Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)
– Как сдал тесты? Что сегодня вообще было? – Кёнэ вкратце рассказал. – Понятно.
Парень повесил пальто на вешалку, повернувшись к учителю спиной, но всё равно ощущал его взгляд на себе. Пристальный, разглядывающий каждую деталь… К этому Фран тоже уже давно привык. Но то, что произошло в следующий момент, было немного неожиданно для него. Рука Мукуро мягко опустилась ему почти что на шею, слегка коснувшись кожи. Она была тёплой, что весьма нравилось зеленоволосому, ведь сам он, пока шёл из школы, очень сильно продрог благодаря ветру. Над своим ухом он услышал шёпот, а рука тем временем скользнула вниз, по спине.
– Ты сегодня какой-то нерадостный… – «Нет, вот обязательно это так… так… страстно? шептать?!» – недоумевал Кёнэ, пытаясь не ощущать то, насколько это было приятно. Но сделать это, ясное дело, было невозможно… Парень снова почувствовал, как его щёки слегка покрылись румянцем, который на его бледной коже виднелся хорошо и отчётливо. Он не знал, куда бы рука репетитора пошла дальше, ведь развернулся, да так, что лицо Рокудо оказалось всего в нескольких сантиметрах от него.
– Всё нормально, учитель, правда… – Мужчина, словно не слыша его, упёрся рукой о стенку, тем самым заставляя Франа туда вжаться. А тот и не был против. Словно какой-то туман в это мгновение застлал ему разум, обезоруживая, принуждая лишь вдыхать какой-то особенный запах Рокудо и не двигаться с места. Тогда зеленоволосому казалось, что нет никого, кроме них двоих. Ему захотелось просто отдаться своему учителю. Пускай тот делает, что пожелает!.. Мукуро, продолжая как-то редко и усыпляюще дышать, провёл свободной рукой от подбородка парня, по его щеке, до затылка, нежно запустив пальцы в его зелёные волосы. Фран уже не знал, куда ему деваться от такого наслаждения. Он немало завидовал всем бывшим девушкам репетитора – вероятно, они получали эту долю ласк в гораздо более огромных количествах. Кёнэ слегка откинул голову назад, прикрыв глаза. Синеволосый же тихо произнёс:
– Ну смотри, если говоришь, что всё нормально… – И внезапно всё закончилось. Так же быстро, как и началось. Когда Фран очнулся, мужчина уже был в гостиной, направляясь в кухню. Парень, едва слышно, досадно вздохнул и пошёл вслед за ним. На столе его, как оказывается, ждал обед. Кёнэ улыбнулся. Он понял, что это его дом. Он дома. Но по-настоящему лишь только тогда, когда Мукуро с ним. Учитель заменял ему целую семью, если не больше. И Фран ничуть не отказывался от этого утверждения. Хлоя никогда не была с ним такой, каким был Рокудо. Ей было всегда плевать. Собственно, как и зеленоволосому некоторое время. А потом… всё изменилось. В хорошую сторону. Репетитор стал его спасением. Но ведь ко всему хорошему быстро привыкаешь. Кёнэ даже не знал, насколько станет в его доме скучно и одиноко, когда синеволосый переступит порог его квартиры…
Однако сейчас думать об этом парню не хотелось. Впереди его ждала вкусная еда и интересный разговор. Это немного развеяло его мысли, которые до того спутались, как клубок. Но Фран чувствовал, что время проходит незаметно. Казалось, только начали есть, и всё, уже конец обеда. А всё из-за того, что общение с Рокудо было приятным сердцу. В таком случае закон подлости не дремал…
Когда молчание имело место быть, Кёнэ решился на отчаянный шаг второй раз за сегодняшний день. Он считал свой вопрос глупым, но отчего-то чувствовал, что Мукуро не должно так показаться. Если бы это было не так, значит, он совсем не знает учителя…
– Мукуро-сенсей, что такое любовь? – «Ага, Фран, ты бы ещё про секс спросил…» – только произнеся вслух, он понял, как же это глупо звучит. Вместо очередного подкола, который бывал в таких случаях со стороны Рокудо, тот преспокойно ответил:
– Это то, что исходит отсюда, – он указал ладонью на место на уровне сердца, – и, к сожалению, совершенно не слушается вот этого, – мужчина переместил руку на лоб, намекая на разум. Зеленоволосого это слегка удивило.
– Почему же к сожалению? – с изумлением спросил он, внимательно уставившись на него. Мукуро, тяжело вздохнув, проговорил:
– Потому что иногда полезно советоваться с разумом. Иначе выходит выходит какая-то путаница. Чаще всего с плохим концом, – Рокудо обратил свой взгляд куда-то сквозь стену, будто бы глубоко задумавшись о чём-то. Фран некоторое время помолчал, опустив голову, а потом снова нарушил тишину:
– А вам когда-нибудь приходилось настолько безумно влюбляться? – Настала очередь удивляться синеволосому. Прямо взглянув на парня, он произнёс:
– Я никогда не был настолько влюблённым. И вообще, с чего это тебя так стал интересовать этот вопрос? Неужели из-за новой подружки?.. – учитель хитро смотрел на Кёнэ, взяв его за подбородок и слегка приподняв голову повыше, чтобы видеть все реакции на свои слова. В глазах у Мукуро зеленоволосый заметил вдруг пронёсшуюся там эмоцию, вовсе не относящуюся к интересу или чему-то подобному. Сожаление? Фран не знал, но отчего-то смутился. В это момент в его голове пронеслась одна простая мысль: «Нет, я только ваш». Что и стало причиной всплывания всех старых проблем. Парень сам ужаснулся от подобной мысли. Это было бессознательно, что отягощало всю ситуацию ещё больше. Значит всё? Он конкретно влип?
– Не в этом дело, Мукуро-сенсей. Просто стало интересно, – зеленоволосый опустил голову, пытаясь отводить взгляд в стороны, но только не на учителя. Он понимал, что сдал себя по полной – горящие адским пламенем щёки говорили за него всё сами. И ладно бы что-то верное, а то – неправду. Ведь сейчас Мукуро наверняка думает, что он влюбился в Розетту. Переборов смущение, Фран на одном дыхании выпалил:
– Вы сказали, учитель, что не были влюблённым так сильно. Ну, а сейчас? Сейчас вы влюблены? – Парень прекрасно понимал, что это было глупо. Какое его дело, если по сути? Но отчего-то Фран хотел услышать лишь только один ответ. Да и он-то был неоднозначен…
– Это трудно сказать, Франни, – мужчина подпёр голову рукой. – Наверное, нынче я не буду уже больше слушать свой разум. Но вот к чему это приведёт?..
Казалось, синеволосый задал этот вопрос скорее самому себе, чем собеседнику. Кёнэ удивлённо взглянул на учителя, немного не понимая его ответа. Так да или нет? Для Франа это осталось неизвестным. Но что было более интересным, так это мысли по этому поводу. Влюблён ли он сам? Да и в кого, с другой стороны… Парень, вздохнув, понял, что сейчас решить ничего не сможет.
На этом они закончили свой разговор и вернулись к обыденному распорядку дня. То есть за обедом шли занятия, как обычно. Отчего-то зеленоволосому стало стыдно за то, что он сдал сегодняшние тесты весьма плохо. Мукуро ведь старается, обучает, а он!.. Конечно, наверняка это не спроста, думал Фран. Обычно он всегда знал всё более или менее на «отлично», показывая лучшие результаты в тестах, а теперь… Ужас! Думает не пойми о чём, без ума от прикосновений взрослого мужчины, да и к тому же скатился во всём, в чём только можно было скатиться.
Фран решил, что основательно возьмётся за уроки. Но только не сегодня – ему вечером ещё предстояло подумать, что же всё-таки значило это «Нет, я только ваш». Вот завтра – обязательно. Наверное. Тут Кёнэ понял, что, если подумать, никогда не делал такого в прошлом. Он никогда не задумывался о чём-то таком глобальном, не рылся в себе самом. Хотя, конечно, и теперь не любил копаться в себе глубоко, но всё-таки что-то поменялось, считал он. Его размышления стали более пространственными, более проникновенными, а вопросы, которые он задавал себе, стали серьёзнее. Для Франа раньше главным были лишь учёба, рисование, теперь же… На это первое место стали потихоньку претендовать чувства. Сильные, вспыхнувшие из искорки и превратившиеся в огромное пламя, неожиданные, нежданные и… нежные. Но к кому всё это обращено?
Ответ, наверное, был очевиден. Фран так думал, во всяком случае. Когда занятия закончились, он проводил Мукуро до двери. И тут Кёнэ понял. Понял то самое, что было долгое время сокрыто под завесой неизвестности. Это понимание не было каким-то совсем внезапным, душераздирающим, приносящим грусть. Нет, оно было приятным, тёплым, спокойным. Парень просто принял это. Ведь отказаться от того, что ты влюблён, в большинстве случаев невозможно. А если к тому же в человека, в котором ты уверен, которого ценишь и считаешь, в первую очередь, другом, и только потом, возлюбленным, то почему бы и нет? Для Франа, понял он, таким человеком стал его учитель – Рокудо Мукуро.
Кёнэ знал, что, соглашаясь с этим, не советуется со словом разума. Но разве надо? Ведь сейчас его сердце просто ликовало от счастья, намекая на то, что ответ верный. И Франа не волновало то, что могло это закончиться печально. Более того, он был уверен, что вся эта история имеет плохой конец. Мукуро не примет таких отношений, как бы хорошо он не относился к парню, да и вскоре всё равно должна настать разлука, которая оборвёт всю связь, некогда так долго возникавшую. И это, увы, не изменить. Зеленоволосый печально улыбнулся и вздохнул. Такова плата за несколько безумно приятных моментов. Но даже если всю оставшуюся жизнь ему бы взамен пришлось прожить так – отчуждённо и не ведая любви, он бы всё равно согласился на это. За эти несколько дней, месяцев, которые Фран бы смог провести с Мукуро, парень был готов отдать почти всё. «Я даже душу дьяволу продам!»* – кажется, звучало в одном мюзикле. Как же, именно в этот момент, Фран был согласен с этим восклицанием. Да хоть в Ад, лишь бы немного времени провести с синеволосым.
Зато в его душе больше не было беспорядка, смуты. Теперь всё встало на свои места. Кёнэ вздохнул и вернулся в свою комнату. Его не заботило то, что Рокудо был мужского пола, как и он. Не всё ли равно? Ах да, кажется, он когда-то говорил, что аморален. Да, это действительно так. Но Фран пришёл лишь к одному выводу: надо просто наслаждаться сейчас тем, что есть. Пускай это не так много, пускай в конечном итоге оставит лишь только воспоминания, но… оно того стоит, подумал Кёнэ. И продолжил жить, как раньше, только с одним условием – теперь каждый день был особенным.
Только вот растягивать эти деньки не получалось – как известно, время не резиновое. Лучше сравнить его с песком – набираешь в руки, а он, рано или поздно, всё равно высыпется сквозь щели между пальцами. А в итоге посмотришь и – не осталось ничего. Ровным счётом. Также и в случае с Франом. Казалось, только конец сентября, впереди ещё целых три месяца, занятия, тесты, художка, и вдруг… на календаре – уже начало декабря. Не было ничего хуже для Кёнэ, чем понимание этого. Его душевное состояние, как бы он не старался его скрыть или успокоиться, было очень не спокойно. Его постоянно терзали сомнения, тревоги. Да и вообще, наверное, многим знакомо это немного угнетённое состояние. Вот и Фран пребывал в таком же, хотя и показывал, будто всё нормально. Но он видел, что и Рокудо был не так уж искренен в своём весёлом расположении духа… Оба они понимали, что скоро всё закончиться… То тепло, которое Кёнэ ощущал как в душе, когда его учитель был ласков с ним, так и своей кожей, когда его обычно холодных рук касались тёплые ладони Мукуро, или когда он просто по-дружески, дабы согреть, приобнимал его за плечи; та атмосфера доброжелательности и уюта, к которой Фран так привык; та, в конце концов, дружба, что стала для парня единственной и настоящей, что заставила его переосмыслить некоторые моменты, изменить себя – всему этому скоро должен прийти конец. И тут не поспоришь.
И этот Новый Год должен был стать таким же обычным. Правда, сам Фран уже будет не таким, как прежде. Но так ли хорошо это успокаивает? Верно, не очень. И тут, вздыхай-не вздыхай, придётся смириться. Но перед тем самым, как Рокудо уйдёт, Фран хотел кое-что сделать… Но это ещё будет не так скоро, однако должно окончательно поставить в той их длинной истории жирную точку. Или начать слово с новой страницы. Тут уж по обстоятельствам. И какой из этих вариантов будет, Кёнэ не мог знать.
Поэтому в преддверии Нового Года зеленоволосый парень ожидал чуда, словно маленький ребёнок. Пусть совсем небольшого в целом, но для него – просто гигантского.
____________________________________
* – цитата из мюзикла «Собор Парижской Богоматери».
========== Глава 16. Случай в ванне. ==========
Как уже известно, прошло пару месяцев с тех пор, и наступил декабрь. Сам Фран одно время даже не хотел верить в это. Он просто не понимал, как время может идти так быстро… Но, увы, это было так, и сейчас, как ни крути, на календаре – второе декабря. Кёнэ, пытаясь унять дрожь в руках, взял в руки эту плотную бумажку с месяцами и числами. Он чувствовал в своей душе… подобие страха, чего уж тут скрывать! Если два месяца пролетели незаметно, то что будет с этими оставшимися двадцатью девятью днями? Они, верно, пролетят, как минута… Но самое страшное, что было в понимании зеленоволосого, это то, что в эти дни он так же, как и в прошедшие, не сможет наслаждаться обществом Мукуро полностью… Наверное, многие читатели уже начинают догадываться о главной причине того.
Его любовь. Как было описано в предыдущих главах, парень принял это спокойно. Он не бесился, не рвал и не метал. Просто принял это. Да и к чему были лишние затраты энергии на истерии? Фран считал, что это глупо. Он не стал много думать о своей привязанности, просто ощутил, что это – уже не дружеские чувства, это – уже то самое, что называют «любовь»… И ошибки тут быть не могло. Слишком трепетно его сердце начинало биться, когда в поле зрения оказывался Рокудо, слишком много он присутствовал в его мыслях, порой и снах. Слишком непохоже на обычные дружеские симпатии было то самое тепло, что разливалось в его груди, согревая хоть как-то холодным осенним вечером. Хотя нет, уже зимним.
Франу было сложно, особенно первое время. Он даже не стал заморачиваться на тему того, что его привлекает человек того же пола, что и он сам, и тому подобное. Скорее, его больше мучила горестная тяжесть того, что он не сможет долгое время видеть своего друга. Да, именно друга. В первую очередь, репетитор стал ему другом, ну, а уж потом как-то так получилось, что ещё и любимым… Конечно, лишь где-то в мыслях Кёнэ. Он пока и предположить не мог ситуацию, когда выскажет всё это. Сомнения, вопросы, боль, осознание безысходности стали вечными его посетителями каждый вечер. Зеленоволосый глубоко жалел о том, что не мог высказать свою досаду кому-либо, пускай хоть и стенам. Он не крушил всё подряд, не устраивал истерик, не крыл трёхэтажным матом каждого встречного, не был язвителен с Мукуро… Но считал, что лучше б уж так оно и было, нежели чем теперь, когда это поганое чувство изъедало его душу изнутри.
Это было поистине ужасно. Хотя парень это упорно скрывал. Скрывал под натянутой улыбкой, под фальшивым хорошим настроением. Но прекрасно видел, что отчего-то и Рокудо сейчас не так хорошо. Наверняка тоже переживает, но не показывает. Так они и играли весь день в «прекрасное солнечное настоящее», хотя оба были в мыслях о скучном безрадостном будущем. Только лишь изредка вечерком, когда Мукуро по уже давно сложившейся привычке оставался на чай или ужин, они могли будто бы снять эти маски, кажется, всего лишь одним тяжёлым вздохом заменив целую речь. Именно в этот момент казалось, будто они прекрасно понимают состояние душ друг друга, но, увы, ничего не могут сделать. По одному взгляду Фран научился понимать своего репетитора. А зря. Порой в тех необычных разноцветных глазах можно было прочесть столько боли, столько горечи, что… Кёнэ просто отворачивался, хоть и понимал, что это было совсем не по-мужски.
Так и жили. Весь день – получение знаний, которые хоть как-то разбавляли мрачное состояние Франа, а вечером – безмолвное чаепитие. Точнее, не совсем безмолвное. Они вроде и разговаривали, да совсем ни о чём, поэтому предпочитали чаще всего просто молчать. Кёнэ любил в такие моменты садиться как можно ближе к учителю, чтобы хоть краешком кожи, да почувствовать его тепло. Тот был не против, иногда даже легонько приобнимал своего ученика за плечи. Ведь дома было немного прохладно, несмотря на включенные батареи. За окном вообще около нуля, редко опускалось ниже. Такое начало зимы было в Италии ненормальным – обычно в декабре средняя температура равнялась +9°С. Значит, не стоило ожидать изменений в дальнейшем.
Кёнэ любил, когда Мукуро к нему прикасался. Все случайные и неслучайные прикосновения он старательно хранил в своей памяти, воспроизводя их в тот момент, когда ему становилось слишком грустно или одиноко. Но отчего-то Рокудо стал касаться его куда реже, чем было до того. Парень не мог знать причины, поэтому наслаждался тем, что есть. Он понимал, что любит в учителе всё. Да и вообще, возможно ли его не любить? Зеленоволосому казалось, что каждый должен потерять голову при виде Рокудо. И дело не только в его внешности, а в душевных качествах. Да, пускай порой он подшучивает и ведёт себя язвительно, но это скорее при первых встречах. Разве в дальнейшем он не становится заботливым, добрым? Конечно, становится. Во всяком случае, Фран это увидел.
Но он упорно не понимал, зачем судьба занесла синеволосого в его жизнь. Чтобы просто поманить, как доверчивого уличного пса, а потом резко отнять, будто бы говоря тем самым «Посмотрел, как оно бывает у нормальных людей, и хватит!»? О нет, Фран на такое не подписывался! Однако идти наперекор всему тоже не получалось – Кёнэ вовсе не хотел, чтобы его учителя из-за неповиновения начальству выгнали из того агентства. Поэтому и получался замкнутый круг, выхода из которого, кроме как оборвать эту цепь, пока не было. Такого рода мысли сейчас беспокойно роились в голове зеленоволосого, впрочем, как и всегда. Парень с унынием смотрел на грязную чашку после горячего шоколада. На стенках остались тёмно-коричневые разводы. Если сейчас не замочить в воде – будет не отмыть. Но Кёнэ отбросил эти мелкие хлопоты на задний план – он считал, что его мысли превыше этого всего.
А с другой стороны думал, что всё это – глупость. «Я ведь не особенный, и проблема моя не нова. Наверное, я просто слабак. Такой же, как и все остальные люди, пребывающие в депрессии от таких мелочей. Ведь случаются же реальные беды, а моё что по сравнению с тем?» Зеленоволосый, кое-как отогнав от себя эти невесёлые мысли, встал с дивана и направился сначала в комнату. Его учитель уже давно ушёл, но всё равно оставались уходящие остатки той тёплой атмосферы, которая была, когда синеволосый находился рядом. Это напоминало послевкусие. Вроде уже самого объекта нет, а какие-то хорошо ощущаемые признаки того ещё присутствуют. Вдруг парень заметил на своём диване свитер. Он удивился, ведь в его гардеробе не было таких ярко-синих свитеров. Через несколько секунд Фран добродушно улыбнулся. Кажется, это Мукуро забыл.
Он подошёл поближе и аккуратно взял в руки вещь. Видимо, Рокудо стало жарко, и он снял, а потом, уходя, совершенно забыл про него. Вроде бы, совсем обычный свитер – из мягкой ткани, замочком в тон самой вещи, но именно для Франа этот элемент одежды стал по-особенному дорог. Кёнэ уткнулся носом в тёплую ткань и кажется почувствовал родной ему запах. То ли одеколон, то ли его, Рокудо, собственный. Парень не знал. Ему было просто приятно сжимать в руках эту вещь. Он понимал, что ведёт себя отчасти немного странно, но да кому какое дело? Зеленоволосый с улыбкой подумал, что это ещё один повод для учителя зайти к нему домой.
Но про это Фран забыл в следующее же мгновение. Не думая вообще ни о чём, он накинул свитер своего репетитора на себя и быстро дошёл до балкона. Вещица была ему велика, особенно в плечах – увы, Кёнэ никогда не отличался хорошим телосложением и силой, в отличие от Мукуро. Конечно, на улице было холодно, и даже тёплая кофта не помогла парню согреться, но всё равно тот некоторое время постоял, вдыхая свежий воздух и наблюдая с интересом за жизнью на улице. Он бы постоял там больше, но холодок стал пробираться сквозь нити свитера до его кожи, заставляя дрожать. Кёнэ раздосадованно вздохнул и ушёл оттуда в тёплую комнату, закрыв балконную дверь. Ему совсем не нравилось, что устанавливалась такая прохладная погода, ведь теперь его лишили одного из любимых занятий – наблюдать за всем, сидя на балконе. Это придавало зеленоволосому какое-то вдохновение, что ли. После такого сразу появлялось желание творить, а точнее, рисовать. Картины Франа, которые он создавал дома, по своему желанию, стали лучше, но вот дела с художкой наоборот – ухудшились.
Кёнэ списывал свои проигрыши на конкурсах тем, что те картины, выставленные туда, были нарисованы без нужного вдохновения. Темы там последнее время вовсе не совпадали с его личными интересами, поэтому и получалась нелепость. Но Фран, правда, очень старался. Однако теперь, вместо ожидаемого вдохновения и около полутора-двух часов рисования, парень получил озноб и хорошую возможность заболеть. А заполучить простуду он вовсе не горел желанием – ведь Мукуро, узнав об этом, вновь станет тратить всё своё свободное время на него. А зря беспокоить учителя зеленоволосый не хотел. Поэтому мигом побежал в ванную – там он мог согреться.
Фран включил воду и, попробовав рукой, сделал ещё по-горячее. Наконец добившись нужной температуры воды, он заткнул пробкой ванну и взял пластиковый прозрачный сосуд, в котором виднелась слегка желтоватая жидкость. Наклонил бутылочку и стал выливать вязкое содержимое в воду, прямо под струёй. Потом Кёнэ возвратил сосуд на место. В воде стали появляться мыльные пузырьки, которые благодаря потоку воды превращались в воздушную пену. Парень с детства любил принимать ванну именно так – с пеной и никак иначе. Наверное, это немного странно теперь, когда ты – шестнадцатилетний парень, но Фран решил об этом не думать. Должна же быть и у него какая-то слабость?
Некоторое время Кёнэ стоял, наблюдая за всё приходящей и приходящей водой. Вскоре в ванной стало жарко, и он решил снять с себя одежду, да и вода скоро должна была уже набраться полностью. Вот ещё была одна странность Франа – он никогда не садился в неполную ванну. А почему, он и сам не знал… Парень стянул с себя свитер репетитора и аккуратно повесил его на вешалку. Немного пораскинув мозгами, Кёнэ открыл дверь ванной комнаты и нацепил вешалку за ручку снаружи. Вдруг Мукуро решит прийти и забрать свою вещь? Так ему будет проще её найти, даже если Фран этого не услышит. Сам зеленоволосый даже не знал, откуда в его голове появилась такая неожиданная идея. Или это неспроста? Парень не знал и, вздохнув, закрыл дверь, вновь вернувшись к своему прежнему делу. Наконец он разделся почти полностью, свалив свои вещи небрежной кучей на полке. Из одежды на нём остались только… трусы.
Фран не любил находиться сколько-нибудь времени голым – отчего-то ему не нравилось собственное тело. И дело не в размерах там… или о чём вы подумали, читатели, а в том, что Кёнэ, пребывавший в депрессии или в плохом настроении, ненавидел свой облик и тело в разы больше. И сейчас, глядя на себя в запотевшее зеркало, Фран не понимал, что может быть в нём красивого. Худощавое, совершенно не исполненное мужской силы, тело, слишком красивое и малость смазливое лицо для парня, с почти что идеальной ровной кожей, не считая двух маленьких прыщиков на лбу. Парень думал, что любил бы себя больше, если бы имел ужасное лицо с кучей прыщей и тому подобными прелестями. Хотя нет, тогда было бы ещё хуже… Также Франу не нравились его волосы – ярко-зелёные, мягкие, постоянно неровно торчащие и спадающие на лицо. Он бы обрезал их покороче, да отчего-то не горел особым желанием сделать это. То ли лень, то ли ещё что-то… А глаза…
Кёнэ, зажмурившись, тряхнул головой, будто бы пытаясь искоренить оттуда свой собственный образ. Эти слишком красивые глаза с длинными ресницами! Фран бы с радостью пообломал эти ресницы, да прекрасно понимал, что они отрастут снова такими же. Как никак, это хранится в нашей ДНК. Курс биологии, которую парень знал хорошо. Он всегда считал, что родился слишком женственным. Хотя, конечно, характер внутри этой оболочки был порой полной противоположностью, но факт оставался фактом – всё самое «хорошее» ему досталось от мамы. Папу же зеленоволосый видел лишь на фото, да и то один раз – когда залез в документы мамы, получив потом знатных… в общем, получив отличное наказание. Его отец был действительно красив и представлял собой некий идеал настоящего мужчины – красивое, однако не смазливое лицо, физически сильное тело, загорелая кожа. Во всяком случае, именно так Фран представлял нормального мужика. А не то, что он…
Но, ясное дело, долго упиваться страданиями такого типа было вовсе не в характере Кёнэ. Чем природа наградила – тем и довольствуйся! Мало что можно изменить в таком случае… Фран, как, в общем, и всегда, смог лишь смириться с этим и, успокоившись, взглянул на ванну. Ещё немного – и можно будет залезть. Пена мягкими хлопьями высилась уже над уровнем ванной, пузырьки которой всеми цветами радугами переливались на свету. Шум воды как-то гипнотизирующе действовал на него, поэтому парень уже мало чего замечал вокруг себя. Даже то, как медленно, почти бесшумно, открылась дверь, и кто-то вошёл в ванную. Заметив всё-таки краем глаза движение, Кёнэ обернулся и почему-то даже не удивился. Он так и знал, что Рокудо зайдёт за своей кофтой. Мукуро же, по-своему улыбаясь, облокотился на стену, разглядывая своего ученика. Тут Фран вспомнил, что почти голый… Лёгкий румянец покрыл его щёки. Но сильно смущаться парень не стал – уже не впервые.
Однако всё равно было то ли слишком неуютно, то ли наоборот, слишком приятно, под взглядом учителя. Сам зеленоволосый понять не мог. Наконец Мукуро первым прервал молчание.
– Спасибо, что позаботился о моей кофте. Хотел завтра её забрать, но потом передумал, и решил сегодня. Извини, что так неожиданно.
– Ничего страшного. Всё хорошо… – Фран взглянул в сторону ванны. – Мукуро-сенсей, отвернитесь на секунду.
Как бы они не были близки с Рокудо, Кёнэ всё равно стеснялся быть перед ним полностью голым. Вроде, и оба мужчины, а всё равно смущение оказывалось сильнее всего. Репетитор лишь кивнул, про себя улыбнувшись чему-то, и развернулся. Парень подошёл к зеркалу и, выудив откуда-то резинку, затянул свои зелёные волосы в хвост. Он не мог разглядеть себя хорошо, ведь зеркало покрылось испариной, так что изображение было почти как матовое. Но заметить рядом с собой фигуру с тёмными волосами Фран вполне смог. Парень немного напрягся, ведь репетитор был непозволительно близко, особенно когда он сам был почти голый. Сразу стало жарко, и не только от температуры в ванной.
– Учитель, я же сказал вам отвернуться, – с едва уловимым упрёком в голосе проговорил Кёнэ. А мужчина, казалось, не собирался его слушать.
– Уж извини, Франни, но отчего-то я не могу остановить себя любоваться тобой, – преспокойно ответил Рокудо, тем самым вызвав бурю эмоций со стороны парня.
– Мной? Вы издеваетесь… – горько усмехнувшись, произнёс Фран, протерев ладошкой зеркало и наконец увидев себя и частично синеволосого. Парень почувствовал, что рядом с его ухом оказались губы Мукуро. Да, именно почувствовал, а не увидел в зеркале. Такие моменты Кёнэ любил ощущать на себе, как говорится, на своей шкуре.
– Ты так в себе не уверен? – шепнул мужчина. Дыхание мгновенно прошлось по коже, заставляя Франа слегка вздрогнуть. Он чувствовал, как щёки постепенно становятся красными. От этого зеленоволосому становилось ещё более стыдно, и поэтому получался замкнутый круг. Не успел он даже рта открыть, чтобы что-нибудь ответить, как ощутил, что пальцы Рокудо, осторожно коснувшись его спины, стали будто бы его поглаживать, двигаясь то вверх, то вниз ровно по позвоночнику. Парень прикусил губу, дабы не выказать того, что… ему приятно. Теперь он этого не отрицал. Просто принял. А что тут такого? Больше Франа интересовало, зачем учитель так делал. Ведь наверняка тот прекрасно догадывался, до чего это могло довести…
– Ты красив, Франни. Я искренне не понимаю, почему ты так не уверен в себе. Взгляни, твоя кожа, твоя волосы, твои глаза – всё идеально, – доносился шёпот до Кёнэ. Иногда губы почти невесомо касались его уха, делая это как-то совсем не случайно и по-особенному ласково. Его пальцы продолжали путешествовать от начала до почти что конца спины, заставляя Франа ежесекундно вздрагивать и до боли сжимать губы, чтобы не ненароком не показать своего наслаждения. А атмосфера… парень решил лучше не вспоминать о ней. Было не просто жарко, а безумно жарко, и не только благодаря горячей ванне.
Фран уже думал, что всё – сдаст себя по полной, ведь сдерживать себя уже было нереально. Волны наслаждения усиливающимися порывами окатывали его тело, которое уже просто горело. Однако вскоре, как будто по какому-то сигналу, Мукуро резко отошёл от своего ученика. Только теперь парень понял, что это было нечто новенькое… Обычно синеволосый редко позволял себе такое с Кёнэ, пытаясь всё чаще держать расстояние между ними. Но сейчас… так страстно и дерзко обращаться с Франом!.. Сам зеленоволосый не понимал, что заставило Рокудо так сделать. Он чувствовал свои частые вздохи и видел в снова запотевшем зеркале своё раскрасневшееся лицо. Развернулся и взглянул на учителя. Тот тоже выглядел малость смущённым, прикрыв рот рукой.
– Прости… – сквозь зубы проговорил Мукуро, отведя взгляд в сторону. А Кёнэ кое-как отошёл от того, что только что произошло. Он выдохнул, тем самым сняв с себя напряжение, и подошёл к репетитору, взглянув ему прямо в глаза.
– Ничего, сенсей. Но… – Фран слегка замешкался, думая, говорить ли это. Но потом, видимо, решив, продолжил: – Но если вы хотите прикасаться ко мне, делайте это, когда вам заблагорассудится. Я ничего не подумаю про вас. Мы же друзья.
Парень натянуто улыбнулся. Рокудо как-то удивлённо посмотрел на него.
– Ты так это сказал, что… блин! – мужчина положил руку на лоб, невесело усмехнувшись.
– Как сказал? – теперь удивился Фран, внимательно приглядевшись к учителю.
– Не подумай ничего. Но это было так, будто я какой-то насильник, а ты – моя жертва, которая во всём слушается того, к кому она попала. Причём делает это так невинно… – Мукуро поднял руку, и зеленоволосый безошибочно угадал его следующее действие: вот его подбородок уже оказался приподнят. Мужчина внимательно взглянул ему в глаза и тихо проговорил:
– Никогда больше так не делай.
А Фран даже не знал, как реагировать в такой ситуации. Слишком многое сделал уже синеволосый до того, чтобы сейчас так говорить. По идее, его уже не должно было удивлять это, но… Кёнэ приходила на ум только одна мысль: Рокудо пытается отдалиться. Это ещё более омрачило его и так невесёлые думы. Но, наверное, оно так и должно быть. Так лучше. Будет. Хотя для кого? И будет ли лучше? Увы и ах, парень этого знать не мог. Но отчего-то понимал, что такое положение дел вовсе не скрасит их последний месяц, который они проведут вместе. Ему хотелось больше того всего – прикосновений, нелепых ситуаций, – в общем говоря, больше всего сумбурного в эти дни. Чтобы уж если расстаться – то хотя бы иметь после этого вагон и маленькую тележку самых ярких воспоминаний. А тут, судя по всему, будет только одна, да и то неполная, тележка…
