содеянного – он прикрыл рукой глаза и едва заметно ухмыльнулся.
– Боже, с какого такого времени я стал терять голову так часто? – спросил он хрипловато словно у самого себя. Фран, наконец-таки восстановивший дыхание, поспешил ему ответить:
– Может быть, с того самого, как в твоей жизни появился я? – Злорадная улыбка появилась на лице у парнишки. Мукуро самодовольно хмыкнул и отвернулся от него, пройдя чуть вперёд.
– Всё-то ты знаешь… Ладно, проходи, дорогой гость. Надеюсь, ты оценил моё приветствие. – И он, на секунду развернувшись, хитро подмигнул ему. Настала очередь Кёнэ недовольно хмыкать, что он, собственно, и сделал. Потом снял с себя наконец куртку и шарф, затем ботинки и прошёл в небольшую уютную гостиную. Там его ждал учитель, сложивший руки перед собой и немного серьёзно на него поглядывающий, словно этим хотящий ему что-то сказать. Он кивком головы указал на свободное кресло, стоящее тут же рядом с маленьким журнальным столиком, и, когда Фран сел, начал:
– Знаешь, мой милый, у меня к тебе будет небольшая просьба… Сможешь приготовить ужин? Мне же нужно будет прибраться в квартире, так как здесь давненько не было меня, как, собственно, и уборки… Надеюсь, это тебя на затруднит. – Мужчина украдкой на него глянул и улыбнулся. Кёнэ же оказался вовсе не против этого и был даже в восторге от того, что сможет помочь своему любовнику в этом нелёгком деле.
– Конечно, Мукуро-сенсей, я готов! – с живостью откликнулся он и вскочил с кресла, уже направившись в кухню и лишь напоследок обернувшись к репетитору: – Ой, а что готовить-то?
Рокудо звонко рассмеялся и, протянув руку, смог дотянуться до парня и за кофту привлечь его к себе. Фран, влекомый своим учителем, не удержался и, когда на его пути встала преграда в виде подлокотника, легко перевалился через неё и приземлился на колени синеволосого. Юноша, несмотря на свою неуклюжесть, смог проделать это даже с какой-то гибкостью и ловкостью, чем удивил не только себя. Он изумлённо хлопал глазами, не понимая, для чего мужчина сначала послал его делать ужин, а потом же и сам остановил. Мукуро, прижав к себе сползающего с колен любимого, приобнял его одной рукой и ласково коснулся губами его открытого участка на шее.
– Ну-ну, любимый… Зачем так спешить? – тихо и нежно проговорил он, уткнувшись носом в волосы парня и говоря ему это практически на ушко. Тот немало смутился и весьма удивился такой ласковости своего любовника именно сегодня.
– Так ты сам сказал… Ну… вроде уже вечер, пора есть, а ещё ничего не готово, вот я и поспешил… Да и не обедали мы с тобой и… – начал было оправдываться Кёнэ, озадаченный своей вмиг ушедшей куда-то уверенностью. Рокудо, кажется, пропустил эти его слова мимо ушей и продолжил своим тихим голоском:
– Не нужно так быстро, Фран… – И Фран ощущает на своей коже невесомый поцелуй возлюбленного. – Может быть, я хочу немного побыть с тобой, а ты убегаешь…
Парень закусил губу, чтобы раньше времени не сдать себя: ладонь Мукуро осторожно поползла с его груди на живот и, сделав там пару поглаживаний, бессовестно опустилась ниже и как ни в чём ни бывало начала поглаживать уже в меру напрягшийся бугорок. Тихий горловой стон кое-как можно было услышать сквозь плотно сжатые губы Кёнэ; продолжая дразнить юношу самым невыносимым способом, то есть кончиками пальцев игриво поглаживать по становящейся твёрдой плоти, но делая это так легко и ненавязчиво, мужчина коснулся этих самых губ, так старательно пытающихся скрыть под собой сладостный стон от удовольствия. Когда юноша понял, что скоро возбудится и концом этой истории будет примерно то же самое, что и вчера, Рокудо неожиданно убрал оттуда свою руку и насмешливо улыбнулся, наблюдая за покрасневшим милым личиком парнишки. Недовольно сопя носом, Фран проговорил:
– Радуйся, Мукуро, это, кажется, твой дар: умело возбудить и ничего не дать взамен. Ты делаешь это чертовски хорошо! – Он сложил руки на груди и насуплено на него глянул. Тот лишь рассмеялся и с издёвкой посмотрел на него.
– Ну… вчера ты получил много всего, так что не можешь быть не довольным, а сегодня… дай мне чуть-чуть поиздеваться над тобой. – Юноша поспешил скорее спрыгнуть с его колен и, хотя его ещё покачивало от небольшого возбуждения, выпрямился в полный рост, гордо отвернув голову в сторону.
– А вот и нет! Немного поиздевался и хватит. Я тебе это ещё припомню, любимый… – стараясь придать голосу устрашения, сказал зеленоволосый и поспешил на кухню. Однако в этой мнимой схватке победитель был известен ещё до того, ведь преодолевать возбуждение было для Франа ещё делом непростым… Остановившись около раковины, он стал глубоко и часто вдыхать в себя воздух, стараясь успокоиться и забыть про то, что делал с ним мужчина сейчас, а особенно – вчера. Но неприличные картинки вставали перед глазами Кёнэ вновь и вновь, в штанах становилось до жути тесно, а щёки горели будто бы пламенем – это значило, что пытка начиналась сначала. Он сжал пальцы в кулаки до побеления костяшек и сильно сожмурил глаза – подумал, что так будет проще забыть и изгнать это всё из памяти. Но это оказалось не так. Стало даже ещё хуже. И в это самое неподходящее время Мукуро умудрился оказаться сзади него и плотно прижаться к его спине. Крупная дрожь пробежала по телу парня, он уже начинал думать, что что-то сейчас должно произойти, но нет – перед ним возник белый листочек с каким-то текстом и картинкой весьма вкусного блюда, во всяком случае, на вид точно.
– Это рецепт. По нему и приготовишь, а я пока пойду, – донёсся шёпот до зеленоволосого. Тот едва мог совладать со своим телом и кивнул с трудом, вдохнув полной грудью ещё раз. Рокудо же не спешил уходить, всё ещё стоя сзади него и ничего ровным счётом не делая. Юноша не вытерпел и резко развернулся, оказавшись сильно близко к мужчине. Правда, из-за небольшого роста ему удалось уткнуться носом лишь в грудь репетитора, а чтобы увидеть его лицо, пришлось поднять голову вверх. Мукуро упирался руками в раковину, как и сам Кёнэ, его тело плотно прижимало парнишку к краю, а дыхание как-то резко и слишком горячо обдавало лицо последнего. Положение Франа стало ещё хуже, ведь быть настолько близко к учителю и не возбудиться оказалось весьма сложной задачей. Синеволосый же был на удивление спокоен и лишь внимательно смотрел на своего не находящего места от сильных эмоций ученика, который часто-часто дышал и весь раскраснелся.
– Зачем ты это делаешь?.. – вдруг осмелился спросить парнишка, пытаясь всё-таки не глядеть на Рокудо. Его, действительно, уже стала немного нервировать эта “недосказанность” в действиях мужчины по отношению к нему. Тот как-то хитро улыбнулся, затем усмехнулся и, схватив Кёнэ за подбородок, быстро прошептал ему на ушко:
– Затем, чтобы научить тебя сдержанности. Ты же от любого неловкого движения можешь возбудиться… А такое мне совсем ни к чему. – Франу становилось малость стыдновато за некоторые свои слова и поступки, но больше за то, что наверняка он в будущем опять осознает, что его возлюбленный был как всегда прав. Хотя пока юноша убедился в правоте учителя не до конца, но ещё пара предложений того – и всё, он сам точно удостоверится в том, что вёл себя как озабоченный идиот. И Мукуро решил не затягивать с этим моментом, дав на осознание Кёнэ всего этого пару секунд, а затем продолжив:
– Я хочу, чтобы ты стал более разумным по отношению к этому. И, конечно же, я прекрасно всё понимаю, что сейчас у тебя такой возраст и такое время, когда хочется всё и сразу ощутить на своей шкуре, но всё же… Попадись ты какой-нибудь проститутке и всё. Считай, что в её руках ты безвольная кукла, не имеющая возможности отказать. Думаю, одного такого опыта тебе было достаточно… – многозначительно проговорил Рокудо, глядя на застыдившегося его словами любовника, который опустил голову и уткнул свой взгляд в пол – щёки его были красны уже далеко не от приятных ощущений. – Может, я покажусь тебе каким-то тираном, жестоким человеком, раз так делаю, но хочу-то я лучше лишь только тебе.
Он вдруг приблизился к нему и ещё тише прошептал:
– Потому что ты мне безумно дорог… и я хочу сделать из тебя готового ко всему человека. Ты ведь, Фран, даже не представляешь, сколько мне пришлось испытать на себе неприятных чувств, когда я узнал, что ты пошёл куда-то с этой девчонкой… Тут и поседеть впору. – Послышался тяжёлый вздох, и волосы Франа легко всколыхнулись. Что испытал тогда парень? Наверное, это и так должно быть понятно: жгучее, продирающее до самых тайных уголков души чувство стыда, вины и лёгкого раскаяния перед любимым. Кёнэ, как и сам предполагал до того, чувствовал себя последним конченым идиотом и вообще не представлял, почему Мукуро находится рядом с таким человеком и, что главное, любит его. Он опустил голову; по идее, его губы должны произнести слова о том, чтобы учитель простил его, но какой-то колкий ком в горле не давал ему издать и звука. Мужчина, видя глубокую растерянность своего любовника, вдруг нежно провёл по его щеке и осторожно коснулся губами его кожи.
– Ну-ну, ты чего?
– Да я понял… – парень слышал свой хриплый сбивающийся голос; глаза же застлала какая-то пелена, что видно сквозь неё не было ничего, – Я понял, что… ты всегда… стараешься как лучше. А я… тупой придурок… всегда всё порчу и не вижу главного. П-прости…
Последнее слово прозвучало робко, так, как никогда бы не сказал сам зеленоволосый. Наверное, не стоило говорить, что самого себя он не узнавал уже давным-давно.
– Не стоит так… м, Франни? – тихо, уже более мягко спросил Рокудо, убрав чёлку с его глаз и проведя пальцами по щекам. – Наверное, я слишком грубо выразился… Но и ты пойми меня. Господи, я же вижу, что ты всё понял, не надо так!
Кёнэ прижался к нему, прикрыв своё лицо руками. Его тело мелко вздрагивало; синеволосый тихонько поглаживал его по спине. Он что-то ещё шептал на ушко своему возлюбленному, видимо, нечто успокаивающее, так как тот постепенно убирал руки с лица и слабо улыбался. Минут через пять Мукуро, заглянув в слегка покрасневшие глаза Франа, проговорил:
